Текст книги "36, или Нет никого, кроме Него"

Скотина. Наивная дура.

Один – ноль. Я уступаю, но не сдаюсь.

– Очень просто. Человек – это тот, кто каждую секунду своей жизни, совершая самые различные действия, согласно сказанному «если не я, то кто», констатирует тот простой факт, что «нет никого, кроме Него» и все приводится в движение исключительно высшей силой.

Петр, по-видимому, опять не очень понял. Он крякает, спрашивает:

– Ты пытался?

– Да.

– У тебя получилось?

– Нет.

– Почему?

– А ты попробуй! И поймешь.

– А вот и попробую! Мы все попробуем! Вдруг у нас получится! Как вы думаете?

Петр смотрит на меня, но обращается, видимо, ко всем нам.

Я тут же его поддерживаю – назло дяде Мише:

– Я – за то, чтобы попытаться!

Гертруда хлопает в ладоши:

– Прекрасно!

Костик удивляет нас тем, что говорит на человеческом языке:

– И действительно, стоит попробовать, что они там написали про Царя любви. А иначе как мы поймем – что это вообще за фигня такая? И в чем прикол всей этой замуты?

Ася шепчет:

– Я согласна…

Она хоть понимает, что вообще говорит?

Мы проезжаем МКАД. Черный микроавтобус следует за нами, на расстоянии трех машин.

Петр снова берет инициативу в свои руки:

– Предлагаю не откладывать. План такой: мы приезжаем к Толе. Миша, как самый опытный в этих делах, инструктирует нас всех. Скоро будет пять утра. И мне, честно говоря, уже хочется чего-нибудь перекусить. До завтрака – мы пытаемся выполнить это упражнение. Потом – собираемся за столом, кушаем, делимся мнениями. Кстати, Толя, у тебя есть еда, выпивка и большой стол в гостиной?

– Еды надо прикупить, пожалуй.

– Возражения есть?

– Нет, товарищ разведчик! – бодро рапортует дядя Миша.

Пользуясь тем, что Ася закрыла глаза, он нюхает ее волосы.

И заявляет:

– Раз такое дело, прошу всех прослушать короткую инструкцию.

Короткая инструкция

И продолжает, с важным видом:

– Я понимаю это так. Миром управляют законы, поля и силы. Всем известны электромагнитные и гравитационные поля? Теперь представьте, что мысли и желания всех людей собраны в так называемое общее поле, которым управляет некая сила. Назовем ее «нет никого, кроме Него». Почему бы и нет? Совершенно неважно, как ее назвать. Важно ее распознать и раскрыть, слиться с ней и вместе с ней управлять этим миром. Так вот. Каждый из нас – как радиоприемник, настроенный на определенную частоту. В соответствии с этим, каждый выхватывает из общего поля желаний и мыслей только те, которые соответствуют его личной частоте. Голодный настроен на пищу, художник – на творчество. Именно потому они и выхватывают из общего поля мысли и желания о еде или картине, принимая их за свои. На самом деле ничего своего у человека нет – он полностью управляется свыше. Чтобы раскрыть это управление и действовать вместе с ним, древними учителями было рекомендовано простое упражнение из трех шагов. Первый – признать, что «нет никого, кроме Него». Увидеть действие единой управляющей силы в шорохе травы и в порыве ветра, в улыбке ребенка – во всем, что тебя окружает. Второй – не забывая первого, действовать так, как будто все зависит только от тебя самого. Третий – выполнив действие, признать, что оно не твое личное, но исполнено свыше. Что такое действие? Что угодно! Зажечь сигарету, затянуться, выпить глоток воды. Поцеловать прекрасную девушку.

Дядя Миша, сложив губы трубочкой, смотрит на Асю.

– Захотеть чего-то, подумать о чем-то – это тоже действие, но не проявленное физически. Здесь важна частота смены состояний. Это так же, как, когда сшиваешь две ткани, важна частота стежков. А что мы сшиваем? Этот мир следствий и высший мир причин. Научившись, со временем, быстро переходить от первого шага ко второму и от второго – к третьему, человек постепенно приходит к состоянию, в котором оба эти, казалось бы, взаимоисключающие друг друга, осознания «нет никого, кроме Него», и «если не я, то кто» как бы существуют в нем одновременно, а не поочередно. Считается, что такой человек является идеальным объектом для работы управляющей силы, которая, по прошествии определенного времени, может явно проявиться в нем, раскрывая ему, в ответ на его постоянное внутреннее усилие, высшие миры, любовь и все такое прочее. Всем понятно?

– Прелюбопытнейшая практика! Мне не терпится скорее попробовать это волшебное упражнение! – восторженно отзывается Гертруда.

Ася сидит, в изумлении раскрыв рот. Костик трясет своей дурацкой головой так, что трудно понять, то ли он утвердительно ею кивает сверху вниз, то ли отрицательно мотает из стороны в сторону. Петр молчит, насупившись. Похоже, он снова ничего не понял. Его уши красные, как свекла.

Я говорю:

– Насколько я понял, речь шла о внутренней работе человека, скрытой от посторонних глаз.

Я спрашиваю:

– А что конкретно мы должны делать?

Я сворачиваю с шоссе на проселочную дорогу. Черный микроавтобус – за нами.

Я поясняю свой вопрос:

– Вот мы приедем, выйдем из машины. Встанем около нее. Темно еще, холодно. И что дальше?

Машина подпрыгивает на выбоине дороги. Используя момент, дядя Миша наваливается на Асю всем телом. Улыбаясь во весь рот, он рекомендует:

– Пусть каждый займется своим любимым делом.

Он спрашивает у всех нас:

– Какое у вас любимое дело?

– Я бы приготовила всем легкий завтрак, и с удовольствием поела бы вместе со всеми.

Это говорит Ася.

– Я бы придумал сценарий убойного видеоклипа для сети.

Это говорит Костик.

– Я бы сходил в ночной магазин за выпивкой, а потом выпил бы.

Это говорит Петр.

– Я бы с удовольствием помог Асе приготовить нам завтрак.

Это говорит дядя Миша.

Я открываю дистанционным пультом ворота своего участка. Смотрю в боковые зеркала, в зеркало заднего вида. Черный микроавтобус куда-то пропал.

Я говорю:

– Я покажу, где еда, и объясню, как пройти к круглосуточному магазину.

Ставлю машину во дворе. Закрываю ворота.

– А я буду с почестями хоронить тех, о ком было некому позаботиться в тот момент, когда они умирали.

Это говорит Гертруда, и мы все удивленно на нее смотрим.

Три шага

Я открываю дверь, включаю в прихожей свет, запускаю всех внутрь. Сам остаюсь на крыльце, смотрю вокруг.

Итак – нет никого, кроме Него!

Темно, но ощущение такое, что все готовится к пробуждению. Прохладно. Если сильно выдохнуть ртом, в воздухе клубится пар. К моим ногам падает очередной лист. Осень. В доме напротив загорелось окно на мансарде. Где-то во дворе лает пес. Высоко в небе летит самолет, мигая огнями.

Шаг первый. Говорят, что все это проявления одной силы, управляющей миром. Говорят, что это – Сила Любви. Пусть так и будет.

Шаг второй. Я закуриваю сигарету. Сладко затягиваюсь. Вспоминаю Асю, ее глаза. Вспоминаю, как она смотрела на меня, в первый день знакомства. Взглядом свободной женщины, которая ищет мужчину. Взглядом, говорящим: «Этим мужчиной можешь быть ты!» Теперь она с дядей Мишей. Ходит с этим старым ловеласом, неудавшимся святошей, слушает его раскрыв рот, дает прикасаться к себе.

Стоп! Шаг третий. Все эти мысли, которые только что возникли в моей голове, – не мои. Нет никого, кроме Него. Все эти желания пришли ко мне из общего поля. Просто я настроен на эту частоту вибраций. Зачем? Почему? И что мне теперь делать с этим?

– Могу я воспользоваться этой вместительной деревянной коробочкой?

Мои размышления прерывает Гертруда. Она стоит рядом со мной, показывает мне деревянный футляр от арманьяка 1982 года. Этот дорогой напиток мы выпили недавно с Костиком.

– Можешь, конечно. А зачем?

Она идет в темноту, властно и грациозно показывает мне рукой, чтобы я следовал за ней. Я послушно иду. Мы идем по садовой дорожке, шуршим листьями. Гертруда напряжено вглядывается себе под ноги.

– Вот! Наконец-то!

Она делает шаг в сторону, нагибается, выхватывает что-то из темноты, выпрямляется, показывает мне.

Бог мой! Это дохлая мышь! Гертруда держит ее за кончик хвоста. Быстрым движением она кладет ее в футляр из-под арманьяка, захлопывает этот маленький гробик. Рядом с нами – яблоня. К ней прислонена лопата. Ее черенок белеет в темноте. Гертруда берет этот инструмент, начинает копать ямку.

Она говорит мне:

– Все в природе взаимосвязано, взаимозависимо. Человеку не стоит нарушать это равновесие. Известный пример неправильного вмешательства – это история с уничтожением воробьев в Китае в 1958 году. В рамках борьбы за урожай было уничтожено около двух миллиардов «вредителей». Через год урожай действительно стал лучше, но при этом расплодились гусеницы и саранча, поедающие побеги. В дальнейшем урожаи резко уменьшились, и в стране наступил голод, в результате которого погибло более десяти миллионов человек.

Я слушаю ее как завороженный.

Она заканчивает копать, кладет гробик в ямку. Снова берет лопату, засыпает могилку землей.

Она говорит мне:

– А что человек? Он, как неотъемлемая часть природы, должен приносить благо всему миру, действовать в его интересах. Но позвольте: вот несколько примеров «достижения» человечества. За последние пятьдесят лет мы уничтожили девяносто процентов всех мировых запасов крупной рыбы. Двадцать два процента известных рыболовных районов океана были совсем истощены или перегружены излишне усердной эксплуатацией, а еще сорок четыре процента находятся на грани истощения. Вылавливая съедобные виды рыбы, мы ежегодно выбрасываем из сетей обратно в море двадцать семь миллионов тонн другой живности, как правило, уже в нежизнеспособном состоянии. Морское дно во многих районах океана так пропахано тралами, что на нем уже ничто жить не может.

Гертруда трамбует могильный холмик. Она находит две сломанные ветки, достает из кармана жакета веревку, связывает их между собой. Получается могильный крестик.

Она говорит мне:

– За последние пятьдесят лет человек уничтожил семьдесят процентов мировых лесов, оставшиеся – раздроблены на части и деградируют, и вырубка в них идет со скоростью пятьдесят квадратных миль в год. Уничтожено более сорока пяти тысяч озер. Ежегодно химическая промышленность выпускает более ста миллионов тонн семидесяти тысяч различных органических соединений, и ежегодно к ассортименту добавляется около тысячи новых веществ. Лишь малая доля этих химикатов основательно проверена на безвредность для человека и окружающей среды.

Гертруда ставит крестик на могилку и говорит:

– Спи спокойно, дорогой мышонок. Люди не ведают, что творят. Но я верю, что в природе наступит равновесие, рано или поздно.

Я не знаю, что сказать.

К нам подходит Костик. Он спрашивает меня:

– Толя, помоги мне со съемками видеоклипа. Мне нужно подвальное помещение, куда не ходят посторонние, хорошо освещенное, с большим круглым столом и стульями вокруг него.

Он внимательно смотрит на меня своими глубоко посаженными глазами и говорит:

– Стульев должно быть семь, и одна табуретка – запасная.

– Идем.

Я веду его в пристройку. Там у меня баня, бильярдная, комната отдыха. Остатки былой роскоши. Есть и огромный стол, диваны. Вокруг стола – как раз семь стульев. Есть и табуретка. Когда я включаю освещение и Костик видит все это, он прыгает от радости, трясет руками, как суслик, и говорит:

– Это видео взорвет сеть. За столом я посажу семь взрослых мужчин. Они будут прикованы друг к другу наручниками – каждый к двум своим соседям. Скованные одной цепью, они будут размышлять о загадке человеческой жизни. Камера будет выхватывать их взволнованные лица. Почему они так возбуждены? Еще бы! Они передают друг другу револьвер с одним патроном в стволе. Произнося речь, каждый крутит барабан, приставляет пистолет к виску соседа справа, нажимает курок. Почему? Таковы правила игры – и если они хотят выжить, пусть умудрятся сделать это даже в наручниках, черт возьми!

Мне смешно.

– Банально. Это уже сто раз играно-переиграно.

Костик загадочно улыбается:

– Но никто никогда и нигде не слышал еще тех слов, что скажут эти люди. Фишка в этом.

– Каких слов?

– Я еще не придумал.

– Ну, думай тогда.

Я спешу покинуть Костика, иду в основной дом.

Как там Ася?

Она стоит на кухне, режет огурцы и помидоры. Рядом, почти касаясь ее плечом, сидит дядя Миша, режет редиску, говорит ей:

– Человек, пытающийся проникнуть в мир любви, испытывает экзистенциальное одиночество. Его не понимают другие люди, родственники, дети, ему очень непросто находиться в толпе обывателей…

Он протягивает ей кусочек редиски. Ася грациозно изгибается, выхватывает губами красно-белый маленький квадратик из его рук. Улыбается ему.

Заметив меня, смущается, отворачивается, продолжает резать овощи. Дядя Миша замолкает, смотрит на меня с досадой.

И тут я вспоминаю: «Нет никого, кроме Него!»

Я думаю: «Надо же, я совсем забыл про упражнение!»

Спрашиваю:

– Где Петр?

Дядя Миша немногословен:

– Ушел за выпивкой. Заодно хочет посмотреть, где черный микроавтобус.

Ася режет огурцы и помидоры. Челка нависает у нее над глазами, изредка она откидывает ее рукой, но непослушные волосы снова падают вниз. В каждом ее жесте, движении – ее недоступность для меня.

Я здесь лишний.

Я выхожу во двор, бреду по садовой дорожке, не зная куда. Натыкаюсь на Гертруду. Вот кто рад мне! Она показывает мне спичечный коробок, открывает его. Внутри – какой-то мотылек. Мертвый.

Она говорит мне:

– В природе все взаимосвязано, взаимозависимо. Это равновесие не стоит нарушать. В начале девяностых годов прошлого века правительство Северной Кореи решило избавить страну от уличных кошек, досаждавших населению. Через несколько недель после истребления большей части их популяции начался интенсивный прирост мышиного «населения», а также крыс и змей, в результате чего потребовался «импорт» кошек из соседних стран.

Гертруда снимает перчатку, садится на корточки – прямо передо мной. Замшевые брюки натягиваются, плотно облегают ее фигуристый зад. Двумя пальцами, брезгливо, она разрыхляет землю и, делая в ней маленькое углубление, кладет туда коробок. Засыпает могилку землей.

Она говорит мне:

– За последние пятьдесят лет человек уничтожил четверть всех видов птиц, одиннадцать процентов остальных – на грани вымирания. Это же угрожает восемнадцати процентам всех видов млекопитающих, пяти процентам рыб и восьми процентам видов растений. Коралловые рифы, самая разнообразная из водных систем на Земле, страдают от истощения рыбных запасов, загрязнения и роста температур. В общей сложности, тридцать процентов всех известных ресурсов планеты израсходованы, тем временем население планеты неуклонно растет… Это – очень поверхностно.

Она спрашивает меня:

– Что заставляет нас, людей, поступать так, не думая о последствиях?

Я молчу.

Она находит две веточки, достает из кармана жакета веревку, связывает их вместе – еще один маленький крестик. Втыкает в могильный холмик.

Потом торжественно произносит:

– Спи спокойно, дорогой мотылек! Мы, люди, еще имеем время, чтобы исправиться.

Мне становится как-то неспокойно. На душе скребут кошки.

Что там делает Костик?

Я иду в пристройку.

Этот болван все так же стоит посреди комнаты отдыха, размышляет. Увидев меня, спрашивает:

– У тебя случайно не найдется семь наручников?

Он говорит:

– Еще – мне нужен один револьвер и один патрон.

И снова спрашивает:

– Как ты думаешь, вишневый сок сойдет за кровь? А мясо из мясорубки сойдет за мозги, выползающие из раздробленных черепов?

Чертов дурак.

В двери появляется Петр. Он улыбается – наверное, уже выпил. Чертики пляшут у него в глазах. Он говорит нам:

– Миша зовет всех в гостиную. Надо подвести итог.

Тут я вспоминаю о том, что совершенно забыл: «Нет никого, кроме Него!»

Через минуту мы собираемся у камина. Дядя Миша спрашивает:

– Сколько раз каждый из вас вспомнил о трех шагах и проделал это упражнение?

Он вежливо напоминает:

– Прошло около пятнадцати минут.

Он издевается над нами:

– Пора подвести итог, дорогие мои начинающие мистики.

– Два раза, – честно отвечаю я.

– Три раза, – вздыхает Гертруда. Видно, что она удивлена и немного расстроена.

– Не расстраивайся, это отличный результат для начала, – дядя Миша смотрит на нее с уважением. – Я тоже вспомнил об этом только трижды.

Петр насуплено молчит, видимо, он так и не разобрался, что же, в точности, надо было делать. Потом говорит:

– Давайте лучше выпьем, а?

Ася пожимает плечами. Видимо, у нее в голове совершенно другие мысли. Похоже, она даже и не пыталась выполнять это упражнение.

– И что же нам теперь делать? – спрашивает она.

– Выпить, поесть и отоспаться.

Это говорит Петр.

– Попытаться еще, ведь все это сказочно интересно.

Это говорит Гертруда.

– Все это выглядит очень странно и смешно. Иногда мне кажется, что я сплю наяву.

Это говорит Ася.

– Выпить, поесть, отоспаться – и разойтись по домам.

Это говорю я.

Причем вполне серьезно.

Я устал от этой комедии.

Полковник

– Стоять! Не расходиться!

Мы оборачиваемся в сторону входной двери.

Перед нами стоит мужчина лет сорока, в черном пальто до пола. Оно застегнуто на позолоченные пуговицы – от самых ботинок и до глухого воротника. Желтые крашеные волосы собраны сзади в небрежную косичку. Рыжая, неаккуратная бородка, прокуренные усы. Нагловатые глаза цвета морской волны. Мне подумалось, что ходит он, наверное, вразвалочку. Говорит:

– Я – полковник Багин. Разведка. Безопасность. Секретное подразделение.

Достает удостоверение, протягивает Петру. Тот смотрит с интересом, уважительно кивает, говорит нам:

– Я же говорил – эзотерики! Спецотряд.

Гертруда восклицает радостно, как ребенок:

– Вы, видимо, из того самого распрекрасного черного микроавтобуса без номеров, который всю дорогу таинственно и неотступно следовал за нами?

Мужчина отвечает:

– Да, именно так. И, кроме меня, во дворе здания находятся шесть бойцов спецподразделения, прекрасно обученных и вооруженных до зубов. На всякий случай.

Костик бормочет:

– Шесть плюс один – семь. Как раз – семь стульев вокруг стола.

Багин немного хмурится, глядя на него.

Ася спрашивает:

– Что это у вас за форма такая?

– Нормальная, полевая. Какая надо. Мы не парады маршируем, а имеем дело со всякой нечистью.

Дядя Миша философски замечает:

– И что с того?

Полковник расстегивает несколько нижних пуговиц своего длинного пальто, садится в кресло у камина, закидывает ногу на ногу, закуривает сигарету и говорит:

– Давайте сядем, потолкуем.

На подошвах его военных ботинок – комья грязи, которые вот-вот отвалятся. Мы садимся на диван и кресла. Костику достается кухонный табурет.

Багин смотрит на Петра и начинает так:

– Ребятишки! Вы даже не представляете себе, во что ввязались! Я вошел в эту дверь только для того, чтобы вы не попали в еще более неприятную ситуацию. Разумеется, мы прослушиваем все ваши разговоры, и давно, поскольку дело это государственной важности. И вот, кто-то из вас предложил разойтись. Но дело в том, что вам никак нельзя этого делать.

Теперь он смотрит на Петра и говорит:

– Оставайтесь вместе, продолжайте!

Ася хихикает.

Дядя Миша не сдается:

– И что с того?

Багин смотрит на Гертруду, продолжает:

– Ребятишки! Вы правы, конечно, в своих сомнениях. Я расскажу вам кое-что. Давно уже лучшие маги, провидцы, экстрасенсы и прочие одаренные сверх меры люди работают на правительства своих стран. Установлено, что есть тридцать шесть праведников, а также то, что, когда кто-либо из них умирает, то есть люди, которым суждено найти замену, и есть люди, которые должны оповестить тех, кто находит замену. Что будет, если вовремя не найти нового праведника? Только факты. 2001 год. Умер праведник в Америке, номер двенадцать. Команда поиска была организована плохо, возобладало сомнение, недоверие – в итоге они разошлись. И что же случилось? Крушение башен-близнецов. Гибель множества людей. А что произошло в Таиланде? Праведник номер тридцать. Группа поиска не справилась. Ответ природы – цунами. Никаких домыслов – только факты. Очевидно, что и у ледникового периода, и у мировой войны были те же самые причины. Всем понятно?

Теперь он смотрит на меня, приговаривая:

– Оставайтесь вместе, продолжайте, и все будет «пиписечки»!

Я не выдерживаю:

– Что продолжать-то?

Гертруда сглаживает, как будто и правда верит во все это:

– Мы старались выполнить это упражнение, «нет никого, кроме Него», но у нас ничего не получилось!

Багин фыркает и говорит, глядя теперь на Асю:

– Ребятишки! Все дело в том, что у вас нет важности этого. Представьте, что вы больны. Вы умрете, задохнетесь, например, если не найдете лекарство. На поиски – один час. Вы снимаете все наличные, обзваниваете аптеки, знакомых, вы бегаете по больницам, врачам, вы заняты только этим делом – самым важным для вас. Почему? Очень просто – от этого зависит ваша жизнь! Так вот. У вас, дорогие мои, нет важности этого – найти замену тринадцатому праведнику. Вы не ощущаете, что умираете, и что это – единственное ваше избавление. Вы не верите, что такое возможно. Какие-то дети, намеки, мистические штучки… Вам кажется, что это шутка, что вас разыгрывают. Но! Вы не нюхали пороха, ребятишки! Сейчас я, полковник Багин, сижу перед вами, и говорю об этом – и вы не верите даже мне. Налейте мне виски, майор.

Это он обращается к Петру. Тот наполняет два стакана. Они выпивают, не чокаясь.

Теперь он смотрит на Костика, морщась и занюхивая рукавом пальто, и говорит:

– Но если вы не разбежитесь, поверьте мне, все будет «пиписечки»!

Дядя Миша не унимается:

– С чего бы это? Только избранные, единицы из тысячи тысяч древних мистиков, смогли выполнить это упражнение! Отчего же мы, простые люди, вдруг удостоимся успеха?

Багин, обращаясь к Костику, говорит:

– Пару раз люди были близки к этому. В Италии, в 1932 году, и в Индии, в 1917 году. Кстати, в вашей команде тоже есть человек, всем течением своей жизни подготовленный к этой особой внутренней работе.

Мы все глядим на дядю Мишу.

А Багин смотрит на меня, говорит:

– Ребятишки! Вы даже не знаете, во что вязались! Я же здесь только для того, чтобы поднять в вас важность этой цели. Есть три способа этого. Первый таков. Вот фото.

Он протягивает Гертруде, сидящей ближе всех, фотографии.

– Необязательно их смотреть. На них – разорванные в клочья тела, сломанные шеи. Выпученные от ужаса глаза. Выпотрошенные внутренности. И так далее. На них члены групп, подобных вашей, которые не поверили, не выполнили свою задач у, разбежались.

Костик оживляется, придвигается ближе.

Гертруда передает фото Асе. Та вскрикивает:

– Что с ними?

Полковник доволен таким результатом просмотра фотографий. Он говорит Петру:

– Налей еще, по пятьдесят.

Они выпивают, не чокаясь. Занюхивая рукавом пальто, он кряхтит в сторону Аси:

– Зло разорвало их изнутри. Вы помните такое предостережение из древнего манускрипта? Но все будет хорошо, если вы не разбежитесь – запомните это!

Дядя Миша спрашивает:

– Вы имеете в виду, что мы испугаемся подобного исхода, и тогда цель станет важна для нас?

– Именно!

– Тогда извините. Я все равно не могу в это поверить.

Багин невозмутим. Он смотрит на дядю Мишу, говорит:

– Ребятишки! Вы даже не представляете себе, во что вы ввязались. Есть еще способы поднять в вас важность этой цели. У Анатолия есть мама, папа, бывшая жена и бизнес. У Михаила есть ребенок и бывшая жена. У Аси есть брат. У Петра есть боевые друзья. У Гертруды есть ребенок и отец. Мы знаем про вас все. Неужели вы хотите, чтобы с этими людьми что-нибудь случилось?

Теперь он обращается к Костику и говорит:

– Не разбегайтесь, и все будет «пиписечки»!

Ася визжит, заткнув уши ладонями:

– Прекратите говорить это противное слово!

Петр хмурится:

– Вы что, угрожаете нам?

– Нет. Я поднимаю в вас важность этой цели.

– Но, позвольте, вы действуете не по инструкции.

– Отчего же?

– Сначала вы должны были предложить нам другой стимул.

– Какой же?

– Положительный. Номер три по вашему списку. Например, деньги. По миллиону долларов каждому, например. И только потом вы должны были пугать нас, брать за живое. Поверьте, коллега, я кое-что в этом смыслю.

– Вы ошибаетесь.

– Нет, это вы ошибаетесь.

Оттопыренные уши Петра приобретают цвет свеклы. Он сжимает кулаки.

– Вы что, собрались прикарманить выделенные на эту операцию средства? Сначала дают положительный стимул, потом – отрицательный. Вы где, вообще, учились? Кто ваш боевой начальник? Вы больше похожи на участкового, нет – на бомжа! Офицеры ГРУ выглядят не так! Пальтишко, нюхательный рукавишко… Кто вы, черт возьми?

– Кто надо!

– А вообще, вы хоть разок нюхали пороха, дружище?

Ситуация накаляется до предела. Спасает дело, как ни странно, Костик. Он говорит:

– Позвольте! Есть же еще второй способ. Если не получается первый. Можно найти праведника по внешним признакам. Например, есть зацепка – цифра тринадцать. Далее сказано так: следует пробудить его сердце, коснувшись его любовью.

Даже говоря что-то дельное, Костик все равно выглядит, как идиот.

Дядя Миша говорит, улыбаясь:

– Этот способ видится мне еще более неосуществимым, чем первый. Как мы будем его искать? По тринадцатым квартирам, расположенном на тринадцатом этаже, в домах номер тринадцать? И что это значит: пробудить его сердце, коснувшись его любовью?

Костик вскакивает с места, трясет руками:

– Хотите знать?

– Да, – говорит Гертруда. – Очень любопытно, что за чудесный способ вы предложите нам, неспокойный и пылкий юноша!

– Жопалуйста! У нас в классе учился мальчик Гоша.

– А у нас – мальчик Ваня, – замечает Петр.

– Так вот. Фамилия этого Гоши была Тринадцатый. Его отчество было Праведников. Мы все смеялись над ним. Но не это важно. Знаете, что это значит?

Ася прыскает со смеха.

– Не смешно. Это значит, что его отца звали Тринадцатый Праведник.

– Врешь!

Это говорит Петр.

– Придуриваешься!

Это говорит дядя Миша.

– Фантазируешь!

Это говорит Гертруда.

Костик невозмутим.

– У меня сохранился его адрес. Они раньше жили на Войковской. Я помню номер квартиры и дома. Вот, на листочке записано – хотел на днях навестить парня. Можно поехать и все разузнать. Может, кто-то хочет это сделать?

– Я!

Это говорю я. Почему-то мне хочется поскорее уехать отсюда – неважно куда.

– И я!

Это говорит Ася.

Я удивлен. И дядя Миша – тоже. Он говорит:

– И я!

Я вырываю из руки Костика листочек с адресом, беру Асю за руку, тащу к выходу.

– Не надо, вдвоем мы вполне справимся.

Дядя Миша встает и пытается идти за нами. Полковник жестом руки останавливает его. Он говорит ему:

– Ребятишки! Стойте! Я должен вас кое о чем предупредить. Кто знает, что такое тень?

Мы с Асей тоже останавливаемся.

Все молчат.

Багин смотрит на Гертруду.

– Тень – пространственное оптическое явление, выражающееся зрительно уловимым силуэтом, возникающим на произвольной поверхности благодаря присутствию объекта между нею и источником света. Контурами своими тень повторяет контуры этой преграды света. Тень будет полностью или частично покрывать объекты, находящиеся между нею и объектами, ближайшими к источнику излучения. Вы должны внимательно следить за тенями, ребятишки.

– С чего бы это? – нервничает дядя Миша. Он смотрит на Асю неодобрительно, с досадой.

А Багин глядит на Петра и говорит:

– Если вы заметите неправильные тени – это значит, что зло подбирается к вам, чтобы разорвать вас изнутри.

Гертруда восклицает:

– Какое таинственное предостережение дает нам этот отважный и веселый эзотерический воин! Но какие тени неправильные?

Багин отвечает, глядя теперь на Костика.

– Те, чьи контуры больше преграды света, или не повторяют ее по форме, или вообще никак не связаны с ней. Бойтесь неправильных теней, ребятишки.

Глядя на Асю, он подводит итог:

– Не разбегайтесь, прошу вас, и тогда все будет хорошо. Налей еще полста, майор.

Петр наливает, мы с Асей идем к двери, не оборачиваясь, и слышим:

– А ты с кем воевал, полковник? Что-то я не замечаю в тебе воинской выправки. И пьешь ты, занюхивая рукавом, и выглядишь как гопник.

– С кем надо, майор!

– А ты пороха нюхал вообще?

– Я такое нюхал, что тебе и в кошмарном сне не привидится!

Мы на крыльце, я закрываю дверь. Похоже, ситуация в доме снова накаляется.

Светает.

Я завожу машину, Ася садится рядом и неожиданно спрашивает меня:

– Почему этот полковник Багин назвал твою жену бывшей?

Ничего себе! С чего бы это вдруг?

От этого интимного вопроса сердце мое волнуется. Я теряюсь, чувствую, что краснею, я не знаю, что ответить. Мы выезжаем за ворота. Я замечаю нескольких человек в масках и защитных комбинезонах, стоящих невдалеке. Они переговариваются, показывают пальцами в сторону моего дома. Я оборачиваюсь и вижу на стене огромную тень от дерева, стоящего рядом. Она кажется мне непропорционально большой. Да и Солнца-то еще нет, по сути.

Тень расширяется, движется, ползет верх, к самой крыше.