Текст книги "Капкан. Рассказы о неожиданностях"
Автор книги: Виктор Улин
Жанр: Эротическая литература, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Да если бы и запомнил, информация ничего не стоила.
Люди низшего сословия – имманентно чуждого потомственному русскому барину Андрею Полиевктовичу Воронову – существовали по своим правилам.
Они не имели счета в приятелях, делились одеждой и косметикой, обменивались ключами от квартир, приезжали друг к другу с ночевкой, жили непонятно где.
Таких Воронов знал по их домработнице – девушке неплохой, но урожденной люмпенше. Вероятно, эта Оксана была точно такой.
Приватный разговор на остановке «АЗС» и то, как натужно она отпирала дверь, наводили на мысль, что квартира чужая.
Да и «пацаны, возвращающиеся из школы» вкупе с детскими кроватями выбивались из ее образа: для сыновей они были слишком маленькими, для внуков – слишком большими.
Происшедшее утром случилось словно бы нигде.
Женщина по имени Оксана стерлась из жизни.
Пристегнувшись, Воронов включил трансмиссию.
Теперь все было нормально: селектор напоминал не женское колено, а авиационный сектор газа.
* * *
Зал ресторана колыхался на волнах угарного веселья.
Воронов, в новом вельветовом костюме, сидел на краю центрального стола и наливался злостью.
В сотый раз он проклинал себя, что решил ехать с комфортом и не заказал такси.
Можно было и сейчас приткнуть «Стингер» на какую-нибудь местную стоянку, такси взять отсюда.
Но оставлять машину стоимостью два миллиона в незнакомых местах не хотелось, приходилось терпеть и сидеть трезвым среди пьяных.
На самом деле злость была рождена не трезвостью.
Напиться он мог дома по возвращении – причем не гидролизным пойлом производства заводов «Башспирт», а «Серым гусем» или «Чистыми росами» И жена, пьющая шампанское могла сесть за руль на обратном пути: двухтонный лифтбек был прост в управлении, а дороговизна отталкивала ДПС.
Воронова раздражало все, абсолютно все происходящее.
Раздражал этот ресторан с плебейским названием «У Палыча», некрасивая еда, слишком громкая музыка, пошлая тамада в блестящем турецком платье…
Раздражала сама эта свадьба и свежеиспеченный зять – не по возрасту жирноватый украинец.
Но Воронов отдал бы дочь за африканца, лишь бы избавиться от ее матримониальных причуд.
Теща не собиралась умирать, жених с квартирой остался единственным выходом.
Поэтому, когда наметился этот брак, он сразу согласился. И более того, принял требование устроить свадьбу в модном ресторане.
Родители жениха, именующие себя омерзительным словом «сваты», сами занимались организацией шабаша, Воронову лишь выставили счет.
Сумма оказалась сравнима с той, которую он собирался потратить этим летом с женой где-нибудь на Бали. Заплатив безоговорочно, Воронов испытал облегчение от того, что наконец сплавил дочь с рук.
Однако сейчас он злился, хоть и непонятно на кого.
Музыка стихла, послышались пьяные разговоры и стук посуды.
– «Цыганскою венгеркою встречает табор ночь…» – сквозь зубы процедил Воронов и выбрался из-за стола. – Мать их в иже херувимы…
Зал был задраен наглухо, как подводная лодка, в фойе имелись окна, за которыми жил своей жизнью вечерний город.
– …Андрей!..
Кто-то тронул сзади за плечо, Воронов вздрогнул, обернулся.
Перед ним стояла тамада, раскрашенная, как Чингачгук.
– …Ты что, меня не узнал?
– Ок… сана…
Что-то ударило по затылку.
Все, происшедшее год назад, вернулось невесть откуда, навалилось и задушило.
– Не писал, не звонил. Забыл?
– Не забыл.
– Сидишь, как Будда, на меня не смотришь.
– Я тут ни на кого смотрю, – он чиркнул ладонью по горлу. – Вот как мне нужна эта чертова свадьба.
– Пошли.
Она схватила Воронова за руку, больно сдавила кольцами
Не понимая себя, он пошел покорно, как на поводке.
– Андрей, ты куда?
Жена, стоявшая с подругами, взглянула удивленно.
– Надо уточнить программу, – за него ответила Оксана. – Пять минут и погоним дальше.
Гости гомонили и чокались, больше на них никто не обратил внимания.
Официанты, лениво переговаривающиеся у входа на кухню, посторонились, ничего не говоря.
Они прошли мимо грязных плит и классических алюминиевых стеллажей с грудами тарелок, завернули по коридору.
Оксана открыла какую-то дверь, втолкнула Воронова в узкую каморку.
Он запнулся о коробку с дрянной водкой – вероятно, утаенную от «сватов», привезших выпивку по согласованию с администрацией.
Щелкнула задвижка.
Не говоря ни слова, женщина через голову стащила сверкающее платье, свернула и положила на сватовскую водку.
На ней остался черный гарнитур и чулки телесного цвета.
Воронов отступил назад, невольно сел на что-то вроде кушетки.
Кто-то постучал снаружи.
– Занято, переодеваюсь! – хрипло крикнула тамада.
– Оксана, что вы делаете…
– Презика у тебя, конечно, опять нет. Выдернешь. Мне еще работать, а тут негде подмыться.
Переступив по очереди, Оксана стянула трусы, швырнула на платье.
Зверь, попавший в капкан, перегрызал лапу, чтобы вырваться на свободу.
Воронов снял синий пиджак, бросил вслед за черными трусиками и принялся расстегивать брючный ремень.
Мужчина за кадром
Парковка перед гипермаркетом «Метро» плавилась от солнца.
Дорогие машины – «Ниссаны», «Тойоты» и «Лексусы» – стояли спокойно, их жара не мучила.
Старая «шестерка», доставшаяся от покойного тестя, казалась нищенкой, пришедшей на паперть дворцового храма.
В ней непрерывно что-то ломалось, ремонт шел сутки напролет, этот день не отличался от прочих.
Специальность стала невостребованной. В сорок пять лет Кузмину приходилось работать охранником в магазине «H&M» – стоять на ногах по двенадцать часов и приносить домой не более двадцати тысяч в месяц.
Жене этого не хватало, она проклинала его всеми возможными словами. Кузмин молчал: сил на ответную ругань не имелось.
Сегодня, воспользовавшись сменным выходным и отгулом жены, они вчетвером: с дочерью и тещей – поехали по магазинам.
После каждой остановки машина отказывалась заводиться, кое-где ее приходилось толкать с помощью прохожих.
Когда они выехали из города и остановились у «Метро», куда женщины ушли часа на полтора, Кузмин решил выяснить причину неполадок.
Простейшей могла быть пропажа «минуса» на массу при проржавевшем до дыр кузове. Такой вариант явился бы подарком судьбы, поскольку не требовал ничего, кроме зачистки соединения. «Минус» оказался на месте, все было серьезнее.
Стартер еще вчера крутил исправно, вряд ли он вышел из строя сразу, без каких-то намеков. Кузмин проверил силовой провод. Это ничего не дало, излома не обнаружилось.
Следующим на проверку шел аккумулятор. Он был стар, пластины могли осыпаться одномоментно – как осенний лес, перестоявший все сроки, под порывом предзимнего ветра. Предстояло отвернуть пробку каждой банки и проверить электролит на прозрачность. Хотя на самом деле Кузмин подозревал, что проверять там нечего: жидкость наверняка была мутной, как отравленная моча носорога.
Добираясь до стартера на дно моторного отсека, Кузмин испачкался: старый двигатель брызгал маслом. Руки были черными и он – приверженный к чистоте – размышлял, что сначала делать: взяться за аккумулятор или обтереться.
Второе являлось разумным. Но если бы аккумулятор оказался исправным, дальше пришлось бы выворачивать свечи и, замкнув снаружи, оценивать цвет искры, от синего до красного. Возня со свечами обещала грязь по локоть, после нее опять пришлось бы чиститься. А Кузмин ощущал такую усталость, что не мог напрягаться сверх меры. Ему вообще надоело жить.
Под капотом, раскаленным от солнца, омрачительно пахло бензином из старого карбюратора. У Кузмина плыла голова; казалось: еще минута, и он упадет на грязную клапанную крышку, чтобы больше никогда не подняться и не мучиться еще лет сорок.
В момент, когда он уже почти терял сознание от запаха, усталости и тоски, асфальт в поле зрения пересекла длинная тень.
Через несколько секунд сверху послышался голос: высокий и картавый, нехарактерный для этого полудеревенского города.
Одуревший от бензиновых испарений, Кузмин не разобрал слов.
Голос прозвучал еще раз.
Общаться ни с кем не хотелось. Но в то же время неожиданный собеседник вырывал из повседневного ада: из мыслей о бессмысленности бытия, от сварливой жены, мерзкой неумирающей тещи и стервозной дочери, которую непонятным образом следовало выдать замуж…
Он вынырнул из-под капота, распрямил спину.
Около машины стоял мужчина лет сорока, одетый в простые на вид джинсы и футболку. Лицо скрывали бейсболка, надвинутая козырьком на глаза, и солнечные очки.
– Что вы сказали? я не расслышал, – вежливо сказал Кузмин.
– Пгостите, – мужчина поправил кепку. – Пгостите гади бога, что отвлек. Я попгосив вас участвовать в съемках.
Незнакомец говорил так, будто рот его был полон каши.
– В… каких съемках? – переспросил он, подумав, что ослышался.
– В таких…
Мужчина достал книжечку с фотографией и синей печатью, помахал в знойном воздухе и опять спрятал.
– …Я режиссег. Мы пговодим фотосессию, нам сгочно понадобився… мужчина за кадгом.
– «Мужчина за кадром»? Статист в массовке?
– Нет, не массовка.… – «режиссер» уклончиво пожал плечами. – Тгудно объяснить. Ассистент все скажет на месте. За габоту получите десять тысяч.
– Сколько?! – невольно воскликнул Кузмин.
– Десять тысяч. Гублей, пгавда. Не доввагов и не евго.
– А почему я? Вон тут сколько машин.
– Там в основном женщины. А мужчины, которых я пгосив… не согвасились. А у нас безвыходная ситуация. Фогс-мажог. Пгошу вас.
– Если не массовка… – он вздохнул. – Что там придется делать? Пробивать лбом стену? прыгать из горящего автомобиля? ехать верхом на циркульной пиле?
– Нет-нет! – мужчина поднял перед собой узкие, бледные ладони. – Ничего экстгемального. Вы даже повучите удовольствие. Я уже сказав: ассистент объяснит на месте.
Не понимая намерений, Кузмин с шумом захлопнул капот.
– Да, опвата, газумеется, наличными. И вперед.
Режиссер вынул из нагрудного кармана аккуратно сложенную пачку, вытащил две грязно-оранжевых бумажки.
– Это не займет много вгемени.
– А где эта ваша… фотосессия? – спросил он.
– Да вот тут, – мужчина махнул в сторону зеленого леса. – На песчаном кагьеге.
Кузмин знал этот карьер, лежащий за лесополосой – нечто вроде вырытого в земле пляжа, где до самой засухи оставалось озерцо воды.
– Ну пойдемте, – сказал он, взяв купюры из протянутой руки.
Настал момент истины.
Время «лохотронов» прошло, но мошенники не перевелись.
Деньги могли дать подержать с тем, чтобы отнять намного больше.
Открыв водительскую дверь, Кузмин сунул бумажки под противосолнечный козырек.
Десять тысяч – половина месячного заработка – остались внутри «шестерки». Режиссер не противился.
Было похоже, что обман не предвидится.
– У меня мало времени, – сказал он.
– Не вовнуйтесь. Все займет повчаса. От сивы согок минут. Пойдемте.
I
1
На узкой поляне стояло несколько машин: «Соболь» с занавешенными окнами, наглухо тонированный джип и какая-то длинная иномарка.
– И что теперь? Спускаться туда? – спросил Кузмин.
– Нет. Сначава идите в автобус, у элиты все узнаете, – ответил режиссер.
– У чьей… элиты?
– Ни у чьей, у нашей. Ее так зовут, Элита. Ассистент.
Внутри микроавтобус был перегорожен плотной занавеской.
– Виталик, это ты? – донесся из фургона звучный женский голос. – Мать твою за все четыре ноги! Ну наконец-то! Анжелка уже икру мечет!
– Это не Виталик, – ответил он. – Это… В общем, он меня нашел. На форс-мажор.
– О, замечательно! Заходите сюда!
Невысокая женщина, в джинсах и пестрой кофточке, выглянула из двери.
– Проходите. Присаживайтесь. Я ассистент режиссера, меня зовут Элита.
– Знаю, – сказал Кузмин, садясь на боковую скамейку. – Мне ваш Виталик сказал и деньги выдал авансом. Но ничего толком не объяснил. Нес какой-то бред про мужчину за кадром.
– Нет, – Элита приятно улыбнулась. – Это я так велела сказать. На самом деле вам нужно просто совершить половой акт. Но – за кадром.
Она произнесла слова таким тоном, будто просила вытолкать из песка машину или поднести тяжелую сумку.
– Что совершить?! – Кузмин поперхнулся. – Половой акт?!
– Да. Совокупиться с женщиной. За десять тысяч. Он столько вам дал?
– Десять, двумя бумажками. Так вы что – порнографию снимаете?
– Нет-нет, – ассистентка подняла руки. – Обычную коллекцию одежды. Времени мало, попробую объяснить в двух словах.
Кузмин молчал, разглядывая обстановку фургона.
Рундуки и столики с ворохами папок казались самыми обычными.
– Мы снимаем фотомодель Анжелу Сендич. Знаете такую?
– Нет.
– Так и думала. Ее знают те, кто читает блестящие журналы и посты в интернете.
– Я не читаю ни журналов, ни постов, – он покачал головой. – И телевизор не смотрю. Меня это не интересует.
– Каждому свое, – легко согласилась женщина. – Анжела Сендич – одна из перспективных российских моделей, хоть и живет в нашей пермской деревне. В Москве жизнь дорогая, туда дешевле летать, когда надо.
– Да-да, – Кузмин кивнул ничего не понимая. – Но…
– Но у нее, как положено, свои прибамбасы, – ассистентка усмехнулась. – Анжела может сниматься только когда ее кто-то… имеет.
– Все-таки порнография?
– Нет, обычная фотосессия. Но с мужчиной за кадром.
– А разве так снимают обычную?
– Снимают и еще не так. Во время акта лицо Анжелы ее лицо делается невыразимо выразительным. Это заметил какой-то ее любовник, потом пустил в массы.
Элита устало усмехнулась.
Похоже, она была замучена жизнью не меньше, чем он.
– У нее богатый дядя, сидит на нефти, раскрутил. Но в обычном состоянии Анжела – пустое место. Ей нужен сексуальный партнер. Теперь понятно?
– Ну, – Кузмин пожал плечами. – Мир моделей живет по своим законам, поверю вам на слово.
– Вот именно, поверьте, – Элита улыбнулась. – Я вижу, вы умный человек. У нас именно форс-мажор. Имеются партнеры для съемок, но у Анжелы характер не приведи господь, вечно ссорится. Нынешний отказался приезжать, если не увеличат гонорар. А откладывать нельзя. У нас контракт, купальники сезонный товар, каждый день промедления – смерть. Теперь все понятно?
– Теперь все. И за это мне выдали десять тысяч? А почему не привлекли того же Виталика?
– Виталика?! Не смешите клоуна!
– Ясно, – Кузмин вздохнул. – Все сошлось на мне.
– Сошлось, и еще как. Теперь идемте на площадку, солнце вот-вот передвинется.
– У меня теща с дочерью в «Метро», – зачем-то сообщил он. – И… жена тоже с ними. А я остался чинить машину. Теперь вот руки грязные.
– Воды, к сожалению, у нас тут нет. Бардак. Вот вам влажные салфетки.
– Спасибо.
Откуда-то заверещал телефон, ассистентка выудила, заговорила:
– Да, Стас, да… Да, да, да… Привел, даю последние указания… Сейчас будем, сейчас… Пять минут и мы на месте.
Вытирая по одному замасленные пальцы, Кузмин смотрел на Элиту.
Ей, вероятно, было существенно за тридцать.
– Звонил оператор, ну то есть фотограф, – пояснила ассистентка, закончив разговор. – Волнуется, ждет.
Он кивнул.
– Да, кстати… – Элита вздохнула. – Должна вас предупредить. Работать будете в презервативе, я вам выдам уже на площадке.
– Это ясно. Девушка боится попортить микрофлору. К тому же у меня нет медсправки. И не предохраняется, боится растолстеть.
– Не в справке дело, – она поморщилась. – Анжела трахается со всем белым светом, но до смерти боится получить внутрь чье-то семя. Где-то вычитала, что одна капля портит генофонд, а она собирается когда-нибудь сделаться матерью и родить от породистого мужа.
– Понятно, – Кузмин вздохнул.
– И вообще работа вам предстоит нелегкая. Сессия может быть долгой, вы должны продержаться до самого конца. Сумеете?
– Наверно, сумею, – он пожал плечами так, будто речь шла об обычном деле. – Мне все-таки не пятнадцать лет, продержусь.
– Ну и славно! – Элита встала со скамейки. – Раздевайтесь и пошли.
– Раздеваться? совсем?
– Совсем. Я дам вам халат.
2
На дне карьера – в самом центре, далеко от краев – был устроен кусочек красивой жизни.
Под полосатым пляжным зонтиком белел столик с яркими бутылками, стояли несколько шезлонгов, рядом валялись надувные матрасы. Фрагмент цивилизованного пляжа казался вырезанным из глянцевого журнала и не имел ничего общего с атмосферой здешних мест.
Около этого искусственного рая, чуть поодаль, на складных табуретках сидели двое мужчин: уже знакомый режиссер и мускулистый блондин с разноцветно татуированными предплечьями. Перед ним на треноге стоял фотоаппарат с чудовищным объективом.
В отдельном кресле развалилась длиннотелая девушка лет двадцати трех, закутанная в халат с драконами. Лицо ее было удивительно красивым и одновременно очень неприятным.
– А вот и мы! – издали крикнула Элита.
– Не прошло и года, – не оборачиваясь ответил блондин.
– А помоложе никого не мог найти? – бросила фотомодель.
– Я же тебе говогив, Анжева, – сказал режиссер, поднявшись с табурета. – Попгобуй найди чевовека за пять минут! Я пытався, меня два газа пгиняли за урода…
– Потому что ты и есть урод.
– Я вам уже сказала, что Анжела – стерва, – тихо проговорила ассистентка. – Не обращайте внимания, сейчас она зависит от вас.
– Кажется, именно сейчас от меня ничего не зависит, – так же тихо ответил Кузмин, заглянув себе под халат. – Я все-таки не мачоидзе, заводящийся от одной мысли.
– Об этом не беспокойтесь…
Элита покачала сумочкой, висящей на плече.
– …Все под контролем, все давно отработано. На то я и ассистент. Не пройдет пяти минут, как вы будете готовы к труду и обороне.
– Ну вы долго там? – громко спросил татуированный, встав и подойдя к фотоаппарату. – Солнце вас не будет ждать.
– Сейчас, Стас, сейчас!
Не говоря ни слова, Анжела Сендич поднялась с кресла. Халат соскользнул, как змеиная кожа, остался лежать на песке.
Взглянув на нее, Кузмин вспомнил Наташу Петрову из «Теней в раю».
Обнаженное, узкое тело модели оказалось еще длиннее. Плечи были прямыми, небольшую грудь увенчивали темные круглые соски, живот не выдавался, дельта имела идеальную стрижку. Ноги начинались у земли и простирались до небес.
Анжела Сендич не выглядела ходячей вешалкой для одежды, и в то же время от нее что-то отталкивало.
В промежуток между нетолстыми бедрами свисали длинные темно-розовые губки. Но несмотря на это, при взгляде на модель Кузмин не почувствовал ничего, должного в ситуации.
Сам он ощутил на себе быстрый холодный взгляд, в котором тоже ничего не было.
– А как мне… ее?.. – опять шепотом спросил он у Элиты. – И вообще?..
– Вы имеете в виду, не попадет ли ваше лицо? – догадалась она. – Не волнуйтесь, даже если попадет, все будет убрано. Это же не видео, а фотосъемка. Все будет зашоплено, из кадра вы уйдете за кадр.
– Я не об этом…
Кузмин вздохнул, поняв, что мысль о жене, могущей увидеть его в журнале совокупляющимся с супермоделью, не волнует.
– …Я о том, как вообще с Анжелой? Она же не кукла, а живой человек. Может, что-то любит, а чего-то нет. А я не знаю, и…
– В данном случае она точно такая же кукла, как и вы, – перебила ассистентка. – Только без члена. Модельный бизнес – это модельный бизнес…
– …Я долго буду вас ждать? – опять подал голос белокурый Стас.
– …Все, что нужно, вам подскажет Виталий. От вас требуется лишь не трогать ее одежду, не портить прическу и макияж. И – самое главное – как можно дольше самому не испытать оргазм.
– Последнее я уже понял, – сказал Кузмин.
– Ну все, снимайте халат, сейчас я приведу вас в рабочее состояние.
Модель прошла к одному из матрасов, лениво опустилась на него.
– Сейчас начнем габотать! – заговорил Виталий. – В каком погядке надеваем купальники?
– В каком уложены, – ответила Элита, раскрывая свою сумочку. – Сверху и дальше до самого дна.
– Анжева, надевай вот это! – сказал режиссер, вытащив из ящика красный бюстгальтер.
3
– Куда можно выбросить презерватив? – спросил Кузмин, опустившись у борта «Соболя». – Не хотел мусорить на природе.
– Давайте сюда, – Элита протянула руку.
В тесном пространстве стояла удушающая жара.
Ему не хотелось вспоминать последний час.
Но две оранжевых пятитысячных бумажки под козырьком «шестерки» говорили, что можно пережить и не такое.
– Вы молодец, – сказала ассистентка, захлопнув мусорный бачок. – Как после всего, вообще?
– Да вроде жив, – ответил он.
– Сочувствую вам, продержались. Не хотите облегчиться?
– В каком смысле?
– В самом прямом. Я бывший медик, кое-что понимаю в мужчинах. У вас вот-вот начнет болеть мошонка, до вечера не дотянете. Поработайте над собой, я выйду.
– Можете не выходить, – Кузмин усмехнулся. – Вы уже видели все, что можно.
– И даже чего нельзя. Так будете? Я дам вам еще презер, чтобы не пачкать рук.
– Нет, пожалуй. Хотя глядя на вас работать над собой было бы куда приятнее, чем ублажать Анжелу.
– Спасибо за комплимент, – Элита светло улыбнулась. – Могу перед вами даже раздеться. Грудь, правда, у меня маленькая. Но хорошая.
– Я…
Не давая говорить, затрезвонил его телефон в джинсах, брошенных на рундук.
– Гдетебяноситмысмамойсейчассдохнемотжарысовестьнадоиметь!!! – на одном выдохе прокричала жена.
– Свечи понадобились, – сказал Кузмин первое, что пришло в голову. – А магазин запчастей на трассе.
– Когдатынаконец…
Он дал отбой, не слушая дальше.
– Как вас зовут? – спросила ассистентка.
– Александр. А зачем вам?
– Продиктуйте мне ваш сотовый. На всякий пожарный.
4
– Где ты шлялся? – набросилась жена, едва он, разумно обойдя лесополосу, появился со стороны шоссе. – Мы тут изжарились и вообще…
Теща молчала, держа два пакета.
Дочка с плеером в ушах жевала жвачку.
– Я же сказал. Свечи. Или вы хотели тащиться в город пешком?
– И что?
– И ничего, – буркнул Кузмин, отпирая машину. – Сели и поехали.
Происшедшее уже казалось нереальным.
Остывшая машина завелась легко, они выехали на трассу. И хотя жена по привычке продолжала ругаться, Кузмин ее не воспринимал.
Он был тут – и одновременно ужасающе далеко.
5
– Слушай, а кто такая Анжела Сендик? – спросил Кузмин уже дома.
– А что тебя вдруг заинтересовало? – жена усмехнулась. – Тебя, кажется, женщины давно не волнуют. По себе чувствую.
– На работе о ней болтают. Восходящая звезда и все такое прочее.
– На твоей работе не все такие идиоты, как ты. Анжела – Сендич, а не Сендик – супермодель мирового уровня. Из нашего города.
– Она что – в самом деле красивая? – зачем-то продолжал он.
– Она само совершенство, – ответила жена, которую разговор о красоте приводил в мягкое расположение духа. – Сейчас покажу.
Сходив в комнату дочери, она принесла несколько журналов, которые Кузмин мысленно аттестовал «бабьей макулатурой».
На обложке красовалась девушка, которую он сегодня имел во всех позах.
Она стояла в бархатном платье с оголенной грудью, облокотясь на что-то, и смотрела на читателя и в то же время же время внутрь себя. В темных глазах ее было столько непонятной силы, что Кузмину стало жутковато: сегодня он видел ее живую, но на фотографии лицо жило отдельно от обложки.
– Такого взгляда нет ни у кого, – жена вздохнула. – Загадка Анжелы Сендич – так говорят журналисты, и…
– Нашли загадку, – пробурчала теща, возникшая ниоткуда. – Бесстыжие глазищи. Вид, будто только что с хуя стащили. Или все еще на нем сидит…
При последних словах Кузмин перевел дыхание,
– …Мы в молодости говорили, что такую из публичного дома выгнали бы за разврат.
II
1
Телефон в кармане ожил среди дня.
Охранникам было разрешено пользоваться только рацией, разговаривать по мобильному запрещалось. За нарушение, замеченное старшим смены, полагался штраф.
Это знала и жена, поэтому на работу не звонила.
Кузмин не глядя дал отбой.
Вызов повторился еще три раза.
Обеденный перерыв у каждого был в свое время и длился полчаса. Дождавшись своей очереди, он прошел в комнату отдыха, включил чайник и достал телефон.
Номер был незнакомым, это обрадовало.
Кузмин не собирался мириться со статусом отброса общества, непрерывно подавал объявления на поиск работы – как по специальности, так и наугад, стремясь вынырнуть с социального дна.
Возможно, наконец улыбнулась удача и какой-то работодатель обратил на него внимание.
– Алексей, это вы?
Женский голос отозвался мгновенно.
– Вообще-то не Алексей, а Александр, – ответил он. – Но это я.
– Простите, имена перепутала. Записала – «Алекс», вот пойми, разберись.
– Надо было написать просто «Саша». – сказал Кузмин. – Но это неважно, Элита.
– Вы что, меня узнали?!
– Конечно. «Маленькая, но хорошая», разве забудешь.
– Рада.
– Я тоже. Извините, не брал трубку: у нас запрещено, пришлось дождаться обеда.
Щелкнул замок, открываемый снаружи прокси-картой.
Дверь распахнулась, в комнату вошла коллега – молодая женщина, за что-то уволенная из полиции и не нашедшая иной работы.
– Что-нибудь случилось? меня ищут? – спросил он.
– Ничего не случилось, Александр, – ответила ассистентка. – Просто…
– Я не вам, Элита. Прошу прощения, на минутку.
Кузмин запоздало прикрыл пальцем микрофон, вопросительно взглянул на напарницу.
Даже в самую сильную жару та носила плотные черные колготки.
– Нет, Саша, тебя не ищут. Рифгат меня отпустил на пять минут, выпить таблетку.
– Элита, простите еще раз, – снова заговорил он. – Слушаю опять.
– Александр, есть некоторые вопросы для обсуждения. Разговор нетелефонный, надо встретиться.
– Какие-нибудь неприятности по… фотосессии?
На бумажки, полученные за сцены с Анжелой Сендич, Кузмин уже поменял и аккумулятор и высоковольтные провода. Утлая машина опять стала ездить по-человечески.
Сейчас пришло в голову, что подобные подарки не падают с неба безнаказанно.
– Нет-нет, Саша, совсем нет. Я бы сказала, что как раз наоборот – приятности. Давайте встретимся где-нибудь в кафе, посидим, поговорим?
– Я, Элита, по кафе давно не хожу, – сказал Кузмин. – Но встретиться, конечно, можно.
– Когда вы сможете?
– Когда…
Он вздохнул.
– …Таня, я запутался… Когда у нас выходной?
– Еще два дня работать, – без размышлений ответила напарница.
– После-после завтра, – сказал Кузмин. – Время терпит?
– Потерпит, – ответила Элита. – Созвонимся послезавтра, назначим время и место.
2
– Колготки не порви часами, – сказала бывшая полицейская. – Стоят восемь тысяч, неделю работы.
– Восемь тысяч?! – изумленно переспросил он и убрал руку. – Разве такие бывают?
– Бывают и не такие. Это специальные, компрессионные.
– Какие-какие?
– Компрессионные. Против варикозного расширения вен.
В машине, перебивая бензиновую вонь, стоял плотный запах женщины, двенадцать часов проведшей в душном капроне.
Снаружи шелестела огромная липа, усыпанная желтоватыми цветами.
– А у тебя ноги не отекают? – спросила Таня.
– Отекают, и еще как, – ответил Кузмин. – Вниз головой бы подвесить хозяев этого «Эйчэндэма». Можно подумать, что-то бы изменилось, если бы мы тут не стояли, а сидели.
– Так купи себе гольфы, Саша. Они тоже помогут.
Напарница поменяла позу, запахло еще сильнее
– А что ты руку убрал? Я же не сказала «убери», просто не порви колготки.
– Постараюсь не порвать, – сказал он и взял ее за колено.
– А вообще я тебе удивляюсь. Сколько мы с тобой вместе работаем? Два года?
– Год. На этой каторге время идет по-другому.
– Ну год. Но только сегодня ты наконец начал ко мне приставать. Что на тебя нашло?
– Извини, Таня, погорячился.
– Не извиняйся, я же говорю, не против. Только дать тебе сегодня не могу, у меня менстр в разгаре.
– Что в разгаре?
– Месячные.
Она повернулась, глаза сверкнули в сумраке.
– Ты же видел, весь день пила спазмалгон, болит так, что хоть на стенку лезь.
– Я тебе сочувствую, – сказал он.
– Но если хочешь, я сделаю тебе минет. Все говорят, у меня здорово получается. Только пошли перелезем назад, тут ручка мешает.
Кузмин вдруг подумал об Элите, которая спокойно наблюдала акт с Анжелой Сендич.
– Спасибо, Таня, не стоит, – он покачал головой. – У меня быстро не получится, а тебе надо мужа ужином кормить.
– Ну да, он у меня такой. Ждет, пока я вернусь со смены, сам даже на стол не накроет.
В доме, возвышающемся над двором, горели почти все окна. В каждой квартире кто-то кого-то ждал или уже дождался.
– Ладно, поцелуй меня – и побежала.
Танины губы имели вкус табака, хотя Кузмин никогда не замечал, чтобы она курила.
– Ничего себе…
Он почувствовал ее руку на своих джинсах.
– …Как у тебя стоит… Не помню, когда в последний раз у кого-то так было на меня.
– Сам себе удивляюсь, – сказал Кузмин, сжимая ее грудь, большую и мягкую без бюстгальтера под черной форменной рубашкой.
– Может, все-таки отсосать по-быстрому?
– Да нет, твой муж умрет с голоду. Иди уже. Когда у тебя пройдут месячные?
– Через пять дней… или даже через четыре. Следующая смена кончится, в выходной потрахаемся.
– Потрахаемся, – повторил он. – Вот только где? в машине?
– Саша, ну ты пионер, что ли? Есть съемные квартиры на час.
– Съемные квартиры? Слушай, я даже не подумал.
– Дорого, конечно, но скинемся, оторвемся не по-детски.
– Оторвемся, Таня, и еще как.
Отпустив податливую грудь, Кузмин опять скользнул ей под юбку.
Тугие бедра раздвинулись, дав потрогать трусики с выпирающей прокладкой.
III
1
– Наша Пиздюймовочка от вас в восторге.
Крошечное кафе в торговом центре «Планета» было полупустым по раннему часу.
Огромные кресла-яйца нежно-фисташкового цвета скрывали сидящих от проходящих.
Бокал белого вина тут стоил 300 рублей; за эту сумму можно было купить целую бутылку испанского в супермаркете «Байрам».
Но Кузмин не мелочился. Движение жизни толкало вперед.
– Вы об Анжеле Сендич? – уточнил он. – Я, если честно, в восторге от вашего словообразования. Пиз-Дюймовочка… это круче, чем «Девушка и Смерть».
– Она такая же Анжела Сендич, как я – Моника Белуччи.
Элита усмехнулась.
– Анька Сосина, рабоче-крестьянская колотовка из городского поселка Иглино. Урожденная плебейка, ей бы замуж за Ваню из деревни Метели и все было в норме. Но, я уже говорила, дядька успел всосаться в нефть, денег немеряно, она в топе.
– Я так и понял, – ответил Кузмин.
Мимо крохотного кафетерия потоком шли успешные мужчины и красивые женщины. Никому из них не могло прийти в голову, что в шикарном кресле напротив маленькой женщины сидит ничтожный охранник из «H&M», воспользовавшийся выходным.
– Но это неважно… – ассистентка режиссера отпила вина. – Главное, что она дает нам заработать.
Кузмин вспомнил отремонтированную машину и кивнул.
– Так вот, Анька от вас без ума. Вы… естествовали ее целый час равномерно, не отвлекаясь и не доходя до точки. Она испытала глубокий оргазм.
– В самом деле? – невольно спросил он.
– В самом. Вы не заметили?
– Нет. Я думал лишь о том, как бы не соскользнул этот чертов презерватив и не случилось что-то еще худшее.
– А продюсер заметил.
Пожатие ассистенткиных плеч было выразительным.
– И отметил. И Анька тоже оценила.
– Я рад за нее.
– А я – за вас. Анька твердит, что прежние партнеры за кадром думали только о себе. А вы, Александр, дали ей все, не пытаясь что-то получить сами.
– Элита, это вышло случайно… – Кузмин вздохнул. – Просто я устал от жизни до такой степени, что даже с женщиной…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.