Текст книги "Маркиза Бонопарта"

– Да, конечно, – пожал плечами Бурцев, – только Коленкур-то здесь при чем? – в голосе гусарского офицера Анжелика с удивлением услышала ревнивые нотки. – Он-то уж при императоре не бедствует. А про брата там вообще никто не заикнулся. Даже Мюрат.

– Не твоего ума дело, – одернула его Орлова. – Что за неуместная болтовня, Алексей? Тебе генералом приказано доставить маркизу, вот и доставляй.

– Простите, мадам, – Бурцев с грустью посмотрел на Анжелику, а потом снова сунулся в корзинку. – А пирожков-то уж больше нет, Анна Алексеевна? – спросил он.

– Сейчас принесут, – улыбнулась Анна, – наешься вдоволь. А вы ступайте к себе, мадам, – разрешила она Анжелике. – Я здесь справлюсь сама. Вам необходимо выспаться перед завтрашней поездкой, да и подумать… – Она понимающе покачала головой.

– Благодарю, princesse, – Анжелика хотела улыбнуться, но получилось как-то натянуто. – Я в самом деле пойду, – поднявшись, она взяла свой плащ, – пальцы рук все еще дрожали, – и вышла из госпитальной избы.

На крыльце ее нагнал Бурцев и, преградив дорогу, спросил:

– Я сегодня еще заскочу в Леташевку. Сказать Анненкову, что вы завтра уезжаете?

– Нет, нет, – воскликнула маркиза. – Ни в коем случае…

– Почему? – удивился Бурцев, но, вспомнив наставление Орловой, пожал плечами: – Как знаете…

Он вернулся в избу, а Анжелика, встревоженная, потрясенная, заторопилась в свой чулан. Да, Анна Орлова оказалась совершенно права – ей было о чем подумать.

Ворочаясь на своей походной кровати, маркиза провела бессонную ночь и от волнения, охватывавшего ее перед встречей с Арманом, Анжелику бросало то в жар, то в озноб.

Старые обиды, которые уже позабылись, вдруг встали заново в ее воображении, и она думала, что не поедет ни за что. Пусть только Бурцев появится утром – она и объявит ему, что не едет на аванпосты. А Арман… Тот будет только рад. И уже решив отказаться от затеи, которую сама же и начала, маркиза вроде бы успокаивалась. Но не проходило и нескольких мгновений, как злые образы прошлого утрачивали свою ядовитую горечь, и Анжелика снова вспоминала жаркие ночи, проведенные в объятиях Армана в Париже – он покрывал ее всю страстными поцелуями, он повторял, что столь сильно любит ее, что не найдется слов выразить всю его любовь. О, только вспомнив о тех ночах, Анжелике хотелось лететь на крыльях к Арману. Сейчас же, не дожидаясь утра… Потом демоны снова начинали коварную игру с ее сердцем, подсовывая совсем иные мысли, и Анжелика опять сомневалась…

Едва забрезжила над Тарутино скудная осенняя заря, и Бурцев подъехал к дому, где проживали дамы, Анжелика встретила его, уже полностью готовая ехать. Следы ночных сомнений виднелись на ее лице – она побледнела.

Анна Орлова, вышедшая проводить маркизу, не могла не заметить этого.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она участливо. – Быть может, лучше все отложить? Потерпит денек и Арман де Коленкур тоже..

– Нет, нет, зачем же, – ответила Анжелика, – я не хотела бы беспокоить всех из-за себя во второй раз… Я поеду сегодня.

– Ну, смотрите сами, – вздохнула Анна. – Бурцев, ты все взял, что я приготовила вчера? – спросила она у гусара.

– Так точно, ваша светлость, – отрапортовал тот.

– Я положила хлеба в достатке, пирогов, мяса копченого, меда, сыров три вида. А также бинты, лечебные травы, бальзамы, лекарства. Что же еще? – Анна задумалась. – Ах, да, – вспомнила она, – клюкву с сахаром. Хорошо способствует выздоровлению. Так что, я думаю, ваш брат поправится, маркиза…

– Я даже не знаю, как благодарить вас, – Анжелике искренне хотелось обнять Анну, но она не решалась.

– Не стоит, – Анна сама привлекла ее к себе. – Вспоминайте о нас. Даст бог, свидимся после войны. Приезжайте ко мне в Петербург. Я всегда буду рада. – Она помолчала, потом добавила: – Княгиня Лиз не смогла сегодня проститься с вами. Ее замучила лихорадка. Как осень, так начинает трясти. Но она просила передать вам, что… – Анна сделала паузу и серьезно взглянула Анжелике в лицо, – если сегодня на аванпостах произойдет что-то неприятное для вас или даже непредсказуемое и обидное, если даже потом, когда вы окажетесь у французов, вам станет трудно одной, я уж не говорю о худшем, – возвращайтесь. Михаил Андреевич пока еще будет командовать нашими передовыми частями, так что он встретит вас и проводит к нам… Не сомневайтесь.

– Спасибо, princesse, – проговорила Анжелика, и голос ее дрогнул от нахлынувших чувств. – Я буду помнить о вашей доброте. Всегда.

* * *

Уже достигнув выезда из Тарутино, Анжелика обернулась и увидела, что Анна все еще стоит на крыльце и смотрит им вслед. Анжелика помахала ей рукой и вздохнула – она и сама не знала, правильно ли поступает. Почему-то никакого восторга от предстоящего события она не испытывала – наоборот, необъяснимое предчувствие беды терзало ее сердце, она едва не плакала. Казалось бы, все происходило так, как она того хотела. Арман откликнулся на призыв и сейчас наверняка тоже выезжает из Москвы на встречу с ней.

Маркиза старалась гнать от себя мысли, которые возвращали ее к графу Анненкову. За все время, прошедшее с того вечера, когда она перестала ухаживать за ним и ушла, обиженная его холодностью, – он не мог не заметить этого, – русский полковник даже не разу не поинтересовался, где она и как устроилась. Выходит, он вовсе забыл о ней? Так что теперь сомневаться?.. И дав шпоры Звезде, Анжелика поспешила догнать Бурцева, уехавшего далеко вперед.

Мелкий дождик, моросивший с ночи, прекратился. Утро разгоралось теплое и безветренное. Над рекой Нарой плыл туман – он же закрывал и видимость впереди. Бурцев молчал, сосредоточенно думая о своем. Анжелика не заговаривала с ним. Да и что она могла сказать? Ведь он полагал, что она очень радовалась своему возвращению, и даже не догадывался, как ошибается.

Только когда послышались хорошо различимые голоса перекликающихся людей и, вынырнув из тумана, замелькали пики и синие кафтаны станичников, несущих службу на передовых постах, Анжелика поняла, что они приехали. Сердце ее кольнуло. Вот сейчас, сейчас она увидит его…

Но первым маркиза увидела генерала Михаила Милорадовича. Он разъезжал вдоль своих позиций и все время оборачивался в сторону лагеря – ждал их.

– Я рад приветствовать вас в здравии, маркиза, – подъехав, генерал галантно поцеловал руку Анжелики, наверняка почувствовав, что она холодна как лед, но никакого удивления по этому поводу не выразив.

– Я так признательна вам, – проговорила Анжелика, с трудом выдавив улыбку, – я вам доставила хлопоты…

– Что вы, мадам! – широко улыбнулся Милорадович. – Нам ничего не стоит, поверьте. Мы счастливы оказаться полезными… Что, Бурцев? – он быстро взглянул на адъютанта.

– Приказы от главнокомандующего и письмо от Анны Алексеевны, – доложил тот.

– Давай, – Милорадович взял штабной пакет и маленький конвертик, пахнущий духами – даже на расстоянии чувствовался сладковатый аромат любимых духов княгини Орловой, и строгое, красивое лицо ее, смотрящей вслед с крыльца, снова всплыло в воображении Анжелики.

Отстегнув пуговицу на мундире и спрятав письма, Милорадович указал Анжелике на французские позиции:

– Ваши уже приехали, ждут, – сообщил он, – Мюрат прокатывался здесь, интересовался, – взяв Анжелику под локоть, генерал заставил ее немного проехать рядом с собой. – Вы понимаете, маркиза, – начал он, – сейчас идет война. Мы были счастливы оказать вам гостеприимство, но военные секреты – это военные секреты, здесь решаются судьбы народов. Надеюсь, вы понимаете меня.

– Я все понимаю, Мишель, – Анжелика догадалась, что он имел в виду, – я умею быть благодарной. Кто бы не спросил меня о действительном расположении русского лагеря, я ничего не скажу. Обещаю вам.

– Я рад, что вы столь догадливы, маркиза, – генерал с улыбкой еще раз поцеловал ей руку. – Сегодня туман, – продолжал он, – но я предупредил своих казаков, чтобы они не стреляли ни в коем случае до особого моего распоряжения. Надеюсь, французы сделают то же самое. Во всяком случае, Мюрат обещал мне. Я вам советую немного проехать вдоль нашего расположения, а потом свернуть в низину. Так будет безопаснее. Надеюсь, господин де Коленкур неплохо ориентируется на местности и трудностей не возникнет. – Потом, помолчав немного, Милорадович посмотрел вперед, спросил: – Вы готовы, мадам?

– Да, вполне, – ответила Анжелика, чувствуя, что голос едва слушается ее.

– Тогда с богом! – решил генерал. – Лешка, – крикнул он Бурцева, – зови трубача и давай французам сигнал.

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, – бодро ответил Бурцев и, наклонившись к Анжелике, проговорил: – Желаю вам счастья, мадам. – Потом, быстро поцеловав ей руку, отъехал.

Запела драгунская труба. Появившись из тумана, первым к маркизе направился Иоахим Мюрат. Она узнала его издалека. Помахав Анжелике рукой, Милорадович наблюдал за ними со своей позиции. Мюрат ехал в ярком оранжевом доломане и вишневом ментике с золотыми шнурами. На его голове красовалась вышитая золотом шляпа, украшенная красными страусовыми перьями. Как ни была взволнована Анжелика, она не могла не обратить внимания на то, что, завидев неаполитанского короля, казаки захихикали между собой и что-то обсуждали вполголоса.

– Мадам, я счастлив, – подлетев, Мюрат сорвал с головы шляпу и, низко поклонившись, поцеловал руку маркизы. – Мы все едва не сошли с ума от горя, когда стало известно о происшествии, случившемся с вами…

– Я тоже рада видеть вас, Иоахим, – пролепетала Анжелика и невольно перевела взгляд поверх его головы, ища Коленкура.

Мюрат заметил это.

– Я знаю, что вы ждете не меня, – с легкой обидой проговорил он, – но готов уступить первенство тому, кто достоин его по праву. Граф де Коленкур приехал, он здесь. Но я попросил его предоставить мне возможность первым увидеться с вами, так как хочу передать вам письмо вашего брата Александра. Вот оно, – Мюрат достал из-за доломана конверт и протянул его Анжелике. – Надеюсь, этим вы извините мою настойчивость, мадам.

Взглянув на письмо, Анжелика удивилась и встревожилась:

– Но это почерк не Александра. Кто-то писал за него?

– Да, – грустно ответил Мюрат. – Писал под его диктовку один из сослуживцев. Я вынужден сообщить неприятную весть, мадам. Ваш брат тяжело ранен и… – Иоахим запнулся, – он очень плох..

– Я привезла ему лекарства, – заговорила Анжелика поспешно, на время позабыв о Коленкуре, – они должны помочь ему. И хорошей еды, чтобы укрепить его силы… Вон там, у гусара, – она махнула в сторону русских позиций. – Спросите у генерала Милорадовича.

– Это большая подмога, – не проявив особой радости, ответил ей Мюрат. – Но наш врач говорит, что все уже поздно. Слишком обширное заражение…

– Как?! – вскрикнула Анжелика. – …А Пьер? – спросила она, чуть помедлив. – Он тоже при армии?

– При армии, мадам, – подтвердил Мюрат. – Он очень переживает за брата. Но я обрадовал его, сообщив, что он теперь не будет одинок… Он ждет вас в нашем расположении, мадам. Не расстраивайтесь, – Мюрат сочувственно прикоснулся рукой к ее руке, – солдаты идут на войну, чтобы умирать. Увы, такое случается и с генералами… Я не смею задерживать вас. Арман ждет…

Анжелика едва расслышала его, потрясенная известием о состоянии брата. Она лишь кивнула рассеянно и, устремив свой взор в туман, ждала…

Мюрат отъехал к Милорадовичу. Вот-вот должен был показаться Коленкур, как вдруг она услышала женский голос. Очень знакомый, капризный, плаксивый голос, который ненавидела всей душой:

– Это и есть аванпосты? О боже, как холодно и ничегошеньки не видно… Мюрат! Мой маршал, куда вы ускакали, я потеряла вас… – и вместо Коленкура Анжелика увидела Луизу де Монтеспан, которая выехала из тумана в светло-бежевой амазонке, верхом на стройной белой лошадке. – Куда все подевались? Я ничего не понимаю, – недоумевала она, все еще не замечая Анжелику. И вдруг увидела Милорадовича. – Генерал Мишель! – закричала она так, что у Анжелики заложило ухо. – Как там поживает досточтимая princesse Anne? Все еще лечит раненых? Ха-ха!

– Это что еще за явление?! – донесся до Анжелики рассерженный голос Милорадовича. – Откуда здесь взялась эта приживалка княгини Орловой? – Он с возмущением уставился на Мюрата. – Это вы ее притащили, Иоахим? У нас аванпосты, а не проходной бабий двор!

Мюрат смутился:

– Да, я… я не знаю, право. Мы оставили мадемуазель в Москве…

– В какой Москве?! – все так же звонко крикнула ему Луиза. – Ты, может, скажешь, что и не спал со мной сегодня вон в том вонючем курятнике, который ты называешь своим штабом!

Мюрат покраснел от злости, а Милорадович с трудом скрыл улыбку:

– У меня были куда более высокие представления о вашем вкусе, Ваше Величество, – заметил он Мюрату. – А эта особа, я вам скажу, отнюдь не tres belle et noble[28]28
  Очень красивая и благородная (фр.).


[Закрыть]. Простушка!

– Вы знаете ее, генерал? – с трудом выдавил из себя пристыженный Мюрат.

– Еще бы, – Милорадович даже присвистнул. – Она достаточно намозолила мне глаза во дворце княгини Орловой в Петербурге. Я же сказал, это ее приживалка и содержанка.

– Приживалка? – воскликнул Мюрат. – Содержанка?!

– А вы думали кто?

– Эй, я не вижу, где они? – продолжала кричать Луиза. – Где эти купидоны? Пускай выезжают. Я хочу посмотреть на них!

Маркиза де Траиль была потрясена. Конечно, она хорошо слышала, что Луиза провела ночь с Мюратом, но это вовсе не означало для нее ничего – приехала-то мадемуазель де Монтеспан в Москву конечно же к Коленкуру. Все прежнее и горькое, вернувшись в один момент, захлестнуло Анжелику, и она задохнулась от подступивших рыданий. Так вот почему она не ощущала никакой радости от предстоящей встречи с Арманом, вот почему ее все время грызли сомнения – она предчувствовала… Она предчувствовала, что он… он просто жалеет ее. Не любит, нет. Давно уже не любит вовсе. Все прояснялось для маркизы теперь – и удивление Коленкура под Смоленском, и его холодность и стремление избежать близости с ней, его молчание на все ее письма до того… Она верно, верно угадала тогда – он ждал вовсе не ее. Он ждал вот эту… И теперь вновь эта с ним в Москве…

Не думая о том, что делает, что последует за ее поступком, и увы, даже не вспомнив в этот момент о тяжело больном брате, маркиза поворотила Звезду и, хлестнув ее, понеслась во весь опор обратно, в русскую сторону. Нет, она не вернется! Она не позволит Арману унизить ее, открыто отдав предпочтение этой распущенной девице, перед ней, маркизой де Траиль… О боже, боже! Какая боль!

Деревья, пожухлые стога на лугах мелькали по обеим сторонам вязкой проселочной дороги, по которой она безжалостно гнала Звезду. Позади слышались какие-то крики, мужские голоса. Потом начали стрелять…

Женский крик «а-а-а!» заставил маркизу остановиться. Повернув разгоряченную кобылку, она посмотрела в низину, про которую ей говорил до того Милорадович. Белая лошадка Луизы крутилась вокруг хозяйки, а та лежала на мокрой траве, и на ее бежевой амазонке расплывалось большое кровавое пятно. Со всех сторон к ней скакали… Анжелика увидела генерала Милорадовича, который мчался к Луизе, что-то крича.

– Ее убили? Убили? – спросила, едва переведя дух, Анжелика у подскочившего к ней Бурцева. – Кто?

– Да черт знает кто! – прокричал тот. – Кто-то из казаков выстрелил, не рассмотрел в тумане!

– Поедем же! – Анжелика кольнула шпорами лошадь и поспешила обратно. Для себя она решила, что к французам уже не вернется.

Генерал Милорадович в бешенстве распекал узкоглазого, вихрастого казака, стоявшего перед ним с виновато опущенной головой. В могучих, загорелых до черноты жилистых руках тот мял свою меховую шапку с поблескивающим двуглавым орлом.

– Как тебя угораздило-то? А?! – кричал на него Милорадович. – Ты что, приказа не слыхал? Или забыл? Я тебе память прочищу!

– Так я же не по мамзель, – отвечал казак уныло. – Я ж мамзели-то и не видал вовсе. Заяц там метнулся в кустах, вот я и не утерпел, саданул…

– Саданул, – гремел над ним Милорадович. – Распустились! Я тебя научу – белую рубаху одену, так узнаешь у меня! Под арест! – крикнул он сотнику. – И врезать как следует! – Потом, вытерев платком выступивший на лбу пот, генерал повернулся к Анжелике: – Произошел печальный инцидент, мадам, – произнес он устало. – Но ничего не отменяется. Граф де Коленкур ждет вас, вы можете ехать. Бурцев проводит вас до самой французской линии со специальным флагом. Чтобы больше никому не захотелось поохотиться на зайцев, – генерал бросил гневный взгляд на казака, которого уводили.

От одного только имени «Коленкур» Анжелику пробил озноб. Она перевела взгляд на французские позиции – оттуда действительно выдвинулись навстречу всадники. Отделившись от группы, двое из них подняли мертвую Луизу и повезли ее прочь. Другие же продолжали ехать к тому месту, где стояли Анжелика и Милорадович. В одном из них, самом первом, Анжелика узнала Коленкура, точнее, она догадалась, что это он, по генеральскому мундиру.

– Я не поеду, Мишель. Объясните им, – проговорила она отчаянно, не глядя на русского генерала, – я хочу вернуться в русский лагерь. Как вы считаете, мне позволят?

– Конечно, – пожал плечами в недоумении генерал Милорадович. – Только отчего, маркиза? На вас так подействовал несчастный случай с Луизой? Не беспокойтесь, мы обеспечим вашу безопасность.

Коленкур приближался. Оставалось не так уж далеко, и Анжелика могла рассмотреть его лицо – красивое, когда-то безумно любимое ею. Но лик Луизы, ее блестящие глаза и пухленькие розовые губки снова всплыли в памяти.

– Я не поеду! – вскрикнула Анжелика. – Я прошу вас, очень прошу, – она повернулась к Милорадовичу, и тот с удивлением увидел слезы, текущие по бледным щекам маркизы. – Все, что собрала княгиня Анна для моего брата, который умирает, передайте маршалу Мюрату, пожалуйста, а я приеду потом, скажите ему… Не сейчас… Простите… Простите меня! – И оставив русского генерала да и подъезжающих французов в полном недоумении, она помчалась назад, в русское расположение, с трудом замечая дорогу…

* * *

– Что случилось? – княгиня Анна с удивлением вскинула на Анжелику глаза, когда та, бледная и заплаканная, вбежала в дамскую избу в Тарутино. – Вы не уехали? Что произошло с вами?

Упав на скамью, Анжелика прижалась лицом к влажной бревенчатой стене и не могла остановить рыданий.

– Мой брат, он умирает в госпитале, – едва проговорила она. – А я… Я не смогла… Я не смогла… О, как я себя ненавижу!

– Ваш брат умирает? – Анна присела рядом с ней и ласково погладила по спутанным волосам. – Ну успокойтесь, успокойтесь. Мы что-нибудь придумаем… Как ты полагаешь, Лиз? – она обратилась к Потемкиной.

Подняв голову, Анжелика впервые за несколько последних дней увидела княгиню. Лицо Лиз пожелтело и осунулось, глаза выглядели воспаленными, она похудела.

– Мы сможем договориться с французами, чтобы доктор Шлосс осмотрел брата маркизы? – спросила у нее Анна.

– Я полагаю, да, – подтвердила Потемкина. – Надо известить главнокомандующего. Я уверена, Михаил Илларионович разрешит и даст нужные распоряжения… Доктор Шлосс съездит к ним и сделает все, что возможно. А уж материала у него в избытке.

– Вы слышите, – Анна снова обратилась к Анжелике. – Доктор Шлосс самый лучший врач во всей Европе. Он обязательно спасет вашего брата.

– Где маркиза? Она приехала? – в избу влетел Бурцев, запыхавшийся от быстрой езды и, увидев Анжелику, обрадовался. – Ну, слава богу, – он шумно сел на скамью отдышаться.

– Да что там у вас произошло, Лешка? – спросила у него нетерпеливо Орлова. – Я ничего не пойму.

– Да это просто театр, Анна Алексеевна, – проговорил Бурцев. Он подошел к столу и, взяв кувшин, стоящий посередине, сделал несколько глотков. – Хорошее винцо, – похвалил. – Так вот, – продолжал он, вытерев усы. – Просто представление. Если бы все так печально не закончилось, то можно бы обхохотаться. Какая-то дура, прошу пардону за выражение, но другого слова не подберешь, Луиза… как ее? – Бурцев наморщил лоб, вспоминая. – Де Монтеспан, кажется, любовница Мюрата, заявилась прогуляться на аванпосты, а ее там и подстрелили…

– Насмерть? – ужаснулась Анна Орлова.

– Насмерть, увы, – развел руками Бурцев. – Война же – палят взаправду. А отличился Филька, сотников племянник. Ему, видите ли, заяц померещился. Вот и стрельнул. В общем, все дело с отправлением мадам маркизы к французам расстроилось из-за того… Кто его знает? – Бурцев вздохнул и покосился на Анжелику. – Может, оно и к лучшему…

– Какая нелепость! – воскликнула горестно Орлова.

– Луиза де Монтеспан? – переспросила княгиня Лиз, до сих пор хранившая молчание. – Сдается мне, Анна, это твоя Луиза де Монтеспан, дочка бывшей французской герцогини, которую ты содержишь ныне…

– В самом деле, а я и не сообразила сразу, – помрачнела Орлова.

– Она самая, – легко подтвердил Бурцев. – Михаил Андреевич как увидел ее, так и сказал «приживалка и содержанка княгини Анны». Мюрат чуть с коня не свалился, услышав такое. Он думал – принцесса крови.

– Молодая женщина погибла, а ты ерничаешь, – упрекнула его Орлова. – Мне надо как можно скорее известить ее мать. И что-нибудь послать ей в утешение.

– Он прав, Анна, – проговорила, поморщившись, княгиня Лиз. – Тебе одним ртом меньше. Так значит, эта самая Луиза находилась в Москве, – продолжала она, и Анжелика почувствовала на себе проницательный взгляд Потемкиной. Он словно говорил: «Я же предупреждала вас, мадам, а вы не поверили мне…»

– Как она оказалась в Москве? Я же отослала ее весной в Олтуфьевку, – недоумевала Анна, а потом вскинула брови, догадавшись: – Она наверняка приехала… – Сразу вспомнив о присутствии Анжелики, княгиня не договорила, пощадив чувства маркизы, и переменила тему: – А как же?.. – она запнулась. – Даже язык не поворачивается сказать. Тело-то где? Тело-то Луизы? – спросила она Бурцева.

– Как бы не так, – ответил тот. – Французы к себе повезли.

– Надо бы забрать у них, – проговорила Анна задумчиво. – Похороним ее в Олтуфьевке по-людски. Я напишу Мишелю. Господи, прими ее душу грешную, – Анна обернулась на иконы и осенила себя крестом. – Я сейчас же отошлю письмо ее матери, – собралась она. – И попрошу аудиенции у фельдмаршала по поводу вашего брата, Анжелика… Бурцев, – окликнула она гусара, – на сколько отпустил тебя Михаил Андреевич?

– Да ни на сколько, – пожал плечами тот. – Я и не спрашивал, сам поскакал. Испугался, как бы маркиза не убилась на лошади. Или дорогу не спутала. Хватит уж нам одной Луизы на сегодня.

– Ничего, – решила Орлова. – Я чиркну генералу записку, что задержала тебя здесь. Проводишь доктора Шлосса, если Михаил Илларионович позволит.

– С великим удовольствием, ваша светлость, – откликнулся Бурцев и, присев рядом с Анжеликой, шепнул ей: – А я очень рад, маркиза, что все так вышло. Жаль, конечно, мадемуазель. Но выходит, нечего вам у французов делать. Оставайтесь с нами. Мы скоро в наступление пойдем. Так до самого Парижа вас и доставим. До дома.

– До дома? – Анжелика плохо понимала, о чем он говорил, но сквозь слезы улыбнулась.

Потрясение, испытанное ею на аванпостах, подкосило маркизу. Добравшись до своего чулана, она упала на кровать и долго плакала, уткнувшись лицом в теплые меха. Анна Орлова принесла ей горячего меду, сдобренного пряностями, но Анжелика даже не притронулась к нему. Все смешалось для нее, прошлое и настоящее, – она почти бредила наяву. Потому, когда незапертая дверь чулана скрипнула и в ее скромное жилище вошел высокий офицер в алом гусарском доломане с золотыми эполетами, она подумала, что все это только кажется ей.

Приподняв голову, маркиза смотрела на офицера, не узнавая. Он подошел ближе и, прошуршав по покрытому соломой полу саблей, которую придерживал рукой, присел на ее кровать:

– Что с вами случилось, Анжелика? – спросил он. Голос подсказал маркизе – это был граф Анненков. – Лешка вчера сообщил, что вы уезжаете к французам, я хотел приехать и попросить вас, чтобы вы не уезжали, Анжелика. Но меня призвал командующий гвардией, и я опоздал. Так вы не уехали?

– Я, наверное, почувствовала, что вы, граф, не хотите этого, – проговорила она едва слышно.

– Но почему вы плачете? Что-то случилось, маркиза?

– Если и случилось, то очень давно, – призналась она. – Гораздо раньше того, как началась эта война. Просто я все время не желала понять и принять очевидного. От того и натворила всякого…

– Фельдмаршал разрешил доктору Шлоссу осмотреть вашего брата, – сообщил Алексей, желая ее успокоить. – Бурцев отвезет его завтра на аванпосты. И княгиня Анна поедет с ними. Генерал Милорадович организует палатку на нейтральной полосе, куда Мюрат доставит вашего брата, и доктор Шлосс его осмотрит. Возможно, ему окажут помощь…

– Я так благодарна, – впервые за весь этот ужасный день Анжелика искренне обрадовалась. – Я тоже поеду с ними..

– Как пожелаете, – согласился Анненков. – Только предупредите заранее княгиню Орлову… Мадам, – чуть помедлив проговорил он и с нежностью прикоснулся рукой к ее тонким, трепещущим от пережитого пальцам, – Бурцев сказал, что вы почувствовали себя оскорбленной той холодностью, с которой я, к стыду своему, отблагодарил вас за хлопоты…

– Но я просила Бурцева ничего не говорить о том, – Анжелика возмутилась и приподнялась. – Зачем?

– Он правильно сделал, что сказал, – вступился за товарища Алексей. – Поверьте, мадам, после ранения у меня скопилось очень много срочных дел в полку, но я сам бы приехал к вам все равно. Не сердитесь на меня, Анжелика! Я вовсе не имел в виду то, что вы подумали. Я благодарен вам…

Маркиза не могла не почувствовать, какое тепло исходило от его слов, и не могла не ощутить нежность, прорвавшуюся в ее изболевшееся сердце. Отведя взор, она молчала. Густые золотистые волосы ее скатились волной с плеча и закрыли лицо. Алексей осторожно поправил их. Поддавшись порыву, она обвила руками его шею, он прижимал ее к себе…

Анжелика и не заметила, как дверь чулана приоткрылась. Она услышала только вздох и подняла глаза: княгиня Потемкина стояла на пороге, глядя на них. Инстинктивно Анжелика оттолкнула Алексея от себя. Он обернулся. Маркиза видела, как помрачнело его красивое лицо, подтвердив тем самым все ее прежние догадки.

Не сказав ни слова, Потемкина ушла. Длинный подол ее пышной шубы скользнул по порогу хвостами черной лисицы. Анжелика, боясь выдать свое разочарование, закрыла руками лицо и откинулась на одеяла.

Быстро поцеловав руку маркизы, Алексей встал, и вскоре его шаги раздались уже в сенях. Он тоже больше ничего не сказал ей. Просто ушел – и все. На какое-то мгновение Анжелика словно провалилась в безмолвие, ей показалось, что наступила смерть.

В тот же вечер Главную квартиру русской армии посетил посол императора Наполеона Ло де Лористон. По этому поводу фельдмаршал приказал в русском лагере выказать особенное веселье. Тарутино засияло множеством костров. Отовсюду слышались смех, песни и музыка. Кое-где, поближе к штабным избам, даже пустились в пляс – пущай француз посмотрит, мол.

Выслушав Лористона, Кутузов принял от него письмо французского императора, но допустить посланца к императору России наотрез отказался.

– У меня нет никаких оснований делать это, – сказал старый дипломат молодому. – Я немедленно доложу обо всем Его Величеству, но пока не последовал ответ, я не имею полномочий останавливать военные действия. Как только Его Величество пришлет свое решение, ваш государь узнает об этом – я сообщу через генерала Милорадовича, – пристукнув ладонью по столу, Кутузов встал, показывая Лористону, что больше говорить не о чем.

Как и предполагал Арман де Коленкур, посольская миссия Лористона полностью провалилась – беседа с русским фельдмаршалом окончилась ничем.

На следующее утро генерал-адъютант императора Александра князь Волконский, прибывший в Тарутино накануне, повез письмо Бонапарта в Петербург. Князь ехал один. Сославшись на жестокую лихорадку, которая одолевала ее, княгиня Потемкина не поехала с ним, как того требовал император. Она лишь добавила к письму Бонапарта свое, в котором в основном описывала Александру Павловичу, как проводил время в Тарутино их сын, и очень просила оказать дополнительную помощь госпиталю…