Текст книги "Два товарища. Мои эвересты / Два товарища. Золотые годы"

Сергей Скляров, Виктор Зорин
Два товарища. Мои эвересты / Два товарища. Золотые годы

© Скляров С.В., 2020

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2020

* * *

Два товарища. Золотые годы

«Жизнь с красной строчки…»

 
Жизнь с красной строчки
от мёртвой точки
волной морской я раскачал.
Явился ангелом в сорочке,
прельщал не усами тебя –
парусами
в алой дали восхищал…
В витринах корёжится,
в глазах твоих множится,
в ажуре толпы моя блёклая нить.
Но обманула, сто раз преминула
твой звёздный час хоть на миг отразить.
 

«О чём писать в такие дни…»

 
О чём писать в такие дни,
когда сидишь в чертёжном кресле
и мысли в голове одни –
о курсовом в шестом семестре.
Возвышенный порыв души
пробить не может каменные своды,
в которых суждено прожить
в бесплодных грёзах
золотые годы.
Над тем, что древо жизни благодатно,
не надо голову ломать.
В том убедились мы неоднократно,
и Гёте нам поможет в том опять.
 

Памфлет

 
Плешивый кандидат в ВЛКСМ
при высшем техобразовании
стал жертвою подпревших тем
в архивной папке партсобраний.
 
 
Который раз марал он пафосом
не стоящий копейки лист,
обременившись обязательством
признать устав. Вот оптимист!
 
 
Настойчиво, как Фауст, постигал
он диамат, мехмат и тонкости балета,
но за кулисой подсмотреть он не мечтал
созвездие восьмого чуда света.
 
 
И всё устав понять не мог,
как может жить в Союзе Братство,
Когда иной вдруг демагог
прижмёт стяжателя за тунеядство.
 
 
Чувак не знал – ирония судьбы,
от холостяцкой жизни впал в безверье:
первично что – сознание иль быт
и за каким углом искать свои потери?
 

Маме. 8 Марта

 
Привет тебе шлю, мама, весенний,
Тёплый, согретый мной и… солнцем.
Пускай в душе твоей решенья
созреют целеустремлённо.
И жизнь пусть будет бесконечна,
как бесконечна Дня восьмёрка,
И пусть друзья твои сердечно
пыл слов моих умножат…
Картошка
пусть на сковородке
не огорчит обильем соли.
И батя пусть не протестует
из-за лисицы на подоле…
 

Москва – Оха-на-Сахалине, 1973

«Пять лет московской жизни…»

 
Пять лет московской жизни,
как лист осенний, кружат,
в моём мозгу заблудшем
чертя порочный круг.
Любовь осталась в прошлом,
ну а мечту, что в будущем,
где стих, как пазл, сложится,
отыщет песня-друг.
 

«Исчезли по скверам знакомые лица…»

 
Исчезли по скверам знакомые лица,
да и наскучил мне что-то весёлый союз,
с которым в Москве я навек породнился,
ни с кем не связав чарующих уз.
 
 
Улыбки, взгляды их и голоса
слились во мне с наивностью юнца
и превратили мир в сплошную мишуру:
любовь – в тщеславие, а бал – в азартную игру.
 
 
Но средь случайных твоих балов
скромна была ты в детском платьице.
И снилось мне, что только ты желала
со мною танцевать и улыбаться мне.
 

«Высшее образование…»

Ночь, улица, фонарь, аптека…

Александр Блок

Всё идёт к скончанию века.

 
Высшее образование
нам инженеров звание
сулило с давних пор.
Диплом в кармане,
книжки в чемодане,
победно блещет взор.
Уехал я на целину
искать подземный клад.
Мечту преследовал одну,
одну на всех ребят:
– Создать компрессор из пластмасс!
– Трубопровод на нефть и газ!
– Нырнуть под шельф!
– Взрастить женьшень –
искусственный
на этот раз.
Москва за горизонтом,
а за окном – вокзал.
«Приехали, с дипломом-то», –
вдруг проводник сказал.
И в этот час с удачей
судьба нас развела.
Томит печаль, что вдаль она
по рельсам уплыла.
 

 
Вот год прошёл.
Молчал, глядел
на город сонный я.
Увы, коллег встряхнуть не смел
от прозябания.
 
 
Ходил я часто на вокзал
за горизонт смотреть.
И письма под луной писал,
чтоб на рассвете сжечь.
 
 
Ведь кто-то там
пошёл за мной
дорогой той с нуля –
мы рады радостью земной,
что крутится Земля.
 

«Ты не жди у распутья шофёра…»

 
Ты не жди у распутья шофёра –
не сверкнёт он серебряной шпорой.
Не меняй ты меня на матроса –
он не падал с хрустальных утёсов.
Не надейся на разум доцента,
жми плечом на бессилье момента.
Ты услышь, как в заржавленной лире,
хрип рояля на старой квартире.
Ты, как занавес на Таганке,
обернись мне кусочком изнанки.
А я верю из вставшего зала –
эпилог напомнит начало.
 

«Скажешь что-то в споре…»

 
Скажешь что-то в споре –
хор красавиц вторит.
Только пуст уж
взор печальный.
Только прячась в шторе,
льнёт к герани
вздох прощальный.
 

«Работа есть работа…»

 
Работа есть работа.
Работа есть всегда.
Хватило б только пота
на все мои года.
 

«Ты снизошла ко мне за сигаретой…»

 
Ты снизошла ко мне за сигаретой,
порога-пьедестала не минув,
в забвенье моей юдоли обетной
без прежнего лукавства заглянув.
 
 
Но в прежнем трепете гнетущем
я вновь распят,
и сохнет мой язык.
Не отравляй же табаком насущным
души твоей целительный родник.
Присядь же пред грядущим отчуждением –
на перепутье нас опять свела судьба.
Перед разлукой с верой в возвращение
глотнём на брудершафт у первого столба.
 
 
Дым сигареты чая пар разгонит,
сомнения – кивки задумчивых цветов.
Мой поплавок в разлив надежд утонет,
затянет плёс блуждание следов.
 
 
Счастливчик:
и не глуп, не пылок и не мрачен,
сплеча не рубит он и не кривит душой,
и свысока глядит, как от себя ты прячешь
зелёный блеск, и стыд, и танец белый свой.
 
 
Ах, со счастливцем бог!
Избранники молвы
тебя уж заждались,
и это мне не в диво.
Но только не с моей венчай главы
поклон их сладострастья нимбом дыма.
 

«Застряли в сердце, как увечья…»

 
Застряли в сердце, как увечья,
друзей ушедших имена.
Московских улиц просторечье
роднило нас сильней

...

конец ознакомительного фрагмента