Текст книги "Самодержавная плетка для элиты России"

Раздел 2
Плётка Иоанна Четвёртого (Грозного)

«…Москва. 25 июля 1570 года. Запруженная толпой рыночная площадь, называемая в народе Поганой лужей. В окружении стрельцов и людей в чёрном, на сером в яблоках коне сидит Великий московский князь и Царь Всея Руси Иоанн IV. Конь волнуется, переступает с ноги на ногу и косит на толпу глазом. Народ испуганно смотрит на приготовления к казням. Обращаясь к толпе, царь зычным голосом спрашивает: «Правильно ли я делаю, что хочу покарать своих изменников?» В ответ слышатся отдельные громкие крики: «Живи, преблагой царь! Ты хорошо делаешь, что наказуешь изменников по делам их!» Стража выводит на площадь более сотни человек, и дьяк Казённого приказа зачитывает список осуждённых, в котором фамилии известных бояр и дворян, главных дьяков московских приказов и дворцовых слуг. Дьяк перечисляет список преступлений каждого: трудно разобрать, в чём их вина, но везде слышится одно и то же слово – «измена». В зависимости от степени вины и наказание разное: одного режут живьём на части, другого кидают в кипяток, третьего сажают на кол. Людям, менее известным, а значит менее виноватым, просто отрубают головы.

Так Иоанн Грозный воспитывает элиту Московского государства».

В период правления Иоанна IV элиту Московского государства составляло именитое боярство, входившее в состав Боярской думы, и руководство Русской Православной Церкви – митрополит и епископы. Постепенно набирали силу и «дворовые люди Государя» – дворяне, используемые в различных приказах для проведения решений царя и Боярской думы, а также в качестве контроля их выполнения. Заявляла о себе и верхушка посадского населения, в основном богатое купечество. Все они вместе представляли население Московии на Земских соборах, которые за время царствования Иоанна IV собирались дважды. Высшими органами церковной элиты являлись церковные соборы русских святителей, которые, как правило, созывались по предложению царя.

Формальным лидером государства Иван стал в младенчестве, после смерти отца, и первые четыре года страной управляла его мать, Елена Глинская, а потом, уже после её смерти, бразды правления взял боярский опекунский совет. Вся формалистика правления очень досаждала маленькому Ивану и оставила в нём тягостные детские воспоминания, так что после своего совершеннолетия, наступившего в пятнадцать лет, его, можно сказать, «понесло»: он начал буйствовать с проявлением жестокости. Вначале мучил и убивал животных, потом и людей. В истории запечатлен случай, когда по его приказу был затравлен собаками один из приближённых чиновников, не понравившийся ему, а Иван спокойно наблюдал за страданиями несчастного человека. Тогда же он стал возвращать те обиды, которые, как ему представлялось, были нанесены его опекунами. Это вмиг уловило его окружение и стало использовать эти мальчишеские, но далеко не безобидные «шалости» в своих целях, устраняя таким образом своих конкурентов. Такой подход в борьбе за власть между персоналиями ближайшего круга царя практиковался и в дальнейшем в течение всего его царствования. Для этого нужно было совершить два действия: войти к царю в доверие, а затем указать ему тех, кто не достоин царской милости. Лишение царской милости, как правило, приводило к лишению самой жизни неудачника, а то и жизни всей его родни.

В 1547 году в свои семнадцать лет Великий московский князь Иван женился на Анастасии Романовне Захарьиной. Венчание молодых, согласно завещанию отца Ивана, Великого московского князя Василия, совместили с венчанием жениха на царство. Иван официально стал первым русским царём под именем Иоанн IV (в роду Рюриковых было еще три Великих князя с именем Иоанн; Иоанн III был дедом Иоанна IV).

Царю надлежит властвовать, чему, к сожалению, Иоанна не учили, а надобность в этом проявилась буквально сразу после венчания: в Москве произошли сильные волнения посадского населения. Они показали новоиспеченному царю, что он далеко не всемогущ в своем царстве, что там, в глубине народных масс, идут неизвестные ему процессы, над которыми он не властен. Народные волнения и последующий за ними большой московский пожар он расценил как свидетельства Божьего наказания за его предыдущую греховную жизнь. Это был сильнейший психологический стресс для неопытного молодого властителя, ему нужна была действенная поддержка от людей, которым он смог бы довериться. Первым из них стал священник кремлёвского Благовещенского собора Сильвестр. Своим красноречием и эмоциональным призванием к покаянию Сильвестр произвёл на Иоанна огромное впечатление, став на ближайшие тринадцать лет его доверенным советником практически по всем вопросам, а также неформальным лидером группы единомышленников, члены которой возглавляли правительство государства до 1560 года и остались в истории как «избранная рада». Для Иоанна это был опыт правления с помощью отобранной небольшой группы доверенных людей.

А что же представляла собой «избранная рада»? Здесь у историков много противоречий: кто-то под ней подразумевает царёву думу, кто-то ближнюю думу, а кто-то вообще отрицает её существование. Автором этого термина является князь Андрей Курбский, употребивший понятие «избранная рада» в своей книге «История о Великом Князе Московском». Однако большинство историков сходятся во мнении, что она представляла некую неформальную организацию, поскольку никаких документов, исходящих от неё, в истории не было зафиксировано. Наиболее точен в определении, пожалуй, С.Ф. Платонов, который называет «избранную раду» частным кружком в виде собрания друзей. Далее идут разногласия в том, каких именно друзей. Тот же С.Ф. Платонов называет их «доброхотающими». В противоположность ему, наш современник И.Я. Фроянов считает, что «то были замаскированные недруги русского Царства и, следовательно, Царя Ивана Грозного» /28, с. 494/, а один из наиболее известных и серьёзных исследователей эпохи

Ивана Грозного – А.А. Зимин – даёт им определение «реформаторов в положительном направлении».

Александр Александрович Зимин (1920–1980) – советский историк, исследователь русского средневековья. Родился в Москве. Мать происходила из рода графов Каменских. Отец умер во время Гражданской войны, ещё до рождения сына. В 1938–1941 годах учился на историческом факультете МГУ, но, в связи с эвакуацией ВУЗа, окончил историко-филологический факультет Среднеазиатского университета. Позднее обучался в аспирантуре Института истории АН СССР, которую окончил в 1947 году. Доктор исторических наук, диссертация «И. С. Пересветов и его современники». С 1947 года сотрудник Института истории АН СССР, одновременно преподавал в Московском государственном историко-архивном институте. Специалист в области истории России с XI по XVIII вв. Создатель научной школы. Зимин был и остаётся гордостью российской исторической науки, учёным с мировым именем. Не только российские, но и иностранные коллеги относились к нему с глубочайшим почтением.

Сам Андрей Курбский называет их «лучшими людьми государства». Много вопросов и к составу «избранной рады». Вряд ли сам Иоанн отбирал туда людей. Это делали те, кому он доверился, в первую очередь священник Сильвестр и князь Андрей Курбский, бывший в то время личным другом Иоанна. Наиболее достоверно известно, что в «избранную раду» входили Сильвестр, А.Ф. Адашев, А.М. Курбский, дьяк Висковатый, князь Курлятев-Одоевский и, вполне возможно, даже митрополит Макарий. Что же делали эти, как говорит Курбский, «лучшие мужи»? И сам отвечает: «Сие творят, сие делают – главную доброту начинают: утверждают царя! И якого царя? Юного, и во злострастиях и в самоволствии без отца воспитанного, и преизлище прелютого, и крови уже напившися всякие, не токмо всех животных, но и человеческия!» /12, с. 329/. Этому можно поверить и даже добавить, что Ивану, воспитанному «во злострастиях», на этапе своего становления как правителя, повезло. Всё было у него в то время: сам он – венчанный царь, рядом молодая любимая жена, единомышленники-друзья, опытные толковые царедворцы, – что еще нужно для разрываемого своей внутренней энергией молодого человека, стоящего на пороге большой жизни и великих свершений?

Насколько грамотны и профессиональны были члены «избранной рады»? Здесь также существует масса противоречий в оценке их качеств, причём оценки зависят от времени их проведения. Однако если исследовать биографические данные членов «избранной рады», впечатление о них в основном складывается хорошее. Давайте коротко рассмотрим четыре наиболее яркие личности.

Священник Сильвестр был родом из Новгорода и являлся земляком митрополита Макария. Вполне возможно, что он попал в кремлёвский Благовещенский собор по его протекции и ещё до московского пожара познакомился с царём. Сильвестр «выделялся своим бескорыстием в толпе стяжателей, сребролюбивых и пьяных князей церкви… Начав карьеру священником Благовещенского собора, он закончил жизнь в том же чине» /22, с. 41/. Известно, что он освободил от крепостной зависимости своих работников, а это считалось в то время вольнодумством и даже ересью, разрушающей традиционные церковные и светские институты Руси того времени. Сильвестр был, безусловно, хорошо образован, являлся автором одного из литературных памятников XVI века – книги «Домострой», где были изложены нормы внутренней, домашней жизни русской семьи средних веков. Сильвестр имел на царя наибольшее влияние среди членов «избранной рады».

Вторым по значимости человеком, входившим в «избранную раду», был Алексей Адашев. Его отец, Фёдор Григорьевич Адашев, был боярином и занимал видное место ещё при отце Ивана Грозного, великом князе Василии. Он успешно занимался международными делами и уже в царствование Иоанна в 1538 и в 1547 годах был направлен в Стамбул к турецкому султану посланником. Вместе с ним ездил и его сын Алексей Адашев, пробывший в Стамбуле около года. Этот факт после событий 1560 года стал интерпретироваться, по утверждению И.Я. Фроянова, как причина последующей измены царю. Хотя именно его пребывание у турок, давшее ему знания их политики, нравов и языка, так нужных во время подготовки и ведения войн с татарскими ханствами, по-видимому, стало причиной его включения в «избранную раду». В правительстве Адашев занимался внутренней политикой и был автором реформы, которая должна была позволить «дворовым людям Государя» (дворянам) войти в правление государством. Частично ему удалось это сделать.

Игорь Яковлевич Фроянов родился в 1936 в семье кубанского казака, майора Красной армии, репрессированного в 1937 году. Поступил на исторический факультет Ставропольского педагогического института. С 1963 года Фроянов обучался в аспирантуре исторического факультета Ленинградского государственного университета. Защитил в 1973 году докторскую диссертацию «Киевская Русь. Главные черты социального и политического строя», профессор. С 1982 по 2001 год – декан исторического факультета, а с 1983 по 2003 год – заведующий кафедрой истории России. В настоящее время Фроянов продолжает научную и преподавательскую работу на факультете, занимается также общественной деятельностью. Он, безусловно, является почитателем правления Ивана IV и считает его в полной мере соответствующим судьбоносному для страны моменту. По мнению Фроянова, царь Иван IV и митрополит Макарий созидали «истинно христианское Самодержавие», а внутренние враги, в частности в лице «избранной рады», этому препятствовали.

Андрей Курбский, ровесник царя, был его личным другом, одним из самых родовитых бояр, и он всегда (в отличие от Алексея Адашева) поддерживал боярскую партию. Искусный военачальник, отличился во всех войнах, проводимых царём за время их совместной деятельности.

Ну и, наконец, дьяк Висковатый. Он занимался внешней политикой государства, с 1549 года стоял во главе Посольского приказа. В истории о нём остались только положительные отзывы как о наиболее грамотном дипломате того времени, он успешно работал, заслужив уважительное отношение со стороны своих зарубежных коллег. Действительно, было невероятно трудно вести дипломатическую работу, находясь в напряжённых, а в большей степени, военных отношениях с тремя татарскими ханствами и пятью европейскими странами, заключать массу перемирий, борясь за преимущество в них. Надо сказать, что Висковатый дольше всех из членов «избранной рады» продержался в ближнем кругу царя, попав под репрессии во второй их волне в 1568–1572 годах.

Сам царь Иоанн IV активным образом участвовал в дипломатической работе, вёл обширную переписку с главами государств. Дипломатические способности царя оценивались по-разному: так, например, Р.Г. Скрынников говорит: «Определяя

внешнюю политику России, Иван руководствовался больше собственным нетерпением и высокомерием, чем трезвым расчётом» /22, с. 71/.

Руслан Григорьевич Скрынников (1931–2009)– советский и российский историк, доктор исторических наук, профессор Ленинградского, затем Санкт-Петербургского университета, Заслуженный деятель науки Российской Федерации. Родился в семье служащих в Кутаиси. В 1948 году поступил в ЛГУ, где специализировался на средневековой истории. В 1960 году стал преподавателем на историческом факультете ЛГПИ. В 1966 году вышло в печать «Начало опричнины», в 1967 году Скрынников защитил докторскую диссертацию «Опричнина Ивана Грозного». В 1973 году профессор Скрынников был приглашен на исторический факультет ЛГУ. В течение почти двух десятков лет Скрынников всесторонне исследовал эпоху Ивана Грозного. Всего перу Скрынникова принадлежат более 50 монографий и книг, свыше сотни статей по русской истории в ведущих научных, общественно-политических и литературных журналах, многие из которых были переведены в США, Польше, Германии, Венгрии, Италии, Японии и Китае. Наиболее важные результаты научных исследований были изложены Скрынниковым в докладах на мировых конгрессах, международных конференциях и семинарах. Скрынников выступал в различных странах в качестве почетного приглашённого профессора, был гостем Британской академии.

Годы сотрудничества Иоанна IV с «избранной радой» почти всеми историками оцениваются как наиболее эффективные в его царствовании. Во внутренней жизни страны был проведён ряд реформ, направленных на централизацию государства: проведены Земская и Губная реформы («губа» соответствовала административному округу, позднее получившего название «губерния»); приняты новый Судебник, который подтвердил право свободного перехода крестьян, и Уложение о службе; отменили кормление бояр, позволявшее им избегать налогов, провели преобразования в армии. В 1549 был созван первый Земский собор, а через два года – Стоглавый собор русских святителей, принявший сборник решений о церковной жизни русского православия (так называемый «Стоглав»).

Во внешней политике также были большие успехи. За 1547–1552 годы царь провёл три похода на Казань, в результате под его власть попало Казанское ханство. В 1554–1556 годах успешно совершены два похода на Астрахань, закончившиеся присоединением к Руси Астраханского ханства. В этот же период были успешно отражены три нападения со стороны Крымского ханства. Все эти войны обезопасили южные границы Московского государства, значительно увеличили его территорию и дали возможность осваивать плодородные южные земли. Одновременно с походами на Астрахань в 1554–1557 годах была успешно проведена война со Швецией, в результате которой Московское государство вышло к границам Ливонии, чьи земли перекрывали проход к берегам Балтийского моря. Практически сразу после этой войны был совершён удачный разведывательный набег на Ливонию, и на берегу Балтийского моря, недалеко от Нарвы, был заложен русский город-порт с перспективой построения русского морского флота и налаживания прямых торговых отношений с прибалтийскими странами. Идея этого похода и его реализация была выполнена самим царём, этим он как бы сдал экзамен на самостоятельное правление могучим государством, неожиданно для Европы возникшим на её восточных границах.

В итоге Русь заканчивала пятидесятые годы XVII века очень успешно, и ничто не предвещало прерывания её поступательного движения в сообщество европейских государств с доступом к их культуре и современным технологиям. Да и сама Русь была нужна Европе в борьбе с Османской империей, которая хозяйничала на юго-востоке континента и уже подбиралась к столице Австрии, Вене.

Османская империя, также Оттоманская империя, Оттоманская Порта или просто Порта (на Западе слова «Османская империя» и «Турция» использовались как взаимозаменяемые) государство, созданное в 1299 году тюркскими племенами Османа I в северо-западной Анатолии. После падения Константинополя в 1453 году Османское государство стало именоваться империей. В XV–XVII веках Османская империя достигла наивысшей точки своего влияния, особенно в период правления Сулеймана Великолепного. В этот период Османская империя была одной из самых могущественных стран мира: многонациональное, многоязычное государство, простиравшееся от окраин Вены, Королевства Венгрия и Речи Посполитой на севере, до Йемена и Эритреи на юге, от Алжира на западе, до Каспийского моря на востоке. Под её владычеством находилась большая часть Юго-Восточной Европы, Западная Азия и Северная Африка. Её земли охватывали часть Европы, Азии и Африки. Правление османской династии длилось 623 года.

Но вдруг в 1560 году Иоанн порывает все свои отношения с «избранной радой» и резко меняет методы и курс своего правления. Почему он это сделал, зачем нужно было уходить от хорошего и что заставило царя искать лучшее? Какие разногласия появились между царём и «избранной радой»? В этом вопросе надо, пожалуй, довериться Р.Г. Скрынникову. Он провел тщательные исследования и привёл следующие причины разлада с «избранной радой».

Первая причина. Адашев и Сильвестр не поддержали стремление Иоанна начать Ливонскую войну, имевшую цель выйти на берега Балтийского моря, которое для Руси было закрыто Ливонией и Швецией. К Балтийскому морю стремился ещё дед Иоанна IV – основатель Московского государства Иоанн III, поскольку выход на

Балтику позволял Руси самостоятельно без посредников торговать с Европой сельскохозяйственными товарами и получать от неё промышленные изделия и современные технологии. После удачной войны со Швецией эта перспектива стала реальнее. Однако имелись два внешних фактора, мешавшие войне, и которые, по-видимому, понимали члены «избранной рады». Во-первых, на юге государства продолжалась война с Крымским ханством, правитель которого хан Девлет-Гирей не скрывал желания вернуть под свою власть земли Казанского и Астраханского ханств, а Москву сделать своим данником. Крымских татар поддерживала могучая Османская империя, да и Польша склоняла их к нападениям на южные рубежи Московского государства. Во-вторых, противниками выхода России к Балтийскому морю были североевропейские страны. Они видели слабость Ливонии и имели желание сами полакомиться её землями. Сопредельные с Ливонией государства: Литва, Швеция, Дания и Польша стремились к разделу Ливонии между собой. За ними стояла и Германия, которая никак не хотела допустить Русь к Балтике, так как это сразу создало бы проблемы для Пруссии. Война Московского государства с Ливонией могла перерасти в войну с перечисленными государствами или, по крайней мере, с их частью, а Русь была не готова к такой войне, поскольку европейские страны использовали более современную тактику войны и оружие, чего не имело Московское государство. Москва могла оказаться в кольце фронтов – на западе, севере и юге, а в случае объединения противостоящих стран – и с их содружеством. Что, в конце концов, и получилось.

Второй причиной было противостояние царю со стороны влиятельного родовитого боярства. Их устраивала война на южном фронте, так как она устраняла традиционного для Руси врага – татар и давала боярству возможность освоить плодородные южные земли. Война на севере становилась боярам ненужной по многим обстоятельствам, в том числе и по родственным связям с литовской элитой. В результате «избранная рада» оказалась как бы на одной стороне с главным внутренним врагом Иоанна – боярством. Этого он своим бывшим соратникам простить не мог.

Третья, семейная. Адашев и Сильвестр имели плохие отношения с Захарьиными, семьёй жены царя (и соответственно с самой женой), не без основания полагая, что они стремятся к власти, оттесняя их. Данный факт использовали недруги «избранной рады». Болезнь и смерть жены царя, Анастасии, в 1560 году были преподнесены Иоанну как ворожба со стороны Сильвестра.

Четвёртая, и, наверное, всё-таки основная: царь выучился управлять государством, и советы «избранной рады» ему становились в тягость, тем более на фоне вышеперечисленных причин. Царь почувствовал в себе силу и желание править самодержавно. Ведь во всех реформах ему больше всего нравилась направленность на уменьшение боярского влияния, а попадать под влияние своих советников ему явно не хотелось.

Официально объявленной причиной разрыва стала измена. Эта причина оставалась основной, и, пожалуй, единственной при проведении всех последующих репрессий. С членами «избранной рады» поступили ещё более или менее мягко. Священник Сильвестр был отправлен на вечное заточение в Соловки, а Адашев взят под стражу, где и умер от болезни через два месяца. Андрей Курбский в своём последнем походе на Полоцк (в рамках Ливонской войны) командовал передовым полком, отличился при взятии города. После суда над Сильвестром он подвергся опале, был направлен в Юрьев наместником Ливонии, однако, видимо, находился там под надзором. Не желая повторять судьбу других членов «избранной рады», он бежал из Юрьевского замка, причем довольно экзотическим способом, спускаясь на верёвке по стене замка. К побегу готовился, поскольку имел при себе большую сумму денег, которой он воспользоваться в дальнейшем не смог: деньги у него отобрали на границе литовские пограничники, отняли лошадей, а самого избили. Так один из самых богатых людей Московского государства, имеющий вотчины в Ярославле, оказался нищим за границей. Он обратился за помощью к королю Литвы и сразу стал на путь предательства: выдал всех московских разведчиков при королевском дворе. В дальнейшем он активно участвовал в Ливонской войне на стороне Литвы и Польши, за что был достаточно щедро вознаграждён.

По сути дела, все обвинения к Андрею Курбскому появились только после его побега в Литву. В своём первом послании к нему царь предъявил одну политическую претензию – якобы он «изменнически пожелал стать Ярославским князем», и одну претензию морального плана: «Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, то почему же испугался безвинно погибнуть, ибо это не смерть, а воздаяние? В конце концов все равно умрешь. Если же ты убоялся смертного приговора по навету, поверив злодейской лжи твоих друзей, слуг сатаны, то это и есть явный ваш изменнический умысел, как это бывало в прошлом, так и есть ныне» /перевод Я. С. Лурье и О. В. Творогова/. Но тут уж, извините меня, надо было погибнуть не только безвинно, но ещё и в мучениях, а это уж совсем плохо.

1564 год стал для Иоанна переломным в его правлении. Р.Ю. Виппер подводит итог этого периода царствования Иоанна IV следующей фразой: «Если бы Иван IV умер в 1566 году в момент своих величайших успехов на западном фронте, своего приготовления к окончательному завоеванию Ливонии, историческая память присвоила бы ему имя великого завоевателя, создателя крупнейшей в мире державы, подобно Александру Македонскому» /6, с. 173/. Однако Иоанн прожил ещё долгих восемнадцать лет, и именно с этого года он по праву получил имя «Грозный».

Роберт Юрьевич Виппер (1859–1954), русский и советский историк, действительный член АН СССР по Отделению истории и философии. Родился в Москве, в 1880 году окончил историко-филологический факультет Московского университета; учителями Виппера были В. И. Геръе и В. О. Ключевский. С 1897 по 1922 год – профессор Московского университета. С 1910 года – действительный статский советник. После Октябрьской революции против Виппера как историка выступил В. И. Ульянов (Ленин). Эмигрировал (был выслан) в Латвию, в 1924–1941 годах преподавал в Латвийском университете в Риге. С начала войны вернулся в Москву, в 1941 году Виппер стал профессором Московского института философии, литературы и истории. В 1941–1943 годах преподавал в Среднеазиатском государственном университете в Ташкенте. Там же подготовил и опубликовал в 1942 году второе издание книги «Иван Грозный», которая, по всей видимости, понравилась И.В. Сталину, результатом чего было избрание в 1943 году в Академию наук СССР. В конце жизни пытался работать в рамках марксизма, преподавал в МГУ.

Разорвав отношения с «избранной радой», Иоанн остался один на один со всеми государственными проблемами. Из бывшего состава друзей-помощников только дьяк Висковатый продолжал заниматься международными делами, а потом печатными, до 1570 года. Во всех других делах Иоанну опереться было не на кого. Но тридцатичетырёхлетнему самодержцу опора была уже не нужна. Он требовал безоговорочного подчинения себе и неукоснительного выполнения своих решений. Для приведения всех к полному повиновению было выбрано орудие – «кнут», причина его использования всегда одна и та же – измена. Он ни разу не попытался изменить причину или «достать пряник» для своих внутренних мнимых или действительных врагов. «Пряники» были только для исполнителей процесса приведения к повиновению.

Вначале, после побега Курбского за границу, Иоанн использовал «кнут», так сказать, казённого образца. От него в первую очередь пострадали родственники Курбского и Адашева, затем круг репрессированных расширился, захватывая семейства именитых бояр, каким-либо образом связанных с правительством Адашева. Однако казённый «кнут» оказался слаб, «развернуться» во всю мощь царю не давала Боярская дума. По законам того времени, чтобы осудить боярина, нужно было её согласие. Для частичного решения этой проблемы, царь сделал неординарный и рискованный шаг, инсценировав своё отречение от трона. Опасность этого шага заключалось в том, что Боярская дума могла принять это отречение, и царь Иоанн остался бы у «разбитого корыта». Правда он надеялся на поддержку народных масс, но это привело бы к гражданской войне в стране и тогда прости-прощай все его грандиозные внешнеполитические планы. Чтобы максимально обезопасить себя от такого варианта событий, он тщательно подготовился. В декабре 1564 года он выехал из Москвы с обозом в сотни повозок под охраной стрельцов, увозя с собой в заранее укреплённую Александровскую слободу всю государственную казну и самые почитаемые церковные святыни. С ним же уехали и приближенные к нему люди-управленцы. Из Александровской слободы он известил митрополита и Боярскую думу об оставлении своего трона, заявив, что не может более видеть боярского беззакония. Когда же духовенство и выборные чины всех сословий явились к нему с нижайшей просьбой принять правление, он согласился, но с условием, чтобы ему не запрещали казнить изменников. Все согласились. Основное, чего он добился в результате своего псевдоотречения, – вершить суд над боярами без согласия Боярской думы.

Теперь нужно было найти исполнителей. Выбор был небольшой. Воевать с его главным внутренним врагом, боярством, могло только нарождающееся дворянство. Однако дать ему весь набор привилегий, чтобы завлечь на свою сторону, он не мог: для этого в Московском государстве не было достаточных свободных ресурсов, да и такой процесс занял бы слишком много времени. Иоанн торопился. Ему пришла на ум парадоксальная по своей сути идея: для наведения законного порядка в государстве создать организацию, стоящую, как и он сам, самодержец земли русской, над законами государства! Это уже будет не слабый казённый «кнут», а сильная, безжалостная плётка в его руках, держащая в страхе всех его ненавистников и используемая им быстро и без ненужных формальностей. Далее его фантазия заработала в полной мере: организация должна стать закрытым военизированным сообществом, выметающим и выгрызающим измену из его, Иоанна, государства и подчиняющаяся только ему; внешний вид члена сообщества должен внушать ужас окружающим – чёрную, почти монашескую форму, дополняли привязанные к седлу коня метла и собачья голова. Материальная основа функционирования этого сообщества также не должна зависеть от кого-либо, кроме самого царя. Для этого он провёл в 1565 году земельную реформу под названием опричнина (опричнина – особенность, отдельность от чего-либо).

Опричнина поделила всю московскую землю на две части: личный княжеский (царский) удел (Суздальский, Можайский и Вяземский уезды, а также уезды на севере и главные центры солепромышленности, приносящие значительный доход их владельцам) и земские (государственные) земли. Свою удельную землю Иоанн начал раздавать небогатому дворянству и из владельцев этой земли создавать военизированную организацию, по сути, внутреннюю армию, предназначенную, как Иоанн объяснил, для охраны царя от изменников-бояр. Дворяне, входившие в состав этой армии, стали называться «опричниками» – производным словом от названия земельной реформы. Людей туда подбирали тщательно, в основном из худородных дворян, не знавшихся с боярами. Самое главное, что получили опричники – это привилегии, несравнимые с остальными служилыми московскими людьми. У тех землевладельцев, земли которых вошли в царский удел, а они сами не попали в опричнину, была проведена конфискация земель. Налоги, собираемые с земель царского удела, в том числе и с предприятий солепромышленности, шли на обеспечение армии опричников. Объявленной целью этой армии была защита царя и борьба с изменой в государстве, в основном фиксируемой в заговорах именитого боярства.

Однако если тщательно рассмотреть события тех лет, можно понять, что никаких серьёзных заговоров против царя среди боярства не было. Да, недовольных было очень много (недовольство властью в России является национальной чертой), было много «нехороших» разговоров, но всё это ничем себя нигде не проявило: ни в найденных документах того времени, ни в практических действиях боярства. Единственное, что бояре могли делать и делали – это бежать за границу, в Литву. Но поток беглецов был двухсторонний: кто-то уходил с Московской Руси в Литовскую Русь, кто-то наоборот. Никто из бояр, занимавших высокое положение, в том числе и в армии, не использовал силовые методы, даже для собственной защиты. Ведь опричников была всего тысяча человек (потом их количество увеличили до полутора тысяч), а под рукой у опальных бояр, бывало, находились тысячи вооружённых людей.