Текст книги "История Киева. Киев руський"

Под влиянием этих наставлений священники и монахи принялись ревностно истязать себя и своих прихожан во славу Божию. Со второй половины XIII в. движение флагеллантов приняло размеры общественного умопомешательства. В 1260 г. в чудодейственную спасительность этого средства уверовали разом десятки, сотни тысяч людей; с этого времени в течение нескольких столетий процессии флагеллантов стали обычным явлением на дорогах Италии, Франции, Германии, Фландрии, Моравии, Венгрии и Польши. Изуверские настроения не затронули только Англию и Русь. Комедия с банным истязанием перед лицом папского посла, рассмотренная под этим углом зрения, приобретает черты скрытого протеста против религиозного фанатизма, одобренного и поддержанного Римом.

И вот тут мы, похоже, приближаемся к разгадке необычного сюжета Сказания о хождении апостола Андрея. Главный акцент в нем, как легко убедиться, приходится на посещение апостолом новгородских бань и последующий рассказ об этом событии римлянам, причем «римский отчет» Андрея ограничивается одними банями, о великом будущем Киева нет ни слова. Обыгрывание темы «мученья» и «мовенья» выглядит, таким образом, неприкрытой насмешкой, но не над новгородцами, как думали многие исследователи, а над неуместным аскетическим усердием «латынян». А то обстоятельство, что эта насмешка оказывалась вложенной в уста самому апостолу, первому из учеников Христа и старшему брату Петра, подчеркивало превосходство славян, русских над «немцами» и – поскольку обычай в то время был неотделим от обряда – в целом православия над католичеством. Следовательно, руськое Сказание о хождении апостола Андрея несет в себе ту же смысловую нагрузку, что и многочисленные летописные инвективы против злого «латинского закона».

Для датировки руського Сказания небезынтересен тот факт, что в 1233 г. великий князь Владимир Рюрикович изгнал из Киева доминиканцев. Между тем именно этот орден наиболее ревностно придерживался теории и практики флагелланства. Характерно, что и монастырь в Фалькенау, с которым связан «банный анекдот» Фабрициуса, принадлежал доминиканцам.

Таким образом, путем «из грек в варяги» апостола отправил руський книжник, один из редакторов «Повести временных лет», живший, по всей вероятности, во второй трети (после 1233 г.) или даже в конце XIII в. А без хождения на Русь апостола Андрея этот историко-географический фантом испаряется навсегда, словно горячий пар новгородских бань.

Прослеживаются поиски ситуации, которая могла стать поводом полемики с Новгородом. Возможно, это было аналогично спору о значении Кия в «Повести…»: был он князем или простым перевозчиком… Подобная история сложилась около 1150 г., когда киевский митрополит Климент Смолятич выступил одновременно против патриарха Константинопольского и новгородцев. Аналогичная ситуация сложилась во времена Андрея Боголюбского, когда ему посоветовали отказаться от антикиевской политики, потому что его небесный покровитель восславлял Киев. Но эти высказанные ему намеки уж слишком призрачны во время кровавой борьбы владимирского князя против «матери городов».

5. Все предыдущие тенденции малоубедительны по сравнению с самой главной – киевской.

Обратимся к самому интересному эпизоду.

Главной причиной возникновения Сказания было желание церкви показать себя апостольской. Поэтому и использовали легенду об апостоле. Ее отголоски находим у Оригена, жившего в 185–254 гг. и сообщавшего о паломничестве апостола в Скифии.

Культ св. Андрея засвидетельствован на Руси в ХI в. Памятью о пребывании святого в Киеве явилась церковь, заложенная в 1086 г. в присутствии митрополита Иоанна великим князем Всеволодом Ярославичем. Князь при ней основал монастырь, где постриглась его дочь Анна (Янка), а пришло время – и здесь же были погребены она и ее мать. После 1086 г. Ефрем, переяславский митрополит, основал в своей резиденции Андреевскую церковь. Летопись упоминает на этом месте «строение банное камено, сего же не бысть прежже в Руси». Родившийся внук Всеволода и сын Владимира Мономаха был наречен именем Андрей, которое очень распространено. Вполне естественно, что уже тогда, в праздник св. Андрея (30 ноября), в церквях возносили ему хвалу и торжественно сообщали о его пророчестве о заложении Киева.

Поэтому и трудно опровержимым (да и какой смысл!) является утверждение о пребывании апостола в Киеве. Но при зрелом размышлении возникает ряд вопросов, на которые хочется знать ответы. Самый главный: зачем апостолу идти сюда? Вряд ли проповедовать. По представлениям того времени, христианство на Руси появилось лишь в X в., а зачатки его – на столетие раньше. Трудно представить, что в средневековье истинно верующие могли забыть об основанной св. Андреем церкви. Да и наличие многолюдных центров в апостольские времена не наблюдалось. Тогда с какой целью апостол проделал такое далекое путешествие от Корсуня до места расположения будущего Киева? Будем считать, что он посетил место Святого города по пути. В «Повести…» рассказ о путях помещен сразу после описания расселения славян. Летописец переходит к полянам, говорит, что они живут «по горам сим, бе путь из Варяг в Греки и из Грек», дает описание этого пути, сообщает, что по Варяжскому морю можно дойти до Рима и далее к Царьграду, откуда через «Понт море» можно вернуться к Днепру, указывает, куда текут реки Днепр, Двина, Волга. Еще теснее связь путей со Сказанием об апостоле. Сообщив о впадении Днепра в Понт, летописец уточняет, что это «море словеть Руское», и добавляет, что «по сему же учил святый Оньдрей, брат Петров, яко же рекоша». Как и во всем рассказе о путях, Русь здесь не связывается с варягами, а «Руское» море – с Варяжским.

В понимании летописца существовало два пути в Рим. Он представлял, что Европа – нечто вроде острова: с севера, запада и юга она омывается морями, а на востоке протекают большие реки, соединяющие Балтийское море с Каспийским и Черным. В Рим можно было добраться вниз по Днепру, минуя Константинополь. Через Корсунь быстрее, но в апостольские времена было опаснее, а лучше вверх по Днепру до Волхова с преодолением небольшого участка пути волоком и далее по Балтийскому морю. Кроме безопасности для апостола было важным ознакомление с невиданными народами для распространения христианства.

Мотивом поездки в Рим была встреча с первым апостолом, братом Петром. Получается, что упоминание Рима в Сказании не имеет церковно-политического значения, а служит вспомогательным средством для объяснения путешествия св. Андрея по Руси. Тогда можно ясно представить, как шаг за шагом складывалось Сказание из возникшего однажды предположения, что апостол, путешествуя по Скифии, мог оказаться на Киевских горах. В Синоп же он вернулся, минуя Рим. И ничего, что получался большой круг. Во-первых, он был более спокойным, а во-вторых, у людей, живших и в апостольские времена, и тысячелетием позже, были весьма смутные представления о расстояниях.

Апостол Андрей проповедовал Евангелие в Малой Азии и Греции, за что был распят в Патрах. Мощи его покоятся в Амальфе (Италия), часть главы находится: в Риме, в соборе Св. Петра, часть – в Амальфе, часть – в Афонском Андреевском ските.

Итак, Сказание об Андрее не является рафинированной или тенденциозной выдумкой отдельного лица. Не было это «благочестивой сказкой» (по мнению чужестранца А. Л. Шлёцера, историка XVIII в.), а являлось продуктом историографического мышления. Стремление найти прямую связь между появлением христианства на Руси и апостолическим происхождением церкви приводит в конце ХI в. к убеждению, что Андрей был в Киеве. Все доводы, противоречащие этому, устраняются предположением, что апостол, направляющийся в Рим по северному пути, прошел по Руси.

Летописец, собирающий все, что мог узнать о ранней истории Руси, заносит в свой труд и Сказание об Андрее. При этом он достаточно осторожен и осмотрителен, чтобы не только его не приукрасить, но и сопроводить содержащиеся в нем события критически осторожным «яко же рекоша». Хотя Сказание по своему конкретному содержанию и фантастично, но относительно церковно-теологических постулатов оно крайне осторожно. В апостоле видят не основателя церкви Руси, а лицо, лишь благословившее страну и предсказавшее будущую благодать. Автор Сказания знает, что апостольскую церковь даже в «стране без апостолов» следует обосновать не вымыслами церковно-правового характера, а тем непреложным фактом, что даже и здесь «ученья их аки труби гласят… в церквахъ».

Как и когда был основан Киев?

Разобравшись с племенами, жившими на наших землях, перейдем к главному вопросу – основанию Киева, ставшему политическим центром и главной крепостью полянского союза племен. В начале уточним, стал ли Киев сразу центром славянской, Надднепрянской Руси. Увы, ничего определенного, как и по другим ключевым вопросам ранней истории города, сказать нельзя. Но важно, что Киев возник и формировался на границе трех больших «племенных» группировок: древлянской, сиверянской и полянской. Почему именно тут возник центр региона? Среднее Приднепровье экономически и политически было достаточно развитым для того времени регионом. К тому же оно было территорией взаимных контактов и влияния всевозможных культур. Немаловажно и то, что киевские князья получили возможность контролировать речные пути по Днепру, Припяти, Десне, Сожу, Сейму, Березине, Тетереву, Горыни. Киев становится важным центром на пути «из варяг в греки». Здесь сформировалась «Изначальная Русь» – могучий полянский союз племен. В VIII–IX вв. государственное объединение стало федерацией нескольких союзов племен, в частности полян, северян, возможно, уличей (они тогда проживали в Среднем Приднепровье). Эти племена составляли Полянский союз, тождественный Антскому. Хотя нужно заметить, что «анты» не были самоназванием славян, они, скорее всего, называли себя полянами. Распад союза вызван самостоятельным путем развития каждого племени. Этот первый этап создания Руси отражен в «Повести…»: «Поляне, яже ныне зовемая Русь». Но нужно отметить, что это было объединение нескольких племен, которые академик Б. Рыбаков удачно назвал «союз союзов племен».

Первые поселения на территории современного Киева появились еще в период палеолита. Следы первобытных людей обнаружены и описаны археологами (Кирилловская стоянка, Протасов Яр и др.). Но в силу обстоятельств жизнь в Среднем Приднепровье временами прекращала свое существование. А все стоянки к будущему городу не имеют никакого отношения, кроме тех, что находились на территории Киева.

Самое старое славянское поселение на территории нынешнего города возникло на рубеже новой эры. Археологи относят его к Зарубинецкой культуре, которую, после долгих ученых споров, окончательно признали славянской. Находки зафиксированы на Старокиевской и Замковой горах, в районе Львовской площади и на Подоле. Безусловно, перечисленные поселения, еще нельзя считать городом Киевом – они создавали «протокиевское ядро». Процесс формирования древнеруських городов только начинался и закончился лишь в конце I тыс. Об этом свидетельствуют археологические находки, в частности клады с монетами.

Типичное славянское городище на берегу реки (макет)

Трудно понять, какие именно давние поселения Приднепровья отразились в современных письменных источниках. Ряд исследователей пытались связать с Киевом один из приднепровских городов, названный в «Географии» Птолемея – Метрополем. Уж очень похоже на «Мать городов». Но эта популярная гипотеза не имеет основания, потому что Птолемей имел в виду город возле Ольвии. Еще более безосновательной является отожествление с Данпарстадом, столицей готов, резиденцией короля Германариха. Этот город нужно искать где-то в районе современного Запорожья.

В 1910 г. исследователь фундаментов Десятинной церкви археолог Д. Милеев нашел остатки рва глубиной до 3 м и частокола. Площадь, которую ров защищал, оказалась старейшим Киевским городищем, первым детинцем города. Было доказано, что оно датируется серединой I тыс. Сооружение первого Киевского городища имело громадное значение, так как подтвердило наличие тут ремесленников и торговцев. Основное богатство крестьянина – земля – не требовало городищ, тут, скорее, подходили Змиевы валы – защита полей. Для феодала, ремесленника и купца необходима была крепость-городище для охраны его жизни и имущества. Поэтому все средневековые города имеют хорошо укрепленный замок, детинец, кремль. Строительство первого городища оказало большое влияние на дальнейшую судьбу «протокиевского гнезда», способствовало концентрации тут ремесла и торговли.

Возьмем традиционную версию создания городища, запечатленную во многих произведениях монументального искусства – от панно до памятников. Летопись Нестора: «И быша братья: единому имя Кий, а другому Щек, а третьему Хорив, и сестра их – Лыбедь. Седяше Кий на горе, где же ныне узвоз Боричев, а Щек седяше на горе, где ныне зовется Щекавица, а Хорив на третьей горе, от него же прозвалась Хоревица. И сотвориша град во имя брата их старейшего, и нарекоша имя ему Киевъ. Бяше около града лес и бор велик, и бяху ловяща зверь, бяху мужи мудри и смыслени, нарицахуся поляне, от них же есть поляне в Киеве и до сего дне».

Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь. Худ. И. С. Ижакевич

К этому рассказу в течение столетий отношение менялось от безоговорочного принятия до такого же отрицания. Споры утихли после обнаружения остатков вала. Археологические исследования подтвердили, что в конце V в. уже существовали укрепленные поселения на Старокиевской горе и других центральных местах Киева. Они относятся к памятникам Пражской культуры. Анализ письменных источников позволил ученым признать историчность личности Кия, хотя его братья и сестра считаются выдуманными или, по крайней мере, второстепенными персонажами. Нестор далее полемизирует с новгородскими летописцами о Кие – перевозчик он или князь? К этому будет не лишним добавить сообщение византийского историка VI в. Прокопия Кесарийского об антском вожде Хильбудии, служившем византийскому императору, вероятно, Юстиниану. Поэтому основателя Киева можно считать вполне реальной исторической личностью – предводителем восточнославянского племени полян с непростой и колоритной биографией. Попытаемся хоть как-то восстановить хронологию его жизни. Считается, что Кий жил в конце V – первой трети VI в., а его образ вполне исторически обоснован. К сожалению, в «Повести…» сообщение об основании Киева помещено в недатированной части, что затрудняет определение точного времени. Но вереница событий, помещенных после сведений об основании города, помогают датировать данное событие. Это приход болгар на Нижний Дунай (середина VII в.), появление белых угров в Европе (около 640 г.), завершение борьбы славян с аварами. Имя императора Ираклия названо в летописи в этот период в связи со славяно-аварскими столкновениями.

Одну из возможных разгадок приведенной топонимики дает Библия, в частности сюжет встречи Моисея с Богом, вручающим ему Завет. Эта встреча произошла на горе Хорив, которая венчает горный массив Синая, причем Бог для доказательства своей силы превратил посох (кий) Моисея в змия (щек) и наоборот. Можно допустить, что мифологической метафорой этой встречи и ее номинативного ряда – «Хорив», «Кий» (посох, жезл), «Щек» (змий) – стали исторические названия киевских гор, что усиливает святость города. С определенной долей фантазии эту троичность можно связать с тризубом – гербом нашей страны.

Довольно подробный, со многими общими деталями, вариант киевской легенды находим в произведении армянского историка Зеноба Глака (Иоанна Мамиконяна) «История Тарона». Современная наука датирует этот текст VIII в., но если он переписан в Армении в это время, то событие произошло значительно раньше. Очевидно, деятельность Кия приходится на конец славяно-аварских войн, когда он просил помощи у византийского императора. Это могло произойти только после 568 г., когда анты и византийцы единым фронтом выступали против аварской экспансии. Об этих союзных действиях узнаем у Феофилакта Симокатта и Феофана. Предположим, что Кий посетил Царьград, может быть, в связи со службой, и в благодарность император Ираклий оказал ему высокую честь. Окончательно уточнить время и условия политической деятельности легендарного полянского правителя помогают византийские источники. В первую очередь интригующая история Кувера или Куврата (Хорвата) – славянского князя, из области Срем (Сурмий, современная Хорватия). Этот князь, по происхождению хорват, поднял восстание против аварского кагана. Он был личным другом императора Ираклия, с которым они учились в Константинополе. Кувер построил на Дунае «город», так называемый «Керамисов лагерь», но не смог удержаться в нем. Что было дальше, сведений нет, византийские хронисты о нем не пишут. Имеются все основания предположить, что Кувер и Кий одно лицо, поэтому имеем точную дату восстания против аваров – 635 г., а отход Кия в Среднюю Надднепрянщину и строительство первого киевского городища можно датировать концом 30-х годов VII в.

Академик Б. А. Рыбаков

Скорее оправданным, чем обоснованным, стало предложение П. П. Толочко, по подсказке Б. Рыбакова, отпраздновать круглый юбилей основания Киева при нашей жизни, что пришлось по душе партийному руководству Украины. В то время не по годам амбициозный ученый выбрал дату празднования юбилея Киева – 1982 г., и это было не случайно. Год основания города, именно города, а не просто Киева, должен быть – 480, тогда, по существующей терминологии ноль в конце свидетельствовал о приблизительной дате, но 1980 год был годом Олимпийских игр в Москве. Совмещение этих празднеств уменьшило бы торжественность мероприятия. Можно было назвать годом основания города 485-й, но, как выразился Петр Петрович на встрече в Клубе киевоведов в 1979 г.: «Долго было ждать». Поэтому и был выбран 482 г., где последняя, не круглая, цифра как бы указывала на точность определения, то есть не был определен лишь месяц…

* * *

Происхождение Киева и княжеские династии давно интересовали неравнодушных к истории людей. Суждения этих любителей часто не совпадали с мнениями, а еще более, с догмами ученых. Так как задача моего компилятивного труда – заинтересовать, возбудить желание публики читать, приведу мнения не ученых, а фантазеров-писателей. Их предположения основаны на отдельных научных фактах, выдернутых из серьезных исторических книг. «В лета 1972» по Киеву прошел гром, нет, скорее, «Бич Божий» – вышел роман Ивана Билыка «Меч Арея», где рассказывается о киевском князе Богдане Гатыле – так автор переименовал вождя гуннов Аттилу. Тем самым он «переселил» к нам этого вождя варваров из Хунгари (Венгрии). Но книга моя не о генезисе гуннов, хотя не исключено, что к этому процессу был причастен и Киев. Дам слово И. Билыку. Предисловие к книге вызвало неоднозначную реакцию, сразу сделавшую роман бестселлером. Вся научно-историческая верхушка, проникнутая партийным духом, кипела и шипела… Книга попала под «цековское» постановление, в котором «рубили» литератора, а с ним незаурядных историков Е. Апанович, М. Брайчевского… Итак, цитирую автора в переводе: «Мнения о том, что гунны издавна жили на наших землях, придерживались и ученые поздних времен. Вслед за Птолемеем, который писал, что гунны (хойны) живут на левом берегу Днепра, вслед за Аммианом и Марцианом Гераклийским такой же точки зрения придерживается и Адам Бременский, северонемецкий хронист второй половины ХI в.: столица Гунигарда называется у него Хивен. И если это название кажется нам сомнительным, то обратимся непосредственно к преемнику и земляку Адама Бременского – Гельмольду. Этот историк, который жил в середине ХII в., в своем фундаментальном труде «Хроника славян» неоднократно повторяет, что все славянские земли, которые лежат на восток от Дании и славятся большими богатствами, датчане называли когда-то Остроградом, а теперь, в его время, называют также Гуни – из-за того, что их население состояло из гуннов. Там размещает он и гуннский метрополис (столицу), который называется Хуе. По его словам, земля гуннов начинается сразу же за Эльбой. Ученый, которого никак не назовешь славянофилом – напротив, в немецкой экспансии на восток он был одним из ее идеологов, – все эти земли отдает гуннам. И это в то время, когда, если верить некоторым историкам, гуннов уже давно на свете не было, а их остатки уже несколько столетий ассимилировались с венграми. Из этого следует, что так называемые гунны – народ испокон веков европейский и ниоткуда, тем более с Северного Китая, не пришел. Но тут возникает что-то новое. Говоря про Гуниг, Гельмольд нисколько не сомневается, что это страна, по сути, славянская, и даже в свое время, в середине ХII в., в период наибольшего расцвета Киевской Руси, могущественнейшей среди всех европейских государств, называет «метрополисом» славянского мира Хуе. Что это на самом деле Киев, находим подтверждение у других ранних и поздних авторов. Ф. Гаген, например, в своих примечаниях к первому немецкому изданию «Песни о Нибелунгах» говорит, что Киев, тот самый, что, по Гельмольду, называется Хуе, в сагах «Киенуборг в Канугарде» варяги называли Самбатом, то есть сборным пунктом для кораблей на Днепре (по-немецки Sammelplatz der Boote, сокращенно Sambot). Этот Самбат не вызывает никаких сомнений. Кажется, все историки уже давно согласились, что это Киев. Странно, почему, согласившись с одним, они пропускают другие утверждения этого самого автора: что и Киенуборг, и все подобные ему названия – это не выдумки и не химера, а Киев».

Атилла. Худ. Э. Делакруа

Кроме Билыка, Аттила заинтересовал Александра Вельтмана, выпустившего в 1858 г. отдельным изданием свою книгу «Аттила и Русь IV–V веков», где автор пишет: «Почувствовав восхищение таким историческим деятелем, как Аттила, мы все-таки преклоняемся перед ним. Не как перед сыном степных улусов, а как перед великим русским князем…» Пересказывать книгу нет резона, так как ее переиздали в «Хронике 2000» в 1996 г., в переводе И. Билыка. Но названия глав весьма красноречивы: «V. Великокняжеский род властелинов киянских или киевских» и «VI. Аттила, великий князь Киевский и всея Руси самодержец».

Можно было «пощеголять» именами киевских князей, заимствованных у этнического шведа Вельтмана, но боюсь запутать читателя. А он толком и не знает, как и я сам, когда же был по-настоящему основан Киев. И кто были те князья, усердно изображаемые всяческими ремесленниками на всевозможной рекламной продукции и ваятелями монументальных панно на зданиях.

* * *

Еще в Указе Совета Министров СССР о праздновании 1500-летия Киева подчеркивалось очень важное определение именно города Киева. Как мы уже говорили, в древности это понятие отождествлялось с замком как основополагающим началом. В Древней Руси не употреблялось современное понятие «замок», а вместо этого применялись слова «двор» и «град». В первом случае средоточие частного хозяйства (крестьянского, купеческого, княжеского, феодального). Специфика термина не выявляет социальной, классовой функции явления. Но в источниках в первую очередь определяют феодальные усадьбы, расположенные на территории города или тесно связанные с ним. А вот «град» имеет функциональный специфический характер. Град – это огороженное, укрепленное место, поселение, усадьба. В начальный период Киевской Руси существовали исключительно феодальные грады. Общинные поселения не ограждались, крестьяне свои дворы не укрепляли, не было смысла. Процесс формирования городов только-только завершился, городские коммуны были еще слишком слабыми для осуществления фортификационного строительства собственными силами. Так что городские «грады», о которых говорится в летописях, являются детинцами, или кремлями, то есть укреплениями, построенными феодальной властью, часто исполнявшими административно-политические функции. Эквивалент древнеруських градов – городища. Самое старое из них – городище Кия. Но уже в IX в. вся территория Руси покрывается небольшими укреплениями, каждое из них является усадьбой феодала – его резиденцией и центром землевладения. Они размещались на высоких холмах или мысах, для удобства обороны удачно использовались природные условия. Усадьбы повторяли форму возвышенности, имели небольшие размеры и были окружены рвом и валом с небольшим частоколом. Именно о таких городищах писал хронист, упоминая древлянские грады. Недаром скандинавские викинги, появившиеся тогда на Руси, называли ее «Гардарикой», «страной градов», и в данном случае это не города, а замки. По свидетельству Баварского Анонима (писал в 866–890 гг.), только уличи имели 318 градов, бужане – 230, волыняне – 70. Густота размещения феодальных городищ позволяет говорить о средних размерах имений – приблизительно 100 км² родового феода. Поэтому на одной горе Кий, на другой – Щек, а на третьей – Хорив.