Текст книги "Поцелуй Медузы"

Максим отвечал честно и подробно, а когда речь зашла о кассете из тайника, то смущенно признался:

– Я сам считал, что та кассета исчезла, но оказалось, что впопыхах жене брата я отдал совсем другую. Перепутал случайно. Там концерт «Любэ» записан…

В воздухе неожиданно повисла тишина и стало слышно, как в метрах трехстах от гостиницы, у входа в ВДНХ, чей-то зычный голос настойчиво зазывает на автобусную экскурсию по Москве. Первым прервал паузу адмирал:

– Максим, если мы тебя правильно поняли, то нужная нам кассета до сих пор у тебя?

– Да, у меня, – подтвердил бывший морпех.

– Ну так давайте ее скорее сюда, – неожиданно проявил признаки нетерпения казавшийся до этого степенным Александр Васильевич. – Похоже, это тот редкий случай, когда ошибка обернулась удачей. Я бы сказал, большой удачей. Вы, я вижу, Максим Сергеевич, человек фартовый, потому даже в такой сложной ситуации все разрулилось как нельзя лучше. Поверьте, я знаю, о чем говорю. В нашей работе приходится учитывать даже фактор везения. Не секрет, что за кассетой вашего брата охотились и иностранные спецслужбы. Все, что произошло с вашей своячницей, тому наглядное подтверждение.

– Я не знаю, что на ней записано, и готов ее прослушать вместе с вами, но только при одном условии: это никак не должно навредить моему брату и его пропавшей жене…

– Какие могут быть сомнения, Максим, – согласился адмирал. – Даю тебе в этом честное адмиральское слово. Скажу более того: Алексендр Васильевич, – адмирал кивнул в сторону своего коллеги за столом, – мне на днях доложил, что, по его данным, твой брат жив и находится в данный момент где-то на одном из островов Карибского бассейна. Где именно, мы пока точно не знаем, но считаем, что всё, чем он сейчас занимается вместе с кубинскими коллегами, напрямую связано с содержанием кассеты. Американцы там тоже рыщут, и весьма активно. Как им там противостоять – это уже наше дело… А пока, давайте поедем в спецлабораторию ВМФ и прослушаем, что там на кассете записано. Машина ждет внизу…

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, штат Вирджиния.

Как известно, разница во времени между Москвой и Лэнгли составляет девять часов. Когда в столице России шел седьмой час вечера на стол директора ЦРУ с девятичасовой почтой легло срочное донесение от агента «Лесли».

«… Из достоверных источников удалось установить, что бывший командир русской атомной субмарины Виктор Астахов уже несколько месяцев находится на Кубе.

По официальной версии, он консультирует местных подводников по вопросам тактических приемов ведения боевых действий в условиях подводного боя. Между тем в разведывательном управлении русского ВМФ считают, что Астахов владеет информацией особой важности, позволяющей ему с помощью кубинцев самостоятельно искать контакты с неопознанными подводными объектами.

Вчера утром младший брат Астахова – Максим вскрыл семейный тайник в загородном доме под Минском и завладел кассетой, переданной ему на хранение старшим братом. Нашим агентам пришлось оперативно взять ситуацию под контроль. В результате кассету удалось перехватить. На ней оказалась некачественная запись русской поп-группы «Любэ». Для более тщательного анализа кассета передана представителю посольства США. В соответствии с инструкцией провели зачистку круга лиц, владеющих любой информацией о проводимой операции.

В тот же день Максим Астахов исчез и объявился в сопровождении русских агентов в московском отеле «Космос», где встретился с представителями разведывательного управления ВМФ России.

Считаю, что в создавшейся ситуации русские активизируют свою разведывательную деятельность на Кубе, что может привести к осложнениям и даже срыву наших усилий по теме «Крокус».

Лесли».

– Миранда, если не ошибаюсь, ваши предки проживали в Германии? – ознакомившись с содержанием донесения, внезапно задал обескураживающий вопрос шеф.

– В Австрии, сэр. – Секретарь директора Центрального разведывательного управления США Миранда уловила в вопросе тонкий подвох, основанный на глубоко скрываемом недовольстве своего начальника. Она была готова услышать что угодно, только не вопрос, уточняющий ее родословную.

– О-о-о! Вам есть чем гордиться, Миранда. Австрийцев считают самой хитрой нацией на земле: им удалось убедить весь мир, что Моцарт был австрийцем, а Гитлер – немцем!

Миранда вежливо отреагировала улыбкой на шутку шефа, но она ей не понравилась. По всему чувствовалось, что директор ЦРУ недоволен результатом проведенной операции, позаботиться об исходе которой он попросил именно ее. Теперь шеф ненавязчиво ставит ей это в укор. Как бы подтверждая выводы секретаря, шеф после некоторой паузы, высказал просьбу. Через 30 минут к нему должны прибыть руководитель оперативного директората, а также начальники двух управлений – тайных операций, совсекретная деятельность которого позволила недавно ликвидировать даже неуловимого террориста № 1 Усаму Бен Ладена (виртуозность операции состояла в том, что проведена она была на территории иностранного государства – Пакистана, о чем местные власти узнали только из Интернета), и управления технических служб (именуемое во всех документах управлением «Д»), конкретно обеспечивающих проведение этих тайных операций во всем мире.

«О-ля-ля! – подумала Миранда, – похоже, ситуация требует немедленных действий», – но, не подав виду, с неизменной улыбкой удалилась выполнять распоряжение шефа.

Огромный и прожорливый монстр, именуемый Центральным разведывательным управлением США, официально включал в себя пять основных директоратов, ряд самостоятельных управлений, служб и отделов, всего более 20 тысяч сотрудников. На самом деле тех, кто мог причислять себя к этой по многим параметрам засекреченной организации, насчитывалось в полтора раза больше.

Ежегодно на всех рыцарей плаща и кинжала администрация США щедро тратила огромную сумму – около 70 миллиардов долларов, шестая часть которой составляла чистые расходы ЦРУ.

Шеф пожелал видеть у себя в кабинете начальника оперативного директората и еще руководителей двух подразделений отборных головорезов, что могло свидетельствовать о необходимости срочных действий в каком-нибудь районе планеты. Миранда по опыту знала: как только шеф вызывал этих троих, то вскоре в открытой печати сообщалось, что где-то грянула революция, вспыхнуло восстание, произошло дерзкое похищение или громкое убийство лидера страны.

Нынешнее совещание продлилось сравнительно недолго – всего минут сорок, после чего трое неброских, но хорошо одетых джентльменов с беспристрастным выражением лиц вышли из кабинета шефа. Похоже, даже сотрудникам самых скрытых структур ЦРУ бывает непросто сдерживать собственные эмоции: один из троицы, самый пожилой, очевидно под впечатлением только что завершившегося совещания и полученных указаний, еле слышно угрюмо ворчал себе под нос. Когда он, продолжая бубнить, проходил мимо стола секретаря, чуткое розовое ушко Миранды услышало недовольное: «…Придурки! Насмотрятся боевиков типа «Коммандос», начитаются Джека Мори и считают, что мы можем за них решить все земные проблемы…»

Миранда, в отличие от многих представительниц слабого пола, обладала аналитическим мужским складом ума и потому сразу же смекнула, что имел в виду этот человек. Опорное слово – Джек Мори, бывший президент Ассоциации бывших офицеров разведки США в Джорджтауне и экс-сотрудник ЦРУ с огромным опытом. До сих пор его слова цитируют в коридорах ЦРУ: «Я не нахожу в убийстве ничего неправильного с моральной точки зрения. Проблема состоит лишь в том, что вы никогда не можете быть уверенными, что новый человек будет лучше и сговорчивее предыдущего».

Значит, обыденно сделала вывод Миранда, этих русских братьев Астаховых, досье которых вчера получил шеф, станут зачищать. Босс не зря шутит: хороший русский – это мертвый русский.

11. Все гениальное – просто

Счастье ищи сердцем, истину – головой, а приключения – пятой точкой. Главное в этом деле – не терять баланс. Максим слегка улыбнулся, вспомнив эту крылатую фразу, где-то ранее им услышанную. Похоже, его пятая точка приключение себе уже отыскала. Интуитивно он ощущал скорые и очень значительные события, в которых ему придется принимать активное участие. Как правило, его предчувствия оправдывались, но конкретики пока не было никакой. Осталось только узнать, что записано на кассете брата, с которой все и началось.

В спецлабораторию ВМФ они поехали на двух машинах: Самойлов, Максим и Козалёв – на адмиральском черном «audi», где за рулем сидел средних лет старший мичман, а Лев Валерьянович, Александр Васильевич и адъютант Антон – на непонятно откуда появившемся уазике. В адмиральской машине никто не разговаривал. Самойлов по-хозяйски широко развалился на переднем сиденье и, казалось, даже слегка задремал. Максим и Сергунчик позади него предпочитали смотреть в окно. Едва казенное авто остановилось у невзрачного строения с простенькой синей табличкой «Лаборатория ВМФ», к машине подскочил неизвестно откуда взявшийся бравый старшина второй статьи, судя по возрасту – контрактник. Он лихо доложил адмиралу по уставу, мол, за время его дежурства происшествий не случилось. Выйдя из машины, Самойлов пожал ему руку, и на лице старшины застыло выражение если не полного счастья, то, по крайней мере, его половины.

– Отведи-ка ты нас, сынок, к командиру, – по-свойски попросил Самойлов, отчего старшина еще более рьяно принялся исполнять поручение большого начальника.

За обычной деревянной дверью, выходящей на улицу, оказались еще две. Одна – металлическая, как на старых артиллерийских крейсерах 68-бис проекта, с кремальерной задрайкой и нарисованной посередине в круге буквой «Т» (задраивать по тревоге), и цивильная, офисная, за которой и начиналась сама лаборатория. Старшина довел гостей до грузового лифта и коротко сообщил, мол, вам на третий этаж. Нажав кнопку с цифрой «3» и почти не почувствовав движение кабины лифта, Самойлов и его спутники оказались в начале длинного коридора, по которому сновали мужчины и женщины в белых халатах. Гости еще не успели осмотреться, как навстречу уже спешил командир лаборатории – полковник морской инженерной службы, на ходу застегивая черную тужурку. В глазах командира лаборатории ясно читалась фраза: «Что стряслось? Какая нелегкая вас принесла?»

– Иван Петрович, не суетись! – успокоил полковника Самойлов. – Я к тебе не с проверкой, а за помощью. От тебя требуются только три вещи. Помещение со звукоизоляцией, хороший кассетный магнитофон, типа МК-64М. Ну и предоставь нам своего лучшего специалиста по акустике. А если в довершение ко всему угостишь нас чайком, мы будем тебе многим обязаны…

Судя по всему, полковник, дабы угодить такому начальству, был готов не только потчевать адмирала и сопровождавших его людей чайком, но и по первому требованию сигануть в окно с третьего этажа вверенного ему учреждения. К счастью, этого не потребовалось. Через несколько минут Самойлов, Максим, Сергунчик и сопровождавшие адмирала офицеры расселись в одном из помещений лаборатории. Адмирал удалил лишь своего адъютанта, коротко посоветовав: «Антон, погуляй пока в коридоре». Специалистом по акустике оказалась симпатичная женщина средних лет в звании старшего лейтенанта, по имени Тамара Петровна. Нисколько не смущаясь высоких чинов, она попросту поинтересовалась: «Что будем слушать?»

Максим протянул ей кассету брата. Тамара Петровна установила её в необычный аппарат, на первый взгляд совсем не похожий на магнитофон, нажала нужную кнопку, и в помещение ворвался такой знакомый и родной для Максима голос его старшего брата.

«… Макс, привет. Если ты слушаешь эту кассету, то смело можно предположить одно из двух: либо тебя внезапно поедом принялось снедать личное любопытство и ты решил узнать, что записал твой старший брат на эту кассету, либо случилось что-нибудь экстраординарное и некоторые руководители министерства обороны, так безжалостно и несправедливо поступившие со мной, вдруг по какой-то причине всполошились. Ты мой брат, и я готов поручиться, что никогда не замечал за тобой порока чрезмерного интереса к чужим тайнам. Поэтому думаю, что случилось второе: в очередной раз себя проявили пришельцы из подводной цивилизации и это не может оставить равнодушным весь мир, включая наших толстозадых и ленивых военачальников. Я, если честно, уже давно догадывался, что так произойдет, но никто мне не поверил. Жаль, что из-за этих бюрократов мы упустили время. Ну да ладно, не во мне дело. Как говорится, за державу обидно…»

Максим слушал знакомый и как всегда оптимистичный голос Виктора, и ему казалось, что брат находится совсем рядом. Тембр, интонация, излюбленные словечки были до боли знакомы. У Макса защемило сердце. Тем временем беспристрастная кассета продолжала наматывать обороты.

«… Помнишь, я тебе рассказывал, что в походе мы обнаружили какой-то странный подводный объект, который передавал непонятные сигналы. Так вот, после этого контакта я несколько часов прослушивал аудиозапись и пришел к череде простых и, как мне показалось, логичных выводов. Постараюсь изложить их кратко и доходчиво.

Если предположить, что НПО желал вступить с нами в контакт (судя по его маневру и трехкратному повторению сигнала, так оно и было), он вполне мог иметь определенное представление о всей нашей звуковой системе связи и постарался использовать наиболее элементарную и доступную ее часть. К примеру, УКВ радиостанции (диапазон 156–162 МГц, нарезанный на 55 частотных каналов с интервалом 25кГц) со своим дежурным международным 16-м каналом, который широко используется в телефонном режиме всеми морскими государствами, тут явно не подходит. Язык для обитателей НПО мог оказаться непреодолимым барьером. Необходимо было использовать что-то очень простое и элементарное. Мы с офицерами пораскинули мозгами и предположили, что здесь наиболее подходит азбука Морзе. Во-первых, она имеет международный статус. Во-вторых, широко применяется до сих пор в радиотелеграфии. И, наконец, третье: она до безобразия проста и в ней используется всего 26 букв и 10 цифр.

Как командир подводного ракетоносца, я знал, что, несмотря на многочисленные попытки американских и наших специалистов, записанные на магнитную ленту квакающие звуки до сих пор никем расшифрованы так и не были. Мой акустик зафиксировал три серии одинаковой информации. Различия можно было обнаружить лишь в интервалах между звуками в каждой серии. Этот факт навел меня на мысль, что так называемые звуки «ква» являются не носителями информации, а лишь своеобразными звуковыми разделительными знаками, а вся полезная информация содержится в различных по продолжительности интервалах.

Чтобы понять значение интервалов, необходим был ключ. И тут наш командир отделения радиотелеграфистов старшина 1 статьи Володя Иванов подсказал весьма простую и оригинальную идею: поскольку морзянка основана на присвоении каждому символу определенного значения точек и тире, то сами паузы между «кваканиями» неизвестного НПО можно измерить во времени. Братан, ты уловил суть? Если нет, то повторю еще проще: точку можно сравнить с секундой. Тебя в твоей морской пехоте, возможно, этому не учили, а я знаю, что наша земная секунда равна 9 192 631 770 (герц) периодам излучения, соответствующего переходу между двумя сверхтонкими уровнями основного состояния цезия-133 (Макс услышал, как Виктор лукаво смеется). Согласись, существа, вторгающиеся в нашу реальность из-под воды, могли это вычислить или измерить. Тире в наших расчетах приравнивалось в одном случае к двум, в другом – к трем непрерывным по звучанию точкам. Мы ввели все исходные данные в компьютер и… получили полное разочарование.

Наши логичные рассуждения на деле представляли собой какую-то белиберду и абракадабру. Все, кто был посвящен в этот процесс, сильно расстроились. Обидно, ведь сама идея была весьма оригинальна, и нас не покидало ощущение верного направления поиска. И когда всеобщему расстройству не было предела, тот же старшина Иванов снова предложил попробовать еще раз, но уже приравнять к секунде не точку, а тире. Точка, соответственно, должна была равняться половине или трети земной секунды. Это, кстати, выглядело еще более логичным, потому как сама шифрограмма, если, конечно, мы имели дело с ней, выглядела бы в два-три раза компактней. Загнали в компьютер новые исходные данные, и, представляешь, радость-то какая, ВСЕ ЗАРАБОТАЛО! ПОЛУЧИЛОСЬ! Недаром говорят: все гениальное – просто! Через какое-то время принтер стал выдавать текст на международном английском языке. Текст шел строчной, почти нелогичный, но это был текст. Ясно было одно: эти слова могло составить и умудриться передать лишь разумное существо. Макс, поверь мне, только очень разумное существо. Гораздо совершеннее нас всех! Слушай, что получилось:

…The third power had existed before life began we are children of endless bitter and salty ocean its deep waters have always been bringing life the full moon is coming and we rise from the twilight waters raising the moon powers in our souls floats, ebbs and once again floats pass by changing each other this secret belongs to us the full moon is shining brightly in the skies we are hearing and following its call the gate will open between the two hills…

В нашем экипаже многие ребята владеют английским, причем весьма свободно, но я решил по возвращении в базу показать текст более опытным специалистам. Они помогли мне не только с переводом, но и в этой строчной информации выделить 12 предложений, не лишенных смысла. Вот как это звучит на русском.

 
…Третья сила была до начала жизни
Мы дети безграничного горько-соленого океана
Из глубин вечно рождается жизнь
Час полнолуния все ближе
Мы восстаем из сумеречной воды
И вздымаем лунные силы в душах
Приливы, отливы и снова приливы
Что приходят и уходят попеременно
Этот секрет принадлежит нам
Полная луна в небесах сияет ярко
Слова призыва слышим и внемлем
Ворота распахнутся между двух гор…
 

Звучит, конечно, весьма странно и запутанно, но когда начинаешь тщательнее анализировать каждую строчку, то получается, что это послание не только не лишено логики, но и является более чем конкретным предложением вступить в реальный контакт с обитателями другого мира. Себя, похоже, они называют «третьей силой» и предлагают нам…

На этом запись на кассете прервалась. Максим сразу понял, что Виктор решил подстраховаться и не стал, попросту говоря, все яйца держать в одной корзине. Но сам он это послание наверняка расшифровал и знает, чего от землян хотят живые существа из-под воды…

…Нарушила установившееся молчание Тамара Петровна:

– Юрий Иванович, будем еще что-нибудь слушать?

– Нет, спасибо, – задумчиво отказался Самойлов, а затем, обращаясь к хозяину кассеты, не допускающим отказа голосом произнес: – Максим, если ты не против, мы эту кассету на время заберем и поработаем с ней. Весьма занятный текст. И брат твой молодчина! Целая Российская академия наук больше десятилетия не могла разобраться с этими квакерами, а один старшина первой статьи Иванов с подводной лодки твоего брата сразу все понял. Теперь дело за нами. Лев Валерьянович и Александр Васильевич, жду от вас к утру обстоятельного доклада по детальной расшифровке послания. Поднимите всё, что у нас сохранилось по НПО за эти годы. Теперь, имея ключ, мы можем попытаться расшифровать все эти «кваканья». Да, эту информацию необходимо засекретить. Когда сами докопаемся до истины, будем официально информировать президента. Уж слишком важна полученная информация…

После этих слов адмирал немного помолчал, будто бы собирался с мыслями, а затем улыбнулся и посмотрел в сторону Максима и Сергунчика:

– А вы пока, ребята, отдыхайте. Извините, что не отпускаю вас восвояси, но ситуация слишком сложная. Скажу откровенно: есть достоверные сведения, что не только мы работаем по данной теме. А это значит – нужно быть настороже. Поэтому держитесь пока вместе, сходите куда-нибудь в Москве, поужинайте в хорошем ресторане. Тамару Петровну пригласите в свою компанию. Да и мой адъютант в вашем распоряжении. Еще раз спасибо всем за хорошую работу. Завтра в районе полудня приедете ко мне. До этого времени машина в вашем распоряжении.

12. Много водки не бывает

Люди готовы много платить за то, чтобы ничего не делать… И готовы многое сделать, чтобы не платить ничего. Как бы подтверждая данное изречение, вскоре Максим и Сергунчик оказались в служебном автомобиле в компании адъютанта адмирала и Тамары Петровны. Адъютант, обрадованный приятной перспективой провести вечер не в душном кабинете Главного штаба ВМФ, а с гостями в ресторане, стал усиленно изображать из себя не то заботливого руководителя группы, не то благоденствующего покровителя. Тамара Петровна и вовсе без обиняков молча забралась в служебную машину на место рядом с шофером, а на вопросительный взгляд того же адъютанта, мол, какого лешего ты сюда села, озорно бросила:

– Юрий Иванович приказал сопровождать и разбавить вашу компашку женским обаянием и красотой.

Макс и Сергунчик дружно усмехнулись и понимающе переглянулись: доверие доверием, но, похоже, бдительный адмирал на всякий случай решил не оставлять гостей одних и организовал тотальный контроль. Сделал он это с чисто флотской смекалкой, тактично и надежно. По этой причине сейчас с ними в служебной машине едут адъютант Антон и специалист лаборатории Тамара Петровна.

До отеля доехали молча. Едва стали сворачивать к стоянке, как вдруг, будто из-под земли, вырос гаишник. Входящий в раж от предстоящей пьянки в обществе незнакомой дамы, Сергунчик тут же продекламировал:

– Скажи-ка, дядя, ведь недаром в кустах ты прячешься с радаром?..

– Тихо ты, – толкнул однокашника в бок Максим. – Сейчас оштрафует…

– Никто никого не оштрафует, – вылезая из машины, смело заверил адъютант, – мы его сами сейчас на канифас-блок наденем…

Что говорил гаишнику адъютант и где расположен этот зловещий «канифас-блок», компания не слышала и тем более не увидела, но, вернувшись в машину, переговорщик весело и немного хвастливо прокомментировал ситуацию:

– Денег, подлюка, хотел. Я ему объяснил, что мы из Главного штаба ВМФ, у нас тут не просто сабантуй, а важное служебное мероприятие, после чего всех участников развезем по домам. Он и успокоился.

Въехав на огражденный небольшим металлическим забором и расчерченный белыми линиями участок асфальта, Антон по-хозяйски распорядился поставить автомобиль в дальнем углу. Затем он забрал ключи у водителя и барским жестом отпустил этого пожилого старшего мичмана «до восьми утра». Уловив вопросительный взгляд Тамары Петровны, улыбаясь, пояснил:

– Солнце мое, я тебя сам после ужина к дому доставлю! Красивых женщин необходимо возить на автомобилях, а не на метро…

В ответ красивая женщина многозначительно, но довольно фыркнула, что должно было означать: «Еще чего захотел!».

В отличие от обеденной поры, к вечеру ресторан был почти заполнен. Адъютант решительно подозвал администратора, отвел его в сторонку, показал какой-то документ, для убедительности чего-то шепнул на ухо, и вскоре вся четверка уже восседала за самым престижным столиком в центре зала.

Сергунчик и Тамара Петровна добровольно взялись изучать меню. Похоже, наличие в их мужской компании представительницы противоположного пола настроило любвеобильного Козалёва на лирический лад. Он, словно ненасытный мартовский кот, урчал и ненароком терся о плечо и колено собеседницы, периодически заглядывал в её глаза. Впрочем, всем остальным было не до ритуальных реверансов Сергунчика. Адъютант все время разговаривал с кем-то по телефону, а Максим только сейчас почувствовал, насколько сильно проголодался. К тому же такие многообещающие названия, как мясо по-гречески, котлета по-киевски, буженина молочная, телячьи отбивные а-ля гундель, шашлык кавказский, заливное из осетрины, картофель фри и прочие вкусности, упоминаемые его коллегами при обсуждении закусок, будоражили воображение и распаляли аппетит. Небольшое недоразумение возникло, когда выбирали спиртное. Сергунчик решил заказать для дамы дорогое шампанское, предварительно пошутив, что водка тянет в драку, а шампанское – в постель. Но Тамара Петровна вдруг неожиданно резко заявила, что она, как офицер ВМФ, пьет исключительно крепкие напитки. Сергунчик не возражал, а в его глазах Максим прочитал примерно следующее: «Мадам, хрен с вами. Пейте что хотите, но от меня вам никуда не деться!»

Когда принесли водку и закуски, адъютант поднялся, поправил галстук, одернул на себе черную флотскую тужурку с погонами «каптри» и принялся произносить длинный и нудный тост. Очевидно, важную роль сыграло подобострастие (как-никак, к этим гостям очень внимательно отнесся сам адмирал!) и стереотипность поведения штабного работника. Получалось, если верить адъютанту, все высшее командование ВМФ России и он сам только и мечтали о том, что к ним приедут Максим с Сергунчиком. Максу скоро осточертело это словоблудие, и он вежливо прервал застольного оратора:

– Антон, спасибо за добрые слова. Нам тоже весьма приятно сидеть за одним столом с тобой и Тамарой Петровной. Давайте выпьем за то, что жизнь неспроста свела всех нас сегодня в этом московском ресторане…

Возражений не поступило, и… понеслось! За первым тостом последовал второй, третий. Сергунчик, поднимая бокал «За милых дам» и томно бросая взгляд на старшего лейтенанта в юбке, даже продекламировал стихи, которые, впрочем, совершенно не тронули Тамару Петровну, беспощадно расправлявшуюся в тот момент с осетриной.

Наконец черед дошел и до представительницы прекрасного пола. Одарив насмешливым взглядом мужчин за столом, Тамара Петровна с лисьей улыбкой приступила к исполнению обязанностей тостующей.

– Офицер царских времен – это аристократ, умница, в безупречно сидящей форме с иголочки, с прекрасными манерами, слегка пьян и до синевы выбрит. В наше время, к сожалению, часто видна картина обратная: вместо манер – манерность, а аристократизм подменяется этаким снобизмом по отношению к окружающим. Кроме того, добрая половина офицеров в повседневной жизни до синевы пьяна и слегка выбрита. Очень жаль. Нам, женщинам, нередко бывает рядом с таким мужчиной неуютно. Как говорится, если водка мешает службе, то надо бросать… службу. Но, прослушав сегодня кассету вместе с вами, я поняла, что настоящие флотские офицеры служат не в Москве, а рассредоточены по всем морям и океанам страны. Это сильные профессионалы и надежные люди, способные понять и защитить. Я все-таки верю, мальчики, что современные мужчины в форме ничем не хуже своих славных предшественников. Очень хочется так думать. За вас, мужчины!

Как говорится, застольная торпеда, выпущенная женской рукой, попала в цель. Неважно, что все трое мужчин имели различный опыт службы и представления о ней. Адъютант Антон, с лейтенантских времен утюживший паркет Главного штаба ВМФ, экс-морской пехотинец Максим, штурмовавший со своими ребятами президентский дворец в Грозном, и давно оставивший службу пройдошистый бизнесмен Козалёв молча встали и дружно опрокинули бокалы по поводу сказанного Тамарой Петровной.

Столь одобрительное единодушие не остался незамеченным за другими ресторанными столами, где сидели в основном выходцы с Кавказа и Востока. Те в свою очередь одобрительно зацокали.

– Ну что, ребята, вылупились?! – заметив повышенное внимание окружающих, громко воскликнул Козалёв. – Продолжайте кушать свой шашлык и разглядывать наших девушек. Вперед, в «Космос»!

Чуть напряженная обстановка после слов Сергунчика моментально разрядилась, окружающие стали улыбаться, оживленно говорить на непонятном языке и еще яростнее таращиться на соблазнительные наряды женской половины посетителей ресторана.

– Видали, что творится, – тоном прорицателя обратился к сотрапезникам Сергунчик, – сюда в основном только арабы и кавказцы ходят. Уж очень они любят данное питейное заведение. Тут у них что-то вроде лежбища …

В эту секунду в разговор попытался вклиниться Антон.

– Тамарочка, а что за кассета, о которой ты говорила?

Все сразу же посмотрели на женщину, но Тамара Петровна отмахнулась от адъютанта как от назойливой мухи. Она была слегка подшофе и к тому же совсем не настроена на разъяснения своей предыдущей мысли. Проигнорировав вопрос, старлей в юбке обратилась к Козалёву.

– Слушай, а почему они любят сюда приходить? – почти шепотом наивно поинтересовалась она у Сергунчика.

Этого момента знаток нюансов столичной жизни ждал добрую половину вечера. Похоже, лед тронулся, если неприступный старший лейтенант сама принялась задавать ему вопросы. Сергунчик выдержал небольшую паузу, упиваясь всеобщим вниманием, а затем со значительным видом наклонился к Тамаре Петровне.

– Понимаешь ли, Томочка, парень я, как ты успела заметить, холостой и свободный, – блудливо улыбаясь, начал повествование Сергунчик. – Но моя, особо подчеркиваю, бывшая жена закончила лингвистический вуз по специализации арабский и английский языки. Невольно в нашей семье царил культ восточных названий, высказываний, поговорок и всяких прочих идиом. Азиаты, необходимо признать, люди чрезвычайно вежливые. К примеру, встречаются два араба, и при дословном переводе их диалог будет звучать примерно так: «Здравствуйте, уважаемый. Как идут ваши драгоценные дела?» Ответ: «Как только вас увидел, сразу же стали идти лучше!».

Вот моя бывшая женушка меня и научила не только немного говорить, но и ругаться на их языке. Прошу прощения, Томочка, но на арабском языке самыми бранными и неуважительными словами являются «кос» и «кир». Это, если хотите, отборная восточная нецензурщина. Первым словом в обиходе именуют мужской половой орган, вторым – женский. Раньше даже члены советского правительства с фамилиями, в которых прослеживалось это пикантное буквосочетание, в арабские страны не приезжали. Заказана дорожка туда была членам Политбюро Косыгину и Кириенко. Певец Киркоров, похоже, также избегает арабских турне. Мне рассказывали, как в арабский мир по делам государственной важности как-то приехал высокопоставленный чиновник, специальный представитель Минатома по фамилии Киркосов. Вроде и звали его не то Кирилл Костомарович, не то Костомар Кириллович. Одним словом – полный букет эротической восточной экзотики. Говорят, арабы смеялись и показывали на него пальцем еще в аэропорту в ВИП-зале. Переговоры, понятное дело, оказались сорваны, потому как местные официальные лица не были расположены к серьезной беседе. Мне рассказывал один приятель, что вроде по данному поводу после бесславного визита прошло даже закрытое заседание Политбюро, на котором решили ребят с такими фамилиями к арабам не посылать.