Текст книги "Кошки следов не оставляют, или Подозреваются все!"

– Так почему же ты решил, что карта твоего папы – моя? Это очень странное предположение. Объяснись.

– Ну, она же всё равно просроченная, давайте я её просто выброшу, – говорю, а во рту всё пересохло.

В этот момент мне больше всего на свете хотелось провалиться сквозь землю или просто очутиться дома и чтоб было не сегодня, а вчера или завтра.

Тут Пашка наконец сообразил прийти на помощь:

– Маргарита Фёдоровна, вы на него не обращайте внимания. Ему сегодня на физкультуре Никита Семёныч мячом по голове заехал. Показывал, как ногой можно в баскетбольную корзину мяч забросить, да промахнулся. Давайте мне карту, я её сам Витькиному папе отдам. Хотя она ведь всё равно просроченная, так что мы её выкинем. Только её сначала нужно пополам разломить. Ну так, на всякий случай. А то найдёт её кто-нибудь, например Вовка Крюков из десятого класса, да и пойдёт с неё деньги снимать. А так и в полицию можно угодить. Чего это он с чужой карты деньги снимает? Правда же?

Наверное, наши училки решили, что нам обоим по голове мячом долбанули. Маргоша прервала умную Пашкину речь:

– Витя, возьми карту. Отдай её папе. Если у тебя болит голова после удара, то нужно обязательно сходить к врачу. С этим не шутят. А с Никитой Семёнычем я поговорю.

Я испугался:

– Ой, Маргарита Фёдоровна, не нужно, пожалуйста. Это я показывал, как нужно мяч ногой забивать, и это я Никитосу, то есть Никите Семёнычу залепил, можете у него самого спросить. Я даже извиняться ходил. Просто Пашка перепутал.

Тут Мальвина говорит:

– Мальчики, вы понимаете, что ваше поведение очень глупое? Если вы поспорили, что Витя подойдёт к Маргарите Фёдоровне с дурацким вопросом, то виноваты вы оба. Мне кажется, вам нужно извиниться.

– Да, да! Извините нас, пожалуйста! – Мы с Пашкой в два голоса стали извиняться. – Глупо у нас получилось.

Надо было сразу уйти, пока с нас только извинения попросили, а не «с родителями в школу». Мы уже и пошли, но Пашка вдруг развернулся и говорит:

– Только мы не такие дураки, чтобы на спор так рисковать. Вы же спокойно нас могли к директору отвести или родителей вызвать.

– А зачем же тогда? – удивилась Маргоша.

Я тоже повернулся к ней, уши горят, говорю:

– Можно мы потом вам расскажем?

Всё-таки Маргоша классная училка, потому что она просто плечами пожала:

– Ну хорошо. Когда надумаете – расскажете. Я надеюсь, у вас была какая-то уважительная причина.

* * *

Неудача с первой версией нас немного пришибла. На последнем уроке мы слова друг другу не сказали. Домой тоже шли молча, переваривали всё, что случилось.

Я думал, Пашка сейчас начнёт меня критиковать. На это у меня тоже нашлось бы что ответить. Ничего лучше не придумал, как выставить меня стукнутым по голове. Да ещё Никитоса приплёл. Не хватало ещё, чтобы его вызвали к директору и разгон устроили за то, что он ученикам по голове мячом стукает, а потом даже к врачу не ведёт. Иди, ученичок, с сотрясением мозга, ничего страшного.

Не знаю, о чём думал Пашка, но он не стал меня критиковать. И я свои мысли при себе оставил. Ясно, что мы не продумали все варианты, вот и получилось так, как получилось.

Разошлись по домам. А вечером Пашка звонит:

– Я всё понял! Ты помнишь, что тогда в столовой Мальвина у Маргоши спросила?

Конечно, я помнил:

– Она спросила, много ли денег за неё отдавать придётся.

– Вот именно, – обрадовался Пашка. – За неё! А это что, по-твоему, означает? Мы с тобой думали, что «она», за которую нужно отдавать деньги, это банковская карта. А на самом деле эта самая ОНА – человек. А конкретнее – это Маргошина бабушка.

Я чуть не подавился, потому что одновременно жевал кекс.

– Бабушка? Надеюсь, ты не предлагаешь опять ловить «на живца»? Маргоша уже считает нас полоумными, так что не удивится, если мы приведём мою бабулю и спросим, не её ли это бабушка.

– Вообще-то, идея ловить «на живца» была твоя, – обиделся Пашка. – А я тебе точно говорю. С Маргоши требуют выкуп. Я сейчас в Интернете видел объявление: пропала старушка. И приметы даны.

– Думаешь, это Маргоша дала объявление? Когда требуют выкуп, то предупреждают, что нельзя привлекать полицию и тем более давать объявления.

Пашка помолчал. Но, видимо, от своей идеи отказываться не собирался.

– Ладно, – говорит, – согласен. Это объявление не Маргошино. Оно меня просто на мысль навело.

Конечно, Пашкина идея не была такой уж невероятной. Это просто в первый момент я так среагировал. Потому что в прошлый раз, когда я предложил словить Маргошу «на живца», Пашка спросил, кто будет живцом, – моя бабушка, что ли? И теперь опять. Прямо помешался на бабушках.

Тётя Поля тогда сказала, что удивляется, почему это Маргарита Фёдоровна не заявляет в полицию. А ведь это явный признак похищения. Когда у тебя кого-то похищают, первое требование похитителей – это не звонить в полицию. И деньги собирать в указанный срок. Так что всё сходится. И, скорее всего, Пашка прав. У Маргоши похитили кого-то близкого. Только вряд ли бабушку. Обычно крадут детей. Считается, наверное, что бабушек не так жалко, на них могут и не собрать денег. По крайней мере ни в одном фильме бабушек не похищали.

От таких мыслей я почувствовал себя ужасно! Если бы похитили мою бабулю, мы с мамой и папой из-под земли бы денег достали – хоть целый миллион!

Я сказал Пашке, что он, наверное, прав. Вторая версия – похищение. Но вот только кого? Мы же про Маргошу ничего не знаем. Какая у неё семья?

Пашка предложил спросить у Мальвины. Они подружки, всё знают друг про друга. Но я сразу отказался:

– Один раз мы уже выставили себя дураками – хватит. Предлагаю спросить у Любови Николаевны.

Любовь Николаевна – это секретарь нашего директора. Она знает всё и обо всех. У неё же работа такая. В её компьютере вся жизнь школы.

Пашка согласился. На том и порешили.

А так как дневник ВП был у меня, я сам записал, стараясь подражать Пашкиному почерку:

ВЕРСИЯ 2: Похищение. У Маргоши похитили??? и требуют выкуп.

ПЛАН: Разговор с секретаршей Л. Н.

После похода к секретарше Любови Николаевне вместо вопросительных знаков мы впишем кого-то конкретного.

* * *

Поход к секретарше решили оставить на после уроков. Необходимо было ещё обсудить, как начать с ней разговор, чтобы она не догадалась, что нам на самом деле нужно. Но уроки закончились, а мы так ни о чём и не договорились.

– Когда наступает ступор, нужно надеяться на вдохновение, – сказал Пашка. – Будем действовать по обстоятельствам.

Мы пошли на второй этаж, где находится директорский кабинет. И тут нам повезло. Мы увидели, как наш директор Алексей Алексеич вышел, разговаривая с кем-то по телефону. Видно было, что он очень торопится. А когда люди торопятся куда-то уйти, они вряд ли быстро вернутся. Раз торопится, значит, дело важное. А важные дела скоро не делаются. Это дедукция. Ну, метод, которым все сыщики пользуются, чтобы делать правильные выводы. Нужно всё сопоставить, помыслить логически – и вот тебе правильный вывод.

Выждав для верности пару минут, мы подошли к двери и тихонько заглянули внутрь предбанника. Это так все называют помещение перед кабинетом директора, в котором сидит секретарша за компьютером. Но сама Любовь Николаевна называет это приёмной.

Смотрим, она сидит за своим столом и печатает на компьютере. Подняла голову, увидела нас и говорит:

– А, пришли, голубчики. Заходите, чего в дверях торчать? Что, вызвали вас всё-таки к директору? Ну, смотрите, вот вернётся Алексей Алексеич, задаст вам – без родителей в школу и не приходите. Садитесь и ждите. И дверь закройте.

Неужели Маргоша всё-таки на нас нажаловалась?

Вошли мы, уселись на стулья напротив Любови Николаевны и стали смотреть, как она ловко на компе строчит.

Посидели так немного, Пашка меня локтем толкнул и приступил к делу:

– И никакой Алексей Алексеич нас не вызывал. За что нас вызывать-то?

– Как это за что?! Рассказала мне Галина Васильевна, что вы отчебучили.

Значит, всё же не Маргоша. Мальвина постаралась.

Я на всякий случай спрашиваю:

– А что такого она рассказала? Ничего такого мы не сделали. Если вы насчёт карты, так мы просто перепутали. Что же, за это сразу к директору? Перепутать, что ли, нельзя? Каждый может перепутать.

Любовь Николаевна печатать перестала. Смотрит на нас и ехидно так говорит:

– Что-то вы темните, молодые люди. Признавайтесь, зачем вы к Маргарите Фёдоровне пристали с какими-то картами?

И тут на Пашку, видимо, вдохновение напало. Он же на него надеялся, вот оно и пришло.

– Да, – говорит, – Любовь Николаевна, вы правы. Мы темним, но потому, что это не наша тайна.

– Ах, тайна? – Любовь Николаевна глаза расширила. – Ну-ну, и что же это за тайна?

Пашка прямо весь приосанился. Видимо, вдохновение его всего охватило.

– Но вы, Любовь Николаевна, никому не скажете? Вам можно доверять?

– Как же можно не доверять секретарю директора? Через меня все служебные секреты проходят, и я их никому не выдаю. Будьте спокойны!

Видимо, секретаршу такое любопытство обуяло, что она готова была дать любые обещания. Честно говоря, мне тоже стало любопытно, что такого Пашка придумал. Только, если бы я знал, до чего он додумался, я бы его вытащил за шкирку из приёмной.

– Дело в том, – Пашка даже голос понизил для пущей таинственности, – что в Маргошу, то есть в Маргариту Фёдоровну влюблён один человек. Мы очень хотим ему помочь и поэтому начали прощупывать почву. Это всё для него.

– Ну надо же! – Любовь Николаевна головой покачала. – И кто же этот таинственный поклонник?

– Это Витькин двоюродный дядя.

Я чуть со стула не упал. А Любовь Николаевна в меня взгляд вперила. У меня уши моментально малиновыми стали – я это чётко почувствовал. А она спрашивает:

– А что же твой дядя, Рыжов, мальчишек подсылает к понравившейся ему женщине? Взрослый человек, а такие глупости?

Тут Пашка сообразил, как меня подставил, и руками замахал:

– Да вы что! Он и понятия не имеет, что мы к Маргарите подходили! Это мы сами, по своей собственной инициативе.

– А что же этот дядя, – секретарша продолжает меня глазами сверлить, – сам не отваживается к Маргарите Фёдоровне подойти?

– Да поймите вы, – Пашка её перебил. – Он не может подойти. Потому что он капитан дальнего плавания. И сейчас в рейсе. Вот мы и хотели до его приезда, вернее, прихода, потому что на кораблях не ездят и не плавают, а ходят, узнать, какое у Маргоши семейное положение. Вдруг она замужем и у неё куча детей. Это чтоб он, Витькин дядя, не поставил себя в неудобное положение. А то придёт с букетом: здрасте, я к вам в мужья собрался. А она ему: извините, у меня куча детей.

Мне показалось, что секретарша поверила. Во всяком случае, она уже не так ужасно на меня смотрела, а даже с сочувствием.

Пашка ещё голову опустил, прямо как артист какой-то:

– Конечно, с картой глупо получилось. Просто мы не знали, как узнать у Маргариты Фёдоровны её семейное положение. Подумали, если у неё есть муж, то она скажет: «А все карты банковские у моего мужа». Вот мы бы всё и поняли. А потом дяде рассказали. Ну, чтоб он не лез со своим предложением руки. И сердца.

Любовь Николаевна помолчала, потом говорит:

– Ну, раз так… Я, конечно, не имею права личную информацию разглашать, но скажу уж вам. Нет у Маргариты Фёдоровны мужа. И детей тоже пока нет. А живёт она с бабушкой.

Тут Пашка меня локтем в бок как ткнёт – от радости себя сдержать не может.

Конечно, секретарша подумала, что он за моего двоюродного дядю обрадовался, но Пашку так распирало от появления в нашем деле очередной бабушки.

Я решил, что пора закругляться, пока Пашка ещё какого-нибудь моего родственника не приплёл:

– Спасибо вам за информацию, Любовь Николаевна. Дядя будет очень рад. Только вы не говорите Маргарите Фёдоровне, пожалуйста. Чтобы она не обрадовалась раньше времени. И чтобы был сюрприз.

Любовь Николаевна закивала:

– Идите, идите! Уж не знаю, обрадует ли её такой сюрприз. Но чем чё… ну, в общем, всякое бывает.

Мы выскочили за дверь и помчались в раздевалку. Только там я высказал Пашке всё, что о нём думаю.

А он и слушать не хочет:

– Да брось ты! Главное, мы теперь знаем, что версия с бабушкой вполне реальная. Похитили и ждут выкуп. А с дядей, наоборот, получилось здорово. Он такой благородный капитан дальнего плавания. Я бы хотел, чтобы у меня такой дядя был.

Я разозлился:

– Рад был бы? Так почему же не сказал, что это твой дядя в Маргошу тайно влюблён?

– Но так же правдоподобнее получилось. Ты стесняешься про своего родственника говорить, а мне можно.

Сразу после школы мы зашли ко мне, и Пашка вписал в дневнике ВП на месте вопросительных знаков второй версии: «бабушка». И к разговору с секретаршей добавил пояснение. Получилось:

ВЕРСИЯ 2: Похищение. У Маргоши похитили бабушку и требуют выкуп.

ПЛАН: Разговор с секретаршей Л. Н. – Прошёл успешно. Выяснили: Маргоша живёт с бабушкой.

Получается, что больше у Маргоши похищать некого.

Глава 3
Цирцея-Шарлотта и окончания прилагательных в непринуждённой обстановке

Ладно. Выяснили мы, что у Маргоши есть бабушка. И всё. А то, что её украли, ещё нужно доказать. А как?

На вечернем совещании мы начали искать выход. Но, сколько ни придумывали, ничего, кроме одного-единственного, не находили. Нужно встретиться с Маргошей в непринуждённой обстановке. Лучше всего, конечно, в её квартире. Там, во всяком случае, мы сразу убедимся, что бабушки нет. А значит, её похитили.

Но под каким предлогом попасть к учительнице в квартиру?

– Давай придём к ней вечером, – предложил я, – она откроет, а мы сделаем очень удивлённый вид и скажем, что ошиблись. Что шли к Петьке, да, видно, адрес перепутали.

– Ну и что? – усмехнулся Пашка. – Ты думаешь, она нас на чай пригласит? Мол, раз уж вы не попали к Пете, заходите ко мне, я вас угощу вареньем, которое моя бабушка сварила. А за чаем заплачет и расскажет нам, что бабушку эту на самом деле похитили. И попросит нас о помощи как детективов.

Я представил себе эту прекрасную картину. Да ещё дополнил. Вот мы идём по следу преступников, находим Маргошину бабушку и приводим её к внучке целой и невредимой. Маргоша рыдает от счастья, обнимает бабушку, потом нас. И говорит, что обязательно напишет в газету о нашем расследовании. Естественно, после этого все начнут к нам обращаться. И не надо будет самим выискивать преступления.

Но Пашка прервал мои мечты:

– Нас могут спасти окончания прилагательных.

Пашка, как всегда, непредсказуем в своих высказываниях. Так что я не удивился.

На следующий день после русского мы дождались, когда все выйдут из класса, и подошли к Маргоше:

– Маргарита Фёдоровна, вы извините нас за тот случай. Ну, с картой, – начал я.

Пашка подхватил:

– Да, извините. Только не подумайте, что мы с ума сошли. У нас была уважительная причина, честное слово. Мы потом вам расскажем.

Маргоша кивнула и даже улыбнулась:

– Ладно, ребята. Всякое бывает.

Пашка сделал радостное лицо:

– Тогда, если вы на нас не сердитесь, не могли бы вы с нами позаниматься дополнительно? Мы поняли, что совершенно не понимаем окончания прилагательных. Хотели сами разобраться, да никак не получается. Просто ужас какой-то эта тема. Вот хоть у Витька спросите. Скажи, Вить?

Я усиленно закивал, а Маргоша удивилась.

– Странно, – говорит, – а на последнем диктанте вы оба прекрасно с этим справились.

– Это была случайность, – заверил Пашка. – А правила совсем непонятные. Кто только эти учебники составляет?! Вот Витькина бабушка говорит, что раньше учебники были в сто раз понятнее.

При этом Пашка, произнося слово «бабушка», совершенно неприлично уставился на Маргошу. Но в её лице ничего не изменилось. Конечно, учителей специально в институте учат, чтобы они умели ни на что не реагировать. Иначе бы они в школе и недели не продержались. Все по очереди с инфарктами по больницам разъехались.

– Ну хорошо, – сказала Маргоша, – давайте сегодня после уроков оставайтесь. Посмотрим, что там у вас с окончаниями не ладится.

– Ой, нет! – Пашка сделал испуганное лицо и оглянулся на дверь: – Только не в школе.

Мне вообще кажется, что Пашка зря профессию сыщика выбрал. Его в любой театральный институт без экзаменов примут. Потому что даже я поверил и тоже оглянулся.

А он продолжает:

– Если в классе узнают, что вы согласились с нами заниматься, вам проходу не дадут. Потому что все хотят чего-нибудь дополнительного. Конкуренция! – И он развёл руками. – А нам ещё и бойкот устроят.

У Маргоши такое удивление на лице было!

– Вот уж не думала, что за дополнительные занятия по русскому идёт такая борьба. Ну хорошо, так что же будем делать?

– А что, дома у вас совсем нельзя? – Пашка сделал умоляющее лицо. – Мы бы только один разочек у вас позанимались и сразу всё поняли. Скажи, Вить?

– Да, – подхватил я, – конечно, одного урока по окончаниям хватит.

Говорю, а у самого уши наливаются. Да, меня бы в театральный не приняли. Или пришлось бы уши отрезать, а вместо них пластмассовые приклеить.

В общем, загнали мы бедную Маргошу в угол. Как откажешь ученикам? Видно было, что ей совсем наша идея не нравится. Получается, она тайно занимается с двумя учениками, а на остальных ей вроде как наплевать?

Она молчала целую минуту.

Потом кивнула:

– Ну ладно. Но я смогу только в субботу. Приходите в два часа. Вот, я вам адрес напишу.

Написала на листке адрес и протянула его Пашке. И тут дверь открывается и входит Анька Павлова:

– Извините, Маргарита Фёдоровна, мне просто кое-что взять надо.

Порылась в своём ранце, а сама на нас искоса поглядывает. А мы молчим, ждём, пока она выйдет. Копалась она, копалась, но всё же наконец вышла.

Мы быстренько поблагодарили Маргошу и быстрее из класса, пока она не передумала.

В коридоре нас Анька поджидает:

– Что это вы к Маргоше зачастили? Опять какую-нибудь ерунду придумали?

Ну и ну! Похоже, уже вся школа знает про карту. Ну ничего. В субботу мы, наконец, продвинемся в расследовании.

* * *

Еле-еле дождались мы субботы, хотя ждать-то всего один день пришлось.

Уже в час дня мы стояли возле Маргошиного дома. Только подальше от её подъезда. Потому что её квартира оказалась на первом этаже, и она могла спокойно нас увидеть в окно. Стоим, обсуждаем, как себя вести, когда Маргоша нам признается, что её бабушку похитили. Самое главное, постараться как можно больше информации выяснить. Как произошло похищение? Звонят ли Маргоше или подбрасывают письма с вырезанными из газет или журналов буквами? Конечно, лучше бы подбрасывали письма. По ним намного проще найти преступников. А если были только телефонные звонки? Может быть, Маргоша сообразила записать все разговоры на диктофон?

Рассуждаем мы так, и вдруг сзади нас кто-то как за локти схватит!

Поворачиваемся, а это опять Анька Павлова. Она, вообще-то, самая симпатичная девчонка в нашем классе. К тому же ходит в балетный кружок. Говорит, что раз её зовут так же, как великую балерину Анну Павлову, то и она станет великой балериной. И один раз мы всем классом ходили на концерт, где Анька и ещё три девчонки танцевали танец маленьких лебедей. И водила нас, кстати, Маргоша.

Тогда после концерта наши девчонки обсуждали, что ничего особенного в этом балете нет, но наверняка страшно Аньке завидовали.

Так вот, подошла она так неслышно. Научилась, наверно, в своём балете бесшумно ходить. Схватила нас за локти:

– А вы чего это тут делаете?

Мы, конечно, сделали равнодушные лица:

– А тебе какое дело? Гуляем.

– Меня, что ли, караулите? – И ехидно так смотрит.

– Тебя? Да ты тут при чём? Мы к Петьке пришли, – говорю я, а уши уже потеплели.

– Не ври, Петька живёт за три улицы отсюда. А я – вот тут, – и показывает на дом, прямо напротив Маргошиного. – Ну ладно, гуляйте!

И пошла. Смотрим, действительно вошла в подъезд прямо напротив Маргошиного.

– Слушай, – говорит Пашка, – пошли скорее, пока Анька ещё домой не зашла. Лучше внутри подождём. А то она в окно может нас увидеть и догадаться, куда мы притащились.

Мы побежали, юркнули в первый подъезд, поднялись на третий этаж и стали дожидаться двух часов.

Ровно в два мы спустились и позвонили в четвёртую квартиру. Маргоша открыла почти сразу. Наверное, ждала нас. Провела нас в комнату, а там на столе уже учебник, тетрадки разложены. Даже ручки нам приготовила:

– Устраивайтесь. – А сама напротив села.

Мы огляделись. Квартира двухкомнатная. Во вторую комнату дверь закрыта. Мы переглянулись. Наверное, вторая комната – бабушкина.

Маргоша дала нам по тетрадке и говорит:

– Ну что, может быть, вы сами скажете, что именно вас интересует?

– Нас интересует безударное окончание прилагательных, – заученно пробубнил Пашка.

– В самом деле? – Маргоша прямо сверлила нас взглядом. – А мне почему-то кажется, что у вас ко мне дело совсем иного порядка. С окончаниями прилагательных, я полагаю, всё у вас нормально. Поэтому предлагаю сразу перейти к окончанию наших недомолвок.

Мы молчим, а сами готовы сквозь землю провалиться. Во всяком случае, я был готов, за Пашку не скажу точно.

А Маргоша продолжает:

– Мне стало известно, что последнее время вы очень интересуетесь моей личной жизнью.

– Ну, Любовь Николаевна! Ну, секретарша директора! – Пашка заходил кругами.

Я тоже хотел вскочить, чтобы тоже показать своё возмущение Любовью Николаевной, но подумал, что будет глупо вот так вдвоём бегать по комнате.

– А ещё говорила: я секретарь директора, я все секреты школы знаю, да никому не скажу! – не унимался Пашка.

Маргоша смотрела-смотрела, да как начнёт смеяться. А потом говорит:

– Ну, хватит бегать, садись, Павел.

А после этого она рассказала, что у неё есть жених. Его зовут Филипп. Он работает океанологом и сейчас находится на полярной станции, потому что собирает материал для будущей диссертации по ледоведению, про динамику льдов. Они дружили ещё со школы. А когда он вернётся из экспедиции, они поженятся.

– Вот, теперь вы всё знаете и понимаете, что я должна отказать, Витя, твоему дяде, хотя я не сомневаюсь, что он очень хороший человек, – так Маргоша закончила свой рассказ.

Я вскочил и уже открыл рот, чтобы признаться, что никакого дяди у меня нет, но в этот момент откуда-то вдруг донеслось:

– Маргоша!

Я так и застыл с открытым ртом, а Пашка вцепился мне в руку и так сжал, что потом следы остались.

– Извините, мальчики, это моя бабушка. Пойдёмте, я вас познакомлю, – Маргоша встала и направилась к двери.

Это был удар. Но Пашка, видимо, не хотел сдаваться и так вот легко отказаться от нашей версии.

– Значит, вы уже её выкупили? – с надеждой спросил он.

– Что? – Маргоша остановилась и повернулась к нам.

Ясно было, что мы выглядим дураками, но Пашка продолжал, не обращая внимания на мои знаки:

– Мы всё знаем, но можете не волноваться, мы не Любовь Николаевна, умеем хранить секреты. Так что можете всё нам рассказать. Даже очень вас просим, потому что мы детективы и обязательно вам поможем, к тому же нам просто необходимо набираться опыта. Кто эти похитители? Какой выкуп они запросили? И почему вы всё-таки не обратились в полицию?

Я дёргал Пашку за рукав, а Маргоша всплеснула руками и села обратно на стул:

– А ну-ка рассказывайте всё. Только подождите, я пойду предупрежу бабушку, что у нас гости.

Пока она ходила предупреждать свою бабушку, мы чуть не подрались. Я сказал, что с самого начала сомневался в версии про бабушку, что это Пашкина идея. Но Пашка никак не хотел утихомириваться. Он считал, что Маргоша просто всё от нас скрывает, потому что всё ещё боится похитителей.

В самый разгар нашей «мирной» беседы в дверях появились Маргоша и пожилая женщина, как две капли воды похожая на неё, только с седыми волосами и ниже ростом. А вслед за ними в комнату вошла кошка, а за ней котёнок.

* * *

Это моя бабушка Елизавета Андреевна. А это, – Маргоша на нас показала, – мои ученики Витя Рыжов и Павел Котиков.

– Те самые? – спрашивает Елизавета Андреевна и улыбается.

Ясно, что они нас с Маргошей обсуждали.

Надо было как-то сменить тему, чтобы избежать ненужных вопросов. Какой бы вопрос задать, только быстро? А в голову ничего не приходит. Наконец я сообразил:

– Елизавета Андреевна, а вы тоже свою внучку Маргошей зовёте?

– Что значит – тоже? – Елизавета Андреевна удивлённо так посмотрела. – А кто ещё её так зовёт?

– Да, в общем-то, никто, – я плечами пожал и ещё головой покачал для убедительности, – лично мы её зовём Маргарита Фёдоровна.

– Бабуль, не удивляйся, – Маргоша засмеялась, – это моя школьная кличка.

– А какая у вас кошка красивая, и котёночек такой смешной! – вмешался Пашка.

На этот раз я был ему благодарен, что он так ловко тему переменил.

Кошка была, на мой взгляд, самая обыкновенная, серо-коричневая, с полосками на груди и боках. И котёнок был весь в мамашу. Но я поскорее поддержал Пашку:

– Да, очень необычная, красивая кошечка. Как её зовут?

– Маняша, – Елизавета Андреевна махнула рукой. – Такие из-за неё, а вернее, из-за меня неприятности теперь.

– Бабуль, давайте лучше чай пить, – прервала её Маргоша и убрала со стола тетрадки.

Когда мы уселись и приступили к чаепитию, Маргоша спросила:

– Так почему же вы решили, что мою бабушку похитили?

Мы молчим. Я нарочно полный рот печенья набил – ведь с полным ртом приличные люди не разговаривают. Думаю, пусть Пашка отдувается. Это его версия про бабушку была.

Ну, тот помялся, увидел, что я ещё одно печенье в рот запихнул, говорит:

– Извините, но у нас такая версия была. Номер два.

– Даже номер два? – Маргоше, видимо, было весело нас слушать. Потом она на меня посмотрела и говорит: – Витя, может быть, ты голодный? Давай я тебя супом угощу. И Павла тоже.

– Да, да, – подхватила Елизавета Андреевна, – у меня ещё котлеты есть.

– Нет, нет, спасибо! – Это я пытался сказать, но получилось только «бу-бу-бу», потому что печенье начало вываливаться.

Но, так как я очень энергично замотал головой, они, видимо, догадались, что я отказываюсь.

– Спасибо, – за меня ответил Пашка, – не надо супа, он кормленый. Он просто очень печенье любит.

Я под столом треснул его ногой. Постарался как можно быстрее прожевать и сменил тему, на мой взгляд, очень удачно:

– А почему ваша Маняша принесла вам неприятности?

– Ой, такая у нас с ней история вышла! – Елизавета Андреевна грустно головой покачала. – Теперь Маргошенька не знаю как и распла́тится.

– Бабуль, ну зачем ты? – перебила её Маргоша. – Не будем ребятам головы морочить.

– Ну уж нет! – не очень-то вежливо чуть ли не закричал Пашка. – Пожалуйста, поморочьте нам головы!

Я и сам глаза вытаращил. Вот это поворот! Неужели настоящее преступление? И присоединился:

– Пожалуйста, пожалуйста, расскажите!

– Ну, что рассказывать… – Елизавета Андреевна погладила Маняшу: – Месяца три назад прихожу я из магазина, а у нашей двери сидит эта красавица. Смотрит на меня таким умоляющим взглядом. Я угостила её сосиской. Она, видимо, голодная была. Только я дверь открыла, она сразу в квартиру забежала. Мурлычет, ласкается. Рука не поднялась её выгнать. Маргоша пришла, я ей сразу призналась. Ну, внучка меня и пожалела. Я одна целыми днями, а с киской всё-таки веселее. А она такая умненькая оказалась. Сразу на Маняшу стала откликаться. Мы с ней подружились. И в ветклинику её с Маргошей отвезли, чтоб проверили. Нам сказали, что она здорова.

– Да, – Маргоша говорит, – кошка очень полюбила бабушку, да и бабушка к ней привязалась, а то я ни за что бы не пошла на условия, которые потом нам предъявили.

– А кто предъявил? Какие условия? – Мы прямо сгорали от нетерпения.

– Да дело в том, что недели через две вечером пришёл к нам хозяин кошки, – объяснила Маргоша.

У нас, конечно, как у сыщиков, сразу возник вопрос:

– А как он узнал, что кошка у вас?

– Да сказал, что будто бы ему какая-то соседка, жительница нашего дома, сообщила, – объяснила Елизавета Андреевна. – Хотя ни с кем я вроде не говорила о Маняше. Но, конечно, возраст у меня. Может, и подзабыла.

– Вот пришёл этот Борис Михайлович, – продолжила Маргоша, – и заявляет, что это его кошка. Каким-то образом, видимо, из окна выпрыгнула.

– Только Маняша его не любит! – Елизавета Андреевна подошла к книжному шкафу и достала фотографию.

На ней темноволосый мужчина держал на руках кошку, а она от него отвернулась, лапами упёрлась, будто спрыгнуть собирается.

– Это он когда Маняшу собрался уносить, я Маргошу попросила хоть фото на память сделать. Видите? Она к нему и не приласкалась, убежать хотела.

Тут Маргоша самое главное рассказала.

Оказалось, что эта киса – не простая кошка, а очень-очень породистая и редкая. Называется Дракон Ли. А саму кошку зовут Цирцея-Шарлотта. Выведена эта порода в Китае, и у нас в России такие наперечёт. А по окрасу кошка ничем не отличается от наших дворовых. (Мы с Пашкой, как домой пришли, сразу в Интернете посмотрели. Оказывается эти Драконы выглядят как обыкновенные кошки. И Маняша такая же, как на этих картинках.)

Когда хозяин стал Маняшу от Елизаветы Андреевны забирать, та чуть не расплакалась. Тогда Маргоша предложила кошку купить. А Борис Михалыч говорит:

– Да вы знаете, сколько стоит такая кошка? Посмотрите в Интернете. Она стоит тысячу долларов.

А потом сказал, что если уж бабушка так привязалась к его Цирцее-Шарлотте, то ладно, пусть кошка у неё пока живёт. Потому что он уезжает в командировку и всё равно собирался устраивать Цирцею в кошачью гостиницу.

Но добавил, что он очень переживает, потому что Цирцея скоро должна родить котят. Маргоша его заверила, что вызовет ветеринара, чтобы роды прошли хорошо. Так они и договорились. И Борис Михалыч уехал в свою командировку, а Маняша благополучно родила двух котят, мальчика и девочку.

Тут я спрашиваю:

– А где же второй котёнок? Он что, умер?

А Маргоша говорит:

– Нет, что ты! Всё с котятами было хорошо. Мы Борису Михайловичу посылали их фотографии. Он писал, как их надо прикармливать. И что скоро он приедет и заберёт пока только котят, потому что они достаточно подрастут к этому времени, а у него на них уже есть покупатели.

Пашка спрашивает:

– Так, значит, одного уже забрали эти покупатели?

А Елизавета Андреевна покачала головой и грустно так говорит:

– Тут совершенно непонятная история. Девочка исчезла. Мальчик тут, а она пропала. Мы ещё Борису Михайловичу ничего не сообщали. Уже несколько дней, как это произошло.

Так вот оно что! Мы с Пашкой переглянулись. Теперь понятно, за кого Маргоше придётся расплачиваться.

Мы, конечно, сразу стали версии предлагать.

Первая – котёнок мог незаметно выскользнуть за входную дверь, а там его подобрали соседи.

Вторая – он мог вскочить на форточку и выпрыгнуть на улицу.

Третья – он мог упасть за шкаф (просто однажды у наших знакомых кот упал за шкаф да и заснул там. Его целый день искали. Нашли, только когда он проснулся и начал мяукать на весь дом).