Текст книги "Плачут ивы…"

Виктор Иванов
Плачут ивы…

Озарения

Серия премии-медали Артюра Рембо

© Виктор Иванов, 2021

© Интернациональный Союз писателей, 2021

Об авторе

Виктор Николаевич Иванов родился 15 августа 1941 года в городе Караганде, Казахстан. Проживает в селе Рождественском Поворинского района Воронежской области.

Образование высшее.

С 2000 года на заслуженном отдыхе.

Печатается с 2004 года.

Выпустил сборник «Избранное» на основе трёх годовых сборников, а позднее появились ещё три. Член Интернационального Союза писателей. Дипломант многочисленных конкурсов.

Я радуюсь началу дня

Диалог между читателями и поэтом продолжается. Перед нами девятый сборник Виктора Николаевича Иванова – «Плачут ивы…». Все сборники автора объединяет необъятная любовь к жизни. Венец всему – это женщина. Я не ошибусь, если скажу, что поэта вдохновляет прекрасная незнакомка, о чём говорит настроение лирического героя в произведениях данного сборника. Облик её просматривается в каждом стихотворении: говорит ли поэт о бытовом и бытийном, о прошлом и будущем, всюду мы ощущаем её образ. Она вдохновляет на творчество, даёт силы и веру. В сердце вселяют надежду такие стихи, как «Жить хочу», «Я радуюсь.», «Спешу к тебе», «Наши тропки». Лирический герой размышляет о поздней любви, о радости и щемящей грусти, которую она несёт: «Зачем любовь мне на закате лет? // Чем заслужил событие такое? // А может, мне от Бога этот свет, // Чтоб легче было уходить в покои» («Поздняя любовь»). Читая стихи о сильном чувстве, внезапно настигшем героя, мы верим в живительную силу любви:

 
Какое солнце! Чудеса!
Морозец лёгкий.
Я мчусь к тебе, моя краса,
Смущённый, робкий.
 

(«Спешу к тебе»)

 
Себя безжалостно браню,
Себя сужу как можно строже.
Ну а тебя за то виню,
Что сделала меня моложе.
 

(«А я с тобой помолодел»)

Стихи поэта проникнуты оптимизмом, любовью к жизни, светлым восприятием мира: «Восток. Рассвет. Начало дня. // Душа безмерно рада…»; «…Мне всё приятно, я шепчу: // «Спасибо тебе, утро!»; «.А мне б клонировать добро, // Чтобы его на всех хватило».

Автор, опираясь на опыт прожитых лет, мудрость, которая приходит с годами, волнуется за молодое поколение, которым «.чужды поля и лес, // Очерствел к ним интерес.». Поэт волнуется за будущее страны: «И ученье вам не свет, // Всё опутал интернет. // А ведь Русь при всём при том // В ваши руки отдаём».

Несомненной находкой поэта является культивирование такого малого жанра, как пожелания в стихах: «Добро не выразить словами. // На память! Жил я рядом с вами», «С любовью, страстью, с умиленьем // Дарю тебе своё творенье».

Автор передаёт в своих стихах динамику жизни, времени, чувств. Это удаётся ему, потому что в поэтике его стихов доминируют глаголы, краткие прилагательные, деепричастия: «Я полон сил. Я бодр и свеж. // Гляжусь привычно человечным. // Стараюсь нравиться себе ж // И окружающим, конечно» («Я полон сил»); «Весна на месте не стоит – // Кипит работа. // Весна живёт. Весна горит // Дотла. До пота» («Весна живёт»). В стихотворении «Весна живёт» автор умело использует и приём парцелляции.

Моя рецензия будет неполной, если я не отмечу безусловную любовь Виктора Николаевича к природе. В. Н. Иванов долгое время проработал в Государственной лесной охране. Об этом он подробно и интересно повествует в рассказе «Таёжное крещение». Он с огромным уважением говорит о каждом деревце, травинке, животном мире. Это, несомненно, объясняет его обращение к таким приёмам, как сравнение и антропоморфизм. (Антропоморфизм – перенесение человеческого образа и его свойств на неодушевлённые предметы, животных, растения, природные явления, сверхъестественных существ.) «…И камыш-младенец // К берегу прильнул…», «.Лесу томно спится.», «.Тучка, как волчица, // Ночку сторожит.».

Сборник многотемный и многожанровый, читается с увлечением. Прозаические произведения можно отнести к мемуарной литературе, тем они и интереснее. Мы узнаем о таких фактах, которые ушли далеко в прошлое. Например, что такое мазанка, саман и многое другое.

Сборник оставляет светлое чувство, хотя и пронизан лёгкой грустью, навеянной быстротечностью времени, невозвратным прошлым, тяжёлыми расставаниями и неминуемым прощанием, но именно всё это заставляет читателя вновь и вновь перелистывать и перечитывать страницы книги.

Спасибо вам, дорогой Виктор Николаевич, за искренность, тепло и любовь, которыми вы щедро делитесь с нами, вашими читателями. Радуйте нас и дальше вашим творчеством.

А. Я. Клименко,

кандидат педагогических наук, доцент

А время не лечит

 
А горе не лечится. Счастье проходит.
Судьба нас по жизни уверенно водит.
 
 
И каждому горе ложится на плечи.
А время… не верьте. А время не лечит.
 
 
(Уходит с годами в былое, не боле.)
Быльём порастает, как дикое поле.
 
 
Господь дал нам силы. Мы – Божьи создания,
А силы нужны нам на боль, на страданья.
 
 
Чтоб все одолеть перед нами преграды
И что б ни послал нам Господь – были рады.
 

Мне бы женского тепла

 
Как не хватает женского тепла…
И жизнь, как речка, быстро утекла.
Жаль, что нет силы – прошлое вернуть.
Уже собрался я в последний путь.
Вы упрекнёте: «Перестань стонать»,
А годам стоит должное отдать.
Они учили радоваться, ныть.
От счастья тихо плакать, и любить,
И ждать простого женского тепла.
Тепла, что нас пронзает как стрела.
Тепла, что, где и сколько ни броди,
Невольно к женской тянешься груди.
 

Краски осени

 
На окраинах села
Осень краски пролила.
Разукрасила деревья,
Словно жаром обожгла.
 
 
Подарила сказку нам
И покоя нашим снам.
Разлила пурпур и охру
По берёзам и дубам.
Живописцам не чета —
Величава и проста.
Осень, осень! Чародейка!
Серость, грусть и красота.
 

Лене Икс

 
Теперь я знаю, что зовут вас Лена.
Чту ваше имя, голову склоня.
И знаю: мне не вырваться из плена,
В который захватили вы меня.
 
 
Вы с каждым днём становитесь мне ближе.
Ещё чуть-чуть, и локонов коснусь.
Мне счастлив миг, когда вас снова вижу
В обличье вашем, маленькая Русь.
 
 
Как хороши вы, женщины России!
Как горячи, приветливы, милы.
А ваши верность и любовь по силе
Вдвойне сильней Амуровой стрелы.
 
 
И вам я, Лена, от души желаю —
Жизнь пусть не золото, пусть серебро.
Я сам себя потуже спеленаю,
Чтоб не растратить нежность и добро.
 

Надежды

 
Конечно, жаль, что мне восьмой десяток.
Пора покоя место б застолбить.
Жизнь так мгновенна, как пчелиный взяток,
Но я ещё способен полюбить.
 
 
Ещё надеюсь на любовь и вздохи,
Их в престарелом сердце рассовать,
А потому не так дела и плохи,
Как я себе позволил рисовать.
 
 
Конечно, возраст я уже не скрою —
Да и к чему и перед кем скрывать!
Но женской теплоты хочу порою
И поцелуи мысленно срывать.
 
 
Хочу изведать чудного дыханья,
Но есть ли в окруженье человек,
Который поцелует на прощанье,
Чтобы последний миг мой не поблек?..
 

Постарела

 
Угасаю, угасаю…
Годы мчатся. Не догнать!
Локоть мысленно кусаю,
Так как явно не достать.
 
 
Диабет. Суставы ноют.
В лике нет былой красы.
Обегают стороною
Даже уличные псы.
 
 
А ведь в юности, бывало,
Будто тропкой шла иной.
Парня жарко целовала
У калитки под луной.
 

Б. Жене в день рожденья

 
Милая наша и добрая Женя!
Будь постоянно ты в здравом движении!
Счастья тебе как заботливой маме,
Сердце твоё пусть пылает как пламя.
Пусть тебя любят и муж твой, и дети,
Веет попутный и ласковый ветер,
Сопровождают сплошные удачи,
Годы вперёд – без тоски и без плачей.
Наша любовь к тебе, знай, бесконечна,
Вечна, надёжна и даже аптечна.
 

Частушки

 
Чтобы лодка не тонула,
Надо дно ей просмолить.
Чтобы милка не заснула,
Надо квасом напоить.
 
 
Я девчонка не простушка,
И танцую, и пою.
Только меткая частушка
Украшает жизнь мою.
 
 
Не ругай меня, подружка,
За милого моего,
А я спрячу под подушку
Фотографию его.
 
 
Замерла давно гроза уж,
Колосится в поле рожь.
Может, я и выйду замуж,
Если годик подождёшь.
 
 
Отношенья понимаю:
Маня – Ваня. В центре плюс.
Я люблю и вся пылаю.
И сгореть совсем боюсь.
 

Плачут ивы…

 
Ах, закат! Закат какой!
Нет богаче.
А над тихою рекой
Ивы плачут.
 
 
Луч последний на волне,
Луч игривый.
И, как девушки во сне,
Плачут ивы.
 
 
А река не устаёт,
Вдаль стремится.
Ивы плачут. Ночь придёт.
Им не спится.
 
 
Им ни завтра, ни вчера
Нет покоя.
Так и плачут до утра
Над рекою.
 
 
По волнам, как по кругам,
Месяц скачет.
И всю жизнь по берегам
Ивы плачут.
 

На тему фразеологии

 
Я своей судьбе негромкой
Буду верен до конца,
Ибо ближняя соломка
Лучше дальнего сенца.
 
 
Сердце молодостью грезит
И со вздохами, и без.
Седина в бородку лезет,
А в ребро стремится бес.
 
 
Мысли тают, как сосульки,
Заманив меня в облёт.
Надоест играть в бирюльки —
Я как рыба бьюсь об лёд.
 
 
Путь то круче, то положе.
Мой преследователь – страх.
Как бог на душу положит —
Не остаться б на бобах.
 
 
Цель себе такой наметил,
Трудно пусть, труднее аж
Не бросать слова на ветер —
Смело брать на абордаж.
 

Волшебная ночь

 
Полуночный месяц
В речке утонул.
И камыш-младенец
К берегу прильнул.
 
 
Тишина такая,
Что в ушах звенит,
Мягко ночь толкая
В звёздочный зенит.
 
 
Лесу томно спится.
Всё кругом молчит.
Тучка, как волчица,
Ночку сторожит.
 
 
За рекой, за лесом —
Всюду тишина.
Шепчет с интересом
Зыбкая волна.
 
 
Свет бесследно тает
От луны-свечи,
Тем не нарушая
Волшебства ночи́.
 

О клёне

 
Клён одинокий за селом,
В конце последнего проулка.
Его давно своим стихом
Есенин вывел на прогулку.
 
 
Он там стоит как постовой.
Ну а вокруг так дремлет сладко
Земля, укрытая листвой —
Ковром, как золотистой прядкой.
 
 
Не чужд ему ни страх, ни риск.
Нашёл он здесь с людьми общенье.
Живой зелёный обелиск —
Самой природы воплощенье.
 

О мыслях

 
Помещу мысли суть
На бумагу.
Вы подвиньтесь чуть-чуть,
А я лягу.
 
 
Лёжа легче мечтать,
Отвлекаясь.
Новый стих написать,
Карме каясь.
 
 
Мысли мчатся, текут,
Не худея.
И рождается тут
Вдруг идея.
 
 
Срочно что-то творить,
Что-то строить.
Проявлять в этом прыть
Вряд ли стоит.
 
 
Не пойму – мысль горит
Или тлеет.
В голове не болит —
Просто блеет.
 

Тревога

 
Как тревожно в груди, словно перед грозой…
Я ещё посижу с вами малость,
И частичку земли увлажню я слезой,
Той слезой, что от горя осталась.
 
 
Я пришёл на погост. Здесь мой сын и жена,
Единённые общей бедою.
А земля вся в морщинах – жарой выжжена́,
Травяной обросла бородою.
 
 
Сердце громко стучит, а в ушах канитель.
Так гремит, словно выстрелы пушки.
В тихой хате своей согревая постель,
Одиночество прячу в подушку.
 

«Три ступеньки, ключ в замок…»

 
Три ступеньки, ключ в замок —
И я дома.
Дождь на улице, я взмок.
Дождь без грома.
 
 
Он осенний, затяжной.
Низко тучи.
Потешался надо мной,
Влагой муча.
 
 
Я разделся и к печи
Прислонился.
В полудрёму, как в ночи,
Провалился.
 
 
Я на месте, ключ в замок —
И на койку.
День прожил я как уж смог.
И насколько.
 

Ошибка

 
Он представился как Лёлик.
Позже вскрылся и обман —
Оказался алкоголик
Да к тому же наркоман.
 
 
Я ж поверила, дурёха.
Так он ласково мне пел!
Лучше б я осталась с Лёхой,
Тот меня любой терпел.
 
 
Видно, в жизни так бывает:
Ищем счастья, но не там.
Жизнь его от нас скрывает
По пещеркам и кустам.
 

Прошу прощенья

 
Я у Весны прошу прощенья,
Проспавши первую капель.
Проспал подснежников цветенье
И пчёл шальную канитель.
 
 
Прости мне, солнечное Лето,
Пора тепла волшебных рос,
За то, что я проспал рассветы,
Давно забыв про сенокос.
 
 
Прости мне, Осень золотая,
Что не любил тебя сполна
И, бородою зарастая,
Один тоскую у окна.
 
 
Прости, Зима. Прости, родная.
Я весь в прощении большом.
Как будто вырвался со дна я
Реки, заросшей камышом.
 
 
Так год я этот високосный
Прожил без долга и без льгот.
Недолюбил берёзы, сосны.
Прости меня, ушедший год.
 

Дождь

 
Дождик такой, очень тихий, стеснительный,
Выбрал свиданьем осеннюю ночь.
Как он, решеньем своим поразительный,
Жаждет земле иссушённой помочь!
 
 
Я из окна наблюдаю за улицей.
Здесь ведь деревня. Кругом тишина.
Дождик не знает, что кто-то любуется.
Я наблюдаю за ним из окна.
 
 
Дождь наконец с небосводом прощается,
Мне он приносит волшебный покой.
Струи дождя в ручейки превращаются,
А ручейки встречи жаждут с рекой.
 

О добре

 
Кто копит золото, кто – серебро,
А кто – недвижимость иную.
А мне б уметь клонировать добро,
Вражду, стяжательство минуя.
 
 
Гляжу вокруг – как много чутких лиц,
Готовых распахнуть объятья.
Пусть встречи наши превратятся в блиц,
Ведь все мы сёстры, все мы братья.
 
 
Я не скуплюсь на клад мужицких слёз.
Вокруг добро, и я от счастья плачу.
Не стоит делать неприличных поз,
Тогда и жизнь становится богаче.
 
 
Прочь, седина и бес в ребро!
Не в этом жизненная сила.
А мне б клонировать добро,
Чтобы его на всех хватило.
 

К писателям и поэтам

 
Алло! Писатели, поэты!
Блокноты в руки и перо!
Стихам и прозе дайте света
И сил, чтоб сеяли добро!
 
 
Пускай читателю посланье
Звучит в родившихся стихах —
Любовь, мечты, очарованье
На вами писанных листах.
 
 
Поэт! Писатель! Тема льётся,
Азарт возник и мигом стих.
И в память крепко закрадётся
Любовно сотворённый стих.
 

Рыжая вишня

 
За окном серо и сыро,
Дождь тихонько моросит.
Наслаждаясь этим флёром,
Вишня рыжая стоит.
 
 
Эту вишню украшает
Неопавшая листва.
На стекле дождинки тают.
Скрыта в тучах синева.
 
 
А над вишней плачет осень,
В мокрый мир её маня.
И едва меж тучек просинь
Грусть наводит на меня.
 
 
Тучки справа, тучки слева.
С крыши дождь едва струит.
Под окном, как королева,
Вишня рыжая стоит.
 

Рассвет

 
Восток. Рассвет. Начало дня.
Душа безмерно рада.
И утро встретило меня
Бодрящею прохладой.
 
 
Я замираю у крыльца,
Подставив солнцу тело.
И лёгкий ветер у лица,
Как массажёр умелый.
 
 
Мне всё приятно. Я шепчу:
«Спасибо тебе, утро!»
Прохлады, свежести хочу
И неба перламутра.
 
 
Рассвет, рассвет. Люблю тебя!
Ты новый день рождаешь.
И нежность, чувства теребя,
Даришь и повторяешь.
 

Ноябрь

 
Ноябрь. Десятое число.
Погода плюсовая.
И просыпается село,
На бодрость уповая.
 
 
Прозрачно-чистый небосвод,
И солнце, улыбаясь,
Тепло последнее даёт,
С востока поднимаясь.
 
 
Тихонько шепчут на ветру
Раздетые берёзки.
В осенней сини поутру
Их вид уже неброский.
 
 
Ноябрь. Финал осенним дням.
Тепло уже сбежало.
Встречать теперь придётся нам
Декабрь с морозным жалом.
 

Жить хочу

 
У виска себе кручу
Утром рано.
А я жить ещё хочу,
Как ни странно!
 
 
Про себя едва шепчу:
«Ну баран я!»
Но я жить ещё хочу,
Как ни странно.
 
 
В мыслях в сказку улечу
Непрестанно.
Как же жить ещё хочу,
Как ни странно.
 
 
Чем угодно заплачу
И исправно.
А я жить, друзья, хочу,
Как ни странно!
 
 
Если я во сне ворчу
Слово бранно,
Значит, жить ещё хочу,
Как ни странно.
 

Встреча с цыганкой

 
Повстречалась мне цыганка —
Беднота ни дать ни взять.
А в руках пустая банка.
Просит что-нибудь подать.
 
 
Взгляд уверенный и смелый,
И во всём – шальная стать.
И, как водится, умело
Навязалась погадать.
 
 
Согласился с ней уже я,
Протянул покорно длань.
И цыганка-ворожея
Понесла сплошную врань.
 
 
Будто я семь раз женатый
И восьмой ещё сорву.
Даже стану вдруг богатый
И до сотни проживу.
 
 
Слушал я её и думал,
Сколько в жизни упустил.
Пятьдесят рублей ей сунул
И враньё её простил.
 

Себе на юбилей

 
Омолодиться не мечтаю.
Старт старичка, зато он мой.
Сколько десятков насчитаю?
Сегодня праздную восьмой.
 
 
Я не достиг большого званья,
Познал вкус счастья и беды.
Сейчас – на пике созреванья,
Ну а стихи – мои плоды.
 
 
Я от вопросов не скрываюсь,
На них всегда готов ответ.
Пока живу и наслаждаюсь,
Ведь мне лишь восемьдесят лет.
 
 
Дал Бог, серьёзно не болею,
Жильё не прячу на засов.
Ну а себе в год юбилея
Куплю расчёску для усов.
 

Я радуюсь…

 
Я радуюсь началу дня,
Что и душа живёт, не чахнет.
Вот только в доме у меня
Давненько женщиной не пахнет.
 
 
Давно один. Кругом один.
Тоскою дни свои сверяю.
Но не чураюсь я седин,
Лицо в морщинах не скрываю.
 
 
Я радуюсь средине дня,
Когда вовсю пылает солнце,
Когда кузнечики, звеня,
Шуршат в палаточном оконце.
 
 
Я радуюсь, что день прошёл.
Пусть не на пять, но и не плохо.
И в жизни всё ведь хорошо,
Не стоит унывать и охать.
 

Перволедье

 
Морозец первый для реки
Принёс услугу.
Зашевелились рыбаки,
Звонят друг другу.
 
 
– Ну что там, Саша? Станет лёд
К концу недели?
– Скорей бы. Ждали целый год.
Нерв на пределе.
 
 
И молодёжь, и старички
Светлы, не хмуры.
Мормышки, блёсна, и крючки,
И ледобуры
 
 
Из недр хранилищ достают,
Прилежно точат.
И вот уже на лёд встают,
С опаской топчут.
 
 
Как долгожданен первый лёд
Для рыболова!
С какой надеждой каждый ждёт
Начала клёва!
 

Спешу к тебе

 
Какое солнце! Чудеса!
Морозец лёгкий.
Я мчусь к тебе, моя краса,
Смущённый, робкий.
 
 
Мне не сидится. Как в сети,
Кручусь, как глобус.
Ты сядешь там, на полпути,
Ко мне в автобус.
 
 
Ну что со мною? Не пойму.
Всё в мыслях роюсь.
Тебя легонько обниму
И успокоюсь.
 
 
И этот день я запишу
В копилку сердца.
Ну а пока к тебе спешу
Душой согреться.
 

Наши тропки

 
Путь мой счастьем не украшен,
Всё чего-то жду.
А сошлись тропинки наши
На седьмом году.
 
 
Ты об этом и не знала,
Сколько я страдал.
Сил на то ушло немало,
Чтоб тебе сказал
 
 
Обо всём, что пережито,
Что в душе хранил.
Сколько слов любви излито
Той, кто сердцу мил!
 
 
Благодарен тебе, Боже,
Что вознёс нас в высь.
И тропинки наши всё же
Наконец сошлись.
 

И хочу, и не хочу

 
Не хочу, чтоб плесневело тело,
Не хочу, чтоб помутился взгляд.
Не хочу, чтоб сердце заржавело,
Чтоб досрочно прозвучал набат
 
 
Над усохшею травой лохматой,
Где ветра деревья в кольца гнут,
Где стучат могильные лопаты,
Остриём вскрывая плотный грунт.
 
 
Не хочу в последний раз ложиться
Вечерами в чистую кровать.
Я хочу играть, и веселиться,
И стараться счастье не скрывать.
 
 
Я хочу нечаянно влюбляться,
Я хочу прощать себе грехи.
Я хочу мечтами наслаждаться
И писать любимые стихи.
 

Опять полюбил

 
Простой, небогатой
Тебя полюбил.
В том месяц рогатый
Свидетелем был.
Помедлив, не сразу
Ответ мне дала.
А я ждал отказа —
Причина была.
Всё сталось как надо,
И слава судьбе
За эту награду,
А больше – тебе.
 

Я же левша

 
У меня подружка Ева
И верна, и хороша.
Ну а я хожу налево,
Потому что я левша.
Ты, бесспорно, королева,
Ходишь гордо, не спеша.
Ну а я хожу налево,
Потому что я левша.
Звать меня так просто – Сева,
Распростёртая душа.
А хожу всю жизнь налево,
Потому что я левша.
 

Ты только одна виновата

 
Дыханье твоё – как любви моей плата.
Я твой поцелуй берегу.
Ты только одна, ты одна виновата,
Что долго заснуть не могу.
Бреду по дороге (и ноги как вата),
Оставив следы на снегу.
Ты только одна, ты одна виновата,
Что я превращаюсь в слугу.
И если бы ты захотела когда-то,
Иглу отыскал бы в стогу.
Ты только одна, ты одна виновата,
Что снова блуждаю в пургу.
 

Весна живёт

 
Засуетились воробьи
Под нашей крышей,
И песня капельной струи
Звенит над вишней.
Свежа безоблачная высь,
А таять чтобы,
Свинцовой влагой налились
Горбы-сугробы.
Весна на месте не стоит —
Кипит работа.
Весна живёт. Весна горит —
Дотла. До пота.
 

Я полон сил

 
Очередной субботний день.
Недельный груз с себя снимаю.
Отбросив будничную тень,
Блаженно ванну принимаю.
 
 
Себя водичкой окропил,
Стыдясь, за лень себя прощаю.
Я снова полон свежих сил
И возраст свой не ощущаю.
 
 
И вновь надеждой блещет взгляд,
Подальше старость отодвинув.
Я совершаю свой обряд,
Топчась у зеркала ревниво.
 
 
Я полон сил. Я бодр и свеж.
Гляжусь привычно человечным.
Стараюсь нравиться себе ж —
И окружающим, конечно.
 

Таёжное крещение
(рассказ)

Самое начало шестидесятых годов двадцатого столетия. Начало апреля. Я приехал в место назначения, в объятья Среднего Урала, отрабатывать обязательные три советских года после окончания лесного техникума. В конечный пункт поезд прибыл вечером. Я разыскал по адресу в направлении лесхоз и благодаря ночному дежурному конторы был помещён на ночлег в одном из кабинетов лесхоза.

Утром предстал с документами перед директором лесхоза, который рассказал о хозяйстве, о предстоящей моей работе в качестве помощника лесничего. К обеду я получил обмундирование и удостоверение сотрудника Государственной лесной охраны и на лесовозе покатил за сорок пять километров к месту своего назначения.

Из окна кабины грузовика я зачарованно глядел на дремучую уральскую тайгу, на стройные сосны и лиственницы, на белоснежные величавые берёзы, на хмурые ели в низинах. Водитель принадлежал к довольно редким для этой профессии молчунам, а потому мне ничто не мешало созерцать окружение.

Наконец мы въехали в довольно большой посёлок, именно посёлок городского типа, так как основным предприятием здесь был металлургический завод более чем с одной тысячей рабочих, а общая численность жителей составляла двенадцать тысяч человек. Неожиданное цивилизованное ядрышко в объятьях дремучей тайги.

Теперь мне здесь предстояло обустраиваться на жильё и работу не на один ближайший год. Для проживания мне сняли частную квартиру.

Для работы я получил мотоцикл Иж-56 без коляски, одноствольное ружьё «ижёвку» 16-го калибра, и за мной закрепили мерина по прозвищу Фонарик – добродушного и спокойного коня со слабой привычкой срывать с рядом стоящего головной убор.

Вот так я обосновался, молодой специалист, холостой, бесшабашный баянист.

Месяц ушёл на неполное знакомство с угодьями лесничества, с подчинёнными, с нравами местного населения и, конечно же, со сверстниками.

И вот настало Первое мая – особый день нашего Союза, желанный и почитаемый праздник. Погода была относительно тёплой. Настала пожароопасная пора, когда лесная охрана должна быть предельно бдительной. Так и в этот раз. На майские праздники меня как одиночку назначили приказом ответственным дежурным по лесничеству. Поручение такого ранга для молодого специалиста значило много. Я трепетно ощущал эту ответственность.

Итак, 1 Мая станет ядром нашего рассказа.

Посёлок праздновал. К середине дня похолодало, пришлось надевать даже фуфайку. Часа в четыре дня на юго-западе лесного массива показались едва заметные облачка дыма. Наша профессия позволяет такое определять безошибочно. Не раздумывая ни малейшей минуты, я оседлал свой мотоцикл и выехал из посёлка в направлении подозреваемого загорания.

В данном направлении в десяти километрах располагался ранее функционировавший, а ныне заброшенный лесоучасток. На нём во время Отечественной войны 1941–1945 годов заготавливали древесину на нужды обороны. Туда была проложена узкоколейная железная дорога для вывоза древесины в посёлок на лесосклад. Теперь осталась только насыпь, по которой ездили на велосипедах и лошадях грибники, охотники и частники на заготовку дров.

Вот по этой импровизированной трассе я и пробирался на мотоцикле. Часа через два добрался до возможного расположения пожара и, конечно же, не нашёл его, да к тому же далее пошли топкие болота, а дорожную сеть лесничества я ещё, к сожалению, не знал как следует.

Начало смеркаться. Следовало возвращаться назад, в посёлок. Быстро вечерело, холодало, руки даже замёрзли держать руль. Где-то на полпути до посёлка движок начал изредка почихивать, я понял, что в бензобаке заканчивается топливо. Наконец двигатель совсем заглох. Я спешился и повёл мотоцикл в руках. Как бы молод я ни был и как бы спортивно ни подготовлен, силы постепенно начали таять, ибо Иж-56 – машина тяжёлая, а дорога оставляла желать лучшего. Я был вынужден уже в полной темноте (даже луны не было видно) отвести машину в заросли в стороне от дороги и оставить до утра.

Мне оставалось до посёлка шагать километра четыре. Меня окутала мрачная тайга, насыщенная странными звуками близлежащих болот, криками ночных птиц и кажущегося рядом зверья в виде нередких рысей, медведя, волка. Тем паче где-то поблизости от узкоколейки располагалось скотское кладбище, которое непременно посещали хищники.

Я шёл, впервые ощущая себя незащищённым и уязвимым, впервые попавшим ночью во власть всемогущей уральской тайги.

В два часа ночи я был дома. На отдых отвёл себе три часа и в пять утра ушёл в контору лесничества.

Во дворе стояла наша автомашина ЗИС-5. Из бензобака я шлангом налил в ведро больше половины бензина, добавил автол и отправился с этим грузом на место, где оставил мотоцикл. Благо в это время уже рассветало. Час мне понадобился, чтобы добраться до места, заправить бензобак, вывести мотоцикл на дорогу, завести и отправиться домой.

Так закончились мои ночные мытарства в праздничный день Первомая.

В восемь я был на работе. Доложил лесничему и в лесхоз о результатах обследования очага загорания, которого я так и не обнаружил. А это недопустимо, я обязан был найти пожар. Мне скостили в оценке случая, и данный урок я заучил надолго.

Сознаюсь, что в ту ночь я испытал достаточный страх перед глухой тайгой, строя в пути самые невероятные ожидания.

Так я принял серьёзное крещение в своей лесной профессии. В последующие годы мне много раз приходилось и самому, и руководя людьми и техникой, ликвидировать и малые, и большие лесные пожары, это очень страшное бедствие и для насаждений, и для их обитателей. И как не возгласить: «Берегите лес от пожаров!».