Текст книги "Или"

Стихозатворничество

 
Стихотворец затворился —
хлещет горькую с утра.
Кто юродивым родился —
у того своя игра.
Барду просто надоели
орды морд, стихий стихи,
сны зимы, весны капели
и нелепые грехи,
и счастливые моменты,
и разбитые сердца,
и концепция концерта —
концентрация певца.
За неделей прёт неделя,
а поэту хорошо.
Вирус русского похмелья
овладел его душой.
Этот вечный вирус может
все влечения лечить —
и юродивым поможет
хоть на миг себя забыть.
Кто юродивым родился —
у того своя игра.
Стихотворец затворился —
хлещет горькую с утра.
 

Надежда

 
Хотел зари
зарисовать улыбку,
но эту тему
затемнили тучи.
Прогноз погоды —
вечная ошибка…
Быть может, завтра
утро будет лучше?
Хотел попробовать
играть словами,
да вот не греет
дансинг декаданса.
Балласт баллад
не стал, увы, стихами,
как и слащавость
нового романса.
Хотелось просто жить —
себя не мучить,
не совершать
сто первую ошибку.
Но грела мысль:
вдруг завтра будет лучше?
Смогу зари
зарисовать улыбку…
 

Рифмометр

 
Я рифм арифмометр —
компьютер души и рассудка —
настроил в иной,
сверхсекретной новейшей системе.
Теперь мой компьютер,
на мысль реагируя чутко,
плоды яснословия
вырастит точно по теме.
Шаманы прошамкали:
«Мы обвиняем в измене!
Давай либо алиби,
либо заклятья накажут!»
Но все заклинания —
клином в их дряхлой системе,
и сколько ни выстрелят —
столько же раз и промажут.
Актрису рисуют —
и так её в жизнь воплощают.
Она в аромате романтики
входит, чаруя.
Я помню её —
она многих вот так обольщает
и рифмо-компьютеры
очень изящно ворует.
Для сцен эксцентричных экспромтов
она не годится —
вновь магия магнитофона
фиксирует лживость.
Придётся актрисе
в кого-нибудь переродиться,
чтоб вновь уповать
на мою доброту и наивность.
Бес снов бесновался, сновал,
даже обосновался…
Он бард бардака,
бомбардир барабан-перепонок.
Но спутник беспутства
в компьютере не разобрался —
для данной системы, увы,
недостаточно тонок.
Моя воля – как удовольствие,
ветер удачи.
И авиапочта почти
без задержек приходит.
Компьютер души и рассудка,
решая задачи,
ключи для решения
быстро и чётко находит.
Компотом —
компьютерной памяти новые сутки…
Расписана мысль равномерно
и чётко по теме.
А рифм арифмометр —
компьютер души и рассудка —
считает плоды яснословия
в данной системе.
 

Предновогоднее

 
Опять колдуны
весь мой путь обрисуют кругами,
и мрачные сны
расставляют коварную сеть.
Сегодня все люди
проснулись моими врагами.
Сегодня задача одна —
выжить и уцелеть.
Спасают ещё
кинофильмы, поэзия, книги,
хотя забываешь,
как раньше бывало легко.
Я знал, как стандартно
плетутся подставы-интриги,
вот только не думал,
что это зайдёт далеко.
Но добрым пророчествам
надо когда-то сбываться —
они просто ждали,
когда заблестит Новый год,
и всей древней нечисти
в прошлом придётся остаться,
и что-то незримо
счастливое произойдёт.
А сны колдовские —
вдали, за лесами-полями.
Невеста-судьба
хочет мне волшебство подарить…
Сегодня все люди
проснулись моими друзьями.
Сегодня задача одна —
эту жизнь полюбить.
 

О любви к кошкам

 
«Спокойствия. Мне бы спокойствия», —
навязываю себе.
Хоть мне оно и несвойственно.
Не ладится – хоть убей.
К людям закрыл дорожку,
чтоб не транжирить слов…
Люблю одиноких кошек
и одиноких котов.
 

Глазами кота

 
Глазами Кота
я вижу чуть больше,
чем просто глазами.
Глазами Кота
я плачу беззвучно,
совсем не слезами.
Шагами Кота
дверь в лето найду я —
быстрее, чем люди.
Душою Кота
я чувствую ясно,
что было, есть, будет.
Улыбкой Кота
чеширствую мягко,
беззлобно, лукаво.
Тропинкой Кота
могу и налево,
могу и направо.
С хитринкой Кота
сижу, не шалю,
примусок починяю.
Усмешкой Кота
я тут появляюсь,
а там исчезаю.
Мечтами Кота
с клубочком удачи
и счастья играю.
Ночами Кота
баюнствую,
добрые сны навлекаю.
Смекалкой Кота
легко разрешаю
любые вопросы.
Любовью Кота
я вас охраняю
от всякой угрозы.
Цепочкой Кота
горжусь – артефакт
со времён Лукоморья.
И тайной Кота
утешу всех тех,
кто в печали и горе.
Подарком Кота
под ёлочкой снова
сижу новогодней.
И сказки Кота
мурлычу всем тем,
кто в них верит сегодня.
Глазами Кота
я вижу чуть больше,
чем можно представить.
Секреты Кота
не выдам – меня
невозможно заставить.
Судьбою Кота
всецело доволен —
таким вот родился.
Стихами Кота
с собой и друзьями
сейчас объяснился.
 

Тогда и сейчас

 
Мне сейчас уютнее, чем тогда —
в дни, когда маячила немота,
застывая в сердце осколком льда,
и казалось, что это навсегда.
 
 
Мне сейчас понятнее, чем тогда,
как замаскирована ерунда,
с чем отождествляется красота,
что такое эта любовь и та.
 
 
Мне сейчас понятнее весь замес:
кто кого полюбит, того и съест.
Кто кого подставит – тому и куш
на аукционе уставших душ.
 
 
Мне сейчас доступен секретный код.
Выход оказался там же, где вход.
Надо мною плавится небосвод,
и закат подделался под восход.
 
 
Мне уже не нужно в эту игру,
чары все развеялись поутру.
Слово разлетается на ветру.
Я сегодня понял, когда умру.
 
 
Мне уже яснее, зачем я здесь.
Смысл сегодня вдруг обнажился весь.
И туман неведения исчез,
и остался только привет небес.
 
 
С тех небес сияет моя звезда,
а из мёртвой стала живой вода.
Нет во мне стыда, над собой суда…
Мне сейчас уютнее, чем всегда.
 

Инвестиции

 
Я не буду завидовать виду
фантомасов фантомофантазий
и вынашивать мрачно обиду
на слепых и глухих тупомразей.
Я не буду свою совесть мучить —
буду просто не верить соблазнам,
чтоб счастливого случая лучик
сделал творчество разнообразным.
Лишь бы мысли созрели к восходу,
острословие строчек росло,
объявив прямодушия моду, —
и стихам наконец повезло.
Я запомню все сны и уроки,
что получены были вчера,
и попробую мысли и строки
инвестировать в вести добра.
 

Точка

 
Нам бы солнца хотя бы на четверть зрачка.
Нам бы слов, да таких, чтоб не жечь языка.
У Пружины Начала свой код —
и никто не предскажет исход.
Впрочем, можно пытаться, раз живы пока.
Взмахи траурных крыльев весьма широки,
неподвластны движениям слабой руки.
Но секрет – для чего же мы здесь,
в общих судьбах, наверное, есть.
Разгадают его те, кто к звёздам близки.
Если в воздухе вьётся наш нервный порыв,
если мозг вместе с сердцем – гниющий нарыв,
то нарыв навсегда излечить,
свежесть воздуха восстановить
можно, только все двери и окна открыв.
Не зависеть от дат – вот в чём вечный полёт.
Время катит в клубок и закат, и восход.
У Пружины Начала – секрет.
В этой точке таится ответ.
Миллиардом галактик в ней вечность живёт.
Нам бы ясности, хоть и на четверть глотка,
нам бы мыслей таких, чтоб не жечь языка…
Вся Вселенная в точке живёт,
а потом, расширяясь, растёт.
Вот и всё…
Остальное – лишь дни и века.
 

Две правды

 
Есть вечная правда…
Есть правда момента,
которая часто граничит с ошибкой.
Здесь всё
в вечной стадии эксперимента —
в нём каждая истина кажется зыбкой.
И с правдой момента
частенько полегче —
она очень часто граничит с туманом.
А вечная правда
так давит на плечи,
что хочется скрыться за самообманом,
за самоанализом,
самотерзаньем,
за самоустройством общественных мнений.
Нас правда момента
одарит призами,
но вот перед вечной – мы все на коленях.
А может, планета —
лишь правда момента?
Она такова —
так что душу не мучай.
Плод одномоментного
эксперимента:
живи, человек, и – хватай лучший случай.
Да есть ли она —
правда вечная эта?
А может, она – тоже правда момента?
Гадай не гадай —
не получишь ответа
от руководителей эксперимента…
…Есть те, кто, закутавшись
в правду момента,
и в поисках истинной правды елозят.
Вот только в условиях
эксперимента
не сказано, что это пользу приносит.
 

Или

 
Или будущее в прошлом,
или прошлое в грядущем —
я не помню, как звучало это раньше.
Или сны о настоящем,
или сны о настающем —
а реальность то ли ближе, то ли дальше.
 
 
А у нас сегодня праздник,
а у нас сегодня чудо —
а у нас сегодня красочно и ярко.
Наши гости – необычны,
все как будто не отсюда,
и никто не появился без подарка.
 
 
А у них сегодня слёзы,
а у них сегодня горе,
а у них сегодня жутко и тревожно.
Там все гости на погосте,
страх на страхе, ор на оре…
Там, наверное, и выжить невозможно.
 
 
Параллельные прямые
неожиданно скрестились,
и реальность обернулась сновиденьем.
Там задвигались все стрелки,
здесь часы остановились.
Значит, снова смерть становится рожденьем.
 
 
Или это просто шутка?
Наши праздничные сказки
растворяются, бледнеют, исчезают.
И теперь у нас всё жутко.
А у них играют краски,
все у них не завывают, а сияют.
 
 
Так бывает: «Или – или».
Так бывает: «Если – если».
Радость, горе…
Мимолётно, быстротечно.
Жили-были и любили,
там исчезли – тут воскресли.
Неизбывно. Эфемерно. Странно. Вечно.
 
 
Или прошлое в грядущем,
или будущее в прошлом.
Я запомню, как звучит это сегодня.
Или это тлен в цветущем,
или это святость в пошлом,
или план такой неведомый Господний.
 

Десять

 
Что ж, нигде тебя больше не ждут…
Но прожги до утра этот вечер.
Трудно первые десять минут —
дальше всё-таки может быть легче.
 
 
Ты не знаешь – где тьма, а где свет?
Не сутулься и лоб свой не морщи.
Трудно первые несколько лет —
дальше всё-таки может быть проще.
 
 
У людей ещё множество вер,
человек то смеётся, то плачет.
Трудно первые несколько эр —
дальше всё-таки будет иначе.
 
 
И системы галактик иных
не звучат новой песней прекрасной.
Трудно – тысячу лет световых.
Дальше всё-таки может быть ясно.
 
 
Но пока в небесах ещё ждут
и решают, чем сферы заполнить,
подожди и ты десять минут —
о тебе обязательно вспомнят…
 

Вечность

 
Я стою среди шума
разных мелких и крупных событий.
Я давно пережил состояние сюрреализма.
И мне нет больше дела
до великих научных открытий.
И меня авангард не волнует – в нём дух атавизма.
Я всегда генерал, я всегда рядовой
повсеместно,
без конца и начала, без гримас суеты многоточий.
Я же помню, как каждый пытался
занять своё место —
все мы очень старались, но у нас получалось не очень.
Я ведь помню о том, как вручали
обильно награды
тем, кто в книжечках жизни мусолил
листочки-страницы…
Я стою среди леса,
которому лет – миллиарды.
Здесь никто не умрёт и никто никогда не родится.
Сколько можно твердить о возможностях
вновь воплощаться?
Сколько можно купаться в астрале сердец человечьих?
Сколько можно опять уходить
и опять возвращаться,
не поняв, что ты страшно, безумно, загадочно вечен?
Мир един, когда плачет или
бездумно смеётся.
Так зачем сочинять массу глупых, ненужных пародий?
Всех нас нет —
и никто никогда никуда не вернётся.
Все мы есть —
и никто никогда никуда не уходит.
 

Каждый встретится с каждым

 
Каждый встретится с каждым…
Каждая встреча – в свой срок.
Всё приключится однажды —
каждый получит урок.
Каждый встретится с каждым —
воздастся всем за труды.
Изнемогавший от жажды
получит озёра воды.
Каждый получит список
свершённых ранее дел,
высоких мыслей и низких —
каждому свой удел.
Каждому будет выдан
личный тарифный план
радости и обиды
с раскаяньем пополам.
Каждого вспомнит каждый…
Включится память времён.
Себя ты найдёшь отважно
в списке своих же имён.
Каждый воскреснет снова,
искренность возлюбя.
Благословив другого —
благословишь себя.
Будет не так и важно —
ругань или почёт.
Каждый встретится с каждым,—
произведя расчёт.
 

Бал яснословия

 
Мистерия бала
последнего века надежды
уже началась, но не каждый
смысл верно поймёт.
В конце будет слово,
как происходило и прежде,
а слово в начале сподвигнет
на новый отсчёт.
 
 
И балует бал
новых лауреатов сезона.
В бумагах магических
он был предсказан всем нам…
Вот раса красавиц
из зоны лихих амазонок.
А вот даже звери
поверить готовы словам.
 
 
Паршивцы побед
и герои лихих поражений
простят здесь друг друга
и не упрекнут никогда.
Забудут солдаты
все даты жестоких сражений,
и в лужах блуждающей памяти
чистою станет вода.
 
 
А рожи воров наворожили
побольше поживы…
Но бал превращает их
в жителей новых миров.
Они в прежнем облике
вряд ли останутся живы —
наживу оставят для будущих,
новых воров.
 
 
Грешков блохи-лохи
умы и сердца не тревожат,
и зависти-злобы клоп лопнул
кровавым пятном…
И совесть, как хищник,
уже никого не загложет —
вся наша вина обернулась
лишь белым вином.
 
 
Кому лад рулад,
кому увертюры увёртки.
Кому-то и Бах —
бахрома зашифрованных снов…
Галактики тикают часики
громко и всё ещё чётко,
пока сохраняя хоть видимость
прежних основ.
 
 
Мистерия бала незрима,
хотя всепланетна…
Из недр яснословия
новые выйдут миры…
А на диаграммах грамматики
станет заметна
и мыслей игра,
и графика смысла игры…
 

Символика воли

 
Символика воли почти что незрима…
Хотелось свободными быть, словно птицы…
Да только свобода дана пилигримам.
А нам лишь во сне она может явиться.
 
 
Символика воли – шифровка и тайна.
Здесь Юстас и Алекс сработали точно:
ты можешь пытаться понять мирозданье
и ключ подбирать – но замок очень прочный.
 
 
Символикой воли всё бредят поэты,
вновь сверстники веры верстают буклеты:
где раса заката, где раса рассвета?
Привыкнешь к зиме – жарит новое лето.
 
 
Символика воли – простор для простраций,
простор для фантазий, додумок, догадок.
Меняется вечно кора декораций,
да вот под корой – масса новых загадок.
 
 
Символика воли диктуется свыше:
ни тихо – ни громко, неявно, незримо.
И речь эту каждый способен услышать…
Вот только поймут её лишь пилигримы.
 

Нервоздух, или Чёрные стрелы

Установка последовательности

 
Ответ на вопрос – только тогда, когда просят.
Вопрос на ответ – не должен сводить с ума.
После зимы сразу настала осень,
а вслед за нею привычно вернулась зима.
Ужин идей сменил на бездумный завтрак —
разницы нет, если такая игра.
Вслед за вчера вышло гулять послезавтра,
чтоб превратиться в безумное позавчера.
Слова так банальны, что в воздухе просто зависли.
Устал от премьерных показов бессмысленных снов.
Вслед за словами сразу явились мысли,
только уже не застали ни чувств и ни слов.
И не имеет значения – глупо ли всё это, мудро,
и не имеет значения – нужно ли чем-то помочь.
Следом за днём сразу настало утро,
в себе растворив бестелесные вечер и ночь.
Можно забыть всех, с кем хочешь расстаться,
и, представая нигде, никогда и никем,
можно быть всем, и всегда и везде оказаться,
и не иметь никаких субъективных проблем.
Ведь после зимы сразу настала осень.
А вслед за нею привычно вернулась зима.
Ответ на вопрос – только тогда, когда спросят.
Вопрос на ответ – не должен сводить с ума.
 

А жить здесь несложно

 
А жить здесь несложно.
Сложнее другое:
сложнее заигрывать в прятки с тоскою,
сложнее выигрывать
у слабосильных,
сложнее тонуть в декорациях стильных.
А думать несложно,
осмысливать – тоже.
Сложнее принять, но и это возможно.
Сложнее не спорить
со съехавшей крышей.
Несложно сказать. Но сложнее – услышать.
Я больше не верю
ничьим адвокатам.
Они и меня подставляли когда-то.
Когда-то давно,
где-то в Средневековье, —
все эти подставы считались любовью.
…Есть лишь голоса
с подзабытой пластинки.
А всё остальное – смешные картинки
из комиксов, нами придуманных тоже.
Вот только на нас – не особо похожих.
Хотя – как кому.
Здравомыслящим людям
совсем ни к чему бредомысли о чуде.
Всех не осчастливишь.
И не угадаешь.
А жить здесь – несложно.
Попробуй – узнаешь.
 

Не

 
Не самое плохое время,
не самое плохое место…
А то, что ты опять не с теми —
неинтересно, если честно.
Не самые плохие люди
тебе навстречу пробегают…
А то, что ты мечтал о чуде, —
уже совсем не напрягает.
Бывают времена похуже,
бывают и места погаже…
А что душою занедужил,
об этом —
и не надо даже…
 

Ну и ладно

 
Из болезни в болезнь —
накладно.
Из печали в печаль —
досадно.
Из невроза в невроз —
привычно.
Из наркоза в наркоз —
обычно.
Из гордыни в гордыню —
тупо.
Из восторгов в восторги —
глупо.
Из надежды в надежду —
скучно.
Из дилеммы в дилемму —
научно.
Из неправды в неправду —
душно.
А из честности в честность —
не нужно.
Из рифмовки в рифмовку —
банально.
Лишь молчание здесь
гениально.
…Срифмовалось всё, в общем-то,
складно.
Рифма есть.
Смысла нет.
Ну и ладно.
 

Нехилый сезон

 
Я понимаю —
опять начинается день.
Я принимаю
правила этой игры.
Я убеждаюсь:
слова – это тень на плетень.
Но как же без них
в эпоху «мычальной» поры?
Я представляю:
куда-то придётся идти.
Я ужасаюсь, —
что-то придётся сказать.
А не поймут —
придётся и перевести
да гипнотически честно
смотреть в глаза.
Я не врубаюсь —
зачем мне «играть в коллектив»?
Я в коллективе
тупее любого из вас —
там, где заносят себе
псевдочестность в актив,
тут, где лучится вся ложь
ваших искренних глаз.
Я понимаю,
что должен сыграть свою роль.
Я вспоминаю —
Шекспир был стотысячно прав.
Только зачем же здесь всуе —
опять про любовь?
Это так портит
ваши рассудок и нрав.
Я понимаю,
что здесь победителей нет.
Нет побеждённых —
есть лишь инстинкт и закон.
Ночь наступает.
Пора.
Выключается свет.
Завтра откроется
новый
нехилый
сезон.
 

Усталость

 
На карнавале огней
наступает финал.
Не вспоминай обо мне —
я слишком устал.
Не объясню никому —
никто не поймёт.
Не расскажу, почему —
последний полёт.
Зря приходил в этот мир —
он слишком жесток.
Маски затёрлись до дыр —
обычный итог.
Рыцарь играет роль
паяца-шута.
И веселится король.
И совесть чиста.
 

Шутогрусть

 
Я могу упасть лицом в снег.
Я могу забыть всё, что знал.
Я могу один – против всех,
потому что всех потерял.
Я могу упасть и не встать.
Даже в луже, даже в грязи
день вчерашний могу искать —
иногда в мозгах тормозит.
Да, у короля был я шут…
Где же мой законный колпак?
Если карты правда не врут,
каждый в этой жизни дурак.
Плохо дураку одному, —
хоть дурак и красному рад.
Где ж я потерял, не пойму,
шутовской свой чудо-наряд?
 

Меня зовут страх – меня зовут стресс

 
По капелькам солнце выдавливаю из глаз…
Хотел утонуть или взлететь в тишину.
Но вновь за меня решают – один меня спас.
Второй за меня отправился на Луну.
Я вскрыл свою душу консервным ножом всерьёз —
бессмысленность жизни брызнула дозой гнилья…
Но вновь помешали они – один дал наркоз.
Другой наложил швы радости бытия.
Мысли, как крысы, шуршат объедками чувств…
Я обломал свои зубы о техно-прогресс…
Но первый отвёл меня к зубному врачу.
Второй прописал нормальный здоровый секс.
Я был энвольтирован ведьмами в октябре,
процесс подыхания тела могилой зиял…
Но первый дружок развёл костерок на заре.
Второй, пошвыряв туда ведьм, заклятие снял.
Мои двойники – так я думал на первых порах.
Потом я считал, что оба – посланцы небес…
Но первый сказал:
«Ты ошибся. Меня зовут Страх».
Второй пояснил:
«Ты ошибся. Меня зовут Стресс».
 

Крестик

 
Вот и Бог неподалёку
светится в янтарном блеске,
открывая для меня сны, похожие на радость.
Вот и дьявол хитроумный
спрятался в роскошном кресле,
открывая для меня злых страстишек порносладость.
Вот побитая дворняга
мечется в слепом молчанье,
открывая для меня человеческую трусость.
Вот пророк – пример для падших —
напивается в печали,
открывая для меня человеческую мудрость.
Вот жиреющая тётка
пьёт восторг любви развратной,
навлекая на меня демоническую скуку.
Вот и муж её пьёт водку
после всех трудов превратных,
навлекая на меня серую похмелья муку.
Вот политик бьёт речами
в морду своему народу,
навлекая на меня чувство, схожее с блевотой.
Вот учёный-мозгохлёб
тщится обуздать природу,
вдохновляя вновь меня сочинять стихи-остроты.
Вот трусливые потомки
строят памятник героям,
навлекая на меня чувство, схожее с цинизмом.
А сынки головорезов
церкви новые откроют,
навлекая на меня чувство, схожее с фашизмом.
«Ну а кто ты сам, ублюдок?» —
завопит людское стадо,
под обёрткой от конфет принуждая смрад свой нюхать.
Я отвечу: «Ни проклятий,
ни цветов от вас не надо.
Вы хотите знать, кто я?
Крестик. На груди у шлюхи».
 

Девочка в каске

– А я знаю эту девочку!

Она до сих пор ходит в каске и улыбается…

Из анекдота

 
Да какие тут к чёрту сказки?!
Да какие там к богу души?!
Тот кирпич ту девочку в каске
не угробил, но оглоушил.
Просто девочка шлялась в каске —
и кирпич её не изувечил.
пусть потом и меняла маски —
каска к ней приросла навечно…
Дни бежали, летели годы, —
изменялось одно лишь тело
по законам земной природы.
А душа её – не взрослела.
Дом, построенный здесь в те даты,
потихоньку ветшает, стареет.
И на снос пойдёт он когда-то…
А вот девочка – не взрослеет.
То прикольную песню заводит,
то сыграет в пьесе абсурдной,
то не входит, то не выходит,
то прикинется вдруг занудной.
Флаг в руках её, книжки и краски,
а зачем – понять не пытаюсь.
Ходит жизнь моя – девочка в каске, —
всем загадочно улыбаясь…
 

Лесом

 
«Шёл я лесом,
видел беса…»
Бес сказал, что я подлец.
И ещё – что я повеса.
Видно, был тот бес – мудрец.
Я тогда ушёл из леса,
чтоб не видеть больше беса.
 

Ямщик

 
Не надо, ямщик, не гони
о радостях сиюминутных,
о том, как светлы эти дни…
Ямщик, твои речи занудны.
Ямщик, не гони о любви,
которая встретится в мае,
где всякие там соловьи…
Ямщик, я же всё понимаю —
про счастье в простых мелочах,
про все благородства порывы,
про то, что не надо ворчать,
души обнажая нарывы.
Ямщик, ты хороший мужик,
но ты не поймёшь мою душу.
Я жить так и правда привык,
и схему уже не порушишь.
А Эта, которая Та, —
меня не полюбит ни в мае
и ни в ноябре… Пустота…
Но я и Её понимаю.
Ага, вот сейчас застрелюсь?!
Ты шутишь, ямщик? Это дудки!
Я даже, ямщик, не напьюсь.
Всё это дурацкие шутки.
А то, что я тут рассказал,
поверь, это хохот собачий!
А впрочем… Ну вот и вокзал…
Пора выходить… Ну, удачи…
Мой путь оказался иным —
ни линий в нём нет, ни пунктиров…
Гони свои речи другим —
вон сколько ещё пассажиров.
 

Глупый сон

 
Жизнь —
как будто была.
Но, увы, не смогла
спеть достойную песню.
Смерть —
как будто зовёт.
Но чуток подождёт —
вряд ли там интересней.
Нет,
совсем не поэт —
просто знаю секрет
нудных тайн рифмоплётства.
Мысль
прозрачно-чиста,
но её красота
обернулась уродством.
Да,
в любви не везло —
змеевидно ползло
это чувство по венам.
Нет,
мне поздно летать,
даже поздно мечтать —
все мечты стали тленом.
Да,
все мысли в тупик,
и корявый язык,
и гнилые аккорды.
Да,
воткнуло всерьёз:
из безоблачных грёз —
прямо в социум мордой.
Вновь
дурацким стишком —
словно пыльным мешком
по чужой бестолковке.
Да,
метаться поздняк,
одолел депрессняк —
так смешно и неловко.
Жил —
как будто не я,—
и не сон, и не явь,
и не здесь, и не с теми.
Нет,
уже не пойму —
отчего, почему.
стопроцентно не в теме.
Я —
не смех и не стон.
Просто глупенький сон.
Простоват – не помпезный.
Не пугайтесь меня
утром нового дня…
Ведь к утру я —
исчезну.