Текст книги "Уроборос. Том 1"

Когда совещание завершалось, в палатку вошел молодой офицер, судя по знакам на доспехах – служащий почты. Он вежливо поклонился присутствующим, потом глаза его узнали императора, поклонился еще ниже и с почтением передал через секретаря запечатанный пакет. Тот вскрыл послание и с поклоном передал Маврикию.

–Император, срочное донесение из Константинополя.

Маврикий развернул письмо и буквально кожей почувствовал, как десятки глаз впились в него. Очень редко, когда оставшиеся в столице Феодосий и Константина отправляют императору срочное донесение. Они оба опытные политики и профессионалы, и значит, случилось что-то экстраординарное. Переворот в столице? Бунт одной из армий? Восстание монофизитов? Что?!

Маврикий прочитал несколько секунд. Посмотрел внимательно на собравшихся:

–Совет окончен. Петр, останься. Завтра утром начинается марш. Утром все получите указания. Все.

Оставшись наедине, Петр бросился к брату.

–Что случилось?! Бунт?!

–Нет. Это послание Феодосия. Ормизда свергли.

–Господи. Господи! Не знаю, хорошо это или плохо для нас. Но вряд ли в потрясениях может быть что-то хорошее.

–Мда. Он пишет, что официально коронован в Ктесифоне молодой Хосров. А Бахрам Чубин, с которого все и началось, занял неясную позицию. Он собрал огромную армию и находится не так далеко от столицы. Ничего не предпринимает, похоже, идет ожесточенный торг со столичной знатью, которая хочет власти и привилегий, которые отнял у них Ормизд, а взамен они молодого шахиншаха отправят к отцу.

–А как там ситуация у наших в Месопотамии? Как армия Филиппика?

–Ничего не написано. Феодосий спрашивает, что ему делать в этой ситуации.

–Подожди, я не понял. Хосров же коронован, а Бахрам Чубин не Сасанид. Он не может стать шахиншахом. Он хочет поставить какого-то другого сына Ормизда и стать при нем регентом? Маги не поддержат его коронацию.

–Я думаю, сейчас никто в Иране не знает, чего он хочет, в том числе и он сам. Бахрам Чубин отличный воин и великолепный полководец, но как политик он еще никак не проявил себя.

–Может это шанс для нас? Соберем все силы и ударим по персам?

–Нет, не согласен. Даже если мы пошлем половину всех сил Рима, на равнинах Месопотамии у нас нет шансов против их латной конницы. Не забывай: все эти годы война длилась только потому, что наши засели в крепостях и в городах, а вести осады арии ох как не любят. Им больше по нраву честная битва, с ударами конницы, окружениями и прорывами. А там сейчас сосредоточена вся армия персов под командованием одного из лучших их полководцев за всю историю. В местности, которая просто создана природой для их тактики боя.

–Хорошо-хорошо, я понял,-скривился Петр. Так что делать, чтобы не упустить шанс, который дается раз в столетие и уничтожить их мерзкую державу?

Маврикий помолчал и прошелся из угла в угол палатки.

–А у Феодосия нет шпионов в окружении обоих? Не может получить точную информацию?

–Я бы сильно удивился и решил, что Феодосий зря ест свой хлеб,-заметил Маврикий,-если бы по крайней мере треть их тех, кто сегодня был на нашем совете, не были бы шпионами Феодосия. Конечно, у него есть шпионы в верхушке политической элиты персов, но тут дело государственное и он не может действовать без решения своего императора.

Он еще подумал и прошелся.

–Первое. Напиши указ Приску, пусть гарнизонные войска отводит в города, и сам с конницей ускоренным маршем двигается к Месемврии. Мы переиграем кампанию.

–Приск? Он-то здесь при чем,-Петр скривился, как от зубной боли.

–Нам надо нанести поражение аварам такое, чтобы, по крайней мере, несколько лет они предоставили нам покой в провинциях. Его комариные укусы каганату далеко на западе только разозлят их. В Месемврии к нему присоединятся отряды скифов, переправим армию за устье Дуная и там он повеселится на славу.

–Но мы ведь планировали его отправить затем в Италию, чтобы вытеснить длиннобородых с юга страны и улучишь положение Рима и Равенны!

–Планы изменились. Италия пока пусть держится без нас. Он отправляется за Дунай.

–Слушаюсь. А с персами что делаем?

–Напиши письмо Феодосию, пусть собирает войска по восточным провинциям, какие может и готовит деньги. Много денег. Как бы там у благородных ариев не закончилась их грызня, нам понадобиться серьезная армия в Месопотамии. Ступай.

Глава 11.

Несмотря на весну, в Ктесифоне уже нещадно жарило солнце. Беспощадное светило выжигало всю плоскую как стол равнину, не давая шанса никакой форме жизни, кроме неуязвимых насекомых, обитавших в камышовых зарослях Тигра. И человека. Но человек может приспособиться ко всему, от лютых холодов северных земель до африканских пустынь, где, по слухам, еще жарче. И там, и там живут люди и вполне комфортно себя чувствуют. Эта земля, Месопотамия, издавна была одним из центров цивилизации, на протяжении многих тысячелетий здесь не просто жили люди, а созидали цивилизации, государства и науку. Сейчас на этой невероятно древней равнине располагалась империя персов, или как они сами себя называли, ариев, иранцев династии Сасана. До них были воины из пустыни, парфяне. Ранее-македонцы, снова арии, Вавилон, Ассирия, шумеры и так далее. Никогда здесь не останавливалась жизнь и никогда не остановится. Трудно объяснить, что тянуло людей в эти неприветливые края, но империи рождались и умирали, потопы завоевателей сменяли один другого, а спокойные мутные волны Евфрата и быстрые и прозрачные Тигра все так же бежали на юг к морю. Две реки, два брата давали жизнь этой земле и людям, избравших ее своим домом.

На верхних этажах знаменитого дворца шахиншахов в Ктесифоне, в личных покоях сидел молодой царь, скорее даже подросток-повелитель. Его быстрые жесты и неуверенность движений говорили о том, что правителем он стал совсем недавно и неожиданно. Так и было, всего неделя прошла с того дня, как отец его был заточен в Башне Забвения, что фактически означало его смерть, а маги провели церемонию коронацию нового владыки. Ему все было в новинку. Да, он был наследником престола и его готовили, что когда-нибудь он станет шахиншахом, но его отец был еще далеко не стар, он прочно сидел на престоле, а значит, Хосрову (а это был он) до бремени быть отцом всех ариев еще довольно далеко.

Его отношения с отцом были довольно непростыми. Ормизд считал Хосрова недалеким и жестоким мальчишкой, который не был достоин престола царя Ирана и не-Ирана. Если бы у него был хоть еще один сын, то Хосров бы отправился в почетную ссылку к каким-то варварам или наместником отдаленной провинции. Но у Ормизда родились только дочери, и маги, которые были врагами его власти все время правления, тайно шептались, что это расплата за то, что он не поддерживает веру предков, а любит мерзких христиан.

Трудно сказать, почему все события стали стремительно развиваться только сейчас. Война с Римом длилась уже долгие годы, маги тайно боролись против шахиншаха, христиане плодились и захватывали все сферы жизни Ирана. Наверное, поводом для сотрясения престола и переворота послужила вражда между его отцом и Бахрамом Чубином. Чтобы не говорили, полководец был героем всех иранцев, заслужил славу и уважение самого Ануширвана, отца Ормизда, величайшего правителя ариев. Да что там говорить, сам нынешний шахиншах боготворил его. В прошлом только году Бахрам Чубин отразил нашествие тюрков, которые покинули Согд и вторглись в Иран, неся смерть и разрушение всему на своем пути. Но Ормизд, кажется, только ждал, чтобы обвинить в каком-то преступлении Бахрама и казнить его. Вражда между ними зародилась много лет назад, еще при жизни Ануширвана. Тот так ценил своего молодого и талантливого полководца, что хотел, ходили слухи, назначить его преемником, а не своего нелюбимого сына Ормизда. Да, он не был Сасанидом, но в истории были примеры, когда приемный сын правителя наследовал престол. Много лет Ануширван ставил Бахрама в пример своему сыну и горько жалел, что у Ормизда нет хоть десятой части его доблести. Если бы не смерть величайшего правителя, вполне вероятно, что все могло бы измениться.

Со стороны Бахрама Чубина ненависть к Ормизду, и вообще всем потомкам Сасана была не менее сильной, но немного другого характера. Когда-то давно, еще когда был никому не известным азатом, он собирался свататься к одной девушке. Тоже благородных кровей, но из бедной семьи. Как ни странно это звучит, эту свадьбу приготовили не родственники с обеих сторон, как всегда было принято в Иране. Это была чистая и глубокая любовь двух юных сердец. Дабы снискать славу и заполучить трофеи для своей невесты, Бахрам Чубин отправился с арабами в набег на ромейскую Сирию, откуда вернулся через полгода, овеянный славой и доблестью, изрядно разбогатевший и приобретший несколько шрамов. Когда он добрался до своего поселка, он узнал страшную правду. Против ее воли, его невесту забрал в свой гарем наследник престола. Бахрам бросился в Мерв, где в то время находился Ормизд и хотел молить, чтобы он вернул девушку. Молодой воин был готов предложить все на свете за честь своей возлюбленной. Однако, здесь его ждал второй удар. Молодой и надменный Ормизд не стал даже слушать бедного воина и отказал ему в просьбе. В отчаянии, Бахрам стал готовить план по похищению девушки из гарема наследника престола. Когда все было готово, на несчастного воина обрушился третий, самый тяжелый удар. Одна из старых служанок гарема, с которой он говорил у колодца, сообщила, что на следующий день после просьб Бахрама отдать ему возлюбленную, наследник отправил ее в подарок какому-то князьку тюрку в Согд. Больше Бахрам никогда не видел свою возлюбленную и не знал, что с ней случилось. Когда же, через много лет Ануширван в военном лагере представил всем воина, который блистал своей доблестью против ромеев и при всех обнял его, Ормизд не узнал в этом закаленном герое того молодого просителя, который много лет назад умолял его о милости. Так же, наследник никогда не узнал, что тогда, в пучине своего отчаяния, Бахрам дал клятву всем богам мира, что уничтожит проклятое семя Сасана. Пусть не своими руками, но он разрушит эту про проклятое государство и правителей, которые ради забавы убивают самые светлые чувства в людях.

Хосров стоял у окна, в который проникал хоть какой-то ветерок, и смотрел вниз на город. Ктесифон опустел, и дело здесь было не только в жаре, которая будто придавливала людей невидимым грузом и запрещала покидать дома. Многие люди, когда только узнали, что великий воин Ирана, Бахрам Чубин, не подчинился приказам Ормузда, нашли сотню причин, чтобы покинуть столицу и переждать смуту в других городах. Вдалеке виднелась процессия магов, которые тянули свои заунывные песнопения и молили священный огонь о принятии умершего человека. Взгляд медленно перешел на другой район города, иудейский, где было относительно многолюдно. Иудеев при всех неурядицах в Иране не трогали. Они считались старшими братьями ариев, свидетелями седой древности и современниками Заратуштры. Евреи скрепляли сильно расколотое общество Ирана, где экономическая власть была в руках жителей городов, как правило, греков по национальности и христиан по вере, политическая власть принадлежала виспухрам, а военная власть принадлежала азатам, мелким землевладельцам в провинции, ариям по крови и убежденным зороастрийцам в душе. Иудеев было немало во всех крупных городах, они вместе с потомками шумеров держали торговые пути и наполняли казну Ирана и не-Ирана. Хосров подумал, что если через несколько недель шахиншах снова сменится, то иудеи этого не сразу заметят.

Взгляд переместился еще дальше, почти до горизонта. Там, вдалеке, находился военный район города, где располагались бесконечные казармы, мастерские, учебные площади, склады. Осматривая район, сердце Хосрова непроизвольно сжалось. Раньше, когда он был простым наследником престола, та часть города напоминала муравейник. Непрерывно одни отряды выходили из города в разных направлениях, другие возвращались в город на отдых, третьи проводили учения или смотры – словом, сердце Ирана билось. Билось твердо и четко. Но сейчас и там было пустынно, только в двух кварталах суетились люди, скорее всего, рекруты их южных регионов, где имя Бахрама Чубина еще не покрылось мифической славой и почитанием. Вчера его дяди, Виндой и Вихтасм, братья его матери, которые возглавили мятеж против Ормизда, заточили его в Башню и возвели Хосрова на престол, сообщили ему неприятные новости. В Ктесифоне и его окрестностях они смогли собрать меньше десяти тысяч солдат, и то, в основном это были вчерашние крестьяне низовьев Месопотамии, пехотинцы, которые и часа не продержатся против стальной конницы Бахрама Чубина. Его дяди в этот критический момент фактически руководили государством, лихорадочно пытаясь спасти себя и защитить переворот.

Как сообщили Хосрову его шпионы, более дальновидный Вихтасм на всякий случай держит в небольшой рыболовецкой деревушке ниже по Тигру большие грузы золота и драгоценных камней, для того, чтобы если их усилия будут напрасными, бежать на юг, а потом или в Йемен, или в Индию. Иранская знать формально выразила признание и поддержку молодому шахиншаху, но предпочла не вмешиваться и наблюдать со стороны за развитием ситуации.

Это была разумная позиция, и Хосров не имел право обвинять в чем-то своего дядю. Тот и так сделал слишком много.

Послышался шум и в покои вошел второй дядя, Виндой. Он поклонился со всем почтением шахиншаху, будто не было той отвратительной сцены несколько дней назад, когда он дал пощечину коронованному шахиншаху, когда Хосров сорвался из-за плохих новостей.

–Великий шахиншах, повелитель Ирана и не-Ирана, твои рабы в государственном совете подготовили новое письмо изменнику Бахраму Чубину. Прошу тебя, прочти и поставь печать, мы отправим его негодяю и подлецу.

Хосров развернул письмо и, не замечая стоявших в отдалении советников и управляющих, углубился в чтение. В этом втором письме его дяди посулили еще больше изменнику, чем в первом. Был предложен пост шахрадара всего Востока, то есть, фактически, отдавая ему половину государства, и личная неприкосновенность ему, его семье и ближайшим соратникам. Однако, если Хосров хоть немного понимал величие этого человека, то никогда не мог представить, что человек, который поклялся уничтожить династию, согласится на такую неприкрытую взятку.

Для сохранения лица Хосров поставил свою печать и отдал письмо секретарю. Когда свита вышла из залы, шахиншах устало опустился на трон.

–Он не пойдет на такие условия, Виндой. Это глупо. Чего мы добиваемся?

–Не пойдет. Мы пытаемся показать всем виспухрам и вузургам, что мы не хотим войны и делаем все для ее предотвращения. Сейчас не время ариям сражаться друг с другом, когда тюрки и ромеи только и ждут, чтобы уничтожить Иран.

–Где он сейчас?-перебил дядю Хосров.

–Спустился с гор. Сегодня, возможно, вошел в Мосул.

–Чего он тянет? Он же знает, что у нас практически нет солдат.

–Два аспекта. Внешний и внутренний. Внешний – он боится, что если быстро уйдет из Армении, ромеи сразу захватят все иранские крепости и все итоги многолетней войны будут уничтожены. А если и армяне им помогут, то ситуация будет совсем скверной. Внутренний – к нему пока мало кто присоединился из знати. Вся его армия – это его род, их вассалы и солдаты, с которыми он прошел множество битв. А движется он медленно для того, чтобы к нему пришло как можно больше азатов, а их хозяевам придется волей-неволей поддержать Бахрама. Идет торг, колеблющиеся пытаются выторговать себе побольше привилегий.

–Ты хочешь сказать, что время работает против нас. Каждый день к нему приходят новые сторонники, а наши силы тают.

–Да. Не удивлюсь, если первый же крупный город, Мосул, будет его встречать, как законного правителя.

–Сколько мы можем выставить солдат в поле в случае необходимости?

–Хосров, сколько бы мы не выставили, мы будем разбиты. Это великий человек, который выиграл все крупные битвы со всеми врагами.

–Я задал вопрос.

–Хорошо, можем посчитать. Ктесифон, Селевкия и окрестности нам дадут порядка десяти тысяч солдат. Это не считая двадцати сотен, которые в любом случае надо оставить в городе для поддержания порядка и удержания крепостных стен. Вихтасм отбыл в Элам, послезавтра должен вернуться. Там он встречается с местными вождями. Думаю, тысяч восемь соберем. Вчера мы с ним проводили встречу со старейшинами низовья реки. Ты знаешь, люди оттуда больше привыкли рыбачить в камышах или пасти скот на болотах, но мы изрядно потратили золота, тысячи четыре должны сегодня выступить ускоренным маршем к Ктесифону. Еще вожди Лахмидов обещали прислать порядка пяти тысяч конных арабов. На них можно положиться, они скоро прибудут.

–Что в итоге. Порядка двадцати пяти тысяч пехотинцев. Довольно слабых, прямо скажем. И пять тысяч арабов, легковооруженная конница, которая бросится в бегство при виде катафрактов Бахрама Чубина. Это в идеальном варианте, если все сдержат свои обещания. А у изменника какие силы?

–До Мосула, если к нему успела армия ветеранов Йездигерда, у него порядка сорока тысяч. Из которых треть – катафракты, остальные-пехотинцы, прошедшие с ним годы войн. Много тяжелой пехоты дейлемитов и лучников.

–Вы с Вихтасмом пытаетесь кого-то подкупить? Не жалеете денег?

–Шахиншах, мы предлагаем любые подарки и титулы, но люди верят в счастливую судьбу изменника.

–Я так и думал. Собирай все силы, какие возможно. Через три дня выступаем на север.

–Мне кажется, шахиншах, это слишком опасно. Нас просто сметут и не заметят даже.

В глазах Хосрова мелькнули молнии.

–Если мы будем, как трусливые псы, ждать врага в столице, то когда он подойдет, вся наша армия просто перебежит к нему. Так у нас есть хотя бы призрачный шанс одержать победу. Если мне и всей династии суждено погибнуть – пускай это произойдет в бою. Но я не позволю, как мой отец, ослепить меня и заточить в Башню для удовольствия этих высокородных шакалов.

Глава 12.

Почти так же, как и в Ктесифоне, в сотнях километров далеко на севере, в Мосуле, два человека наблюдали за вступлением армии в город. Армия была своя, иранская, но власти города почему-то изрядно нервничали, размещая себя у нее. Это была поистине грандиозная армия, костяк и основа Ирана, но сейчас она служила формальному изменнику, Бахраму Чубину, который ослушался приказов уже двух шахиншахов, прежнего, Ормизда, и нового, Хосрова. Однако, эта неопределенность положения слабо тревожили ветеранов. Многие служили под его командованием уже не одно десятилетие и знали, что их полководец не бросит их ради политических интриг. Все это, как ни удивительно, не могло успокоить городские власти.

Свежий ветерок со стороны гор дарил свежесть искусно построенным залам. Привалившись к стене, Бахрам вглядывался в горизонт, где ускоренным маршем двигалась армия Йездигерда. Сам он недавно прибыл в Мосул для составления плана дальнейших действий и сейчас изучал письма агентов Бахрама о тонком торге с наместниками восточных провинций. Кого они поддержат, тот, скорее всего и одержит верх в этой смуте.

Бахрам Чубин был человеком старше среднего возраста с обильной сединой в волосах, в постриженной коротко по персидской моде бороде тоже было порядочно серебряных нитей. Вся его фигура свидетельствовала о могучей силе и годах ратных трудов человека. Руки и лицо были покрыты сетью заметных и не очень шрамов, полученных в множестве битв. Не удивительно, ведь этот человек долгие годы служил защитником Ирана от внешних врагов.

Йездигерд казался совсем молодым человеком. Его тонкие пальцы и красивые черты лица будто принадлежали человеку, проводящего все свое время в приятной прохладе гарема и защищающего светлую кожу от солнца. Телосложения он был тоже сухого и, на первый взгляд, хрупкого. Однако, присмотревшись внимательнее, можно было заметить характерные мозоли на пальцах воина, которые возникают от постоянного использования лука, а рукоять его меча выглядела изрядно потертой. Если вглядываться еще дольше, можно убедиться, что светлая кожа – это не следствие жизни в гареме, а просто такой оттенок, а вокруг глаз уже плотно обосновались паутинки морщинок.

–Где твоя армия, Йездигерд? Ты говорил, что сегодня уже они появятся в виду города,-не отрывая взгляда от горизонта негромко сказал Бахрам.

–На марше. Слишком быстро они не могут двигаться, позади тяжелая компания и те глупые бои на берегу озера,-отстраненно произнес молодой полководец, не отрывая глаз от письма.

–Глупые потому, что ты позволил загнать себя в ловушку.

–Если враг настроен сражаться, полководец, то у тебя нет выхода. Я пытался маневрами уйти от этого глупого столкновения, но Филиппику, наверное, нужна была хоть какая-то победа для хорошего отчета в Константинополь. В итоге, и он оказался в блокаде, и мы не могли уйти, и…в общем, ты сам все знаешь. Я предоставил и официальный отчет и сам рассказал, как дело было. Единственное, о чем я жалею и в чем моя вина – что мы потеряли столько дней на эти танцы.

Он поднял глаза и улыбнулся:

–Готов понести наказание.

Бахрам промолчал. Естественно, он не собирался наказывать Йездигерда. Он отличный полководец и прекрасный воин, настоящий арий. В мирное время такими людьми не разбрасывались, а в военное тем более. К тому же, ранний приход этой армии ничего бы не изменил в общей ситуации, а значит, Бахрам просто ворчал, что что-то выбилось из его плана. Старею, невесело подумал про себя.

–Что думаешь насчет письма?,-он кивнул в сторону донесения агентов.

–Ну, ситуация и не хороша, и не плоха. Она нейтральна в нашу сторону. Правители Хорасана и Дейлема не сказали ни да, ни нет. Они ждут, чем все закончится, чтобы потом присягнуть победителю. Хорошо то, что они не стали удерживать дехкан и азатов дома, и каждый день в наше войско вливаются новые силы. Они знают тебя, Бахрам, и твои заслуги перед Ираном. Мальчишка Хосров пока ничем не отметился, ни военными делами, ни дипломатическими, ни политическими. К тому же, в глазах большинства ариев, предательство Хосрова гораздо тяжелее, чем,-Йездигерд замялся, пытаясь подобрать слово,-чем твои действия. Великий воин не подчинился незаконному требованию плохого шахиншаха, а он для восточных провинций плохой, они не понимают его заигрываний с христианами городов Месопотамии. А Хосров, так или иначе, замешан в прямом мятеже, свержении своего повелителя и своего отца, его ослеплении и заточении в Башне.

Бахрам промолчал.

–Я послал приказы об отправке домой наших частей из Йемена и Синда. Уверен, такие же приказы отправил и Хосров. Командующие этих частей, получив два практически одинаковых приказа, в которых второй приказ назван незаконным, будут изрядно озадачены,-Бахрам улыбнулся,-думаю, они просто ничего не будут делать, а пока направят в Иран своих эмиссаров для уточнения информации.

–Согласен. Я тут видел вчера в городе высокопоставленных офицеров-тюрков. Неужели, ты собираешься и к ним, этим диким зверям, обратиться?! Они терзают Иран уже полвека, а до них эфталиты, эти бешенные горцы. Прошу тебя, Бахрам, не надо этого делать. Арии тебя не поймут. Если в твоей армии будут враги иранского народа, то твоя армия сама будет вражеской. Лучше попробуем договориться с Дейлемом, чтобы они прислали побольше своих железных пехотинцев.

–К Дейлему я уже послал агентов и золота. Думаю, через пару месяцев у нас будет ситуация в этом плане гораздо лучше. А насчет тюрков мысли шире. Они управляют великим государством, иметь которое союзником величайшая удача. То, что я разбил их армию в прошлом году у Герата, еще не значит, что мы теперь заклятые враги. И не забывай, Йездигерд, что основные армии тюрков заняты своими восточными братьями и хазарами, в Иран вторгнулась только небольшая часть под руководством не самых влиятельных вождей.

–Я высказал тебе мое мнение. Надеюсь, что я не прав, и мы в итоге не будем оба сидеть в одной камере в Башне.

Бахрам рассмеялся.

–Все равно жизненный путь заканчивается у всех одинаково. Не попробовать ли нам сделать окончание жизни более приятным и не терпеть нелепые приказы ничтожных повелителей?

Йездигерд перестал хмуриться, встал и подошел к окну.

–Я собираюсь доставить свою семью из Нисибиса сюда, Бахрам. Как я понимаю, мы делаем Мосул по крайней мере временно нашим опорным пунктом?

Бахрам кивнул.

–По крайней мере, пока не прояснится, что будет делать Хосров и…,-Бахрам бросил быстрый взгляд на собеседника,-некоторые другие вещи.

–Я понимаю,-внимательно посмотрев на Бахрама выдавил из себя Йездигерд. И, желая сменить тему, спросил:

–Шахрияра уже доставили?

–Завтра прибудут в Мосул. И начнут готовить его к правлению.

–Он все понимает? Все-таки,-Йездигерд замялся,-не совсем обычный ребенок. Да и к тому же, совсем маленький.

–Он понимает, что его отца убил его плохой старший брат. Что мы хорошие и помогаем ему стать шахиншахом. Прибудет в Мосул, будем дальше с ним работать.

–Ты действительно думаешь, что такой особый мальчик может стать шахиншахом? Маги никогда не дадут добро на это, а без их согласия, ты знаешь, любые наши действия не имеют силу.

В глазах Бахрама будто опустел сосуд с мягкостью и терпением. Теперь там были только сталь и смерть.

–Ты удивишься, Йездигерд, как быстро меняют свои религиозные убеждения люди, которым последовательно отрубают конечности. Когда сильно надо будет, они и ромейскую шлюху объявят повелителем Ирана и не-Ирана и выведут ей родословную от Кира и Сасана.

Йездигерд в смущении опустил глаза. Надо было сменить тему, чтобы не навлечь на себя гнев великого воина.

–Продвигаются переговоры агентов с людьми в Ктесифоне? Поделишься?

Бахрам расслабился и улыбнулся.

–Продвигаются. Сейчас между двумя городами, кажется, постоянный поток людей составляют только агенты, которые курсируют со встречными предложениями и торгом. Там люди даже более продажные, чем я думал. Они предлагают, представь, убить спящего Хосрова и прислать мне его голову.

–Уверен,-заметил Йездигерд,-что Хосров и его дяди так же пытаются подкупить твое окружение. А у них золота гораздо больше, чем у тебя.

–Это естественно, я бы был сильно удивлен, если бы немалая часть моих офицеров сейчас не пыталась тайно выбить себе земли у Хосрова в обмен на мою жизнь. Но это просто разговоры, это несерьезно. Потому, что если сейчас они пойдут на измену мне, рано или поздно, скорее рано, убьют и их, или мои родственники, или род Сасана. А при мне они могут занять очень высокие должности. Да, окружение молодого шахиншаха готово по первому моему слову убить его и открыть нам ворота. Но мне не нужна смерть второго правителя за несколько недель. Мне нужна легитимность. Мы проведем суд над ним и его родственниками, где маги обоснуют, что он должен быть заточен в Башне. Тогда проклятая династия Сасана будет уничтожена. Если же мы его убьем, тогда престол просто займет один из бесчисленных родственников, и мы останемся узурпаторами, а они – законным царствующим домом. И поверь, если наша власть будет основана только на силе, без благословения магами, мы будем всю оставшуюся жизнь бояться каждого вздоха соловья.

–Понимаю. Так что мы собираемся делать? Мосул огромный и богатый город, но мы не сможем долго здесь находиться, каждый день приходят сотни новых солдат. Да и декханы уже волнуются, почему мы не идем на столицу.

–Мы пробудем здесь,-с нажимом и какой-то злостью откликнулся Бахрам,-еще некоторое время. Может две недели, может меньше. Нужно решить дела. И потом мы двинемся на Ктесифон. Кстати,-он будто что-то вспомнил,-тот твой ловкий армянин, Иоанн, кажется. Он дает информацию о движении ромеев? Последнее, что нам сейчас нужно, чтобы они предприняли большое наступление. Мы их отразим, в этом я не сомневаюсь, но нас это задержит до зимы, а за эти месяцы может все измениться.

–Он не мой армянин, полководец. Он просто канал общения между мной и руководителями ромеев в их анатолийских провинциях.

–Не суть. Что он говорит?

–Только сегодня ночью он уехал назад. Пока договоренность с ромеями такая: мы разрушаем все крепости, которые завоевали и отходим на довоенную границу. Они взамен дают клятву, что не пересекают границу до официального мира между императором и шахиншахом.

–Ты веришь этому Ираклию? Этот тот самый, который раньше руководил армией в Армении?

–Да, этот тот же человек. Скорее всего, он будет держать обещание. Сейчас у него нет возможности вести какую-либо войну. Филиппик отбыл со своими отрядами в Константинополь, солдат в провинции осталось совсем мало, казна пуста, и предстоят большие траты на восстановление разрушенных крепостей. И наемникам не платят уже несколько месяцев.

–Неужели тебе это все рассказал Иоанн?

–Нет, у меня есть тоже шпионы в и Феодосиополе, и в других городах.

–Хм…если бы не глупость Ормузда, сейчас идеальный способ, чтобы ударить по ромеям и прорвать их оборону. А получается, что тысячи ариев бессмысленно погибли в холодных ущельях Армении.

–Да, получается, что так,-Йездигерд спрятал глаза.

В комнату вошла высокая черная девушка с крайне выдающимися формами и обратилась к Бахраму:

–Повелитель, обед готов. Тебя ждут члены совета города.

Она развернулась и вышла. Мужчины смотрели ей вслед. Йездигерд, как и вся иранская армия, отлично знали имя этой девушки, Елинга. Она была неофициальной женой Бахрама Чубина и матерью его маленького сына. Вся армия знала историю, практически древнегреческую трагедию, как они встретились. Это было много лет назад, во время кампании в Йемене. Кампания была это далекая, нелепая, которая не принесла и не могла принести Ирану никакой пользы. Вкратце ситуация там была следующая. Аксумиты-христиане, поддерживаемые Римом воевали с арабами-язычниками и иудеями, которых поддерживал Иран за контроль над торговыми путями Красного моря и морским путем в Индию. Бахрам тогда командовал большим отрядом, и чтобы облегчить положение основной армии и арабов, державшихся против аксумитов, он предпринял десант на африканский континент. Десант этот задумывался отвлекающим маневром, но аксумиты оказались не готовы к нему, и Бахрам без сопротивления продвигался к их столице, намереваясь вывести из войны. Столицу Аксума он не взял из-за малочисленности войск, да и не пытался, но превратил свое отступление по враждебной стране назад к морю в триумфальный марш, этакий Анабасис Красного моря. Его небольшой отряд иранцев и арабов смог сковать всю армию Аксума и африканцы были вынуждены покинуть Аравию. И как древние греки в классическом Анабасисе, после долго марша и постоянных боев они достигли моря и кричали от радости спасения. Тогда же, когда иранская армия опустошала окрестности столицы Аксума, солдаты обнаружили сожженную деревню. Грабившие ее аксумиты разбежались, и выяснилось, что здесь содержались важные пленники с южных границ государства, черных племен с берегов великих африканских озер. Среди них было немало девочек и молодых женщин. Что с ними делали обезумевшие от крови и резни иранцы никто не знает, но когда через несколько дней отряд собрался в обратный путь и Бахрам, верхом на огромном коне, в сияющих доспехах, двигался через эту деревню, он приказал освободить тех, кто еще остался жив после вакханалии, а худенькую девочку с необычной гладкой кожей приказал взять с собой. Он и сам не знал, зачем он это сделал, скорее всего, хотел оставить ее в каком-то торговом городе побережья и не отдавать опять во власти обезумевшей иранской солдатни или вернувшихся аксумитов. Но девочка поняла каким-то неведомым образом, что именно этот человек может спасти ее и уговорила Бахрама взять ее с собой из Африки. Так он стал ее опекуном, некоторое время, пока тянулась вялотекущая война в Йемене, они находились там, и постепенно с обеих сторон возникли иные чувства. Она тянулась к нему, как к защитнику, как к сильному мужчине, благородному во всех своих действиях, он же, старый одинокий волк, с годами все больше задумывался о детях. Войны сменялись одна другой, его долг бросал по разным странам и битвам, время шло, а он так и не обзавелся семьей. И однажды Бахрам понял то, что давно видело все его окружение: никого ближе этой черной девочки у него нет. Она была его спутником всегда, а тратить душевные силы, которых осталось не так много, на церемонии для создание крепкой иранской семьи, со всеми традициями и предрассудками он уже не мог. Когда изредка он все-таки бывал в Ктесифоне, то зачастую поражался, насколько ограничено и закрыто общество ариев, оно было полностью погружено в себя, а всех вокруг считало грязнокровными бродячими псами. Они не интересовались миром в целом, ни другими народами с их традициями и историей, только доблесть предков, религия священного огня и блеск Ирана имели место. Бахрам практически постоянно воевал с ромеями и понимал, что мир устроен сложнее, чем думают эти благороднорожденные бездари. Если ромейская держава, как говорили в Иране, грязное общество, где все спариваются друг с другом, и практически никто не может вывести своих предком на четыре поколения назад, то почему они успешно, и даже без особых усилий сопротивляются всем армиям ариев? Несмотря на то, что помимо Ирана у них очень много врагов по всему периметру. Почему ромеи, в той или иной форме, существуют уже больше тысячи лет, а государству ариев всего лишь три века? Почему Рим даже сейчас, в тяжелом упадке, все еще мировой центр науки и культуры, к нему тянутся разные народы и варвары, воспринимая его культуру и через поколение уже становившиеся ромеями, а иранскую культуру приняли только иранцы, ну и на правах младших партнеров армяне и парфяне? Дело было в том, что Рим, империя полукровок, ценила только способности и личные качества человека, поэтому, любой по происхождению человек мог достичь высот власти или даже стать императором. А Иран строил свою государственность на нескольких благородных кланах, в чистоте чьей крови никто не сомневался. Остальные арии и другие народы государства были просто лишены права влиять на политику, их мнение не учитывалось. И неспроста, во время великих военных поражений, как в годы несчастного шахиншаха Кавада, когда погибал цвет арийской аристократии, государство оказывалось фактически парализованным. Оно лишалось одновременно и армии и проводников власти на местах. Рим же, наоборот, в наиболее критических ситуациях мог найти способных людей, которые брали власть в свои руки, меняли неэффективных правителей и спасали государство. Так Рим был гораздо более гибким и приспосабливаемым к изменениям, но и более бунтующим и неспокойным. Неслучайно, там практически постоянно кипели гражданские войны и перевороты, когда лидеры на местах считали себя более достойными власти, чем действующие императоры. В Иране ничего подобного не было. Практически всегда власти сохранялась внутри династии Сасана, были, конечно, и другие шахиншахи, но то скорее исключение. Были и гражданские войны, но между родственниками, и было их, скажем честно, гораздо меньше, чем в Риме. Как правило, власть от отца к сыну переходила спокойно и без потрясений.