Текст книги "Дорога к Мертвой горе – 2, или По следам группы Дятлова"

Глава 3. Славные города Ивдель и Нягань

Наверное, чтобы по-настоящему разобраться в дятловской трагедии, надо мыслить, как дятловцы. А с этим у меня проблема. Голова по-другому устроена. Могу понять, когда люди идут в горы, в пустыню, в тайгу или тундру за чем-то. Когда странствуют в поисках золота или пушнины, когда отыскивают новые земли или месторождения, когда спасаются от врагов или преследуют их… А просто процесса ради тащиться из точки А в точку Б, не имея никакой иной конкретной цели, – вернее, превращая средство в цель… Нет, никогда не понять мне туристов-походников.

Итак, Ивдель. Город, чье название заставляет чаще биться сердце каждого дятловеда.

Более-менее подробно нам удалось познакомиться с двумя городками Северного Урала: это Нягань и Ивдель. Контраст между ними разительный. И не в пользу Ивделя.

Нягань выглядит современно и ухоженно, а про Ивдель можно смело сказать: здесь каждый камень Дятлова помнит. Вернее, каждый обветшавший деревянный дом, каждый покосившийся забор, каждый трухлявый сарай… По сути, деревня, застрявшая в прошлом веке (и даже не в последних его десятилетиях), причем не в переносном смысле деревня: большая часть городской застройки – частный сектор с огородами, колодцами и прочими атрибутами сельской жизни. Достаточно сказать, что на пути к железнодорожному вокзалу Ивделя пришлось тормозить и аккуратно объезжать рыжую корову, неторопливо бредущую по проезжей части. Такой вот как бы город…

Илл. 4. Славный город Ивдель. Монумент, посвященный награждению города почетной грамотой Верховного Совета РСФСР. Потеки ржавчины, покривившаяся стела с городским гербом, на заднем плане – норовящий рухнуть столб с оборванными проводами. И весь Ивдель такой…

Задерживаться в депрессивном городке мы не стали. И вскоре пересекли границу Ханты-Мансийского автономного округа. Поначалу ничего не изменилось: та же тайга без конца и без края выстроилась вдоль обочин дороги. Но в Нягани мы словно вернулись из советского прошлого в настоящее: здания современной постройки, никаких покосившихся халуп и падающих заборов, по современным улицам ездят современные машины… Ларчик открывается просто: Нягань – город нефтяников, а в Ивделе по-прежнему главная отрасль – лесоразработка, как во времена Дятлова и Ивдельлага.

Однако надо заметить, что комфортно зажили нефтяники на северах относительно недавно. В прежние времена их заманивали сюда высокими зарплатами и северными коэффициентами, а инфраструктура и условия быта в «нефтяных» городках были такими же дерьмовыми, как и везде. Знаю о том не понаслышке: лет тридцать назад работал на строительстве в Усинске, центре нефтегазоносного района. Дыра дырой был тот город, если честно. В центре, окружая горком, исполком, главпочтампт и центральную контору Усинского НГДУ, высился микрорайон довольно высотных (насколько на вечной мерзлоте возможно) и относительно благоустроенных зданий. Зато вокруг в живописном беспорядке были раскиданы пригороды, где обитала большая часть населения города, – вполне заслуживающие называться трущобами: россыпи балков, и убогих домишек, сколоченных из фанеры и утепленных стекловатой, и строительных вагончиков, снятых с колес, и еще каких-то халуп, вообще непонятно из чего сооруженных, снаружи их стены покрывал рубероид… Всё это вместе взятое именовалось всесоюзной комсомольско-молодежной стройкой городом Усинском.

Впрочем, как там сейчас, не знаю, в новые времена побывать не довелось.

Илл. 5. Граница Ханты-Мансийского автономного округа. На вид при ее пересечении ничего не изменяется, но стоит добраться до населенных пунктов – разница с Ивдельским районом хорошо заметна.

Ханты и манси, в честь которых назван автономный округ, – родичи финнов. Хотя, казалось бы, мало общего между жителями Финляндии вполне европейского облика и малорослыми уральскими аборигенами-монголоидами. Однако родственники. Родственные связи между народами определяются не по фенотипу, а по языку, языки же хантов, манси и финнов имеют общее происхождение.

В связи с чем наиболее отмороженные финские националисты считают, что границы «Великой Финляндии» должны простираться аж до Урала, захватывая ХМАО (нефть и газ всем нужны). Националисты более умеренные согласны довольствоваться Карелией, Кольским полуостровом, Прионежьем и Приладожьем. И если кто-то считает, что великодержавные финские мечты остались в 40-х годах двадцатого века, когда мечтатели крепко получили по рогам, – то это не совсем так. Например, в Санкт-Петербурге с начала 90-х пышным цветом расцвели всевозможные финские землячества, финские детские сады и гимназии, финские благотворительные организации, – причем к финской нации их организаторы и руководители гуртом причисляют вепсов, карел, ижорцев, прочие малые аборигенные народы Ленобласти, – и великофинскую пропаганду ведут среди них весьма активно. Впрочем, и к дятловской истории, и к нашей экспедиции всё это имеет мало отношения.

* * *

Нягань, как уже говорилось, город современный. Продвинутый. Причем во всех смыслах и направлениях: гостиница, где у нас были забронированы номера, носила двусмысленное с недавних пор название «Радуга». Хуже того, и фасад ее был раскрашен в игривые радужные цвета.

Но, очевидно, люди Севера не столь испорчены, как мы, и не видят во всем намеков: внутри ничего подозрительного не обнаружилось, гостиница как гостиница, и постояльцы самые обычные. Вернее, даже не так: в сравнении с северными гостиницами, где доводилось бывать в старые годы, «Радуга» прямо-таки люкс и европейский уровень.

Илл. 6. Слева направо: «крузак», Данил, радужная гостиница и я, многогрешный.

В Нягани нас встречали, и численный состав экспедиции пополнили представители фирмы «Дикий Север»: гиды и проводники фирмы, аборигены, дети тайги и тундры, подрядившиеся доставить белых сахибов на перевал. На самом деле вру… К аборигенным народностям имел отношение лишь один из проводников, о нем чуть позже. Остальные были вполне себе европейцами и даже жили вдалеке от Нягани, в Ёбурге. Ну, такой вот у людей бизнес: возить туристов в разные примечательные места Урала, в том числе и на перевал Дятлова. Не самый, кстати, легкий бизнес и простой… Но не буду забегать вперед.

Илл. 7. Нягань, встречающие: Евгений руководил и координировал, Аня отвечала за то, чтобы с нами на перевале ничего не случилось. И тот, и другая справились на отлично. А с остальными участниками рейда на перевал мы познакомились на следующий день.

В хрониках дятловского похода Нягань не фигурирует. Причин тому много. Во-первых, начали строить город в 1965 году, так что прочие причины абсолютно не важны и не интересны.

Никакой северной экзотики в Нягани мы не наблюдали. Вполне можно было представить, что наша гостиница расположена где-то на окраине спального района Питера.

Что еще можно сказать о Нягани? Здесь, к слову, родилась теннисистка Шарапова, знаменитая эротичными звуками, издаваемыми на корте. А еще…

Нет. Хватит. Всем ведь интересно другое: как мы добрались на перевал, и что там нашли, а чего не нашли?

Поэтому оставим за кадром то, как завершился день прибытия в Нягань. И сразу перейдем к дню следующему. К попытке добраться до Холатчахля.

Глава 4. Особенности уральской рыбалки

Синоптики не подвели. Их прогнозы касательно «бабьего лета» оказались точными. Вообще-то средняя температура сентября в Нягани плюс шесть, мы там были в двадцатых числах месяца, но термометры показывали на десять градусов больше.

А вот с облачностью не повезло. Небо было затянуто низкой серой пеленой, ровной и беспросветной. Внизу стелился туман. Тем не менее после завтрака мы выдвинулись на аэродром на двух машинах. Северная погода переменчива, и оставалась надежда, что небо в течение дня еще очистится.

«Аэродром» – слишком громкое и пафосное название для того, что мы увидели по прибытии. Да, когда-то там принимали легкие самолеты, «аннушки» и Як-12, но это было давно. Состояние бетонной ВПП явно намекало, что на нее многие годы никто не приземлялся.

Старый аэродром (теперь в Нягани построен и функционирует достаточно современный аэропорт) используется как вертолетная площадка. Да и то не особо активно используется, вертолеты там не изобилуют, мы насчитали их ровно две штуки: крохотный легкий «Робинсон» и Ми-8, которому надлежало доставить нас на перевал.

Илл. 8. Вертолет «Робинсон». Как нам объяснили, эта игрушечно выглядящая винтокрылая машина – личный транспорт одного из местных жителей. Богато живут нефтяники…

Илл. 9. А это уже «наш» Ми-8. Машина основательная, хоть далеко не новая.

Спрашивать о годе выпуска Ми-8 я побоялся. Меньше знаешь, крепче спишь, – и без того видно, что возраст «вертушки» исчисляется не годами, а десятилетиями, не одним и не двумя. Подумал: «Долетим как-нибудь. Скорее всего. Мне еще больше лет, наверное, – и ничего, функционирую».

– Знаешь, а ведь грохнуться с небес на перевале очень завидная смерть, – объявил я Данилу со свойственным мне оптимизмом. – Красивый финал биографии, а испугаться даже толком не успеем, все быстро произойдет.

– Успеем, – мрачно сказал Данил. – Вертолеты не мгновенно падают.

* * *

Вертолет стоял, загруженный нашим снаряжением, в полной готовности к взлету. Небо нависало прежнее, серое и непроглядное, и проясняться не желало. Пилоты то копались в двигателе, что-то лишний раз проверяя, то с кем-то связывались по рации. Или с диспетчером, или с синоптиками… Поговорив, виновато пожимали плечами.

Мы осмотрели вертолет. Сфоткались в пилотской кабине за рычагами, сфоткались в грузопассажирском отсеке, и несколько раз на улице, на фоне вертолета. Больше заняться было нечем.

– Можете погулять по окрестной тайге, – предложил Евгений. – Говорят, год выдался нынче грибной необычайно. Раньше чем через час не взлетим, но далеко не забредайте.

Воспользовался предложением лишь я. Погулял, но тайга оказалась скучной. Обычный смешанный лес, не особо густой, не особо высокий. Грибы отсутствовали как класс. Да и ладно: ну, нарезал бы я там мешок боровиков, и куда их потом девать?

Вернулся, и скоро от Евгения последовала новая вводная: ждем еще полтора часа, и если за это время не дадут взлет, все переносится на завтра. Иначе прибудем на Холатчахль слишком поздно и ничего не успеем, разве что сделать селфи на фоне знаменитого останца. Вообще-то наши планы были гораздо обширнее, чем просто селфи, и спорить мы не стали: завтра так завтра, главное вылететь.

Дело вот в чем: первоначальный, еще весной разработанный план предусматривал ночевку на перевале. В палатке. Для получения самых полных и достоверных ощущений. Вертолет, дескать, сегодня нас привезет, а завтра заберет. А по дороге либо туда, либо обратно пробарражируем над Лозьвой и над тем местом, где стоял 2-й Северный, вдруг да высмотрим остатки старого рудника?

Мечтатели…

Когда стал известен прайс-лист на аренду вертолета, мечты пошли прахом. Не буду оглашать конкретные цифры (кому так уж они интересны, тот может обратиться в фирму «Дикий Север», нагуглить ее трудов не составляет), но поверьте: летать вертолетом над Уралом ОЧЕНЬ дорого. И запланированные полеты ужались до одного рейса туда-обратно. Правда, часть воздушного пути должна была пролегать над дятловским маршрутом, вдоль Лозьвы, – и надежду углядеть с высоты рудник я все же не терял.

* * *

Как уже сказано, Аня приглядывала за нашей безопасностью. Следила за тем, чтобы мы не заблудились и не подвернули ногу, чтобы на нас не набросились дикие звери (не надо улыбаться, со зверями все было всерьез, но об этом чуть позже). В общем, приглядывала. И, заметив, что подопечным грозит реальная опасность загнуться от скуки, предложила: а не заняться ли вам рыбалкой?

О! Рыбалка! Обожаю!

Когда мы строили наши наполеоновские планы, о рыбалке тоже зашел разговор. Дескать, принимающая сторона обещала показать уловистые места на Оби. Так что, Палыч, бери снасти, объяснял мне Данил, а мы с Юрой захватим котел, – и с тебя мастер-класс по приготовлению ухи. Тащить громоздкие снасти мне не хотелось, мы сошлись на промежуточном варианте: я захвачу коробку с самыми уловистыми блеснами и прочими приманками, а какой-нибудь простенький китайский спиннинг с катушкой прикупим уже на Урале.

Не купили, и правильно сделали. И даже блесны не стоило везти через половину страны, – это стало ясно при первом же взгляде на «уловистое место». Оказалось оно небольшим, прямоугольным и площадью примерно с комнату квартиры средних габаритов. С одной стороны в водоемчик впадал крохотный ручеек, с другой вытекал. Поверхность воды густо покрывали облетевшие с деревьев листья. Возможно, перед нами был пожарный водоем, выкопанный в давние времена, когда аэродром не был таким заброшенным. Неподалеку виднелся еще один такой же проточный водоемчик, близнец первого, и на его берегу лежала приготовленная удочка.

– Да есть тут рыба, есть, – сказала Аня в ответ на наши недоуменные взгляды. – Во-о-от такие карпы запущены, и много. Сидят голодные, клюют хорошо.

Илл. 10. Уральская рыбалка. Совсем не такой она представлялась из Питера.

По моим представлениям, карп рыба теплолюбивая, и сезон его клева давно прошел. Ближе к зиме карпы вообще впадают в спячку, а осенью сонные, вялые и практически не питаются. И насадка немного смутила: ломоть соленого свиного сала, впервые видел, чтобы на него ловили и карпов, и рыбу вообще. Но Аня уверяла, что здешние карпы ни кашрут, ни халяль не соблюдают, исправно попадаются на сало. Во-о-от такие!

Могу сказать одно: какая-то рыба в водоемчике действительно водилась. По меньшей мере одна. И на маленький кусочек сала клюнула. Один раз. Поплавок недолго подергался, пуская круги, и снова замер, так толком и не утонув. Сало по-прежнему висело на крючке, слегка пожеванное.

И всё. Мы забрасывали в разные места, меняли глубину, перешли на другой водоемчик, – бесполезно, карпы в дальнейшем никак себя не проявляли. Оно и к лучшему, наверное. Все равно котел для ухи Данил с Юрой не привезли, да и заниматься её приготовлением было некогда. Не люблю ловлю по принципу «поймал-отпусти», не стоит вылавливать рыбину, чтобы всего лишь сделать с ней селфи и отпустить обратно.

Поднялся ветерок, стоять у воды стало холодно. Отправились согреваться в машину. Но дул тот ветер, очевидно, только у земли, на состояние облачного покрова никак не повлияв. И когда истек назначенный срок, Евгений объявил: все, отбой, попробуем улететь завтра.

И мы покатили обратно в гостиницу, заливать горе. И в самом деле, обидно: все организовано и оплачено, до перевала рукой подать (в сравнении с проделанным по Уралу путем, разумеется), а вот застряли из-за паршивых облаков… Хоть пешком иди. И ничего не сделать, можно лишь тупо ждать летной погоды.

Жизненная несправедливость была велика, и залили мы ее соответственно – с размахом и энтузиазмом.

* * *

Но все-таки закончу эту главу на позитивной ноте. В ходе рыбалки болтали с Аней о разном, так или иначе связанном с перевалом и с дятловским походом. Среди прочего она сообщила, что полностью сгоревший в 2010 году поселок Вижай вновь отстроен, там снова живут люди.

Так что информация из «Дороги к Мертвой горе»: нет, дескать, больше Вижая, – утратила актуальность. Мелочь, но приятно. Историческое все-таки место.

Глава 5. Зловещая девятка, или Под винтом вертолета о чём-то шумит…

Следующим утром хотелось умереть. А вставать, завтракать и тащиться на аэродром не хотелось совершенно. Кое-как, пинками, поднял свою полумертвую тушку и погнал сначала в ванную, затем в гостиничное кафе.

– Что будешь на завтрак? – спросил Данил.

– Пиво.

– Не продадут, рано.

– А если хорошенько попросить?

– Не продадут, просил. По дороге купим.

Ехать на аэродром казалось делом бесперспективным. Поскольку небо на вид ничем не отличалось от вчерашнего. Появилось тоскливое предчувствие, что в Нягани мы застряли надолго.

– Неделю, допустим, я летной погоды дожидаться могу, – сказал Данил уже на улице, разглядывая небеса. – Но никак не дольше. Работа.

– За неделю, наверное, можно обернуться туда-обратно на вездеходе, – предположил я. – Поехали.

– На вездеходе?

– Тьфу… на машине, пиво через десять минут начнут продавать. Ну, а потом и на вездеходе можно.

– Вездеход… а деньги, выложенные за вертолет, пропадут. Ты, Палыч, о чем-нибудь способен думать, кроме пива?

– Сейчас? Нет. Вот через часок, когда поправлюсь…

И мы снова поехали на аэродром. Завернув по пути в магазин, разумеется.

* * *

На аэродроме нас поджидала радостная и неожиданная весть: грузимся и взлетаем! Над горами погода летная!

Черт… а я оставил штормовку в номере гостиницы, уверенный, что и сегодня не улетим. Зато купил булочку с кунжутом для карпов из пожарного водоема, – вдруг их, перекормленных салом, на мучное потянет? И бутылку шустовского коньяка купил, для себя, – вдруг опять придется здесь скучать до обеда? Про аэрофобию и ее лечение тоже не стоило забывать.

Но мысль о том, что скоро окажемся на перевале, вымела из головы и рыбалку, и коньяк. Без штормовки переживу, думал я, и даже лучше прочувствую, что творилось в ту историческую ночь на склоне Холатчахля… а до обморожения дело не дойдет, не февраль месяц.

Вылет задерживался. Причем теперь уже по причине, никак не связанной с погодой. Внезапно обнаружилось, что на борту вертолета ровно девять человек: семь пассажиров и двое пилотов. И пилоты забастовали: никак, дескать, нельзя лететь на перевал вдевятером. Куда угодно можно отправляться в таком количестве, но только не туда. Примета исключительно дурная.

Круговорот суеверий в природе: много лет журналисты запускали утки о других, с дятловцами не связанных, девятках, якобы погибших в районе Холатчахля и Отортена. О девятерых манси, о девятерых ленинградских туристах, о девятерых летчиках и пассажирах разбившегося самолета… Все эти высосанные из пальца байки давно опровергнуты и развенчаны, но что с того, миф уже укоренился в сознании прочно, – и ударил по нам исподтишка в самый неожиданный момент.

Бороться с суевериями здесь и сейчас смысла не имело. Выбор был прост: или кто-то останется, или надо срочно найти десятого.

* * *

Да, кстати… Я ведь обещал познакомить читателей еще с двумя участниками экспедиции. Сейчас самое время. Знакомьтесь: Александр, наш шеф-повар, отвечавший за питание экспедиции. Кто-то может сказать, что это барство, пижонство и полный декаданс – лететь на перевал со своим шеф-поваром. Я сам человек неприхотливый и вполне смог бы обойтись сухим пайком. Но опции отказаться от этой услуги не было, а на перевале, пока мы лазали по склонам и курумникам, Александр приготовил действительно потрясающе вкусный обед.

Илл. 11. Александр, обеспечивший нас вкусной и здоровой пищей.

А еще с нами летел Максим, гид и проводник, знавший об окружавших перевал местах всё. Мы как-то по умолчанию посчитали, что происходит он из местных манси: невысокий, стройный, жилистый, с характерным типом лица… Посчитали и попали пальцем в небо. Внешность бывает обманчива, и корни у Макса оказались русские и татарские.

Илл. 12. Максим (в центре). Он много чего знает о финальном этапе дятловской трагедии – но, к сожалению, ничего нового услышать не довелось, все тот же типовой набор самых расхожих версий.

Никого оставить за бортом и лететь ввосьмером мы не могли. Единственный выход: пригласить десятого. В мире в тот момент было множество людей, с радостью составивших бы нам компанию. Но все они находились где-то далеко, а вокруг нас был безлюдный аэродром… Ситуация.

Кончилось тем, что число пассажиров осталось без изменений. Но к двоим пилотам присоединился третий, и от рокового числа «девять» мы ушли.

И наконец-таки взлетели! Ура!

* * *

Позже выяснилось, что нам редкостно повезло. Тот день стал единственным пригодным для полетов, а после вновь наступила затяжная непогода, и 24 сентября фирма «Дикий Север» объявила, что сезон вертолетных экспедиций к Холатчахлю в этом году завершен. Опять сумели втиснуться в узенькое «окошко».

* * *

Мысль о том, что можно высмотреть с вертолета остатки старого рудника, оказалась полной утопией. Мне доводились летать на вертолетах, но над другими ландшафтными зонами: над казахской степью, над тундрой республики Коми. Там действительно можно увидеть, что происходит на земле. А тайга скрывает всё. Даже осенью, в конце сентября, когда лиственные деревья на Северном Урале почти полностью облетели.

Ничего нельзя разглядеть. Под нами наверняка были какие-то приметные объекты: лесные дороги, например, или квартальные просеки. Но мы их не видели. Возможно, могли бы рассмотреть при взгляде вертикально вниз, но днище Ми-8 смотровыми иллюминаторами не оборудовано. А разглядывая тайгу под углом, мы даже реку Лозьву не видели, хотя пролетали рядом, – все скрывали деревья.

Илл. 13. Кадр, сделанный через иллюминатор вертолета. Видите реку? А она там есть…

Кстати, маленький частный «Робинсон», что мы видели на аэродроме в Нягани, гораздо пригоднее для авиаразведки, обзор из него на порядки лучше. К тому же эта «вертушка» гораздо экономичнее, а Ми-8 чрезвычайно прожорлив. Нам объяснили, что одна из причин дороговизны полетов в том, что вертолет сжигает за час полета шестьсот литров топлива. Шестьсот! Какое уж тут барражирование над тайгой…

И кроме двух штатных баков, наша воздушная лошадка была оборудована еще одним дополнительным. На всякий случай. Чтобы не застрять где-нибудь в таежной глуши при нештатной ситуации, всякое случается при полетах над Севером.

Илл. 14. Мы с Данилом в грузопассажирской отсеке Ми-8. Хорошо видна здоровенная запасная емкость с топливом. Так что курение на борту исключалось категорически, и это не было перестраховкой.

Однако далеко не факт, что даже экономичный «Робинсон» с хорошим обзором помог бы что-то обнаружить. Совсем не обязательно, что на месте нелегального прииска уцелела большая и заметная даже сейчас шахта. Если место низменное, то из-за грунтовых вод до золота скорее всего добирались траншейным способом. Для моей версии разница не особо принципиальная, но у траншей еще меньше шансов быть найденными в наше время. В тех местах, где я провожу теплое время года, военных траншей осталось с избытком после боев 1941-го и 1944-го годов. Все они заплыли, почти не видны, а срок прошел немногим больший, чем после дятловского похода. Разница в пятнадцать лет, но и в 2005-м траншеи Лужского рубежа выглядели точно так же, были едва заметны.

И еще один момент. Вырубленная тайга полностью восстанавливается за сорок или больше лет (чем севернее, тем медленнее прирастают деревья). Сначала на месте былых вырубок лес поднимается низкорослый, лиственный, – березы да осины. И лишь затем кедры, сосны, другие хвойные деревья исподволь тянутся вверх под сенью лиственного леса, чтобы войти в силу и задавить, заглушить приемных родителей.

Так что вырубленные лесные делянки, оставшиеся в 1959 году после трудов бравых лесорубов из поселка 41-го квартала, снова приняли первозданный вид. Либо даже вторично пущены под разработку. И место, очищенное от леса для незаконной добычи золота, тоже наверняка заросло.

Что-то обнаружить можно только при тщательном наземном поиске. Но я за этот труд не возьмусь, уж извините.

* * *

Однако отрицательный результат эксперимента в науке тоже важен. Неудачная попытка что-то обнаружить, как ни парадоксально, сработала на мою версию: опровергла доводы скептиков, утверждавших, что в те годы над тайгой активно летала авиация и нелегальный рудник никак не мог остаться незамеченным.

Еще как мог. Проверено на практике.