Текст книги "Закономерность круга. Роман"

– Прошу перечесть фамилии, кто вас уполномочил.

– Пока, ограничимся нами. Думаю, трех уже достаточно, чтобы выдвинуть недовольство на рассмотрение всего собрания.

– Без сомнения! – ответила Ольга. – Выдвинуть можете. Прошу! Однако хочу заметить. Выдвинуть – не значит прийти на рассвете, с оружием в руках и армией за спиной. Выдвинуть – это изложить письменно, заверить Главами, прислать адресатам и ждать встречи для разъяснения. Пока, наша семья во Главе…

– Пока! – кивнул Карл. – Я могу продолжить? И так! Вы на протяжении многих веков, узурпировали власть и действовали, исключительно, в своих интересах. Мы молчали, пока это не стало задевать нас. – Ольга приподняла брови, на лицах членов ее семьи появилось удивление, остальные не реагировали ни как, просто слушали. – Последние же годы, вы нагло нарушаете написанные вами же правила. Напрашивается вопрос – законы только для нас?

– Давайте будем более четче выражать претензии. Пока все абстрактно. – сказала Ольга, вся ее семья не вмешивалась.

– Разве? А мне кажется, я высказываюсь очень четко.

– Вы так считаете? – она снова, достаточно серьезно, посмотрела в лица этой тройки мужчин. Кивнул только Карл, остальные не поддержали его. Тогда она повернулась к главам: – А у свидетелей есть что сказать?

Жан посмотрел на гостей, затем на мать. Возникла пауза, которую прервал Жан:

– Позволишь мне ответить? – Ольга кивнула. Остальные молчали. – Начну с узурпации… – он стал так, чтобы все видели и его и того, к кому он обращается: – Достопочтенный Карл, не поясните ли, что вы имели в виду, говоря: «Узурпировали»? Не напомните ли нам, при каких обстоятельствах это произошло и когда?

– Что вы дурочка клеите?! – вспылил Филипп и тут же получил удар от Веры. Что выглядело, как конвульсия. Взгляды переметнулись к нему, он сел и держался за грудь. Ольга выждала равновесие его дыхания и спросила:

– Филипп! Ты был самым младшим из всех детей, кого я и мой брат подобрали и воспитали, а затем даровали долгую и счастливую жизнь. Тебе ли жаловаться на узурпацию? Ты один из всех был баловнем и белоручкой. Отправляя всех в самостоятельную жизнь, разве мы не обеспечили вас необходимым? – тишина. – Хорошо, оставим это на божий суд. Ты, Филипп, всегда был пустым человеком, это моя ошибка, мой недочет и моя вина, что ты до сих пор коптишь это небо и топчешь землю. Но не задумываешься ли ты над тем, что всему есть предел? Вижу – нет. Теперь ты, Карл. Помнишь ли ты свое появление в этом Роду?

– Мое появление? Да ты еще под стол ходила, когда я возглавлял РОД!

– Как интересно… Возглавлял! – Ольга поднялась, и девушки впервые увидели, что такое разгневанная Ольга. Она сделала пару шагов к нему и как скала замерла, испепеляя его взглядом. – Получается – это ты даровал всем блага долго и безболезненно жить?! Оздоровил всех, вырастил?

– Да, я!

– И каким же образом? – она была непоколебима, он же нервничал. – Говори, не стесняйся, тут же все свои. Может ты, и компоненты эликсира знаешь?

– Возглавлять, не значит куховарить! Вам было дано право, только варить, а вы и ноги свесили! Мне надоело смотреть на ваш произвол!

– Как мы заговорили! Куховарить! Когда ты и твои дружки, решили сделать переворот, ворвались в этот же дом, мне было двадцать! Двадцать лет. Возраст, когда все, детально, помнишь! Признаю, мы с Александром чудом избежали вашей кары, лишь потому, что этот дом, часть нас самих. Именно этот дом – душа Гаев. Он живой. А вы, что вы тогда сотворили? Молчишь! Сказать – значит признаться. Только я больше молчать не стану. В тот день, такие, как ты, сожгли живьем ни в чем не повинных людей. Невзирая на лица. В тот день, вы, из-за собственной алчности, бросили умирать собственных детей, которых, думаю, по случайности взяли с собой. Иначе бы никто, слышите, никто из Вас не дожил до этого дня, дня обвинений! Ты – ошибка, которую я допустила и о которой теперь жалею. – Карл открыл рот, но Ольга не дала ему возможности сказать: – Когда ты, после десяти лет свершившейся трагедии, явился обессиленный, серый, как придорожная пыль, весь в ранах. Когда ты, просил прощения, что не смог прийти на помощь, что был заложником, и такой же жертвой палачей! Я поверила…. Теперь получаю отдачу.

– Так и есть! Я был обманом втянут в ту историю. Но, ты же сама сказала, что я в казни не участвовал. Да и не мог участвовать. Я был предан!

– Так какой же ты основатель Рода, если остался один, да еще не в удел! Кажется мне, что ты еще тогда, будучи вообще ни кем, хотел взять власть чужими руками. Поэтому и приехал через столько лет, чтобы уж наверняка все закончилось. Чтобы те, кого ты послал, уничтожили друг друга, что они и делали, захватив мой дом! Чтобы зелье осталось только тебе. Ведь признайся, одному бы надолго хватило. Но ты не учел одного – сроки! Дорогой Карл – сроки! Даже вода становится ядом, прибывая в сосудах. Так что, благодарствуй, что все так вышло. – он скривился, понимая, что все ею сказано нельзя не подтвердить, ни опровергнуть и решил промолчать, до подходящего момента. Ольга это поняла. – К тебе еще вернемся, поверь, у меня есть, что еще сказать. – Ольга повернула голову: – Ну, а ты Пауло. Кто или что такое, что поднимаешь хвост? Тебе напомнить всю историю или сам откроешь? Говори! – Пауло, хоть и не опускал глаза, нагло смотря на нее, все-таки молчал. – Ты и сам не знаешь, откуда ты взялся. Так я поясню. Твоя, достопочтимая матушка, пусть земля ей будет пухом, была служанкой у моего брата, много лет. Горшки выносила, полы мыла. И мы уважали ее, считались с ней, как с личностью. Ибо помним, что у каждого свой крест на этой земле. Чума тогда зверствовала повсюду, Алекс ее вылечил и отпустил с миром, начать новую жизнь. Она вернулась, лет через пять, попросилась опять по хозяйству помогать, говорила, что не по ней барыней быть, что мир труден в одиночку. Когда Алекс покинул нас, решила мир посмотреть, кто же держать будет… Так и встретила твоего отца, да только он зверем оказался, истязал ее, голубушку. И ей пришлось бежать. Родила она тебя прямо на нашем пороге. В дом боялась постучаться. Вот тут я ее пожалела, напоила эликсиром, дала новую жизнь, новое восприятие мира. Чтобы тебя, выскочку, вырастила, на ноги поставила. Только ты видно в отца пошел, на чужих горбах ездить.

– Ты, Ольга, хорошо говоришь, мозги пудришь. – прервал Карл. – Но суть то не меняется. Мы не для сказок сюда пришли, а проблемы решать. Нас тут обвиняешь, а что на самом деле происходило и происходит, утаить хочешь. Меня ни за что ни про что обидела. Только я ни тогда, ни сейчас зла не желаю.

– Врешь! – прокричала Жаннетт, слова Веры, впав в транс.

– А ты вообще молчи, подкидыш!

– Карл! Здесь все подкидыши. – сказал Жан, уставший слушать. – Вас всех подобрали, обогрели, но ни разу не напомнили об этом. И было бы так и далее, если бы кучке бездарей, не захотелось бы большего.

– Жан! – Карл поднялся. – Говорить можно все, что угодно. Но факт остается фактом. Я остался один, из основателей! Моей вины нет в том, что случилось тогда, но сейчас…

– Вот именно, Карл. – снова взял слово Жан, а Ольга присела, дав возможность сыну продолжить. – Ты только что сам произнес: «Говорить можно многое»! Ты считаешь, что прошло достаточно времени, срок по которому можно обвинять, истек. Свидетелей, опять-таки, нет – крутим, вертим! Только ты заблуждаешься. В нашем случае, я имею ввиду бессмертных, сроки не имеют значении. А свидетели есть.

– Ха! – Карл не сдержался. – Ольга не в счет. Ее слова – это всего лишь ее слова!

– Нет, не Ольга! Это ее мать – Вера!

– Вера! Да я сам приковал ее… – Карл выкрикнул, под давлением Ев, но удержать его откровение, она не смогла, он очень был силен, вовремя остановился.

– Вы слышали?! – тут же схватился за сказанное Жан. Прошел вперед, как сделал бы в суде перед присяжными, посмотрел каждому в глаза, приковал их к себе и уже тихо, размеренно заговорил: – Тут никто никого не насиловал. Шла спокойная беседа. Однако правда в любом случае вырвется наружу. Дамы и господа! Главы и представители семей нашего Рода! Этот человек, только что сам признался в содеянном. Но я не хочу быть голословным и не подтвердить его слова, так как и опротестовать их. Карл прав – меня там не было. Но, как он и его сподвижники не старались, Вера сегодня с нами. Она сегодня здесь! И это не мы, а они пришли вновь содеять преступление… – он указывал на Карла и его друзей. – Только оставаться в стороне, женщина, пострадавшая от его рук, в чем он только что сам признался, больше не может. Вера!.. Твое время! – он отошел к столу, а по комнате пронесся ураган, холодный и чувствительный. У Карла поднялись волосы дыбом. Он смотрел перед собой на пустое место, широко открытыми глазами, с совершенно былым лицом, будто встретил приведение… Губы побелели, руки затряслись, плечи опустились. Он всем прижался к стене и содрогнулся.

Ев теряла силы, но все сидящие в комнате видели то, что видел Карл. Все увидели Веру, она стояла в центре, а перед ней шли картинки из прошлого. Это длилось всего пару минут, но самочувствие людей было таким, словно они присутствовали там, в прошлом, на той самой казни. Картинка пропала, а все так и сидели – опешив.

Карл, тем временем, ясно ощутил дыхание смерти у себя за спиной. Холодный, парализующий голос разнесся по комнате:

– Я за тобой, маленький Карл. – он вскочил, зажал голову руками и обмяк. А голос обратился ко всем. – Хочу объяснить присутствующим обстановку дел.

– Хватит нам морочить голову! – взвыл Филипп. – Вы нас гипнотизируете, чистите наши мозги и заставляете верить в собственные фантазии. Кто удостоверит, кто такая Вера!

– Тебе мало лица Карла? Оно врать не будет, он-то там был! Он приложил руки к тому, что вы все только что увидели. Только мы не занимаемся гипнозом. Твои слова, Фил, подчеркивают собственную безграмотность. Бессмертные – это не кучка людей, нашедших зелье! Это особый клан – благословенный свыше. С определенным даром, способностями и возможностями! И это не пустые слова. Тут есть семьи, которым даровано было общение с теми самыми, Высшими Силами, что создали вас. Есть и те, кому разрешено быть рядом. А есть и такие, кто обманом и фальшью присосался, как пиявка! К этому вернемся. Сейчас речь идет о другом. Вот! – Жан взял со стола дневник Алекса. – Это письменные свидетельства, хранившиеся в нашем доме веками. Это дневник Алекса, где все описано до мелочей.

– Но это тоже не свидетельство! Если бы… – Филипп замолчал. В комнате, там где только что звучал голос, образовалось некое облако. Сначала матовое, затем начало переливаться, насыщаясь красками, и образовался в силуэт женщины.

– Не верьте! – вступил Пауло. – Это голограмма! – И тут же с силой, от взмаха руки этой голограммы, отлетел на свое место.

– У меня сейчас больше сил, чем когда либо! – сказала Вера. – У меня сейчас сила не только мужа, но и того, кто дал мне возможность вернуться, чтобы воскресить правду! Говорить будет Жан, вы же молчите все!

Жан говорил долго, доходчиво и по существу. Желания перебить ни у кого не возникло.

– Таким образом, – заканчивал он свою речь. – Мы все делаем, получив благословение.

– Свидетельствуем! – произнес Стефан, а вся его семья подняла руки. – Мы присутствовали, видели и слышали.

– Свидетельствуем! – Произнесли Пшешики. – Мы также видели, слышали сами, а не с чьих-то слов.

– Раз все разъяснилось. – опять взяла слово Ольга. – Введите тех, кто слышал о всем происходящем из соседней комнаты и видел в открытые двери. – Михаил и Игорь ввели Розу и Алексея. – Мы не спрашиваем вашего мнения, не ждем и пояснений. Вы охотники, были оставлены для определенной цели. Но, кто дал вам право охотиться на людей?! Дичь перевелась? Заелись? Не отворачивайтесь, когда с вами говорю я! А я знаю, что эта троица вам нужна была как зачинщики. Я знаю, что вы посягали на большее и если бы переворот удался, то без труда убрали бы их, как использованный материал! – Роза попыталась вырваться. – Да отпустите вы их! Это уже котята, лишенные коготков.

Роза, уязвленная словами, рванулась вперед, выхватив нож из ботинка, который не заметили, и подняла руку, что бы бросить его в Ольгу. У Вел была мгновенная реакция. Роза лежала на полу, прижатая невидимой силой и хрипела, а на шее проявлялись следы от руки. Дэн, выхватил нож. Роза сразу же взлетела, не по своей воле, над столом и приземлилась к ногам Анатолия.

– Еще один такой всплеск. – не поднимаясь с места, проговорила Вел. – И я всех вас размажу по земле, как грязь!

– Хороший фокус! – Проговорил Анатолий, помогая подруге сесть. – На честный бой уже не способны?

– Это кто там голос подал? – Эд катастрофически не терпел любые проявления не уважения к жене. – О какой честности ты воркуешь? Я всегда готов! Но не боишься ли ты?!

– Стоп! – поднял руку Жан, видя, что обстановка начала накаляться. – Мы здесь собрались не на олимпиаду! Хочу напомнить, вы пришли к нам, не прошенные и мы, в данный момент, выясняем причины. Но коль с узурпацией покончено, может, приступим к обвинениям?

– Можно мне? – поднялся Пауло. – Я тут вроде один не запятнанный прошлым, могу озвучить.

– Ты?! – Дэн не сдержал иронический смешок. – Говори, мы потом оговорим твою незапятнанность.

– И так. – Пауло проглотил его намек. – Пункт первый – Жан и Вилена. Третий брак, а по установленным правилам, написанным Вами, достопочтенная Ольга, бессмертный имеет право только на два! Прошу пояснений. И сразу второй пункт, как бы связано – Лера! Браки между себе подобными запрещены, а крутить любовь с прислугой?

– Я вижу тебя задело, что девочка игнорировала твои ухлестывания. – начал Дэн. Ольга тут же сделала замечание не корректному определению, не лишив внука слова. Дэн продолжал: – Филипп – твоя любвеобильность зашла так далеко, что ты не разбираешься в самом способе обольщения и достижения цели. Скольких, так сказать невест, мы лицезрели на наших сборах? А ты, Пауло? Браки! Я, лично, знаю о пяти, за последние сто лет. Да! Это же было в разных странах, в промежутке тридцати лет. Не так ли? Меняем паспорт, меняем жену? А представить их нам?

– Они все покоятся с миром.

– Не вопрос! – вставил Жан. – Так зачем поминать мои? У меня тоже все в рамках закона и, заметь, Род был поставлен в известность до венчания. Теперь Лера.

– Можно я сам отвечу на эту претензию? – спросил Эд и, получив согласие, поднялся, посмотрел на Стефана. – Когда моя жена, после известных вам событий, получила приговор, что не сможет иметь детей, мы удочерили девочку, спасшую ей жизнь. – в рядах зашептали, некоторые были не в курсе покушения Татти на Вел и тут же получил краткое объяснение дел от тех, кто был в курсе, хоть и поверхностно. – В связи с этим, Валерия не бессмертная, а такая же, как те, с кем мы сталкиваемся ежедневно. Такая же, с кем мы связываем свою жизнь, для чистоты крови. Я ответил доступно? А теперь у меня вопрос к тебе Пауло, кто дал тебе право так отзываться о людях и делить их на категории? Кто ты есть в этой жизни, что унижаешь Игоря?

Пауло не слушал, он кипел, от того, что узнал о Лере.

– Удочеренная?! – вскочил он, руки его тряслись. – Этого еще не хватало!

– Не поняла? – остепенила его Ольга одним поворотом головы. И тут Вел поняла, насколько Гаи, от Ольги, до Дэна разные. За время совместной жизни она ни разу не слышала, ни от мужа, ни от его брата, или Жана, срыва на крик. А тут только поворот головы, один пронизывающий взгляд женщины, которая ее…. Вел боялась в этот момент думать о прошлом. Она следила за настоящим. Что было в глазах этой женщины? Не та ли сила, что заставила ее саму, тогда, в тот морозный день, подчинится ей? Может Ольга тогда ввела ее в транс только взглядом? Ведь Вел не была с ними одного ранга? Вопросы, беседа, шепот присутствующих перемешивался в некую кашу. Вел тряхнула головой, выбрасывая не нужные мысли до поры до времени и сосредоточилась на словах «бабушки». – Это к чему же такая реакция? И после всего, выше сказанного!

– Мы что, теперь весь сброд будем тянуть? – не смолчал Пауло.

– Сброд – это вы! – пронеслось волной негодование Веры. – Пора чистить ряды! Я устала от этого балагана! Начинайте, или я сделаю все сама! – Зал замер, многие побелели, услышав требовательную речь. Ведь любой в этом зале хранил в своем шкафу маленький скелет. И если сейчас пойдут разбирательства, то каждый второй мог лишиться блага жить!

– Действительно пора! Спасибо, Вера, мы приступаем к главной части собрания. – Жан встал, вышел на средину. – Угли долго не тлеют без дуновений. Значит нам, чтобы избежать пожара, необходимо применить соответственные меры. Вы: Карл, Анатолий и Роза – изгоняетесь из Рода. Соответственно, лишаетесь привилегий и права дальнейшего продления жизни. – послышался возмущенный шепот, но вслух никто не произнес ни слова. Жан подумал: «Вот так всегда, только шушуканье за спинами!» Дав минуту для возможности опровергнуть или выдвинуть доказательства их не правоты, Жан продолжил. – Можете идти и попробовать жизнь на вкус, таковой, какая она есть. Что же касается остальных…. Филипп – ты не однократно был разоблачен в кражах и махинация с чужой собственностью. Весь список твоих нарушений кодекса бессмертных перечислять не станем. Но, в связи с тем, что ты нас считаешь предвзятыми к своей персоне, я предлагаю сделать ставку на чистоту твоей совести и души. Вот флакон с эликсиром, ты берешь его и пьешь при всех, прямо сейчас.

– Я отказываюсь! – Филиппа опять начал трястись от страха. Ев увидела те же видения, что и тогда, в заброшенном монастыре Индии, а Виен услышала шорох проползающего мимо ее ног «змеи». Ее кольца обнимали ноги мужчины, поднимались выше и стискивали его. – Я не буду пить! Дайте мне дожить свой век, каким он бы не был!

– Заметьте, он сам выбрал свой путь. Может ли после этого, такой человек утверждать о чистоте своих действий? Нет! Он прекрасно знает итог! Он даже не надеется на снисхождение и прощение свыше! – подытожил Жан. – Мы принимаем твой добровольный уход. Однако я должен предупредить – если ты попадешься нам на пути со своими мелкими пакостями, такой доброты не жди! – Жан снова дал несколько секунд для переваривания и обратил свое внимание к Пауло. – Мы молчали долгие годы, закрывали глаза на твои игры. Всему есть предел! Сегодня бумаги, обличающие твой подлог, уйдут в Милан и мировой союз художников. Твое прошлое имя будет опущено на соответствующее место, а вместе с тем, мы посылаем иск, как единственному наследнику, пользующемуся чужими, присвоенными тобой, привилегиями. Неустойка невелика, судя по годам… – миллион евро.

– Это слишком! Вам мало того, что вы смешиваете с грязью мое имя, так еще и платить?!

– Ты видно чего-то недопонимаешь. Свое имя в грязь втоптал ты сам. Мы лишь просим неустойку, за привилегии, коими ты пользовался незаслуженно.

– У меня нет таких денег!

– Так и быть. Я не пущу в ход иск, но лишь до тех пор, пока ты не оступишься еще раз. Один неверный шаг и я пошлю тебя по этапу! Я заберу все, что останется у тебя, после того, как ты станешь прислугой в чьем-либо доме или школе, где ты столько лет пудрил мозги! Я буду следить за тобой неустанно – запомни это! У меня хватит сил и энергии. – еще одна пауза, еще один глубоки вздох всех присутствующий и Жанн подошел к финальной речи: – И еще несколько мелочей. Люди, нанятые вами, будут стерилизованы в воспоминаниях. Они не будут помнить – где были, к кому их посылали и вообще о нашем существовании. Что вы с ними будите делать далее – нам не интересно. Но они четко будут помнить ваши имена и ваш долг перед ними. У вас есть час, пока мы вывезем их за пределы поместья. А теперь прощайте, у нас много отложенных дел!

У отлученных начали рождаться планы возмездия и Виен улыбаясь, заметила:

– Вы сначала справьтесь со своими проблемами и попробуйте выжить, притянув к себе мир, который вы, так и не узнав, озлобили. А уж потом и о возмездии можете задуматься. Прощайте!

Ев уловила некие картинки в голове Пауло и с легкость заставила воспроизвести их для всех.

– Да не нужна мне ваша девка! Я мальчиками интересуюсь! Женщины… Слишком капризны и требовательны…

Взгляды его друзей моментально были прикованы к нему, как ни странно, но ни один не поспешил уйти сразу, как им было дозволено. А тут такое высказывание! Виен также поняла, почему Роза не поспешила удалиться – она планировала отомстить Вел, за унижение. Женщина кивнула дочери и дала понять проблему. Вел вытащила ее в центр комнаты, поставила на колени и заставила ползти к выходу. О худшем унижения Роза и догадываться не могла, а тут еще слова, долетевшие в след:

– Сила тела – это что-то, но сила разума – Все!

Анатолий опять поспешил к подруге, поднял и метнул на Вел злобный взгляд.

– Хочешь попробовать? – спокойно спросила Вел.

– Да, пошла ты! Мне теперь все по – барабану! А ты живи и бойся. Потому что придет мой день, и я достану тебя и твоих ублюдков!

Эд, после таких слов, схватил его за горло, но Вел, подойдя к ним положила руку на кисть мужа, говоря спокойным голосом:

– Милый, ну что ты обижаешь старика, из которого песок сыплется? Не делай ему больно, пусть идет восвояси.

– Сука! – прорычал Анатолий и получил удар, от которого согнулся пополам.

– А вот это грубо! Такое надо искоренять! На пол, мразь и зализывай прощение! – Как мужчина не сопротивлялся, но после удара Эда, он не мог противостоять Вел, упал на четвереньки. Вера хохотала, довольная внуками:

– Я бы заставила его сделать еще чего-нибудь, в этом роде!

– Простите, но мы с Ев будем милостивы, пока! Правда, сестренка? Ведь этот пес, как Моська, только и способен, что лаять из-за угла.

– Пошли все вон! Смерды! – Опять проговорила Вера. Карл, Пауло и Филипп выбежали, за ними последовала охрана, проследить. Затем и многие их гости откланялись. В доме опять наступала тишина. – Вымыть тут все ключевой водой, Что бы и не пахло!

– Мы помоем, – сказал Жан, – и полы и мозги, не сомневайся!

___________________________________________________

*O mia madre! Mentre mi portava! (итал.) – О моя мать! В то время как я носил!

** Isterico! (итал.) – Истерики!

*** Oh mio dio! Donne moi la force, donnez-moi la paix! (франц.) – Дай мне силы, дай мне мир!

**** La Vierge Marie, patronne! (франц.) – Дева Мария, покровитель!