Текст книги "О цветах, запретах и запертых дверях"

О цветах, запретах и запертых дверях
Виктория Гусева

Эта книга посвящается моей дорогой бабушке, Татьяне Евгеньевне Гусевой, сильной женщине, вечной художнице, великой актрисе.

Светлая память.

Корректор Екатерина Шеремет

Иллюстратор Евгения Яковицкая

© Виктория Гусева, 2024

© Евгения Яковицкая, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0064-7982-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1.
Дама с шампанским

Дождь тихо стучал по стеклу. Прошло три недели с тех пор, как мрачное осеннее небо расползлось и зависло над городом. Каждый раз в эту пору года я остро чувствовала приближение пресловутой осенней депрессии. Но сейчас что-то изменилось. Я смотрела в окно с трепетным ожиданием чего-то важного, неотвратимое наступление которого ощущалось каждой клеточкой тела.

На окнах висели обычные белые рольшторы. «Надо было серые взять, – подумала я в очередной раз, взглянув на них, – хоть не такие маркие были бы». На моей кухне все было самым обычным и непременно с клеймом практичности – неяркое, удобное и серенькое. Как и вся моя жизнь. Эти проклятые белые рольшторы как-то случайно ворвались в мою обыденность и были, пожалуй, единственной спонтанной покупкой за последние десять лет. Конечно, дети заляпали их своими ручонками, когда были совсем маленькими. Поэтому шторы уже и не совсем белые, несмотря на мои бесконечные попытки отмыть их.

– Марина, солнце, подбрось пивка! – заорал из зала Гриша.

Еще пару секунд я рассматривала шторы, потом встала из-за стола и направилась к холодильнику в поисках пива. Огромный двустворчатый и такой практичный черный холодильник выбрал муж. По моим предположениям, покупался он именно под бесконечные запасы пива. Гриша любит пиво, как мне иногда кажется, даже больше меня и детей. По крайней мере, фразу «Марина, пиво!» я слышу точно чаще, чем «я тебя люблю».

Нет, вы не подумайте, у нас нормальная семья. Гриша много работает, приходит поздно, сильно устает за день. Во всяком случае, он так говорит. Что ж странного в том, что ему хочется весь вечер просто лежать и смотреть футбол с банкой пива? Это я так успокаиваю себя, когда приходят тревожные мысли о том, что кто-то наверняка живет иначе. «Мы обычная, нормальная семья!» – уверенно сказала я себе в очередной раз.

В холодильнике две полки были заставлены пивными банками всевозможных импортных марок. Гриша не сильно экономит на любимом напитке.

– Если уж пьешь, так пей что-то приличное! – заявил он однажды и перешел с недорогого отечественного пива на элитные немецкие сорта.

Я взяла первую попавшуюся банку и пошла с ней в зал. Муж лежал на диване и смотрел футбол, как делал каждый день на протяжении последних лет четырех.

– Блин, Мариша, там что, другого нет?! – почему-то возмутился моим выбором муж.

– Гриша, там две полки всякого! Иди и возьми, какое тебе хочется. Это же ты его покупаешь. Зачем берешь то, которое тебе не нравится?

– Так оно мне все нравится, просто я думал, что ты другое принесешь. Ладно, спасибо, – смирился муж и, словно делая мне одолжение, все же взял банку из моих рук.

Вам кажется, что Гриша плохой муж? Это совсем не так. Он абсолютно такой же, как вся моя жизнь, – обычный. Хотя лет десять назад я бы таким его не назвала. Мы познакомились еще в университете, учились на одном потоке. Гриша был веселым и жизнерадостным парнем. У него было много друзей, с которыми он до сих пор общается. Наверное, за это я и влюбилась в него: он был полон радости и любви к жизни, которыми делился с окружающими людьми. А я была прилежной и невзрачной: неплохо училась, носила одежду практичных черно-серых оттенков и всегда возвращалась домой до полуночи. Нет, я не была нудной заучкой, хотя именно так всегда говорила обо мне моя подруга Надя. Просто я как будто родилась уже серенькой, заурядной и пустой – без особого наполнения.

Пока я вспоминала, как начинался наш с мужем роман, мой любимый ромашковый чай уже остыл. Я смотрела, как стекают капли дождя по стеклу, и крутила в руках чашку с остатками чая.

Вдруг раздался звонок в дверь – Надя, моя университетская подруга, легка на помине. Пока я шла открывать, она уже принялась стучать кулаком и кричать что есть мочи:

– Марина, ау! Открывай!

Я поспешила, опасаясь, что эта сумасшедшая всех соседей поднимет на уши своими криками. Распахнув дверь, я аж ахнула, потому что подруга выглядела очень впечатляюще. Яркое пальто в пол цвета изумруда, высокие сапоги на шпильках и фетровая черная шляпа с огромными полями создавали шикарный образ.

– Надя, ты куда такая собралась? – опешила я, ведь на часах уже было десять вечера.

– Я не собралась, я уже пришла! – рассмеялась она и скинула прямо на пол свое шикарное пальто.

На мгновение меня ослепило: на ней было короткое облегающее черное платье в пайетках, переливающееся на свету всеми цветами сразу.

– У тебя свидание что ли потом? – продолжала недоумевать я, подбирая с пола пальто.

В таком виде, в моей картине мира, надо выходить в какое-то высшее светское общество. Ну или как минимум в театр. Хотя, пожалуй, для такого культурного заведения – это слишком. Дамы почтенного возраста с моноклями и программками в руках точно сочли бы подобный наряд чересчур вызывающим.

– Ну какая же ты зануда, – продолжала улыбаться Надя, чмокая меня в обе щеки, – прямо как в университете! К тебе я пришла на свидание! А что не так?

Надя покрутилась перед зеркалом на стене, пристально рассматривая себя. У нее шикарная фигура, однозначно, есть на что посмотреть. Она сняла шляпу, и на плечи упали длинные рыжие кудри. Подруга была красавицей, еще в университете все парни боролись за ее внимание. Удивительно то, что за двенадцать лет, которые я ее знаю, Надя ни капли не изменилась. В то время как у меня появилась первая седина и небольшое, но уже заметное количество морщин, она осталась точь-в-точь такой же, как в свои восемнадцать лет. Я в очередной раз подумала, что моя подруга – ведьма, и повесила в шкаф ее пальто.

Пока я возилась с пальто, Надя накрасила губы алой помадой, которая очень удачно дополнила образ. Я неловко взглянула на себя в зеркало. На меня смотрела слишком обычная женщина – в черном хлопковом халате и с пучком русых волос на макушке. Конечно, я чувствовала себя просто пугалом на фоне подруги. Хотя я никогда не была у Нади дома, но уверена, что там она ходит в шикарном шелковом халате и на каблуках. Как богатые домохозяйки в зарубежных фильмах. И обязательно с бокалом шампанского.

На ободе шляпы что-то блеснуло, я взяла ее, чтобы рассмотреть украшение. Это была брошь – маленькая золотая пчела со вставками зеленого камня. Очень изящное и старое украшение. Сейчас подобную брошь не найдешь в магазине: их делали давно, когда у женщин был отменный вкус. Камни тоже были настоящими – других здесь и не могло быть. Стоимость подобных украшений лучше не знать, так как с первого взгляда понятно, что она сопоставима с ценой не самой дешевой подержанной машины. Но в этой броши самым странным было то, что точно такая же лежала у меня в шкатулке в спальне. Ее мне оставила бабушка перед смертью.

– Надя, что-то я не помню, когда я давала тебе эту брошь? – спросила я, вглядываясь в украшение в надежде найти различия.

– А ты мне и не давала, это моя брошь: я ее купила на блошином рынке в Стамбуле в прошлом месяце. – Надя выглядела совершенно невозмутимой и даже как будто слегка обиделась.

– Не может быть! – не унималась я. – Бабушка мне подарила точно такую же.

– Ты же не думаешь, что твоя брошь волшебным образом оказалась на старом рынке Стамбула, где среди тонн подержанных вещей ее нашла именно я? – рассмеялась подруга и направилась на кухню.

– Не думаю, – улыбнулась я в ответ.

Я самая обычная женщина, которая живет свою практичную, типичную жизнь. Столь загадочные истории можно встретить лишь на страницах романов, но точно не в моем мире. Смирившись с невозможностью такого развития событий, я положила шляпу на комод и тоже пошла на кухню. Надя уже вовсю хозяйничала там. На столе стояли мои любимые хрустальные фужеры, которые я достаю только на Новый год, но подруга без колебаний вытащила их из шкафа. На очереди был холодильник – Надя залезла в него так глубоко, что из него комично выглядывали только ее ноги и попа в блестящем платье.

– Фу! Как ты живешь?!

– А что не так? – не сразу поняла я причину возмущения.

– У тебя тут одно пиво! – Надя вынырнула из холодильника с лицом, полным отвращения, брезгливости и даже скорби.

– Гриша любит пиво, – смутилась я. – А что там должно быть?

– Дорогая, сколько лет мы уже дружим, а ты все такая же растяпа, – воскликнула Надя. – В холодильнике каждой уважающей себя женщины всегда должна быть бутылка ледяного шампанского!

– Вроде до Нового года далеко еще. По какому поводу ты захотела шампанского?

– Хорошо, я расскажу тебе свою теорию о роли шампанского в жизни женщины. Садись, – серьезно начала подруга, усевшись за стол. – Представь себе женщину, – Надя окинула меня слегка презрительным взглядом, – примерно твоего возраста, но ухоженную и в красивом платье. Она сидит одна на террасе кафе в теплый летний полдень и пьет шампанское. Возможно, она читает книгу или листает глянцевый журнал. Она точно не сидит в соцсетях или тиндере. Нет, она никого не ждет, она просто обедает одна. На столе стоит большая красивая тарелка с салатом. Представила?

– Допустим, – не до конца понимая, к чему ведет подруга, ответила я.

– Как думаешь, какая она, эта женщина?

– Ты же только что описала ее, – удивилась я такому вопросу, – что значит «какая»?

– Какая она внутри? Как она себя чувствует, как ощущает этот мир? – пояснила Надя.

– Для начала, похоже, что у нее нет двоих детей, мужа и работы.

Надя рассмеялась так звонко и искренне, что я до глубины души прочувствовала абсурдность своего утверждения. Хотя я не понимала, что она нашла смешного в моих словах. Я не могла представить себя в такой картине. Каждый день я, как и большинство людей, вставала в шесть утра, и дальше все было по стандартному плану: позавтракать, отвезти детей в школу, по дороге на работу быстро накрасить губы прямо в машине, до 18:00 корпоративное рабство, пробки, дом, ужин, уроки. Такой образ жизни, как у этой дамы в кафе, точно могут позволить себе только безработные, бездетные и безмужние. Те, кто живет без вот этого всего обычного – того, что в социуме называют «норма».

– Нет, подруга, у этой женщины все есть, – серьезно сказала Надя, – прекрасный заботливый муж, двое очаровательных сынишек, работа. Знаешь, почему она пьет в полдень шампанское и никуда не торопится? Потому что она так решила. Эта женщина выбрала быть свободной от запретов и ограничений. И шампанское в полдень – это ее подарок себе как символ праздника самой жизни: свободы, радости и любви к окружающему ее миру. Ты поняла?

– Такой образ жизни показывают только в фильмах, – я даже не могла представить себе такое в реальности, и уж тем более в своей реальности.

– Шампанское пьют счастливые женщины, празднуя саму жизнь. И этот напиток обязывает женщину быть счастливой в моменте. Это такая хитрая причинно-следственная связь: шампанское – напиток праздника и радости, хочешь пить шампанское – радуйся, не хочешь радоваться – не пей шампанское. Я сама это придумала, классно? – Надя улыбалась своей шикарной белоснежной улыбкой и, кажется, на самом деле была очень довольна собой.

– По-моему, ты все слишком упростила. И так не работает в реальной жизни. Ты сама таких женщин много знаешь, как описала?

– Конечно! Я тебя познакомлю с парой своих знакомых. Они потрясающие!

– Ага, пусть расскажут, как им удается совмещать работу, семью и шампанское в полдень, – буркнула я, абсолютно убежденная в том, что Надя меня ни с кем не познакомит, ведь такого не бывает.

– Расскажут обязательно, раз ты мне не веришь! – не отказывалась от своей задумки подруга. – Так, собирайся быстренько, пойдем, пока магазин не закрылся.

– Куда? В магазин?! – опешила я.

– Ну а куда? У тебя же нет шампанского дома!

– Так магазин закрывается через пятнадцать минут, – предприняла я последнюю попытку остаться дома.

– Успеем! – крикнула Надя из коридора.

Она уже решительно застегивала сапоги. При желании эта женщина могла добыть шампанское, даже если все магазины давно закрылись.

Я решила не спорить и пошла в спальню одеваться. Из своего практичного гардероба в пятидесяти оттенках серого я выцепила любимое черное худи и джинсы.

– Гриша, я в магазин, – бросила мужу по дороге в коридор.

– Мариша, пива возьми вкусного какого-нибудь! – он даже не оторвал взгляд от телевизора, матч был в самом разгаре. – Завтра Коля придет игру смотреть.

Не хотелось при Наде начинать спор о том, что в холодильнике две полки забиты пивом всех возможных марок. Поэтому я промолчала и пошла надевать кроссовки. В это время Надя уже оделась и подводила губы помадой, рассматривая свое отражение в зеркале.

– Фу! – воскликнула подруга, окинув меня взглядом. – Ты в этом пойдешь?!

– Ну да, – смущенно ответила я.

Из зеркала на меня смотрела совершенно обычная я, такая же, как каждый день. Ничего ужасающего, что увидела Надя, не наблюдалось.

– Ой, ладно, я как будто забыла на мгновение, с кем дружу, – махнула рукой Надя. – И с чего вдруг у меня возникла мысль, что ты наденешь что-то приличное. Подруга, ты ужасно одеваешься. Я торжественно и категорически приглашаю тебя на совместный шопинг уже в который раз!

За годы нашей дружбы я многократно слышала от нее критику по поводу моего внешнего вида, как и приглашение пройтись по магазинам для обновления гардероба. Но моя жизнь обязывала меня одеваться удобно и практично. Вот бы посмотреть, как Надя бегает на своих шпильках по детской площадке или торговому центру с двумя ноющими детьми. Извини, подруга, но кроссовки побеждают.

Мы вышли из подъезда и бодрым шагом направились к ближайшему магазину, который удобно расположился во дворе. До его закрытия оставалось десять минут. Надя всю дорогу говорила о необходимости срочно обновить мой гардероб. А я молчала и думала про ту даму в красивом платье, которая счастлива оттого, что может пить шампанское в обед. Или она счастлива и поэтому пьет шампанское?

– Встретимся на кассе через три минуты! – крикнула Надя, убегая вглубь магазина.

Пока я шла в винный отдел, вспоминала, как началась эта дружба еще на первом курсе университета. Прошло уже двенадцать лет, а я так и не поняла, почему эта женщина-ураган выбрала меня в подруги. Но я точно знала, почему я выбрала ее. Иногда в жизни встречаются люди, которые наполнены чем-то удивительным: энергией, силой, любовью, радостью. Причем так много в них этого, что вот-вот через край выплеснется. Вот такие люди меня и притягивали. Они дарили мне то, что было в них с избытком. У нас с ними был такой взаимовыгодный обмен: ведь они тоже нуждаются в ком-то, с кем могут поделиться излишками.

У стеллажей с пивом я вспомнила про просьбу Гриши. В пиве я не разбираюсь совершенно, как и во всех остальных алкогольных напитках, если уж честно. Окинув взглядом ряды всевозможных пивных бутылок и банок, я не придумала ничего лучше, как взять две первые попавшиеся бутылки с каким-то непроизносимым немецким наименованием. Выделенные мне Надей и графиком работы магазина три минуты подходили к концу, надо было торопиться. Я положила в корзину бутылку знакомого мне самого обычного бюджетного полусладкого шампанского и направилась к кассе.

Надя уже стояла в очереди. В ее корзине была пачка сыра с плесенью и красивая бутылка, конечно, не самого обычного и в придачу не самого дешевого шампанского. Когда я подошла, она выхватила из моей корзины шампанское, быстро изучила этикетку и сказала как отрезала:

– Мы это пить не будем.

И поставила выбранную мной бутылку на стеллаж возле кассы, где грустили такие же товары-отказники. На кого-то не хватило денег, а кто-то не прошел жесткий отбор, как мое шампанское.

Надя рассчиталась за содержимое и своей, и моей корзины, в которой остались лишь две бутылки пива, не интересующие мою подругу, поэтому не подвергшиеся оценке и отбору. Мне стало плохо от суммы в чеке: на эти деньги я запросто могла купить продуктов на целую неделю и прокормить семью из четырех человек. Но подругу чек вообще не смутил, и с улыбкой шкодливого ребенка она пыталась засунуть бутылку шампанского в свою небольшую сумочку.

– Девушки, магазин закрывается, давайте, пожалуйста, на выход! – сурово крикнул охранник.

Надя схватила меня за руку, и мы побежали к выходу.

Вроде, закончили университет восемь лет назад, а она не изменилась ни капли – такая же сумасшедшая и озорная, как и была на первом курсе. Все эти годы я пыталась понять, в чем ее секрет: что помогает ей оставаться такой же беззаботной, легкой и счастливой, как будто ей все еще восемнадцать. Секрет оставался неразгаданным, но я почти уверена, что дело не в шампанском, хотя подруга наверняка сказала бы обратное.

Когда мы вышли из магазина, Надя достала пачку ментоловых сигарет и протянула ее мне:

– Будешь? – спросила она, прикуривая.

– Нет, я же не курю.

– Думаешь, опасно для здоровья?

У Нади была совершенно удивительная философия, ее вопросы иногда ставили в тупик, ведь ответ казался очевидным, но только не в ее картине мира.

– Думаю, да, – чуть засомневавшись сказала я, – вроде уже доказано это.

– Знаешь, что точно вредно для здоровья? – загадочно спросила она и замолчала.

– И что же?

– Жить такой убогой жизнью, как у тебя, – она вдохнула табачный дым и на мгновение стала очень серьезной, а потом рассмеялась. – Не обижайся, ты же знаешь, я не со зла.

Обижаться не было никакого смысла, она в самом деле не хотела меня обидеть. Иногда я и сама считала свою жизнь убогой, но чаще просто обычной.

Я направилась к дому.

– Ой, не хочу на твою депрессивную кухню! – Надя схватила меня за руку в попытке остановить от возвращения на мою, как мне казалось, абсолютно нормальную кухню.

– А что ты предлагаешь? Уже одиннадцать часов ночи! – иногда я задавала вопросы, о которых сильно жалела потом, ведь у этой женщины всегда был ответ, который никак не вписывался в мою привычную жизнь, а больше подходил для сериала с динамично развивающимся сюжетом.

– Пошли на стадион! Помнишь, как еще в универе ходили на стадион пить шампанское ночью! Ну пожалуйста, пожалуйста! – Надя была в восторге от своей идеи и аж подпрыгивала на месте от нетерпения.

– Надя, нам по тридцать лет, какое шампанское на стадионе?! – возмутилась я. – А если милиционер какой-нибудь увидит? И у меня там дети дома, надо еще проверить, как они умоются, спать лягут.

– Марина, ты такая зануда! Лягут твои дети и без тебя спать, они уже в школу ходят, зубы почистить могут и сами!

Похоже, что отказ не принимался, как и обычно, в принципе. Совершенно неожиданно Надя достала из сумки шампанское и одним движением открыла бутылку. Раздался громкий хлопок. От неожиданности я испугалась и вскрикнула. Пробка улетела в неизвестном направлении, а из бутылки вырвался поток пены. На лице подруги сияла улыбка, она радовалась как ребенок. Как только поток пены прекратился, Надя сделала глоток прямо из горла. Напиток полился через край, прямо по ее шее на шикарное изумрудное пальто. Надя отпрянула от бутылки и, похоже, совсем не расстроившись из-за пальто, которое точно придется сдавать в химчистку, рассмеялась на весь двор.

– Я так понимаю, вариантов у нас нет? – с надеждой уточнила я, забирая у подруги бутылку.

– Никаких! – светилась от радости подруга.

– Ладно, пошли на стадион.

Мы шли пару минут, поочередно отпивая шампанское маленькими глотками прямо из бутылки. Надя была в восторге от происходящего: всю дорогу она смеялась, пританцовывала вокруг меня и размахивала бутылкой, периодически обливая и свое роскошное пальто, и мой простой серенький пуховик. Становилось все холоднее, зима подкрадывалась тихо, но уверенно, как кошка на мягких лапах. Первый снег выпал и растаял уже давно. На улице было не больше нуля, а ночью температура часто падала ниже минус пяти.

Мы сидели на лавочке, как на первом курсе университета, пили шампанское и смеялись, вспоминая истории нашей молодости. Я заметила, что уже чуть за полночь, когда шампанское закончилось.

– Все, я поехала, меня ждет такси, – Надя быстро встала, чмокнула меня в щеку и пошла в сторону выхода со стадиона.

Я не заметила даже, как она вызвала такси, но это было в ее стиле. Каждый раз, как только заканчивалась выпивка, она сразу вставала и, ссылаясь на то, что ее ждет такси, немедленно покидала наши душевные посиделки. За годы дружбы я к этому привыкла, и, если бы Надя вдруг начала уходить как-то иначе, вот это уже могло показаться странным.

Мне было хорошо, весело и спокойно, как всегда после общения с этой удивительной женщиной. Видимо, при встречах я в самом деле наполняюсь ее излишками энергии. Жаль, что к утру это состояние уже пройдет. Хорошо, что наша с Надей потребность в общении на удивление взаимна: ее излишки энергии образуются так же часто, как я в них нуждаюсь. Домой идти не хотелось, не хотелось мыть посуду, разбирать постиранное белье, варить детям кашу на завтрак. И хоть я искренне любила свою семью, я не хотела сейчас возвращаться в эту домашнюю рутину. После встреч с подругой всегда хотелось совсем иного – гулять где-то на набережной, танцевать, пить шампанское и целоваться. Жить, хотелось просто жить. И жить совсем другую жизнь. Но дома ждал, хотелось верить, что ждал, муж. Надо проверить, спят ли дети или опять сидят в своих телефонах. Пару минут я еще посидела на лавочке, вдыхая холодный осенний воздух и рассматривая несколько звезд на темном октябрьском небе. И как бы мне ни хотелось сейчас оказаться где-нибудь в другом городе или даже другом мире, я все же встала и отправилась домой – жить свою обычную жизнь.

– Марина, ты пиво взяла? – крикнул муж, как только я вошла в дом.

– Гриша, чего ты орешь, там же дети спят, – тихо сказала я, войдя в зал и наблюдая мужа в той же позе, что и полтора часа назад.

– Не, я им разрешил мультики посмотреть, – ответил Гриша, не отрываясь от телевизора, – думал, ты придешь уложишь их. Ты чего так долго?

– Захотелось пройтись немного, – вдаваться в подробности не было желания. – Пиво взяла.

– А, ну хорошо, – муж снова безразлично уткнулся в телевизор.

Гриша был не самым вовлеченным в родительские обязанности мужчиной и все перекидывал на меня: бассейн, кружки, школа, уроки, врачи. Максимум, на что он был способен, – пару раз в год куда-то отвезти детей и купить по моему списку что-то для них. Не скажу, что меня это напрягало или хотя бы волновало. Как только мы поженились и начали говорить о детях, Гриша дал понять, что он не будет отцом года. Но меня тогда это полностью устраивало, я видела себя в роли матери и, пожалуй, даже не хотела делить родительские обязанности с мужем. Я легко и с удовольствием занималась малышами, у меня не было послеродовой депрессии ни после первых, ни после вторых родов. Бессонные ночи, про которые рассказывают столько страшных историй, обошли меня стороной. Так как у детей было два года разницы, в декрете я провела пять лет. И это были хорошие пять лет, наполненные любовью и заботой.

Мне не хотелось сейчас ругаться с мужем, хотя я и рассчитывала, что уложить детей в кровать он сможет. Я пошла в детскую, дети, конечно, не спали. Отправив их умываться, я пошла на кухню и положила в холодильник еще две ненавистные бутылки пива. Как только дети улеглись по своим кроватям, снова в голове всплыли мысли про даму в кафе и рассуждения Нади о шампанском. Почему-то эти размышления взволновали меня, ощущение тревоги накатывало все сильнее с каждой минутой. В момент, когда закипел чайник, на кухню зашел Гриша и сразу полез в холодильник.

– Блин, Марина, а чего ты такое пиво взяла отстойное? – в его голосе звучало явное разочарование.

Я задумалась о том, как столь незначительное событие в виде покупки не очень вкусного пива может вызвать у человека такие сильные эмоции.

– А тебя расстроило то, что я сделала неправильный выбор, или то, что в холодильнике теперь будет две бутылки не очень любимого тобой пива? – во мне еще бурлила полученная от подруги энергия, обычно я так не разговариваю с ним.

– Ты в порядке? – опешил муж от моего вопроса.

– В полном. Пытаюсь просто понять, что тебя так сильно расстроило.

– Ладно, пойду спать. – Гриша не любил такие разговоры и всячески пытался их избежать.

Он быстро покинул кухню, и через мгновение я услышала, как в спальне тихонько включился телевизор. Была такая привычка у Гриши – засыпать под телевизор. Я ее просто ненавидела: никогда не могла уснуть под блики синего экрана. Но по-другому Гриша уснуть не мог, поэтому я ложилась намного позже, когда он уже засыпал.

На столе в блюдце лежал чайный пакетик, который я предусмотрительно оставила после первой заварки, чтобы заварить еще раз. Я кинула пакетик в кружку и залила кипятком. Пока заваривался чай, я продолжила заниматься тем, на чем меня прервала подруга, – рассматривать рольшторы. Вот розовое пятно – это Оля совсем маленькая засунула ручки в вазочку с клубничным вареньем и решила оставить отпечатки своих ладошек на шторе. А эта россыпь желтых пятен появилась, еще когда Рома учился есть сам. Я вспоминала, как он разбрасывал еду по всей кухне, и улыбалась от теплых воспоминаний. Жаль, у нас не было тогда собаки, сильно упростило бы уборку – хоть на полу было бы чисто. Собаки у нас и сейчас нет, хотя я всегда хотела ее завести. Но непрактично же – шерсть, прогулки, прививки.

К своим тридцати я привыкла запрещать себе любые спонтанные решения и покупки. Ремонт, машина, одежда – все было простым и удобным. Даже готовила я просто, быстро и так, чтобы не оставалось лишнего. Впрок закупала только продукты длительного хранения – крупы, кофе, консервы. Вся одежда в нашей семье была немарких оттенков и не сильно мнущаяся. Сколько всего «непрактичного» я запретила себе хотеть, даже не могу вспомнить.

Вибрация телефона вырвала меня из мыслей. «Люблю тебя, подруга!» – короткое сообщение от Нади. Она пишет мне это каждый вечер, как будто нам все еще по восемнадцать. Но эта одна из ее привычек, от которой становится так тепло внутри. «И я тебя люблю, подруга», – написала я в ответ.

Гриша уже спал, когда я вошла в спальню. Я выключила телевизор и уже собиралась лечь в кровать, как вспомнила о броши подруги. Таких совпадений просто не может быть. В глубине ящика комода лежала маленькая шкатулка, в которой прятались немногочисленные, но очень дорогие сердцу украшения: две броши, цепочка с кулоном и тонкая нить жемчужных бус. Случайных или безвкусных вещей здесь не было. Каждое украшение имело свою волнующую историю и появилось в моей жизни не просто так. Но меня интересовала сейчас только бабушкина брошь. Я высыпала на кровать все украшения и увидела ее сразу – точь-в-точь такая же, как у Нади на шляпе. Крошечная золотая оса с зелеными изумрудными камнями на крыльях. Наверное, можно допустить, что эта брошь была создана не в единственном экземпляре. Да и откуда она у бабушки, я не знаю. Может, она тоже купила ее на рынке в Стамбуле, где какой-то местный мастер сделал таких брошей штук сто. Глаза слипались от усталости, и я решила продолжить свои размышления завтра. Но завтрашний день озадачил меня совсем другими вопросами…