Текст книги "Арийский миф в современном мире"

Для объяснения истории Левашов обращался не к экономическим или социологическим факторам, а к законам эволюции, понимаемым в эзотерическом ключе. Поэтому для объяснения недавних событий ему приходилось углубляться в дебри прошлого и выстраивать свою конструкцию с момента появления человека на Земле. Следуя эзотерической догме, Левашов отстаивал позиции полигенизма и искал истоки разных рас на других планетах или даже в других галактиках (Левашов 2010: 169–171). Он делил человечество на четыре расы (белую, черную, красную и желтую), но «автохтонной» делал «белую» – она якобы первой прилетела на Землю примерно 600 тыс. лет назад и щедро отвела территории остальным, появившимся лишь 40 тыс. лет назад. По его мнению, «биологической чистотой» расы обладали только в самом начале, а затем начали смешиваться. Тем не менее расовый фактор был чрезвычайно важен автору, и он утверждал, что разным расам присущи разная скорость развития и разные поведенческие реакции, диктуемые генетикой (Левашов 2010: 42, 247). Например, у «черной расы» Левашов находил «генетическую предрасположенность к паразитизму» (Левашов 2010: 327).

Следуя Хиневичу, Левашов видел в человеческой истории отражение космической борьбы («звездных войн») созидательных Светлых и паразитических Темных сил. Последние изображались «социальными паразитами», неизбежно приводящими к гибели любой социальный организм, где они поселяются (Левашов 2010: 83). При этом Темные силы якобы обладают серой кожей, что давало автору основание для конструирования еще одной – «серой расы». Ссылаясь на «Славяно-арийские веды», Левашов повествовал о том, как эти силы якобы захватили «Мидгард-Землю», объявили себя «сынами Единого Бога», убили посланника Бога и затем объявили его самого Богом (Левашов 2010: 38–39). Людям, знающим Евангелие, вряд ли надо объяснять, кого именно имел в виду автор, прибегавший к столь замысловатым эвфемизмам. Впрочем, не надеясь на эрудицию читателей, далее автор объяснял, что к «серой подрасе» принадлежат иудеи, возникшие якобы из смешения «белой» и «черной» рас (Левашов 2010: 66, 73).

Стержнем книги, по сути, и является установление истоков «злостных деяний» «серой подрасы», якобы ставшей ошибочным результатом «генной инженерии». Автор повествовал о походах «арийцев» в Индию, куда они несли цивилизацию и где пытались всячески «облагородить» местных «черных людей». Помощь им в этом оказывали «космические учителя Уры», пытавшиеся путем генетических экспериментов «привести черную расу к свету». Однако Темные силы помешали им успешно довести дело до конца, и «серая подраса», вопреки задуманному, превратилась в зловредный фактор, который в своих интересах стали использовать Темные силы. Якобы именно они убедили «серую подрасу» в том, что она была «избранным народом», и снабдили ее четким планом действий в виде Торы (Левашов 2010: 70–72, 328–334).

Все же в Индии Светлые силы одержали победу над черными магами, и «серая подраса» была отправлена в ссылку в Египет (вот где дает о себе знать идея Блаватской о происхождении евреев из Индии), рядом с которым якобы располагалась «главная база Темных сил». Египет якобы был основан атлантами, спасшимися из Атлантиды, когда-то воевавшей со Светлыми силами. Именно сюда со временем и добрался «избранный народ иудеев», ставший здесь «генетическим орудием» Темных сил, снабдивших его особой религией и направивших против «белой расы», в особенности, как подчеркивал автор, «русов» (Левашов 2010: 354). Якобы с тех пор иудеи были верным помощником Темных сил в деле захвата власти над миром. Шагами к этому автор рисовал захват Палестины древними израильтянами, а затем господство иудеев в Хазарском каганате. И если бы не подвиг князя Святослава, восклицал Левашов, это могло бы привести не только к порабощению Руси, но и к гибели всей «белой расы» (Левашов 2010: 402–403). Затем, вслед за европейскими антисемитами, автор детально описывал, как иудеи обирали Западную Европу, но от себя добавлял, что якобы вплоть до раннего Средневековья там правили «русские».

В итоге то, что изображалось западными антисемитами столкновением «арийцев» с «семитами», в «Славяно-арийских ведах» и у Левашова принимало вид «русско-иудейской конфронтации». При этом он доказывал, что, пока русские держались своего «ведического мировоззрения», Темные силы не могли ничего с ними поделать. Тогда они навязали им основанное на иудаизме христианство, и это стало «разрушительной идеологической программой» (Левашов 2010: 428–429). По словам Левашова, последний удар «Славяно-арийской империи» нанесла «проиудейская династия Романовых», после чего история человечества была переписана и все упоминания о «Славяно-арийской империи» вымараны. Книга заканчивается изображением событий 1917 г. «Великой иудейской революцией», якобы повлекшей «геноцид русского народа». Здесь автор опирался на богатую антисемитскую традицию, выработанную в XX в. как русскими эмигрантами, так и западными юдофобами, что нашло свое концентрированное выражение в книге «Майн кампф» и доведено до практического применения ее автором Адольфом Гитлером.

Вместе с тем, если нацистская историософия была преисполнена черного пессимизма, то Левашов был настроен оптимистически. Он объявлял начало Дня Сварога, якобы дающего русскому народу возможность «остановить мировую паразитическую систему и вымести Темные силы с Мидгард-Земли» (Левашов 2010: 495). Остается добавить, что, вернувшись в 2007 г. в Россию, Левашов провозгласил себя главой Русского общественного движения «Возрождение. Золотой век», а в конце 2011 г. выказал намерение побороться за пост президента РФ на выборах в марте 2012 г. Как мы видим, программа действий у него была вполне готова311311
  Однако Центральная избирательная комиссия его кандидатуру не утвердила.


[Закрыть].

Последователи Хиневича в Краснодаре проявляли больше осторожности. Они избегали говорить как о «Великой Расе», так и о запрете межэтнических браков. Зато они культивировали воинскую культуру, считая ее едва ли не важнейшим компонентом народной культуры. Кроме того, они не могли обойти вопрос о христианстве и изображали его «информационным вирусом», запущенным с целью погубить славянские души (Труш 2006: 45). В их представлениях находила место и модифицированная эзотерическая идея о «ночи Сварога» как эпохе «правления темных сил», которая, на их взгляд, должна была закончиться в 2012 г. (Труш 2006: 46). Подобно Хиневичу, они были словно зачарованы образом свастики, служившей им важнейшим символом (Труш 2006: 76). Наконец, подобно другим национал-патриотам, они с подозрением относились к нынешней российской власти и обвиняли ее в «геноциде русского народа», полагая, что именно она обрекла русский народ на демографическую катастрофу. Разумеется, они испытывали ксенофобские чувства по отношению к иммигрантам с Кавказа и из Центральной Азии и требовали прекратить политику «замещения населения». Одним из авторитетных источников им служила расистская книга В. Истархова «Удар русских богов» (Труш 2006: 83–98).

Почему же неоязычники так привержены расовой теории? Есть ли какая-то логика в их рассуждениях? Концепция, развивавшаяся петербургскими язычниками на страницах газеты «Родные просторы», сводилась к следующему (Открытая доктрина 1993; В твердыне 1995). Они считают, что население Земли достигло критической отметки и пришло время во имя выживания и социальной справедливости регулировать «количество и качество населения», а также взаимоотношения между людьми и природной средой. Но это требует переоценки ценностей и выработки мировоззрения, направленного к природе, почве и кровному родству человечества. Содержание человека – в его биологии, хотя и реализуется в социальной сфере. Биологию и следует положить в основу нового мировоззрения. В соответствии с доктриной биологического расизма для венедов, «человек – родовое понятие. Видовые понятия – белый человек, желтый человек, черный человек». «Последний этап эволюции человечества сформировал белого человека, творчески одаренного, энергетически активного, физиологически обладающего иммунитетам к болезням, то есть здорового». Венеды заявляют, что межрасовые смешения вредны, так как дают «гибридов, то есть неполноценных в умственном и физическом отношении существ». Безверхий предпочитал использовать для них другой термин, «ублюдки», полюбившийся когда-то Х. Чемберлену и А. Розенбергу. Венеды убеждены в том, что нельзя допускать размножения этих «гибридов». А надо держать их подальше от сферы управления и культуры, иначе это якобы ведет к кровавым междоусобицам. Ведь именно «гибриды» поработили человечество, скрывая знания от людей и введя систему «экономического процентного рабства», основанную на иудаизме и вытекающих из него идеологий марксизма-ленинизма, экуменического мировоззрения, кришнаитства и пр. (Открытая доктрина 1993).

Все эти рассуждения, в особенности в сравнении с сочинением Безверхого, делают предельно ясным, кто имеется в виду под «гибридами» и «ублюдками». Примечательно, что в приведенном списке идеологий, якобы порожденных иудаизмом, отсутствует христианство, хотя, как мы видели, оно не избежало обличений со стороны Безверхого. Почему? Это отражает неустойчивую позицию венедов, ибо, оттолкнув христиан, они неизбежно теряют все шансы на сколько-нибудь массовую поддержку. Поэтому рассматриваемые рассуждения имеют весьма показательное завершение. Утверждается, что, сопротивляясь всеобщему нивелированию, «белые люди» ввели русское православие, а КПСС перешла от классового принципа к защите общенародных интересов. Тем самым, православным и коммунистам как бы дается индульгенция и оставляется шанс примкнуть к движению. Но самое интересное начинается дальше. Доктрина венедов забывает о национальных интересах и необходимости противостоять культурному нивелированию и провозглашает, что «белые люди» должны сплотиться, выработав общий язык на основе «славянского, латинского, греческого, литовского языковых материалов и материалов санскрита». Это противопоставляется узкому местному национализму, и предлагается заменить его национализмом… «общеарийским». Что же означают для неоязычников «общеарийские интересы»? Речь теперь идет уже не об общенациональном государстве, а о «Русской империи». Как мы уже видели, такие взгляды разделялись многими отцами-основателями неоязычества.

«Русская империя» или «Русское национальное государство»?

25 лет назад Роман Шпорлюк предложил разделять русских националистов на тех, кто пытаются спасти империю, и тех, кто стоит за строительство национального государства (Szporluk 1989). Эти споры не затихли и до сих пор представляются актуальными. Однако в течение последних 10 лет их смысл изменился: «империя» теперь нередко связывается не с СССР, а с Россией, а под национальным государством понимается «чисто русское государство», свободное от каких-либо этнических меньшинств. Последнее может выглядеть все той же Россией, а может выступать в виде отдельных русских регионов, получивших государственное оформление.

В начале 1990-х гг. бескомпромиссным сторонником империи выступал рок-музыкант и одновременно праворадикальный идеолог С. Жариков, попытавшийся возродить учение патриарха западного антисемитизма Х. Чемберлена. Связывая русских с арийцами, он противопоставлял индоевропейцев семитам как «мужское» «женскому» и «солярное» «лунарному». Утверждая, что якобы христианство духовно поработило ариев, он выступал за империю и царскую власть. Вместо христианства он предлагал ввести «традиционный родовой культ», то есть вернуться к язычеству. И «национальный вождь» сочетался в его голове с «властью Сварога». При этом самыми страшными врагами ему виделись «масоны» и «жидомасоны» (Жариков 1992).

Наиболее рельефно идея «Русской империи» выступает в религиозной системе В. М. Кандыбы. Эта система, с одной стороны, призвана объединить «древнерусские верования» с «истинным» учением Христа, а с другой – противопоставить их «искаженному Западному христианству». Немалую роль в этом играет антисемитизм, исходящий из идеи «жидомасонского заговора», и, чтобы лишний раз подчеркнуть тесное родство своего учения с версией «Протоколов сионских мудрецов», Кандыба делает царя Соломона основоположником масонства (Кандыба 1997а: 166; Кандыба, Золин 1997а: 156–157)312312
  Идея о связи царя Соломона с масонством, которую подчеркивал С. Нилус, неоднократно перепевалась в антисемитской литературе. Подробно о ксенофобии в работах Кандыбы см.: (Шнирельман 1999 г).


[Закрыть]. Еще дальше идет его соавтор П. М. Золин. Комментируя фантазии «великого психолога», он не только популяризирует классику мирового антисемитизма, но всеми силами уверяет читателя в наличии «жидомасонского заговора». Ведь даже если «Протоколы» и были фальшивкой, их предвидения с высокой точностью реализуются, заявляет он (Кандыба, Золин 1997а: 394), повторяя отношение к «Протоколам», популярное у антисемитов (об этом см.: Korey 1995: 155).

Такие фантазии получают в эзотерических работах Кандыбы особый облик, связанный с тем, что их автор как бы пытается перехватить эстафету у сконструированного русскими антисемитами «международного сионизма». Кандыбе самому свойственна мечта о «мировом господстве», и он уверяет, что русы уже неоднократно им обладали, что его будто бы пытался вернуть киевский князь Владимир и что все это со всей неизбежностью ждет мировую цивилизацию в будущем (Кандыба Д. 1995: 162, 182). Вот почему Кандыба объявляет «идею завоевания мирового господства и победы Яви (так ославянивается имя Яхве. – В. Ш.)»… идеей «победы светлого начала в человеке над его темной земной природой» (Кандыба Д. 1995: 144). Соответственно, автор представляет евреев «ветвью южных русов», снижая накал русско-еврейского конфликта до уровня семейной ссоры. Он даже сочувствует древним израильтянам, «нашим младшим братьям», потерявшим свою государственность и попавшим в Вавилонский плен (Кандыба Д. 1995: 144, 151). Вместе с тем он явно неодобрительно относится к деятельности «волжских русов», попытавшихся установить свое финансовое, культурное и административное господство в «Русской империи» в эпоху раннего Средневековья. Не проводя различий между евреями и хазарами и называя всех их «волжскими русами», Кандыба обвиняет их в «международных финансовых интригах», поставивших многие группы «южных русов» в тяжелую долговую зависимость (Кандыба Д. 1995: 157).

Можно только посочувствовать автору, устраивающему самому себе историографическую ловушку своими сложными «метаисторическими» построениями. Действительно, почему, неоднократно отмечая разногласия и междоусобицы между «древнерусскими племенами и союзами» в рамках Империи, восторгаясь глобальными завоеваниями русов и их умением облагать данью огромные территории, он выражает возмущение данническими отношениями лишь в одном случае – когда дело касается Хазарского каганата, который сам он называет «русо-еврейским государством» (Кандыба Д. 1995: 160)? Совершенно очевидно, что над ним довлеет «хазарский синдром», характерный для многих других русских неоязычников.

Внимательный читатель заметит, что не ко всем «русам» Кандыба относится одинаково доброжелательно. Деятельность «русо-евреев» его раздражает. Но во избежание упреков в антисемитизме, присутствующем у многих современных русских националистов в их отношении к Хазарии, он по мере сил пытается смягчить соответствующие пассажи. Делается это с помощью лингвистических ухищрений – путем введения эвфемизмов «иностранцы», «купцы». Именно «иностранцы» являлись представителями «непонятного торгово-финансового спрута», опутавшего в хазарскую эпоху всю Восточную Европу, и именно от них очистил ее легендарный князь Бравлин, с ними вел победоносные войны князь Святослав, и против них было направлено восстание киевлян в 1113 г. (Кандыба Д. 1995: 157–160, 178). Автор старательно скрывает, что «наши младшие братья» и «иностранцы» являются, по сути дела, одними и теми же лицами. Он не без оснований надеется быть однозначно понятым единомышленниками, с полуслова понимающими смысл неоязыческих мифологем.

А как же с христианством? В этом отношении суждения Кандыбы столь же противоречивы. Ему ясно, что христианство было чуждой идеологией, направленной на подрыв «русского духа», за чем скрывались некие «финансовые и военные интересы». Он по примеру своих предшественников обвиняет князя Владимира и некоторых его преемников во всех мыслимых и немыслимых преступлениях против русского народа (Кандыба Д. 1995: 137, 158, 160–163, 177–180). В то же время он признает Христа «русским пророком», отдает дань его мудрости и даже… оправдывает введение Владимиром христианства насущными потребностями многонационального Киевского государства (Кандыба Д. 1995: 162, 202).

Иными словами, подобно всем другим националистическим концепциям, построения Кандыбы грешат разительными противоречиями. Но, в отличие от рассмотренных выше материалов, они имеют важную особенность: Кандыба, как никто другой, откровенно выбалтывает сокровенную мечту ряда русских радикалов о мировом господстве. Вот почему для них нет ужаснее врагов, чем христианство и евреи, которые, по их мнению, являются единственными серьезными препятствиями к этой цели.

Впрочем, Кандыба отвергает не всякое христианство, и на словах он более всего озабочен не «сионистским заговором», а экспансией «ложного христианства», враждебного создаваемой им «Русской Религии». Происхождение «ложного христианства» он рисует следующим образом. Якобы когда-то один из отрядов русов, возглавляемый жрецом по имени Яхве, оказался в Восточном Средиземноморье. После своей смерти Яхве был обожествлен местными обитателями. Позднее «южнорусский жрец» Аврам, живший в Уре, провел религиозную реформу и создал иудаизм, религию «русалимов». Из контекста книги совершенно очевидно, что термин «русалимы» вводится автором для обозначения евреев. Действительно, ведь, по его словам, последние не только верили в бога Яхве, но именно их «белокурый царь» Давид захватил «Русскую Оселю», переименовав ее в Иерусалим, а на месте «храма Яви на Сиян-горе» возвел храм Яхве, дав горе название Сион (Кандыба 1997а: 46–47, 72, 163; Кандыба, Золин 1997а: 42–43, 50, 69, 153). Впрочем, автор утверждает, что такого народа, как евреи, вообще никогда не было, а были «араратские русы», расселившиеся на землях «палестинских русов» и забывшие о своем родстве (Кандыба 1997а: 259).

Кандыба делает Иисуса Христа «русским пророком из Галилеи», одним росчерком пера объявляет местом его рождения Иерусалим и вконец сбивает с толку читателя, называя его отцом одновременно «римского воина Пандору»313313
  Очевидно, Кандыба был знаком с учением Э. Геккеля, называвшего отцом Иисуса римского воина. См.: (Rosenthal 1997: 395). Это идет от немецкого востоковеда Пауля де Лагарде, который около 150 лет назад заявил, что выражение «Иисус бен Пантера» обязано своим происхождением римскому воину по имени Пантера, о котором якобы говорила надпись, найденная в Галилее. На самом же деле в древнем иудейском тексте из Галилеи фигурировало искаженное греческое слово «партенос», означавшее девственницу (Rose 1992: 143).


[Закрыть] и некоего «плотника» и, наконец, отправляя юношу Иисуса в Индию и Непал для изучения ведических текстов (Кандыба 1997а: 197; Кандыба, Золин 1997а: 180–187. Ср.: Иванов 2000: 44–45)314314
  Идею пребывания Иисуса Христа в Гималаях русские националисты позаимствовали из апокрифического так называемого Тибетского Евангелия.


[Закрыть]. Последние и стали будто бы одним из важнейших источников истинного «чистого учения» Иисуса Христа. Вопреки всей новозаветной традиции, автор доказывает, что Иисус Христос пришел вовсе не для искупления человеческих грехов, а для борьбы с «фарисейской церковью» и восстановления истинной «Русской Религии». Однако фарисеи подвергли его мучительной казни, а «римские идеологи» извратили его учение и положили это в основу своей человеконенавистнической идеологии, назвав ее «христианством». С тех пор последнее вело варварское уничтожение «всего духовного богатства Русской Религии» – храмов, библиотек, письменных документов. В частности, Кандыба обвиняет «русалимов» в сожжении «Великой Этрусской библиотеки» и «древнерусской Александрийской библиотеки», где в огне погибли все документы по «русской истории» за последние 18 млн лет. Древние русские обряды были отменены, ведические знания запрещены, исконные тексты Евангелий переписаны и искажены, даже алфавит был изменен до неузнаваемости, чтобы никто не мог читать «по-древнерусски». В частности, именно искажением «исконного алфавита» якобы занимался Константин Философ в Крыму (Кандыба 1997а: 227–241, 276–277)315315
  Сходную версию узурпации «истинного» христианства евреями излагает и Ю. М. Иванов. См.: (Иванов 2000: 50–51).


[Закрыть].

Наступление на «русскую традицию» ведется до сих пор: враги разрушили «Русскую империю», надругались над ее святынями, а теперь хотят полностью лишить русский народ его идеологии (Кандыба 1997а: 230). В каких только грехах Кандыба не обвиняет христианскую церковь – здесь и убийства, и разврат, и распространение венерических и психических заболеваний, и самые темные махинации, и ограбление русского народа, и культивация иноземных ценностей, и насаждение культа жестокости. Именно к священникам обращены полные гнева слова Кандыбы: эта «уголовно-мафиозная мразь обирает святой Русский народ, наживается на его стремлении к духовной жизни и вере в Идеал» (Кандыба 1997а: 324).

Хотя Кандыба всячески избегает термина «евреи», заменяя его эвфемизмами типа «русалимы» и «римские идеологи», он достаточно ясно дает понять, о ком идет речь. Ведь, сопротивляясь христианизации, «многие русские народы считали, что лучше погибнуть, чем молиться чужим иудейским богам». А христианскими священниками всегда служили в основном «лица еврейской (русалимской) национальности» (Кандыба 1997а: 228, 324). Кандыба не гнушается и кровавого навета, заявляя, что в евхаристии был закреплен обряд, заключавшийся ранее во «вкушении крови иноплеменного ребенка». Он настаивает на том, что будто бы и ныне «русалимы» занимаются убийством русских младенцев и продажей их органов за рубеж (Кандыба 1997а: 228, 325). Следовательно, весь обличительный пафос автора против христианства направлен прежде всего против евреев. К ним же относятся и его угрозы, о которых будет сказано ниже.

По Кандыбе, заговор «русалимов» против человечества коренится в самом членении сакрального пространства на Север-Юг и Запад-Восток, где Север и Восток означают чистое, духовное начало, а Юг и Запад – низменное материальное. Вот почему обитавшие вначале на Юге «русалимы», корыстные и златолюбивые, расселились по всему миру, создали широкую мировую торговую и финансовую сеть и задумали с ее помощью захватить в свои руки власть над миром. Эта идея и взяла себе на службу христианство, обязанное учить народы покорности (Кандыба 1997а: 233–234).

Но Кандыба связывает исконную идею мирового господства и богоизбранности с русским наследием. Он отмечает коренные различия в ее воплощении между «северными» и «южными русами»: если первые стремились править миром в открытую с помощью знаний и оружия, то вторые хотели достичь этого самыми коварными способами – через торговлю и финансы и немало в этом преуспели (Кандыба 1997а: 234, 283). Но, настаивает Кандыба, установление материального благоденствия на Земле несет человечеству смерть и разрушения, отдаляя его от духовного, и этого надо всячески избегать (Кандыба 1997а: 440). Вот почему построенная на иных началах «Русская империя» стала препятствием для «русалимов» на их пути к мировому господству, их «единственным смертельным врагом», и они старались всеми силами ее разрушить (Кандыба 1997а: 341–342).

Ведь чистое учение Христа, в понимании Кандыбы, сохранилось только на Руси, куда его в первозданном виде якобы принес Андрей Первозванный (Кандыба 1997а: 206). Дальнейшая судьба учения Христа на Руси излагается автором достаточно путано. С одной стороны, он связывает христианизацию Руси с князем Владимиром и, подобно многим неоязычникам, обвиняет его в жестоком насаждении этой «западной идеологии». Достается от него и первому русскому митрополиту Илариону за участие в «русалимском заговоре» против народов мира (Кандыба, Золин 1997а: 261–264). Однако, с другой стороны, автор настаивает на том, что «русские народы» не приняли «христианства» и едва ли не до 1941 г. сохраняли верность «Русской Религии» в форме православия и ислама. И лишь недавно под иноземным влиянием религия здесь переродилась и «православное христианство» стало «рассадником разврата и дьявольских соблазнов» (Кандыба 1997а: 229).

Все это было следствием происков злобных чужеземных сил. Впервые они добились крушения «Русской империи» в 1917 г. Впрочем, бегло излагая события 1917 г., автор впадает в чудовищные противоречия. С одной стороны, он всячески поносит «немецко-русалимскую» династию Романовых, проводивших исключительно «антирусскую» политику и справедливо свергнутых русским народом. Ведь, как утверждает автор, царская власть и ее окружение состояли на 99 % из «русалимов» (Кандыба 1997а: 335). Но, с другой стороны, чуть ниже он же настаивает на том, что революция была инспирирована происками западных «русалимов» и что революционные организации на 90 % состояли из «русалимов». И в то же время он представляет советскую историю беспрерывной борьбой Ленина и Сталина против «русалимов» (Кандыба 1997а: 342, 345, 350, 353). Русскому народу автор отводит во всех этих процессах роль безмолвного статиста.

Впрочем, какими бы противоречивыми ни выглядели взгляды автора, его политические симпатии очевидны. Его главным приоритетом является «Русская империя». Поэтому он выступает сторонником советской власти, обвиняет Белое движение в поддержке иностранной интервенции в годы Гражданской войны и в то же время стоит за объединение «красных» и «белых» против «криминальной демократии» и «антинародного режима» (Кандыба 1997а: 344). Иными словами, красно-коричневые склонности автора очевидны. Как бы ни складывалась историческая обстановка, его гнев всегда направлен против Запада и «русалимов». В них одних он видит причины всех бед «Русской империи» – они виновны не только в преступлениях династии Романовых, но и в развязывании Первой мировой войны, крушении Российской империи, смуте 1917 г., «ритуальном убийстве» Сталина и очернении его деятельности, «брежневском застое» и расчленении СССР (Кандыба 1997а: 342, 350–354).

Кандыба доходит до того, что обвиняет США и якобы правящих там «русалимов» в планах физического уничтожения русского и соседних исламских народов. Все это ему нужно для того, чтобы требовать создания мощного «Русско-Исламского Союза», восстановления «Русской Религии» и полного «уничтожения Зла» вплоть до применения превентивного ядерного удара (Кандыба 1997а: 354–355). Эта угроза обращена прежде всего к «русалимам», и автор заявляет: «Жить им осталось недолго, и смерть их будет страшной и мучительной, и сбудется это древнее пророчество уже при жизни нынешнего поколения этих безумцев» (Кандыба 1997а: 440). Цена «победы» его не страшит, ибо все равно русским рано или поздно суждено превратиться в «лучистое бессмертное человечество из Света», в «единый вид лучистой энергии» и раствориться во Вселенной. Именно в этом Кандыба видит «путь спасения, путь науки, разума и совести» (Кандыба 1997а: 88, 381–382). Такая судьба вытекает из эзотерического учения. На деле же борьба с «христианством» должна, по мнению Кандыбы, закончиться новым Холокостом, еще более ужасным, чем устроенный германскими нацистами.

Идеи Кандыбы были с энтузиазмом подхвачены и растиражированы самарской неоязыческой газетой «Вече Рода». Ее учредитель А. А. Соколов в 1980-х гг. был главным редактором самарской газеты «Волжский комсомолец», а затем на рубеже 1980 – 1990-х гг. – народным депутатом СССР. Вскормленный советской идеологией, он разочаровался в коммунистах и равным образом не приемлет монархии. Будучи ярым приверженцем русского этнонационализма, он не видит иного выхода, кроме как обратиться к дохристианской языческой древности и направить всю свою энергию на борьбу с «вредоносным каганатом». Это – типичный путь для тех, кто сегодня пополняет ряды русских неоязычников.

По собственному признанию, Соколов обратился к политизированному неоязычеству в июле 1994 г., когда он стал развивать идеи «Русской Родовой Вечевой Ведической традиции» как основы для государственной идеологии РФ. Для этого он стал участником Русского освободительного движения и основал в Самаре оппозиционную газету, «молодежное общественно-политическое издание», «Вольнодумец». В 1996 г. за экстремистские взгляды это издание было закрыто. Тогда Соколов начал выпускать откровенно расистскую газету «Вече Рода», выступающую от имени некоего Русского Родового Вечевого освободительного движения.

Отвечая в 1996 г. на вопросы журналиста, Соколов воспроизводил историософские и религиозные идеи Кандыбы о Русском Роде, Небесном и вечном характере «Русской Родовой Вечевой Ведической традиции», а также о том, что в течение последнего тысячелетия последнюю якобы подменил «Антирусский Безродный Безнравственный Безжалостный Тоталитарный Каганский принцип»316316
  От Кандыбы автора отличает только полностью негативное отношение к Сталину, в котором он видит «дикого горца», якобы мечтавшего о господстве монгольской расы над всеми остальными и для этого создавшего «Всесоюзное Грузинское Царство».


[Закрыть]. Это будто бы произошло благодаря проискам «иностранной разведки», создавшей касту из нерусских людей внутри Киевской Руси, которая в виде «Безродной Элиты» захватила власть над Русским Родом. Соколов обличал тоталитаризм «Каганской (Негритянской, Христианской) Кастовой системы управления», отождествляя ее с современной демократической системой. Он заявлял, что вот уже тысячу лет Русью управляет «нерусское и полурусское меньшинство» во главе с Великим Каганом.

Следуя неоязыческому мифу, политический «антиславянский» переворот Соколов связывал с именем князя Владимира, который, оказывается, был резидентом Хазарского и Варяжского каганатов и руководил «колонизацией Руси». В этом он опирался на христианство, что, подчеркивал Соколов, было типичным приемом Каганата, помогавшим ему разделаться с древней местной культурной традицией. Так была загублена великая русская культура с ее тысячелетней письменностью и наукой, и ее место заступили «нерусские (христианские) храмы», призванные искоренить Русский Дух и упрочить власть «нерусского меньшинства».

Что это за «меньшинство», Соколов впрямую не объяснял, используя эвфемизмы – «Безродная Элита», «Каганский принцип», «Мировой Каганат». Но для любого, кто знаком с современным антисемитским хазарским мифом, никаких секретов здесь нет. Предельно ясно, с каким врагом русские люди должны были бороться. Соколов этого и не скрывал. Ведь он не только называл христианство «иностранной верой», но и видел в нем «религию древнееврейских скотоводческих племен» («Сионскую традицию»), прямо противоположную «Русской Ведической традиции». А Ветхий Завет он считал инструкцией по колонизации иных народов. Подлинную демократию он связывал с системой национально-пропорционального представительства, якобы свойственной «Русской Родовой Вечевой Ведической системе». Поэтому он требовал немедленного восстановления этой системы; иначе, заявлял он, Русскому Роду грозит смерть. При этом он ссылался на одну из евразийских работ князя Н. С. Трубецкого (1921), где тот предупреждал против гибельности иноземного господства. Соколов с тем большей готовностью подхватывал эти слова, что не признавал легитимной современную российскую государственную систему, видя в ней господство «нерусских (Каганских) законов». Идеал он видел в создании «Единого Великорусского Родового (Национального) государства в рамках Российской Федерации», то есть чисто русского государства. По его мнению, только это положит конец «страданиям Великого Русского Рода» и крушению власти «нерусской и масонской верхушки» (Пархоменко 1996).