Текст книги "Генератор реальности. Рассказы"

Судья: это всего лишь литературный приём и не более.

Ответчик: спасибо ваша честь, наконец-то до меня дошло, а то ведь подумал, что автор напраслину возводит на целое сословие. Так ведь вроде люди как люди, никаких глюков я за ними не замечал. Жёны, дети, внуки рыбалка, охота. Всё как у всех. И водку пьянствовать могут по-человечески. И безобразие нарушать ещё, как умеют! А тут на тебе!

Судья: дыма без огня не бывает, значит, имела место исходная информация.

Ответчик: я всё же склонен думать, что речь идёт о любителях. Потому что профессионал, тот, кто смотрит в монитор много часов в день, не будет этим заниматься дома! Не будет. От этих файликов и смайликов к концу рабочего дня нормального человека просто тошнит. И пускать за свой комп кого попало – это слишком, пусть даже это та самая «дорогая». Вообще как говорил наш начальник – работать надо на работе в свободное от работы время.

– Васич, а что такое монитор, файлик, смайлик, комп?

– Как бы проще объяснить тебе, – Васич немного задумался, – в общем были такие штуки которые могли сами выполнять сложные математические операции и оператор наблюдал за всем этим как на картинке.

– Да ладно. Как это арифмометр может сам считать, его же крутить надо, и потом зачем мне смотреть, как колёсики крутятся?

– Эх, темнота! Читай дальше.

Судья: а дома отдыхать от отдыха?

Ответчик: именно так, ваша честь, одно другому никак мешать не должно.

Судья: с отдыхом и работой всё понятно, обозначьте третью проблему.

Ответчик: ИИ.

Судья: и, и, что?

Ответчик: я говорю ИИ – искусственный интеллект.

Судья: но в рассказе ни слова нет об этом!

Ответчик: знаю, я имел в виду не сам ИИ, а отношение к нему. Только представьте, что вы господин судья сидите и разговариваете с телевизором лет двадцать тому назад. И это кто-то видит.

Судья: да уж, больничный в санаторном отделении обеспечен будет точно. И профессию менять придётся.

– Васич, а что такое телевизор? – спросил я.

– Это такой деревянный ящик, у которого одна стенка сделана как бы из стекла. И там, на этом стекле показывается изображение и всё это идёт со звуком.

– Говорящая картинка?

– Ну да, она ещё и двигаться могла. Ты читай дальше, читай.

Ответчик: вот именно! А сейчас это абсолютно нормально. Вирус разговаривает с антивирусом и т. д. и никто не удивляется и никто никого не отправляет отдохнуть! Это судьбоносный знак, ваша честь. Это свидетельство того, что большая часть населения уже готова к появлению искусственного интеллекта. А значит мы на пороге великих событий. Тем более что американцы с середины 70-х годов вели такие работы. Проект носил название или «Джойша» или «Мойша».

Судья: Джошуа, но он был закрыт в 90-е из-за высоких затрат.

Ответчик: так ведь это для широкой публики, ваша честь, а на самом деле как с атомным проектом.

Судья: откуда у вас такая информация?

Ответчик: в газете читал, которая пишет про летающие тарелки.

Судья: и это всё?

Ответчик: да ваша честь.

Судья: суд удаляется на совещание.

– Чего там дальше? – Вась Васич выбросил окурок в лужу на обочине.

– А всё Васич, полстраницы оторвано как обычно.

– Тр-р-р-р ……ь – Вась Васич натянул вожжи. – Всё, кажется, приехали.

Стечение обстоятельств

Часть 1

Понедельник и так день тяжёлый, а тут ещё и сроки заканчиваются по исполнению двух неотложных дел. Но уж если началось «в колхозе утро», то началось… В кабинете раздался звонок внутреннего телефона. В трубке – глуховатый голос шефа.

– Срочно зайди ко мне, – и начальник положил трубку, так ничего не объяснив.

Странно, зачем? Селектор закончился, планёрка тоже. Все получили заряд бодрости на неделю и уже начали входить в рабочий режим. Значит, что-то неотложное, как всегда. А раз так, то лучше бегло просмотреть, что у нас там по плану… Однако – «всё в тип-топ», как говорит один из моих друзей.

– Проходи, садись Николай Фёдорович, – сказал начальник, – ты слышал, что на прошлой неделе был ограблен этнографический музей нашего университета?

– Так ведь ограбления как такового не было, товарищ полковник, – заметил я, – судя по информации на селекторе, злоумышленники побросали исторические ценности прямо во дворе и скрылись через дыру в заборе ещё до приезда группы немедленного реагирования. На место происшествия она прибыла через две минуты после звонка вахтёрши. Автоматической сигнализации с выводом на пульт там нет, и не было. Видеонаблюдения – тоже. Поэтому со стороны собственника к нам претензий быть не может. Ущерб – разбитое окно цокольного этажа и всё. На уголовное дело это никак не тянет. То, что бабушка вахтёрша перепугалась почти до смерти – не в счёт, и её страхи к делу не пришьёшь.

– Так, то оно так, да не совсем, – задумчиво сказал начальник. – Дело не только в материальных претензиях. Странные вещи там происходят в последнее время.

– А причём здесь милиция? Мы же не охотники за приведениями, и так дел хватает.

– Если надо, то и, как его там, полтергейста ловить будем, сам знаешь, работа такая. – Или тех, кто их плодит, – немного помолчав, добавил шеф. – Ты, случайно не забыл, что ректор ещё и депутат нашей Думы, а через три месяца выборы. Всё понял или переводить надо?

– Так справка же по проверке висит на шее, и аналитический обзор за полгода, а то ведь и мне и не только мне, – я выразительно посмотрел на начальника, – вышестоящее руководство голову открутит.

– Твоя голова пока останется на месте, не волнуйся. Генерал распорядился лично, даже не через канцелярию. Сам понимаешь, это означает, что разобраться надо как можно быстрее. Так что бросай свои бумажки и вперёд. Всё ясно?

– Нет.

– Что ещё?

– Нет оснований для расследования или хотя бы проверки. Уголовное дело никто не возбуждал, начальник райотдела подчиняется не мне, – произнёс я.

– Считай, что уже есть. Моё письменное распоряжение о проверке этой информации и причинах отказа в возбуждении уголовного дела – в нашей канцелярии, обязательно распишись, что ознакомлен. На «земле» тоже в курсе, если помощь понадобится, обращайся к начальнику РОВД напрямую. Обязательно зайди к ректору, он тоже обещал задействовать консультантов и специалистов. Надеюсь, всё понятно? – повторил начальник.

– Теперь – да.

– А если понятно, – добавил шеф, – то лучше переоденься в «гражданку», когда будешь разбираться на месте, не зачем лишний раз… – договорить он не успел, в кабинете раздался звонок прямого телефона из приёмной начальника управления. Служебная этика в таких случаях предписывает покинуть кабинет, если только его хозяин не задерживает для дальнейшей беседы, что я и сделал.

Как оказалось, в день несостоявшегося ограбления дежурным по отделу был мой хороший знакомый Вася Морозов и поэтому я первым делом решил побеседовать с ним, благо, что он оказался на службе. В дежурке остался его помощник, а мы расположились в соседнем кабинете.

– Вам, что, в управлении заняться больше нечем? Что за суета? Ведь ничего же не пропало, никого не убили и не покалечили, а столько шума. Кстати, а чего ты не по форме одет? Ты же не оперативник.

– Вася, вопросы сейчас задаю я, ты в курсе, а по «гражданке» – это для того чтобы лишний раз учёный народ своими погонами не смущать. Шеф так распорядился. А кто ещё шумит кроме нас, если не секрет?

– Пресса два раза прибегала, один журналист с телевидения, и уже звонили из городской администрации. Вот только прокуратуры ещё не было. Да ты со своей проверкой нарисовался. Хотя, может, оно к лучшему. Пиши, Коля, справки, пиши, бумага всё стерпит. Все вопросы уже будут не к нам. – Морозов достал из стола коробку с пакетиками чая. – Чай будешь?

– Вася, это после, сейчас давай по теме. Всё как есть с самого начала.

– Ты же знаешь, я здесь был участковым пять лет подряд, перед тем как ушёл в дежурку, – продолжил Морозов, щёлкнув кнопкой чайника.

– И что скажешь?

– То – то и оно, что говорить особо не о чем. Участок был спокойный на зависть всему отделу. Ни тебе вокзала, ни базара, ни наших бомжей, ни импортных гастарбайтеров, ни ветхого жилфонда, где обитает вся эта публика, ни разборок между нашими и не нашими. Люди интеллигентные. Красота, чистота, порядок. Я даже успел юрфак заочно закончить, пока был на этом участке.

– Вася, это же использование служебного положения, – поддел я дежурного.

– Нет, я почестному. Все сессии сам сдавал. Универ знаю, как свои пять пальцев, – уверенно сказал мой собеседник.

– Так вот и расскажи подробно, что тут такое творится, если городская власть нас на уши поставила.

– Пару лет назад, – продолжал Морозов, – ситуация начала меняться, и совсем не в лучшую сторону. Я уже работал здесь, в дежурке, и заметил, что университетский городок стал чаще попадать в сводки.

– Может новый участковый не тянет работу?

– Не думаю, парень толковый, к нам он пришёл из энергетической компании, сейчас уже на четвёртом курсе учится заочно в юридическом университете МВД и на ходу не спит. А тут, то грабёж, какой – то непонятный, то вандалы появились. И это здесь? В Alma mater? – покачал головой дежурный.

– С этого места подробнее, Штирлиц, как говорил некогда Мюллер.

– Если подробнее, товарищ Мюллер, то выглядело примерно так… – в раздумье произнёс Морозов, – представь себе, идёт по дорожке преподаватель университета, профессор, и среди бела дня к нему подлетает студент, вырывает портфель и бросается в кусты. Грабёж в чистом виде. Один из очевидцев пытается догнать грабителя, да не тут – то было! Ему под ноги летит сумка, которую швыряет проходящая мимо девушка. Всех участников мы тогда задержали по «горячим следам», и знаешь что поразило?

– Догадываюсь. Необычность и бессмысленность происходящего.

– Вот именно. Портфель нашли совсем рядом. В нём и кошелёк и сотовый остались на месте. Только бумаги были разбросаны по газону.

– Может, профессор связан с государственной тайной, а студент —шпион?

– Да ладно шутить то, откуда у археолога в портфеле могут быть секреты нашего государства? – возразил дежурный. – Я лично допрашивал грабителя. Зачем, – спрашиваю, – ты это сделал, а он только головой крутит и ничего толком сказать не может. Кстати и бумаги тоже все оказались на месте. Учёный потом сам проверял. Дела никакого возбуждать не стали, всё списали на переутомление у парня во время сессии. Там ещё и не такое бывает, сам знаешь. В прошлом году, вон, с дымовой трубы старой котельной, которая раньше весь университет отапливала, пожарные первокурсницу снимали. На город, видишь ли, решила посмотреть с высоты птичьего полёта. Забралась туда по наружной лестнице нормально, а назад – ни в какую. Страшно ей стало, и как только не оборвалась?!

– Оставим студентов в покое, я думаю, есть смысл поговорить с участковым. Давай, Вася, его сюда.

Минут через десять инспектор был уже в кабинете.

– Старший лейтенант Рогожкин – представился вошедший.

– Докладывайте, как до жизни такой добрались, старший лейтенант. Университет, а такое творится под носом у милиции. Это как понимать?

– Так ведь не вчера же это началось. Когда я пришёл на участок, всё было тихо или почти тихо, – поймав мой вопросительный взгляд, участковый ничуть не смутился.

Ну, даёт участковый! Сам на себя стрелки переводит?! Или он не понимает, что говорит, или я чего —то не знаю.

– Вот и получается, что вы не контролируете ситуацию, и вообще завалили работу, выходит так, – подвёл итог я.

– Товарищ майор, на моём участке практически всё нормально, ведь преступлений почти нет.

– Если бы было нормально, Рогожкин, то я сейчас сидел бы у себя в кабинете в управлении. А я здесь и разбираюсь с вами. И если преступлений нет, то, что есть?

– Есть происшествия, которые можно толковать и как нарушение общественного порядка, с одной стороны, и как стечение обстоятельств, с другой. Вот, например, покушение на языческую скульптуру в виде каменной бабы. Ту, что на полянке перед главным корпусом.

– Что и её украли?

– Да нет же, только голову оторвали. То есть голова уже была отломана.

– Как давно? Почему в сводках ничего не говорилось по этому поводу? Вандалов нам только не хватало. – Инспектор улыбнулся.

– Голову отломили примерно тысячу лет назад. Наши учёные собрали эту бабу по частям, да так, что швов почти невидно. Очень аккуратно всё подогнали и склеили. Стояла эта баба на лужайке перед учебным корпусом лет пять, никого не трогала. Утром студенты идут на занятия, а голова рядом валяется. Общественность, конечно, шум сразу подняла. Варвары покушаются на историческую ценность! Куда милиция смотрит! И всё такое… Даже местное ТВ приезжало. Потом, правда выяснилось, что голова сама отвалилась. От перепада температур разрушился слой клея, и специалисты уже восстановили всё в первозданном виде.

– То есть вопрос закрыт?

– То – то и оно что нет.

– Не понял. Голова на месте, а проблема осталась?

– Вот именно! Но об этом лучше расскажет человек, который занимался этим делом.

Участковый достал записную книжку, что бы найти нужный номер.

– Э, нет, не торопись старший лейтенант Рогожкин, – заметил я, – вот тут ты не прав. Через «голову» работать не положено. Это любой бюрократ знает, давай сначала к ректору заглянем, а уж потом и делом займёмся.

Мне пришлось позвонить в приёмную и кратко пояснить – кто, откуда и зачем.

– Оставайтесь, пожалуйста, на связи, – в трубке прозвучал воркующий женский голос, и через пару минут мне сообщили, – ректор будет ждать вас через час.

Замечательно, как раз есть время не торопясь добраться до главного корпуса.

За огромным письменным столом – невысокий седой человек в тяжёлых роговых очках.

Я рассказал о цели своего визита.

– Да, да, конечно, обязательно надо разобраться. Сколько лет здесь работаю, а такого не помню. Ерунда какая-то творится, знаете ли. Простите, а мы с вами раньше не встречались? – как бы, между прочим, спросил хозяин кабинета.

– Пятнадцать лет назад я работал инспектором вневедомственной охраны, и университет был одним из моих объектов. Вы, кажется, возглавляли экспериментальную лабораторию, что-то связанное с биохимией, если мне память не изменяет.

– Очень хорошо, очень хорошо. Теперь понятно, почему именно вас рекомендовали для проверки. Какая нужна помощь?

– Нас будет интересовать собственно музей, кафедра археологии, охрана и хозяйственная служба.

– Хорошо, секретарь всех предупредит. И ещё, э-э-э…, —ректор замялся, – коллектив взбудоражен всем этим, общая ситуация перед выборами и так не простая. Несистемная оппозиция использует каждую мелочь, чтобы заработать очки. А тут ещё, и… – он на секунду прервался, – в общем, нам хотелось, чтобы, вы понимаете, надеюсь.

– Ограничить круг информированных лиц, – добавил я.

– Да, да, вот именно. И я бы попросил по результатам проверки доложить мне лично.

Об этом можно было и не говорить. И так понятно, хозяин имеет право и обязан знать, обо всём, что у него творится в доме, если только сам не при делах. Вот теперь, когда формальности соблюдены, можно и по существу начать работу. В приёмной меня ждал участковый.

– Давай Рогожкин звони, кому надо.

Инспектор нашёл номер в записной книжке и набрал его.

– Ну вот, через полчаса заведующая лабораторией археологии будет ждать нас.

– Нина Петровна, – представилась женщина, встретившая нас в дверях кабинета, – меня уже предупредили. Слушаю вас.

– Будьте добры, расскажите, пожалуйста, про каменную бабу, – я на всякий случай достал рабочий блокнот, чтобы сделать необходимые пометки.

– Вы, наверное, знаете, – начала археолог, – примерно в километрах в тридцати от города мы обнаружили стоянку древнего человека. Об этом сообщили местные жители. Когда после очередного половодья обвалилась часть берега, мальчишки нашли на этом месте человеческий череп, кости и какие-то изъеденные ржавчиной железки. Вызвали милицию. Криминалист только по виду сказал, что этим останкам более ста лет. Он ошибся – почти тысяча! И это в наших местах! Такая находка в корне меняет точку зрения на историю освоения всего края. С тех самых пор мы ведём там раскопки. И каждый год нас ждут сюрпризы.

– Нина Петровна! – в приоткрытой двери показалось заплаканное лицо лаборантки, – у Вали опять приступ!

– Господи! Да что же это такое! Вызывай скорую.

– Уже вызвала, я боюсь! – в отчаянье воскликнула девушка.

– Помогите, – археолог обратилась к нам, – здесь работают одни женщины.

То, что мы увидели в соседней комнате через коридор – зрелище явно не для слабонервных. На полу билась в конвульсиях и хрипела совсем молодая женщина. Ноутбук, точнее, то, что от него осталось, валялся на дне разбитого аквариума. Возле порога, в луже трепыхались, глотая воздух, две золотые рыбки. Офисное кресло на колёсиках отлетело в сторону. Вторая лаборантка от страха забилась в угол и только всхлипывала, закрыв лицо руками. Всё казалось похожим приступ эпилепсии, только пены изо рта не хватало.

– Рогожкин, сумку под голову, живо! – скомандовал я, – и поверни её, да прижми, чтоб о пол не билась, иначе сам будешь искусственное дыхание делать, если захлебнётся рвотой. Ты что эпилептиков не видел?! Нина Петровна придавите ноги.

Я аккуратно прижал обе руки к полу. Постепенно судороги прекратились, тело обмякло, хрипов и стонов не стало, дыхание успокоилось. Мы перенесли несчастную на диван. Вскоре прибыла бригада медиков и нас попросили удалиться из лаборатории.

– Пойдёмте, я кофе заварю, а то меня скоро также будет трясти, – заведующая пригласила к себе в кабинет.

Чашка ароматного горьковатого напитка немного сняла нервное напряжение последних минут.

– И как часто вам приходится вот так вот, Нина Петровна?

– Пятый раз за последние два месяца.

– А до этого?

– Валя работает уже седьмой год и ни разу ничего подобного не было.

– Что медики говорят? Вы не в курсе?

– Отчего же. Мы вместе с ней, ходили на консультацию в центр психического здоровья. Доктора тоже в растерянности, слишком нетипичная картина. Они говорят, что приступы могут быть спровоцированы какими-то внешними факторами. Только вот какими, они однозначно определить не могут.

– Что такого могло произойти за эти два месяца, чтобы здоровый человек так тяжело заболел, как вы думаете?

– Единственное, что приходит на ум, и об этом я говорила медикам, – в раздумье произнесла наша собеседница, – так это авария на рентгеновской установке, с помощью которой мы пытались просветить находки.

– А подробнее можно?

– Месяца два назад с места раскопок мы привезли два «яйца». Вообще-то это камни, килограмм по двадцать каждый. Сначала думали, что это просто булыжники, но потом на поверхности проступили какие-то надписи. На каком языке они сделаны, установить так до сих пор, и не удалось. Мы подключили специалистов по древним языкам и математиков, но пока всё без толку.

– Простите, а математиков зачем? – поинтересовался я.

– Ну как же? У них свои методы работы, которыми обычно пользуются в криптографии. Знаете, очень эффективно получается, когда задача решается на стыке наук. Это, хотя и сложно, потому что специалисты не всегда понимают друг друга, – продолжала археолог, – но результат, как правило, превосходит ожидания. Не помню, кому уже в голову пришла светлая мысль проверить эти булыжники с помощью рентгена, но попробовать, попробовали. Валя как раз и работала лаборантом. Один из наших рабочих установил камень на подставку. Первое «яйцо» просветили без проблем, а вот второе… Как только попытались сделать снимок, что-то произошло с электричеством, энергетики говорят – перенапряжение в сети. Хлопнуло так, что вылетели стёкла. Лаборантка находилась по правилам безопасности в соседнем помещении. Это её и спасло от травм. Но, похоже, она очень сильно испугалась.

– Что взорвалось, Нина Петровна?

– Сама установка. Никакой утечки радиации, к счастью, не было. Нас потом проверяли специалисты. Отклонений от нормы они не нашли.

– Ясно, но не совсем. Рогожкин, ты, кажется, пришёл в милицию из электриков?

– Да, я раньше работал в энергетической компании мастером.

– Тогда тебе и карты в руки. Найди главного инженера университета и выясни у него, что там было, а потом поинтересуйся у своих бывших коллег – энергетиков, послушай, что они скажут, хотя бы и неофициально. Действуй. А мы пока здесь будем разбираться с головой каменной бабы.

– Нина Петровна, что произошло с древней скульптурой?

– Сначала мы думали, что из-за перепада температур разрушился слой клея – это, так сказать официальная версия. Однако после того как наши реставраторы в лаборатории попытались вновь поставить голову на место, то оказалось, что она просто не подходит!

– Как это, не подходит. Другая голова что ли?

– Получается, что так. С виду всё один в один, а плоскости контакта чуть-чуть не стыкуются.

– Мистика какая-то, – вырвалось у меня. – Значит, кто-то пытался заменить голову, но не получилось?

– Когда мы поняли, что есть проблема, то просмотрели под большим увеличением снимки, сделанные раньше, и сравнили их с теми, что мы получили во время реставрации. Сейчас, одну секунду, – заведующая лабораторией вышла в коридор и вернулась через минуту, несколько растерянной.

– Все фото были в том ноутбуке, который оказался в аквариуме. Единственное, что осталось – это несколько изображений у меня на флэшке. Давайте посмотрим хотя бы на то, что есть.

Через минуту я увидел на экране монитора четыре фото в разном масштабе. При самом крупном увеличении на поверхности камня явно просматривались чётко очерченные бороздки, видимо от обрабатывающего инструмента.

– Вот и мы были в шоке, – видя моё удивление, прокомментировала заведующая лабораторией, – нет сейчас инструмента, способного работать по камню таким способом и с такой точностью. Учтите ещё и то, что материал, из которого сделан идол – базальт, а по твёрдости он на втором месте после алмаза. Поэтому вопросов о происхождении каменной бабы более чем достаточно. Единственное что мы не успели, так это сделать снимок на плёнку. Цифровое фото доказательством не является, как вы знаете. Наше удивление ещё более усилилось после того как через несколько дней мы повторно сфотографировали отреставрированный объект. Бороздки исчезли, как будто их и не было совсем! Видимо поверхность была обработана уже по-другому.

– Сложно уж больно получается всё у вас, Нина Петровна. И технологии из другого мира и замена части древнего идола, непонятно с какой целью.

– Так ведь на простые вопросы и отвечать не интересно, – с улыбкой возразила женщина.

– А каменные яйца, случаем подменить не пытались?

– Не только пытались, но и, похоже, сделали это. Давайте спустимся вниз, в хранилище, и я попробую объяснить всё на месте. После того как была попытка кражи, наиболее ценные экспонаты мы поместили в бывший спецхран. Там где раньше находился партийный архив. Пойдёмте, сами увидите.

Спустившись на четыре десятка ступеней вниз, мы оказались возле перегородки, сделанной из прутьев арматуры, толщиной в ножку стула, которая отгораживала небольшой коридор. Решётчатая дверь открылась с противным скрипом. Поворот, ещё поворот, и мы на площадке перед массивной железной дверью. Низкие арочные своды над головой и малюсенькое окошечко, почти под потолком, закрытое старинной кованой решёткой, мгновенно освежили в памяти творения Александра Дюма. Однако помещение спецхрана было сделано на совесть и кардинал Ришелье, наверное, позавидовал бы. Сразу видно, что партия заботилась о своём прошлом или боялась, чтобы о нём кто-нибудь случайно не узнал.

– Будьте добры, помогите мне, пожалуйста, – попросила археолог, – дверь тяжёлая и замок здесь такой, что открывать его надо только вдвоём. Один должен, обязательно повернуть ручку вниз до упора, и держать её, а второй – одновременно открывать его двумя ключами. Сделано всё так чтобы в спец хранилище нельзя было зайти в одиночку.

Я поставил свой портфель на пол и с усилием надавил металлическую ручку, больше похожую на обрезок полированного лома. Бронированная дверь, наконец, поддалась и лампочка сигнализации, горевшая тусклым светом на стене, начала нервно моргать. Нина Петровна вошла внутрь и отключила сигнализацию, вставив ключ, в серую железную коробку около входа.

– Здесь всё сделано ещё в советские времена, – заметила она, – очень похоже на командный пункт ракетных войск. Я по телевизору видела. В одиночку ни войти, ни сигнализацию выключить, ни выйти отсюда. Наверное, одна и та же фирма оборудование делала. А впрочем, конкурентов у государства тогда и не было.

Она щёлкнула выключателем на стене, и мы двинулись вдоль узкого прохода, освещённого светильниками в массивных стеклянных плафонах с защёлками. Такие сейчас можно увидеть разве что в шахте, или на каком-нибудь комбикормовом заводе, где есть взрывоопасная пыль.

– Вот как раз то, что вас может заинтересовать.

Археолог подошла к одному из стеллажей. На нём стояли два небольших деревянных ящика, похожих на те, в которых обычно перевозят или хранят точные приборы.

– Смотрите сюда, – она откинула крышки. Внутри, на подстилке из крупной стружки, лежали два булыжника тёмно коричневого цвета.

– И впрямь похожи на яйца, – заметил я, – а как вы определили, что произошла подмена?

– На этот раз всё гораздо проще. При поступлении в музей мы обычно фотографируем экспонат и описываем его. Так вот, на фото видны непонятные рисунки или, возможно, текст. Я уже говорила, что мы не смогли определить, что это такое. Если совместить две фотографии одного и того же яйца, сделанные до кражи и после, то изображения в некоторых деталях не совпадают! Совсем чуть – чуть, но уже не то. И ещё один момент, который, думаю, не оставляет сомнений в том что была подмена. Мы достаточно точно измерили объём наших находок и соответственно определили удельный вес материала этих изделий. Он оказался выше, чем у золота. Эти образцы тоже лёгкими назвать никак нельзя, но их материал легче почти на пять процентов. О погрешности измерений говорить не стоит, у нас она незначительная и на результат практически не влияет.

– Странно, значит, что тот, кто копировал, прокололся? При таком уровне технологий, это же просто невероятно! И картинки могли бы нарисовать как надо. И золото – не самый тяжёлый металл. И вес подогнать, при желании, не проблема.

– Тем не менее, всё как есть. Предполагать можно, что угодно – нехватку времени, каких либо ресурсов, искажение при переносе изображения и так далее. Можно даже подумать, что это сделано намеренно. Но рисунки не совпадают хотя и в деталях. И что там было внутри и что сейчас, и почему так произошло, мы тоже не знаем. И вот это более всего меня тревожит.

Оставаться дальше в хранилище смысла не было, и мы, закрыв «командный пункт», поднялись по лестнице в лабораторию.

– Выходит и попытка кражи была маскировкой подмены? – поинтересовался я. – А не проще ли заменить экспонаты прямо в музее? Скажем, открыть ночью окно, поменять по-тихому и никто бы не заметил. Тем более что ни сигнализации, ни видеонаблюдения там нет, как мне известно?

– Быть может, похитители так и хотели сделать, но что-то не получилось. Вахтёрша услышала посторонний шум на улице, и вышла посмотреть, что там происходит. Картина, которую она увидела, её напугала так, что бабушка вызвала милицию только минут через двадцать, уже после того как пришла в себя. Она мне потом говорила об этом.

– И что же это было? – я хотел по привычке сделать пометки в рабочем блокноте, и тут только вспомнил, что мой портфель остался там – внизу около хранилища.

– Нина Петровна, вы так рассказываете интересно, что я даже забыл свой портфель в ваших катакомбах. Придётся мне вернуться.

– Да вы не волнуйтесь, никто не возьмёт, – сказала доверительно моя собеседница, – там, в подвале никаких помещений больше нет, выходов – тоже, а единственное окно вы сами видели, через него и голову просунуть невозможно, не то чтобы пролезть, да ещё на нём решётка, которой больше века. А в эту дверь, – она кивнула в сторону лестничной клетки, – никто кроме нас не входил. Раньше её не было. Перепланировку провели три года назад, после того как окончательно разобрали партийный архив. Вход на лестницу из другого крыла здания заложили кирпичом, а для нас сделали вот этот. Так что, ваши опасения напрасны. Я буду ждать в своём кабинете, – и она пошла вдоль коридора.

Я открыл дверь на лестницу и тут же увидел внизу парня в синих джинсах и чёрной футболке.

– Молодой человек! – окликнул я его, – однако, будто не слыша, он продолжал спускаться по лестнице.

– Молодой человек – задержитесь на минуту, – повторил я более настойчиво.

Парень только ускорил шаг.

– Стоять на месте и не шевелиться! Милиция! – прыгая через ступеньки, я рванулся за ним. Да не тут-то было! Видимо бегать по лестницам я разучился. Поскользнувшись на повороте, я едва не врезался в решётку со всего маха. Дверь оказалась подпёрта с обратной стороны шваброй.

– Да чтоб тебя…! Стоять …! – Ещё раз, больше для порядка, крикнул я.

Парень скрылся в коридоре, ведущем к хранилищу. Минута у меня ушла на то чтобы выбить швабру и освободить себе проход.

– Ну, вот ты и попался красавец – мелькнула в голове мысль, – бежать-то всё равно некуда.

Однако если придётся «вязать» то как? Оружия у меня с собой нет. Будем надеяться, что и у него тоже, по крайне мере, пистолет вряд ли можно спрятать в такой одежде, а вот нож – другое дело.

Кун фу нас не обучали, но против ножа и швабра сгодится, если что. К моему удивлению площадка перед хранилищем оказалась пустой. Рядом с дверью одиноко стоял мой портфель. Единственным местом, куда мог спрятаться беглец, был шкаф, стоящий в углу.

– Выходи, и без глупостей, я из милиции! – обращаясь к шкафу, скомандовал я. Однако вопреки моим ожиданиям дверцы остались закрытыми.

Потеряв окончательно терпение, шваброй я открыл сначала одну, потом вторую створку. Внутри было пусто! Наверное, со стороны всё выглядело весьма глупо. Перед пустым шкафом со шваброй наперевес стоит мужик и смотрит внутрь как баран на новые ворота. На всякий случай я постучал по задней стенке. Фанера, как фанера, за которой чувствуется кирпичная стена. Немного усилий, казённая мебель поддалась, освобождая пространство около стены. Обычные кирпичи, без каких либо намёков на, потайные двери.

– Тьфу! Да провались ты пропадом! Куда же он мог деться? Испарился, что ли!

На всякий случай я простучал всю поверхность кладки. Звук оказался абсолютно одинаковым везде. Это значит – никаких скрытых полостей за стеной не было. Мне оставалось только забрать свой портфель и возвратиться в лабораторию. Когда я появился там, вид у меня был озадаченный.

– Что-то произошло? – поинтересовалась хозяйка кабинета.

– Ничего особенного, – ответил я, – так вы утверждаете, что второго входа на лестничную клетку нет?