Текст книги "Москва – Мадрид"

– Матвей Фёдорович, сегодня не ваш день, лучше послушайте, – наклонившись к нему и скромно улыбаясь, деликатно замечает Елена Сергеевна. – Можно и я скажу на правах его заместителя и выпускницы одного с ним института. Он, правда, на два года раньше его окончил. На первом курсе я жила в студенческом общежитии с его однокурсницами. Ещё тогда впервые услышала о нём как о добром и порядочном парне. После окончания вуза приехала в родной город и очень обрадовалась, когда узнала, что буду трудиться под его началом. Остальное вы знаете. Конечно, спрашивает он с меня строже, чем с остальных, но что поделаешь… Видно, такова судьба всех его любимых женщин, – задумчиво произносит Елена Сергеевна. – А что касаемо непосредственно его работы, если коротко, то можно охарактеризовать следующим образом: прямолинейность, искренность и справедливое отношение к людям – эти черты характера помогли нашему шефу снискать уважение в коллективе, что в конечном итоге способствовало повышению культуры обслуживания и выполнению всех планов на протяжении последних лет.

Много хороших слов было сказано в этот вечер, а также спето дорогих сердцу песен:

Моей душе покоя нет, весь день я жду кого-то.

Без сна встречаю я рассвет и всё из-за кого-то.

Со мною нет кого-то, ах, где найти кого-то?

Могу весь мир я обойти, чтобы найти кого-то,

Чтобы найти кого-то, могу весь мир я обойти…

Так же, как все, как все, как все,

Я по земле хожу, хожу.

И у судьбы, как все, как все,

Счастья себе прошу…

– Матвей Фёдорович, а чтобы вы не забывали нас, мы хотим подарить вам наше коллективное незамысловатое стихотворение. Только не судите нас строго, ещё раз повторяю, оно очень простое. Можем, конечно, и напеть, – волнуясь предлагает Светлана. И девушки, устремив взгляды своих выразительных, порою печальных глаз на Сибирцева, запели:

Вот вы и уезжаете от нас,

Но в памяти у нас вы не сотрётесь,

И будем помнить вас мы каждый час,

И шефом вы для нас всё остаётесь.

А помните, как было всё у нас,

Как план всегда мы выполнить старались?

И как же вы тогда ругали нас,

Но мы теперь хотим, чтоб вы остались.

Трава, трава лечебная,

Как ты сближала нас,

Мы просим вас в последний час:

Не покидайте нас!

Конфликты, ссоры были иногда,

Но вы их так прекрасно разрешали,

И с вами нам легко было всегда,

И нас вы с полуслова понимали.

Простите нас, мы просим вас.

Всё было между нами.

В последний раз,

В последний раз

Расстанемся друзьями.

Наступила грустная тишина. Невозможно было передать словами те чувства, взволновавшие душу Матвея в тот памятный прощальный вечер…

Вертолёт набирает высоту и, наклонившись чуть-чуть вперёд, летит над уральскими просторами. Проплывающее внизу зелёное море тайги кажется бесконечным.

И вдруг среди этих непроходимых хвойных лесов появляется село, раскинувшееся по обе стороны устья небольшой речки и озера, опоясанного белоствольными берёзами и высокими соснами. Делая круг, вертолёт идёт на снижение, поднимая клубы пыли, плавно садится на основные колёса с последующим опусканием на носовое колесо. Когда лопасти несущего винта прекращают вращаться, люди выскакивают на землю.

Среди пассажиров и Матвей Фёдорович Сибирцев. Он оглядывается, замечая, что местом посадки является середина огорода, на котором, похоже, совсем недавно выкопали картофель. Сразу за полем располагались больница и аптека. Поправив плащ и взяв в руку дипломат, он направляется в сторону этих зданий, по архитектуре напоминающих ему земские учреждения здравоохранения второй половины девятнадцатого века.

– Здравствуйте, а мы вас с утра ждём! – здоровается худощавый высокий мужчина, вежливо улыбаясь и долго тряся руку Сибирцеву.

«Вероятно, ему приходится много работать», – мелькнуло в голове Матвея Фёдоровича, когда он с интересом рассматривал удлинённое, худое и чуть бледное лицо молодого человека в очках, похожего на земского доктора.

– Вы главный врач? – наконец спрашивает Матвей Фёдорович.

– По образованию я фельдшер, поэтому и должность моя звучит поскромнее – заведующий больницей.

– А как вас звать-величать?

– Павел Иванович Андрюшин.

– Павел Иванович, вы, по всей видимости, догадываетесь о цели моего визита.

– Разумеется. Мне об этом ещё на той неделе Петров Степан Никитич говорил. Это наш председатель сельского совета. Кстати, он после обеда ждёт нас.

– Тогда, чтобы не повторяться, у него и обсудим возникшую проблему.

– Идёт! – согласился Андрюшин. – А тогда сейчас я покажу нашу больничку… – И он, наклонившись вперёд, заложив руки за спину, двинулся вперёд, увлекая за собой гостя. – Это здание было построено на земские деньги в 1910 году, – начал он.

Стараясь не пропустить ни слова, внимал Сибирцев историю и будни сельской участковой больницы. Отовсюду, из каждого уголка веяло чистотой и какой-то патриархальностью: от широкого дощатого пола, окрашенного масляной коричнево-красной краской, до древней мебели и старого оборудования.

– Вам уже экскурсии можно проводить по истории здравоохранения, – заметил Матвей Фёдорович, испытывая чувство искренней симпатии к фельдшеру-экскурсоводу.

– Вы ещё аптеку нашу не видели. Там тоже имеется много любопытного и есть на что посмотреть. Даже аптечная утварь с царским гербом сохранилась.

– Я думаю, мы выкроим время, чтобы осмотреть и принять всё то, что мне как фармспециалисту будет интересно.

– А вон и Степан Никитич идёт. Не вытерпел. Видно, решил пораньше рассмотреть вопрос, который перед ним постоянно ставят односельчане.

Вошёл мужчина среднего роста, крепкого телосложения, на вид около сорока лет.

– Здравствуйте! – сказал Петров, поочерёдно пожимая руки мужчинам. – Как доехали, вернее, долетели? – приветливо улыбаясь, спросил он, обращаясь к Сибирцеву.

– Хорошо. Мне раньше больше приходилось на кукурузниках летать. На вертолётах ощущение другое. Во-первых, летит, не шелохнувшись. Во-вторых, обзор прекрасный, и намного отчётливее видна природа во всей её красе.

– Матвей Фёдорович, если вы здесь, значит, вам небезразлична жизнь людей, живущих в глуши? – наклонившись к собеседнику, сразу приступил председатель сельсовета к волнующему его вопросу. – Ваша предшественница закрытие аптеки мотивировала её низкой рентабельностью, – продолжил он, – но отдалённость от райцентра и непроходимость дорог, особенно в летнее время, не позволяет нам оперативно решать вопросы по завозу товаров, в том числе и медикаментов, зачастую самых элементарных, которые и в больнице-то не всегда могут иметься.

– По поводу доходности, я думаю, с ней можно согласиться. Но всё-таки сначала надо всё проанализировать, посчитать, за счёт чего можно будет повысить товарооборот и снизить издержки обращения. И здесь, Степан Никитич, Павел Иванович, понадобится и ваша поддержка.

Примерно через неделю к вам приедет фармацевт, и не одна, а с мужем-фельдшером. Так что встречайте сразу двух специалистов. А вместе с ними для проведения инвентаризации и оказания помощи дней на пять приедут фарминспектор, экономист и бухгалтер.

– Вот это да! А за фельдшера отдельное спасибо. Всё полегче станет, а то я совсем зашился, даже нет времени в центральную районную больницу съездить, – промолвил заведующий больницей, благодарно улыбаясь.

Расстегнув верхние пуговицы пиджака и приняв несколько расслабленную позу, Степан Никитич бросал довольные взгляды на своих переговорщиков.

– Хорошо. Всех встретим. И для специалистов найдётся жильё, возможно, даже отдельный дом, – проговорил Петров, поднимаясь со стула.

Вертолёт санитарной авиации должен был прилететь утром на следующий день. Поэтому времени было вполне достаточно для того, чтобы спокойно ознакомиться с аптекой, а вечером ещё и прогуляться по селу.

Выйдя из больницы, куда Сибирцева определили на ночёвку в одну из свободных палат, он прошёлся метров двести по высокому деревянному мосту и остановился. Вечерело. Казалось, что какая-то жутковатая темнота опускается на землю, заполняя всё пространство. Гулять почему-то расхотелось, и он повернул назад. Всю ночь он проворочался и заснул только под утро.

Разбудили его осенние солнечные лучи, проникшие сквозь стекло большого квадратного окна и белые больничные занавески. Слегка потягиваясь и нежась, он садится на край кровати. Но холод заставляет быстро одеться. Освежившись холодной водой из рукомойника, выходит на улицу. Утренняя свежесть бодрит, вынуждая ускорить шаг. Теперь ему не кажутся мрачными потемневшие дома и улица, которая приводит его на край села к озеру. Сибирцев останавливается и, замерев, смотрит на безмолвное озеро в низине, окутанное рыхлым серо-белым туманом, словно покрывалом.

Уже часа три, как шла научно-практическая конференция фармацевтов северных районов Урала. В какой-то момент участники форума, уставшие от монотонных докладов, перестают слушать выступающих, перешёптываясь между собой. Видя, что аудитория становится неуправляемой, Сибирцев встаёт и свободной походкой направляется к трибуне, на ходу расстёгивая пиджак. Взяв в руки микрофон, подходит к первому ряду и останавливается, пробегая взглядом по лицам, обращённым на него.

И вот, наконец, в наступившей таинственной тишине звучит его проникновенный голос:

– Уважаемые товарищи! Готовясь к этому выступлению, мне пришлось прикоснуться к прошлому – теперь уже истории нашего фармацевтического дела.

Особое волнение испытал я, собирая архивный материал или беседуя со старейшими работниками. Что это было? Чувство удивления? Да! Но больше – чувство гордости за наших коллег, посвятивших себя благородному делу – охране здоровья уральцев. И мне подумалось тогда, что сейчас, много лет спустя, мы как никогда не должны забывать прошлое, не зачёркивать достигнутое, через сито пропускать всё хорошее, отбрасывать всё то, что нам мешало и мешает плодотворно работать.

Сегодня я хочу рассказать о том, как и в каких условиях люди работали, как решались кадровые вопросы, социально-бытовые вопросы, как относились к своим служебным обязанностям, к дисциплине. И конечно, по ходу довольно кратко о развитии аптечной сети.

До революции самое развитое здравоохранение было в Верхотурье – городе, основанном в 1598 году, который называют патриархом городов Урала. Только один Тобольск главенствовал над Верхотурьем.

В 1883 году заведующий Верхотурской земской аптекой просит построить новую аптеку, так как старое здание пришло в ветхое состояние. И чтобы непременно была и аптека, и квартира, и помещение для хранения медикаментов. Он же просит на содержание аптечных служащих 1633 рубля.

И что примечательно, в то время аптека торговала красным вином. Вероятно, учитывалось его лекарственное действие.

1895 год – свирепствует эпидемия гриппа, оспы. Единственный лекарь – бабка-знахарка, да и та последние гроши забирает. Такая картина была присуща всем заводским посёлкам, рудникам Северного Урала.

Сравнительно быстрыми темпами начинает развиваться аптечная сеть в тридцатые годы двадцатого столетия. Заметно улучшается материально-техническая база аптечных учреждений. Ведётся строительство новых аптек и капитальный ремонт старых зданий.

Но остаются ещё нерешёнными многие вопросы по лекарственному обслуживанию населения и больниц. Лечебные учреждения в течение всего года испытывают затруднение с получением самых ходовых медикаментов: хинина, йода, вазелина, спирта, новокаина, эфира, гипса и многих других жизненно важных лекарственных средств. Йод в ограниченных количествах отпускается только в операционную. Лаборатории постоянно недополучают посуду и реактивы. Лечебные сыворотки и вакцины больницы получают из Свердловского и Пермского бактериологических институтов.

Открываемые аптеки, как правило, были приспособленными, площадей не хватало, медицинского оборудования, элементов малой механизации не было. Посуды, вспомогательного материала поступало в недостаточных количествах. Но и имеющиеся штанглазы, флаконы, разные по форме, часто гранёные, вызывали интерес как у фармацевтов, так и у больных. Этикетки на лакированной бумаге – разных расцветок. Применялись в зависимости от той или иной лекарственной формы. Приятно было человеку получить такое красочно оформленное лекарство. Наверное, поэтому и ценили посуду, не били.

Стерильные лекарственные формы готовили летом на колодезной кипячёной воде, зимой – на снеговой кипячёной воде, стерилизовали в медных тазах без термометра, по времени.

Часто холодной водой мыли посуду, нередко в аптеках было холодно, работали в валенках и телогрейках. Ассистентские столы были высокие, поэтому всю смену работали стоя.

По внутриаптечному контролю был один приказ от 1950 года. До выхода приказа количественный анализ не проводили. С выходом этого приказа стали количественно проверять: раствор натрия хлорида 0,9% и глазные капли (азотнокислое серебро 2%).

Во время инвентаризаций работали без выходных, все ночи сидели. Результаты бывали всякие. Отгулы не было принято давать.

В инвентаризационных описях лекарственные средства были отпечатаны по латыни. Требования и рецепты также выписывались на латинском языке.

Для завоза медикаментов и выполнения хозяйственных дел служили лошади. А если лошадь не давали, приходилось самим вывозить медицинский товар на санках.

Держали и коров. А когда телка закалывали, мясо делили всем поровну. Управляющий брал свою долю в последнюю очередь, если доставалось.

Некоторые аптеки дежурили ночью. Фармацевт в ночную смену готовил лекарства для стационара. После ночной этот фармацевт вновь выходил на работу и уходил на отдых только через день до 15 часов.

Коллективы были дружные. Уважали друг друга, ценили старших по должности, но в то же время не было чинопочитания. Каждый знал свои обязанности без инструкций. Отмечали часто праздники вместе, коллективом ходили в лес по грибы, играли в баскетбол, волейбол, другие игры, танцевали под патефон. А на 8 Марта женщинам выдавали деньги на платье, чулки, полотенце, премии от 100 до 250 рублей.

Грамот и благодарностей не было. На культурное обслуживание сотрудников выделялось 350 рублей и более, на угощение детей сотрудников 40 рублей и более.

Молодым специалистам выдавали шёлк на платье, валенки. Во время войны поощряли мылом.

Приказы писались прямо без ссылки на статью, приказ, постановление. Приведу несколько примеров:

«Распоряжение №42 от 12.02.36 г.

Объявляю строгий выговор рецептару Райбазаптеки тов. Никоновой С. Н. за бездушное, чиновничное, грубое отношение к посетителям аптеки (случай 04.02. сего года и заметка в газете «Пролетарий» от 11 февраля – «Бюрократизм в аптеке») и перевожу на должность ассистента».

Или следующее распоряжение:

«Объявляю строгий выговор управляющему аптекой №144 Тимофееву И. В. за неоднократное появление в нетрезвом виде, за незаконное расходование спирта для личных надобностей с целью опьянения, за пользование из кассы аптеки казёнными деньгами (372 рубля) и перевожу на должность ассистента с окладом 115 рублей в месяц и бесплатной квартирой (без предоставления дополнительных коммунальных услуг)».

«Распоряжение №239 от 16.11.36 г.

Коновозчика Райбазаптеки Скоморохова И. З. уволить за ряд хулиганских поступков, за невыполнение распоряжения и за плохой уход за лошадьми вследствие систематического пьянства. Квартиру освободить в 3-дневный срок».

Были свои жилые дома, где комендантами были фармацевты, вероятно, на общественных началах. Подтверждению этому ряд архивных документов и распоряжение №105 от 24.04.36 г.

«Предупреждаю ассистента Райбазаптеки тов. Якушеву и предлагаю навести должный порядок путём внушения своим детям при играх на дворе, не допуская недозволенных шалостей. Согласно донесениям коменданта №70 по ул. Некрасова, что дети тов. Якушевой очень вольно и недопустимо ведут себя: лазают по крышам, заборам, бросаются камнями, был случай боя стёкол в окнах, и приводит беспорядок во дворе. При вторичном подобном донесении я буду вынужден выселить вас из занимаемой вами квартиры».

Мирный труд советских людей был прерван Великой Отечественной войной.

В стране проводится работа по использованию местных ресурсов для получения недостающих лекарственных препаратов, по изысканию заменителей, сбору и переработке лекарственных растений.

Уже к концу 1941 года в Свердловской области создаётся 5 галеновых лабораторий, где готовятся мази, настойки, для чего используются медные перколяторы или же обычные бутыли (например, готовили настойку валерианы). Много изготовляли настоев, настоек. Используя живицу сосновую, в больших ступах готовили мази. А в качестве основы применяли свиной жир, поставляемый в нашу страну из США.

Уважаемые коллеги!

Уже в первые пять послевоенных лет в стране было восстановлено количество аптек. А с 1960 года начинается бурное развитие фармацевтической отрасли, которое продолжается и по сей день.

Раздаются аплодисменты. Лица участников конференции светлеют, переполняясь чувством гордости за свою профессию. В перерыве люди плотным кольцом окружают Сибирцева. Немного смущаясь от такого внимания, он располагающе улыбается, стараясь ответить на каждый вопрос. А они всё сыплются и сыплются со всех сторон.

– Матвей Фёдорович! Почему вас всегда так хочется слушать? – звучит бойкий голос.

– Да благодаря тому, что его выступления насыщены интересными моментами, потому-то и не кажутся такими сухими и скучными, как у большинства докладчиков, – приходит на помощь своему начальнику его заместитель Алла Викторовна Рудакова – женщина с непроницаемым выражением лица.

– А может быть, есть ещё какой-то секрет? – не унимается тот же бойкий голос из толпы.

– Да никакого секрета здесь нет. Просто как минимум неделю обдумываю, что сказать вам, а потом все свои мысли с увлекательными характерными сторонами переношу на бумагу, подкрепляя их реальными фактами. Главная же моя цель – донести до вас задачи, которые стоят перед нами. А как это сделать, как не таким способом, к которому я и прибёг сегодня.

На Урале, крупном промышленном регионе страны, всегда много строили, не забывая и про развитие материально-технической базы аптечной службы.

А как радовался Сибирцев, когда население получало новую типовую аптеку.

– Ну что, дорогие мои, вот я закончил воспоминания, постарался донести до вас свои впечатления о том недалёком периоде, который вспоминается своей тяжёлой жизнью, искренностью и какой-то наивной надеждой людей на светлое будущее. Освежив в памяти историю, мы в первую очередь не должны забывать о тех достижениях, достигнутых в прошлые годы, и стараться самое лучшее развивать сегодня.

– Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя: богатыри – не вы! – продекламировал известные слова из стихотворения Михаила Юрьевича Лермонтова Данила Самарин, почтительно глядя на Матвея Фёдоровича.

– Я не вполне соглашусь с вами, дорогой мой друг. И сейчас очень много предпринимается для развития нашей отрасли. Может быть, не совсем так, как бы хотелось. Но, думаю, планы нашего правительства, нацеленные на будущее, – перспективные. Да и большинство современной молодёжи – это грамотные и умные люди.

– А что самое полезное посоветовали бы вы взять из прошлого? – вскинув недоверчиво брови, спросил Антон Хитров.

– Что? – на минуту задумывается Сибирцев. – Я бы ответил так: сегодня мы решили самое главное – изжили лекарственный голод.

Ушло в прошлое, когда спрос на фармацевтическую продукцию удовлетворялся на 70—80 процентов. Но надо восстановить и, конечно, усовершенствовать фармацевтический порядок и контроль качества лекарственных средств в аптечных и лечебно-профилактических учреждениях независимо от форм собственности. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь аптека будет фигурировать как объект, связанный с развитием наркомании в стране. Мы даже не боялись отпускать сильно обезболивающие наркотические препараты в фельдшерско-акушерские пункты. А выписка лекарств на клочках бумаги тогда была большой редкостью, а сейчас врачи, вероятно, уже и забыли, как бланк-то рецептурный выглядит.

И ещё: раньше учебные фармацевтические заведения можно было по пальцам пересчитать. И хватало же специалистов для огромной страны. А какое высокое качество профессиональной подготовки было!

И последнее: надо наконец-то осознать, что, во-первых, аптека – это сугубо здравоохраненческое учреждение, и только во-вторых, – торговое предприятие.

Понурив голову, Матвей Фёдорович вновь погружается в размышления. И лишь глубокий голос сына выводит его из задумчивого состояния:

– Папа, а у нас скоро начинается практика. Наталия предлагает Данилу, Ирине и мне поехать на её родину. Это как раз то место, где ты работал. У неё родители – врачи. Работают в Центральной районной больнице, где главным врачом её отец.

– А как твоего папу звать? – дружелюбно улыбаясь, заинтересованно спрашивает девушку Матвей Фёдорович.

– Степан Гаврилович Скворцов, – смущаясь отвечает она.

– Так мы же с ним знакомы, неоднократно встречались! – обрадованно восклицает он и тут же не задумываясь добавляет: – Справедливый мужик! Так что передавай привет своим родителям, тем более что я бывал у вас в гостях.

– Обязательно передам! Им будет очень приятно.

– Вот видишь, как в жизни бывает. Через столько лет – и такая неожиданная встреча с человеком из родных для меня мест, и не с кем-нибудь, а с дочкой моих хорошо знакомых людей.

– Ну, с Наташей всё понятно. А вы-то, молодые люди, определили место своей стажировки?

– Да. Практику, по всей видимости, будем проходить в Центральной районной аптеке, – уточнил Данила, с уважением посмотрев на старшего товарища и коллегу.

– Хороший выбор. Аптека большая, двухэтажная, построена в моё время по типовому проекту. При мне заведующей была выпускница Пятигорского фармацевтического института Зинина Мария Ивановна – профессионал своего дела и очень опытный руководитель. Так что поучиться у неё есть чему. И Матвей Фёдорович, улыбнувшись своей доброжелательной коронной улыбкой, в который раз призадумывается, вспоминая молодые и такие насыщенные событиями и делами годы.