Текст книги "Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник)"

Адриана рассмеялась:

– Зачем ему это делать? Он добрейший человек. Единственный в Венеции, кроме меня, кто знает о Джано.

– Больдеска тоже знал. И собирался рассказать мне.

– Граф и отослал его в Милан. Чтобы не болтал.

– А почему граф принимает в этом такое участие?

– Он хочет помочь нам. Он знает нас – меня и Джано – с детства. Считает его гением. Поверьте мне, граф чудесный человек.

– Вы собираетесь ехать со своим… мужем?

– Да, но позднее.

Мерсер выбросил окурок. Очень хотелось, чтобы все это было правдой, но он не мог избавиться от ощущения, будто между Учелло и графом Бориа есть нечто такое, о чем Адриана не знает. А если узнает, то не поверит. Такие, как она, до конца жизни верят в невиновность своих возлюбленных, приговоренных к смертной казни за убийство.

– Что вы теперь намерены делать? – устало спросила она.

– Наверное, нужно уезжать.

Мерсер не успел закончить фразу, как сзади послышался шум осыпающихся камней. Он оглянулся. К ним направлялся Гуфо, только что перелезший через низкую стену. Сзади шел Моретто. Толстый дерн упруго пружинил под их ногами. Увидев головорезов, Адриана побледнела. Мерсер выскочил из лодки, чтобы оттолкнуть ее, но поздно. Грубая рука опустилась ему на плечо.

– Не надо спешить, синьор. У нас к вам разговор. – Гуфо говорил мягко, почти нежно, но его губы были напряжены.

Моретто оттолкнул ногой лодку и крикнул вслед:

– Когда мы закончим, можете вернуться сюда, синьорина!

Гуфо убрал руку и кивнул в сторону руин военного наблюдательного пункта:

– Пойдемте туда, синьор.

– Никуда я не пойду. Если хотите что-то сказать, говорите здесь.

Гуфо пожал плечами и, не оборачиваясь, буркнул:

– Моретто.

Тот сразу, без подготовки ударил Мерсера в область под правым глазом. Короткий сильный удар опрокинул его на грязные камни. Лежа с закрытыми глазами, он услышал злое бормотание Гуфо:

– Я же тебя предупреждал, скотина, не бить по лицу.

Мерсер поднялся, и он продолжил:

– Давайте все же пройдемся по берегу до того здания, синьор.

Мерсер повиновался. Гуфо и Моретто последовали за ним, очень близко, дыша в затылок.

– Поймите нас, синьор. Мы на работе. Поскольку вы доказали, что деньги для вас ничего не значат, нас попросили уговорить вас по-другому. А на что вы надеялись, сойдя с поезда? – Все это было произнесено дружелюбным тоном.

– Я и сам не понимаю.

Он вошел в каркас, который прежде был дверью. Крыша с этого строения давно исчезла, стены и даже часть пола поросли вьюнами. По углам валялась бумага и высохшие экскременты. На стене перед ним крупными красными буквами было написано: «Христос был первым коммунистом. Почему же священники всегда на стороне хозяев?» Ниже нарисован большой серп и молот и надпись: «Да здавствует Тольятти!» Стена справа отсутствовала, и можно было видеть ровную серую поверхность лагуны с маленьким островком Сан-Франческо на горизонте. Мерсер поежился, чувствуя себя животным, загнанным в угол. Он резко развернулся. Моретто оказался ближе и получил удар в челюсть, который опрокинул его навзничь. Он захрипел от злости и боли. Мерсер прыгнул на него, но Гуфо был начеку и ловко ударил ногой в промежность. Мерсер согнулся, старясь унять боль, но тут Моретто всадил ему ногу в бок. Он чудом удержался от падения и нанес серию ударов Моретто, которые тот принял с завидным равнодушием. Следующий сокрушительный удар ногой послал Мерсера в нокаут. Падая, он слышал, как рушится со стены отколовшаяся штукатурка.

А дальше они на нем отыгрались по полной. Моретто бил с тупой свирепостью, Гуфо – улыбаясь. Мерсер молчал, стиснув зубы, прикрывая руками голову. Но они ее не трогали, били по корпусу сильно и избирательно, стараясь причинить больше страданий.

Гуфо снова предупредил напарника: «Только не по лицу», и они продолжили свое занятие. Странно, но Мерсер видел слюну в углах рта Моретто, яркий треугольник галстука Гуфо, желтую траву, проросшую в щелях разрушенных стен, слово «Христос», написанное кроваво-красной краской… Вскоре способность воспринимать реальность притупилась. Он услышал, как Гуфо сказал, наклонившись:

– Хватит. Он отключился.

Гуфо развернулся и двинулся к выходу из разрушенного дома. Моретто похромал за ним.

Адриана смачивала его лицо водой из банки, которую взяла в лодке. Мерсер чувствовал ее пальцы на затылке и запах духов от носового платка. Наконец он пришел в себя и сел, тяжело дыша. Потом с трудом поднялся, по привычке отряхнув одежду. Она пыталась помочь, Мерсер остановил ее, подняв руку. Они молча двинулись к лодке. Мерсер даже не замечал ее руки, которая поддерживала его за локоть и помогала сохранять равновесие.

Весь путь в город Мерсер сидел с закрытыми глазами, время от времени теряя сознание. Он совершенно не помнил, как вылез из лодки. Очнулся, только обнаружив, что лежит на диване в квартире Адрианы, без пиджака, в руке бокал с бренди. Адриана заклеивала пластырем ссадину под глазом.

– Вы знали, что это случится, и все равно позвали меня, – неожиданно произнес Мерсер.

Она вздрогнула:

– Нет. Клянусь вам. Джано не знал, что я решила поговорить с вами.

– Я вам не верю.

– Это правда.

– Не делайте из меня дурака.

Он направился к лоджии глотнуть свежего воздуха. Наклонился через перила. Ожесточенный, злой, униженный. Адриана последовала за ним.

– Вы должны мне поверить.

– Оставьте меня в покое.

Она встала рядом, но Мерсер не смотрел на нее, наклонившись вперед, пытаясь унять головокружение. Впереди были крыши, крыши, крыши, а где-то за ними площадь Святого Марка. Лучи закатного солнца освещали поросшие мхом плитки и вьюны.

– Вам нужен покой… и, наверное, следует показаться доктору. Пожалуйста, выпейте воды.

Он взял стакан, жадно выпил и шагнул в комнату. Надел пиджак и направился к двери. Адриана стояла посреди комнаты, наблюдая за ним.

Мерсер ушел не оборачиваясь.

В эту ночь Адриана так и не дождалась Учелло. В этом не было ничего необычного. Иногда они не виделись по несколько дней. Но тут было иное. Когда стало ясно, что он не придет, она почти обрадовалась. Такое случилось у нее в первый раз. И она знала почему. Из-за Мерсера. Она думала о нем много больше, чем о Джано. Его избили, унизили, и Адриана вместе с ним переживала его боль, не зная, как доказать, что она никак к этому не причастна. И во время бодрствования ей впервые пришло в голову, что, может быть, Мерсер прав, и она знает не все. Что Джано от нее что-то скрывает.

На следующий день, в пятницу, в полдень, она позвонила в отель «Адриатико», спросила Мерсера. Портье ответил, что синьор Мерсер расплатился и уехал утренним миланским поездом. Она почувствовала облегчение и одновременно странное разочарование.

Глава 12

Мерсер уехал рано утром. До вокзала добирался на водном трамвае. Заметил Гуфо и Моретто, которые держались поодаль, чтобы он их не увидел. Удивление вызвало появление уличного фотографа Кассана. Наверное, Спадони стало что-то известно об избиении, и он решил на всякий случай понаблюдать.

Мерсер сошел с поезда на первой остановке, в Местре, где сел на автобус, который довез его до площади Рома в Венеции. Здесь он нанял моторный катер и весь путь к дому Розы просидел на заднем сиденье в кабине.

– Мне нужно жилье, любое, лишь бы безопасное, – произнес Мерсер. – Конечно, с едой. Я уехал из Венеции сегодня утром на миланском поезде.

– На какой срок тебе нужна комната?

– Завтра в шесть часов у меня встреча. А потом как сложится.

Роза отвела его в мансарду наверху.

– Я никому не должна ничего говорить? Даже Бернардо?

– Даже ему.

– Хорошо, мой мальчик. Белье чистое, но тут будет немного шумно. Иногда девочки внизу веселятся. – Она протянула ему ключ. – Когда понадоблюсь тебе, звони. Вот кнопка.

– Спасибо, Роза.

После ее ухода Мерсер запер дверь, повалился на кровать и уснул. Когда он проснулся, часы показывали восемь. Он позвонил Розе, и вскоре она появилась с подносом. Там был холодный язык, салат, две бутылки пива и пачка сигарет. Мерсер улыбнулся.

– Что бы я без тебя делал?

Она грустно кивнула:

– Но, к сожалению, прошло время, когда мы были неразлучны. Уезжай из Италии, иначе закончишь плохо.

– Я обязательно уеду, как только кое-что выясню.

– Ничего ты не выяснишь. Перестань упрямиться, уезжай, пока не поздно. Я подарю тебе бутылку «Вдовы Клико», чтобы ты выпил в поезде.

«Она права, – подумал Мерсер. – Глупость и упрямство».

Роза ушла, а он стал обдумывать ситуацию. Адриана для него не существует. Хватит изображать из себя идиота. Знает она о том, что замышляет граф с помощью Учелло или нет, не важно. Но замышляют они, видимо, что-то очень серьезное, если настойчиво пытаются избавиться от него. Откупиться не удалось, наняли бандитов, чтобы избили. Следующим шагом, несомненно, будет физическое уничтожение. Видимо, он им сильно мешает.

Сегодня утром в отеле Мерсер выяснил у бармена Тио, что «Орфей» – фабрика художественного стекла на острове Мурано. Принадлежит графу Бориа. Завтра надо прибыть на эту фабрику и узнать, что же это за дела у них такие, что потребовалось убивать Больдеска. И действовать очень осторожно, если он не хочет утром плавать в канале мертвым.

Мерсер лежал на спине и курил. Мансарда казалась ему уютной, здесь легко думалось. Этажом ниже звучал патефон, доносились женский смех и низкий мужской голос. Однажды на лестнице недалеко от его комнаты послышались быстрые шаги. В общем, жизнь продолжалась.

Мерсер раздавил в пепельнице окурок и заметил на ней надпись по ободу: «Женатый мужчина, как птица в клетке». Он усмехнулся. Хорошо бы узнать, что за птица такая венецианская, Учелло. Он ненавидел этого человека и одновременно восхищался им. Скорее всего это был негодяй, но ведь спас человека, почти двое суток тащил его на себе. А его художественный талант разве можно сбрасывать со счетов? И то, что его беззаветно любит Адриана, тоже кое-что значит.

На следующий вечер в пять часов Мерсер был в пути к острову Мурано. Роза договорилась, чтобы гондола забрала его с берега канала рядом с домом. Она же снабдила Мерсера фетровой шляпой, которую он глубоко надвинул на лоб, и плащом. Предлагала пистолет, но Мерсер отказался.

Выбравшись из лабиринта каналов, гондола оказалась в лагуне к северу от города. День был пасмурный, дул порывистый ветер, накрапывал мелкий дождик, испещряя серую поверхность воды темными точками. Мерсер сидел, накинув на голову капюшон, и курил. Гондола медленно проплывала мимо острова, на котором располагалось городское кладбище. С ними поравнялась похоронная гондола с черным тентом и двумя гребцами на веслах.

Вскоре его гондола свернула в главный канал Мурано. Скромные серые дома, узкие булыжные тротуары по обе стороны канала. Унылое зрелище. Они причалили к пароходной пристани. Мерсер расплатился и сошел на берег. Миновал кафе, мебельный магазин, две фабрики стекла, а затем пересек мост через канал и в переулке увидел доску на стене, где было крупно написано: Фабрика стеклянных изделий «Орфей». Поблизости находилось еще одно кафе. Он вошел и сел у двери, чтобы наблюдать за входом на фабрику.

Мерсер был в заведении единственным посетителем. Официантка принесла ему бутылку пива. Включила радио и исчезла в задней части кафе. По каналу проплыли две груженные ящиками баржи, затем моторный баркас. На противоположной стороне канала играли трое мальчиков, но вскоре их разогнал сильный ливень. Вид напомнил Мерсеру маленькие городки Северной Франции, там тоже есть похожие каналы. Облезлый кот подошел и потерся о его ногу.

Когда Мерсер садился в гондолу у дома Розы, с противоположного берега за ним в бинокль наблюдал Кассана, пристроившись под навесом у стены мебельной фабрики. А пришел он сюда потому, что знал: Мерсер вернулся в Венецию и отправился к Розе.

Дождавшись, когда отчалит гондола, он спустился к воде и влез в пришвартованный к берегу ялик. Медленно следуя за гондолой, Кассана налегал на весла и улыбался. Его забавлял этот Мерсер. Любопытный персонаж. С одной стороны, никак нельзя угадать его намерения, а с другой – он демонстрировал образцы глупости. Покинул Венецию, вернулся и думает, будто никто не догадается, что подобный трюк можно повторить. А вот Кассана легко вычислил, что проще всего сойти с поезда в Местре и вернуться автобусом. Прождав четыре часа на остановке, он был вознагражден. И вот сейчас греб, весело насвистывая, иногда оглядываясь, чтобы полюбоваться Венецией на фоне темнеющего неба.

У входа в канал Мурано задержался, желая убедиться, что Мерсер направился в кафе. Тогда он привязал ялик у пароходной пристани и, сойдя на берег, медленно двинулся по узкому булыжному тротуару, пока не остановился у открытой двери обувной мастерской.

Сидящий на табурете старик отрезал кусок синего фетра на тапочки. Тонкое лезвие старого ножа скользило по материалу, как серебристая рыба. Кассана постоял молча, наблюдая за работой. Старик поднял голову:

– Ждете пароход?

Кассана кивнул.

В этот момент к причалу шумно боком подошел белый пароход.

Мерсер слышал гудок парохода, шум голосов. Он приблизился к двери. По тротуару шла группа туристов французов во главе с гидом. Они свернули в переулок ко входу на фабрику «Орфей». Мерсер последовал за ними, пристроившись в хвосте группы. Они двигались медленно, осторожно обходя лужи.

В конце переулка группа вошла через арочный вход в небольшой двор, захламленный ящиками, кучами золы и ржавым железом. В дальней стене виднелся ряд грязных окон, забранных железной сеткой, освещенных теплым сиянием печей. Гид завел группу в длинную затененную комнату, где полки на стенах и деревянные столы были уставлены изделиями фабрики. Экскурсанты переходили от одного стола к другому, громко восторгаясь увиденным. Служащий фабрики прервал разговор с гидом и объявил, что они могут купить любое изделие, но только после экскурсии, а сейчас просьба ничего не трогать. Эти слова туристы восприняли с типичным французским добродушием. Мерсер притворился, будто разглядывает большого стеклянного дельфина с нимфой на спине, одновременно изучая полуоткрытую дверь, за которой находилась лестница.

Гид хлопнул в ладоши:

– Прошу внимания! Мы вернемся сюда позднее, а сейчас направимся в цех стеклянного литья, где изготавливают эти милые вещицы. Позвольте рассказать вам кратко об истории производства стеклянных изделий в Венеции. Место, где мы с вами находимся, не фабрика в привычном смысле слова. Тут работают всего пять или шесть человек, но каких… Искусство стеклянного литья дошло до них от предков через несколько столетий…

Мерсер быстро соображал. У графа где-то здесь на шесть часов назначена важная встреча. Скорее всего в кабинете, который находится этажом или двумя выше. Надо как-то отколоться от группы и подняться по лестнице.

– Теперь пойдемте. Пожалуйста, дамы, следите, чтобы не запачкать платья. В литейной повсюду сажа.

Мерсер двинулся вместе с ними. В похожей на пещеру литейной пахло чем-то едким. Под ногами скрипела зола. Экскурсанты сгрудились у жерла небольшой печи, где плавилось стекло. От сияния резало глаза. Стеклодув, угрюмый гигант в кожаном переднике, с лицом, измазанным сажей и копотью, окунул длинную трубку в стекло и выдул большой золотистый пузырь. Подняв трубку, он встал перед туристами как древний жрец, чтобы продемонстрировать свою мистерию. Начал вертеть в руках длинную трубку, поддерживая ее коленом. Стеклодув создавал из возникающих пузырей то греческую амфору, то птицу с расправленными крыльям, то кубок, то какое-то животное. И все это быстро отрезал большими ножницами и бросал обратно в печь. В его движениях присутствовало флегматичное изящество при полном безразличии к окружившим его туристам. Закончив, повернулся к ним спиной и двинулся прочь, не обращая внимания на купюры, которые они кидали в чашу, поставленную на ящик.

Группу повели по литейной показывать процесс изготовления изделий из стекла. Часть экскурсантов быстро потеряла к этому интерес и потянулась обратно в выставочный зал. Мерсер пошел с ними. Подождал, пока служащий начнет помогать французской паре выбрать несколько фигурок из цветного стекла, и скользнул в полуоткрытую дверь. Неслышно поднявшись по лестнице, он оказался в большой светлой комнате с высокими окнами, выходящими на лагуну. Здесь тоже полки и столы были уставлены изделиями из стекла, но на полу повсюду стояли упаковочные ящики. Некоторые заколоченные, другие заполненные товаром наполовину. Между ящиками валялась солома, бумага и деревянные дощечки. В дальнем углу было отгорожено пространство, нечто вроде кабинета, в офисах такие помещения называют «кубиками». Наполовину застекленные стенки были выкрашены белой краской, чтобы в кабинете работалось спокойнее. На двери сбоку висела табличка: «Управляющий».

Двигаясь вдоль окон, Мерсер подобрался к кабинету как можно ближе, спрятался за ящики и прислушался. Осмотрев стеклянную панель, Мерсер увидел, что в нижнем углу краска отслоилась, открыв сегмент чистого стекла размером с ноготь большого пальца. Он вгляделся.

В кабинете находились граф Бориа и морской офицер Лонго в гражданской одежде. Граф за столом просматривал бумаги с серебристым карандашом в руке. Лонго сидел у окна и, еле слышно насвистывая, чистил и смазывал лежавшую на коленях винтовку. Закончив работу, он наклонился и что-то сказал графу. Тот кивнул.

Мерсер выпрямился, чтобы размять ноги. В этот момент на лестнице послышались шаги. Он быстро спрятался за ящики. В комнату вошел служащий из выставочного зала, положил папку на письменный стол в углу. Затем постучал в дверь кабинета.

– Группа ушла, синьор. Мне подождать?

– Да, – ответил граф, – подождите. Он скоро придет.

– Хорошо, синьор.

Служащий закрыл дверь кабинета, закурил и направился к лестнице.

Мерсер поудобнее устроился за ящиками, понимая, что ждать осталось недолго. Если не удастся услышать, что скажет этот человек, пришедший на встречу с графом, то можно будет хотя бы увидеть его. Надо набраться терпения. В окне он заметил собравшиеся над лагуной темные тучи. Ветер усилился. Мерсер вспомнил, как одна француженка в литейной, наблюдая за работой стеклодува, сказала, что он отмечен Богом. Да, таким людям можно позавидовать. Их мастерству, таланту. И даже Учелло, несомненный злодей, тоже был отмечен Богом. Вот какая история.

«А чем отмечен я? Да уж точно не Богом, а скорее дьяволом. Разве можно уважать дело, каким я занимаюсь? Выслеживать, вынюхивать, наблюдать, докапываться до истины – и все ради каких-то ничтожных целей?»

С лестницы снова донеслись шаги. В комнату вошел служащий, с ним невысокий франтоватый мужчина с тонкими усами. В свободном плаще без пояса, в темно-синем костюме, с папкой в руках. Они направились к кабинету. Мерсер услышал шум отодвигающихся стульев.

– Спасибо, теперь вы можете идти, – произнес граф, обращаясь к служащему.

Дверь кабинета закрылась, служащий поспешно покинул комнату, выключив свет. За перегородкой что-то бормотали. Мерсер не мог различить ни слова. Он заглянул в дырочку. Лонго стоял у окна. Граф сидел, откинувшись на спинку кресла, наморщив лоб. Незнакомец стоял у стола с раскрытой папкой, что-то объяснял. Граф слушал, кивая.

Мерсер понял, что, наблюдая эту пантомиму, никакой информации он не получит. Незнакомец достал из папки бумаги и показал графу. Затем развернул карту. Лонго приблизился. Граф молчал, глядя перед собой. Затем, полуприкрыв глаза, заговорил, подчеркивая слова движениями руки.

Церковные куранты пробили семь. Мерсер стоял, прильнув к стеклу, думая, что он напрасно волновался и ничего особенного здесь не происходит. Может, покупатель оптовик из Милана и приехал обсудить контракт. Неожиданно Лонго схватил со стола винтовку и что-то быстро произнес. Визитер улыбнулся и начал убирать бумаги в папку. Граф поднялся и двинулся к двери. Они вышли.

Мерсер напряженно слушал, притаившись за ящиками.

– …если вы не очень торопитесь, полковник, то можете познакомиться с Учелло лично, – отрывисто сказал граф. – Скоро он придет сюда за винтовкой.

– Да-да, это было бы интересно, но я вынужден торопиться, иначе не успею на поезд. Вы так хорошо организовали, что…

– Да, завтра он выполнит задание и сразу исчезнет. Для всех заинтересованных он едет в Турин навестить больную мать, где пробудет две недели. А на самом деле заляжет здесь на дно на пару дней. Это необходимо, потому что следующие несколько дней город будет наводнен полицейскими.

– Да, хорошая идея. Предосторожность не помешает.

В голосе полковника звучала нервозность. Он был чем-то сильно обеспокоен.

– Ладно, я должен спешить на поезд.

– Вы вообще могли не приезжать, – заявил граф, двигаясь к двери. – У нас все прекрасно подготовлено.

– Согласен, – отозвался полковник. – Вероятно, мой визит не так уж и был необходим. Но наши старшие чины нервничают. Надеюсь, вы понимаете, насколько они рискуют.

– Если завтра все пройдет как задумано, то никакого риска вообще не возникнет, – успокоил граф. – А потом свое слово скажут наши друзья в Риме. Все должно получиться, не сомневаюсь.

В кабинете зазвонил телефон.

– Лонго, сходите и послушайте! – Граф взял с полки фигурку, повертел в руке.

Лейтенант скоро вернулся, явно встревоженный.

– У нас проблема. Этот англичанин Мерсер не уехал. И вот только что сообщили, что он находится где-то здесь.

Граф поставил фигурку на место и повернулся к полковнику:

– Тут есть один тип, частный детектив. Его очень интересует Учелло. Считалось, что он уехал. Вот упрямец. – Он кивнул Лонго. – Включите свет. Мы начнем с этой комнаты, а потом придется обойти всю фабрику.

Лонго двинулся к выключателю. Мерсер понимал, что у него в запасе лишь минута, но этим временем ему распорядиться не удалось. Лейтенант включил свет. Мерсер инстинктивно вскочил. Теперь видно было все до малейших деталей. Изящный подсвечник на столе, надпись «Нью-Йорк», нанесенная на ящик по трафарету, комплект бокалов молочного цвета с причудливой резьбой и эти трое – граф, удивленно вскинувший брови, полковник, с трудом удерживающий папку, выскальзывающую из рук, и Лонго, стоящий к нему спиной, только что убравший руку с выключателя.

В ту же секунду Мерсер побежал, огибая ящики.

– Лонго! – крикнул граф.

Лейтенант обернулся. Он стоял между Мерсером и дверью. Худощавое злое лицо, полный ненависти взгляд. Мерсер не стал медлить и выбросил вперед правый кулак. Лонго качнулся назад, едва сохранив равновесие. Мерсер метнулся к двери и выскочил на лестницу. Бежал, перепрыгивая через три ступеньки. Оказавшись в выставочном зале, услышал позади топот и, обогнув длинный стол, двинулся к двери, ведущей во двор. В отчаянии подергал ручку, но дверь была заперта. В зал вбежал Лонго, схватил со стола большой стеклянный кувшин и швырнул в Мерсера. Тот увернулся, и кувшин ударился о дверь, с шумом расколовшись. Несколько мелких осколков впились в руки Мерсера, и тут Лонго настиг его.

Завязалась драка. Первым ударил Лонго. Мерсер отлетел назад и стукнулся о выставочный стол. На его горле сомкнулись руки лейтенанта. Мерсер ударил его коленом в пах, и тот отпустил. Затем они рухнули на пол, смахнув по дороге несколько изделий. Лонго вскочил, Мерсер лежа ударил его в коленную чашечку, тот снова повалился навзничь, а он поднялся, тяжело дыша, опершись на одно колено.

В зале появились граф и полковник. Мерсер на мгновение отвлекся, увидев в руке графа пистолет, и пропустил момент, когда Лонго схватил со стола большой рог из цветного стекла и с силой швырнул. Рог с грохотом раскололся, не достигнув цели.

Граф тем временем продолжал целиться. Его рука подрагивала.

Мерсер провел неплохой удар в подбородок Лонго, отправив его в нокдаун. Схватил со стола пресс-папье и, швырнув в лампочку, побежал к двери, ведущей в литейную. Лампочка взорвалась с громким сухим хлопком, и в тот же момент раздался выстрел. Пуля просвистела рядом с ухом Мерсера и впилась в штукатурку на стене. Через секунду он уже был в литейной. Следом за ним туда вбежали преследователи.

– Свет! Лонго, включите свет! – раздался голос графа. – Выключатель где-то здесь.

Пытаясь найти выход, Мерсер в мягком сиянии еще не погасшей печи увидел в дальнем конце низкую дверь. Подбежал, рванул на себя. В этот момент сзади в литейной зажегся свет. Он захлопнул за собой дверь и задвинул засов. В нескольких футах от него виднелось небольшое окно. Через грязные стекла струился свет из двора. Там горела лампочка.

Дверь сзади начали дергать, но засов пока держался. Мерсер шагнул к окну, попытался распахнуть его, но оно было закрыто намертво. Хорошо, что в помещении оказался стул. Он-то его и спас.

Он услышал, как граф крикнул Лонго:

– Окно выходит во двор! Бегите туда!

Мерсер разбил стулом окно, выбив сгнивший переплет. В комнату ворвалась струя холодного воздуха. Он пролез через раму и прыгнул на булыжник, которым был вымощен двор. В лицо хлестал дождь, но он бежал, не переводя дыхания. Самое главное – выбраться за ворота в переулок. А при людях они его тронуть не посмеют.

Кассана услышал выстрел, стоя в начале переулка. Звук был слабый, но ошибиться невозможно. На фабрике стреляли. Рука машинально скользнула в карман, чтобы погладить рукоятку пистолета. Он задумался, наморщив лоб и мягко покусывая нижнюю губу. Затем неспешно двинулся к арочному входу. Последняя группа туристов давно ушла с фабрики, и Кассана знал: Мерсера с ними не было. Во дворе послышался звон разбитого стекла. Кассана быстро шагнул в тень, наблюдая, как из окна выпрыгнул мужчина и помчался по двору. Мерсер… Он еще не достиг ворот, как дверь выставочного зала распахнулась, и оттуда выбежал еще один человек, отворачиваясь от дождя. Мерсер благополучно миновал арку, и, когда поравнялся с Кассана, тот подставил ногу. Мерсер растянулся на мостовой, тяжело ударившись о булыжники, и некоторое время лежал, не понимая, что произошло. Затем начал подниматься, опираясь руками о мокрые камни.

Кассана быстро подошел и ударил его по голове рукояткой пистолета. Мерсер обмяк и затих, повернув голову набок, в грязь. Подбежал Лонго.

– Слава богу! – Он облегченно вздохнул. – Как вы вовремя здесь оказались, Учелло.

Кассана рассмеялся, наклонившись над Мерсером.

– После звонка к вам я решил подождать его тут. Ведь большинство простаков выходят тем же путем, что и входили. – Он подхватил Мерсера за плечи. – Давайте его поднимем.