Текст книги "Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра"
Автор книги: Виктор Злобин
Жанр: Документальная литература, Публицистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Секунданты
Глебов Михаил ПавловичГлебов Михаил Павлович родился 23 сентября 1819 года в семье отставного полковника, участника войны 1812 года. В 1838 году кончил Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.
По словам Д. А. Столыпина, родственника и товарища Лермонтова, это был честный, прямой и благородный человек, с открытым, мягким и добродушным характером; но он был тогда еще очень молод, в нем таилась какая-то застенчивость, так что товарищи, с легкой руки Михаила Юрьевича, звали его «баронессой».
Наравне со Столыпиным пользовался особым доверием и уважением со стороны Лермонтова.
На Кавказ М. П. Глебов по своей просьбе был направлен весной 1840 года. Принимал активное участие в летней экспедиции генерала Галафеева в Чечне. Ближе с поэтом он сошелся после знаменитого боя на реке Валерик, за участие в котором Глебов получил орден Святой Анны 3-й степени с бантом. В этом сражении Глебов был тяжело ранен в ключицу.
Все время своего пребывания в Пятигорске Глебов входил в состав молодежи, особо приближенной к поэту.
Во время лечения от полученного ранения Глебов не забывал о личной жизни. В частности, известна его любовная интрига с Надеждой Верзилиной, одной из сестер Верзилиных.
Неизвестный художник
Михаил Павлович Глебов
В преддуэльные дни Глебов делал все для примирения противников. Известно, что во время следования к месту дуэли Лермонтов рассказывал Глебову о своих литературных планах.
П. А. Висковатов так описывает поведение Глебова на месте дуэли после смерти поэта:
«Тело Лермонтова все время лежало под проливным дождем, накрытое шинелью Глебова, покоясь головой на его коленях. Когда Глебов хотел осторожно спустить его, чтобы поправиться – он промок до костей, – из раскрытых уст Михаила Юрьевича вырвался не то вздох, не то стон; и Глебов остался недвижим, мучимый мыслью, что, быть может, в похолоделом теле еще кроется жизнь»[19]19
Висковатов П. А. Жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова/ под ред. к.и.н. Сосиной. – М.: Гелиос АРВ, 2004. – С. 349.
[Закрыть].
В декабре 1841 года Глебов уехал в Петербург.
Однако вскоре вновь отправился на Кавказ, в качестве адъютанта командира Отдельного Кавказского корпуса генерала А. И. Нейдгардта.
Осенью 1843 года в районе Ставрополя Глебов был захвачен горцами в плен по пути в Петербург, куда он был командирован с пакетом документов, предназначавшихся военному министру.
Сам Глебов не любил рассказывать о происшествии, но один из товарищей Глебова сообщил о подробностях его пленения: «От Владикавказа до станции Прохладной был колесный путь, а тут уже выпал снег, и хотя зимний путь еще не установился, но Глебов, разбитый скачкой на перекладной, потребовал сани и покойно поскакал далее. Перед сумерками, в семи верстах от станции Базовой, из глубокой, с крутыми берегами балки на проезжающего Глебова бросилось восемь человек горцев; ямщик погнал лошадей, а всадники пустились в погоню. До станции оставалось версты четыре, не более, но на самой дороге был курган, который обыкновенно объезжают кругом. Глебов взглянул назад и, видя неприятеля очень близко, желая сократить путь свой, приказал ямщику валить напрямую через курган. Лихая тройка быстро вынесла сани на вершину, но здесь на верхней точке кургана ветром смело снег, железные подреза въехали в песок, и тройка сразу стала как вкопанная. Несколько мгновений спустя горцы окружили сани, выстрелом убили коренника, а на пристяжных лошадей посадили со связанными ногами Глебова и денщика его и быстро увезли их по балке… Храбрый всегда до безумия, Глебов в этом несчастном случае не имел оружия в руках…».[20]20
Хачиков В. А. Лермонтов: Роковое лето 1841 года. – Пятигорск: Вестник Кавказа, 2013. – С. 99.
[Закрыть]
В плену Глебов находился два месяца. Для его освобождения генерал А. И. Нейдгардт подкупил людей, которые помогли Глебову бежать.
На Кавказе М. П. Глебов заслужил множество наград и славу храброго офицера.
Летом 1847 года М. П. Глебов находился на должности адъютанта у князя М. С. Воронцова, знаменитого тем, что он, будучи на посту командира оккупационного корпуса во Франции с 1815 по 1818 год, был вынужден продать полученное по наследству имение, чтобы расплатиться с французскими кредиторами за кутежи офицеров, которые, как правило, гуляли в долг.
28 июля (9 августа) 1847 года 27-летний ротмистр лейб-гвардии Конного полка Михаил Павлович Глебов был убит выстрелом в голову во время перестрелки при осаде аула Салты. В момент своей гибели он сидел на коне перед готовящимся к атаке батальоном Ширванского полка.
История гибели М. П. Глебова рассказана в воспоминаниях генерал-майора В. А. Полторацкого, опубликованных в журнале «Исторический вестник» № 1 в 1893 году: «Этот честный храбрец и погиб славно, как подобает герою. Сидя верхом перед батальоном молодцов-ширванцев, Глебов под градом пуль блестящим хладнокровием подавал изумительный пример отваги, пока внезапно не рухнулся с коня на руки до безумия его полюбивших солдат. Со смертью Глебова Кавказ лишился одного из храбрейших своих детищ».
Князь Васильчиков Александр Илларионович
Велик князь Ксандр и тонок, гибок он,
Как колос молодой,
Луной сребристой ярко освещен,
Но без зерна – пустой.
М. Ю. Лермонтов. Экспромт
Александр Илларионович Васильчиков был старшим сыном князя Иллариона Васильевича – генерала, участника Отечественной войны 1812 года.
В 1835 году Васильчиков поступил в Петербургский университет на юридический факультет. В 1839 году он окончил курс получением степени кандидата.
В воспоминаниях современников мнения о человеческих качествах Васильчикова расходятся. Одни относились к нему как к человеку с обширным образованием, с практическим знанием экономической русской жизни, другие же его практическую деятельность считают «не только бесполезною, но даже вредною, а в литературной – находили лишь легкомыслие».
А. Рекштуль
Портрет А. И. Васильчикова
По окончании юридического факультета, вместо того чтобы остаться в Петербурге, где его ждала блестящая карьера, Васильчиков решил присоединиться к группе молодежи, возглавляемой бароном П. В. Ганом, для введения на Кавказе нового прогрессивного административного устройства.
В дальнейшем миссия барона Гана не удалась, и по ее окончании Васильчиков остался в Пятигорске.
Военный литератор П. К. Мартьянов, который первый в 1870 году отправился в Пятигорск с целью получения сведений о гибели поэта, так передал слова квартирного хозяина плац-майора В. И. Чиляева, характеризующие Васильчикова:
«“Умник” вел себя в Пятигорске очень тонко. Он, по словам В. И. Чиляева, зная силу сарказма Лермонтова, первоначально ухаживал за ним, часто бывал у него и с ним на прогулках и в гостиных общих знакомых, выслушивал, не обижаясь, от него всевозможные шутки, остроты и замечания, отшучиваясь, в свою очередь, как господь бог положит на душу. Но с конца июня он вдруг перешел в тот лагерь, где враждебно смотрели на поэта. Внешние отношения оставались, конечно, те же, но близкая товарищеская связь была порвана. «Князь Ксандр» сделался молчалив, угрюмо-вежлив и сдержан, частые беседы прекратились, на верзилинские и другие вечера он стал приходить изредка и ненадолго, как будто для того, чтобы не было повода сказать, что светские отношения нарушены. Лермонтов все это видел и бросал ему в глаза клички: «Дон Кихот иезуитизма», «князь пустельга», «дипломат не у дел», «мученик фавора» и др…».
П. К. Мартьянов в своих исследованиях отводит Васильчикову главную роль в организации интриг, погубивших поэта:
«Недобрая роль выпала в этой интриге на долю князя: затаив в душе нерасположение к поэту за безобразное разоблачение его княжеских способностей, он, как истинный рыцарь иезуитизма, сохраняя к нему по наружности прежние дружеские чувства, взялся руководить интригою в центре кружка и, надо отдать справедливость, мастерски исполнял порученное ему дело. Он сумел подстрекнуть Мартынова обуздать человека, соперничавшего с ним за обладание красавицей, раздуть вспышку и, несмотря на старания прочих товарищей к примирению, довести соперников до дуэли, уничтожить «выскочку и задиру» и после его смерти прикинуться одним из его лучших друзей»[21]21
Мартьянов П. К. Последние дни жизни М. Ю. Лермонтова/сост. и автор предисл. Д. А. Алексеев. – М.: Гелиос АРВ, 2008. – С. 65.
[Закрыть].
Другой крупнейший лермонтовед, П. А. Висковатов, лично беседовавший с Васильчиковым, напротив, считает его одним из близких друзей Лермонтова. В своей книге он пишет о Васильчикове:
«Справедливая и горячая защита Лермонтова делает тем более чести кн. Васильчикову, что сам он в свое время немало чувствовал на себе сарказм Лермонтова».
Мягкость наказания для участников дуэли в значительной степени была обусловлена тем, что его отец генерал И. В. Васильчиков был одним из фаворитов Николая I. Именно он во время восстания декабристов 14 декабря 1825 года на Сенатской площади находился при императоре Николае I и убедил его принять жесткие меры, в частности применить артиллерию против восставших.
С 1848 по 1854 год А. И. Васильчиков занимал должность сначала уездного, а впоследствии губернского предводителя дворянства в Новгородской губернии.
Исполняя свои обязанности, Васильчиков осуществлял преследование помещиков, допускающих жестокое обращение с крепостными крестьянами.
Васильчиков являлся автором ряда публицистических произведений о землевладении и землеустройстве в России, а также об организации органов самоуправления. В частности, его работа «Землевладение и земледелие» была взята за основу народниками.
Васильчиков отрицал помещичье землевладение, считал, что будущее за деревенской общиной, и полагал, что необходимо примирение классов.
В. И. Ленин, характеризуя Васильчикова и критикуя его позицию, писал: «Васильчиков, как и все народники, своими практическими мероприятиями представляет интересы одной лишь мелкой буржуазии».
Умер Васильчиков 2 октября 1881 года. Газеты сообщали, что бывшие крепостные князя Васильчикова распрягли коней и весь трехверстный путь от станции Шимека до кладбища везли телегу с гробом сами.
В книге А. Голубева «Князь А. И. Васильчиков. Биографический очерк» (СПб., 1882) содержится следующий отзыв о Васильчикове: «Смерть застигла князя Васильчикова неутомимым, энергичным борцом за общее благо. Такие книги, как «Землевладение и земледелие», не только ценный литературный труд, но и честный поступок. В то время когда крестьянское дело официально признавалось законченным, положение крестьян – вполне обеспеченным, дальнейшее улучшение их быта – опасной и неблагонамеренной фантазией, крупный землевладелец, аристократ по рождению и положению, смело пошел наперекор течению. Рискуя навлечь и действительно навлекши на себя обвинение в «социализме», он стал на сторону общины, мелкого землевладения, более правильного распределения поземельной собственности между различными классами населения; он лишил противоположный лагерь возможности утверждать, что такие взгляды находят защитников лишь между теми, которым нечего терять, которыми руководит зависть к богатству и ненависть к богатым. Память о нем сохранится надолго не только в русской литературе, но и в русском обществе и народе».
В 2006 году на здании бывшего реального училища в центре города Липецка в память князя Александра Илларионовича Васильчикова была установлена мемориальная доска[22]22
Чаплыгина Г. Возвращение Васильчикова. – Аргументы и факты – Липецк, 24.05.2006.
[Закрыть].
Сергей Васильевич Трубецкой был сыном генерал-адъютанта, героя Отечественной войны 1812 года и принадлежал к одному из самых древних княжеских родов.
Осенью 1833 года корнет Трубецкой был зачислен в самое привилегированное гвардейское формирование – Кавалергардский полк.
Так же, как и Лермонтов, Трубецкой был у Николая I в опале. Каждый его поступок, называемый в документах «шалостями», вызывал гнев со стороны императора.
П. Ф. Соколов
Князь С. В. Трубецкой. 1835
Так, например, согласно записи в штрафном журнале Кавалергардского полка от 14 августа 1834 года, Трубецкой совместно со штаб-ротмистром Кротковым «11 числа сего месяца, узнав, что графиня Бобринская с гостями должны были гулять на лодках по Большой Неве и Черной речке, вознамерились в шутку ехать им навстречу с зажженными факелами и пустым гробом…».
Вместе со своими друзьями он выкрадывал ставни в спальне у известной итальянской актрисы, устраивал засады в женской купальне, мог позволить себе курение трубки перед строем и громкие ночные гуляния.
Подобные выходки закончились для Трубецкого увольнением из кавалергардов и высылкой на юг в Орденский кирасирский полк.
Возвращенный в гвардию осенью 1837 года, Трубецкой заводит роман с фрейлиной двора Е. П. Мусиной-Пушкиной. Она была неразборчива в связях и любвеобильна, но виновником приключившейся с ней беременности император назначил именно Трубецкого. Николай I повелел ему жениться и лично присутствовал при венчании. Заведомо сомнительный союз распался уже через год.
В конце 1839 года по просьбе самого Трубецкого его перевели на Кавказ, где прикомандировали к Гребенскому казачьему полку. Вместе с Лермонтовым он участвовал в экспедиции А. В. Галафеева. В сражении при реке Валерик 11 июля 1840 года он был ранен пулей в грудь, о чем очень переживал Лермонтов. Находясь в Петербурге, Лермонтов рассказал об этом ранении Ю. Ф. Самарину, который записал: «Помню его <Лермонтова> поэтический рассказ о деле с горцами, где ранен Трубецкой… Его голос дрожал, он готов был прослезиться…»
Проходя лечение от полученного тяжелого ранения, Трубецкой, не дождавшись разрешения о продлении отпуска, поехал к находящемуся при смерти отцу, за что по распоряжению Николая I был посажен под домашний арест, после чего он, еще больной, был отправлен обратно к месту службы на Кавказ.
Последним злоключением Сергея Трубецкого стало похищение им в 1851 году Лавинии Александровны Жадимировской, урожденной Бравуар, и попытка побега с ней за границу.
По воспоминаниям современников, красавица Лавиния Жадимировская была «совершенная брюнетка, с жгучими глазами креолки и правильным лицом, как бы резцом скульптора выточенным из бледно-желтого мрамора».
В 18 лет она была выдана замуж за очень богатого человека – сына коммерции советника Жадимировского, которого она ненавидела и презирала.
На одном из балов красавица Лавиния обратила на себя внимание императора Николая I. В таких случаях избранницу ставили в известность, и она должна была считать себя польщенной (свои похождения Николай I называл «васильковыми чудачествами»). Однако когда флигель-адъютант императора недвусмысленно объявил Жадимировской монаршее желание, она решительно пренебрегла царской милостью и ответила резким отказом.
И когда через три года после этого случая император узнал о побеге Лавинии Жадимировской с князем Трубецким, он отдал приказ об их поимке и лично контролировал производимые для этого розыскные действия.
Лавинию Жадимировскую и князя Трубецкого схватили в Грузии и доставили в Петербург.
При задержании Лавиния умоляла, чтобы ее не возвращали мужу. Говорила, что готова всю вину принять на себя, лишь бы спасти Трубецкого. Когда брат ее прибыл в Царское Село за ней, он начал упрекать ее и уговаривать, чтобы забыла князя Трубецкого, которого поступки в отношении к ней так недобросовестны. Она отвечала, что всему виновата она, что князь Трубецкой отказывался увозить ее, но она сама на том настояла.
Князь Трубецкой на допросе ответил, что решился на сей поступок, тронутый жалким и несчастным положением этой женщины. Знавши ее еще девицей, он был свидетелем всех мучений, которые она претерпела в краткой своей жизни. Мужа еще до свадьбы она ненавидела и ни за что не хотела выходить за него замуж. Получив от нее письмо, в котором она описывает свое точно ужасное положение, просит спасти ее, пишет, что мать и все родные бросили ее и что она убеждена, что муж имеет намерение или свести ее с ума, или уморить[24]24
Щеголев П. Алексеевский равелин: Книга о падении и величии человека. – М.: Книга, 1989. – С. 18–21.
[Закрыть].
Трубецкой был арестован, полгода провел в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, был судим военным судом, лишен чинов, дворянства и княжеского достоинства и переведен рядовым в Оренбургские линейные батальоны.
В 1854 году Трубецкой был за отличие произведен в офицеры. Впоследствии ему были возвращены права потомственного дворянства и княжеский титул.
Перед смертью князь поселился в своем имении.
Уже разведенная к тому времени Лавиния Жадимировская, по-прежнему любившая его, тут же приехала к нему и жила в его имении под видом экономки до самой смерти Трубецкого.
Истории любви Лавинии и князя Трубецкого посвящен роман Булата Окуджавы «Путешествие дилетантов», а также документальный очерк П. Щеголева «Любовь в равелине».
После смерти Трубецкого писательница графиня А. Д. Блудова писала о нем:
«Часто встречались мы тогда с Трубецкими. Это было семейство красавцев и даровитых детей. Старшие сыновья были уже скорее молодые люди, нежели отроки, и мы подружились со вторым Сергеем, насколько можно подружиться на балах и вечеринках, ибо мы не были въезжи в дом друг к другу. Он был из тех остроумных, веселых и добрых малых, которые весь свой век остаются Мишей, или Сашей, или Колей. Он и остался Сережей до конца и был особенно несчастлив или неудачлив… Конечно, он был кругом виноват во всех своих неудачах, но его шалости, как ни были они непростительны, сходят с рук многим, которые не стоят бедного Сергея Трубецкого. В первой молодости он был необычайно красив, ловок, весел и блистателен во всех отношениях как по наружности, так и по уму, и у него было теплое, доброе сердце и та юношеская беспечность с каким-то ухарством, которая граничит с отвагой и потому, может быть, пленяет. Он был сорвиголова, ему было море по колено, увы, по той причине, к которой относится эта поговорка, и кончил жизнь беспорядочно, как провел ее, но он никогда не был злым, ни корыстолюбивым… Жаль такой даровитой натуры, погибшей из-за ничего…»[25]25
Недумов С. И. Лермонтовский Пятигорск / под общ. ред. П. Е. Селегея; автор вступ. ст. П. Е. Селегея. – 2 изд., доп. – Пятигорск: СНЕГ, 2011. – 480 с.: ил. – С. 219.
[Закрыть]
Граф П. X. Граббе, командовавший войсками на Кавказской линии и в Черномории, так отзывается о Трубецком: «…с умом, образованием, наружностью, связями по родству, он прокутил почти всю жизнь, как наиболее случается у нас с людьми, счастливее других одаренными».
Столыпин Алексей Аркадьевич (Монго)
Монго – повеса и корнет,
Актрис коварных обожатель,
Был молод сердцем и душой,
Беспечно женским ласкам верил
И на аршин предлинный свой
Людскую честь и совесть мерил.
Породы английской он был —
Флегматик с бурыми усами,
Собак и портер он любил,
Не занимался он чинами,
Ходил немытый целый день,
Носил фуражку набекрень…
М. Ю. Лермонтов. Монго
Столыпин Алексей Аркадьевич (Монго) приходился двоюродным дядей и другом М. Ю. Лермонтову. Арсеньева Е. А. – бабушка Лермонтова – в девичестве носила фамилию Столыпина.
В 1835 году Столыпин с разрывом в один год с Лермонтовым поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.
По окончании школы несколько лет служили в одном и том же лейб-гвардии Гусарском полку и проживали на одной квартире.
Дальний родственник Столыпина М. Н. Лонгинов так его характеризует: «Он был одинаково хорош и в лихом гусарском ментике, и под барашковым кивером нижегородского драгуна, и, наконец, в одеянии современного льва, которым был вполне, но в самом лучшем значении этого слова. Изумительная по красоте внешняя оболочка была достойна его души и сердца. Назвать Монго-Столыпина – значит для людей нашего времени то же, что выразить понятие о воплощенной чести, образце благородства, безграничной доброте, великодушии и беззаветной готовности на услугу словом и делом. Его не избаловали блистательнейшие из светских успехов, и он умер уже немолодым, но тем же добрым, всеми любимым Монго, и никто из светских львов не возненавидел его, несмотря на опасность его соперничества. Вымолвить о нем худое слово не могло бы никому прийти в голову и принято было бы за нечто чудовищное. Столыпин отлично ездил верхом, стрелял из пистолета и был офицер отличной храбрости».
М. Н. Лонгинов пишет в своих «Заметках о Лермонтове», что прозвище Монго было дано Столыпину по кличке собаки, которая ему принадлежала. Сейчас трудно сказать, как рассуждали друзья Столыпина, называя его именем собаки. Собака эта прибегала постоянно на плац в Царском Селе, где происходило гусарское ученье, лаяла, хватала за хвост лошадь полкового командира М. Г. Хомутова и способствовала тому, что он досрочно оканчивал скучные занятия.
После суда за участие в качестве секунданта на первой дуэли Лермонтова с де Барантом вернулся на военную службу. В 1840 году – капитан Нижегородского драгунского полка.
Вместе с Лермонтовым участвовал в экспедиции А. В. Галафеева в Чечне, за что получил высокую награду – орден Владимира 4-й степени с бантом.
В аттестационном списке Столыпина в графе «какого поведения» отмечено: «отличного», а в графе «как оказал в военных действиях» написано: «в военных действиях имеет соображение хорошее».
В. И. Гау
Портрет А. А. Столыпина (Монго). 1845
С мая 1841 года жил вместе с Лермонтовым в Пятигорске на одной квартире.
«От Алексея Аркадьевича, – писал М. Ю. Лермонтов бабушке из Пятигорска 18 июля 1837 года, – я получил известия; он здоров, и некоторые офицеры, которые оттуда сюда приехали, мне говорили, что его можно считать лучшим офицером из гвардейских, присланных на Кавказ».
В своей поэме «Монго» Лермонтов упоминает о таких чертах характера Столыпина, как беспечность, доверчивость, флегматичность, а также склонность к лени и отсутствие какого-либо стремления к карьеризму.
О том, что Столыпин нередко сдерживал порывы Лермонтова, свидетельствует фраза поэта, сказанная о Столыпине: «Ты – вторая бабушка».
Во время Крымской войны Столыпин участвовал в обороне Севастополя, где близко познакомился с Л. Н. Толстым, который характеризовал его как «славного интересного малого».
За боевое отличие в этой войне Столыпин получил золотое оружие и чин майора.
П. А. Висковатов писал о Столыпине, что отменная храбрость этого человека была вне всякого подозрения. И так было велико уважение к этой храбрости и безукоризненному благородству Столыпина, что, когда он однажды отказался от дуэли, на которую был вызван, никто в офицерском кругу не посмел сказать укорительного слова, и этот отказ, без всяких пояснительных замечаний, был принят и уважен, что, конечно, не могло бы иметь места по отношению к другому лицу.
А. А. Столыпин глубоко почитал Лермонтова и после его смерти перевел на французский язык и издал роман «Герой нашего времени».
По словам его брата Дмитрия Аркадьевича, он «всегда защищал Михаила Юрьевича от всяких нападок многочисленных врагов и мало расположенных к нему людей. В двух роковых дуэлях Столыпин был секундантом Лермонтова, что при безукоризненной репутации Столыпина немало способствовало ограждению поэта от недоброжелательных на него наветов. Два раза сопровождал он его на Кавказ, как бы охраняя горячую, увлекающуюся натуру Михаила Юрьевича от опасных в его положении выходок»[26]26
Недумов С. И. Лермонтовский Пятигорск / под общ. ред. П. Е. Селегея; автор вступ. ст. П. Е. Селегея. – 2 изд., доп. – Пятигорск: СНЕГ, 2011. – 480 с.: ил. – С. 202.
[Закрыть].
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
