Текст книги "Зоя Космодемьянская. Правда против лжи"

Вера, вместе с которой Зоя шла на второе свое задание

Родился Георгий Николаевич Фролов в Белоруссии, на многострадальной могилевской земле. Здесь подростком пережил гитлеровскую оккупацию. Старший брат Петр воевал в партизанском отряде «За Родину!», так что дела партизанские были близки ему сызмальства. Когда же в августе 1943-го Могилевщину освободила Красная Армия, едва Георгию исполнилось 17, встал в ее ряды.

А после войны, окончив школу рабочей молодежи и философский факультет МГУ, он осваивал новую для себя профессию журналиста в должности ответственного секретаря многотиражной газеты Московского института народного хозяйства имени Плеханова. И вот 15 февраля 1957 года забегает в редакцию активистка газеты, студентка экономического факультета Валя Залозная со свежим номером «Комсомольской правды»:

– Посмотрите, Георгий Николаевич, не о нашей ли студентке здесь написано?

В газете – портрет красивой светловолосой девушки с задумчивыми глазами и тут же небольшая заметка кемеровского корреспондента «Комсомолки» Валентина Калачинского «Она сражалась рядом с Зоей». Говорилось в ней о том, что поздней осенью 1941 года вместе с Зоей Космодемьянской в тылу немецко-фашистских войск сражалась девушка из сибирского города Кемерово, студентка Московского торгового института Вера Волошина.

«Первые изыскания, к которым мы с Валей Залозной приступили сразу же, 15 февраля 1957 года, принесли и первые разочарования, – признавался Г. Фролов. – Оказалось, что Вера Волошина у нас не училась, она была студенткой другого вуза – Московского института советской кооперативной торговли Центросоюза…»

Здесь-то интерес у приступивших к расследованию мог и закончиться: раз «не наша» – значит, и не тема для институтской многотиражки. Но что-то большее, гораздо большее, нежели «ведомственный интерес», повело в дальнейший поиск журналиста Георгия Фролова и студентку Валентину Залозную, которая вскоре станет его женой.

В архиве другого, Вериного института они найдут личное дело Волошиной Веры Даниловны, 1919 года рождения, члена ВЛКСМ с 1935 года, студентки торгово-экономического факультета. Фото, краткая автобиография, написанная в июле 1938-го, при поступлении в этот институт. Из автобиографии видно: закончив десятилетку в Кемерове год назад, она поступила в Московский центральный ордена Ленина институт физической культуры, но дальше, по состоянию здоровья, учиться там не смогла.

О, конечно, она была увлеченной и многообещающей спортсменкой! Фроловы позднее установят, что именно с нее была сделана для Центрального парка культуры и отдыха имени Горького в Москве известная скульптура «Девушка с весом», копии которой широко распространились затем по всей стране. Однако с мечтой о большом спорте и с Институтом физкультуры из-за перенесенной тяжелой болезни пришлось расстаться.

Привлекала внимание в личном деле Веры благодарность ей: «В ознаменование 23-й годовщины Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Военно-Морского Флота за активную оборонную работу в сочетании с отличными и хорошими успехами в учебе…» Дата приказа – 22 февраля 1941 года.

А дальше в папке были подшиты письма Вериной мамы Клавдии Лукьяновны, которая упорно, но безуспешно разыскивала свою дочь, пропавшую где-то под Москвой осенью 1941-го. Уж больше пятнадцати лет прошло, как получила мать задушевное письмо командира, сообщившего страшное: «…Ваша дочь, Волошина Вера Даниловна, пропала без вести при выполнении боевого задания в тылу врага».

Как же это – «пропала без вести»?! Что же случилось с ее любимой Веруськой? Где найти хоть какие-то следы?

С болью читая те слезные материнские строки, Георгий Фролов решил откликнуться на них. Пишет письмо Клавдии Лукьяновне в Кемерово. Она в ответ по его просьбе сообщает адреса институтских товарищей Веры и ее боевых подруг – Клавы Милорадовой и Наташи Обуховской. Зовет к себе в гости…

В общем, начинается большая работа – воссоздание жизни и прекрасного образа одной из соратниц Зои Космодемьянской по воинской части 9903. Сюда она была зачислена по направлению комсомола в том же октябре 1941-го. Вместе проходили боевую учебу. Вместе делили напряженные будни на подмосковной базе. Вместе 21 ноября отправились выполнять последнее, как оказалось, для обеих задание.

В тот день в тыл немецко-фашистских войск, действовавших в районе Наро-Фоминска, уходили две группы разведчиков – Бориса Крайнова и Павла Проворова. Линию фронта у деревни Обухово они перешли, объединившись под командованием Крайнова, а Проворов стал его заместителем. Два восемнадцатилетних комсомольца-ярославца, и с ними еще двадцать ребят и девчат. Правда, при переправе через линию фронта один немецким снайпером был ранен, и его пришлось отправить обратно…

Минировали дороги и уничтожали линии связи. Удалось поджечь отдельные постройки, занятые фашистами, в деревнях Якшино и Болдино, забросать гранатами крайние избы, занятые немецким гарнизоном. Однако во время отхода отряд напоролся на незамеченную вражескую пулеметную точку и под огнем распался на несколько частей, потерявших связь между собой.

Вот здесь, у деревни Якшино, и разлучились две боевые подруги – Зоя Космодемьянская и Вера Волошина. Как мы уже знаем, Зоя оказалась в той части группы, где были сам командир Борис Крайнов и Клава Милорадова. Они направились в сторону деревни Петрищево. А осколок отряда, где была Вера, вскоре попадет в фашистскую засаду по дороге между деревней Якшино и совхозом «Головково».

Вместе с Верой находились тогда Александра Воронина и Наталья Самойлович, на глазах которых подруга была сражена вражеским огнем. Вытащить ее не удалось. И у Али с Наташей сложилось твердое убеждение, что тут Вера и погибла. Хотя ведь они не хоронили ее – отсюда то самое «пропала без вести»…

Но оказалось, Вера была не убита, а ранена и попала в лапы к фашистам. После жестоких допросов и пыток ее казнили. В тот же день 29 ноября 1941-го, что и Зою. Может быть, даже в один час. Всего в десятке километров от нее. И только спустя много лет Георгий Фролов буквально по крупицам собрал воедино картину того, что произошло с Верой и как погибла она.

В Головково многие старожилы знали, что поздней осенью 1941-го немцы повесили здесь на придорожной иве неизвестную девушку. Спустя время местные жители ее и похоронили. Между собой называли: «наша партизанка». Но имени не знал никто, да и каких-либо других подробностей – тоже. Ведь захватив совхоз, немцы выгнали почти всех жителей из их домов, и они ушли в лес, где кое-как перебивались в шалашах и землянках. Так что девушку они увидели уже повешенной, после освобождения этих мест.

И все-таки разыскал Фролов неподалеку от совхоза, в поселке Скугорово, одну женщину – Александру Федоровну Звонцову, которая пролила некоторый свет на многолетнюю тайну. Когда немцы пришли, она жила в Головково и ждала ребенка, потому не могла уйти в лес в таком положении. Оставалась с Александрой мама, ухаживавшая за дочерью. Немцам было сказано, что в этой избе больная, они боялись заразы и не заходили сюда.

Однажды мать, которой приходилось отлучаться в поисках съестного, вернулась домой потрясенная:

– О, дочка, что я видела сейчас! На моих глазах немцы только что повесили молоденькую девушку. Привезли ее, бедную, на машине к иве, а там петля уже болтается на ветру. Кругом немцы собрались, много их было. И наших пленных, что работали за мостом, тоже пригнали…

Дальше Г. Фролов воспроизвел рассказ матери Александры Федоровны Звонцовой – так, как он дочери запомнился:

«Девушка лежала в машине. Сначала не видно было ее, но когда опустили боковые стенки, я так и ахнула. Лежит она, бедняжка, в одном исподнем белье, да и то оно порвано, и вся в крови. Два немца, толстые такие, с черными крестами на рукавах, залезли в машину, хотели помочь ей подняться. Но девушка оттолкнула немцев и, уцепившись одной рукой за кабину, поднялась. Вторая рука у нее была, видно, перебита – висела как плеть. А потом она начала говорить. Сначала она говорила что-то, видать, по-немецки, а потом стала по-нашему.

“Я, – говорит, – не боюсь смерти. За меня отомстят мои товарищи. Наши все равно победят. Вот увидите!”

И девушка запела. И знаешь, какую песню? Ту самую, что каждый раз поют на собраниях и по радио играют утром и поздно вечером.

– “Интернационал”?

– Да, эту самую песню. А немцы стоят и молча слушают. Офицер, который командовал казнью, что-то крикнул солдатам. Они набросили девушке петлю на шею и соскочили с машины.

Офицер подбежал к шоферу и дал команду трогать с места. А тот сидит, побелел весь, видать, не привык еще людей вешать. Офицер выхватил револьвер и кричит что-то шоферу по-своему. Видно, ругался очень. Тот словно проснулся, и машина тронулась с места.

Девушка еще успела крикнуть, да так громко, что у меня кровь застыла в жилах: “Прощайте, товарищи!” Когда я открыла глаза, то увидела, что она уже висит».

Вот и все, что рассказала моя мама.

Александра Федоровна замолчала. По ее щекам текли слезы.

– Позднее, когда поправилась, – сказала она, – я ходила к дереву. Видела девушку я и тогда, когда ее хоронили. Эта та самая, что у вас на фотографии…»

Да, Георгий Николаевич привез с собой несколько фото Веры Волошиной. Сначала показывал людям групповую фотографию, где Вера среди подружек-спортсменок. И не только Александра Федоровна Звонцова, а и другие, кто видел в свое время повешенную на дереве девушку, сказали: это она.

Так была восстановлена еще одна из героических судеб бойцов в/ч 9903, считавшихся пропавшими без вести. Имя Веры Волошиной по праву стало рядом с именем Зои Космодемьянской.

И этому посвятит свою «Балладу о Зое и Вере» поэт-фронтовик Владимир Федоров:

 
Их в разных местах схватили.
Несхожие имена…
Две матери их растили —
Россия у них одна.
 
 
Плеснули в девичьи лица
Морозная синь и ширь.
А рядом Москва дымится,
А там – вся в лесах – Сибирь.
 
 
За Зоей снега месили
Подкованные сапоги.
На иве, на грустной иве
Повесили Веру враги.
 
 
Где сыщешь ты человека,
Чтоб шапку пред Зоей не снял?
Про Веру же четверть века
Никто ничего не знал.
 
 
Молчала седая ива,
Растаял кровавый снег.
Две звездочки горделивые
Пусть светятся рядом вовек!
 
 
Друг, ты родился в 41-м.
В их юные лица вглядись…
Вера – по-русски вера,
Зоя – по-гречески жизнь…
 

Нет, Зоя не была одинока!

Конечно, и тогда, когда П. Лидов писал о ней, вряд ли кто мог помыслить, что это героизм какой-то случайной одиночки. Недаром же фашисты добивались от нее: «Кто послал? Кто твой командир и твои товарищи?» И, конечно, читавшие очерки Лидова хорошо знали, что не обо всем и не обо всех в газете сегодня можно рассказывать.

А ведь они все или, если уж абсолютно точно, – почти все, кто зачислен был в эту особую воинскую часть, проявили себя как герои. И было их более двух тысяч, комсомольцев-добровольцев! Больше трех тысяч прошло через московскую комиссию – отбирали лучших, самых надежных. Так же строго подходили к отбору добровольцев комсомольские комитеты в других городах и областях. Причем обращались в эти комиссии те, кто по возрасту (слишком юные). Или имея бронь, или по состоянию здоровья, не подлежал призыву в армию. Их от армии освобождали, а они в нее рвались! Рвались в ополчение, в истребительные батальоны, в разведчики и партизанские отряды…

У воинской части 9903 сложится большая и славная биография. А у каждого ее бойца, естественно, своя биография и своя судьба.

Вот, скажем, два непосредственных командира Зои при выполнении двух боевых заданий. Первую группу возглавлял уже не раз упоминавшийся «дядя Миша» – Михаил Николаевич Соколов. Один из старейших по возрасту среди бойцов части (в ноябре 1941-го ему наполнилось аж 34 года), он был внебрачным, «незаконнорожденным» сыном помещика и крестьянки. Ничего помещичьего, однако, с детства не имел. Батрачил, затем работал в совхозе, а переехав в Москву, стал токарем на заводе «Подъемник». В 1932 году вступил в Коммунистическую партию, и, судя по всему, отнюдь не формально. Когда началась война, вступил в истребительный батальон завода «Подъемник». А с 28 октября 1941 года – добровольно в воинской части 9903.

Был на ряде заданий в Подмосковье, позднее отличился при подрыве трех вражеских эшелонов в брянских лесах. Геройски служил потом и связистом в артиллерийском полку, получив за форсирование Вислы орден Ленина. И, дойдя до Берлина, старший лейтенант Михаил Соколов расписался на рейхстаге. От себя и от всех своих боевых товарищей – павших в живых. В том числе, конечно, от незабвенной Зои. Умер Михаил Николаевич 22 марта 1998 года.

А вот руководитель второй Зоиной группы Борис Крайнов погибнет 5 марта 1943 года в бою возле деревни Кошельки под городом Старая Русса Новгородской области, спасая своего командира. В часть 9903 он пришел 18-летним при следующих обстоятельствах. Уроженец Ярославля, после семилетки окончил курсы инструкторов физкультуры в городе Горьком и, вернувшись домой, работал учителем физкультуры в ярославской школе № 54. С началом войны был избран секретарем Ярославского горкома комсомола по военной работе.

И вот 14 октября 1941-го его направляют с командой земляков-комсомольцев в ЦК ВЛКСМ, чтобы, пройдя через комиссию, стали они бойцами в/ч 9903. Бориса в списке той команды не было, он ехал как сопровождающий. Но – упросил Спрогиса взять его! Что ж, секретарь комсомольского горкома, да к тому же с отличной физкультурной подготовкой…

Трижды водил он во вражеский тыл разведывательно-диверсионные группы в Подмосковье. А затем был с группой под Смоленском и в Витебской области Белоруссии. С января 1943-го откомандирован в военно-воздушные части Действующей армии, где погиб во главе отделения десантников 2-го гвардии воздушно-десантного полка 3-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Погиб, спасая командира.

Как видите, пути и судьбы у бойцов в/ч 9903 будут разные. Ведь им предстояло воевать в тылу врага на Смоленщине, Брянщине, в Белоруссии и Прибалтике, на Украине и в Молдавии, причем размах и масштабы их действий со временем неизмеримо возрастут. Это будут в основном уже не группы из 10–15 человек, направляемые на кратковременное задание в ближние места, а целые отряды, десантировавшиеся в глубокий тыл врага на многие месяцы. Они соединялись со здешними партизанами, и численность партизан росла вокруг них. И углублялась разведка, ширилась рельсовая война, все больше летели под откос эшелоны с вражескими солдатами и техникой, а фашистские гарнизоны дрожали под угрозой нападения в любой момент.

Возрастут масштабы, но начиналось все это в Подмосковье, осенью и зимой 1941–1942 годов. Самое трудное, самое опасное для столицы и всей страны время! Воистину судьбоносное, когда решался вопрос, быть нам или не быть. Не потому ли «спрогисовцы», с которыми мне доводилось встречаться, больше всего вспоминали, как правило, именно об этой суровой поре. И днем ежегодных своих встреч после войны определили 5 декабря – день начала контрнаступления советских войск под Москвой. Их вклад в этот великий перелом был несомненен и по-особому дорог каждому. Зоя тоже навсегда осталась по-особому связанной с битвой за Москву.

Известно, она стала первой женщиной Героем Советского Союза во время Великой Отечественной войны. И первой из бойцов в/ч 9903, кому было присвоено это высокое звание. А второй станет Елена Колесова.

На три года старше Зои, она успела окончить после семилетки педагогическое училище и работала преподавателем начальных классов в 47-й школе Фрунзенского района столицы. Да к тому же – старшая пионервожатая. Была она, видимо, прирожденным организатором, и характер, что называется, огонь. Еще в детстве, когда спрашивали Лену, кем она хочет быть, отвечала: «Командиром. Как дядя Боря. Ведь красный командир ничего не боится. Правда?»

Был ее дядя, Борис Савельевич, бойцом Чапаевской дивизии. А саму Лену мальчишки прозвали «Алешкой-атаманом», потому что ни в чем им она не желала уступать.

Неудивительно, что стала в конце концов Лена, или Леля, как чаще называли ее подруги по в/ч 9903, командиром. Именно ей поручил Спрогис возглавить первую боевую группу, целиком состоящую из девчат.

В части было много девушек, и проявляли они себя в основном отлично. Однако поначалу, в смешанных группах, состоявших из ребят и девчат, им отводилась все-таки роль второго плана. Многих такое положение не устраивало, а уж Колесову с ее рисковым характером – особенно. Наверное, это и побудило Спрогиса выдвинуть Елену командиром чисто девичьей группы. Идя навстречу девушкам, он учел, что у них есть даже определенное преимущество: под видом местных жительниц им легче, нежели парням, переходить линию фронта, а главное – вести разведку в населенных пунктах, вызывая гораздо меньше подозрений.

Вот первый приказ, который они получили и который сохранился в военном архиве:

«Группе в составе 9 человек под командованием товарища Колесовой Е. Ф. надлежит перейти линию фронта и выйти в тыл противника в район Акулово – Крабузино с задачей разведать силы гитлеровцев в деревнях Акулово, Крабузино, Бутаково, Вишенки, Алферово, Шахалево, Покроселово, Свинухово, Солодово, Шульгино, Токарево, Глазово, заминировать дороги, ведущие к этим населенным пунктам. После выполнения задания перейти линию фронта и попасть к нашим частям. Коротко доложить в штабе воинской части, куда вы попадете, все, что вы знаете о противнике…»

Сохранился и список группы:

«Колесова Елена Федоровна, 1920 года рождения, член ВЛКСМ; Лапина Антонина Ивановна, 1920 года рождения, члена ВЛКСМ; Маханько Тамара Ивановна, 1924 года рождения, член ВЛКСМ; Суворова Нина Павловна, 1916 года рождения, член ВЛКСМ; Суворова Зоя Павловна, 1923 года рождения, член ВЛКСМ; Белова Надежда Алексеевна, 1917 года рождения, член ВЛКСМ; Морозова Зинаида Дмитриевна, 1921 года рождения, член ВЛКСМ; Шинкаренко Нина Иосифовна, 1920 года рождения, член ВЛКСМ; Лаврентьева Мария Ивановна, 1922 года рождения, член ВЛКСМ».

В большинстве это были москвички, студентки вузов и техникумов. Восемнадцать суток провели они в тылу врага, выполняя задание. И, несмотря на короткие стычки с немцами, несмотря на то, что при возвращении в прифронтовой полосе попали под минометный огонь, к счастью, никто не пострадал.

Рано утром 5 декабря вышли к передовым советским постам.

«Вскоре мы уже были в штабе, рассказали командованию о расположении немецких войск на этом участке, – вспоминала впоследствии Нина Иосифовна Шинкаренко. – Нас хорошо накормили, отвели нам землянку, чтобы мы могли отоспаться после долгого похода по тылам врага.

А наутро, 6 декабря, мы проснулись от грохота артиллерии, разрыва мин, далекой канонады. Это перешли в наступление под Москвой наши войска. Как же мы все были счастливы в это мгновение! Наконец-то погоним зарвавшегося врага от родного города, нашей дорогой столицы! Нас переполняла радость, что и девичья разведгруппа внесла свой – пусть маленький – вклад в это наступление. Данные о противнике, собранные за 18 дней и ночей, безусловно, пригодились советскому командованию, сберегли десятки, сотни солдатских жизней…»

Но это было лишь начало действий героической девичьей группы. Бойцам ее, при несколько менявшемся составе, под руководством своего боевого командира предстояло многое перенести и совершить. Так, в историческом бою под Сухиничами, куда в январе 1942 года был послан сводный отряд воинской части 9903, погибнут Нина Суворова и ее сестра Зина. Будут погибшие и при десантировании группы 1 мая 1942-го в Борисовском районе Минской области.

Здесь, обосновавшись с подругами в лесу недалеко от деревни Миговщина, на краю болота, Елена Колесова установит связь с белорусскими патриотами. К десантницам начнут приходить местные люди, чтобы чем-то помочь им или вместе с ними бороться против фашистов с оружием с руках.

При участии новобранцев организовали первую засаду на большаке, во время которой удалось подорвать на мине автомашину гитлеровцев и обстрелять их. Затем в одной из деревень внезапным налетом группа Колесовой разгромила полицейский участок.

И вскоре по окрестным селам и деревням уже полетела весть о большом парашютном десанте из Москвы (хотя их было лишь несколько человек!) и о партизанском отряде, которым командует девушка. Говорили, что это они взорвали на железнодорожном перегоне под Борисовом эшелоны с немецкой боевой техникой, они разгромили в районном центре Крупки волостную управу… И так далее.

Вот строки из воспоминаний командира другой боевой группы, действовавшей в том же районе Белоруссии, – Бориса Николаевича Вацлавского, который знал многие дела колесовцев: «В июне 1942 года ее группа сожгла мост на шляху, около Винятич. Немцы выехали на восстановление моста. Узнав об этом, Колесова с пятью бойцами устроила засаду. Подпустив машину вплотную, группа уничтожила всех ехавших в ней гитлеровцев…»

Фашисты, встревоженные не на шутку такими фактами, число которых росло, объявили награду за голову командира партизан: 30 тысяч рейхсмарок, а впридачу корову и два литра шнапса. В немецких объявлениях командир назывался «бабой с орденом». Дело в том, что после приземления десантниц на условленную встречу с руководителем ранее доставленной сюда разведывательно-диверсионной группы, Борисом Вацлавским, девушки пошли с оружием и в военной форме, а Колесова – с орденом Красного Знамени на груди, которым ее наградили за действия в Подмосковье.

Можно представить, какое огромное впечатление произвело на жителей деревни Прудки появление здесь, в глубоком тылу немецко-фашистских войск, представителей Красной Армии, да еще при полном параде! Для фашистов, надо полагать, такое известие стало не менее впечатляющим. Вот и засекли: «баба с орденом». А было той бабе неполных 22 года…

Дерзкая личная смелость Лели Колесовой («Алешка-атаман!») вдохновляла ее подруг. Приведу еще раз свидетельство Нины Иосифовны Шинкаренко, одной из двух девушек колесовской группы, которым посчастливилось остаться в живых:

«Несколько раз наши небольшие диверсионные группы ходили на железную дорогу, но все безуспешно: гитлеровцы усилили охрану.

Однажды, после очередной неудачи, Елена взяла десять килограммов тола, взрыватели и ушла в деревню. В доме у наших связных она взяла детскую шапочку, одеяло, переоделась сама, и вот по дороге идет молодая женщина с ребенком на руках. Подошла к железной дороге, видит: на луговине у кустов старуха и девочка собирают щавель, а поодаль на солнышке дремлет часовой, охранявший здесь участок дороги.

Елена посоветовала старухе с девочкой поскорее уйти отсюда, а сама быстро взобралась на насыпь, развернула “ребенка”, заминировала полотно, подбежала к часовому и крикнула: “Беги, а то взорвешься!”

А поезд уже подходил к мине. Елена бросилась в лес, вскоре за ее спиной раздался взрыв. Она оглянулась. Увидела, как вздыбился паровоз и вагоны один за другим с треском и грохотом покатились под откос… “Началось! – подумала Елена. – Теперь дело пойдет!”

И действительно, с этого дня удача стала сопутствовать партизанской группе Колесовой. Меньше чем за месяц под откос было пущено четыре эшелона, разгромлено шесть полицейских участков, устроено несколько засад на дороге Борисов – Минск, стоивших гитлеровцам сотен солдат и офицеров…»

Такой была она, Елена Колесова, командир девичьей боевой группы в/ч 9903, ставшая вслед за Зоей Космодемьянской Героем Советского Союза. И тоже посмертно.

Погибнет она 10 сентября 1942 года в бою под Выдрицей, когда с прибытием сюда пополнения, возглавляемого подполковником Спрогисом, будет решено объединенными силами нескольких партизанских отрядов разгромить здешний вражеский гарнизон. Елена была впереди, и пуля попала ей в грудь.

«Весть о гибели Елены Колесовой, – вспоминала Нина Шинкаренко. – мгновенно разнеслась по атакующей цепи партизан. С криком “ура” они поднялись в последнюю, страшную и беспощадную атаку. Гарнизон был уничтожен».

* * *

А другую разведывательно-диверсионную группу, целиком укомплектованную девушками, Спрогис по их просьбе доверил возглавить Кате Пожарской. Она была старше всех своих подруг, одновременно с ней 1 ноября прибывших в часть по путевке комсомола (почти 23 года), и уже с первых дней учебы приобрела особый авторитет среди девчат.

К началу войны Екатерина, член ВЛКСМ с 1936 года, работала лаборанткой на кафедре марксизма-ленинизма в Московском институте инженеров транспорта (МИИТ). Сперва она после 22 июня пошла на оборонительные работы, потом в противопожарную команду МПВО. Но, как и многие другие, стремилась к большему, и этим большим стала для нее в в/ч 9903.

Двенадцать девчат, которых по прибытии на базу в Кунцево разместили в одной большой комнате, составили ту самую группу во главе с Пожарской. Вот они поименно: Зина Бабухина, Катя Елина, Надя Жеглова, Рита Каравай, Шура Королева, Лиза Крылова, Лия Кутакова, Аня Лаптева, Лида Новикова, Соня Пашуканис, Катя Пожарская, Мила Хотовицкая.

Старшей 23 года, младшей – 17. Недавние школьницы и студентки, работницы московских заводов и фабрик, они горели одним желанием – бить врага. Бить, чтобы победить!

Первое задание выполняли в районе Волоколамска. Минирование дорог и нарушение линий связи противника. Справились успешно и без потерь, если не считать, что Мила Хотовицкая обморозила ноги, из-за чего ее пришлось на несколько дней госпитализировать.

Второе задание – под Звенигородом. Аналогичное предыдущему, на сей раз оно выполнялось с гораздо большим трудом. Дело в том, что район этот оказался чрезвычайно плотно насыщен немецкими войсками, делавшими в начале декабря последние яростные попытки продолжить наступление на Москву. И все-таки девчатам удалось в ряде мест оборвать вражескую связь, а главное – раздобыть очень ценные сведения о расположении гитлеровских частей. С этими разведданными группа и вошла 12 декабря в освобожденную Истру.

А вот третье задание для девчат во главе с Пожарской сложилось весьма драматично. Это был уже январь 1942-го. Немцев гнали от Москвы, но надо было создать им максимально невыносимые условия на пути отступления. Чтобы встретить гитлеровцев там, где за подмосковным Можайском начиналась калужская земля, в тыл немцам 16 января направился сводный отряд, возглавляемый Всеволодом Ильиным. В него, наряду с группами Николая Семенова и Самуила Кагана, влилось пополненное девичье отделение Екатерины Пожарской.

Встретившись с местными партизанами у Красного поселка, отряд вместе с ними заминировал несколько дорог и взорвал переход через противотанковый ров возле деревни Иваньково. Это серьезно осложнило немецким войскам отход на запад от Вереи под напором Красной Армии. Пришлось отсюда потоку отступающих оккупантов кружным путем влиться в русло частей, идущее из Можайска через деревни Головино, Сосновцы и Дунино.

Именно здесь, на этом участке, бойцы в/ч 9903 и решили совместно с партизанами организовать засаду. По замыслу, предстояло обстрелять и уничтожить идущий немецкий обоз со снаряжением и награбленным добром, чтобы создать пробку на дороге и внести замешательство в ряды идущих следом колонн.

Справа в засаде расположилась группа Кагана, слева – Семенова. Позиция девушек была в центре: в случае окружения их должны были прикрыть группы ребят. Мороз доходил до 30 и более градусов, а они, затаившись, лежали в снегу. Когда же наконец на дороге появились немцы, оказалось, что это не просто обоз: кроме повозок, в колонне двигались танкетки, артиллерия, минометные подразделения.

С ходу неожиданным обстрелом панику среди гитлеровцев удалось создать. Однако очень скоро к ним подтянулось значительное подкрепление, и силы стали еще более неравными. Выступ, в центре которого находилась группа девушек, попал под перекрестный огонь.

Первой была убита Лиза Беневская. Она стреляла из-за двух близко стоявших берез и, падая, повисла между стволами. На руках у Кати Пожарской от ранения в грудь умерла Надя Жеглова, прошептав, что ей нечем дышать. Лиду Новикову от гибели спасла пряжка офицерского ремня: попав в нее и отрикошетив, пуля ранила руку.

В бой вступили партизаны отряда Гаева, и немцы перенесли основной огонь с засады на них. Девушки получили приказ отходить. Прикрывали отход Лия Кутакова и Катя Елина. В это время Лия была ранена пулями в обе ноги. Тут же она вдруг увидела, что Катя без сознания, а из бедра и ноги у нее течет кровь.

Раненая Лия попыталась тащить подругу с собой, но сил не было: она и сама почти теряла сознание. Процитирую об этом драматическом эпизоде интереснейшую книгу ветерана воинской части 9903 Дмитрия Мариновича Дмитриева «Военные партизаны»:

«В этих условиях Лия решает оставить раненую подругу и самой отправиться за помощью. Легла на лыжи, продела руки под ремни креплений и поползла. По найденной лыжне 7 километров она ползла более 12 часов. Она ползла на четвереньках, не замечая ночи, трескучего мороза, волоча винтовку, не помня, отдыхала или нет. Валенки налились кровью, застыли коркой. Прошла ночь и часть дня. Уже к вечеру ее подобрали на окраине Красного поселка партизанские связные – подростки из местных жителей».

Конечно, самое первое, что прошептала выбившаяся из сил Лия, были слова о подруге: «В лесу осталась Катя Елина. Надо скорее найти ее». И сразу же была организована партизанская группа поиска. Рассыпавшись цепью, раз за разом стали прочесывать лес и кустарник в указанном Лией районе.

А дальше предоставлю слово еще одной из ветеранов в/ч 9903 – моей многолетней доброй знакомой Клавдии Васильевне Сукачевой:

«Более суток Катя пролежала в лесу. Партизаны нашли ее, полузанесенную снегом, а в обмороженной руке она сжимала гранату, приняв решение подорвать себя вместе с немцами, если те ее обнаружат. Партизаны положили девушку на санки и повезли в подпольный партизанский госпиталь.

К счастью, вскоре Красная Армия освободила эти места. На самолете Лию и Катю доставили в городской госпиталь, где продолжилась борьба за их жизнь и здоровье. Лию лечили почти пять месяцев. Она перенесла несколько операций и только в мае была выписана. Но, вернувшись в родную часть, при ее физическом состоянии действовать в тылу врага она уже не могла. Однако демобилизоваться категорически отказалась, и ее направили в действующую армию. В ее рядах Лия Петровна Кутакова дошла до Берлина».

У Кати Елиной сложилось гораздо хуже. «Когда ее доставили в госпиталь, – рассказывает Клавдия Васильевна, – врачи старались всячески облегчить ее страдания, считая своим долгом поставить девочку на ноги, ведь было ей в то время всего 19 лет. Но на ноги Катя так и не встала: кроме ранений, сказалось то, что обе ноги были сильно обморожены, началась газовая гангрена, и их пришлось ампутировать».