Текст книги "Сказание об охотнике Коджоджаше"

Сказание об охотнике Коджоджаше. По мотивам кыргызского эпоса
Литературная обработка Виктор Кадырова

Охотник Коджоджаш

На земле, вознесенной к небесам высокими горными хребтами, жил со своим многочисленным семейством Карыпбай из рода кытаев. Могучие ледники окрестных гор, где зарождались реки Каракол и Талас, были обителью архаров и теке. Отвесные скалы давали приют многочисленным кекликам и уларам. Издревле род Карыпбая кормился охотой. В поисках пастбищ животные перебирались с одной горной кручи на другую, а за ними следовали люди. От отца к сыну передавалось искусство выслеживания добычи, а дыхание вечных снегов закаляло людей, делая их все более выносливыми. Нужно было силе и ловкости дикого зверя противопоставить свое умение быть бесшумным и невидимым. Уметь часами неутомимо преследовать взлетающую по отвесным скалам добычу. А еще надо было быть метким – чтобы в решающий момент, когда внезапно зверь возникнет из-за скалы, поразить его одним выстрелом. От этого выстрела зависело, будет ли род охотника есть свежее мясо у костра или останется голодным. И все же, несмотря на все трудности суровой охотничьей жизни, ни один человек из семейства Карыпбая, а на перекочевках они ставили двадцать юрт, не смог бы жить внизу, в долине. Горы, снега, морозный воздух вершин стали частью их самих.

Время шло, и Карыпбай постарел, зато подрос и повзрослел его единственный сын Коджоджаш. Уже в двенадцать лет он мог распознать любой звериный след. С малолетства был сын Карыпбая отменным стрелком, а вырос – в одно целое с ружьем своим, знаменитым Акбараном, слился. Вскинет юноша на плечо ружье – и пропадет в горах на несколько дней. Только тень скользнет по скале – Коджоджаш мгновенно поднимет свой Акбаран. И тут же срываются вниз, падают круторогие козлы. Возращается домой непременно с добычей.

Не любил молодой охотник сидеть в аиле. Его жилье – камень в горах, питье – горный ключ. А сколько кийиков[1]1
  Кийики – оаздельнокопытные дикие животные.


[Закрыть] он добывал! Другим мужчинам из аила теперь не нужно было отправляться на охоту – они сидели дома, спали да зеленый чай попивали. Придет Коджоджаш с охоты – тотчас во всех двадцати юртах костры жгут, котлы готовят. Люди бегут навстречу охотнику, хвалят его меткость да удачливость. А тот за добрые слова добытых козлов раздает. Отцу и матери одного хватит! Весь аил мясо варит. Во всех семьях люди едят и поют:

 
Ой, спасибо, Коджоджаш,
Век живи, кормилец наш,
Ты единственный стрелок,
Наш охотник, Коджоджаш.
Ты, владеющий ружьем
В шесть нарезов, Коджоджаш.
Сытно мы теперь живем,
Нам полезен Коджоджаш.
Ой, спасибо, Коджоджаил,
Век живи, красавец наш!
 

Глубоко в сердце Коджоджаша запала страсть к охоте. Упадет камень в горах, послышится рык медведя в лесах, пронесется мимо стая птиц – вздрогнет юноша и в путь со своим ружьем. Опалились его волосы под лучами солнца, загрубела кожа от дыхания ледников. Обычная одежда не выдерживала его скитаний – и потому одет он был в шкуры горных козлов. Мускулы охотника стали тверже гранита, а выносливостью Коджоджаш мог поспорить с верблюдом.

Однажды попал в силки охотника ягненок архара. Подошел Коджоджаш к нему и вытащил нож. Только подставил лезвие к горлу запутавшейся в аркане добычи, как появился из-за скал большой белый архар. Застыл от удивления охотник, а горный баран говорит ему человеческим голосом:

– Прошу тебя, Коджоджаш, не убивай моего ягненка. Остановись. Он слишком мал.

– Что я вижу! Уж не сам ли Великий Кайберен ко мне пожаловал? – оправившись от изумления, воскликнул юноша.

– Да, я – Великий Кайберен. От моих предков вели свой род и твои прадеды, Коджоджаш! Отпусти своего брата, не убивай его. – Повторил свою просьбу архар.

– Мои прадеды всю жизнь охотились на архаров, хотя и считали их священными животными. Я сам сотню круторогих добыл и впредь охотиться буду! – упрямился Коджоджаш.

– Но твои деды никогда не нарушали священный закон наших предков – жили в согласии с Природой, – сказал архар. – Трава, деревья и звери – все нужны друг другу. Нельзя уничтожать без счета деревья, вытаптывать траву и убивать ради удовольствия. Вода, земля и воздух тогда станут ядовитыми и умрет все живое. Нельзя истреблять матерей и их детенышей, ибо ты лишишься завтрашней добычи и погибнешь сам. Коджоджаш, вспомни заветы предков. Отпусти моего сына, и Великий Кайберен всегда будет с тобой. Твои силки будут полны дичи, а твое ружье не будет знать промаха.

Опустил нож Коджоджаш, перерезал веревку силков и освободил ягненка архара.

– Да будет так, как ты просишь, Великий Кайберен. Я не стану нарушать заветы предков. В наших жилах течет одна кровь. Архар с незапамятных времен – хранитель племени кытаев. Мир тебе, Великий Кайберен! – сказал охотник и отправился на поиски другой добычи.

Как-то, охотясь в горах, Коджоджаш нашел маленького мальчика. Тот заблудился и не мог сказать, в какой стороне его дом. Ребенок сильно исхудал, видно было, что он несколько дней ничего не ел. Охотник, зная окрестности далеко вокруг, даже не мог предположить, откуда взялся малыш. Аил Коджоджаша был единственным в той стороне местом, где жили люди. Коджоджаш принес мальчика домой, и он стал его младшим братом. Карыпбай назвал найденыша Сарткошчу.

Встреча с Зулайкой

Между отрогами Кыргызского и Таласского Ала-Too лежала благодатная долина. Сюда устремлялись бурные реки, берущие начало в краю, где кочевал род Карыпбая. Эти реки сливались в долине в полноводный Талас, который, медленно извиваясь между холмов, нес их воду дальше по кыргызской земле, чтобы в конце концов бесследно затеряться в казахских степях.

Недалеко от того места, где Талас принимал в свое лоно бурные воды Каракола, жил кыргызский народ во главе с баем Каракоджо. Славился этот край красавицами, но юная дочь бая всех их затмевала своей красотой. Круглолица, словно полная луна, щеки алые, как тюльпаны. Кто из юношей хоть раз глянет в ее карие глаза, навсегда покоя лишится. А если случайно коснется руки красавицы Зулайки – так сразу и остолбенеет. Рассмеется девушка, а вместе с нею и ее сорок подруг, вспорхнут они на коней, словно птицы, да и унесутся в горы. Ветер и тот за ними с трудом поспевает.

Любила Зулайка с девушками по горам скакать, неизведанные тропки находить, отдыхать у водопадов, по цветущим альпийским лугам друг за дружкой гоняться.

Однажды остановились подруги у горной речки – коней напоить, самим умыться. Только они спешились да коней к воде подвели, как вдруг из зарослей выскочил огромный тигр. Попадали от ужаса девушки на землю, одна Зулайка неподвижно стоит и смотрит на зверя. Тигр сжался, как пружина, и прыгнул на нее. В тот же миг метнулся из зарослей наперерез зверю молодой охотник с ножом в руках. Все девушки, кроме Зулайки, с криками: «Спасите! На помощь!» бросились бежать в разные стороны.

Коджоджаш, а это был именно он, в стремительном прыжке вскочил на спину летящему тигру. И хотя охотник не мог остановить полет гигантского зверя, тот, под тяжестью человека, не достиг Зулайки. Хищник коснулся лапами земли всего лишь в нескольких шагах от девушки. Яростно взревев, он попытался освободиться от нежданного всадника. Выгибая могучую шею и поворачивая из стороны в сторону оскаленную морду, тигр тщетно пытался достать сидящего на загривке Коджоджаша, который наносил ему сильные удары ножом. Тогда зверь повалился на спину в надежде избавиться от недосягаемого противника. Однако юноша цепко держался за загривок животного. Тяжелая туша придавила Коджоджаша, но он продолжал свои удары до тех пор, пока тигр не ослабел.

Зулайка наблюдала за происходящим, словно зачарованная, не в силах сдвинуться с места. С не меньшим изумлением она оглядывала поднявшегося на ноги охотника. Одетый в шкуры диких козлов, испачканный кровью поверженного противника, с обветренным темным от загара лицом и с глазами, горящими азартом схватки, только что окончившейся, Коджоджаш внушал ужас. Подруги Зулайки, выглядывающие из зарослей, так же со страхом смотрели на него.

Сам же юноша с восторгом глядел на подошедшую к нему девушку. Ему показалось, что это пери – неземное существо божественной красоты – спустилась с небес. Он посмотрел ей в глаза, и мир для него исчез. Остались только они двое. Зулайка взяла Коджоджаша за руку и сказала:

– Спасибо тебе, незнакомец, ты спас мне жизнь. Кто ты?

Но юноша ничего не слышал. Прикосновение ее руки заставило его вздрогнуть. Очнувшись, охотник услышал:

– Моя жизнь была в твоих руках, охотник!

«А моя – в твоих глазах!» – пронеслось в голове Коджоджаша.

Юноша, всегда уверенный в себе и своих силах, вдруг почувствовал, что теряет власть над собой. Он готов был идти за этой девушкой и беспрекословно выполнять любые ее желания. Но, неожиданно для самого себя, Коджоджаш круто развернулся и бросился в заросли кустарника.

Смотрины

В стойбище бая Каракоджо все пришло в движение. Со всех сторон кыргызской земли прибывали гости. Ставились юрты, резался скот, дымились костры. Слышался смех, возбужденные разговоры. Юноши и зрелые мужи готовились к назначенным на следующий день смотринам.

Слыханное ли дело – бай Каракоджо разрешил дочке самой выбрать себе мужа! Видно, разбаловал отец дочку. Сколько сватов до этого засылали соседние баи да ханы! Сколько лошадей, верблюдов и овец в калым обещано было отдать! Да все впустую! Каракоджо знай твердил, мол, мала еще дочка, пусть подрастет, остепенится. А то все скачет с подругами по полям да по горам, словно сорванец, о семейной жизни и слышать не хочет.

Каракоджо и сам не знал, что вдруг произошло с его дочерью. Внезапно она стала тихой и задумчивой. Неужели происшествие с тигром, о котором бай узнал от подруг Зулайки, заставило ее относиться к жизни более серьезно? Как бы то ни было, но девушка сама попросила отца разослать во все концы кыргызской земли приглашения на смотрины. «Ты же хотел, чтобы я вышла замуж. Дай мне самой выбрать себе мужа», – сказала Зулайка отцу.

Бай послал приглашения всем видным женихам в округе. В желающих испытать свое счастье недостатка не было. Далеко за пределы владений бая Каракоджо разнеслась молва о красавице Зулайке.

Получили приглашение и юноши из аила Карыпбая. Не терпелось им посмотреть на красавицу с долины. Да и себя показать. Куда этим степнякам соревноваться в силе и ловкости с ними, горцами – кытаями! Принарядившись, они двинулись в путь, вниз по реке. Не было с ними только Коджоджаша. По обыкновению он охотился где-то высоко в горах.

Зулайка была единственной дочерью Каракоджо. Остался бай без наследника, без продолжателя рода. Поэтому не хотел он за дочку никакого калыма брать, а имел одну тайную мечту – чтобы жених Зулайки стал ему сыном. Потому и разрешил дочке самой выбрать мужа.

На великий той съехались почетные гости, уважаемые аксакалы. Старики важно прохаживались, ведя вполголоса беседы и поглядывая на женихов, то и дело поглаживавших свои черные усы и похвалявшихся своим удальством друг перед другом. «Да, здесь собрался весь цвет кыргызского народа, – говорили аксакалы. – Найдет Зулайка кого-нибудь себе по сердцу».

И вот она появилась на башне – словно полная луна взошла. Женихи нескончаемым потоком пошли мимо.

Девушка, словно ястребица, зорко вглядывалась в их лица. Каждый джигит втайне надеялся, что именно его выберет Зулайка. В руках невеста держала красное яблоко. Его она бросит тому единственному, на ком остановит свой выбор.

Но время шло, последние женихи растерянно стояли под башней, а Зулайка по-прежнему сжимала яблоко в руке и в отчаянии продолжала искать кого-то.

Народ внизу недовольно гудел: «Ишь, как чванлива, равного не смогла найти! Зря только время потеряли, такой спесивой девушки еще сроду не видали. Пусть тогда сидит одна, пусть одинокой старухой помрет!»

К Зулайке подошел несчастный отец.

– В чем дело, дочка? – спросил он. – Ты позоришь мои седины. Чем не угодили тебе лихие джигиты, которые собрались здесь ради тебя?

– Дорогой отец, успокой народ, – попросила девушка. – Прикажи накормить гостей получше да вели слугам порасспросить людей, все ли пришли сюда. Может, кто не слышал о твоем приглашении, не смог прийти. Пусть завтра прибудут опоздавшие.

Отец исполнил просьбу дочери. И пока люди, расположившись вокруг костров, ели мясо и пели песни, слуги Каракоджо расспрашивали их об оставшихся дома джигитах. Так стало известно о Коджоджаше. За ним немедленно были посланы гонцы…

Отец невесты тем временем беседовал в своей юрте с гостем – ханом Алыбаем. Тот добивался вот уже целый час согласия Каракоджо отдать Зулайку за него замуж и сулил за это четыреста баранов, а лошадей и верблюдов – больше сотни. Однако Каракоджо не соглашался сделать выбор в пользу Алыбая и только твердил, что ему не нужен никакой калым, что жениха укажет сама Зулайка. Взбешенный упрямством старика Алыбай пулей вылетел из юрты Каракоджо.

Вскоре после этого в юрту, где сидела Зулайка, томящаяся тревожным предчувствием какой-то беды, вошли две старухи, которые прислуживали баю Каракоджо. Подталкивая друг друга, они приблизились к задумавшейся девушке.

– Молодая хозяйка, – обратилась одна из них к Зулайке. – Сегодня днем ни один джигит не тронул ваше сердце. Как видно, вы не нашли того, кого искали.

– Ваши слова терзают мне сердце. С чем вы пришли, дорогая апа? – с надеждой в голосе спросила Зулайка старуху.

– Да простит Аллах нашу назойливость. Мы хотели помочь молодому цветку отыскать пропажу.

– Говорите скорей, чем вы можете мне помочь? – нетерпеливо воскликнула девушка.

– Здесь недалеко в пещере живет колдунья, которой открыто прошлое и будущее. Она может читать тайные нити судьбы по знакам, видимым только ею. Она отыщет потерявшуюся иголочку, найдет джигита, укравшего сердце нашей хозяйки.

– Ведите меня к ней! – и Зулайка выскользнула из юрты вслед за радостно переглянувшимися старухами.

Ночное происшествие

Пройдя незаметно между пировавшими около костров людьми, Зулайка и ее провожатые направились к скалистому ущелью. Старухи уверенно двигались вперед. Еще шаг – и они скрылись в густой тени под гигантской скалой. Зулайка с бьющимся сердцем вошла в непроницаемый мрак. И тут же почувствовала, как чьи-то сильные руки схватили ее, зажали рот и, несмотря на отчаянные попытки освободиться, связали ее веревкой. Еще мгновение – и Зулайка оказалась запертой в огромном сундуке.

Нападавших было двое. Они вышли из тени на лунный свет, волоча за собой сундук. Следом тащились вероломные старухи. Один из мужчин повернулся и бросил к их ногам мешочек с монетами, глухо звякнувшими от удара о землю. Одна из старух проворно схватила его и, взвесив на руке, недовольно пробурчала:

– Хан Алыбай мог бы быть более щедрым!

В ответ на замечание старухи бросивший деньги джигит хана зло прошипел:

– Проваливайте отсюда побыстрее, пока я не передумал и не отнял и эти деньги!

Старухи засеменили к горящим вдалеке кострам.

Второй джигит, похлопав по крышке сундука, довольно рассмеялся и сказал первому:

– Ловко нам удалось заполучить невесту, Бектур! Хан утрет теперь нос этому заносчивому Каракоджо. Отказаться от такого щедрого калыма!

– Да, Исмаил, теперь старик не получит и курицы за свою красавицу! – поддакнул первый и добавил: – Нечего рассиживаться, поднимай сундук. Понесем Зулайку к хану. Алыбаю не терпится увидеть свою невесту.

Два негодяя с трудом подняли свою ношу. Но не успели они сделать и несколько шагов, как из темноты их окликнули:

– Эй, вы! Что это вы тащите в такое время? Уж не украли ли что-нибудь?

От неожиданности бандиты уронили сундук на землю. Исмаил хотел было убежать, но Бектур остановил его, схватив за рукав халата.

– Ты сам кто такой? Чего прячешься? – грозно окликнул непрошенного свидетеля Бектур, доставая кинжал.

На дорожку, освещенную лунным светом, вышел из темноты Коджоджаш. Его крепкая фигура и одежда из шкур произвели впечатление на обоих джигитов. Да и висящий на плече Акбаран вызывал у них уважение. Бектур, хотя и продолжал держать кинжал наготове, миролюбиво проговорил:

– Мы – джигиты хана Алыбая, несем его калым баю Каракоджо. Они сегодня сговорились о женитьбе. Не мешай нам, охотник. Уйди с дороги!

– Насколько я понимаю, – сказал Коджоджаш, преграждая им путь, – стан бая Каракоджо находится в другой стороне. Прошу вас, любезные, откройте сундук и покажите его содержимое.

– Ты пожалеешь о своем упрямстве, голодранец! – вскричал Бектур и бросился на Коджоджаша, пытаясь ударить его кинжалом в грудь. Охотник, резко отклонившись от блеснувшего смертоносного жала, молниеносным ударом руки сбил нападавшего с ног. Бектур всю свою мощь вложил в удар, но, пропоров клинком лишь воздух, легко потерял равновесие и рухнул на землю, словно подрубленная сосна.

Исмаил, дико завизжав, тоже ринулся на охотника. Коджоджаш, казалось, только слегка повернул голову и толкнул в спину пролетевшего мимо него противника. Тот грохнулся прямо на своего товарища, пытавшегося подняться на ноги.

От костров к ним уже бежали люди, услышавшие дикий вопль Исмаила. Увидев приближающиеся огни факелов, разбойники предпочли скрыться в темноте.

Коджоджаша окружили воины Каракоджо и встревоженные гости. На охотника были направлены десятки копий и мечей. Многие держали факелы.

Вперед вышел статный мужчина средних лет, одетый в дорогие одежды. Это был начальник стражи бая Каракоджо Саран. Он приблизился к Коджоджашу и спросил:

– Джигит, что здесь произошло? И что это за сундук?

Охотник объяснил, что ему пришлось обороняться от нападавших, а что находится внутри сундука, он и сам не знает. Саран приказал воинам поднять крышку. Все ахнули, когда увидели в сундуке связанную Зулайку. А Коджоджаш и опомниться не успел, как был обезоружен и схвачен воинами.

Состязания женихов

В юрте бая Каракоджо было шумно. Собравшийся народ горячо обсуждал коварство хана Алыбая. Две пособницы-старухи с плачем ползали в ногах Каракоджо и молили о прощении. Один Коджоджаш хранил молчание. Он стоял, окруженный стражей, все еще находясь под подозрением в пособничестве хану.

Внезапно гомон стих и в юрту вошла Зулайка. Она бросила быстрый взгляд в сторону молодого охотника и подошла к отцу.

– Отец, отпустите этого человека. Он ни в чем не повинен. Он спас меня от позора и храбро дрался с людьми Алыбая.

Каракоджо дал знак воинам, и они отпустили Коджоджаша. Бай попросил его приблизиться.

– Прости меня, храбрый человек, что я сомневался в твоей порядочности. Спасибо за дочь. Кто ты и какого рода? – спросил он юношу.

– Я Коджоджаш, сын Карыпбая из рода кытаев, – гордо ответил охотник.

– Неужели ты тот самый знаменитый Коджоджаш, о меткости которого слагают разные небылицы? – усмехнувшись, спросил Каракоджо.

Юноша скромно промолчал, но глаз не опустил.

Зулайка, наклонившись к отцу, тихо проговорила:

– Дорогой отец, Коджоджаш дважды спас меня. Он – тот юноша, который бесстрашно сражался с тигром, напавшим на меня с подругами у горной речки. Его я искала сегодня среди женихов. Ему я хочу отдать свое яблоко.

С удивлением разглядывал Каракоджо юношу. Звериные шкуры вместо одежды, стоптанные чарыки[2]2
  Чарыки – обувь из кожи с короткими голенищами.


[Закрыть] на ногах, обветренное загорелое лицо. Но какая смелость, какая гордость в его взгляде и осанке! Он бы хотел иметь такого сына.

– Храбрый охотник, почему ты так поздно прибыл в мой стан? – спросил бай. – Может, ты не хочешь стать мужем моей дочери?

– Я здесь, и это ответ на ваш вопрос. А опоздал я потому, что охотился в горах. Как только я узнал от отца о вашем приглашении, я бросился бежать вниз. Как видите, я не успел надеть нарядные одежды.

– До аила Карыпбая два дня пути на коне. Когда же ты вышел, юноша?

– Я бежал весь день, – коротко ответил Коджоджаш.

На протяжении всего разговора юноша не спускал глаз с Зулайки. С того дня, как он увидел ее впервые, у речки, девушка заполняла все его помыслы и мечты. Казалось, бездна времени прошла с той встречи. Сейчас Коджоджаш жадно вглядывался в прелестные глаза красавицы, пытаясь в них найти ответ на мучившие его вопросы. Зулайка тоже не сводила широко открытых глаз с юноши.

Народ в юрте заметил их откровенные взгляды. Пошел по толпе шепот: «Гордячка-то нас, манапов и баев, отвергла, а голодранца углядела! Бесчапанника[3]3
  Бесчапанник – бедный человек, не имеющий даже чапана – халата.


[Закрыть] выбрала! Нищего полюбила!»

Каракоджо поднялся и проговорил:

– Назавтра объявляю состязания. Кто выйдет в них победителем – тот и станет моим зятем!

Зулайка тщетно уговаривала отца изменить решение. Каракоджо был непреклонен.

Утром, едва солнечные лучи позолотили верхушки снежных гор, Зулайка уже была готова к выходу. Черные волосы ее были заплетены в шесть кос. Голову покрывал вишневый вышитый шелковый платок, отороченный мехом выдры. Нарядные серьги – сёйкё, витым серебряным водопадом спускавшиеся с висков, словно дорогая рама оттеняли прекрасные черты девичьего лица.

Однако саму Зулайку мало волновало то, как она выглядит. Всю ночь, не сомкнув глаз, она просила Аллаха помочь ее возлюбленному – дать ему силу и ловкость, чтобы он мог выстоять во всех испытаниях.

И вот первое состязание. Сорок джигитов на могучих конях сошлись в поле в жестокой схватке за тушу козла. Пыль и крики поднимались до самого неба. Топот копыт сотрясал землю. С грохотом сшибались кони, и с гиканьем молодцы мерялись силой. Но не было ловчее и сильнее богатыря, чем охотник Коджоджаш! В честной борьбе он отвоевал тушу козла и добыл первый приз.

Потом в круг вышли борцы. Многие владели древним искусством куреша[4]4
  Kvoein – бооьба.


[Закрыть], знали тайные приемы. Сила переполняла юношей, отважившихся вступить в борьбу за невесту. С азартом подбадривали борцов собравшиеся зрители. Но вот осталось только два непобедимых джигита: великан Карагул, воин хана Алыбая, и охотник Коджоджаш.

Словно дикий вепрь, бросился на молодого охотника гигант Карагул. Его могучие мускулы перекатывались как камни. Яростно ревя, Карагул пытался раздавить Коджоджаша своими железными руками. Но каким-то чудом охотник змеей выскальзывал из его смертельных объятий. Как ни старался гигант сломить юношу, тот ловко выворачивался и, наконец, внезапно, молнией, перелетел за спину противника. Карагул, лишившись опоры, упал наземь. Он с такой силой ударился, что на несколько мгновений лишился чувств. Коджоджаш перешагнул через голову поверженного противника, и толпа восторженными криками приветствовала победителя.

Последним испытанием была стрельба. По условию надо было перебить тонкую нить, на которой был подвешен слиток серебра – джамбы. Долго соревновались меткие стрелки. Некоторые даже в джамбы попадали, но только нить перебить никто не смог. Заворчали джигиты, мол, слишком большое расстояние до мишени установил Каракоджо, никому не под силу слиток сбить!

Тогда обратился бай к Коджоджашу:

– И ты, охотник, думаешь, что джамбы далеко висит? Говорят, что ты отменный стрелок. Посрами, если сможешь, наших джигитов!

– Что ж, попробую, – сказал Коджоджаш. – Только стрелять я буду не с того места, где джигиты стоят, а прямо отсюда.

Молодой охотник стоял рядом с Зулайкой, сидевшей вместе с отцом на значительном расстоянии от стрелков. Каракоджо переглянулся со своими советниками и недоверчиво рассмеялся. Уж очень далеко до джамбы. Только Зулайка с надеждой смотрела на Коджоджаша. «Попади, дорогой, сбей джамбы. Я в тебя верю!» – говорили ее глаза охотнику.

Взял Коджоджаш свой Акбаран. Блеснуло на солнце его длинное дуло, сверкнули золотые узоры на прикладе. Вокруг тишина наступила. Все наблюдают за Коджоджашем. Он отмерил порох, в дуло засыпал, пулю шомполом загнал. На полочку тоже пороху положил, установил ружье на сошки и взвел курок, похожий на хвост рыбы. И тут для юноши исчез весь белый свет. Никого не осталось в мире – только он сам… и джамбы. Прицелился Коджоджаш. Он ясно увидел тот единственный путь, который вел к центру вселенной – слитку серебра, висевшему на нитке. И именно по этому пути направил пулю охотник. Он медленно спустил курок, сталь ударилась о кремень, и высеклись искры, вспыхнул порох на полочке, и грохнул выстрел. Взвился дым над ружьем. А вдалеке сорвался вниз слиток серебра.

Через секунду взорвалась тишина криком восторга. «Нитка была тоньше волоска! А какое расстояние! А джамбы, как шапка с головы, полетела! Вот так удалец! Вот какой жених у Зулайки!» – так кричали и говорили друг другу все. «Коджоджаш – самый лучший стрелок, нет такого второго. Видно, только в зрачок бьет добычу!» – слышалось со всех сторон.

Весь народ бая Каракоджо радовался, что Зулайка нашла себе достойного жениха.

Сорок девушек, подруг Зулайки, поклонились до земли Коджоджашу и повели его в праздничную юрту. Там одели его в нарядные одежды. В вышитом халате, в узорных сапогах да на лихом коне юноша красавцем стал – все девушки на него заглядывались.

Вскоре и отец Коджоджаша, старый Карыпбай, со своей байбиче Бийкеч на свадьбу пожаловал. Обнялись они с Каракоджо, залюбовались на невесту. Но и своим женихом гордились.

Неделю шел праздничный той. В поле поставили нарядную юрту, вокруг нее колья вбили, между ними арканы натянули, чтобы приданое развесить – пусть все смотрят да радуются за Зулайку и Коджоджаша.

Всех пришедших угощали, песни во весь голос пели. Кумыс рекой лился, бешбармак с утра до вечера готовился.

А два отца, счастливые, улыбаются, смеются.

– Как невеста, Карыпбай? – спросит Каракоджо.

– Ох, хороша! – ответит Карыпбай. И тут же воскликнет: – Сват, а жених-то как?

– Да просто клад!

Но вот и свадьба позади, собрались Карыпбай и Коджоджаш в далекий путь – домой. Каракоджо на прощание подарил зятю пояс с золотыми пластинками и ружье Алмабаш.

– Прославил ты свой Акбаран, Коджоджаш. Теперь ты – Стрелок, попадающий в зрачок, так прозвали тебя наши джигиты. Прими от меня в подарок Алмабаш, его лучшие наши мастера делали. Будет Алмабаш младшим братом Акбарану.

Простился Каракоджо с дочерью, и караван покинул стойбище бая.

Важно идут крутогрудые верблюды, покрытые красными кошмами с бахромой. Держат они путь домой – через горные перевалы. А впереди на ретивых конях два счастливых седока – Коджоджаш и Зулайка. Все круче караванная тропа, все ближе белый снег вершин. Пушистых облаков рукой коснуться можно.

Вдруг из одного такого облака, впереди над скалой, появилась рогатая голова. Дико оглядела она своими лиловыми глазами проходящий внизу караван, а потом запрыгала по отвесным скалам и скрылась в тумане.

Зулайка в страхе посмотрела на мужа:

– Что это?

Коджоджаш рассмеялся и объяснил:

– Это горная коза. Не бойся, Зулайка, она не опасна!