Текст книги "Все будет хорошо, или Будь же мужчиной, девочка"

Глава 14

– Доброе утро, дорогая. Как ты себя чувствуешь? Хорошо поспала?

Свет из окон осветил ее измученное лицо, он предательски слепил глаза, которые не желали открываться и смотреть на жестокий мир. Киса приподнялась и вдруг начала понимать, что боль покинула ее. Может, она ей приснилась, может – прошла. Киса не могла дать себе четкого ответа. Она посмотрела на Дмитрия, он был свеж и весел. В руках держал серебряный поднос с едой.

– Можно мне сесть на твою постель? – спросил он, оглядывая полуобнаженное тело девушки, распластанное на мягкой постели. – Я принес тебе поесть, тебе нужны силы, ведь ты еще почти ребенок. Ты любишь по утру яйца всмятку? Здесь и кофе.

– Мне было больно, у меня болело все, что могло. Я не знаю почему, но я плохо что-либо помню: и как прекратилась боль, и где она началась.

Он громко рассмеялся.

– Забудь, Киса, тебе это все приснилось. Я привел тебя в эту комнату. Ты была настолько уставшей и немного пьяной, что даже не захотела принимать душ и…

– И что? Я заснула?

– Ну почти… Забудь, ведь сон улетел, и на сегодня у нас запланировано немало интересного. Правда, ты можешь пока полежать, я принес тебе DVD-плейер, ты посмотришь самые лучшие выступления победителей ведущих мировых конкурсов танцев. Как знать, может, через некоторое время в их число попадешь и ты? А теперь ешь. – Он налил ей горячий ароматный кофе из кофейника-термоса и разбавил молоком.

– Да, но неужели мне снилась эта ужасная боль, которая полностью овладела моим телом, я хотела сбежать от нее. Но она долго не отпускала меня, держа в своих железных лапах…

– Киса, людям иногда снятся кошмары, забудь. Все прекрасно. А скоро будет еще лучше. Кофе может остыть.

Дмитрий оставил поднос на тумбочке с голубым ночником и тихо направился к двери.

– Если что-либо понадобится, позвони в колокольчик, я услышу.

– Хорошо, спасибо, Дмитрий.

Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь на ключ. Киса было вскочила, чтобы узнать, почему он запирает ее, но след его уже простыл. Киса бросилась обратно. Она помнила, что на свидание пришла с сумочкой, в которой покоился ее мобильный, вероятно, принявший не одно сообщение или звонок, пока она была то ли пьяна, то ли… Но сумочки не оказалось ни у постели, ни в шкафах, до отказа набитых пустыми вешалками, ни на журнальном столике с глянцевыми журналами. Только на стуле одиноко висел роскошный нежно-розовый шелковый халатик в цвет с ночной рубашкой, которая невесть откуда оказалась на ней. Киса подошла к окну, открыла дверь балкона и обнаружила, что находится на четвертом этаже дома, возвышающегося на скале, парившей над морем. Киса в растерянности села на постель и поняла, что теперь у нее проблемы более серьезные, чем те, что связаны с поступлением в хореографическое училище. Теперь спешить было некуда.

На следующую ночь, которая пришла неожиданно, боль поймала ее вновь, она подкралась из темноты и поползла, как удав, по ее ногам кверху, вцепилась в живот и подперла горло, не давая вздохнуть. Киса вновь оказалась в темноте, где опять потеряла свое «я». Ее больше не было. Наутро Дмитрий убеждал ее вновь, что это был ужасный сон, что она не должна удивляться тому, что живет взаперти, что вскоре позвонят из Малой Азии и все изменится сразу и бесповоротно, правда, он не уточнял – в какую сторону. На ее мольбы и слезы он отвечал строгим тоном, а однажды так сердито на нее посмотрел, что она поняла – сопротивление бесполезно.

Глава 15

– Привет, Вероника, узнала?

– Я думала, что ты уже не позвонишь.

– Мы собирались сегодня на Нарикалу, я очень хотел этого, но, к сожалению, я сейчас не в городе. У меня возникли проблемы, и я выехал в Аджарию…

– Что случилось, Георгий?

– Я не могу объяснить тебе всего. Может, позже, когда, очень надеюсь, завершатся мои поиски.

– Поиски чего?

– Кого. Неважно. Я должен найти одного человека, и это вопрос жизни и смерти, понимаешь.

– Конечно, Георгий, но если ты не скажешь мне, в чем дело, я тебя нагоню в пути и мы будем вместе искать твоего человека.

– Пожалуйста, мне не нужна ничья помощь. Я справлюсь сам, просто хотел извиниться, что наше свидание сегодня отменилось и не состоится в ближайшее время.

– Это не беда, я желаю тебе удачи.

– Целую тебя…

– Что?

– Пока….

«Наше свидание не состоится, – повторила про себя Вероника. – У меня состоится нынче свидание с другим человеком. Давно уже пора позвонить господину Каландадзе, ведь момент интервью настал, пора поговорить с боссом погибшей подруги».

Сумочка музыкально замурлыкала, это был номер Василия.

«Как он угадал, что я думаю о нем?» – спросила она себя.

Глава 16

– Проходи, это наше скромное обиталище, надеюсь, тебе понравится здесь. – Он подвинул к ней голубое мягкое кресло, которое мирно до того стояло у стола с компьютером последнего поколения.

– Здесь здорово. Наверное, очень дорого снимать такой роскошный офис? Или это помещение принадлежит вам?

– А, ерунда. Мы просто сделали ремонт со вкусом. Знаешь ведь, как бывает, обычно берут помещение в аренду, потом заключают соглашение о переделке и давай кроить и мерить на свой лад. Люди цепляют всякие панели и прибамбасы по своему усмотрению, а мы наняли профессионального дизайнера-архитектора, который до последнего штриха здесь все рассчитал.

– А что касается самого помещения, то…

– Ну, Вероника, это тоже старая история. Еще в период коммунистов дед был известным на всю страну архитектором, здесь, в столице, такого понастроил, что Берия позволил ему взять под свою опеку это здание. Затем мой папа, Дито Каландадзе, приватизировал его, и вот я продолжил дело своих предков, решил с пользой реализовать ресурсы семьи. Как видишь, это наша фирма, которая занимается всем спектром выездов из Грузии.

– А сколько человек у вас персонала?

– Это уже интервью?

– Да нет, так, просто дружеский разговор между делом.

– Нас не очень много, но «мы все в тельняшках», – ответил самоуверенный мужчина, присев на ручку кресла Вероники, глядя на нее сверлящим взглядом.

– Не то чтобы я хочу сделать интервью с тобой, просто я должна написать об эмиграционных процессах вообще, а так как все только и говорят о фирме Васо Каландадзе и мы с тобой так мило пообщались в тот день, размышляя о войне и мире, я и подумала, что, может быть, ты поможешь беззащитной журналистке, пытающейся обо всем говорить правду.

– Ха-а-а-а, – он не смог сдержаться, – неужели ты думаешь, что когда-нибудь, говоря даже о детском саде, ты сделаешь материал, в котором поведаешь миру правду? Ты что, думаешь, что правда есть?

– Разумеется, я всегда допытываюсь до правды, особенно когда это важно для общества, – ответила девушка, начиная терять самообладание.

Он не мог остановить свой смех.

– Правды нет, ее не существует, она, как ползучий змей, прячется там, где ей теплее, она меняет свое одеяние и каждый раз становится абсолютно неузнаваема людьми, которым минуту назад казалось, что они поймали ее за хвост. Правда имеет свойство предавать своего обладателя. Ты думаешь, что это твой друг, а на самом деле он оказывается твоим злейшим врагом, который готов в любую минуту уничтожить тебя так, что никто не найдет концов.

– Но ведь это ложь! Как ты можешь так говорить? Правда нужна, она заставляет нас двигаться вперед, она проливает свет на вещи, а свет – это жизнь.

– Нет, Вероника, свет может стать причиной смерти. Представь, что следователь включил свет тогда, как вор лез в сейф банка. Этот свет – свет для сыщика, но он – смерть для вора. А может, бедняга не так уж и преступен, подумай, может, ему надо украсть для того, чтобы сделать брату-инвалиду жизненно важную операцию, а иначе бедолага не выживет. Такой свет может принести смерть двум людям, тому, который ворует, и тому, который ждет энной суммы на операцию, чтобы стать человеком, как другие. Разве он не имеет права на свет? Или те, которые вносят свои деньги в этот самый банк, зарабатывают их проповедями? Ведь каждый в этой жизни ворует если не прямо, то косвенно.

– Знаешь, это размышления, которые можно продолжать до бесконечности. Я, к сожалению, не могу с тобой согласиться, я просто смотрю на вещи под другим углом. Честно говоря, для моего редактора сегодня вечером тема эмиграции будет более актуальной, нежели философский вопрос правды. Так что, если у тебя есть время, давай поговорим о…

– Вообще-то, милая, я хочу сделать тебе небольшой подарочек. Сегодня вечером я собираюсь навестить одно очень своеобразное общество, где твердо чувствуешь свое отличие от всех других. Приглашаю тебя составить мне компанию на прием в посольство Китая по случаю какого-то их национального праздника. Тебе покажется, что ты посетила сразу много стран за несколько часов, и тогда ты сможешь понять людей, которые делают свой выбор – уехать или остаться. Идет?

– Скажу тебе честно, это достаточно интересное предложение.

– Тогда увидимся вечером в семь?

– О’кей.

Глава 17

Когда Вероника вышла из дому в своем черном облегающем платье с золотой вышивкой на бедре в форме небольшого скорпиона и на высоких каблуках, на которых держалась так, будто в таком виде и родилась, у нее закружилась голова. Потому что прежде, чем она дошла до такси, вокруг нее петляли парни и взрослые мужчины, которые не могли пройти равнодушно мимо стройной и привлекательной женщины. Вслед ей летели комплименты, порой не совсем корректные и скромные, касающиеся некоторых частей ее красивого тела. Путь ее лежал туда, где выражают свои мысли куда более сдержанно и учтиво, хотя порой говорят друг другу значительно менее приятные вещи, нежели красивым девушкам на улице.

Место встречи находилось неподалеку от ее дома. Но она все же решила доехать на такси, чтобы не очень смущать тбилисцев своим внешним видом, предназначавшимся для дипломатического приема.

По дороге Вероника дала себе обещание поменьше говорить и побольше слушать, этот метод она считала как нельзя более правильным и безотказным. Надо было подумать и над тем, как вести себя с Васо. Судя по его поведению, на нее он реагировал не совсем равнодушно, а в душе у девушки по-прежнему жил другой мужчина, и, как ни наивно ей это казалось с современной точки зрения, она все еще старалась сохранить верность своему еще не увядшему чувству. А экс-любимый тем временем то и дело подпитывал ее болезненные воспоминания об утраченном счастье.

– Ты почти вовремя, опоздала всего лишь на десять минут, – сказал ей Васо Каландадзе с неизменной улыбкой, помогая выбраться из такси, – к тому же нам совсем не далеко. Посольство через один дом. Очень хотел заехать за тобой, но все же решил, что опаздываю абсолютно безнадежно.

– Это не беда, ты же знаешь, я самостоятельная девушка и не очень привыкла к ухаживаниям.

– А это ты зря, – ответил Васо, оглядывая Веронику восхищенным взглядом с ног до головы, – уверен, что на приеме будет множество мужчин, которые почли бы за честь хотя бы немного поухаживать за тобой. Представляешь, как мне повезло, в отличие от них?

– Спасибо, конечно. Я уже говорила, что мне как журналисту очень интересно побывать на такого рода мероприятии. Кстати, а почему ты идешь на вечер? Ты ведь, кажется, не занимаешь дипломатический пост?

– Да, пока не занимаю. Но как знать, как знать… Время идет, и все меняется. Сегодня мы всего ничего, а завтра – как знать… – Он вновь многозначительно улыбнулся своей спутнице, будто что-то недосказывая. – Прошу, вот мы и пришли.

Он пожал руку сразу вышедшему ему навстречу китайцу, не совсем традиционно низкорослому, одетому в черный строгий костюм. Как выяснилось позже, ассистента посла звали мистер У. Встречающий гостей дипломат пожал руку и Веронике, посмотрев на нее с едва скрываемым восторгом и даже немного поклонившись. Далее следовало поздороваться еще с целым рядом неизвестных господ, и вскоре Васо шепнул Вере, что перед ней сам посол Китайской Народной Республики.

– Congratulations, – кратко сказала Вероника, пожимая руку еще более кратко среагировавшему на поздравления послу, сухо пожавшему и ей руку, собственно, не более сухо, нежели ее спутнику, пригласившему Веру на прием. Неподалеку проходивший фоторепортер мгновенно зафиксировал этот момент для истории на свою правдивую пленку.

Вскоре новоприбывшие оказались в стане работников дипмиссий, пришедших на праздник в китайское посольство со своими спутницами, большей частью достаточно строгого вида: в костюмах и изящных украшениях. Кое-кто беседовал, держа чинный вид, кое-кто пробовал знаменитую китайскую лапшу, кто-то увлекся странного вида звездочками из мяса, как вначале показалось Вере, хотя позже она узнала, что это блюдо было приготовлено из мало ей известного морского животного, залитого томатным соусом. В центре комнаты, где проходил прием, стоял невероятных размеров телевизор одной из тайваньских фирм.

Васо, едва держа свою спутницу за локоток, подвел ее к высокому господину, которого она сразу приняла за неместного. Однако господин оказался настоящим грузином.

– Васо, где ты раздобыл эту красоту? – с едва скрываемым восторгом обратился господин к молодому человеку. – Приветствую вас, леди. Васо, как наши общие дела, все ли уже подготовлено? Об этом не принято говорить, но шептаться ведь никто не запретит… – Человек улыбнулся владельцу фирмы, занимающейся эмиграцией и туризмом, широкой улыбкой.

– Приветствую вас, дорогой Нугзар, надеюсь, наш многоуважаемый Бадри хорошо себя чувствует? Говорят, что его стали беспокоить какие-то шумы в ухе? Думаю, ему незачем беспокоиться. Говорят также, что он накопил достаточно сил для того, чтобы всегда быть в безопасности, даже в руках наших прославленных врачей…

– Что вы, Васо, «все путем». У Бадри есть прекрасные близкие и друзья, которые всегда заботятся о его благополучии, не думаю, что ему угрожает какая-либо опасность. Зато, видимо, вас все только радует? Пока…

– Да, и далее будет так же, просто уверен в этом, мы очень много работаем и надеемся на успех.

– Дорогой Васо, вообще, никогда нельзя быть уверенным в чем-либо, даже в себе. Хотя когда тебя сопровождает такая женщина, под силу снести любые трудности. Рад вас видеть, мадам. Пойдемте выпьем за вашу красоту. Как вас зовут?

– Спасибо. Меня зовут Вероника.

– Она иногда сотрудничает с нами, – моментально вставил Васо, как бы отгораживая свою подругу от назойливо пытающегося уйти от темы пиар-менеджера ведущего бизнесмена страны, – а выпить и я вовсе не прочь, особенно за красоту нашей Вероники.

Не успев оглянуться, Вера оказалась у столика с мило улыбающимися девушками, говорившими на трех языках и подававшими напитки гостям. В маленьких рюмочках блестела прозрачная жидкость. Это была китайская водка. Почему-то Нугзар настаивал на том, чтобы Вера попробовала ее. Он утверждал, что это истинное удовольствие. Водка по-китайски казалась страшной лишь на начальной стадии, она абсолютно не подействовала на уровень трезвости ума девушки, которая вовсе не намеревалась пьянеть.

– О, кого я вижу! – воскликнул Нугзар, улыбаясь приближающейся к нему даме с тарелкой, наполненной китайскими яствами, – как счастлив видеть эти потрясающие голубые глаза! Мы должны срочным образом выпить за их блеск. Эмануэла, почему вы не позвонили мне в День независимости вашей прекрасной страны? Я так ждал вестей от вас! – И он по-детски сложил губы в трубочку.

Эмануэла отвечала на плаксивые ухаживания на русском:

– Нугзар, мне очень жаль, если вы потеряли какие-то надежды, но вы ведь знаете, что для того, чтобы звонить по поводу праздников, существуют несколько иные люди – те, которые работают в нашем посольстве.

Эмануэла опиралась на руку молодого человека в прозрачных очках. Тот исподлобья посмотрел на Веронику.

– Боже, как я мог?! Позвольте представить вам моих друзей. Это Васо Каландадзе, запомните это имя, очень скоро оно станет еще более известным, чем теперь, хотя и сейчас в Грузии, о нем говорят на каждом шагу. Это Вероника, у нее такое красивое имя и не только, так что она говорит сама за себя всем своим обличием.

Вероника слегка покраснела, ее начинало злить то, что почему-то она потеряла рычаг управления ситуацией, причем с того момента, как вошла. Ей просто не удавалось вставить ни слова.

– Вы знаете, господа, Вера – настоящая представительница нашего древнего народа. Все ее черты как нельзя соответствуют образу тех женщин, которые жили в древнем грузинском государстве Иберия, а оно, как известно, было еще более древним, чем все европейские государства, – не унимался пиарщик.

Представительница европейской дипмиссии сразу встрепенулась. Она пронзительно посмотрела на очень высокого грузинского пропагандиста и безапелляционно задала ему вопрос:

– Скажите, Нугзар, а какими источниками вы пользовались, когда изучали грузинские государства, «более древние», нежели все европейские?

– Я завтра же пришлю вам ссылки на те интернет-ресурсы, где вы можете со всем этим ознакомиться, моя дорогая, и в Грузии нашли первых европейцев, так говорит даже учебник истории для самых маленьких, – с апломбом ответил пиарщик.

– А сколько денег ваше руководство заплатило за то, чтобы такие сайты придумали грузинские историки и программисты? – Дама из Европы начала немного волноваться, поэтому в ее очень хорошем русском появился едва ощутимый акцент.

Было похоже, что Нугзару хватило мудрости остановить дискуссию, начавшуюся с апелляции к красоте Вероники, и в этот момент к группе обсуждавших насущные исторические вопросы подошел французский консул. Через мгновение все представили Веронику, Эмануэлу и ее спутника друг другу, а потом и Эмануэлу вырвал из этого маленького сообщества какой-то господин в белой военной форме, как у моряков.

– Я могу предложить вам что-либо выпить? – спросил высокий молодой человек в стильных прозрачных очках на прекрасном, совершенно чистом русском языке. – Что вы предпочитаете?

– Спасибо, может, немного апельсинового сока.

– Забавно, я был уверен, что вы выберете красное грузинское вино. Что ж… – Он на английском попросил у девушек, подающих напитки, два сока.

– Чем вы занимаетесь? – прямо спросила Вера у молодого человека, чем чуть не заставила его поперхнуться. В отличие от других, в ней он почему-то подсознательно вызвал доверие.

– Как вам сказать, – он взял фужер в другую руку, – у меня техническое образование. А занятия у меня бывают самые разные. А вы?

– Я бегаю за правдой. – Она мило улыбнулась молодому человеку.

– Забавно. Вы очень прямолинейны, и это мне нравится. Такими бывают дети.

– В ответ скажу, что вы тоже не вызываете чувства отчуждения. А техническое образование – это что имеется в виду, вы – металлург?

Он едва слышно засмеялся.

– Ну не совсем. Зато я точно теперь знаю, что вы – не дипломат. Слава богу. Поверьте, это не самые веселые люди, хотя, конечно, менталитет диктует многое в их поведении, например итальянские дипломаты более темпераменты, нежели, скажем, представители Скандинавии. Но давайте я угадаю, кто вы по профессии.

– О’кей. У вас три попытки.

– Ну, я бы сказал так: вы или юрист, или психолог, или… журналист…

– А более всего?

– Думаю, что последнее. Обычно журналисты задают вопросы, которые не задают другие.

Она улыбнулась.

– Это невероятно, вы угадали, в отличие от меня.

– Меня зовут Данила. А вас – Вера. Рад нашему знакомству, Вера.

– Вы – из России?

– Я – человек с техническим образованием и с очень гуманитарным складом ума. А что вы сейчас читаете?

Веронике было стыдно признаться, что уже второй вечер подряд она читает «11 минут» Паоло Куэльо, и она решила приврать, немного:

– Знаете ли, понадобились кое-какие сведения, и мне пришлось теперь читать Макиавелли. Это оказалось весьма и весьма интересным занятием.

– Неплохо, а вы знаете, что Макиавелли не оригинален в своих высказываниях. К тому же, если бы он жил в современном мире, на него точно подали бы в суд за плагиат.

– Конечно, я слышала об этом. Но, скажите, что есть нового в мире, чего не было в древние времена?

– Ну как вам сказать? Скажем, во времена Гомера в космос люди не летали, к тому же уж никак им не удавалось связаться друг с другом по Интернету. Кстати, вы, наверное, стабильно им пользуетесь? Можно ваш E-mail для продолжения нашей приятной беседы в режиме online?

– А у вас есть ручка?

Он достал из кармана брюк какой-то непонятный предмет, который имел экран и слегка попискивал, когда в него вводил информацию. Молодой человек озабоченно посмотрел на экран своего датчика, записал E-mail, а заодно и номер телефона Вероники и перевел на нее взгляд.

– Я напишу вам завтра. Мне пришло кое-какое сообщение, и, к сожалению, мне придется оставить вас, но ненадолго.

– Вы нарушаете мои женские права. Вы знаете обо мне все, ну почти все, а я…

– Ха! Это не беда, просто момент еще не настал.

Он слегка пожал ее руку, на этом и распрощались. Вероника осталась одна. Тут и подоспел на помощь Васо с бокалом какого-то напитка темно-малинового цвета.

– Тебе, как я вижу, не скучно? – Он изобразил мину обиженного мальчика. – Ну, это не беда, твоя профессия обязывает тебя быть общительным человеком. Что интересного рассказал этот господин и что ты ему ответила – он ретировался, как ужаленный?

– Ничего подобного. Мы просто болтали, а потом ему пришло сообщение, что где-то рушится мир без него, и он решил спасать планету срочным образом вместо того, чтобы продолжать попивать здесь напитки, закусывая китайской лапшой. Кстати говоря, у меня к тебе есть вопросы, которые очень волнуют меня. И это очень важно.

– Здорово, я тоже думаю, что очень важно дать ответ на все твои вопросы, причем я всегда готов ответить тебе: «Да, дорогая». Может, нам уже пора и мы продолжим наш разговор в машине?

– Если ты считаешь, что пора, – возражать не стану, ведь хозяин здесь – ты.

Он подал ей руку. Вслед красивой молодой паре смотрели и мужчины, и женщины.

В череде машин красовалась та, на которой не ездил, а большей частью летал Васо Каландадзе, как Вероника поняла из предыдущих поездок с ним. Он галантно открыл перед ней дверцу. Такое не нравиться не могло. У Вероники зазвонил телефон, это был номер Георгия: «Можешь позвонить попозже?»

– Это ухажер? Ладно-ладно, я не стану продолжать, но надеюсь, это звонила девушка.

– Это была моя мама. Она беспокоится, потому что сегодня я должна заехать к ней.

– Ну что ж, поехали, и привет маме.

Он включил инструментальную музыку.

– Пако де Лючиа… Мне нравятся твои музыкальные пристрастия, Васо. И вообще, я еще не сказала тебе спасибо за интересный вечер. Хотя послов для меня было маловато, вернее, их было много, но не для меня. Зато можно было узнать много интересного.

– Ну что ты, самое интересное, что было на этом вечере, это то, вернее, та, которая сидит сейчас у меня в машине.

– Ты позволишь задать тебе нехороший вопрос? Я знаю, что с моей стороны это не очень корректно, но…

– Я понял, что ты хочешь поговорить о важном, и даже готов тебя выслушать. Изрекай. – Он изобразил почти голливудскую улыбку.

– Я даже не знаю, как начать, это очень важно и печально. К сожалению, то, что случилось, невольно задело меня. Совершенно неожиданно. Я бы думать забыла обо всем этом, просто роковой случай сыграл со мной злую шутку.

– Большая увертюра. Итак, первое действие. Слушаю тебя, Вероника, и готов помочь, если это понадобится, даже если попросишь назначить тебя президентом.

– Да нет же, президентом быть не хочу даже в страшном сне, а то, что, оказывается, ты можешь назначить кого-либо президентом, это – не хило.

– Итак, ты хотела о чем-то поговорить…

– Знаешь, прежде чем я впервые увидела тебя в Федерации футбола, у меня был очень приятный момент в жизни, которого я совсем не ждала.

– То есть ты хочешь сказать: то, что ты меня увидела, это не самый приятный момент в твоей жизни?

– Я этого не говорила, правда? Но тем не менее в маршрутке по дороге на презентацию я повстречала свою школьную подругу, ее зовут Нина… то есть звали так. Потом я узнала, что ее не стало, говорят, ее убил муж. Во всяком случае, он подписал признание, и именно на этом основании существует мнение, что это именно так и никак иначе. Хотя убийство Нины произошло при весьма странных обстоятельствах, четких объяснений которым нет по сей день. Она была убита на Черепашьем озере ночью…

– Да. Однажды мы должны были поговорить и об этом. Ты заставила меня вспомнить самое ужасное, что за последнее время произошло в нашей организации. Собственно, я так и знал, что рано или поздно ты все-таки задашь мне этот вопрос. Это очень болезненная для меня тема. Нина была нашей сотрудницей четыре года, и все это время она исключительно порядочно проявляла себя. Несмотря на то что ей не очень повезло с мужем, она держалась, как могла: всегда приходила вовремя, не отказывалась ни от какой работы, как бы долго ни приходилось ей задерживаться в офисе. Поэтому мы старались быть благодарными ей за это, нередко подвозили домой по вечерам… Хотя офис находится и не так далеко от места, где она жила, но все же.

– Это делал обычно ты?

– Забавный вопрос. Не только я, хотя и я тоже. Ты ведь знаешь, она жила почти в том же районе, что и я. К тому же дело было общим, она досконально знала все дела нашей организации, она была, можно смело сказать, моей правой рукой. Мне очень трудно сейчас без нее, правда. Я часто срываюсь на сотрудников, потому что они втроем не могут сделать того, что могла сделать Нина одна. Нина была душой нашей организации, она всегда всех поддерживала всем, чем могла, одалживала свои деньги кому ни попадя. Нина была очень верующим человеком. Когда я иногда звонил ей по воскресеньям, оказывалось, что она непременно находится в церкви.

Машина подъехала к дому Вероники.

– А мама живет, ты сказала, где-то неподалеку?

– Да, здесь направо… Да, кстати, а в какую церковь она ходила?

– А вот именно в эту. – Он высунул руку из окна и указал на светящиеся в ночи купола русской православной церкви.

– Даже не верилось, что она на самом деле могла себе отказать в тех вкусностях, что мы нередко приносили в офис. Она, видишь ли, регулярно держала пост и не хотела потом о такой ерунде исповедоваться своему духовнику.

– А что у них было с мужем? Почему они ссорились?

– Скажи, Вера, а насколько близкой подругой была тебе Нина?

– В школе мы общались, собственно, как все. Потом поступили в разные институты, жизнь развела на время. О последней нашей встрече с ней ты уже знаешь. Кстати, по дороге она немало говорила и о тебе…

Он даже не покраснел, Вере показалось, что теперь он собирался заплакать.

– Я был ее покровителем, это верно. Она долго искала работу, прежде чем однажды нам понадобилась секретарь, которая возьмет на себя и некоторые организационные вопросы. Мы дали объявление на сайт по вакансиям, ее кандидатура показалась подходящей. Когда она впервые вошла к нам в офис, все сразу почувствовали, что именно ее мы искали и ждали так долго. И не ошиблись. Она заполнила собой все пространство, в котором мы работали. Организация приобрела какую-то непонятно теплую ауру, где грело тепло ее сердца и заботы обо всех нас. И это ощущали даже посторонние, те, что хотя бы раз звонили нам, этого бывало достаточно, чтобы они становились нашими клиентами. Нина была нашим ценным и почти незаменимым сотрудником.

– Васо, а что сейчас говорят люди о ее убийстве?

– Люди считают, что ее убил муж. Но одно утешает – справедливость восторжествовала и жестокий убийца получит по заслугам. Скоро будет суд, и, надеюсь, он получит сполна за содеянное.

– Можно задать еще вопрос? Как добралась Нина домой в тот злосчастный вечер, когда ее не стало? Ты ведь знаешь, что убийство произошло именно после презентации в Федерации футбола.

– Я подбросил ее, она сказала, что не хочет, чтобы муж вновь устраивал ей сцену ревности, и она вышла за пару кварталов от своего дома.

– Да, это все очень печально…

– После ее смерти, правда, произошло утешившее меня событие. Я повстречал тебя. Не знаю, говорили ли тебе это прежде, но от тебя исходит какая-то энергия, которая одновременно притягивает и заставляет держать ухо востро. Я не могу сказать тебе точно, что я чувствую, но мне хочется с тобой общаться, чем больше – тем лучше, чем чаще – тем больше новых ощущений я испытываю.

– Спасибо тебе, конечно, Васо. Не могу сказать, что мне все это неприятно слышать. Жизнь очень жестокая вещь, правда? Почему-то мы большей частью бываем одни, часто нас критикуют, всегда готовы нам подставить подножку, сделать что-либо такое, что выбьет нас из седла. Поэтому не могу сказать, что мне все это неприятно слышать.

– Я хотел бы проводить с тобой больше времени, чем нам удается быть вместе, ведь чаще всего мы встречаемся на людях, где трудно быть искренними.

– Наверное, ты прав, Васо, но более точно, чем то, что сейчас я чувствую себя уставшей, как загнанная лошадь, я не могу сказать.

– Честно говоря, и у нас было немало работы. К тому же мы неподалеку от дома твоей мамы, я прав? Позволь позвонить тебе завтра.

– Разумеется…

– И позволь сказать тебе «до свидания». – И он обнял Веронику за шею.

Молодой красивый мужчина попытался поцеловать молодую красивую женщину. Она остановила его. Он не стал настаивать. Когда они приблизились друг к другу, что-то заставило их содрогнуться.

– До завтра, Василий, спасибо за приятный вечер.

Она была просто неповторима. Он смотрел ей вслед и думал, что никогда еще в жизни не встречал такую грацию, не объяснимую объективными причинами, потому что Вера не была женщиной с параметрами 90-60-90. Она вообще не укладывалась ни в какие формулы. Она была теоремой, к которой невозможно было подобрать доказательство. Глядя ей вслед, молодой мужчина дал себе слово – чего бы это ни стоило – раскусить этот загадочный, крепкий, хотя обещающий быть сладким и хрустящим, орешек. Правда, он не совсем твердо знал – нужно ли это делать. Голос Пако де Лючиа, звучащий из динамиков, несмотря ни на какие мысли мужчины, был неподражаем и однозначно великолепен.

Женщине же предстояло провести вечер одной в своей скромной холостяцкой квартирке. Она вошла в тихую комнату и почувствовала дрожь своего тела – это был мобильный, возвестивший об эсэмэске от Серва. Надо было достать телефон из сумочки и включить свет. «Какой свет, Боже, надо ответить ему, это же он, самый любимый, самый что ни на есть», – подумала женщина, нервно теребя светящийся экран телефона.

«Вот именно в эту ночь, сейчас, даже если ты вернулась со свидания с другим мужчиной, я прощаю тебя. Я приду, я залезу к тебе по веревочной лестнице. Неумолимая, открой дверь в свое сердце». Вера дрожащей рукой пыталась дотянуться до выключателя, понимая, что сползает на пол, устланный мягким ковром, на котором некогда они устроили безумный фейерверк любви, когда он пришел с огромным букетом роз в знак примирения после очередной размолвки. Она захотела написать ему: «Я жду тебя, самый желанный, вернись». Набрала письмо… Она никак не могла забыть ощущение, которое женщина испытывает только с любимым мужчиной, когда тело ее в самый последний момент сливается с душой и может запеть. Ей казалось, что она знает звучание каждой струнки его слабых и сильных точек, телесных и душевных. Она знала даже то, как им управлять, как сделать его довольным, сердито жаждущим ее, созерцательным, никаким…