Электронная библиотека » Виктория Холт » » онлайн чтение - страница 17

Текст книги "Власть без славы"


  • Текст добавлен: 6 января 2014, 00:23


Автор книги: Виктория Холт


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

О том, что происходит в стране, мне регулярно сообщал Франсуа ван дер Дельфт, а друзья и слуги рассказывали все придворные новости и сплетни.

Катарина должна была скоро родить, но, имея рядом такого мужа, о счастье не могло быть и речи – мне ее было искренне жаль. Дай Бог, чтобы она нашла утешение в ребенке.

Любопытно, как Елизавета воспринимает свое изгнание? Я старалась представить себе, что чувствует она теперь, – сгорает от стыда? Вряд ли. Скорей всего, дочь своего отца, она оправдывает себя в собственных глазах. Или она действительно влюблена в Сеймура? Но даже в этом случае ей не мешало бы подумать о последствиях своего адюльтера, ведь в ее возрасте уже можно рассудить, что она не просто влюбленная девочка, но принцесса, наследующая корону после меня.

Анна Стэнхоуп родила мальчика. Хорошо, что не девочку, подумала я, – с ее-то притязаниями на место первой дамы королевства. А что с бедной Катариной? Ей самой скоро рожать. Как ей, должно быть, тяжело думать об отце ребенка, растоптавшем ее любовь, изменившем… с нежно любимой падчерицей. Я все-таки надеялась, что Елизавета почувствует раскаяние. Вести себя подобным образом в доме мачехи, которая в ней души не чаяла? Мне больно было думать об этом. Дело даже не в том, что она поддалась искушению, а в том, что начисто забыла о чувстве собственного достоинства, о своем долге перед короной. Я никогда не сомневалась, что корона манила Елизавету. Достаточно было видеть ее глаза при одном упоминании о наследниках престола. При ее красоте и молодости ее шансы на престол возрастали с каждым годом. Тем более, как можно было так легко рисковать своим положением из-за какого-то никчемного Сеймура?!

Катарина родила девочку. Cеймур, конечно, как и все мужчины, хотел иметь сына. Но я была уверена, что Катарина счастлива, несмотря ни на что.

Однако вскоре у нее поднялась температура, и с каждым днем ей становилось хуже.

– Бедняжка очень страдала и все говорила, что ее дни сочтены, – рассказывала леди Тируит, дежурившая у ее постели. – На адмирала было больно смотреть, так он переживал. Он пытался успокоить ее, но она даже не смотрела в его сторону, а обращалась только ко мне. «Леди Тируит, я очень несчастна, – сказала она, – те, кого я люблю, надругались над моей любовью. Они сделали из меня посмешище. Им хочется, чтобы я поскорей умерла, тогда они смогут жить, как хотят». Слышать все это из ее уст… Адмирал уговаривал ее поверить ему, вспомнить, как они любили друг друга и мечтали быть вместе. Но она ответила ему: «Вы слишком зло посмеялись надо мной». А потом снова повернулась ко мне и тихо молвила: «Я скоро умру, я не хочу жить». Он не знал, как ее успокоить – хотел лечь рядом с ней на постель, гладил ее руку, говорил, что любит ее, что ему будет без нее плохо, умолял не думать о смерти, но она лежала, отвернувшись к стене. И тогда мне пришлось попросить его выйти, чтобы дать ей немного отдохнуть.

Спустя несколько дней Катарина умерла. Она никому в жизни не сделала зла, но судьба не пощадила ее.

Все пребывали в подавленном состоянии, ожидая перемен. Но каких? Этого не знал никто.

* * *

Трудно было найти более бесшабашного человека, чем Томас Сеймур. Рано или поздно он плохо кончит, думала я. Не с его головой было занимать столь высокое положение. Да оно бы ему и не снилось, если бы не его покойная сестра, в свое время ставшая королевой. В отличие от своего рассудительного брата Эдуарда, он был всего лишь красавчиком, умевшим обворожить окружающих. Однако это качество, при отсутствии здравого смысла, легко могло обернуться против него.

Так, в сущности, и вышло. Он использовал все свое обаяние, чтобы стать для мальчика-короля любимым дядей. Но мальчик быстро взрослел, чему в немалой степени способствовало сознание возложенной на него ответственности. Да, он был не слишком крепкого здоровья, но зато умен не по годам. Эдуард отличался высокомерием, свойственным всем Тюдорам. Заставить его полюбить кого-то только за красивые глаза было невозможно.

После смерти Катарины Томас Сеймур пустился во все тяжкие. Ему бы вести себя поскромней, удовлетворившись и без того незаслуженно высоким положением. Брат его, Эдуард, стал регентом – самым значительным лицом в государстве. Да и ему почестей досталось вдоволь. Но, повторяю, он был глуп, а глупцам свойственно преувеличивать свои достоинства.

Самым первым из всех его необдуманных поступков была скоропалительная женитьба на Катарине, еще не снявшей траур по королю. Сразу пошли разговоры, что в случае рождения ребенка может встать вопрос о законности его отцовства. Но эта опасность обошла его стороной. Тогда Томас принялся за осуществление коварного плана, родившегося в его красивой безмозглой голове. Он решил всецело завоевать расположение короля, затмив в его глазах своего брата-регента. Все его козни, направленные на достижение этой цели, выплыли наружу уже после того, как он оказался под арестом.

Еще при жизни моего отца Томас Сеймур был завсегдатаем в апартаментах маленького Эдуарда. Он обращался с ним непринужденно и вместе с тем почтительно. Это нравилось мальчику, полюбившему дядю-весельчака, дававшего ему еще и деньги на карманные расходы. Когда же Эдуард стал королем, а Сомерсет – регентом, Томас, пренебрежительно отзываясь о брате, стал убеждать племянника править самому, обращаясь к любимому дяде за советом, если потребуется. Эдуард выслушивал его, но ничего не отвечал – он не был так прост, как хотелось бы Томасу.

Еще адмиралу безумно хотелось женить короля на леди Джейн Грей, подруге Эдуарда с младенческих лет. В своем воображении он уже строил грандиозные планы, как дядя Томас станет безраздельно господствовать в государстве, пользуясь расположением малолетнего короля и его невесты.

Похоронив жену, Томас снова начал усиленно ухаживать за Елизаветой. В те дни мне очень хотелось повидаться со своей сестрой и попытаться понять, какие мысли бродят в ее умной головке. Выйти замуж за Сеймура? Нет! Елизавета могла флиртовать с ним в доме мачехи, но для нее это была игра – не больше. А сам соблазнитель, отлично знавший, как покорить женщину, всегда недооценивал в людях то, чего не было у него самого: силу интеллекта. Вот и здесь он не понял, что Елизавета ему не по зубам. Моя сестра была умна и умела извлекать уроки из собственных ошибок – дважды она не совершила бы одну и ту же глупость.

Томаса Сеймура вполне можно было обвинить в измене: во-первых, он строил козни против регента королевства, во-вторых, пытался стать единственным советником короля и, в-третьих, претендовал на руку принцессы Елизаветы. Мало того, он решил еще и обогатиться, используя свой пост адмирала. Года полтора назад ему удалось захватить судно известного пирата Томессина, долгие годы грабившего корабли, попадавшие в район островов Сцилли, где находилась пиратская база. Направив туда эскадру, Сеймур взал Томессина в плен. Но затем, когда пленник объяснил ему, какую выгоду можно извлечь из грабежа торговых судов, адмирал отпустил Томессина, оговорив процент собственной прибыли.

Зная, что многие землевладельцы Англии были обижены Сомерсетом, Томас поспешил установить с ними дружеские отношения. Он хотел создать также собственное войско, для чего вступил в сговор с таким же, как он сам, мошенником – сэром Уильямом Шеррингтоном, вице-казначеем монетного двора в Бристоле. Последний составил себе огромное состояние путем различных махинаций, в том числе – сбывая монеты собственной чеканки. Томас, потворствовавший незаконной деятельности Шеррингтона, стал фактическим хозяином монетного двора, где производил и складировал вооружение для будущего войска. Предметом его гордости, помимо этого склада, стал вооруженный отряд из десяти тысяч человек, готовых в любую минуту по его команде начать боевые действия.

Даже самый терпимый брат не смог бы долго смотреть на это сквозь пальцы, а Сомерсет не отличался терпимостью. Не долго думая, он послал за Томасом, велев передать, что хочет с ним поговорить. Но тот не явился, отлично понимая, о чем пойдет речь. В тот же день он был арестован и заключен в Тауэр.

Вот тогда-то и выплыли наружу все грязные делишки Томаса Сеймура. Вслед за ним в Тауэре оказались Шеррингтон и слуги Елизаветы – Кейт Эшли и Томас Парри. Для Елизаветы это был большой удар.

Этих троих вскоре отпустили, а Томаса обвинили в измене. Оснований для такого приговора было более чем достаточно – изготовление фальшивых денег, связи с потенциальными противниками короля и сговор с пиратами.

Конец мог быть только один. И 20 марта на Тауэрском холме красивая голова, прельщавшая стольких женщин, слетела с плеч незадачливого адмирала.

Мне было любопытно, как восприняла это Елизавета, любила ли она его?

Свидетели, находившиеся рядом с ней, рассказывали, что Елизавета невозмутимо восприняла известие о казни. Она произнесла лишь одну-единственную фразу: «Он был очень остроумный, но весьма недалекий человек».

Да, Елизавета умела учиться на собственных ошибках. И я не сомневалась, что в будущем она постарается не навлекать на себя неприятностей из-за мужчин.

* * *

Во Франции на смену Франциску I, почившему вслед за Генрихом VIII, пришел новый король. Анри Второй мало чем походил на своего отца. Он не блистал интеллектом, зато отличался огромной физической силой и энергией. Вскоре между нашими странами началась война.

Регент был занят войной с Шотландией, а Шотландия и Франция были союзницами. Маленькая шотландская королева воспитывалась при дворе французского короля как невеста дофина, и нам пришлось вести эту непопулярную войну, спасая свои владения во Франции.

По Англии прокатилась волна мятежей – народ выступал против насаждавшегося протестантства. Волнения охватили Эссекс, Норфолк и Оксфордшир. В Корнуэлле прихожане требовали, чтобы в соборах, как раньше, служили Мессу. Стало известно, что в Девоншире собираются толпы, готовые идти на Лондон. На устах восставших звучало имя кардинала Поула с требованием вернуть его в Англию.

Меня все это обеспокоило. Франсуа ван дер Дельфт нервничал. Конечно, приятно было сознавать, что столько людей хотят возвращения к старой религии, но вместе с тем мое положение становилось тем опасней, чем воинственней вели себя противники протестантства.

Я знала, что за каждым моим шагом следят, что мне дана свобода служить Мессу у себя дома только благодаря моему родству с императором. Не будь этого, меня бы уже не было в живых.

Но не только церковная реформа поставила страну на грань гражданской войны – не хватало продовольствия, подскочили цены, стали урезать общественные землевладения, и людям негде стало пасти скот.

Тогда-то я впервые услышала имя Роберта Кетта. Он унаследовал свое поместье Уаймондхэм в Норфолке от Джона Дадли, графа Уорика, и был уважаемым человеком в своем графстве. Когда местные жители начали крушить заборы, возведенные на ранее свободных землях, Роберт Кетт встал на их сторону и вскоре возглавил их поход на столицу. По пути к ним присоединялись жители других графств, и число восставших вскоре превысило шестнадцать тысяч.

Кетт разбил лагерь у Маусхолд-хит. Был составлен список требований к правительству: ограничение притязаний лендлордов на общественные земли, свободная ловля рыбы во всех реках и разрешение устраивать голубятни на свободных землях.

Вскоре к ним прибыл герольд, возвестивший именем короля, что всем бунтовщикам, которые разойдутся по домам, будет даровано прощение. Кетт ответил, что король должен прощать виновных, а не тех, кто требует справедливости. Тогда против восставших выступили королевская гвардия и хорошо вооруженное войско под командованием Джона Дадли, графа Уорика. Безоружные крестьяне были разбиты, а сам Кетт взят в плен. Его обвинили в измене и казнили в Норвиче. Тело его долго не снимали с виселицы на страх тем, кто рискнет пойти против своего короля и правительства.

Я знала о двойственном отношении Сомерсета и Дадли к моей персоне. С одной стороны, им не терпелось избавиться от меня, а с другой – их удерживала мысль, что тем самым они рискуют вызвать гнев императора, который может объявить войну Англии. Нельзя было исключить и возможности восстаний в мою поддержку, так как в народе еще сильна была католическая вера.

Где бы я ни появлялась, повсюду меня встречали с энтузиазмом. Я знала, что у меня немало сторонников. Они незримо наблюдали за мной и ждали, когда пробьет мой час. Здоровье Эдуарда не улучшалось, и ждать, похоже, оставалось недолго.

Но чтобы достигнуть заветной цели – вернуть Англию в лоно римско-католической церкви, – необходимо было выжить, иначе корона перейдет к Елизавете. Нетрудно представить, что сделает эта расчетливая, хладнокровная молодая женщина. Только то, что пойдет на пользу лично ей. Я же посвящу себя служению Богу, исполнив Его волю.

В январе был принят закон, повелевавший священникам совершать службу по единому требнику. В случае отказа священнику грозило в первый раз – лишение жалованья, а при повторном нарушении закона – суровое наказание.

Ко мне наведался канцлер Рич, сообщивший, что закон распространяется на всех без исключения. Я ответила, что буду молиться так, как считаю нужным. Судя по его спокойствию, я поняла, что он не собирается применять ко мне силу, и в очередной раз возблагодарила судьбу за то, что моим кузеном был император.

Уезжая, Рич и его приближенные собирались забрать с собой моего управляющего, сэра Роберта Рочестера, и капеллана Хоптона – их вызывали в Совет для ответа на некоторые вопросы.

Я чувствовала себя на коне: Рич явно избегал столкновения – время было неопределенное, здоровье Эдуарда ухудшалось, и со мной приходилось считаться как с его преемницей.

– Боюсь, у моего управляющего сейчас слишком много дел, он не может все бросить и уехать, – сказала я твердо. – Что же до капеллана, то он только что перенес болезнь и еще слишком слаб.

К моему удивлению, Рич даже не попытался возражать и тут же уехал.

Но на этом дело не кончилось. Сам регент потребовал прибытия Рочестера и Хоптона на заседание Совета.

Я решила, что лучше не упорствовать, иначе за ними приедут и увезут их как узников. Единственное, чего я боялась, что их сразу же заключат в Тауэр. Но, взвесив все обстоятельства, пришла к выводу, что этого не произойдет – иначе поднимется шум, и я первая заявлю протест, постаравшись, чтобы делу была придана наибольшая огласка, начнутся волнения. Видимо, при дворе были такого же мнения, потому что сэр Роберт и Хоптон очень скоро вернулись. Им было велено постараться убедить меня в преимуществах новой, более просвещенной, религии.

Ван дер Дельфт страшно разволновался, когда я рассказала ему, что моих слуг вызывали в Совет. Он тут же направился к Сомерсету и заявил, что его господин был бы чрезвычайно недоволен, если бы пришел к выводу, что его кузину заставляют поступать вопреки ее убеждениям.

Затем посол приехал ко мне с рассказом о своем визите.

– Регент сказал, – возбужденно сообщил ван дер Дельфт, – что вы можете совершать службу, как и раньше, только в уединении и без огласки. «Передайте ей, что она может слушать мессу в своих личных апартаментах».

Это была пусть маленькая, но победа.

* * *

Жизнь не улыбалась регенту. Казна была почти пуста, и платить германским наемникам, защищавшим границу с Шотландией, было нечем. Поэтому шотландцы легко одержали две победы, чем немедленно воспользовались французы, перейдя в наступление. В стране продолжались волнения – законами, ограничивавшими землепользование, были недовольны все, включая лендлордов.

На этом фоне шансы Уорика резко возросли. Граф желал одного – устранить конкурентов и завладеть всей полнотой власти. После того, как он подавил мятеж Кетта, популярность его резко возросла. О регенте же стали говорить все с большей долей пренебрежения, как о человеке, занявшем столь высокое положение только исключительно потому, что он был родным дядей короля. Уорик начал объединять своих сторонников, проводя секретные совещания, на которых обсуждались способы смещения Сомерсета.

Поняв, что происходит, Сомерсет попытался заручиться поддержкой друзей, но к своему ужасу обнаружил, что их у него почти не осталось. Последние надежды рухнули, когда против него восстал Лондон.

Не успел Сомерсет понять, что происходит, как оказался в Тауэре.

В этой истории больше всех поразил меня Эдуард. Казалось, он был очень привязан к своему дяде. Тем не менее, он даже не проявил желания поговорить с ним, отнесся к его судьбе так же безразлично, как в свое время к судьбе другого своего любимца – дяди Томаса.

Сомерсет и не пытался защищаться. Видимо, бремя власти оказалось для него непосильным. На Совете он стоял поникший и не возразил ни одному из обвинений, отдав себя всецело на милость судей.

В результате его отстранили от регентства, лишили поместий общей стоимостью в две тысячи фунтов и… простили. Как же он должен был быть счастлив, что не лишился головы! Может быть, его спасло то, что он не сопротивлялся? Как бы там ни было, но его отпустили, назначив камергером короля.

Уорик на том этапе явно избегал открытой конфронтации с Сомерсетом, что нашло подтверждение спустя несколько месяцев – старший сын Уорика, виконт Лисле, женился на старшей дочери Сомерсета.

Это выглядело как дружелюбный жест со стороны Уорика. Но так ли все было на самом деле?

* * *

Елизавета снова жила при дворе. Говорили, что ее положение очень укрепилось. Меня не приглашали. Однако, и находясь вдалеке, нетрудно было понять, почему Елизавету приблизили к трону.

О религиозных воззрениях Елизаветы мне ничего не известно, но, зная ее, можно было с уверенностью сказать, что они отвечали любым требованиям. Она часто говорила: «Какая разница, как молиться, если веришь в Бога? Не все ли равно?»

Для моего уха подобные слова звучали кощунственно, но произносились они с детской наивностью, которая моей сестре была вовсе не свойственна.

Король же был убежденным протестантом, законы страны охраняли эту религию, а отсюда следовало, что Елизавета тоже была протестанткой. Совет это очень устраивало: здоровье короля ухудшалось, и надо было подумать, кто займет его место. Мария, мечтающая вернуть Англию в лоно римской церкви? Или Елизавета, которая оставит все как есть? Разумеется, Елизавета. На этот счет не могло быть двух мнений.

Все только и говорили о том, как король любит Елизавету. И неудивительно. Ведь моя сестра знала все его слабые стороны, умело играя на чутких струнах его юного сердца. Она не отличалась ни робостью, ни стыдливостью. Будь на ее месте другая девушка, та бы со стыда сгорела после истории с Томасом. Но его уже не было в живых, да и Сомерсета, похоже, ожидала та же участь – смешно было верить дружеским жестам Уорика. Однако Елизавета держалась так, будто ничего не произошло – не было шумного скандала, не было ее изгнания – восхищенным взорам представала прелестная, наивная девушка. На самом-то деле не такая уж и наивная, но, безусловно, очаровательная. Я представляла себе, как она хороша со своими огненно-рыжими волосами, веселая, уверенная в себе, довольная тем, что привлекает всеобщее внимание. Король должен был быть от нее в восторге.

Ну а я? Не могли же они забыть о моем существовании? Какая роль предназначалась мне?

При Сомерсете я чувствовала себя более или менее спокойно. Но сейчас власть находилась в руках Уорика, от которого всего можно было ожидать.

Размышляя над своим нынешним положением, я все больше склонялась к мысли, что, если мой брат Эдуард заболеет и окажется при смерти, они сделают все, чтобы избавиться от меня. Разве не может так случиться, что в один прекрасный день я не встану с постели после выпитого накануне бокала вина?

Я была для них обузой, мешавшей осуществлению их честолюбивых планов. Им были отлично известны мои убеждения, из которых я не делала секрета. Я собиралась повернуть Англию лицом к Риму. И если мне это удастся, что станет с теми, кто помогал моему отцу порвать с Римом, а затем ввел в стране протестантство, чего он никогда бы не допустил?

Мне стало страшно. Я не откажусь от своей высокой цели и сделаю все, чтобы спасти страну. Они же постараются мне помешать. Как? Только уничтожив физически.

Эта мысль не давала мне покоя ни днем, ни ночью. Я часто просыпалась в холодном поту, ожидая, что откроется дверь, и в комнату ворвутся убийцы. Перед моими глазами вставали картины убиенных младенцев королевского рода, задушенных подушками в Тауэре. Я дрожала от каждого шороха, а когда в воротах замка появлялись посланники короля, застывала в страхе. Бедная Катарина Хоуард! Я чувствовала себя почти так же, как она, когда каждую минуту ей чудилась смерть.

К кому было обратиться за помощью? Спасти меня мог только один-единственный человек, благодаря которому я до сих пор оставалась жива, – мой кузен, император.

Я живо вспомнила тот далекий день, когда мы с мамой стояли на берегу, глядя на приближающуюся баржу, на борту которой стояли мой отец и мой жених – в черном бархатном костюме с золотой цепью на шее. Он так отличался от отца! Серьезный, сосредоточенный, с прямым, открытым взглядом, такой скромный на фоне отца и необыкновенно благородный! Потом он взял меня за руку и улыбнулся доброй улыбкой. Я была влюблена в него. Вернее, все вокруг говорили, что я должна быть в него влюблена.

Он хотел увезти меня в Испанию, но отец воспротивился. Если бы я тогда уехала, то давно бы стала его женой…

На память он подарил мне кольцо, сказав, что это – знак его глубоких чувств. И добавил: «Если вам понадобится моя помощь, а я буду далеко, пошлите мне это кольцо, и я сделаю все, что в моих силах».

Кольцо хранилось у меня, и вдруг я подумала: «Настало время послать его императору».

Я написала записку ван дер Дельфту с просьбой приехать ко мне.

Тем временем пришло приглашение в королевский дворец на Рождество – король желал, чтобы вся семья была в сборе.

Меня охватила дрожь. Я прекрасно представляла себе, что это значит. При дворе будут служить рождественскую службу, и я должна буду присутствовать, сделавшись участницей протестантского религиозного обряда. Мне придется таким образом отказаться от Мессы на Рождество! Я понадобилась им для того, чтобы проявить лояльность к новой религии, и братские чувства тут были вовсе ни при чем.

– Нет, – сказала я себе, – этого не будет. Свою религию я не предам.

Я ответила посланцам короля, что состояние здоровья вынуждает меня оставаться дома.

Приехал ван дер Дельфт.

Я поделилась с ним своими опасениями. Он согласился, что ситуация предельно опасная.

– Врачи очень обеспокоены, – сообщил он, – здоровье короля ухудшается. Его мучает постоянный кашель, и за последнее время он очень похудел.

– Сомерсета отстранили. Вся власть – в руках Уорика, – сказала я.

Ван дер Дельфт кивнул.

– Они пригласили меня во дворец на Рождество, – продолжала я и увидела в его глазах тревогу. – А знаете, зачем? Чтобы принудить меня признать их форму богослужения. Но я этого не сделаю, господин посол.

– Конечно нет, – испуганно проговорил ван дер Дельфт, – вы не можете ехать! Сошлитесь на болезнь.

– Ничего другого не оставалось.

– Мне все это не нравится…

– Вот почему я и попросила вас приехать. Я много думала над своим нынешним положением и пришла к выводу, что меня могут убить. Я перестала спать по ночам, меня мучают кошмары, и мне становится плохо от малейшего шороха.

– Да, ничего хорошего.

– Что же мне делать?

Оглянувшись на дверь, он тихо ответил:

– Если король умрет, что весьма вероятно, вы наследуете престол.

– И вы думаете, они будут спокойно наблюдать, как я сяду на трон?

– У них нет выхода. За вами пойдут тысячи правоверных католиков и простой народ, не забывайте об этом.

– Но они пытаются выдвинуть Елизавету.

– Мне это известно.

– А она сделает все, что они пожелают. Примет любую религию, лишь бы сесть на трон. Уорик и Совет – за Елизавету. Я у них как кость в горле, потому что им отлично известны мои намерения. Уверена, они постараются избавиться от меня… не дожидаясь смерти короля.

Он ничего не ответил. Я смотрела ему прямо в глаза, пытаясь прочитать его мысли. Но видела перед собой лишь старого, больного, испуганного человека. Как мне сейчас не хватало моего друга Чапуи! Ван дер Дельфт был добрым, преданным, но я видела, как он растерян, – император возложил на него ответственность за мою жизнь в условиях, когда близилось осуществление нашего плана.

Так и не дождавшись ответа, я произнесла твердым голосом:

– Я должна покинуть страну. Мне необходимо надежное убежище, где я была бы в безопасности и спокойно ждала того момента, когда смогу заявить свои права на трон и выполнить свой долг перед Богом и отечеством.

– Вы… вы хотите сказать, что намерены бежать… из Англии?

– Да, я пришла именно к такому решению. У меня нет ни малейших сомнений, что, если я останусь здесь, они найдут способ избавиться от меня.

– Но они не выпустят вас из страны!

– Естественно. Поэтому нужно бежать тайно.

Он побледнел и от волнения не знал, что сказать.

– Право, это очень не просто… – проговорил он наконец.

– Тем не менее это – единственный выход. Боюсь, предчувствие меня не обманывает – они что-то замышляют. И если я не расстрою их планы, то стану легкой добычей. Только и всего. Сидя здесь, я сама отдам себя на съедение. Вам известно, что у меня не слишком сильное здоровье. Вот и до вашего приезда я просила передать королю, что не смогу приехать по состоянию здоровья. «Бедняжка Мария, – скажут они, пустив слезу, когда дело будет сделано, – она вечно болела. Как ни печально, но конец был неизбежен». Я вижу и слышу, как они это говорят. Вы должны помочь мне, господин посол!

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Прекрасно. Тогда найдите возможность поскорее передать императору наш разговор. И еще. Пошлите ему это кольцо. Он его узнает. Это кольцо, которое император мне подарил давным-давно, и когда он его увидит, то сразу поймет, что у меня положение безысходное.

После долгой паузы ван дер Дельфт сказал:

– Я немедленно напишу императору письмо и пошлю надежного посыльного с кольцом. Прошу вас, соблюдайте строжайшую тайну, ни один человек не должен ни о чем знать.

Простясь с ван дер Дельфтом, я почувствовала огромное облегчение. Теперь вся надежда была на императора.

* * *

Шли дни. Я ждала ответа. Наконец, спустя несколько недель, в течение которых я только и делала, что смотрела на дорогу, приехал ван дер Дельфт. По его смущенному лицу я сразу поняла, что император не был в восторге от моего плана.

– Что? Что он сказал? – наступала я на посла. – Говорите же! Ничего не скрывайте.

– Император считает вашу идею слишком рискованной. Почти немыслимо вывезти вас из страны.

– Конечно, это будет трудно, но если все как следует продумать…

Ван дер Дельфт согласно кивнул. Он держался очень напряженно и был немногословен. Не желая меня ранить, не сказал всего, о чем мне стало известно много позже. Например, что императора беспокоило, кто будет оплачивать мое пребывание у него. Сама я об этом не задумывалась, но он понимал, что английская принцесса, кузина императора, не может жить как нищенка и ему придется обеспечить мне подобающие условия. Если бы я смотрела на вещи более трезво, то вспомнила бы, что в самые трудные моменты своей жизни моя мать не получила от него никакой поддержки, кроме заверений в лучших чувствах – император всегда был слишком занят своими войнами и государственными делами. Мне бы следовало смотреть правде в глаза и понимать, что испытания, переживаемые его родственниками, даже разрыв английского короля с Римом – все это имело для Карла второстепенное значение. Он был самым могущественным правителем Европы и должен был заботиться в первую очередь о сохранении своего престижа, не отвлекаясь на разные, несущественные с этой точки зрения, привходящие обстоятельства. Он мог бы помочь мне только в том случае, если бы это не причинило ему лишнего беспокойства и не грозило большими осложнениями.

Естественно, мое желание бежать из страны не вызвало у него ни малейшего энтузиазма. Вместо этого он предлагал старый испытанный выход – замужество. Если я выйду замуж, то смогу с достоинством покинуть Англию, избежав грозящей опасности.

– Ну хорошо, – возразила я, – я выхожу замуж, а когда наступит мой час, что тогда?

– Император сказал, что вам сможет помочь ваш муж.

– Но я буду вдали от родины…

– А спасшись бегством, вы разве будете ближе к родным берегам? Император считает, что самое лучшее – выйти замуж.

– И кого же он имеет в виду?

– Дона Луиса, брата короля Португалии.

– Нет, – воскликнула я, – только не он!

– Император уверен, что это – наилучшее решение проблемы, – настойчиво повторил ван дер Дельфт.

Это был намек? Намек на то, что, если я не соглашусь, я более не смогу рассчитывать на его помощь?

Ван дер Дельфт продолжал развивать мысль своего господина:

– Если, как вы полагаете, вам удастся бежать, вы все равно окажетесь в другой стране. Вступив же в брак, вы можете рассчитывать на помощь супруга в ваших претензиях на трон.

Меня вдруг осенило – император рассчитывает, выдав меня замуж, снять с себя ответственность! Но помимо этого я уловила в словах посла еще один важный момент – в борьбе за трон мне понадобится помощь.

Я начинала понимать, что мой план бегства сопряжен с большими трудностями, которые связаны не только с тем, как претворить его в жизнь, но и с тем, что ожидает меня в перспективе.

После отъезда ван дер Дельфта я впала в отчаяние. Но напрасны были мои страхи по поводу замужества – предполагаемый брак был для португальцев такой же неожиданностью, как и для меня, идею императора они восприняли весьма прохладно.

Дон Луис легко вышел из положения, сославшись на то, что о женитьбе не может быть и речи, пока Англия остается протестантским государством. После такого ответа Совет прекратил всякие переговоры. Но была еще одна причина, по которой я вообще не могла бы выйти замуж ни за кого – в казне не было денег, а принцессе требовалось богатое приданое.

Наступило Рождество. Я встретила его в уединении, сославшись на плохое самочувствие. Это никого не удивило, так как всем было известно о моих недомоганиях. Эдуард тоже был болен. Похоже, Елизавета оказалась единственным здоровым ребенком нашего отца.

По-прежнему меня терзал страх, и я перебирала в уме все возможные варианты моего устранения. Но потом атмосфера слегка разрядилась. Дело в том, что Елизавету при дворе стали воспринимать как некоронованную королеву, а про меня забыли, будто меня и вовсе не было.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации