Текст книги "Поцелуй Медузы"

3. Отставной козы барабанщик

Давно известно: ком в горле лучше всего растворяется водкой. Поскольку первые 500 граммов «Кленовой», принесенные в запотевшей бутылке, не сумели существенным образом хоть как-то воздействовать на могучий организм, Максим подозвал официанта и заказал еще триста. Тот одобрительно и понимающе кивнул и умчался выполнять заказ. Макс позволял себе от души надраться лишь раз в году – 27 ноября, когда все «черные береты», где бы они в это время ни находились, аналогичным образом отмечали день морской пехоты. Сегодня как раз 27-е, и потому ничто и никто не смогут помешать ему должным образом соблюсти многолетнюю традицию. Не зря же девиз морпехов еще с петровских времен гласит: «Там где мы, там победа!».

Непосредственно поучаствовав в качестве пушечного мяса в двух военных кампаниях в Чечне, Макс лично убедился, что за помпезными и патриотичными речами руководящей государственной верхушки ровным счетом ничего не стоит – одни сплошные слюни и мыльные пузыри. В северном гарнизоне Спутник, где базировалась его 61-я отдельная Краснознаменная Киркенесская бригада морской пехоты, с первыми выстрелами в Грозном пошли разговоры и о возможном участии в этой бойне «черных беретов». Поговаривали, что за всю бригаду в Чечне будет отдуваться отдельный десантно-штурмовой батальон, или, по-военному, ОДШБ. Многие офицеры хорошо понимали, что это означает, и потому стали морально готовиться к худшему и отправлять семьи в Среднюю полосу России. Макс к тому времени не был обременен семейными узами, поэтому решил положиться на судьбу: как будет, так и будет.

Известие о том, что в ночь с 20-го на 21-е января планируется переброска батальона на Кавказ, особого шока не вызвало. Причиной тому явилось элементарное отсутствие правдивой информации. Никто толком не знал, что же конкретно происходит в Грозном. О кровопролитных боях и многочисленных потерях федеральных войск в программе «Время» – по существу, самом главном официальном источнике информации того времени, – постыдно умалчивали. Спутник готовился к перекрытию дорог и осуществлению паспортного контроля. Наивно верилось, что внутри твоей страны не может быть серьезных перестрелок, не говоря уже о полномасштабной войне.

Но долго в этом мире ничего скрыть не удастся. Гибель в Грозном в новогоднюю ночь практически всей Майкопской мотострелковой бригады отрезвила моментально. Первой мыслью в голове пронеслось: значит, там убивают, причем беспощадно, бесцельно, целыми взводами, ротами, батальонами и бригадами.

Седьмого января в Спутнике сыграли тревогу. Стало ясно, что ситуация в Грозном вышла из-под контроля. Вечером ОДШБ находился уже на аэродроме в Оленегорске, откуда самолетами был спешно переброшен в Чечню. Прямо из Моздока роту Максима на вертолетах доставили в Грозный, где вовсю кипел бой и было не разобрать, где свои, а где чужие. Макс со своими ребятами с ходу оказался в эпицентре той бойни. С каждым выстрелом «калаша» и залпом гранатомета РПГ-18 «Муха» маховик войны раскручивался все сильнее, а жернова потерь перетирали в муку небытия сотни и тысячи ни в чем не повинных людей, посланных на смерть первым российским президентом и его хвастливым министром обороны, которого иначе, чем Паша-Мерседес, никто в Чечне не называл. Появились первые потери и среди морских пехотинцев из Спутника.

К концу 95-го года в чеченской кампании погибли 64 «черных берета». Но тогда это было неважно, и приказы по захвату каждой улицы и дома выполнялись ценой жизни обычных российских парней, которым просто не повезло и выпало в эти суровые дни выполнять свой воинский долг. И они его выполняли честно, о чем должна помнить окровавленная площадь Минутка с прострелянным морпеховским «тельником», вывешенным вместо зеленого флага над только что захваченным президентским дворцом Дудаева…

– Земля пухом, ребята, и вечная вам память, – не то беззвучно прошептал, не то подумал Макс и залпом опрокинул рюмку из только что принесенного официантом графина.

Наконец пробрало. Макс ощутил, как приятная теплая волна прокатилась от висков до копчика, вытесняя в закоулки души все проблемы и тягостные воспоминания. Главное – он живой! Несмотря ни на что. Пусть даже в качестве отставной козы барабанщика. Именно так прежде называли людей без определенного рода деятельности. В далекие царские времена в российской глубинке можно было встретить труппы бродячих бедных артистов: поводыря с ученым медведем, за гроши или кусок хлеба потешавшими люд забавными «штуками», или «козу» – человека, голову которого украшала грубая поделка в виде козьей морды из мешковины. Этих незамысловатых затейников, как правило, сопровождал барабанщик, чаще всего из отставных солдат, который виртуозной дробью зазывал публику. Оказаться в положении «отставного барабанщика при козе» означало потерять хлебное место, оказаться на грани бедствия.

Работа охранником в гаражном кооперативе с режимом сутки через трое у Максима была, но после увольнения из Вооруженных сил он чувствовал себя как тот отставной барабанщик при рогатой.

Впрочем, остаться военным при том положении дел он не мог. Еще в Чечне к Максиму постепенно приходило осознание простой истины: как бы ни старались ретивые госчиновники хором доказывать обратное, но Родина и государство – это далеко не тождественные понятия. Сложить голову за Родину, бесстрашно сражаясь с ее врагами, Макс мог без колебаний. А вот рисковать жизнью подчиненных и подставлять пулям грудь ради благополучия горстки толстосумов, развязавших выгодную для их бизнеса гражданскую войну, Астахов считал личным унижением. Он отлично понимал, что эти кукловоды накрепко утрамбовались на государственных постах, и потому, пока олицетворяют себя с самим государством, горячие точки не остынут. Обидно, противно и горько…

Вернувшись из командировки с Северного Кавказа, он подал рапорт об увольнении и, после полугодовых уговоров остаться и угроз лишиться льгот, все же добился своего. Но, вернувшись в родной Минск и сменив черную форму морского пехотинца на цивильный костюм, Макс воинскую традицию соблюдал неукоснительно.

В ресторане «Журавинка», где за столом у окна в одиночестве он пил горькую, вначале посетителей было негусто. Как по команде народ стал прибывать ближе к девяти вечера, когда музыканты принялись ретиво насиловать свои орудия труда, а в зал впорхнула стайка расфуфыренных длинноногих девиц, профессиональным взглядом оценивающих ресторанный люд. Одну из них явно заинтересовал Макс. Виляющей походкой путана подплыла к его столику.

– Молодой человек желает поразвлечься? – игриво промурлыкала представительница древнейшей профессии, бесцеремонно усаживаясь напротив Максима. Ее крошечная юбчонка, как пояс неверности, будила самые разнообразные и откровенные фантазии.

– Желает напиться. – Макс наполнил до краев свою рюмку, а затем немного плеснул в чистый бокал и незваной гостье.

– Фу, водка, – недовольно скорчила губки девушка, но с готовностью придвинула бокал к себе. – Так за что выпьем?

– Чтобы ты, милая, скорее встала на путь истинный: бросила куролесить и гастролировать по кабакам, устроилась на приличную работу, вышла замуж, завела детишек…

– Какая скукотища, – жеманно зевнула путана. – Ненавижу, когда меня начинают учить жить. Каждый на этом свете поступает так, как может и как у него получается. Лучше ответь: у тебя есть сто баксов?

– Допустим, – неопределенно отмахнулся Макс.

– Тогда поехали ко мне. Я тут недалеко, на Мясникова живу. Обещаю, не пожалеешь, – томно и игриво блеснули глаза молодой женщины. Затем, видимо, приняв молчание кавалера за сомнение, предложила: – А если торопишься… то можно прямо здесь, в ресторане. Тут все предусмотрено для нужд клиентов, любой каприз. Внизу, в подвале, есть оборудованные кабинеты… Ты только скажи…

– Тебя как зовут? – переваривая суть откровенного и пикантного предложения, поинтересовался Максим.

– Труба… То есть Вероника… Это фамилия у меня Трубникова, поэтому и кличку такую дали. Можно просто Вера.

– Вот что, просто Вера, – Максим протянул почему-то вмиг растерявшейся девице сотню долларов. – Возьми. Ничего отрабатывать не надо. Будем считать, что у тебя сегодня выходной. Давай посидим, выпьем, поговорим. Составишь мне компанию?

Два раза девушке предлагать было не нужно. Зеленая бумажка быстро утонула в глубоком декольте над высокой грудью.

– Странные вы, мужики, – отхлебнув из фужера водки, с показным удивлением принялась выражать свою мысль девица. – Не пойму вас никак: не дашь, так вы норовите снасильничать. А предлагаешь, так отказываетесь…

Максим улыбнулся. Болтовню путаны он слушал вполуха, а сам внимательно наблюдал за двумя коренастыми, неуловимо похожими друг на друга парнями. Они уже несколько минут не сводили глаз с его столика из глубины зала.

– … чем стоять с протянутой рукой. Да ты меня не слушаешь! – задиристо и обидчиво завершила свой монолог Труба.

– Вер, прости, последнюю твою мысль не уловил, – скороговоркой объяснил Максим.

– Я считаю так: лучше лежать с раздвинутыми ногами, чем стоять с протянутой рукой, – настойчиво и немного вызывающе повторила Труба главную цитату из своей жизненной философии.

– Каждому свое, – не стал спорить Максим. А затем, кивнув в сторону парней, внезапно задал вопрос: – Эти двое тебя охраняют или деньги собираются отнять?

Труба опешила и стала чрезмерно накрашенными и слегка пьяными глазами срочно наводить фокус. Когда, наконец, ей это удалось, Верка удивленно протянула:

– Не-е-е. Этих орлов я не знаю. Залетные какие-нибудь.

Парни, казалось, тоже поняли, что их тайной слежке пришел конец. Они о чем-то посовещались, после чего один, что повыше, направился к столику Максима.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался незнакомец. – Мне очень нужно поговорить с вами, Максим… Не могли бы мы на несколько минут выйти в фойе?

– А что, собственно говоря, случилось? – Максим попытался неумело скрыть удивление: человек, которого он впервые видел, уверенно назвал его по имени.

– Ничего особенного, я вам все сейчас объясню, – вежливо отреагировал на вопрос незнакомец.

Когда выходили в фойе, Верка с напускной обидой громко бросила: мол, вы там моего кавалера долго не держите, иначе приду разбираться – всем мало места будет. Максим незаметно подмигнул своей новой подруге и получил ответный сигнал. Успел заметить, как за ними последовал и второй парень. В принципе, аккуратно уложить в рядок прямо здесь этих двоих для бывшего морского пехотинца, к тому же прошедшего Чечню, было нетрудно. Мешала интрига: откуда они его знают?

В фойе было накурено. По углам в низких креслах, с демонстративно высоко закинутыми коленками, в окружении немолодых элегантных мужчин восседало несколько женщин неопределенного возраста. По вызывающему виду дам и их боевой раскраске Макс сразу определил: коллеги Веры-Трубы изо всех сил пытались подзаработать денег, уговорив посетителей ресторана из числа мужского пола раскошелиться на угощенье в обмен на их подержанные телеса.

Незнакомец и Максим присели на свободные кресла. Второй парень остановился метрах в трех от них и тщетно пытался изобразить на лице откровенное равнодушие. По постановке ног, расположению рук и чуть напряженной стойке Максим профессионально определил: парень в случае чего моментально готов к бою.

– Максим, нам нужен ваш старший брат. Ничего экстраординарного. Мы просто хотим задать ему несколько вопросов. Скажите, где может сейчас находиться Виктор Сергеевич Астахов?

Макс умел быстро соображать, а что еще важнее, мгновенно просчитывать ситуацию. В голове после этих слов все упорядочилось и разложилось по полочкам: значит, незнакомцы ищут брата. Зачем он им сдался? Не вернул долг? Быть такого не может, Виктор не любил занимать у кого бы то ни было деньги, а если иногда и приходилось, то всегда старался рассчитаться в кратчайший срок. Брат даже любил приговаривать: «Мы, Астаховы, никогда никому ничего не должны!» Может быть, интерес связан с его прежней службой в подплаве? Но почему тогда он понадобился именно сейчас, а не сразу после увольнения? Да и встречи с ним ищут ребята серьезные. Такие могут замолотить без лишних слов. Нет, сама тема о местонахождении брата ему не нравится, и этих любопытствующих типов необходимо как можно скорее спровадить…

– Мужики, честное слово, я не знаю, где сейчас находится Витя. Но хочу вам сразу все объяснить: если бы знал, то никогда бы первому встречному об этом не рассказал. Уяснили? – Максим решительно приподнялся.

На его плечо тотчас легла тяжелая рука собеседника. Этот жест можно было со стороны принять за дружеский, мол, братан, рад тебя видеть, не торопись, давай поговорим. Но Максим вмиг почувствовал исходящую угрозу и упрямую готовность незнакомца добиться своего. Максим сразу сменил тон.

– Руку сними, – вполголоса предупредил морпех, – а то переломаю невзначай… Больно будет… Обидишься на меня…

– Максим Сергеевич, мы знаем о вас и о вашем брате даже больше, чем вы сами о себе знаете. Гарантирую, с братом ничего не случится. У него, очевидно, находится кое-что, что нас сегодня интересует. Мы только с ним побеседуем и, возможно, съездим ненадолго кое-куда, – принялся уговаривать незнакомец.

В этот момент в вестибюле появилась захмелевшая Труба. Старательно оглядевшись, она прямиком направилась к Максиму и его окружению.

– Макс, ты почему девушку бросил? – с претензией заявила Вероника. – Халдей уже два раза подходил и спрашивал, кто будет за стол расплачиваться. Конечно, если у тебя нет денег, то бедная девушка тебе постарается помочь… – Труба демонстративно расстегнула сумочку и принялась имитировать поиск денег.

Максим сразу понял маневр беспокойной собутыльницы. Во-первых, своим женским чутьем она уловила неприятный для Максима оттенок разговора и попыталась ему помочь. Во-вторых, по роду своей профессии Верка, очевидно, никак не могла понять, почему такой здоровенный и свободный мужик, как Макс, решительно отказался от ее незамысловатых услуг. Может, больной или стеснительный – так, скорее всего, подумала Труба и решила попробовать уговорить его еще разок. И, наконец, в-третьих: за стол необходимо было на самом деле рассчитаться.

Максим с готовностью поднялся, мимоходом сбросив с плеча тяжелую чужую руку.

– Ребята, прошу прощения, но мне нужно расплатиться, а то не дай Бог будут неприятности.

Пока парни соображали, что разговор благодаря вмешательству Верки окончен, Макс подхватил хихикающую Трубу за талию и, картинно приподнимая ее над паркетом, поволок в зал. Потянулись за ними и парни, расселись за свой стол и продолжили пеленговать каждое его движение с утроенным вниманием.

Уже разливая водку, Максим благодарно заметил:

– Вера, заявляю тебе профессионально: с тобой можно идти в разведку, не подставишь и не подведешь…

– Еще в какую разведку! – театрально закатила глаза путана. – Я такая разведчица – не пожалеешь! Можешь меня пытать во всех позах и хоть всю ночь, я никого не выдам, – в такт Максиму подтвердила Труба. Но было видно, что комплимент пришелся ей по душе.

Они, как два понимающих с полуслова заговорщика, несколько секунд смотрели в глаза друг другу, а потом громко и одновременно взорвались дружным хохотом. После этого звонко чокнулись бокалами и выпили. Закусив долькой лимона, Максим осторожно поинтересовался, есть ли в ресторане черный ход.

– Тут все есть, – со знанием дела заверила Труба. – Хочешь, я тебя сейчас выведу, а эти два козла так и не поймут, в чем дело?..

Такой поворот событий Максиму был на руку. Верка условным жестом подозвала к себе официанта и негромко проворковала:

– Владик, ты нам принеси еще бутылочку шампусика, включи ее в счет, а бабло мы тебе оставим на столе. Ты ж меня знаешь, не подведу…

Владик быстро и понятливо кивнул. Очевидно, Веркино слово для него на самом деле было весьма авторитетно.

Когда шампанское принесли, Максим незаметно положил под салфетку деньги и, обхватив демонстративно шатающуюся Трубу за талию, медленно побрел к служебному выходу. Парни сразу насторожились и один из них рванул за Максимом. У двери Верка совершенно трезвым голосом проворковала охраннику:

– Вася, мы в нумера… А вон того парня, – Труба повела глазами на приближающего преследователя, – ты, Василек, не пропускай. Он желает многого, но не хочет платить…

Уловка сработала на все сто. «Хвост» был обрублен, а Максим через несколько минут оказался на боковой от главного входа в ресторан, улице. На прощанье Верка сунула ему в руку бумажку, где записала телефон.

– Если что захочешь, то звони, – многозначительно предложила она. – Не пожалеешь…

4. Жена брата – не моя жена

Ничто так не делит людей на богатых и бедных, как брызги от проезжающей мимо машины. Стоя под дождем, Максим припомнил эту истину, когда пронесшееся мимо такси окатило его в третий раз с ног до головы холодным водяным горохом из мореподобной лужи.

Сначала матерился, затем отряхивался, а после загрустил. Вспомнил свою несостоявшуюся жену, с которой прожил в гражданском браке три года. С симпатичной блондинкой он познакомился в Питере, и через два месяца Анжела приехала к нему в Спутник. Поначалу все было хорошо, но не зря же говорят, что даже самые красивые ножки растут из задницы. На почве вечной походной неустроенности начались скандалы. Впрочем, расстались они с Анжелой спокойно, интеллигентно, разделив имущество поровну: ей – квартиру в Спутнике с обстановкой, ему – чемодан с барахлом, ордена, медали и морской кортик. Зла на женщину, с которой некоторое время делил и кров, и постель, Максим не держал. Мало ли что в жизни случается… Из раздумий его вывел резкий визг тормозов. Перед ним, словно ниоткуда, вдруг возникла тачка с черными шашечками на дверях.

– Командир, куда ехать? – Максиму показалось, что водитель задал вопрос скорее для проформы, нежели в качестве интересующего его факта. – Короче, садись, в любой конец города за тридцатку…

Максим быстро забрался в сухое и теплое нутро автомобиля, назвал адрес. Но через триста метров такси вновь притормозило. Шофер, не оборачиваясь, пояснил: дождь, нужно взять еще одну бедолагу.

«Бедолагой» оказалась неопределенного возраста женщина. Она широко и по-хозяйски расселась рядом с Максимом и сразу стала болтать о гнусной погоде, растущих ценах и прочей ерунде, столь интересной для слабой половины человечества. Затем, взглянув на Максима, как бы невзначай очень решительно поинтересовалась, мол, его фамилия часом будет не Астахов?

Максим изумился. Сегодняшний вечер складывался из одних сюрпризов.

– Вы не удивляйтесь, что я спросила, – живенько перекинулась на новую тему попутчица. – Очень вы похожи на моего старого приятеля Виктора Астахова. Вот и спросила, не брат вы ли ему? Ну, просто одно лицо… фигура… мимика…

Да уж, чудеса… Когда дважды за один вечер спрашивают о брате, которого ты сам долго не видел, то кому это не покажется подозрительным? Тем более, тетка лгала: с Виктором они были совершенно не похожи. Максим – вылитая мать: светлорусый, статный, высокий и широкоплечий, с правильными чертами лица. Брат же во всем походил на отца, а глава семейства Астаховых когда-то приехал в Беларусь с Дона и в большей степени смахивал на шолоховского Григория Мелехова: орлиный нос, карие глаза, телосложением коренастый и кряжистый.

– Нет, у меня другая фамилия, – слукавил Макс и, не желая продолжать неприятный разговор, демонстративно принялся смотреть сквозь окно автомобиля в темень. Однако затылком почувствовал: женщина пристально смотрит на него и ехидно улыбается, словно хочет сказать: «Все ты врешь, Максим. А вот почему не хочешь сказать правду, я пока не знаю… Но обязательно узнаю…»

– Останови на Пушкинской, – Максим тронул водителя за плечо. Тот моментально отреагировал:

– Ты ж говорил, тебе на Одоевского нужно было?

– Передумал, останови здесь…

Щедро расплатившись и едва выйдя из машины, Макс услышал за спиной возню: все также натянуто улыбаясь, неуклюже спешила выбраться на свет божий и любопытная пассажирка. Удивительным было то, что она первоначально также назвала водителю совершенно иной адрес (Максим с трудом вспомнил – улицу Есенина), до которого от станции метро «Пушкинская» добираться было прилично. В два прыжка отставной морской пехотинец оказался на троллейбусной остановке. Там как раз раскрыла свои плиссированные двери подошедшая «четверка». Подъезжая две остановки до своего дома, Максим думал только об одном: почему совершенно разные люди сегодняшним вечером разыскивают его брата? Что за всем этим стоит?

* * *

Перешагнув порог своей квартиры, Максим, как тот одинокий волк, сразу же почувствовал опасность. Вроде бы ничего необычного вокруг не происходило, но он готов был поклясться чем угодно: в квартире кто-то был. Несколько секунд Максим раздумывал, затем осторожно зажег в прихожей свет, закрыл на замок входную дверь и по-кошачьи бесшумно пошел по коридору. Поочередно заглянул в каждую из комнат. Никого. Сделал шаг в сторону кухни и… тут понял, что именно его насторожило. Максим усмехнулся, снял пиджак и, бросив его в кресло, отправился заваривать крепкий чай. Выпивку он всегда завершал горячим крепким сладким чаем, и наутро похмелья не знал.

Тем временем из ванной раздался шорох. Максим включил чайник и, не поворачиваясь, грозно приказал:

– Выходи с поднятыми руками и сдавайся! Ты, кстати, только чай будешь или тебе еще бутербродов с колбасой сварганить?

Скрипнула половица, и в кухне появилась высокая стройная особа в длинном махровом халате, голову ее украшал кокетливый тюрбан из яркого полотенца.

– Максик, привет. У нас опять горячую воду отключили… Хотела быстренько помыться и улетучиться. Знаю, что ты сегодня свой профессиональный праздник обмываешь и тебя лучше лишний раз не трогать. Но не успела, извини.

– Мариша, не вопрос. Мойся, сколько твоей душе угодно. По-твоему, мне воды жалко? Мы же с тобой родственники. Ты мне кем приходишься… золовкой?

– Нет, Максик. Я уже миллион раз тебе повторяла: золовка – это сестра мужа. А жена брата или просто замужняя женщина по отношению к родным ее мужа – это невестка.

– Договорились. Невестка, ты чай-то будешь пить?

– Не только чай, но и водку с бутербродами. А ты, как я поняла, свой моторесурс уже исчерпал? – Марина игриво заулыбалась, одновременно разматывая полотенце-тюрбан. На плечи упали светлые волосы, даже влажными они выглядели сказочно. Затем, элегантно присев в кресло, женщина то ли случайно, то ли преднамеренно выставила на обозрение свои шикарные ноги.

Марина и Максим относились друг к другу доверительно и с определенной долей симпатии. Еще на Севере, изредка приезжая к брату в поселок подводников Гаджиево, Максиму всегда казалось, что Виктору со второй половиной повезло. Марина по флотским меркам была настоящей военно-морской женой: содержала дом в чистоте и порядке, умела хлебосольно принять гостей и, напротив, на людях держалась достойно и с определенным шармом. При всем этом она, хоть и не влезала в служебные дела супруга, была готова поддержать его в любую секунду. К Максиму, как брату мужа, также относилась с определенной долей субъективности: как к своему, хотя не без доли кокетства. Иногда Максиму казалось, что невестка испытывает к нему чувство большее, нежели родственная симпатия. Но жена брата – это святое и неприкасаемое…

– Максик, не тяни. Давай наливай, – шутливо принялась подгонять Марина. – У меня на душе кошки скребут. Представляешь, сегодня позвонили и стали расспрашивать про Витю: где он и можно ли с ним встретиться… Как будто я знаю что-то о нём…

Максим мгновенно насторожился, а ресторанный хмель словно рукой сняло. Он достал нераспечатанную бутылку загустевшей в холодильнике водки и, разливая ее по рюмкам, попросил:

– Подробней, кто тебе звонил?

– Какой-то парень, представился давним товарищем мужа. Сказал, что очень нужно с ним встретиться.

– А ты что ответила?

– Слушай, что ты меня пытаешь? – возмутилась Марина. – Что надо, то и ответила: нет его. Уже пятый год пошел, как нет…

Чтобы как-то заполнить неприятную для обоих паузу, Максим с состраданием посмотрел на женщину, затем подошел к ней и обнял. Почувствовал, как у нее вздрагивают плечи от беззвучных рыданий.

– Мариша, я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь…

Подумал: все-таки она молодец. Витька после увольнения с флота вернулся на родину, несколько месяцев потусовался без работы и… уехал. Сказал, что летит на Кубу, там ему предложили интересное дело. В подробности не вдавался, но намекнул, мол, предложили обучать местных командиров дизельных подводных лодок тонкостям профессии. Обещал вернуться через три месяца, максимум через четыре. И вот его уже нет без малого пять лет. Марина обращалась в кубинское посольство, но оттуда сообщили, что на территории государства гражданин по имени Виктор Астахов не зарегистрирован. Одним словом, ситуация сложилась дурацкая, и в первую очередь по отношению к Марине.

– Ты знаешь, мне легче было бы считать, что Витя погиб или полюбил какую-нибудь другую женщину и ко мне больше не вернётся, – когда выпили, призналась невестка. – Уж лучше так, чем полное неведение. У меня на сердце от этой неопределенности очень тяжело: не знаю, что и думать…

– А чего тут особо думать? Конечно, жив, но сообщить о себе не может, – слукавил Максим, который оставлял возможность подобного развития событий не более 20 процентов. – Витька жив, Астаховы просто так эту землю не оставляют. Вот дед Сергей, к примеру…

Максим принялся в сотый раз пересказывать семейную историю, которая повествовала, как их родственник по отцовской линии сперва числился без вести пропавшим, а после войны вдруг объявился целым и невредимым. Марина согласно кивала головой, а потом внезапно констатировала:

– Я для себя недавно решила: мужа больше нет… И не будет. Если бы он был жив, обязательно дал о себе знать. Пять лет – огромный срок. Я не могу больше оставаться одна, мне плохо. Я вовсе не старая, а живу, словно монахиня в задрипанном монастыре…

Внезапно Марина решительно вскочила с кресла, смело шагнула навстречу порядком оторопевшему Максиму и, обвив его шею руками, принялась порывисто целовать. При этом она яростно шептала насчет давно тлеющих чувств, взаимного притяжения и страха грозящего одиночества. Банный халат на ней распахнулся, и своим обнаженным телом женщина бесстыдно прижалась к Максиму.

Такого поворота событий Макс не ожидал. Где-то в глубине души ему нравилась невестка, и вся его мужская суть неоднократно при случае напоминала ему об этом. Но Витька… Пока нет никаких известий от брата и в первую очередь о том, жив ли он, такой во всех отношениях щедрый бонус в виде его шикарной и истосковавшейся жены выглядел безоговорочно неуместным.

– Дурачок, мы никому ничего не скажем, – продолжал настаивать соблазнительно-провокационный и такой близкий голос, – его больше нет, а если вдруг появится, то пусть это останется нашей маленькой тайной. Милый, я хочу тебя… И знаю, что ты тоже этого хочешь… Я много раз замечала, как ты на меня смотришь… Тогда было нельзя… А теперь уже можно… Мы ведь этим никому не сделаем плохо…

Почти добившийся цели шепот женщины и без трех секунд ответное «да» соблазненного мужчины прервал резкий телефонный звонок. Оба не смогли сдержать вздоха: Максим – облегченного, а Марина – откровенно разочарованного.

В телефонной трубке мужской голос вежливо, но настойчиво спросил Виктора.

– Его нет, – немного раздраженно ответил Макс.

– Тогда я хотел бы встретиться с вами. Ведь вы его брат, не так ли? Скажите, Виктор Сергеевич никакого свертка своим друзьям не оставлял? Это очень важно…

– Виктор Сергеевич вам ничего не оставлял. И, пожалуйста, не звоните сюда больше, – Максим резко нажал на телефонной трубке кнопку «out».

Все время, пока он разговаривал, Марина продолжала стоять, тесно к нему прижавшись, и вся дрожала. Но это была уже дрожь не страсти, а обычного человеческого страха. В ночной тишине она слышала весь разговор, и он ее, похоже, сильно испугал.

– Максик, я не могу объяснить, но чувствую, все это из-за того свертка. Вот и парень по телефону спрашивал, не оставил ли для него чего Витя…

Максима словно прошило током. Как он мог забыть! Перед отъездом Виктор оставил ему на хранение какой-то небольшой пакет, перетянутый синей изолентой, пояснив, что это очень важная штуковина. Тогда Максим не придал особого значения его словам. Решил: если просит, значит, ему это очень важно. Для брата он готов был сделать что угодно, и пустяковую, как казалось, просьбу выполнил. Так и оказался пакет под третьей половицей от восточной стены большой комнаты на их даче под Минском на хуторе Дружичи.

– Кстати, Маришка, а откуда ты знаешь про тот пакет? – автоматически спросил Макс.

Показалось, женщина нисколько не смутилась и, не меняя выражения лица, спокойно ответила:

– Витя сначала его мне хотел на хранение отдать, а в последний момент передумал. Сказал, не бабское это дело – государственные секреты оберегать, брат сохранит.

В голове Макса сразу же созрел план: рано утром нужно отправляться в Дружичи. Если пакет так нужен совершенно незнакомым людям, значит, что-то в этом мире важное происходит, напрямую касающееся его брата.

– Мариша, мне необходимо срочно съездить за тем свертком. Давай я отправлю тебя домой.

Заметив, как недовольно и обиженно опустились уголки ее губ, объяснил:

– Мариша, так надо. Одному мне будет сподручнее. А как приеду, сразу же загляну к тебе и мы вместе определим, что там Витька припрятал. Договорились?

Всем своим видом демонстрируя отчаянное несогласие, женщина все-таки подчинилась. Пока Марина с недовольным видом собиралась, Макс вызвал по телефону такси. Через несколько минут раздался звонок: диспетчер сообщила номер, марку и цвет машины. Когда же провожал родственницу и расплачивался с водителем за ее доставку «до подъезда», Максиму показалось, что на этом авто он сегодня уже катался. Впрочем, это не столь важно, решил он, главное, чтобы Марину доставили домой в целости и сохранности. Все-таки она родственница, да еще с претензией на нечто большее.

Поднявшись в квартиру, он решил поспать три часа. На будильнике три ночи, значит, в шесть утра – подъем…