Книга: Бэтман Аполло - Виктор Пелевин

Ещё в первой книге я начал ощущать какие-то фундаментальные проблемы в мире пелевинских вампиров, но не успел додумать эту мысль до конца - книга очень вовремя закончилась. Вторая наконец позволила мне обдумать их мироустройство до конца - и я понял, что Великая Мышь, будучи одним из немногих интересных элементов книги, одновременно оказалась элементом, нарушающим её логику. Можно, конечно, сказать, что это не главное и всего лишь декорация для донесения основной мысли - ну так тогда надо либо не уделять декорации столько места, либо писать так, чтобы к ней не было вопросов. А у меня есть вопросы.

Получается, что раз в несколько десятилетий мышка невозвратно изымает из вампирской "экосистемы" двух вампиров - голову и "переходник". Язык при этом, как было сказано, возвращается к Мыши. То есть, учитывая, что упыри здесь не размножаются и лишь передают язык по наследству... вы же кончитесь. Нет? Вампиров медленно и неуклонно должно становиться меньше, почему это, блин, никто не обдумывает, не проговаривает, не беспокоится из-за этого? Но ладно, возможно, тут есть какие-то механизмы, просто автор не стал на них сосредотачиваться, потому что не надо. Второе "но" меня смущает куда больше.

Сперва я долго размышлял, почему на русскоязычных упырей, которые сидят на единственном источнике пропитания, так сильно влияют англосаксы. Да и вообще как вампиры ухитрились сформировать общество (своё и человеческое), что оно так далеко расползлось в стороны от Мыши, если по логике всё должно собираться вокруг неё. Но потом автор не мудрствуя лукаво закрыл этот вопрос... обозначив, что в мире не одна Великая Мышь. И тем самым открыл дыру куда больше, потому что - как это соотносится с вашей же легендой? У вас же одна богиня. И ведь эти Мыши конфликтуют и грызутся, то есть вряд ли могут считаться одним. Как это работает?..

Рама всё ещё незрелый, ни на йоту не повзрослевший идиот и совершенно ничему не учится. Зато автор, видимо, постарел. Если прежде я хотя бы верил, что его герой молодой, то теперь из него прёт столько стариковского брюзжания, а из общей идеи - столько "пиндосы мерские со своими хеями и толерастией россеюшку разваливают", что перед глазами сразу встаёт лысеющий склочный мужик с пивным брюшком. Могучий интеллект Рамы лучше всего иллюстрирует поход потрахаться в личные покои Дракулы, где девка его откровенно использовала и был шанс сдохнуть, но ведь можно потрахаться! Раму устроило. Премию Дарвина за этот столик.

Как только отвалилась предыдущая женщина, Раме срочно выдали новую - и вот хоть бы это сопровождалось какой-то минимальной рефлексией. Я вполне понимаю, что голова на грибной ножке может не возбуждать, а особенной любви там пока не успело сложиться, но тут же просто как отрезало - просто Геру на свалку, на другую. В этой книге Пелевина прорвало вылить на женщин предельно много снисходительного дерьма, причём мотыляет его от "всё зло от баб" до "бабы стрёмные, но милые твари". При этом американка Раму сразу и откровенно использовала, но виноват в этом не он, готовый влезть на первую попавшуюся девицу, а она, коварная интриганка, или Иштар, зло во плоти, которая его заставляет вести себя как урода.

Начало меня по-своему даже интриговало, первые пара глав ушли неожиданно с интересом. Вообще когда Пелевин начинает мудрить про мир, который существует, лишь пока открыты глаза - он даже увлекает. Самые лучшие... единственные хорошие части книги - лекции Урра да беседа с Дракулой, где идёт переложение буддизма для самых маленьких. Потому что когда Пелевин пишет не роман (в котором главгера хочется треснуть монтировкой), а свои философские воззрения - начинаешь хоть немного понимать, что здесь интересного и зачем это читать.

Сдаётся мне, что пиши Пелевин просто философские эссе, это было бы намного лучше и честнее, чем его романы. Вот только они бы так не продавались, да и там сложно подать базовые знания как офигеть какое открытие. И потому приходится ему страдать (ведь вся жизнь есть страдание) и регулярно выдавливать из себя квазиактуальные романы, куда попадает немного того, что автору действительно интересно: идеи мимолётности и зыбкости мира. И много всякой мусорной фигни для забивания места. Угадал, Виктор Олегыч?

Перед нами сиквел романа Виктора Олеговича «Empire V» («Ампир В»). То есть ему не нужно было особо напрягаться, создавая новую (не)реальность, развивая темы уже подробно рассмотренные и предлагая в целом уже знакомых деятелей. Хотя ключевой персонаж этого романа, давший ему название, собственно, - вполне себе оригинальный герой, сложный и, не побоюсь этого слова, многомерный. Помните Ваала Петровича и Энлиль Маратовича? Помните, дискурс и гламур? Вся эта сложнейшая система отсоса баблоса у населения вновь извлечена Пелевиным из нафталина и задействована в новом сюжете. Вопрос зачем? Физически ощущаешь, перелистывая страницы, как перегоняя из пустого в порожнее красную жидкость (припоминаете?), автор постепенно разворачивается во всю мощь своего недюжинного таланта и создает в итоге текст, которого стыдится ему не придется. Может быть, выполняя условия контракта, ему на скорую руку и в актуальном тренде хотелось изложить что-нибудь по поводу тогдашней протестной активности на уже имеющемся материале, но вышло все совсем иначе – и протест тут не протест и вампиры не вампиры – роман наполнен тягостными философскими размышлениями о сущности человеческого и бренности жизненного пути страдающего биологического организма на пути из ниоткуда в никуда, который проложен неизвестно кем у него же в голове. «Никакого загробного мира нет... Но нет и догробного мира». При этом, естественно, в массовом порядке присутствуют фирменные пелевинские остроты и афоризмы во всем блеске арсенала, говоря другими словами: «Черный шум - это белый шум, все составляющие которого проплачены».

Наш старинный знакомец - вампир (ампир) Рама, чья подруга Гера стала головой Великой Мыши, а сам он продвигается наверх по пути изучения вампоидентичности в сложной иерархической системе отечественного вампирства, стоит перед чередой серьезных испытаний. В начале романа героя отправляют в командировку на Запад для изучения особо сложных процедур и технологий. «Ты должен будешь с честью представлять русских вампиров - и показать всем, что наш дискурс непобедим!» Его непростые отношения с Великой мышью сменяются не менее загадочными отношениями с американской коллегой Софи. «-Тебе хорошо? - спросила она. -Ага, -сказал я. -А чего у тебя голос такой мрачный? -Так я же вампир». Секс в вампирском гробу описывается как поиск инженерного решения. В наличии любовь и предательство. В прочем и то и другое весьма эфемерны, как и положено в туманных сумерках вампирских богов.

При написании текста автор придерживается, как думается, собственного же канона: «Запомни, Калдовашкин,- сказал Энлиль Маратович («Энлиль Маратович был одет подчеркнуто официально - в черный смокинг и черную шелковую косоворотку»).- дискурс должен быть максимально простым. Потому что люди вокруг все глупее. А вот гламур должен становиться все сложнее, потому что чем люди глупее, тем они делаются капризней и требовательней». Пелевин не был бы Пелевиным, если бы не развивал из романа в роман свою любимую тему (условно) о «нереальности человека», чья бренная оболочка является лишь вместилищем для краткосрочного «я», живущего пару секунд и исчезающего в небытие. Длительный пассаж на данную тему в этой книге вложен в уста ... графа Дракулы, достойно пополняющего внушительный ряд пелевинских мистиков, берущих свое начало от Кастанеды, которого Виктор Олегович редактировал в стародавние времена. Интересно, что размышления о сущности человека производятся вампиром, то есть и не человеком вовсе. Объективно, нечего сказать. Точно так же, как и в «Снаффе», где автор описывал человеческую жизнь как бег через ужас внутри своего сознания, сейчас он указывает, что «Нечто, возникающее на миг лишь для того, чтобы погнаться за собственной тенью, испытать страдание от невозможности ее догнать, а затем незаметно для себя исчезнуть навсегда... Получается, что ничего на самом деле нет, но всё невыразимо страдает». Пелевин - важнейший из ныне живущих гуманистов, без сомнений.

При всей вторичности политического дискурса по отношению к философским изысканиям, автор нигде не упускает момента пройтись по отечественным тенденциям государственного развития. «В идеале все действия властей должны вызывать тягостное недоумение и душевную скорбь, терзая людские сердца необъяснимой злобой и тупостью... Главная задача российского государства вовсе не в том, чтобы обогатить чиновника. Она в том, чтобы сделать человеческую жизнь невыносимой…. Нужен справедливый суд и честные выборы - и постепенно, очень постепенно у нас это появится. Но криво, позорно и с мутными косяками. Так, что весь креативный класс будет много лет блевать карамельным капучино из «Старбакса».

Основные аспекты вампирского мироздания раскрывается в процессе диалогов между неофитом Рамой и его более знающими собеседниками. В советские годы был такой распространенный стиль научно-популярной литературы, описывающий научные знания в форме диалогов (Платона пародировали, юмористы). Ну, какбе, «А не измеряется ли сила тока в амперах? – Конечно, мой юный друг!» С этой точки зрения Рама – идеальный классический олух, ничего наверняка не знающий, и за правду принимающий все глубокомысленные россказни старших товарищей о сложной организации потусторонней жизни, взаимосвязи умов А и Б, сущности баблоса и красной жидкости, роли Великой мыши, ну и, естественно, о человеке как о телепередаче. «Ты всю жизнь вкалываешь на его фабрике, думая, что это твоя собственная фабрика - а когда приходится помирать, выясняется, что все эти «я» никогда не были тобой, а были только им. Твоя жизнь не имеет к тебе никакого отношения, Рама. В ней нет того, кто ее живет.- А кто тогда верит в эти «я»? - Сами «я» и верят. В этом весь трюк. Это опирающееся само на себя заблуждение - и есть источник энергии, которую семьдесят лет производит каждая батарейка матрицы перед тем, как ее экологично зарывают в землю».

Однако, учитывая все вышеперечисленное, хотелось бы подчеркнуть, что «Бэтман Аполло» в первую очередь, наверное, все же история любви, как ни странно это звучит. Любви болезненной, вывернутой автором наизнанку и выпотрошенной, приобретающей к финалу религиозно-мистический оттенок и тошнотворные подробности теряющих всякие границы искажений. Налицо одна эмоциональная линия вместе с предыдущим романом.

В итоге с интересом прочитал, что «в случае сдвига столицы в позицию «Дальний Восток» Россия могла бы войти в совершенно новое для себя тихоокеанское измерение, родившись в качестве азиатской державы рядом с Японией и Китаем. Но в настоящий момент такая схема вампирами не рассматривается».

Вывод: «Отлично». Процитирую пронзившие мой ум Б слова автора о себе же, очевидно: «Звери спят и только йожег продолжает аццкий отжиг». Жгите, Виктор Олегович, жгите дальше...

Сюжет. Рама продолжает жить среди вампиров и учиться премудростям. На этот раз он весь роман будет проходить длиннющий курс повышения квалификации, а именно становление ныряльщиком. Кто такие ныряльщики рассказывать не буду, потому что своеобразный спойлер. Вообще, история становления Рамы уже на новой должности могла бы быть неплохой и весьма интересной, если бы не извечная проблема того, что наш герой непроглядно тупой. Из-за этого на протяжении всего повествования хочется его встряхнуть или вообще кинуть в него что-то. Части, связанные непосредственно с работой, то есть и семинары, и последующие эпизоды из практики, очень яркие. Вот они бы в кино смотрелись классно, да и в целом они довольно интересно развивают вселенную автора. То, что автор навертел про Аполло и всего, его касающегося, тоже довольно занятно, если бы не проблема "незримых врагов, старающихся разрушить щит родины". Я просто поражаюсь этому - в первой книге автор мыслил так прогрессивно, вскрывал проблемы общества, государства, власти. А теперь? А теперь Пелевин метафорично пытается натолкнуть нас на мысль о том, что "пиндосская Омерика со своими геями, будь они неладны, точно хочет Россеюшку великую как-то развалить". И я просто

У меня нет ни единого представления, с чем связана эта смена взглядов. В первой книге моралью, в том числе, является уважение ко всем, даже не таким, как большинство, сочувствие, сожаление. А тут такой резкий поворот. Далее, меня в конец доконало отношение автора к женщинам, насквозь мизогинное и потребительское. Даже Гера, которая была светом адекватного феминизма, которая знала, на что и куда она идет, оставалась сильной, но не отрицала своей феминности. Даже она превратилась во втором романе в какое-то ужасное существо, по непонятным причинам терроризирующее Раму и манипулирующее им. Про новенькую вампиршу, Софи, и говорить не хочется, это вообще что-то с чем то. Куча второстепенных женских персонажей, и ни один из них не описан через призму не самого приятного мужского взгляда. Особенно комично это смотрится в купе со вступлением, в котором автор почему-то обращается только к читательницам. Как будто лица мужского пола книгу читать не будут. Как говорится, было бы смешно, если бы не было так грустно.

Персонажи. Рама. Я вне. Просто поразительно, он же ничему не учится. Самое смешное, что в конце он опять "постиг мудрость", но спорю на все свои деньги, что, если выйдет третья часть, его все также будут стебать все кому не лень, что он ничего не понял. Рама, с одной стороны, начал меня дико раздражать, потому что если в первой части его тупость была даже милой, типа неопытный и так далее, то тут, как я уже говорила выше, он тормозит как новичок, а ведь у него уже и стаж, и титул /который он не хотел, но это пункт "во-вторых"/. А во-вторых, его даже как-то жаль. Потому что, несмотря на высокое положение в иерархии, Раму абсолютно никто ни во что не ставит. И вот это довольно грустно. За спиной у него шепчутся, а все высшее руководство просто село ему на плечи, свесило ножки и едет. Ситуация с Герой просто кошмар, ввиду того, в кого ее превратил автор, и как она к Раме относится не вызывает ничего, кроме осуждения. Тут можно просто прицепить фразу "часть команды - часть корабля", что и метафорично, и точно описывает их взаимоотношения. То, что в конце Рама нашел своеобразный выход из ситуации, кончено, похвально, ведь ему хватило смелости. Но выход этот, честно говоря, не вызовет ничего, кроме скандала, а конфликт с Герой - худший конфликт, который только можно представить.

Аполло. Нуууууу, не знаю. Он очень силен как вампир, конечно, и его связь с Софи довольно интересна, но как персонаж этот парень абсолютно не зацепил.

Дракула /он же Дионис/ /да,я знаю, что это странно/ Сцена битвы с Герой - лучшее, что есть с его участием. Очень классно прописана. И в целом, Дракула, как по мне, намного колоритнее Аполло, хоть он и ниже по влиятельности. Хотя, тут можно поспорить.

Язык. Как обычно как обычный. Пелевинский стиль: мужская твердость, креативные метафоры, отсутствие поэтичности.

В итоге. У меня такое чувство, словно я прочитала ту же самую "Империю", но с другой, более ватной стороны. Мне не понравилось. Поставлю пожалуй 6\10, за старания в описании лимбо, трех французов-вампиров и драму "Рама-общество".

Я бы брал этих конспирологов часов в пять утра, тепленькими, с кровати, и вез бы на какую-нибудь ржавую подмосковную автобазу. И заставлял бы их танцевать танго с самосвалом, за рулем которого сидит обкуренный пьяный таджик, позорящий шариат и умму каждым своим вздохом. А потом ставил бы конспирологов к кирпичной стене и спрашивал — ну что, идиоты проклятые, поняли, что такое управлять этим миром?

Нельзя писать, например, так: «Дрова шипели, словно размокший в писсуаре окурок, раскуриваемый нетерпеливым и жадным ртом». Потому что сразу становится интересно, где автор это шипение слышал и насколько часто.

Если ты действительно не паришься, через несколько лет становится кристально ясно, что все возникающее и исчезающее, вообще все без исключения, чем бы оно ни было — на фиг тебе не нужно. И никогда не было нужно.

Человек всегда выходит в сеть с предвкушением, что он сейчас выловит из океана информации нечто ценное, интересное и нужное. И что происходит через три-четыре часа? Он встает из-за монитора с чувством, что через его душу пронеслось стадо свиней. Причем, я бы сказал, евангелических свиней — в которых перед этим вселились все ближневосточные злые духи. Человек клянется, что больше не будет тратить время на эту помойку. А завтра повторяет тот же опыт.

"Женщина будущего — это одетая шлюхой феминистка под защитой карательного аппарата, состоящего из сексуально репрессированных мужчин… Только дело тут не в женских происках, думал я, засыпая. Женщина ни в чем не виновата. Разгул феминизма, педоистерии и борьбы с харассментом в постхристианских странах — на самом деле просто способ возродить сексуальную репрессию, всегда лежавшую в основе этих культур. Как заставить термитов строить готические муравейники, соблюдая стерильную чистоту в местах общего пользования? Только целенаправленным подавлением либидо, его перенаправлением в неестественное русло. Поворотом, так сказать, великой реки. А поскольку христианская церковь перестала выполнять эту функцию, северным народам приходится обеспечивать нужный уровень половой репрессии с помощью своего исторического ноу-хау — тотального лицемерия."

«— Я не делаю провальных инвестиций, — сказал Кедаев. — Финансирование бессмысленно. — Почему? — спросила темнота. — Потому, что русского человека сегодня невозможно развести на нужную форму протеста. Он нутром чует — от борьбы на предлагаемом фронте ни суть, ни качество его жизни в лучшую сторону не изменятся. А вот хуже все стать может. — Русская жизнь жутка, — сказала темнота. — Жутка, — согласился Кедаев. — Но давайте говорить честно, единственное, что могут предложить человеку нынешние политактивисты — это ежедневное потребление исходящего от них ментального форшмака. И еще, может быть, судимость. Кроме доступа к этим острым блюдам, протест не принесет ничего. Даже если допустить, что страна не развалится на обломки, перестреливающиеся в прямом эфире… Ну что даст победа оппозиции? Не нам, тут все понятно, а плебсу? При коммунизме это был доступ к западному типу потребления. Они его получили. А сегодня? — Возможность политического самовыражения, — сказала темнота. — А что они выражать-то будут? Что денег нет? Так кто ж им даст. — А чувство собственного достоинства? — не сдавалась темнота. — Какое достоинство, когда денег нет? Когда нет денег, может быть только злоба на тех, у кого они есть. Вот как тут у некоторых шотландских пацанов… За столом раздался электронный смех. — Брать головы на абордаж сегодня бесполезно, — продолжал Кедаев. — Любой дурак понимает, что при самом позитивном для оргкомитета исходе борьбы рядовой пехотинец точно так же низкобюджетно сдохнет в своей бетонной дыре. И это, повторяю, в самом лучшем случае. Если его не зарежут на фридом-байрам. — Мы можем убедить людей, что все изменится. Теперь электронно засмеялся Кедаев. — Вряд ли. Всем ясно, что изменятся только доносящиеся из ящика слова. И не сами слова, а просто их последовательности. И еще список бенефициаров режима на сайте «компромат.ру». Возможно, мы в нем будем несколькими строчками выше. Но ни одного пехотинца там не будет все равно. Кого мы убедим рисковать за это жизнью и свободой? Даже самих себя не убедим. Нереально. Но пасаран! Поэтому но финансан.»

Людьми надо управлять очень тонко. Если слишком их угнетать, они восстанут от невозможности это вытерпеть. Но если слишком ослабить гнет, они провалятся в куда большее страдание, ибо столкнутся с ужасающей бессмысленностью жизни…

Интернет — просто космос игр, фильмов и новостей. Как бы черное небо, усеянное кинескопами. Человек способен перемешаться от одной звездочки к другой — и каждый раз устремляется к той из них, которая обещает ему максимум удовольствия. Вот и вся психология интернет-серфинга. Человек — это машина, постоянно движущаяся к точке наибольшего наслаждения. Но при этом она вырабатывает не наслаждение, а страдание. Занятый электронной мастурбацией человек очень скоро начинает бегать по своему личному космосу кругами. Он похож на крысу, которая все время надеется получить стимулирующий импульс — но гораздо чаще сжимается от удара током, вспоминая, что у нее нет ни денег, ни перспектив, ни даже времени на этот серфинг. Весь интернет густо усеян напоминающими про это маркерами

— Потому что русский человек почти всегда живет в надежде, что он вот-вот порвет цепи, свергнет тиранию, победит коррупцию и холод — и тогда начнется новая жизнь, полная света и радости. Эта извечная мечта, эти, как сказал поэт Вертинский, бесконечные пропасти к недоступной весне — и придают жизни смысл, создавая надежду и цель. Но если тирания случайно сворачивает себе шею сама и цепи рвутся, подвешенный в пустоте русский ум начинает выть от подлости происходящего вокруг и внутри, ибо становится ясно, что страдал он не из-за гнета палачей, а из-за своей собственной природы. И тогда он быстро и незаметно выстраивает вокруг себя новую тюрьму, на которую можно остроумно жаловаться человечеству шестистопным ямбом

И да, есть ли у вас пара минут, чтобы поговорить о веганстве?

— Рама, агрегат «М5» — это страдание. Что значит «гуманный»? Который дает приличную картинку на экране? Без говна и крови? Это не гуманизм, Рама. Это умение заметать следы…