Текст книги "Племя. Повесть и рассказы"

Племя. Повесть и рассказы
Виктор Лузин

© Виктор Лузин, 2024

ISBN 978-5-0064-5921-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Племя. Повесть в двух частях

Предисловие

– Не достанет, – высоко задрав голову и сощурившись от солнца, ни к кому конкретно не обращаясь, протянул Морган. Затем обернулся и громко повторил: – Слышишь, Дирк? Не залезешь!

– Ну, почему же, – медленно ответил тот, будто отмахиваясь. – Залезу, конечно.

– Не-а, – он снова посмотрел наверх.

Они стояли почти рядом. Дирк – пацан лет десяти – в ярких футболке и шортах, с взъерошенными волосами цвета сена, весь мокрый от пота, и высокий черноволосый Морган, опирающийся на длинный, покрытый искусной резьбой шест. Вокруг них толпилось разномастное сборище детей всех возрастов, державших в руках и у ног наполненные всевозможными сортами яблок и груш мешки. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, обжигали глаза, но все же, щурясь и моргая, закрываясь от них руками, дети смотрели вверх, на одно единственное дерево. Их взгляды скользили по голому, как палка, стволу без единого дупла или сучка, за который можно было бы зацепиться, по ветвям, таким далеким от земли, и по огромным ярко – красным яблоками, под которыми прогибались ветви. Добытчики стояли, тихо переговариваясь между собой, облизывались и ждали, что скажет Дирк.

А Дирк тоже стоял, жадно смотря вверх, и тоже облизывался.

– Ладно, – наконец произнес он, – тогда так – Антон, присмотри за Томасом, пожалуйста… Спорим? На… На оружие? – он протянул Моргану ладонь. Тот взглянул на вложенную в подобие ножен тонкую, даже изящную палку, что – то быстро обдумал, растянулся в кривой улыбке и пожал ему руку.

– Всегда хотел твою шпагу, Дирк. Эй, Ландыш! – крикнул он. – Разбей, пожалуйста.

Из толпы вынырнула белобрысая девочка и молча, с измученным выражением лица развела руки спорящих, но, когда Морган собрался шагнуть в сторону, чтобы слиться с толпой, вдруг подалась к нему и что – то быстро зашептала на ухо. Тот внимательно выслушал, покивал, улыбнулся и шепнул что – то в ответ. Тогда девочка с дурацким прозвищем Ландыш громко и недовольно фыркнула и отошла.

Дирк наблюдал за этим со снисходительной улыбкой и демонстративно зевал, а затем потер руки, вскочил на корягу, глубоко вздохнул и закричал:

– Итак, мои подданные, вы желаете хлеба и зрелищ?! Вы хотите, чтобы я совершил невозможное?!

Толпа, на миг опешившая, ответила ему громогласным ревом одобрения. Дирк подождал несколько секунд, затем поднял руку, призывая к тишине, и продолжил:

– Тогда вы их получите прямо здесь и сейчас! Смотрите внимательно, мои подданные, смотрите и ждите! Хлеб и зрелище! – он сделал два шага назад, разбежался и, высоко подпрыгнув, ухватился за ствол неприступной яблони руками и ногами.

Впоследствии, через много лет, Дирк рассказывал, что это было несложно, что любой, кто хотя бы раз лазил по канату, смог бы достать их, что его подвела лишь случайность: он попросту недооценил свои силы, побоялся и не сразу решился лезть. Но сейчас, наблюдая за этим отчаянным прыжком, все ахнули – от восхищения своим лидером и от страха за него, а Дирк медленно полз вверх, нелепо подтягивая ноги. В какой то момент он чуть не сорвался: только что обхватившие древесную кору ноги соскользнули, оставляя за собой еле видный кровавый след.

– Упадет… – выдохнул кто – то в толпе.

– Нет, – неожиданно подал голос насупленный мальчуган, ровесник Дирка, но чуть ниже и, как ни странно, будто бы взрослее, – не упадет. Кто угодно, но только не вождь.

– И что же он тогда сейчас сделает? – с неподдельным интересом спросил Морган.

– Смотри, – коротко кивнул тот.

Но смотреть было уже не на что. Под подбадривающие выкрики Дирк смог – таки снова подтянуться и наконец ухватился за ветку дерева. Тут же с нее посыпались алые сочные плоды и радостные соплеменники гурьбой ринулись подбирать их. Дирк в это время приветливо помахал Моргану, встал на ветку ногами, дотянулся до другой, начал трясти её, затем следующую… Почти у самой верхушки дерева явственно послышался треск.

Дирк, Морган и все остальные замерли. Снова треск – отчетливый, протяжный.

– Дирк, прыгай, твою мать! – крикнул кто – то, но опоздал.

Ветка надломилась у основания до того, как Дирк успел хотя бы покрепче ухватиться за дерево, и он камнем полетел вниз, сквозь сотни хлестких ветвей, тщетно пытаясь замедлить падение.

Все взгляды были намертво прикованы к вождю, к сырой земле, без какой – либо травы. Одни звуки сменялись другими: хруст мелких веток, ломающихся под весом вождя, чей – то вопль – то ли Дирка, то ли кого – то из зрителей, – глухой удар о землю…

«Упал на ноги… Черт… Присесть… Больно… Терпеть!.. Перегруппироваться, кувырок… Племя важнее… Встать!»

– Все! – крикнул Дирк и сложил руки за спиной. Представление окончено.

Секундная тишина – и племя дружно выдохнуло, торжественный рев заполнил заброшенный сад. Конечно – всем казалось, что Дирк чудом спасся от смерти.

А вождь отряхнулся от земли, одобрительно осмотрел бушующую от восторга поляну, улыбнулся и кивнул Моргану:

– Дуй сюда.

Тот повиновался. От былой самоуверенности не осталось и следа, лицо помрачнело и будто осунулось. Дирк по – дружески похлопал его по плечу.

– Не переживай так, я из нее знамя сделаю. Красивое, – Дирк будто оправдывался. Он улыбался, но как – то странно, виновато.

– Лучше, чем ничего, Вождь, – Морган небрежно кинул жезл в сторону Дирка.

Тот на лету перехватил его, чуть поморщившись при этом, после чего снова вобрал в грудь побольше воздуха:

– Племя! – крикнул он. – Вы всё видели сами! Ваш вождь вновь совершил невозможное! Так обнажим же клинки!

Все: младшие, добытчики, – у кого были копья, мечи, кинжалы или шпаги, быстро и почти бесшумно вознесли их над головами. Мигом солнечные блики украсили лезвия, древки и эфесы игрушечного арсенала маленького народа племени.

– И – давайте! Алая!

– Длань! – хором рявкнула толпа, перекрикивая своего вождя.

Не кричала Ландыш. Она стояла, прикрыв глаза от солнца рукой, молча смотрела на Моргана.

– Бледная!

– Длань!

Не кричал Морган, бледный, мрачный Морган, герой и лучший боец племени.

– Дикая! – орал Дирк, уже вконец срывая голос, будто хотел, чтобы и на небесах их крик услышали.

– Длань!

Не кричал Кашка, но его взгляд, полный неподдельной преданности и уважения, говорил многое.

***

Племя – Его племя, его народ, оставило его. Разбежалось в разные стороны, задорно обсуждая недавний подвиг вождя, в полном одиночестве. Дирк окинул взглядом вмиг опустевшую рощу и прислонился спиной к стволу дерева. Торжественная улыбка, наигранная и вымученная, сошла с его лица, уступив место гримасе боли. Ноги подкосились, и он медленно сполз на землю.

– Спать хочу, – сказал Дирк, – Томас спит, и я хочу. Глаза так и закрываются… Хей, Каска! Ты ведь не ушла?

– Я ещё тут, – подтвердила та.

– Понятно… – протянул Дирк и, задрав голову и чуть прищурившись, уставился на солнце, бьющее сквозь зеленеющую листвой яблоню – А оно красивое. Слышишь, Каска?

Каска не ответила. Неожиданно гулко раздались тяжёлые шаги её армейских ботинок, откуда – то слева раздался мелодичный свист. Каска всегда свистела, когда злилась.

Она остановилась в полуметре от Дирка. Несколько томительных секунд они молчали, лишь еле слышное шуршание листьев, далёкая свирель певчих птиц да дыхание Каски нарушали тишину.

– Рубашку снимай, – наконец протянула она, – поживее.

***

– Ай, чёрт!

– Терпи.

– Как же тут терпеть! – пробормотал Дирк. – Знаешь, Каска, совсем не обязательно меня выхаживать. Я, знаешь ли, сам могу о себе позаботиться. Вождь как никак.

– Дурак ты, а не вождь, – процедила сквозь зубы Каска, проводя проспиртованным куском ткани по изодранному животу мальчишки. – Зачем ты вообще полез на это дерево? Еды нам хватило бы и без него. Или просто порисоваться захотел? О племени подумал? Ведь прекрасно знаешь, что…

– Да, да, да, – перебил её Дирк, – что племя должно жить, а без вождя – меня то бишь – оно жить не сможет. Знаю я это. Между прочим, нет, не просто порисоваться… То есть ты не догадалась? – насколько это вообще возможно в такой ситуации, обрадовался он. – Ты, Каска,! и не догадалась? А я подумал, ты сразу всё поняла…

– До сих пор не имею ни малейшего понятия, – пробормотала она, извлекая из мини – рюкзака новую склянку. – Угораздило же тебя так упасть: всю кожу разодрал… Тогда, может, расскажешь зачем?.. Так, с брюхом твоим я закончила, теперь руку давай!

Дирка, следившего за её действиями, передернуло, но вместо того, чтобы поддаться первым же возникшим у него в голове желаниям: схватить приобретенный жезл, треснуть Каску по башке и убежать так далеко, как только можно, от ее ненавистного арсенала, – он вздохнул и протянул ей покалеченную руку.

– Ну, если коротко, то Морган решил подкопать под меня, раскачать мой авторитет и занять моё место.

Каска замерла на миг.

– Морган – что?

– А что, для тебя это новость? – с невинным видом спросил Дирк. Каска оставила этот пассаж без внимания, лишь тихонько фыркнула. – Ладно, я и сам только недавно осознал это в полной мере, но, надо понимать, принял такое решение Морган уже давно. Я почти уверен, что зимой он уже думал об этом.

– Ася… – только и пробормотала Каска, кулаки её сжались сами собой.

– Да, именно, – Дирк грустно улыбнулся, – видимо, после того дня он почувствовал свою значимость для Племени и решил, что этого ему недостаточно… Он решил занять моё место, присвоить себе моё Племя и тщательно готовился к этому моменту. К дню, когда у него наконец появится шанс пошатнуть мой авторитет. Каждый раз он прыгал выше головы, достигая невообразимых высот, каждый день ему удавалось невозможное, и всё больше людей симпатизировали ему. Ну и, конечно, Ландыш – я так понимаю, в будущем она должна была стать его правой рукой. Кстати, уверен, он и тебя хотел выкинуть.

– Вот крыса… – медленно произнесла Каска. – Ладно. Пусть так. Что дальше?

– Дальше… А дальше уже ничего нет, – беззаботно сказал Дирк. – Я доказал свою силу, публично унизил Моргана перед всем племенем до того, как он вызвал меня на поединок, отнял его драгоценное оружие. На этот раз Морган уже не смог прыгнуть выше головы. А я смог… У нас ещё есть краска? – вдруг спросил он. – Мы потратили очень много на граффити, но вдруг…

– Краска?.. Не знаю. Надо поискать. Может, где и завалялась. Зачем она тебе?

– Я же говорил: хочу из жезла смастерить знамя. Красивое такое, с гербом. Помнишь, я рассказывал тебе про герб?

– Помню, помню. Раньше ты только о гербе и говорил… Так что с Морганом?

– А что с ним? – не понял Дирк.

Каска закатила глаза.

– Ты говоришь: он пытался свергнуть тебя. Так?

– Так, но…

– И ты ничего с ним не сделаешь? Не изгонишь из Племени, никак не накажешь?

– Да зачем?

– Пфф, действительно, зачем? – холодно рассмеялась Каска. – Тут против тебя заговор устраивают – зачем что – то предпринимать?.. Открой глаза, Дирк: если одна его попытка не удалась, это не значит, что он не сделает другой! Я тебе больше скажу: теперь у него на одну причину больше так поступить.

– Нет! – убежденно отрезал Дирк. – Морган не будет этого делать ни сейчас, ни завтра, ни когда бы то ни было ещё.

– Дирк… Дирк, почему ты, чёрт возьми, так в этом уверен?

– Потому что теперь он знает, что я все равно круче его.

Несколько мгновений девочка сверлила его взглядом, затем просто вздохнула.

– Ты безнадёжен. И как тебе только удалось собрать вокруг себя столько людей… Ладно, брюхо я твоё обработала, руку тоже… Вот с ногой ничем помочь не могу – придётся немного похромать.

– Гм… А если кто заметит? – с опаской спросил Дирк.

– Придумаешь что – нибудь. В крайнем случае – соврешь. Ты это умеешь… Но моя работа тут закончена. Пойду искать тебе краску. Покеда, вождь.

– Погоди, – Дирк схватил девочку за рукав. Он пропустил мимо ушей её не самое уважительное обращение – его волновало кое – что другое: – Каска, – с деланным дружелюбием начал он, – ты же понимаешь: если хоть одна живая душа узнает о том, что тут произошло на самом деле, мне – а значит и племени – придет конец?

– Да, я прекрасно об этом знаю, – медленно, подчеркивая каждое слово, произнесла Каска, – незачем тебе это говорить.

– Вот и хорошо, – Дирк откинул голову назад и закрыл глаза. – Значит, ты будешь молчать, – сказал он через некоторое время. – Ведь будешь, Каска?..

Каска не ответила. Дирк разлепил глаза и осмотрелся, но её уже не было на поляне.

– Ну и ладно, – тихо пробормотал он, – не очень – то и хотелось…

Дирк снова закрыл глаза. Он имел право на отдых: это был очень долгий путь.

Часть первая. День за днём

Дирк подошел к самому краю крыши, уселся, свесив ноги над пропастью, и восторженно уставился сначала вниз, на город, затем дальше – на самый край горизонта, скрытый за белесой пеленой тумана. ДожДирк моросил по всему городу, капли затекали за шиворот грязной футболки, холодом обжигая спину, а ледяной ветер пронизывал до костей, но Дирк не обращал на это внимания. Даже когда из – под крыши жалобно мяукнул Томас, подзывая своего хозяина, он не смог заставить себя отвести взгляд: вид с почти стометрового бетонного небоскреба зачаровывал.

Весь горизонт, открывающийся взору, был застлан стальными листами крыш, и одинаково серыми, бетонным, в общем – то, даже убогими домами, непривычно далекими и из – за этого миниатюрными… Круги были повсюду – Дирк и не догадывался, что их так много в городе. А далеко – далеко на востоке – главный и самый большой. Там разместилась штаб – квартира Племени – место, где они устраивают свои сборища и заседания. Немногим севернее совсем другой круг – огромная черная воронка, обнесенная со всех сторон, казалось, неприступным забором. Дирк хмыкнул: Карьер. Неиссякаемый источник угля – топлива, которым пользуются абсолютно все, не исключая и мальчишек из племени. Отсюда он не кажется таким уж важным местом… От него на запад убегает широкая петляющая полоса дороги – не центральной, а железной, промышленной, но еще более опасной. В каком – то месте совсем даже недалеко от башни – можно и сейчас услышать гул одного из локомотивов, битком набитого драгоценным грузом. А конец ее скрывается вооон там, далеко за горизонтом…

Дождь стихал, но Дирк понимал, что это ненадолго. Он уже не знал, сколько времени сидел, уставившись на этот грандиозный пейзаж. Час? Два? Три? Или же всего десять минут? Наверное, ему уже пора в путь: дорога не близкая. Уже поднимаясь, Дирк бросил последний мимолётный взгляд на рельсы, бегущие вдаль сквозь утопающую в беспрерывных осенних дождях линию горизонта, и неожиданно для себя замер на месте. Непроницаемая стена тумана уже рассеялась, открыв что – то непривычное, таинственное… Манящее. Вдали неровной серой полоской виднелся край города, до этого казавшегося бесконечным и незыблемым левиафаном из ржавчины и бетона, а ещё дальше, за черной грядой выжженной дотла земли, постепенно застраивающейся новыми серыми кварталами, еле различимые для человеческого взгляда, плотной стеной высились кроны деревьев, облаченные в пестрые одеяния из листвы, казалось, всех мыслимых цветов…

Дирк вскочил и сломя голову понесся вниз по лестнице, до ужаса напугав Томаса, с явной тревогой следившего за ним. Лестничные пролёты и этажи мелькали один за другим, стук звонких сандалет по каменной лестнице многократно усиливался в бесконечных коридорах исполинской башни, заглушая бушующую за окном стихию. Он бежал и смеялся – от радости, от гордости за себя, от того, что всё – таки бывают чудеса!..

Ещё вчера у него не было ничего, кроме полусотни подопечных и неизбежно приближающейся зимы, а с ней и голода, холода, болезней. Не было настоящего дома, в котором его Племя могло бы пережить этот ужас, не было припасов, не было ни малейшей надежды хоть на какие – то перемены! Всё племя пребывало в самом паршивом состоянии духа – ни Морган, ни даже Каска не могли с этим ничего поделать. Если бы дела шли так и дальше…

Дирк остановился на лестничном пролете и прислонился спиной к перилам, тяжело дыша после забега. Он запрокинул голову и зажмурился от удовольствия. Если бы, если бы…

– Но теперь уже не будет никаких «если бы»! – прокричал Дирк в пустоту. Никто не ответил на его крик, никто и услышать его не мог, но это было неважно. Некоторое время он так и стоял в эйфории, даже проигнорировал Томаса, спрыгнувшего на него с перил и обвившегося вокруг шеи, затем продолжил спуск.

Раздался удар грома, дождь возобновился, и, когда бесконечная лестница все же закончилась, Дирк вышел прямо под ливень. Под его ухом недовольно заворчал Томас, за несколько секунд успевший промокнуть до нитки, так что Дирк поспешно нырнул в тень домов и торопливо зашагал в противоположную от Зелёных Земель сторону, к месту сбора Племени. Работы предстояло немало, но Дирк уже ликовал, предчувствуя успех.

Бескрайний город Лейавин из грубого металла и бетона действительно напоминал доисторического монстра, столь же вызывающего благоговейный трепет, сколь громоздкого и бессмысленного: словно многочисленные артерии и вены, пронизывали его древнее тело извилистые линии дорог, по которым с воем проносились тысячи автомобилей; от широких шоссе отходили тысячи капилляров узких улочек, даже летом по – зимнему промозглых и неосвещенных. В таких коридорах вечно дул холодный ветер, асфальт был усеян выбоинами и трещинами, а некоторые дома, казалось, и вовсе скоро рухнут. И если долго – долго плутать по этим неуютным внутренностям зверя, обходя стороной мрачные силуэты жильцов и как можно тщательнее избегая скрипящего визга машин, то почти наверняка набредешь на Круги – бывшие элитные кварталы, от коих осталось одно лишь название: от того, что раньше было красивыми кирпичными домами с причудливыми, витиеватыми крышами и балкончиками, сохранились лишь фундамент да почерневшие от пламени пожаров и времени полуразрушенные стены, земля между которыми была взрыта множественными воронками взрывов – ещё с тех времён. Восстанавливать целые кварталы было некому, да и другие, более важные дела были у людей, так что по всему городу так и остались тлеть целые гектары руин, ставшие прибежищем для многочисленных шаек и банд. В одном из таких ошметков старого мира и нашли себе место для встреч и собраний мальчишки из племени. Туда, спотыкаясь в медленно сгущающейся тьме, изредка подпрыгивая, будто полоумный, обдавая себя, Томаса и стены домов тысячами брызг, по щиколотку в дождевых лужах подходил Дирк в предвкушении собственного триумфа.

В здании, лишь чудом сохранившем часть потолка первого этажа, ныне служившую неплохой крышей, с грубыми изображениями кроваво – красных ладоней, старательно нанесенными на каждую стену Каской и Дирком, чтобы никто из племени не прошёл мимо сборища, никого не было. Вернее, почти никого: в самом углу, возле тлеющего из последних сил костра, склонившись над странным комком рваной ткани и старой одежды, на корточках сидел щуплый пацаненок, лет семи максимум. Разумеется, поддерживать огонь в одиночку он не мог, а значит, поблизости есть хотя бы один добытчик, который сейчас, вероятно, ищет топливо и скоро вернётся, а вскоре подтянутся и все остальные. Но сейчас перед Дирком сидел один лишь этот мальчуган, который, в принципе, вообще не должен тут находиться. Как, впрочем, и на всех трёх последних собраниях…

Он поднял на Дирка голубые глаза, полные почему – то неподдельной радости, видимо различив его шаги среди треска сырых дров и шума ливня, неловко улыбнулся и снова опустил взгляд на свой бесформенный комок.

– Я нашел его недалеко от главного шоссе, – тихо прошептал мальчик, – он лежал под крышей одного из домов и дрожал от холода, и я решил отнести его сюда…

Ещё раз посмотрев на груду одежды, Дирк наконец понял, о чём идёт речь. Собственно, он понял всё. То, что он принял за бессмысленную груду тряпок, оказалось плохо сшитым из множества обрывков ткани одеялом, из которого торчала взъерошенная голова собаки. Она, высунула язык и громко дыша глядела на своего спасителя.

Мальчик потрепал пса по голове, исподлобья, всё с той же неловкой улыбкой посмотрел на Дирка.

– Правда, он красивый?

Пёс и близко не был красивым: обыкновенная дворняга, морда грязная, худая, одно ухо разорвано, видимо, в боях с такими же бродягами. Но вот его глаза светились, отражая языки пламени, так ярко и так ясно и преданно смотрели на мальчика, что в это действительно можно было поверить.

– Я буду за тобой ухаживать, сам буду дрессировать тебя, – продолжил мальчуган, теперь уже обращаясь к самому псу, а не к Дирку. – Ты больше никогда не будешь дрожать под дождём в полном одиночестве…

– Доложить обстановку, младший добытчик Кашка, – прервал его монолог Дирк. Он попытался изобразить на лице гримасу недовольства, подошёл к костру, развалился рядом с пацаном, склонившись над тлеющими горячими углями – Где старшие? Каска?

– Докладываю! – Кашка весь вытянулся, а его глаза как – то странно загорелись от этих слов, но он даже не отвел взгляда от своего питомца. – Старшие добытчики приходили часа полтора назад, но, обнаружив, что тебя нет, ушли патрулировать территорию. Наверное, уже скоро вернутся.

– Ничего себе… – Дирк присвистнул. – Сколько ты уже здесь находишься?

– Я не знаю, – мальчик пожал плечами. – Ну… Ещё было светло… Кстати, Каска здесь была, когда я пришел, – он слегка поежился. – Это она развела костер и отыскала плед для него, – он с нежностью погладил голову пса.

– Ах, вот оно что! – протянул Дирк – сразу несколько вопросов возникло у него к своей правой руке. – И где она сейчас? – поинтересовался он, хотя ответ был очевиден.

– Ищет топливо для костра. Она сказала, что это я могу использовать, чтобы согреть Боба – я так решил назвать собаку, – а для собрания она найдёт ещё.

Дирк глубоко вздохнул, закрыл глаза, медленно, не торопясь досчитал до десяти и снова взглянул на своего подопечного, как ни в чем не бывало нянчащего пса. Похоже, тот вообще не подозревал, что ему могут не разрешить оставить пса. Ну ещё бы – раз уж Каска ничего не сказала…

– Ладно. Я поговорю с ней, когда вернётся.

– Надеюсь, у неё были веские причины так поступить, даже не дождавшись меня… – пробормотал он себе под нос так, чтобы Кашка не смог услышать.

Каска вернулась примерно через час после Дирка. За это время, к его все сильнее растущему неудовольствию, успели вернуться с патрулирования квартала «старшие» добытчики – они приходили по двое – трое, приветствовали Дирка, вкратце рапортовали, что в таком – то квартале тихо, что следы Противника обнаружены не были и что за исключением бешено барабанящего по крышам дождя в округе царит полная тишина. А потом, после команды «вольно», все, кроме одного лишь Моргана, тут же вставшего возле входа в караул, замечали Кашку с недавно приобретенным зверем и толпились вокруг них, засыпали вопросами и мучали пса, поглаживая его спину, голову и живот, игнорируя слабые попытки мальчика воспрепятствовать этому. Дирк же всё это время стоял в противоположном углу, прислонившись спиной к холодному кирпичу стены, и дружелюбно улыбался, глядя на свой небольшой народ.

Огонь потух, тепло исходило лишь от горячих угольков кострища, а всё сборище безвозвратно погрузилось во тьму, когда вошла Каска. На миг она остановилась у входа, стянула с себя плащ – дождевик, небрежно скомкала и бросила в свободный угол на пол. Вместе с ней в дом проник терпкий и одновременно лёгкий, почти воздушный запах пыли, лекарств и сухих трав, навеки впитавшийся в ее потрепанное временем пальто. Не произнося ни единого слова, она обвела взглядом мигом стихшую ораву мальчишек, еле различимых в сгустившейся темноте, подошла к погасшему костру, наклонилась, протягивая к нему озябшие пальцы, после чего сняла со спины тяжелый ранец, высыпала из него многочисленные щепки, обрывки газет и угольные головешки и аккуратно сложила небольшой горкой. Миг спустя о бетонную плитку чиркнула спичка, и костер вспыхнул, ослепив и обдав жаром всех присутствующих.

– Отойти от собаки, – её негромкий голос, ровный, спокойный, всё равно заглушил треск разгорающегося костра и шум ливня. – И больше его не тискайте. Он очень слабый и, возможно, даже больной.

Все поспешно отошли от Кашки и расселись вокруг костра, боясь даже слово сказать: о крутом нраве правой руки вождя знали все. Лишь он сам с улыбкой покачал головой, рассмеявшись про себя. Дирк тоже уселся у кострища, достал из – за пояса рапиру и занёс над головой. Разговор с Каской откладывался до конца собрания, так что можно было на время забыть о претензиях к ней.

– Племя! – начал он ритуальное обращение. – Я, ваш предводитель и вождь, приветствую всех вас!

– Мы приветствуем тебя! – хором крикнули все в ответ. Присутствующих было много, но лишь трое из них заслуживали особого внимания. Дирк быстро глянул на Каску, закатившую глаза, но всё равно участвовавшую в церемонии, и продолжил.

– Я объявляю собрание племени открытым. Встаньте те, кто хотел бы сказать своё слово.

Из восьми присутствующих поднялись только четверо, включая Кашку, но и это было слишком много. Дирк чертыхнулся про себя – это займёт больше времени, чем он надеялся.

– Хорошо… – он недолго подумал, – Кашка, начни ты. Дальше будешь ты, Максим, следом Антон и Родион. Последним слово возьму я, – он снова глянул на свою правую руку: та уже с интересом разглядывала его, – Начинай, младший добытчик.

– Ладно… – Кашка переступил с ноги на ногу. – Так… Если коротко… Я нашёл Боба сегодня утром рядом с главным шоссе, он сильно промок под дождём. У меня с собой были остатки еды, так что я решил немного покормить его… Он увязался за мной… И я решил, что стоит взять пса сюда, попросить оставить. Как – то так…

Кашка сел. Некоторое время царила полная тишина, казалось, даже бушующий снаружи ливень стих. Все смотрели на Дирка, ожидая его реакции. Тот тоже хранил молчание, обдумывая услышанное. Должна же быть у Каски причина…

– Хорошо, – наконец – то сказал он. – Кто хочет высказаться по этому поводу?

– Я хотел бы, – негромко, будто бы нехотя, протянул Морган. Все, включая Дирка, тут же уставились на него. Морган сделал паузу, оттолкнулся от стены и прошёлся по комнате, заглянул в глаза каждому присутствующему.

Морган… Невысокий, черноволосый, наверное, самый старший в племени, постоянно веселый и отпускающий шуточки, несмотря на всё дерьмо, что пережил, Морган, сравнительно недавно присоединившийся к племени, не понаслышке знает о неумолимости зимних дней. Несколько лет он с переменным успехом в одиночку боролся за выживание, пока однажды, замёрзший и полумертвый, не был найден в каком – то заброшенном подвале одним из добытчиков – Максимом. Тот притащил его сюда, к костру, Каске удалось выходить его. С тех пор Морган добился многого. Он стал лучшим из лучших и не знал равных в рукопашных схватках. Дирк своими глазами видел, как в тренировочном бою, оставшись лицом к лицу с тремя противниками, Морган буквально вырвал победу, отбросив в сторону копьё и голыми руками повалив всех троих за считаные секунды. То, с каким огнём в глазах он сражается, с каким яростным бешенством бросается на превосходящего числом противника, с какой силой наносит удары и выпады, внушало мальчишкам помладше благоговейный страх. Однако главной его чертой всегда оставалась верность. Верность вождю, Каске, спасшей его жизнь, всему племени. На него всегда можно было положиться, он с лёгкостью выполнял самые сложные и опасные задания, отпуская странные, даже мрачные остроты. Вместе с этим, вне сражения, особенно если дело, как сейчас, касалось благополучия племени, соблюдал необычайную осторожность и одновременно проявлял решительность.

– Я хотел бы сказать своё слово, – повторил он. – Извините все, извини, Кашка, но я против. Скоро придут холода. К нам чуть ли не каждый день приходят новые люди, которых негде размещать, припасов и так на всех не хватает, а ещё этот пёс… Я считаю, что это плохая затея, и мне она совсем не нравится. Это всё, – он вернулся на своё место, сложил руки на груди.

– Отлично… – протянул Дирк после небольшой паузы. – Спасибо, Морган, я приму твоё мнение к сведению. Кто то ещё…

– Да. – перебила его Каска. Кто – то из добытчиков тихонько присвистнул: сама Каска хочет сказать слово… Такое случается не часто. – Я хочу. Моя речь будет проста. Я не буду взывать к твоим чувствам, Морган, говорить, что ты сам был найден, как и этот пёс, под забором, зимой, когда у нас не было ни лишних лекарств, ни провизии, ни тёплой одежды. Всё, что я хочу сказать, – я готова поручиться за Боба. Если у нас действительно не хватит на него припасов, вся вина и ответственность ляжет на меня, – Каска раздраженно смахнула с лица непослушную прядь недлинных каштановых волос и села, закончив свою речь.

Она была единственной девочкой – добытчицей и, по сути, являлась для каждого в племени скорее старшей сестрой, чем боевым товарищем. Каску одновременно любили, уважали и боялись: её роль невозможно было переоценить. Её ладони огрубели от уколов иголки и заноз, мозолей и въевшейся угольной крошки, навсегда оставшейся на её руках, ее лицо сильнее всех прочих посерело от дыма костра и многолетней грязи. Каска всегда помогала тем, кто нуждался в помощи и защите – не было ни одного мальчишки, которому она не латала разодранные в кровь коленки или не лечила ссадины и синяки, к ней приходили с самыми разными проблемами – начиная с порвавшейся одежды и сломанного оружия и заканчивая нехваткой провизии и тяжёлой болезнью, и для всех она делала всё, что было в её силах, чтобы помочь. А книжки, что она приносила! Никто не знал, где она их находит, но каждый раз, после долгого отсутствия, она возвращалась с одной или двумя. Многие в племени даже читать не умели и для них Каска была ещё и учительницей. Да и за себя постоять она вполне способна. Но одновременно с этим… всегда спокойная, если не холодная, со всеми, даже с вождем, которого все честили и которым все восхищались, она общалась каким – то странным, даже высокомерным тоном, никогда не упуская ни малейшей возможности съязвить или отпустить колкость. А если кому – нибудь не посчастливилось её разозлить, то расходилась она на полную катушку, сохраняя при этом ледяное самообладание. И смех, этот её дьявольский смех, без малейшего намека на веселье, от которого у самых младших в племени мороз проходит сквозь кожу, а волосы встают дыбом… Нет, несмотря на то что все без исключения в племени носили одежду, сшитую одной лишь Каской, несмотря на то что только она лечила больных и выхаживала раненых, несмотря на то что она всегда помогала всем нуждающимся без исключения, почти все в племени, как младшие, так и более взрослые добытчики, будь у них возможность, держались бы от неё как можно дальше. А сейчас Кашка с восторгом смотрел на свою заступницу, не веря в своё счастье…