Текст книги "Романовы. История великой династии, Страна Советов. Забытые вожди. Комплект из 2 книг"

Орлов успокоился через несколько месяцев и получил милостивое разрешение вернуться в столицу, с императрицей с тех пор они поддерживали дружеские отношения. Наследник Павел Петрович подрастал, и все чаще звучали голоса, что императрице корона была вручена только до совершеннолетия ее сына. Она должна передать венец или сделать Павла соправителем. Чтобы удержаться у власти, Екатерине II нужен был в качестве фаворита абсолютно преданный ей человек. Поэтому государыня вызвала с театра военных действий 35-летнего генерал-майора Григория Александровича Потёмкина, своего старого друга, участника переворота 1762 года. Екатерина писала князю Потёмкину:

«Беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви. Если хочешь на век меня к себе привязать, то покажи мне столько же дружбы, как и любви, а наипаче люби и говори правду».

Потёмкин оказался вполне под стать своей августейшей возлюбленной. Она называла его: «мой ученик, мой друг, мой кумир». Очень скоро она уже не могла без него обходиться. И когда Потёмкин уезжал по делам – на театр военных действий или с ревизией, она писала нежные письма, называя его «дорогой супруг». Роман начался весной, а уже летом Екатерина решилась выйти за любимого замуж. Никого не спрашивая и ни с кем не советуясь. Тайное венчание Екатерины и Потёмкина состоялось 8 июня 1774 года в церкви святого Сампсония Странноприимца на Выборгской стороне. Через год родилась дочь, Елизавета Григорьевна, которой дали фамилию отца, но в урезанном виде – Тёмкина.

А еще через год в их отношениях наступил кризис: два сильных характера пытались подчинить друг друга и не могли. Скандалы случались все чаще, но не из-за ревности, а из-за разногласий в делах. И вот, когда Потёмкин уехал ревизовать очередную губернию, Екатерина нашла себе другого, полковника Петра Завадовского. Потёмкин тяжело переживал случившееся и даже писал императрице, что «жив не будет, кто его место займет». Но она уже все решила и заявила мужу: «Верности первый знак – есть покорность». Красивый и умный Завадовский продержался в фаворитах всего год, а потом на смену ему пришел тоже красивый, но недалекий гусар Семён Зорич, на 14 лет моложе императрицы. Следующий фаворит, ставленник Потёмкина, был еще моложе – на 25 лет.

Личную жизнь Екатерина оставляла себе. Все остальное, включая управление государством, она делила с Потёмкиным. Много лет спустя последний фаворит Екатерины, младше ее на 38 лет, Платон Зубов, напишет:

«Императрица всегда сама шла навстречу желаниям Потёмкина и просто боялась его, будто взыскательного супруга. Меня же она только любила и часто указывала на него, чтоб я брал с него пример».

Именно Потёмкин со всей своей неукротимой энергией взялся осваивать новые земли у Чёрного моря, которые так и назывались – Новороссия.

Обширная территория Северного Причерноморья и Приазовья – плодородная, но почти неосвоенная степь – перешла к России после русско-турецкой войны, по условиям Кючук-Кайнаржийского мирного договора. А благодаря придуманной и организованной Потёмкиным многоходовой комбинации в состав Российской империи вскоре вошел и Крым. Всего за четыре года Потёмкин привлек на новые земли 400 тысяч поселенцев, основал города Екатеринослав, Николаев, Мариуполь, Херсон и Севастополь, создал основу Черноморского флота – эскадру фрегатов и линейных кораблей, построенных на верфях Таганрога и Херсона.

Потёмкин пригласил Екатерину лично проинспектировать, как идут дела в новых областях. И организовал вплоть до мелочей грандиозное путешествие императрицы, аналогов которому нет в мировой истории.

В путешествии приняли участие 3 тысячи человек. Поезд состоял из 14 карет и 164 саней, в том числе 40 запасных. Императрица ехала в гигантских санях особой конструкции, содержавших кабинет, гостиную на 8 персон, игорный стол и библиотеку, все это тащили 40 лошадей. Путешествие продлилось полгода, протяженность – 6034 километра. На каждой из 375 станций были приготовлены по 550 сменных лошадей и припасы: 6 коров и телят, 30 кур и гусей, 500 яиц, 5 пудов муки, сахара и масла, 6 окороков, полпуда кофе, бочонок сельдей, 50 лимонов, вина белого и красного по 3 ведра. В каждом из 35 городов императрицу ждала торжественная встреча с балами, спектаклями и иллюминацией. Кроме того, был создан полк амазонок из сотни балаклавских гречанок и инсценировано Полтавское сражение с участием 50 тысяч человек.

Это путешествие вошло в легенды и даже послужило поводом для мифотворчества. После него появилось устойчивое выражение «потёмкинские деревни», которое существует до сих пор и означает декорации, прикрывающие отсутствие реальной деятельности. Говорили, что деревни по маршруту путешествия императрицы нарисованы на листах фанеры, крестьяне – ряженые статисты, а тучное стадо было всего одно, которое перегоняли с места на место. На самом деле в Новороссии все деревни, города и поселенцы были настоящими, а миф возник в среде иностранных дипломатов, которые уверяли свои правительства, что Россия плохо закрепилась на присоединенных землях.

Принимая приветствия и славословия подданных в Новороссии, императрица чувствовала себя в полной мере Матерью Отечества. Австрийский император Иосиф и иностранные дипломаты, сопровождавшие Екатерину в путешествии, получили сильное впечатление, как она того и добивалась.

Все это вызвало мощный международный резонанс. В результате Османская империя решила отвоевать обратно свои земли и снова объявила России войну…

Никогда ни до, ни после русская армия не знала столь блистательных побед. Теперь рядом с Румянцевым и Суворовым взошла звезда адмирала Ушакова. После первой же победы над турками императрица произвела 44-летнего бригадира сразу в контр-адмиралы. За два года он одержал четыре блистательные победы над значительно превосходящим по численности противником. Ушаковская тактика сражений вошла в учебники теории морского боя.

После этой войны Россия приобрела территорию между Бугом и Днестром, в том числе крепости Очаков и Гаджибей, будущую Одессу. Российская империя получила статус великой державы. И еще долгое время ни одна пушка в Европе не смела выстрелить без ведома на то императрицы Екатерины II.

Зато в самой империи дела обстояли не лучшим образом. Власть самой могущественной женщины эпохи постоянно пытались оспорить. Только за первые 10 лет ее правления последовательно объявлялись 7 самозванцев, называющих себя чудесно спасшимся государем Петром Фёдоровичем. На 11-м году появился восьмой Лже-Пётр, который объявил своей якобы супруге настоящую войну. Его звали Емельян Пугачёв.

Еще недавно он был обычным донским казаком, отличился на Семилетней войне, был ранен, должен был вернуться домой, но помог товарищам бежать со службы, и пришлось стать беглым самому. Оказался на Урале, среди яицких казаков, и, назвавшись воскресшим мужем императрицы Екатерины, Пугачёв возглавил казачий бунт, вылившийся в Крестьянскую войну. В своем «императорском манифесте» черному люду, казакам, рабочим уральских заводов, башкирам, калмыкам, татарам, казахам Пугачёв пообещал всего вдоволь – земли, леса, реки и травы, денежное жалованье, порох, вольность и добрые законы на вечные времена. Он обещал защитить всех от притеснений местных воевод. «Пребывайте свободными, как степные звери!» – призывал он. Пугачёвцы и вели себя свободно: брали то, что нравится, если не давали, отнимали силой. Правда, грабили восставшие не только богатых, но и бедных, и убивали всех подряд.

Через месяц после манифеста самозваного императора вышел манифест императрицы. Екатерина извещала своих подданных, что «беглый казак Емелька Пугачёв собрал шайку воров и бродяг и дерзнул принять имя покойного Петра Фёдоровича», и призывала всех от воровского движения отстать под угрозой суровых наказаний вплоть до казни. Но было уже поздно. Всего за месяц «шайка» Пугачёва – отряд из 80 человек – выросла в 100 раз, за три месяца превратилась в настоящую армию из 24 тысяч человек – казаков, рабочих уральских заводов, крестьян, башкир и калмыков. Восстание охватило огромные территории и приняло угрожающий размах – разгорелся тот самый страшный «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», по словам А. С. Пушкина.

Только на Урале из 89 заводов 23 были сожжены или разрушены полностью, 33 завода разграблены. Заводовладельцы понесли убытки на сумму свыше миллиона рублей (в современном эквиваленте около 5 миллиардов рублей). Убытки мастеровых, работных людей, приписных крестьян в результате сожжения их домов, расхищения скота и домашнего имущества также составили больше миллиона рублей. В заводских поселках и приписных деревнях погибли и пропали без вести 2716 душ мужского пола.

Екатерина направила против бунтовщиков карательные отряды, но они терпели поражение за поражением, а Пугачёв брал город за городом. Три губернии – Казанская, Нижегородская, Воронежская – уже были охвачены восстанием.

В условиях войны на юге с турками правительство не могло отправить регулярные войска. Этим и объяснялись быстрые успехи Пугачёва. Как только мир был заключен и на внутренний театр военных действий стали перебрасывать войска, возмущение было подавлено.

Через два месяца казачьи полковники выдали своего атамана правительству. Пугачёва доставили в Москву в клетке, как дикого степного зверя. Следствием руководила из Петербурга сама императрица. Шестеро зачинщиков во главе с Пугачёвым были приговорены к смертной казни.

10 января 1775 года на Болотной площади в Москве при стечении огромного количества народа самый харизматичный и опасный бунтовщик русской истории был казнен через четвертование. Эта казнь предполагала последовательное отрубание ног, рук и только потом – головы. По личному приказу Екатерины Пугачёву и его товарищам сначала отрубили голову… Через два месяца был опубликован манифест, в котором императрица объявляла Пугачёвщину национальной трагедией и призывала предать ее «вечному забвению и глубокому молчанию».

Екатерина понимала причины крестьянской войны. Бунт разгорелся оттого, что местные власти беспомощны, а значит, огромная страна из рук вон плохо организована. И Екатерина взялась перекроить империю. «Умру от проворства пера, – писала она другу-просветителю Вольтеру, – потому что в жизни моей я столько не царапала, сколько теперь». За полгода она написала 215 страниц – капитальный труд «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи».

Реформа меняла административное деление страны: вместо 23 губерний стало 50, по 200–300 тысяч душ в каждой, губернии делились на 10–20 уездов, в каждом по 20–30 тысяч душ. Управление организовывалось через губернские и уездные города. Статус города получили 216 крупных деревень. Каждый город от столичного до уездного выделялся в административную единицу, разбивался на районы и кварталы. Эта система почти без изменений существовала вплоть до 1917 года, некоторые ее принципы используются до сих пор.

Но реформаторская деятельность Екатерины омрачилась известием о казни короля Франции. И хотя Екатерина II не дружила с королем Людовиком XVI, от этого известия она слегла в постель. Идеалы философов Просвещения – свобода, равенство и братство, – вдохновили Великую французскую революцию, залившую кровью не только ступени Тюильри, но и весь Париж[6]6
  Екатерина II словно предоставила государям после себя решать вопросы с революцией. Прибывшему в Россию просить военной помощи главе французских роялистов Карлу д’ Артуа, самому младшему из братьев казненного короля, было сказано: «Сейчас Франция расколота, и у вас есть там союзники дома, но стоит первому же иностранному солдату переступить границу, и вся Франция объединится под знаменами революции».


[Закрыть].

Великая французская революция – крупнейший социальный переворот Нового времени. В ходе революции была упразднена монархия и провозглашена республика свободных и равных граждан. Почву для революции подготовили французские просветители: Вольтер, Монтескьё, Моррели, Руссо, Дидро. Наиболее известными и влиятельными деятели стали Робеспьер, Марат, Дантон, Мирабо, Демулен.

Императрица никогда не забывала о титуле Матери Отечества. Не было такой сферы, которую бы она ни старалась регламентировать и обустроить: начиная от управления губерниями до обязанностей повивальных бабок. Она положила начало русской сатирической журналистике – была издателем и основным автором журнала «Всякая всячина». В союзе с прусским королем Фридрихом и австрийским Иосифом устроила раздел Польши и без войны присоединила к России земли Белоруссии, Правобережной Украины, Литвы и Латвии. Написала не менее трех десятков литературных произведений, в том числе 11 комедий и 7 опер. Создала каменную застройку Москвы и Петербурга по проектам гениальных Кваренги, Росси, Баженова и Казакова. Положила начало оспопрививанию в России, сделав прививку себе и сыну Павлу. Собрала уникальную коллекцию шедевров живописи, ставшую основой одного из крупнейших музеев мира – Эрмитажа. Поддерживала заказами талантливых художников, ставших непревзойденными мастерами портрета, – Рокотова, Левицкого, Боровиковского.

В 1791 году канцлер Александр Андреевич Безбородко по поручению Екатерины II составил перечень достижений ее царствования:

«1. Устроено губерний по новому образцу: 29

2. Городов построено: 144

3. Конвенций и трактатов заключено: 30

4. Побед одержано: 78

5. Замечательных указов издано: 88

6. Указов для облегчения народа: 123

Итого 492 дела».

Этот список был составлен для личного пользования Екатерины Алексеевны. Императрице давно уже не надо было ничего никому доказывать, все и так знали, что она по праву заслужила титул Великая.

За 34 года правления Екатерины II численность населения Российской империи увеличилась с 19 до 36 миллионов человек. Территории, завоеванные для России Екатериной II, превысили все завоевания Петра I. Армия возросла с 162 тысяч человек до 312 тысяч; флот с 6 фрегатов и 21 линейного корабля усилен до 40 фрегатов и 67 линейных. Число фабрик увеличилось в 4 раза и достигло 2 тысяч. Выплавка чугуна выросла почти в 3 раза – от 3,6 до 9,9 тысяч пудов, по количеству чугуна Россия заняла первое место в мире, опередив Англию. Оборот внешней торговли увеличился с 9,4 до 45,9 миллиона рублей. Государственные доходы выросли в 4 раза – с 16 миллионов до 69 миллионов рублей.

Екатерина II сумела вывести построенный Петром Великим корабль Российской империи в большое плавание. Для многих последующих поколений екатерининское время было эпохой наивысшей славы и могущества Российской империи.

Именно она создала ту самую Россию Пушкина, Гоголя, Толстого – с ее шумным блеском столиц и тихими уездными городами, парадными дворцами и уютными усадьбами, охотами и балами, барышнями под кружевными зонтиками и тетушками в салопах, предводителями дворянства и станционными смотрителями, благородными юношами и бравыми военными, крепостными театрами и вишневыми садами.

В 1790 году Екатерина Алексеевна, которой исполнился уже 61 год – по тем временам для женщины возраст весьма преклонный, – писала Григорию Потёмкину: «Вся жизнь моя была посвящена поддержанию блеска России». И ему же она как-то заметила:

«Россия велика сама по себе, а я что ни делаю, подобно капле, падающей в море».

Григорий Александрович был единственным, кто ее по-настоящему понимал. Но в 1791 году Потёмкина не стало. Екатерина поняла, что она осталась совершенно одна. Сын Павел, которому было уже 37 лет, давно стал для нее чужим. Екатерина всерьез подумывала передать престол любимому внуку Александру Павловичу. Он был воспитан по особой программе, составленной самой императрицей, и она считала, что он станет идеальным правителем – образованным, нравственным, благородным… Ходили слухи о том, что императрица уже составила завещание в пользу внука, и эти слухи очень сильно нервировали цесаревича Павла Петровича, который ждал своей очереди править вот уже почти 30 лет.

Екатерина понимала, что ее время на исходе. Она несколько раз меняла распоряжение о месте своей могилы – в Царском Селе, или в московском Донском монастыре, или в Троице-Сергиевой пустыни возле Стрельны, но неизменным оставалось пожелание похоронить ее в белой одежде с золотым венцом на голове. Императрица любила представлять себе свою кончину в высоком античном стиле: «Когда пробьет мой час, пусть только будут закаленные сердца и улыбающиеся лица при моем последнем вздохе», – писала она… Но все вышло совсем не так.

Утром 5 ноября 1796 года Екатерина Алексеевна, как всегда, встала очень рано и, поработав в своем кабинете, пошла в гардеробную переодеваться. Около 9 часов утра слуги спохватились, что императрицы давно не видно, и вскоре камер-лакей Зотов нашел Екатерину без сознания в узком коридорчике между кабинетом и гардеробной. Поднялся переполох. С огромным трудом грузную императрицу перенесли в спальню, но поднять на кровать не смогли и положили на расстеленный на полу сафьяновый матрас. Она была еще жива. Спешно вызванный личный врач вынес безнадежный вердикт: «Удар последовал в голову и был смертелен». У Екатерины произошел тяжелый инсульт, и медицина того времени была бессильна спасти ее. Не приходя в сознание, она прожила еще сутки и умерла 6 ноября в 9 часов вечера. Вместе с ее жизнью окончилась целая эпоха русской истории.

Узнав, что императрицу хватил удар, цесаревич Павел спешно приехал из своего загородного дворца и бросился в ее покои, – не для того, чтобы проститься с умирающей матерью, а чтобы найти и уничтожить ее завещание…

И только бросив свиток в огонь камина, он смог вздохнуть с неимоверным облегчением. Наконец-то он – император! Павел ждал этого 34 года. Править ему доведется всего 4 года, 4 месяца и 4 дня.

Павел I Петрович

Появление на свет Павла Петровича в 1754 году вызвало всеобщую радость: правнук Петра Великого, он закрыл собой брешь в династии. Большую часть жизни он прожил в тени своей великой матери: вечный принц – одинокий, романтичный, таинственный… в своем собственном, тщательно выстроенном маленьком мире. Многим он казался безумцем, а сам себя считал рыцарем без страха и упрека. Его называли «русский Гамлет», и на то были все основания.

Едва он появился на свет, бабушка, императрица Елизавета Петровна, сразу же отобрала его у матери, будущей Екатерины Великой, и разрешила ей посещать сына раз в неделю. Отец, будущий император Пётр III, и вовсе его почти не видел. Говорили, что его настоящий отец – камергер Салтыков, а некоторые утверждали, что Екатерина родила мертвого ребенка, и его подменили чухонским младенцем из деревни Котлы…

Версия о том, что Павел не являлся сыном Петра III, оказалась живучей в придворных кругах. Только в повзрослевшем Павле Петровиче современники стали узнавать и внешность отца-императора, и его своеобразные замашки. Павел во многом был его психической копией, вплоть до болезней и привычек. Например, Павел имел обыкновение ходить по комнате большими шагами и бессвязно беседовать со спутником, чаще всего с женой Марией Фёдоровной, которая, как когда-то Екатерина II, вынуждена была скрывать сумасшествие мужа от окружающих.

Елизавета Петровна, несмотря ни на что, своего единственного внука очень любила, а со временем стала подумывать о том, чтобы передать престол Павлу в обход его отца, которого считала сумасшедшим. Она заранее позаботилась об образовании наследника, пригласив к нему лучших учителей.

Будущий император изучал пять языков, историю, литературу, математику, физику, черчение, архитектуру. Обязательными были верховая езда, фехтование, танцы, труд на токарном станке и шахматы. Программа не предусматривала военного дела, но Павел настоял на его изучении. Для уроков по судовождению изготовили стол, выкрашенный синей краской и расчерченный под морскую карту.

Когда Павлу было семь лет, императрица Елизавета Петровна умерла. Еще через полгода он потерял отца, погибшего в Ропше при невыясненных обстоятельствах, а мать стала императрицей. Ходили слухи, что она обещала передать престол сыну, как только он станет совершеннолетним, то есть через 14 лет… Обещанного пришлось ждать намного дольше.

В подростковом возрасте Павел был подвержен частым неврозам и депрессии. При этом преподаватели отмечали большие способности и интерес юного принца к точным наукам, искусству, мистической философии. У него была заветная мечта стать рыцарем Мальтийского ордена, о котором он прочитал в старой книге, а быть императором ему казалось страшной и тяжелой участью. Он стыдился матери, которую считал развратной, боялся ее фаворитов, тяготился фривольной атмосферой двора. Единственной отрадой была дружба с молодым графом Андреем Разумовским. Вскоре Павел уже не мог обходиться без Разумовского и, когда не было возможности увидеться, писал ему восторженные письма:

«Дружба ваша произвела во мне чудо: я начинаю отрешаться от моей прежней подозрительности. Прочь химеры, прочь тревожные заботы!»

Когда Павлу исполнилось 19 лет, мать подыскала ему невесту – 18-летнюю принцессу Вильгельмину Луизу Гессен-Дармштадтскую. Павел влюбился в нее с первого взгляда. В православии Вильгельмина приняла имя Натальи Алексеевны. Молодые были очень счастливы. Но на четвертом году замужества великая княгиня умерла в родах вместе с ребенком. Павел едва не помешался от горя. Чтобы как-то утешить сына, Екатерина II показала ему любовные письма Натальи к… Андрею Разумовскому. Известие, что обожаемая жена изменяла ему с его лучшим другом, стало для Павла ударом, от которого он так и не сможет оправиться. И с тех пор не будет доверять больше никому.

Императрица подыскала наследнику еще одну немецкую принцессу. Спустя всего полгода Павел обвенчался с Софией Доротеей Августой Луизой Вюртембергской, которая в православии стала Марией Фёдоровной.

Второй брак Павла окажется удачным и очень плодовитым. За 25 лет семейной жизни Мария Фёдоровна родит десять детей и обеспечит династию здоровым мужским потомством на полтора века вперед. Ее сыновья – императоры Александр I и Николай I, внук – Александр II, правнук – Александр III, праправнук – Николай II. Все ныне живущие представители дома Романовых также являются ее потомками.

Сразу после свадьбы молодые отправились в путешествие по Европе инкогнито, под именем графа и графини Северных (comte et comtesse du Nord). Европейские столицы принимали Павла с почетом, которого он никогда не знал на родине. В придворном венском театре для графа дю Нор и его супруги предполагали поставить «Гамлета». Однако главный актер играть отказался. «Я не смогу, – заявил он, – играть роль принца, который жаждет мести за убитого отца, когда из королевской ложи спектакль будет смотреть его двойник». С тех пор Павла называли русским Гамлетом…

Императрица Екатерина почти не допускала Павла к государственным делам. Даже не позволила ему самому воспитывать сыновей – Александра и Константина, забрав внуков к себе. А чтобы Павел не мозолил глаза, подарила ему Гатчину: русский Гамлет получил свой Эльсинор. За тринадцать лет гатчинской жизни Павел создал там свой собственный мир – с рыцарскими замками в одну пятую натуральной величины и армией из двух тысяч солдат, одетых в прусские мундиры и с пудреными косами.

Гатчинская муштра вошла в легенды. Перед тем как поставить человека в караул, его на несколько часов завинчивали в специальный станок, чтобы он прямо держал спину и голову, и главное – не шевелился. Белые штаны-лосины требовалось намочить и сушить на себе, чтобы не было ни одной складки. Маршировать учили со стаканом воды на голове; если вода выплескивалась через край, значит, шаг недостаточно ровный. За любые промахи следовали телесные наказания. «Печатный шаг» для почетного караула, который мы видим сегодня во время торжественных церемоний, при Павле был обычным строевым. Сохранившийся в сегодняшней армии «развод караула» – не что иное, как «павловский вахтпарад», только он длился не 15 минут, а несколько часов.

Екатерининские придворные изощрялись в злобном остроумии. Граф Растопчин ехидно писал графу Воронцову:

«Нельзя без отвращения смотреть на то, что делает великий князь. Он воображает себя прусским королем! Каждую среду у него маневры…»

Гатчинские войска ни разу не участвовали в боях и не имели шанса показать себя в деле. Однако планы учений показывают, что эти полки отрабатывали самые сложные из военных маневров: приемы залпового огня и штыкового боя, обучались форсированию водных преград и отражению морского десанта. Проводились специальные учения для артиллерии. К 1796 году эти части были одним из наиболее дисциплинированных и обученных подразделений русской армии.

Екатерина насмешливо называла полки Павла «батюшкиным войском», сына во дворце принимать не любила и все силы вкладывала в воспитание внука Александра. То есть шаг за шагом повторяла действия своей предшественницы Елизаветы, которые когда-то сама осуждала. Женив Александра, едва ему исполнилось 16 лет, Екатерина начала потихоньку интересоваться у вельмож, согласны ли они на передачу короны ее внуку, а не сыну. А Павел стал всерьез опасаться за свою жизнь…

В ночь на 6 ноября 1796 года Павел и его жена Мария Фёдоровна одновременно увидели один и тот же сон: будто невидимая сила подняла их и понесла вверх. В ужасе они проснулись… В это время в Гатчину на взмыленной лошади прискакал гонец с известием: императрица при смерти.

Спустя несколько часов 42-летний Павел стал императором. Едва взойдя на престол, он развил лихорадочную деятельность, словно чувствовал: времени у него очень мало.

За четыре с половиной года правления Павла I было издано 7865 законодательных актов и указов. В два раза больше, чем за 43-летнее правление Петра I и в полтора раза больше, чем за 34-летнее правление Екатерины II. Кроме того, Павел успел отдать 14 207 приказов по армии.

Император вставал в 4 часа утра и до 9:00 работал в своем кабинете, принимая рапорты и давая аудиенции. Зaтeм выeзжaл вepxoм, обычно в coпpoвoждeнии вeликoгo князя Aлeкcaндpa, чтoбы пoceтить кaкoe-нибyдь госyчpeждeниe. В одиннадцать начинался вахтпарад, с 12:00 до 13:00 император гулял по улицам, потом возвращался на плaц и личнo дeлaл cмoтp пoлкaм, измepял длинy кoc, пpoвepял кaчecтвo и кoличecтвo пyдpы в вoлocax у каждого солдата. И за любое отступление от устава неизменно карал командиров.

Только за три первых дня царствования в отставку были отправлены 16 генерал-лейтенантов, 57 генерал-майоров и 3 полных генерала. А за четыре года – 2594 офицера, из них 333 генерала.

Окружение императора пребывало в постоянном стрессе. Супруга его адъютанта по военным делам, княгиня Дарья Ливен, вспоминала:

«В крепости не переводились многочисленныя жертвы, а порою вся их вина сводилась к слишком длинным волосам или слишком короткому кафтану. Носить жилеты совсем воспрещалось. Достаточно было императору где-нибудь на улице заприметить жилет, и тотчас же его злосчастный обладатель попадал на гауптвахту. Случалось туда попадать и дамам, если они при встречах с Павлом не выскакивали достаточно стремительно из экипажа или не делали достаточно глубокаго реверанса. Благодаря этому в час обычной прогулки государя улицы Петербурга совершенно пустели. Все трепетало перед императором».

Сам себе Павел представлялся идеалом средневекового рыцаря на троне. В исполнение своей детской мечты он взял под опеку Мальтийский рыцарский орден. Когда Наполеон завоевал Мальту, Павел предоставил ордену убежище в России и даже стал его Великим магистром, несмотря на то что орден католический, а он, Павел, православный. Первым из Романовых он встретился с папой римским и пригласил Его святейшество в Россию в гости, а может быть, даже насовсем, поскольку Рим тоже был захвачен Наполеоном.

В глазах Павла Наполеон олицетворял мировое зло, против которого любой рыцарь должен бороться всеми силами. Поэтому русский император вступил в антинаполеоновскую коалицию и отправил против французов армию во главе с прославленным фельдмаршалом Суворовым. Суворовские войска трижды разбили французов в Швейцарии и совершили знаменитый переход через Альпы – преодолели перевал Сен-Готард, через который и сейчас решаются пройти только опытные альпинисты с полным снаряжением. Павел, хотя и не любил Суворова, в письме фельдмаршалу не смог удержаться от восхищения:

«Недоставало вам одного рода славы – преодолеть и самую природу. Но вы и над нею одержали ныне верх…»

У Павла была цель: уничтожить все созданное его матерью. Он объявил войну дворянству, которое при Екатерине переживало свой «золотой век»: вернул телесные наказания для дворян, отменил массу привилегий, резко ограничил дворянские права… Он пытался лично уследить за всем и вся. На столе государя росла гора непрочитанных жалоб и нерассмотренных рапортов. В учреждениях из-за массовых увольнений чиновников работать стало некому. Английский посол в России Чарльз Уитворт, пристально наблюдавший за императором, писал своему правительству тревожные донесения:

«Император сошел с ума. С тех пор как он вступил на престол, психическое расстройство его стало усиливаться…»

Странностей в поведении государя становилось все больше. Павел избегал выезжать на набережную: он боялся, как бы сильный ветер не сдул ему голову, как мыльный пузырь. По ночам император не мог заснуть, не помогали даже лекарства с опиумом. Марии Фёдоровне приходилось ночи напролет ходить с мужем под руку, чтобы он не приставал к часовым со своими бессвязными разговорами. К этому времени против Павла уже составился заговор: губернатор Санкт-Петербурга граф Пален, вице-канцлер Никита Панин, фаворит Екатерины II Платон Зубов, генералы Беннигсен и Уваров, английский посол Уитворт и многие другие, по разным сведениям до 300 человек. Великий князь Александр не присоединился к заговорщикам, но и мешать им не стал. Он лишь потребовал, чтобы ни один волос не упал с головы отца. Заговорщики в этом поклялись. Предполагалось, что Павел подпишет отречение и удалится на покой, в свой любимый Михайловский замок. Или – в самом крайнем случае! – будет посажен в крепость.

Михайловский замок был воплощенной в камне мечтой Павла. Он рисовал его на протяжении 12 лет, а зодчие Баженов и Бренна превратили императорские эскизы в архитектурный проект. Замок построили в рекордные три с половиной года. К моменту торжественного открытия внутренняя отделка еще не была закончена. Темные лестницы и жуткие коридоры, в которых днем и ночью горели лампы, придавали дворцу вид лабиринта. На площадках гулял ветер. Но Павел был всем доволен и велел двору немедленно переезжать.

Вскоре в поведении императора появились новые странности: он то и дело о чем-то глубоко задумывался и все чаще с подозрением приглядывался к жене и сыновьям. По легенде, в это время он написал некое таинственное письмо, никому его не показал и спрятал в ларец с указанием: письмо должен прочесть один из его потомков ровно через 100 лет… Ходили слухи, что в письме говорится о судьбе династии, и что написано оно после разговора государя с одним из заключенных Петропавловской крепости, монахом по имени Авель.