Текст книги "Дело о золотом коте"

Уже тогда Алекс интересовался славянским язычеством, общался с родноверами, с энтузиазмом ездил на раскопки и был «своим» в тусовке реконструкторов. Скоро и Лена стала ездить с ним, хотя попытки воссоздать в двадцать первом веке события более чем тысячелетней давности казались ей делом довольно странным, все равно что пытаться повернуть время вспять, а выживание в лесу без элементарных бытовых условий, среди комаров и странных молодых людей обоего пола, то размахивающих огромными мечами, то поющих песни у костра после совместного распития «старого доброго меда» (сиречь деревенского самогона, чуть сдобренного дачным вареньем и какими-то травами), вызывало только одно желание: поскорее вернуться в город, принять горячую ванну и спрятаться под одеялом.

Но все же это была хорошая жизнь – веселая, интересная… Молодость, любовь и большие планы на будущее придавали ей остроту и яркость. Постепенно Лена и сама прониклась красотой и мощью древнего язычества, даже напи сала несколько рассказов в стиле «славянского фэнтези». Рассказы были опубликованы на нескольких раскрученных сетевых ресурсах (один даже попал в изданный на бумаге альманах!) и удостоились сдержанных, но благожелательных отзывов от критиков и признанных мэтров жанра. Лена начала задумываться о том, чтобы написать свой первый роман, собирала материал, расспрашивала друзей-реконструкторов о методах ковки, способах изготовления глиняной посуды и приемах боя на мечах. Алекс активно поддерживал ее, даже хвастался друзьям в тусовке, и это ей тоже льстило – еще бы, ведь любимый гордится ею!

Легкая и беззаботная жизнь для Лены закончилась незадолго до окончания универа. В сырой и пасмурный мартовский день родители собрались на дачу к дальней родственнице тете Маше – проверить, что там и как. Она как раз приболела и очень беспокоилась, что вода может просочиться в подпол, и придется ее откачивать… Папа немного поворчал, что придется тратить выходной на эту поездку, но, вспомнив о запасах огурцов и варенья, которыми тетя Маша щедро делилась с ними, и о веселых летних поездках «на шашлыки», согласился. С подвалом в итоге все оказалось хорошо, а вот с ними самими – нет. Обратно они возвращались уже затемно, папа не успел среагировать, когда водитель КамАЗа не справился с управлением на скользкой дороге, и многотонная махина в одно мгновение смяла в лепешку их старенький, но вполне еще бодрый «опель».

Говорят, что у людей бывают предчувствия, когда с близкими случается беда, – птица ли постучит в окно, холодок подкатит ли под сердце… Лена не почувствовала ни-че-го. Пользуясь отсутствием «предков», они с Алексом приятно проводили время вместе – нежились в постели, слушая, как стучит в стекло противный дождь со снегом, ели сладкие сушеные финики (потом она даже смотреть на них не могла), иногда поглядывая на часы, чтобы папа с мамой не застали врасплох. Они, конечно, давно были в курсе их отношений, но надо же соблюдать хотя бы минимальные приличия!

Звонок из милиции (тогда ее еще не переименовали в полицию) вырвал Лену из сладкой полудремы. Она не сразу осознала, что произошло, казалось, это какая-то дурная шутка, такого просто не может быть! Дальше все было как в тумане – морг, опознание, похороны, поминки… И в конце концов, она обнаружила себя отчаянно рыдающей в опустевшей квартире, не зная, что делать и как дальше жить.

К счастью, Алекс все время был рядом. Без него она бы, наверное, вообще не справилась.

– Ничего, малыш, – шептал он, – не плачь… Ты не одна. Мы поженимся, и все будет хорошо!

Они и правда вскоре поженились. Денег на свадьбу, конечно, не было, и на свадебное путешествие – тоже (по правде говоря, тогда их не было вообще ни на что!), зато после ЗАГСа всей реконструкторской тусовкой устроили настоящий брачный пир в «священной роще» – то есть небольшом подмосковном лесочке неподалеку от железнодорожной станции Разуваево, давно облюбованном для подобных мероприятий. Пели «подблюдные» песни, водили хоровод вокруг старого дуба, и сам волхв Велемудр (в миру – доцент кафедры материаловедения машиностроительного института Иван Семенович Кыртиков) благословил их на долгую и счастливую совместную жизнь.

Получив диплом, Лена устроилась на работу в крупное издательство, где трудится и сейчас. Внештатным редактором она подрабатывала еще с третьего курса, поэтому ее приняли с распростертыми объятиями. Зарплата, конечно, не поражала грандиозностью, в нефтяной компании, наверное, за такую никто и со стула не встанет, но радовало (да и теперь, собственно, радует!) чувство причастности к хорошему, важному делу, общение с интересными людьми, и, каждый раз, держа в руках новую книгу, Лена ощущала прилив гордости. «Вот что сделала я, вот что сотворили руки мои!»

У Алекса все было гораздо сложнее. Из универа он пару раз чуть не вылетел из-за постоянных конфликтов с преподавателями, а получив диплом, так и не сумел найти достойной себя работы. «Ну, не в школу же идти, в самом деле! – бывало, пожимал плечами он, всем своим видом давая понять, что такое развитие событий ну совершенно невозможно. – Вдалбливать оболтусам даты Куликовской битвы или Бородинского сражения? Нет уж, слуга покорный». Устраиваться не по специальности – например, в офис каким-нибудь менеджером по продажам – Алекс тоже не собирался. В результате он то работал экскурсоводом за мизерную зарплату, то занимался модерацией сайта, посвященного вопросам истории и археологии, то писал статьи для сетевых журналов, то приторговывал сувенирами со славянской символикой… Все эти разнообразные и увлекательные занятия приносили совсем небольшие деньги, к тому же – крайне нерегулярно, но Алекса это не смущало. «Не всем же быть олигархами!» – разводил он руками с всегдашней своей улыбкой, и Лена чувствовала, как сердце тает и бегут мурашки по спине.

Запросы у Алекса в самом деле были невелики. Недаром он называл себя «идейным аскетом» и часто цитировал Нагорную проповедь – там, где говорится «будьте как птицы небесные», напрочь игнорируя мысль о том, что клевать что-нибудь надо даже птицам. Не говоря уже о том, что им не приходится платить за квартиру, покупать одежду и обувь, менять лампочки, заправлять машину, делать ремонт. Впрочем, Лена довольно скоро привыкла, что рассчитывать ей приходится в основном на собственную зарплату, и не жаловалась. Ведь Алекс был с ней, а деньги. В конце концов, деньги – не главное!

К тому же в их совместной жизни была своя, особая грань, недоступная, как считала Лена, большинству обычных пар, которые вместе спят, едят, воспитывают детей и смотрят телевизор по вечерам. Их связывало еще кое-что… Слово «творчество» Лена не любила, считая его слишком высокопарным и применимым разве что к давно почившим классикам, но это было именно оно! Собирая материал для своей первой книги, и потом, пока писала ее, Лена постоянно советовалась с мужем, обсуждала сюжетные ходы, читала вслух новые главы… Иногда они даже спорили, но, впрочем, скоро мирились. Закончив роман, Лена отнесла его в родное издательство (правда, в другой отдел). Книгу напечатали, хотя и под псевдонимом, и просили приносить еще, как появится. В авторы бестселлеров Лена так и не выбилась, хотя до сих пор прилежно выдает на-гора по роману в год. Увы, тиражи невелики, и гонорары составляют ничтожно малые суммы, но держать в руках собственную книгу, пахнущую типографской краской, – это ни с чем не сравнимый кайф! В тусовке ее книги читают и обсуждают, и Алекс, напустив на себя отстраненно-таинственный вид, любил иногда ввернуть что-нибудь эдакое про тонкости издательского процесса и сложности книжного бизнеса, загибающегося от засилья Интернета.

Потом, много позже, Лена часто думала: в какой момент все пошло не так? Когда между нами пролегла та первая трещина – маленькая, почти незаметная! – что теперь превратилась в непреодолимую бездонную пропасть?

Может быть, это началось, когда ее повысили на работе, сделав руководителем группы? Переговоры с авторами, художниками, внештатными сотрудниками, договоры, отчеты для начальства стали занимать кучу времени, так, что поначалу она возвращалась почти без сил, а в выходные ей хотелось только одного – как следует выспаться. О том, чтобы ехать в лес на очередную реконструкторскую тусовку, и речи быть не могло!

Или это случилось позже, когда денег стало хватать не только на повседневные расходы, но и на некоторые скромные радости – например, отдых в Турции или Греции, или машину в кредит? Обнаружив, что даже простенький трехзвездный отельчик у теплого моря привлекает ее значительно больше, чем сырой и промозглый подмосковный лес, полный комаров, Лена поначалу чувствовала себя несколько смущенной и даже виноватой. Алекс регулярно подкалывал ее за «буржуазные замашки» – иногда беззлобно, иногда более ехидно и остро, но Лена ничего не могла с собой поделать – хотелось уюта, стабильности, комфортной упорядоченной жизни… Чтобы фэнтези было только в книгах (ну, может, еще в кино!).

Или это случилось, когда она забеременела?

Вспомнив о том, что случилось с ней два года назад, Лена невольно всхлипнула. Поначалу она сама не очень-то задумывалась о детях – хотелось, что называется, «пожить для себя», состояться как профессионал, попутешествовать, в конце концов… К тому же Алекс только морщился, как от зубной боли, когда видел бегающих и орущих чьих-то отпрысков, которых презрительно именовал «спиногрызами». Представить его в роли заботливого папаши было трудно, хотя некоторые из друзей-реконструкторов давно уже обзавелись семьями. Но время шло, Лена привычно поддакивала мужу, а сама все чаще ловила себя на том, как заглядывает в чужие коляски и застывает у витрин магазинов с детскими вещами.

Все чаще она заговаривала с Алексом о том, что ей уже скоро тридцать и пора бы подумать о детях, но он, по обыкновению, лишь беззаботно отмахивался или приводил массу логичных и убедительных доводов, что сейчас это никак невозможно, очень неподходящий момент, но, может быть, потом, когда-нибудь… Последним, коронным аргументом шло его обычное: «Ну, может быть, в самом деле, ты была бы счастливее с другим человеком – обычным, нормальным, как все… Варила борщи, стирала пеленки, смотрела сериалы по вечерам. А муж твой тебе мимозу бы дарил на Восьмое марта. Чем не жизнь, а? Зачем тебе такой раздолбай, как я?»

Все эти тирады он произносил вроде бы сочувственным тоном, как человек, искренне заинтересованный в том, чтобы любимая женщина была счастлива. И Лена вздыхала, но соглашалась. Даже уговаривала себя, что тонуть в пеленках и кашках – это вовсе не то, о чем она мечтала, что ей дорога свобода, что у нее насыщенная интересная жизнь, в которую никак не вписывается пищащий рядом младенец.

А потом снова с завистью смотрела на чужих детей, играющих на площадке возле дома.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды она и в самом деле не обнаружила себя в интересном положении. Как это могло случиться – одному богу известно, ведь предохранялась же, и таблетки пила исправно… А вот поди ж ты!

– Ну, бывает, – развела руками гинеколог в районной поликлинике, – надежной на сто процентов контрацепции не существует.

И осторожно поинтересовалась:

– Вы дальше-то что делать собираетесь? Сохраняем или как?

– Н-не знаю… – пролепетала Лена, торопливо одеваясь, – я пока не решила.

– Ну, думайте, думайте, – кивнула она, – тем более у вас уже и возраст.

Алекс воспринял эту новость без особого энтузиазма. Он стал угрюмым, раздражительным, все чаще замыкался в себе и куда-то уходил из дома. Когда Лена все-таки вызвала его на откровенный разговор, заявил, что не готов быть отцом, что сейчас (вот именно сейчас!) это все очень не ко времени, потому что у него наконец-то наклевывается очень интересный и перспективный проект, а появление ребенка скомкает все планы. Конечно, он понимает, что она, и только она сама должна принять решение, что для нее важнее – беременность или их отношения. А чтобы не мешать, он пока поживет у мамы.

Следующие две недели Лена провела как в аду. Чувствовала она себя словно героиня древнего эпоса, разрываемая на части дикими конями… Остаться одной, без Алекса, без его рук, его губ, его улыбки, его острых словечек, без их долгих разговоров, что порой затягивались за полночь, было все равно что оторвать кусок себя! Не чувствовать его рядом, не класть ему голову на плечо в постели, засыпая, – мучительно каждый день, каждую секунду. О том, чтобы писать, и речи не шло – Лена несколько раз пыталась сесть за компьютер и углубиться в перипетии судьбы своих персонажей, чтобы отвлечься от собственных проблем, но не могла набрать ни слова. На нее словно ступор нападал, она несколько минут смотрела на пустой экран, а потом, вспомнив о том, что уже не сможет обсудить с Алексом новую главу, начинала плакать, отчаянно и безутешно.

Казалось бы, решение лежит на поверхности: стоит лишь устранить досадную помеху, и все снова вернется в привычную колею! Но и убить зародившуюся в себе новую жизнь, такую неожиданную – и долгожданную в то же время, явленную как чудо, тоже было никак невозможно. Сердце радостно замирало, стоило лишь подумать, что там, внутри, растет будущий сын или дочка! Лена понимала, что, если все-таки решится родить этого ребенка, рассчитывать ей придется только на себя. Как говорится, не она первая, не она последняя. Нельзя сказать, что ситуация у нее особенно тяжелая – есть квартира, своя, не съемная, есть постоянная работа, к тому же с ее профессией вполне можно работать из дома – по крайней мере, какое-то время, руководство издательства в таких случаях обычно идет навстречу. В общем, голодать и скитаться с младенцем на руках ей точно не придется… Но при мысли, что она может остаться совершенно одна, да еще будет нести ответственность за малыша, – у нее просто руки опускались, и все внутри сжималось от страха. Она осознала окончательно и бесповоротно, что, кроме мужа, у нее нет никого — ни родителей, ни близких подруг, ни каких-нибудь завалящих дальних родственников! Даже тетя Маша – и та давно умерла. Случись что – и обратиться будет не к кому.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, но в одно далеко не прекрасное утро проблема разрешилась сама собой. Проснувшись, Лена обнаружила, что лежит в луже крови. Она испугалась, вызвала скорую… Что было дальше – помнила плохо, все тонуло в каком-то сером тумане. Лена очнулась на больничной койке, и первое, что она поняла, открыв глаза, – ребенка нет и больше не будет. Она позвонила Алексу, и тот, словно по мановению волшебной палочки, превратился в образцового любящего мужа: сразу же примчался в больницу, привез необходимые вещи, и потом приходил каждый день с фруктами и цветами. Сидя рядом с Леной, он держал ее за руку и повторял, что все будет хорошо.

Но в глазах его она видела то, что видеть не хотела, – радость и удовлетворение оттого, что все закончилось именно так.

После возвращения домой из больницы жизнь вроде бы вошла в привычное русло. Алекс был таким нежным, таким ласковым, заботливым, что Лена смирилась с потерей нерожденного малыша.

Почти смирилась.

Еще долго ей не давала покоя абсурдная в общем-то мысль о том, что ее ребенок, которому не суждено было появиться на свет (почему-то она была уверена, что это должен быть мальчик!), пожертвовал собой ради нее, умер, чтобы ей не пришлось делать этот тяжелый выбор… Иногда она представляла себе, каким был бы ее малыш. Тихим и скромным воробышком, как она сама, или большим, ярким, шумным, как отец? Каким бы он вырос? Кем бы стал?

С Алексом они почти не ссорились, но как-то постепенно, почти незаметно стали отдаляться друг от друга. Он все так же уезжал на свои реконструкторские сборища и пропадал там по несколько дней, регулярно загорался очередным «проектом», который, как обычно, заканчивался ничем, иногда, смущаясь, просил у Лены денег на какие-то свои надобности… «Прости, малышастый, небольшой кассовый разрыв! – говорил он обычно в таких случаях, и она безропотно отсчитывала купюры. Впрочем, много он никогда не брал – так, по мелочи…

Собственно, из-за денег все и случилось.

Однажды вечером, возвращаясь домой с работы, Лена открыла почтовый ящик и обнаружила уведомление из банка о просроченном кредите. В первый момент она решила, что это какая-то ошибка, – просто почтальон сунул конверт не туда, бывает… Но, присмотревшись, поняла, что адрес верный и письмо адресовано Алексу. Дрожащими руками она вскрыла конверт и обнаружила, что речь идет о довольно крупной сумме. Ей за такие деньги работать надо не один месяц, и то, если при этом не есть, не платить за квартиру и не пользоваться транспортом – ни общественным, ни личным автомобилем! Причем кредит просрочен уже давно, набежали проценты, и банк в довольно суровых выражениях требовал его погасить, угрожая всеми карами, предусмотренными Гражданским и Уголовным кодексами.

Первым чувством было недоумение – ну как он мог так поступить? Потом пришла ярость. А потом – чувство холода и пустоты в сердце, такое сильное, страшное, что она даже испугалась.

Когда Алекс вернулся домой – по обыкновению, веселый, улыбающийся, чем-то в очередной раз воодушевленный, – Лена молча протянула ему письмо. Он быстро пробежал его глазами и небрежно отбросил в сторону.

– Ну, вообще-то, читать чужие письма некрасиво, – начал было он, – я-то думал, что могу тебе доверять, а ты…

Он смотрел укоризненно, как на нашкодившего щенка. В другое время, наверное, Лена и в самом деле почувствовала бы себя виноватой, постаралась бы как-то сгладить эту неприятную ситуацию, все исправить…

Но не сейчас.

– Некрасиво читать чужие письма? – переспросила она, сама удивляясь собственному злому, ледяному спокойствию. – Может, и некрасиво! А кредиты брать – красиво? Ты хоть подумал, чем будешь отдавать и когда?

– Ну, что ты, малыш! Не стоит так кипятиться, это всего лишь деньги… – Он улыбнулся, легко и беззаботно, но Лена уже не могла остановиться. Этот злосчастный кредит стал последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, и все, что накопилось за годы брака, все, чего она предпочитала не замечать, вдруг, в один миг выплеснулось наружу:

– Всего лишь деньги, говоришь? Всего лишь деньги? А ты сам хоть что-нибудь заработал в своей жизни? Или до сих пор думаешь, что булки на деревьях растут и холодильник сам наполняется?

– Значит, деньги для тебя самое главное? Вот уж не ожидал…

Алекс мигом помрачнел, как будто внутри лампочка погасла, и забормотал что-то о новой амуниции для своих реконструкций, жизненно необходимой ему для следующей игры, о расходах на организацию большого квеста, доходы от которого должны непременно покрыть все-все-все, и еще прибыль принести, о том, что ему надоело унижаться и просить денег у жены, да еще отчитываться за каждую копейку и терпеть ее вечно укоризненный взгляд… О том, что он сам будет решать свои проблемы и совершенно не обязан с ней советоваться, а тем более – просить разрешения.

Лена слушала его и сама себе удивлялась. Впервые в жизни она видела перед собой не Алекса – любимого, мужа, самого близкого человека в мире, а какого-то постороннего субъекта, инфантильного, бессовестного и, что удивительно – даже не очень умного! Он лгал ей в глаза, юлил, изворачивался, использовал ее и намеревался продолжать в том же духе. И так будет всегда – до тех пор, пока она позволяет это делать.

От осознания этой печальной истины Лена начала плакать. Алекс, правда, понял ее по-своему: решил, что она, как всегда, до смерти испугана перспективой его потерять. И продолжал гнуть свою линию:

– Но если ты хочешь расстаться, я не могу настаивать… Если я тебя чем-то не устраиваю, давай разведемся! – мягко, вкрадчиво произнес он, ожидая, что Лена, как обычно, кинется мириться, просить прощения, постарается загладить свою вину, чтобы сохранить отношения.

Но вышло иначе. Лена вытерла слезы, и твердо ответила:

– Да. Хочу.

Сказала – и сама испугалась: как же она теперь одна? Но в то же время какая-то часть ее разума (возможно, наиболее здравая!) ясно понимала, что она больше не верит этому человеку, а если так – то и жить с ним вместе больше незачем.

Алекс от удивления потерял дар речи, и лицо у него стало такое, будто он видел перед собой не собственную жену, а ожившее древнее чудовище или так любимого им бога Перуна, спустившегося с небес и мимоходом постучавшего в окно их типовой квартиры в девятиэтажке. Не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел, хлопнув дверью на прощание.

Впрочем, оказалось, что и развестись – это не так-то просто. Алекс легко разбрасывался словами, но на деле все оказалось совсем иначе! Для начала он просто пропал с радаров – отключил телефон, не отвечал на сообщения в мессенджерах… Когда Лена, переступив через свою гордость, решилась позвонить свекрови, та сообщила ледяным голосом, что Алекс с ней общаться больше не желает, а все остальное она узнает в свое время.

И в самом деле – узнала… Когда получила повестку в суд. Сам Алекс на заседания не приходил, вместо него являлся адвокат, нанятый Виолеттой Максимовной, – низенький толстый человечек с пустыми, будто стеклянными глазами и тонким, почти женским пронзительным голосом. За это время Лена узнала еще много нового, например, что по справедливым российским законам все, нажитое супругами в браке – и имущество, и долги, – при разводе делится пополам, а потому ей придется не только гасить половину взятого Алексом злосчастного кредита, но и выплачивать ему половину стоимости своей любимой «бешеной табуретки». Это было так несправедливо, что поначалу Лена просто оцепенела, не веря, что все это происходит на самом деле и происходит с ней.

Теперь она осталась одна, и к тому же с солидным долгом. Чтобы погасить его, придется пару лет существовать в режиме жесткой экономии и молиться, чтобы, не дай бог, не потерять работу, потому что тогда ситуация станет совсем уж кислой…

Занятая этими невеселыми мыслями, Лена и сама не заметила, как дошла до ЗАГСа – довольно уродливого бетонного здания, построенного еще в семидесятых и почему-то напоминающего ей плотину Днепрогэса в миниатюре. Надо же, кажется, здесь ничего не изменилось за десять лет, с тех пор как они с Алексом вошли сюда вместе – молодые, глупые, влюбленные. А теперь она пришла одна, чтобы поставить жирную точку на своем браке и окончательно утвердиться в унизительном для многих статусе «разведенки».

Но ничего не поделаешь, придется пройти этот путь до конца. Она вздохнула и решительно толкнула тяжелую дверь.

Глава 3

Мария спешила домой. Да что там спешила – неслась, словно ведьма на помеле! Сигналя на светофорах, бесцеремонно обгоняя и подрезая других водителей, вдавливая педаль газа в пол, она гнала машину вперед, словно наездник – норовистую лошадь.

Совсем скоро по почте придет целый букет штрафов за превышение скорости – понаставили же повсюду эти камеры! – но все это не важно, не важно… Главное – успеть поскорее добраться до дома, успеть, пока не произошло страшное, непоправимое!

Полчаса назад ей позвонил Денис и встревоженно сообщил, что Алексу внезапно стало плохо. Очень плохо. Пришлось бросить все дела, на презентацию отправить заместителя, а самой срочно срываться и лететь домой.

Мария ткнула в экран телефона, укрепленного на приборной панели. Денис ответил не сразу. Длинные гудки тянулись один за другим невыносимо долго. Наконец, послышался его голос:

– Алло!

– Да! Ну, что там? Как Алекс? Рвота прекратилась? Нет? Глаза закрыты? И лапы дергаются? Ничего не трогай, я сейчас буду! Да, подъезжаю уже.

Нажав на отбой, Мария досадливо поморщилась. Ей показалось, что во время разговора на заднем плане слышны были чьи-то голоса (в том числе и женские!), смех, какая-то музыка… «Что он там делает вообще? Телевизор смотрит, что ли? Нашел время! Приеду – разберусь! Но это все потом, потом… Главное – Алекс! Дождись меня, миленький, я скоро…»

Уже сворачивая к дому, она вдруг заметила, как дрожат ее пальцы. Где-то в области солнечного сплетения разлилось ощущение противной липкой дурноты. Что-то было не так, определенно не так! На миг ее охватило странное, совершенно абсурдное желание развернуться и уехать прочь, но Мария тут же взяла себя в руки. Нельзя же бросить кота на произвол судьбы из-за своих капризов, особенно сейчас, когда он болен и может умереть!

Мария торопливо припарковала машину на подъездной дорожке («В гараж потом загоню! – решила она. – Время дорого»), и почти бегом направилась к дому.

Калитка почему-то не заперта. Обычно Мария пользовалась электронным ключом (или дистанционным пультом, чтобы открыть ворота), но на этот раз он не понадобился. «Наверное, это Денис оставил ее открытой, чтобы я времени не теряла», – решила Мария, поднимаясь по ступенькам крыльца.

Отпирать входную дверь тоже не пришлось – валяй, заходи, кто хочешь! Мария обычно такого не допускала, но тут особые обстоятельства.

Она вошла в дом. Было тихо, как будто никого нет.

– Денис! – крикнула она. – Где ты там? Что ты де…

Мария осеклась на полуслове, потому что навстречу ей, радостно подрагивая поднятым вверх хвостом, выбежал Алекс. Кот выглядел прекрасно, и не похоже было, что еще несколько минут назад он бился в судорогах. Радостно мурча, он принялся тереться о ноги Марии, приветствуя хозяйку.

– Фу ты господи! Напугал меня как.

Она наклонилась, поглаживая любимца, а тот благодарно тыкался головой в ладонь, словно хотел сказать «ну, погладь же меня еще!».

– Да, да, ты мой хороший, ты мой сладкий, – повторяла она, чувствуя такое облегчение, словно камень с души свалился. Алекс, единственное, пожалуй, дорогое для нее существо в мире, жив-здоров, и с ним все в порядке – это ли не повод для радости.

Но почему тогда Денис ей наврал? Почему так срочно вызвал, сорвав с работы? И где он сам? Он что, шутки шутить вздумал?

Мария почувствовала, что начинает сердиться. И в то же время куда-то под сердце подкатила волна холодного липкого страха, вроде бы совершенно необъяснимого. Ну, чего ей бояться в собственном доме?

– Денис! Денис, ну, где ты там? – крикнула она. – Что тут вообще, твою мать, происходит?

Ответом ей было молчание. Только Алекс все мельтешил под ногами и возбужденно мяукал, словно хотел объяснить что-то важное на своем кошачьем языке. Она прошла через прихожую, заглянула в кухню – никого! Хотела было подняться наверх, где находились спальни, когда дверь в каморку под лестницей, приспособленную для хранения хозяйственного инвентаря, тихо приоткрылась, и навстречу ей шагнул мужчина.

Но это был не Денис.

Незваный гость был чуть ниже ростом, но широк в плечах, крепок, коротко стрижен. Увидев его лицо в полумраке, Мария невольно ахнула и отшатнулась. Первая мысль была: этого не может быть! Мертвые не воскресают, да еще через столько лет… Даже если бы он как-то умудрился выжить, это все равно невероятно – он как будто не постарел ни на день за четверть века!

Мария оцепенела от ужаса – и не только оттого, что застала в своем доме постороннего человека. Ей казалось, что она сходит с ума, или, что еще хуже, тот, кого она не хотела бы видеть ни при каких обстоятельствах, кого столько лет старалась забыть (и думала, что забыла!), явился за ней с того света.

Солнечный луч пробился сквозь занавеску – и наваждение развеялось. Зомби-апокалипсис отменяется – по крайней мере, на сегодня. Мария узнала незваного гостя и, как ни странно, вздохнула с облегчением.

«А, нет, это тот, другой! – думала она, глядя в его глаза – темно-карие, чуть раскосые, с легким прищуром. – Он просто похож, в этом нет ничего удивительного – дети и впрямь похожи на родителей, но чтоб до такой степени… Но как он вошел сюда? Вот и верь теперь хитрой электронике, датчикам, камерам, сигнализациям! Дворовая собака бы лучше справилась, чем вся эта дорогущая «умная» техника. И что ему надо? Глупый вопрос, конечно! Денег, чего же еще? Придется пообещать ему что угодно, а может, что-то и дать, чтобы отстал, хотя бы на время. Потом будет уже все равно, лишь бы успеть уехать…»

– Как ты вошел сюда? – строго спросила она и быстро добавила: – Что ты хочешь? Денег? Сколько? Мы можем договориться!

Но парень не ответил. Он лишь улыбнулся, шагнул к ней. Мария заметила, что на руках у него тонкие латексные перчатки, и сразу поняла, что ни откупиться, ни договориться ей уже не удастся.

Не за этим он сюда пришел.

Она не успела ни побежать, ни крикнуть – вообще больше ничего не успела. Быстрое, почти неуловимое движение – и солнечный луч, пробивающийся сквозь плотную штору, погас перед глазами Марии. Боли она не почувствовала, просто отключилась, как перегоревший электроприбор. Потом почему-то стало трудно дышать, словно петля захлестнула горло. Мария попыталась освободиться, вырваться, но тщетно. Последнее, что она услышала, – отчаянное кошачье мяуканье, а за ним – виртуозный многоэтажный мат.

«Алекс… Что с ним теперь будет?» – успела подумать она перед тем, как сознание окончательно погасло, и ее поглотила темнота.

Глава 4

Лена вышла из здания ЗАГСа и медленно зашагала обратно к дому. Сейчас она жалела о том, что оставила машину, – небо затянули тучи, ветер подул, и заметно похолодало. Зябко кутаясь в свою легкую курточку, она с опаской поглядывала на небо – не попасть бы под дождь…

В сумочке лежит свидетельство о разводе. Процедура его получения оказалась рутинной и скучной: полная женщина с сонными глазами, обильно подведенными голубыми тенями с перламутровым отливом, внесла данные в компьютер, выдала бумажку, шлепнула печать и меланхолически уставилась в окно, словно ожидая увидеть там что-то интересное.

«Словно в ЖЭК сходила за справкой об отсутствии задолженности за воду или вывоз мусора, – грустно размышляла Лена, – никогда не думала, что моя семейная жизнь закончится так прозаически! Хотя, с другой стороны, чего я ожидала? Что эта самая тетенька произнесет несколько проникновенных слов? Глупо, да и ни к чему! Что придет какой-нибудь добрый психолог и будет меня утешать? Еще глупее. Что Алекс прибежит, упадет на колени, будет просить прощения и умолять меня вернуться, обещая все на свете? Это уж совсем невероятно, раньше инопланетяне на Красной площади высадятся!»

Лена невольно улыбнулась, представив себе эту картину, но тут у нее в кармане затренькал мобильный телефон. На экране высветился номер Виолетты Максимовны – теперь уже бывшей свекрови. Вряд ли она могла бы выбрать менее подходящее время для звонка, даже если бы захотела… Но Лена, подавив тяжелый вздох, все-таки решила ответить. Мало ли, вдруг что-то срочное.