Текст книги "Блистательные сцены жизни. Трагедия дель арте"

Безумец

Его воинственный пыл, которым он приводил в восхищение националистов, заполонивших упомянутый «баптистерий», странным образом не соответствовал его внешности. Долговязый хлюпик, он скорее напоминал филина, чем ястреба, каковым оказывался на трибуне. Он ухал, как филин, сверля аудиторию гигантскими линзами своих очков, брызгал слюной, размахивал тоненькими ручками, и главное, что было смыслом его зажигательных речей – это отгородиться на восточной границе от ненавистного соседа глубоким рвом и денонсировать унию Богдана Хмельницкого о воссоединении с этим самым соседом. Безумец, в его яйцеобразную головку не могла просочиться мысль о невозможности ни того, ни другого. Для танков нет непреодолимых препятствий, а «уния» была с другой страной, которая к тому же умерла.

Он с детства отставал в развитии, был худ и слаб по сравнению со своими ровесниками и даже не пытался в отличие от других заняться каким-либо видом спорта, чтобы преодолеть, или хотя бы сгладить свою физическую немощь. Возможно, она, эта немощь служила препятствием для интенсивной учёбы, ибо он часто болел, месяцами пролёживая в постели с простудой или гриппом, не имея сил даже читать. Однако было в нём нечто необыкновенное – удивительная способность к устному счёту. Он легко перемножал в уме многозначные числа, извлекал корни, возводил в степень, вычислял логарифмы и много чего ещё умел, стяжав тем в узком кругу друзей репутацию гения.

По окончании школы он не нашёл ничего лучшего как поступить на юридический факультет. Юристом быть конечно не зазорно. Однако юристом де-факто он никогда не был, а начал свою трудовую деятельность на поприще торговли – торговал автомобилями. Этот период его жизни тёмен, однако сам он отзывался о нём весьма тепло, утверждая, что нигде не смог бы приобрести столь жизненного опыта, как в этой благородной сфере. При этом добавлял, – впрочем, не без оснований, что именно торговля породила мировую цивилизацию.

По поводу цивилизации он не ошибался. Но ведь известно, какая в то время была в тех краях торговля, то бишь «цивилизация». Сплошной рэкет и разбой. И если бы не было, как говорят, «крыши» над головой новоявленного бизнесмена, то лежать бы ему уже на погосте.

«Крыша» явилась ему незамедлительно в лице двух братьев-боксёров и возглавляемой ими организованной преступной группировки. Юрисдикцией тут и не пахло, а воняло чем-то тухлым, наподобие элементарного мазохизма. Опыт, конечно, незавидный.

Однако прошло время, и, очевидно, «первоначальные накопления оказались достаточно велики, для того чтобы после переворота занять всей это компании место в правительстве несчастной страны. Как только это произошло, он возгласил «баптистерию» о необходимости, во-первых, обзавестись ядерным оружием «сдерживания» и, во вторых, запустить процесс люстрации чиновного люда, – развязать «охоту на ведьм». Впрочем «баптистериев» не столько удивили сами эти проекты, сколь та лёгкость, с какой он быстро выполнил в уме таинственные расчёты, и объявил число обречённых им на изгнание из страны по причине нелояльности. Это число составило один миллион, триста пятьдесят три тысячи сто двадцать четыре человека. Вот где проявился его подлинный гений. Многих из присутствующих законодателей он заставил поёжиться и втянуть голову в плечи.

Боксёр

Один из его противников на ринге сказал о нём перед боем в раздевалке, где, казалось, не было подозрительных ушей. Он сказал: «Из этого куска мяса можно сделать хорошую отбивную». Как это часто случается, неуважительные эпитеты окольными тропами достигли ушей адресата.

Кто имел какое-либо отношение к боксу знает, что есть запрещённые удары, которые могут привести к летальному исходу. И такое на ринге не редкость. Непреднамеренных убийц штрафуют, часто дисквалифицируют. Но что случается, то случается.

Наш герой начинал свою спортивную карьеру в лихие девяностые. Рождённый в киргизских горах, он сызмальства, в подпасках, помогал перегонять табуны с одного пастбища на другое и сам был похож на жеребёнка, обещая стать первоклассным породистым конём.

Он и стал им, когда волей судьбы оказался на родине предков. Придя в девятый класс одной из столичных школ, он оказался в поле зрения тренера по боксу, работавшего там по совместительству с основной должностью в обществе «Динамо». Выдающиеся физические данные школьника поразили наставника. Он увидел в нём будущего чемпиона мира. Он начал тренировать мальчишку и по прошествии времени убедился в своей правоте.

Но прежде случилось так, что молодой боксёр нежданно обрёл покровителя в лице некоего криминального авторитета по кличке «Сардинка». Тот был создателем и главарём банды, промышлявшей рэкетом и обыкновенными грабежами под видом приватизации плохо охраняемой собственности. Сардинке нужен был киллер, чтобы приводить в исполнение приговоры несговорчивым бизнесменам-неофитам. Однажды увидев нашего героя на ринге, он определил намётанным глазом – убьёт одним ударом. После боя зашёл в раздевалку, они познакомились. «Сынок, – сказал Сардинка, – ты мне нравишься. Хочешь у меня поработать?» «Отчего нет?» – насторожился юноша. – «Тогда приходи завтра, поговорим». И Сардинка протянул ему визитную карточку с адресом и телефоном.

Будущий чемпион мира по кикбоксингу не заставил себя ждать. На следующий день он явился к новому патрону и выразил категорическое согласие – готов к любой работе. События развивались не то чтобы стремительно, но вполне логично. Первое задание, полученное новым сотрудником ОПГ, состояло в том чтобы «убрать без крови» некоего владельца ночного клуба, который приглянулся Сардинке как источник несомненного дохода, основанного на едва ли не открытой продаже наркотиков его посетителям.

Новоявленный «браток» блестяще справился с этой первой поставленной перед ним задачей. На следующий день после заключённого договора с работодателем он заявился по названному адресу, легко обезвредил охрану и прошёл прямо в кабинет администратора, который как было известно и являлся владельцем клуба. Ему было сделано «предложение, от которого тот не мог отказаться». И вскоре заведение перешло в руки нового владельца в лице Сардинки посредством оформленной по закону «купчей»

Ещё несколько подобных дел – и в знак благодарности, но и с дальним прицелом Сардинка отвёз подающего надежды кулачного бойца в Америку и отдал в обучение знаменитому Кингу. И тот сделал из него настоящую «курицу, несущую золотые яйца»». Вскоре туда же был отправлен и курицын брат-близнец, менее способный боец, но зато более успешный делец.

Шло время, множились победы, чемпионские титулы, и «золотые яйца», тяжелившие карманы братьев, стали всё меньше доставаться их общему патрону Сардинке, а по возвращении бойцов в родные пенаты и сам патрон внезапно отправился на погост, якобы в результате падения на скользком тротуаре, повлекшим за собой перелом основания черепа.

Здесь стоит вернуться к упомянутому эпизоду с «хорошей отбивной». В ближайшем бою автора тех нелестных эпитетов унесли с ринга с очень похожей смертельной травмой. Это событие стало последней каплей, побудившей братьев бежать на родину.

Став теперь здесь во главе банды, они занялись привычным делом – «крышеванием» и снова стали обирать нуворишей-капиталистов. Один из них в результате правительственного переворота взлетел на вершину власти и в знак то ли благодарности, то ли отмщения способствовал проникновению нашего героя в «Баптистерий», а вскоре продвинул его пост столичного градоначальника. Но это уже другая история.

Минотавр

В обычной жизни он не походил на чудовище. Если не считать глаз, всегда затянутых таинственной поволокой, сквозь которую не пробивался взгляд, точнее, не освещал лица каким-либо выражением. Про такие глаза говорят – мёртвые. Или, в лучшем случае – пустые. Но во всём остальном – человек как человек. И на женский взгляд, возможно, даже красивый мужчина. Высокий рост, низкий лоб, заключённый между кустистыми бровями и жёсткой порослью начинающих седеть волос. Явственные признаки ожирения слегка нарушали стать, но отнюдь не портили общей фактуры.

У него была хорошая наследственность, если понимать её шире, чем просто биологическое начало. Хватка, напор, хитрость, изворотливость, алчность, – эти черты характера, унаследованные от отца вместе с огромным состоянием, воплотились в личности незаурядной, нацеленной единственно на умножение семейного капитала, вложенного в десятки проектов и предприятий на родной земле и за рубежом. Приумножать капиталы мешало только одно – конкуренты. Их было много, и так или иначе от них надо было избавляться. А что может быть лучше средства, чем народный гнева, оседлав который и направив в нужное русло, вовлечь страну в «чёрный передел».

Для этой цели он вступил в преступный сговор с Богоотступником, Безумцем и Боксёром, и при поддержке Баптистерия они свергли законную власть. Ему это дорого обошлось, но вложение оказалось выгодным. Прошло немного времени, и он был избран Президентом.

Президент-минотавр, он не замедлил проявить себя в этой роли, открыто взяв курс на подавление восставших иноязычных окраин своей страны. К тому времени уже изрядно потрёпанная армия, пытавшаяся подавить народное восстание на востоке, утратила едва ли не половину снаряжения и боевой силы. Их перемололо в боях народное ополчение, которое, как известно со времён Минина и Пожарского, способно на подвиги и не слагает оружия, пока жив хоть один солдат.

И тогда он объявил тотальную мобилизацию, как это сделал ближайший по времени исторический «минотавр», обладавший в отличие нашего героя огненным взглядом, характерными усиками и спадающей на лоб косой чёлкой. Впрочем, при всём несходстве на обоих лицах лежала едва уловимая тень бычьей головы.

Как известно, минотавры питаются человечиной. Натуральный – мифический – не брезговал ничем. К его столу подавали мальчиков, девочек и даже преступников. Иные источники сообщают о преобладании в его трапезе молодых мужчин. Это наводит на мысль о его склонности к педофилии и гомосексуализму. Но это не что иное как версии западных исследователей, не имеющих под собой серьёзных обоснований. Но если мифический Минотавр вкушал человечину отнюдь не фигурально, то для двух упомянутых это была пища «духовная». Как ни странно это звучит. Оба они испытывали наслаждение, отправляя подносимую им «дань» прямиком в огонь. Такое вот своеобразное «духовное родство». В прямом смысле жертвы их пожирались войной. Встав на престол, президент-минотавр возобновил её с новой силой. Теперь его особенно услаждали пожираемые огнём дети ненавистных иноязычных окраин. Теперь он появлялся на трибуне Баптистерия только для того, чтобы требовать всё новых жертв. Он судорожно тряс левым щупальцем (нет, конечно это была человеческая рука, но она так живо напоминала одну из конечностей осьминога, что и весь облик нашего Минотавра как бы претворялся в этого зловещего головоногого моллюска) и всякий раз это явление минотавра-оборотня погружало Баптистерий в пучину страха и склоняло к удовлетворению его ненасытного аппетита. Гражданская война ширилась, увлекая в своё жерло несчастную страну, расколотую усилиями Арийца.

Но Тезей (Пиночет) уже готовился к сражению, оттачивал свой смертоносный меч. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стало назначение Безумца на пост премьер-министра. Минотавр подписал себе смертный приговор.

4. Великий демократ

Народ балунда, откуда он вёл свою родословную, обитал во внутренней части Анголы, где великие вожди и повелители государства Лунда носили название Маттиамво. Царившие там в давние времена обычаи и порядок смены власти маттиамво были весьма необычными. Он узнал от них от отца, но откуда, из каких анналов извлёк их тот, ему так и не удалось выяснить. Много позже, когда он стал уже известен как великий демократ, попечитель всех мировых демократий вплоть до исламской, – вот тогда ему в руки попала книга, где были описаны эти экзотические обычаи, в юности поразившие его воображение.

Ранняя смерть отца, его собственные увлечения, влюблённости, университетская бурная жизнь, полная неожиданностей и приключений, – разумеется, интеллектуального свойства, – отодвинули проблему едва ли не в подсознание.

Но пришло время, и то что когда-то так волновало, всплыло в памяти, как это часто случается, неким категорическим императивом, заставив предпринять наконец конкретные шаги. И он отправил соответствующий запрос в библиотеку Конгресса, увенчав его большим вопросительным знаком: «Правда ли?».

В один из майских дней 2015 года он по обыкновению поднялся в свой круглый кабинет и к своему удовлетворению нашёл на рабочем столе почтовый конверт. В нём была книга с приложением короткой записки, в которой сообщалось, на какой странице содержится интересующая его информация. Книга называлась «Золотая ветвь». Автор – Джеймс Джордж Фрэзер.

Он отдавал себе отчёт в том, что первоначальным побуждением к действию были недавние события, которые произвели на него ошеломляющее впечатление, сродни тому что пережил он в юности, слушая рассказы отца. Ариец был, в сущности, чувствительным человеком.

События, о которых речь, разворачивались на просторах древнего Междуречья, где набирала мощь недавно родившаяся новая исламская демократия. В порыве к мировому владычеству она прибегала к самым радикальным мерам истребления и порабощения неверных. Прилюдное отрезание голов, утопление в железных клетках, расстрелы из артиллерийских орудий «автомобильных гробов» с людьми в красных балахонах.

Он не мог на это смотреть. Но приходилось. Навязчивые зрелища устрашения подстерегали всякий раз как он нажимал на кнопки своих электронных «осведомителей». Можно было подумать, что они прививают ему чувство вины, хотя по большому счёту вина ложилась на тех кто восседал а этом кабинете задолго до него.

Утро вступало в свои права. Он взошёл на платформу, сел к столу и развернулся лицом на восток. Солнце стояло уже высоко. Было десять часов утра. Пробежав по клавишам «интерьерного» пульта, он во мгновение раздвинул штору и открыл одну из створок окна. По его коротко остриженной голове пробежал лёгкий ветерок, насыщенный ароматом жасмина.

Книга лежала перед ним словно мина замедленного действия.

Как часто свойственно нам бессознательно отодвигать от себя нечто такое, что может разрушить наши представления о мире или о самом себе! Мы боимся встречи с неизбежностью.

Взгляд, устремлённый на восток, вернул его мыслями к надоевшей Крайне. Он пододвинул к себе папку с неотложными документами.

Первым был указ о вводе в Крайну ограниченного контингента арианских войск. Конгрессом это было уже одобрено. Он выбрал в письменном наборе самый красивый «паркер», испробовал в черновике со «спецбумагой». Тот был безупречен.

Перед его мысленным взором на секунду мелькнула испитая физиономия его старого друга Чарли Бриджлава. «Убивать русских!, Убивать русских!» – ещё раз прозвучали в его ушах истерические вопли незадачливого вояки. Дорого стоили ему эти слова. Загадочная смерть в Париже… Пожалуй, Чарли был слишком категоричен. Но в принципе…

Прыжок в неизвестное! И через секунду в положенном месте красовалась его размашистая подпись.

Он откинулся на спинку кресла. Руки дрожали, на лбу выступил холодный пот. Надо было снять напряжение. Порция виски. Лёд.

Возвращаться к столу не хотелось. Он подошёл к окну со стаканом в руке. Посмотрел вдаль. На горизонте различил дымы и красную полоску пожарищ. Но нет, ему это только показалось. Горизонт был чист.

Он вернулся к столу. Алкоголь, как у него всегда бывало, вернул ясность мыслей. Впереди была ещё более ответственная работа. Речь шла о подготовке послания Конгрессу в поддержку закона о введении на всей территории Арианы свободы «сексуальных вероисповеданий». Он знал, что в одном из секторов их демократического общества процветает многожёнство. Надо было сделать ещё один шаг в направлении свободы личности и наделить соответствующими правами адептов Содома, Гоморры и Лесбоса.

Он вдруг ощутил, как на его плечи навалился груз государственной ответственности. Что там эта несчастная Крайна с её потешной камарильей во главе с шоколадным пропойцей, от которого во время их последней встречи за версту разило палёнкой. Как говорят русские – «табуретовкой». Он был знаком со многими русскими арийцами и уважал их за умение пить вёдрами не хмелея.

Ему показалось, что лежащий перед ним почтовый конверт шевельнулся, будто в нетерпении открыться своему адресату. Преодолев искушение, Ариец отодвинул его подальше, с глаз долой. Он почувствовал, что обрёл состояние лёгкого опьянения, когда самое время начать творить. Он вспомнил своего любимого писателя Чарли Бука, который никогда не садился за пишущую машинку без банки крепкого пива.

Он придвинул к себе стопку мелованной бумаги и написал первую фразу. «Уважаемые господа! Я призван Богом и Провидением освятить наконец фундаментальное право человека распоряжаться своим телом…»

Он отложил перо. Задумался. Телом? Плохо. Он зачеркнул неудачное место и внёс поправку – «…человечества распоряжаться своими телами и душами». Перечитал и понял, что опять плохо. Надо было добавить.

Ещё порция виски. Лёд. Подумал – хорошо там Джефу Прайту в этой Крайне, где все распоряжаются своими телами как хотят. Да и чужими тоже. Никаких проблем. Одно слово – лаборатория! Мозгляк Прайт будет исследовать процессы адаптации арианского образа жизни в славянской среде! Смех и грех, как говорят русские. Да ещё этот проходимец грузин-губернатор. А здесь даже нельзя завести подругу без согласия жены! Не долее как вчера Гвельда на его робкую просьбу ответила категорическим отказом.

И тут его осенило. Он заведёт друга! В конце концов надо же испытать самому прелести платонической любви, о которой твердит мировая литература на протяжении тысячелетий. И не так опасно. Гвельде даже в голову не придёт.

Ещё одна порция виски. Лёд. Мысли начали путаться. И он решил отложить сочинение на завтра.

Ему показалось, что присланная книга в дальнем углу стола слегка пошевелилась, будто стараясь привлечь его внимание. Он осторожно придвинул её к себе и открыл на указанной странице. Начал читать.

«Один из местных царьков по имени Чалла сообщил участникам португальской экспедиции, каким образом умирает Маттиамво. «Наши Маттиамво, – сказал Чалла, – обычно либо погибают на войне, либо умирают насильственной смертью. Нынешнему Маттиамво предстоит умереть от руки палача, ибо он уже выпросил себе достаточно долгую жизнь. После вынесения Маттиамво смертного приговора, мы обычно приглашаем его принять участие в войне с врагами и по такому случаю сопровождаем вместе с семьёй на войну. Если он остаётся цел и невредим, мы вновь вступаем в войну и сражаемся три или четыре дня подряд. После этого мы неожиданно оставляем Маттиамво с семьёй на произвол судьбы. Покинутый владыка приказывает воздвигнуть для себя трон, и, сев на него, собирает вокруг себя членов своей семьи. Он отдаёт матери приказ приблизиться, и она становится перед ним на колени. Он отрубает голову сначала ей, потом поочереди сыновьям, жёнам и родственникам, а в заключение своей любимой жене по имени Анакулло. По окончании казни Маттиамво в пышном одеянии ожидает собственной смерти, которая незамедлительно следует от руки должностного лица, посланного соседями, могущественными вождями Каниквинга и Каника. Этот человек сначала перерубает ноги и руки Маттиамво во всех суставах, а потом отрубает ему голову. По совершении казни обезглавливают самого палача. Все вожди удаляются из лагеря, чтобы не присутствовать при казни Маттиамво. В мои обязанности входит присутствовать при казни и заметить место, в котором два великих вождя спрячут останки Маттиамво. Эти вожди входят во владение всей собственности казнённого монарха и его семьи и забирают её с собой. Тогда я приступаю к погребению изуродованных останков Маттиамво и возвращаюсь в столицу для того чтобы провозгласить начало нового правления. После этого я возвращаюсь на место захоронения останков монарха, за сорок рабов выкупаю их вместе со всей собственностью покойного и передаю всё это вновь провозглашённому Маттиамво. Такой смертью уже умерли многие Маттиамво, не избегнет ей и нынешний».

Дальше следовали описания других подобных обычаев смены власти на африканских просторах Все они сводились к умерщвлению правящих кланов.

Ариец закрыл книгу. Задумался. По меньшей мере, он был удовлетворён тем, что докопался до истины. Обычаи, подумал, конечно изменились, но меньше, чем нас изменило время. Недаром отец предостерегал его от стремления приблизиться к власти. Он не внял его совету, и понял, что совершил ошибку.

Ночью ему приснилось, что над ним занесён топор. Он проснулся в ужасе и до утра не мог уснуть.