Текст книги "Москвич с того света"

– И мне налей, я замерзла тут.

Олег и вспомнить не мог, когда последний раз он так орал. Когда он резко вскочил, сработал механизм «качелей» – досточка, на которой он сидел была не закреплена, и естественно, другой ее конец подпрыгнул и треснул Олега по ноге. Он бежал, петляя между оградками, неизвестно в каком направлении, потеряв и дорожку, и фонарик, и план, и дико орал. Непонятно, какая сила привела его прямиком к каптерке. Он влетел вовнутрь, продолжая орать.

– Господи, что случилось-то? – испуганно вскочил дядя Вася – Что-о-о?

– Там, там, – и больше ничего не мог произнести Олег. Он только махал рукой куда-то на улицу, а второй рукой хватался за сторожа, как за спасителя.

– Ну, погодь, не ори, что там такое?

– Там мертвая из могилы вылезла-а-а – голос Олега сорвался на визг.

Дядя Вася схватил со стола бутылку, налил водку в стакан и буквально силком влил почти половину Олегу в рот. Олег поперхнулся, но проглотил и уставился на дядю Васю выпученными от ужаса глазами. Правда, орать перестал. Остаток водки сторож опрокинул в себя, выдохнул и занюхал рукавом. Олег обессиленно плюхнулся на табурет.

– Ну вот, отошел маленько, первое средство, я знаю – гордо произнес дядя Вася. – А теперь, расскажи, что там произошло.

Олег рассказал все сторожу.

– Вроде бы и не пил, опять же в милиции служишь, привидится же такое! Это у тебя, милок, с непривычки и от напряга, спать надо было ложиться, а не шляться среди могил.

– Я ведь не спать сюда пришел и не на спор. У меня такая работа.

– Ну, вот и поработал. Так и заикаться начнешь.

Как ни странно, но от водки Олег не только согрелся, но и перестал лязгать зубами. К нему вернулось самообладание и способность думать.

– А пойдемте вместе туда, все сами увидите – предложил он дяди Васе.

– Ну, пойдем, что ли. А найдешь?

– Найду, и потом там у меня должна валяться «маленькая», я ведь не успел выпить.

– Ну, вперед.

Олег понимал, что дядя Вася не горит желанием топать куда-то в темноту, поэтому обещанная водочка пересилит его нежелание идти. Сломанную скамеечку нашли быстро.

– Ну, и где тут могилу нашел, да еще и свежую? – проворчал сторож.

– Да вот – и дальше Олег замолчал. Сейчас он отчетливо увидел, что это не могила, а дренажная канава.

– Вот тут я присел, а скамейка, ломанная была, а оттуда, снизу – договорить он не успел, так как из канавы вновь послышалось какое-то шевеление. Олег отпрянул и почти прижался к старому сторожу.

– Что за чертовщина? – недоуменно протянул дядя Вася.

– Да вытащите же меня отсюда, мать вашу… – послышался скрипучий охрипший голос.

По краю ямы зашарила чья-то рука.

– Помогите!

– Тьфу, Танька, ты что-ли? – спросил дядя Вася и посветил фонариком в то место, откуда слышался голос и появилась рука.

– А то, кто же? – вновь проскрипел голос из канавы.

– Не боись, это Танька, она местная. Да, не боись ты, не мертвая она, живая, только пьяная в хлам – дядя Вася успокоил Олега.

Вдвоем они вытащили на поверхность тощую, синюшную фигуру, и втроем двинулись к сторожке. По пути Олег все-таки нашел «маленькую», которую так и не попробовал. В сторожке было относительно тепло, но женщина все равно тряслась, как осиновый лист. Дядя Вася налил ей для сугрева, а выпить она не могла, стакан прыгал у нее в руке, разбрызгивая водку по сторонам. Дядя Вася залпом выпил свою порцию, подошел к Татьяне, взял стакан, и только с третьего захода смог влить в нее содержимое. Олег свое выпил, но заговорить так и не смог. От пережитого страха язык во рту был будто свинцовый, и не слушался своего хозяина.

Первым заговорил дядя Вася:

– Ну и как тебя угораздило? Дура ты! Если бы не он – сторож кивнул в сторону Олега – каюк бы тебе был с петухами – к утру бы околела.

– На последних похоронах поминали какой-то самогонкой, крепкая, как падла, а из закуси были только кутья, да просвирка. Ну, вот меня и срубило. – Таня начала рассказывать.

– Я очухалась в яме, испугалась, думаю, ну все, живьем закопали. Спасибо, ребята, что вытащили. Пойду я, хреново мне, наверное, простыла еще. – Таня побрела к выходу, сгорбившись и кутаясь в платок.

Про таких, как Таня, говорят, что она без возраста. Никто не знал точно, сколько ей лет, хотя в своем кругу она было личностью известной. Она постоянно ошивалась на кладбище, некоторые из работников похоронного сервиса думали, что и живет она тоже там. По сути, так оно и было, хотя у Тани была своя комната в коммунальной общаге. Просто затесавшись среди родни покойных, она напивалась до чертиков, и отрубалась где придется. Ее находили то в склепе, то в сторожке, а то и среди могил. Таня была профессиональной плакальщицей. Она так жалобно и протяжно выла и рыдала на очередных похоронах, что ни у одного человека не было сомнений в искренней ее скорби по ушедшему близкому. На столь печальных мероприятиях вообще не принято спрашивать, кто к кому пришел. И тем более не принято прогонять кого-бы то ни было. Считается, что попрощаться с покойным может любой человек. Отрыдав свое, Таня обычно активно поминала усопшего вместе со всеми. Обычно, это делается прямо на месте. А дальше, если были силы, она умудрялась вместе со всеми проникнуть и в дом, на поминки. Это было большой удачей – и поесть можно и выпить. Но были и другие случаи. Два раза Таню разоблачали, прогоняли взашей, а один раз даже побили. Но она продолжала ходить на эти мероприятия, как на работу.

Андрей Савушкин пришел с работы домой пораньше. Он задумал еще два дня назад сделать Марине сюрприз. Прийти домой и самому сделать ужин. Захотелось просто посидеть вдвоем с женой, при свечах, провести романтический вечер.

Ирка завтра приедет из командировки, ее, как молодую журналистку, отправили в какой-то провинциальный городок. Редактор газеты, где практиковалась Ирина, не любил молодых специалистов, может завидовал, что они молодые, глаз у них не замыленный, а может и по другим причинам. Непонятно, но на самые перспективные материалы, он старался спровадить молодежь. Будут интересные факты – хорошо, а не будет – ну на нет, и суда нет.

Марина вернулась с работы чуть позже обычного. Зашла в магазин и купила шампанского. Словно интуиция сработала, ей вдруг захотелось посидеть с мужем, поговорить, помечтать.

Она вошла в кухню, и улыбка озарила ее, как летний закат. На столе стояли два салатника с вкусными овощными салатиками, зелень, яблоки и виноград. А на середине стола стояла вазочка с цветами – три чудесные гвоздики, нежно розового цвета. Марина медленно подошла к столу и поставила шампанское на краешек.

– У тебя интуиция – то ли спросил Андрей, то ли сказал утвердительного.

– Да, – ответила Марина и присела на стул.

– А я хотел тебе сюрприз сделать, удивить что ли.

– Тебе это удалось. А я тебе говорила, что люблю тебя? – Марина улыбнулась, разговаривая с мужем.

– А я тебе говорил?

– А я первая спросила.

– А тебя тоже очень люблю.

Потом они поужинали, выпили шампанское, долго разговаривали. Так бывало и раньше, неожиданные разговоры сами собой заканчивались. Андрей обнимал Марину, она отвечала на его ласки и вечер заканчивался бурной, всепоглощающей любовью.

И сейчас они лежали рядом, Марина положила голову на грудь мужа. Когда сердцебиение у обоих нормализовалось, она тихонько заговорила:

– Представляешь, у нас Анисимова сегодня проверила лотерейный билет, одна цифра не сошлась, а так бы выиграла стиральную машину. У нее даже истерика началась. Жалко. Ей бы стиралку, было бы очень хорошо. У нее трое детей, разве их обстираешь вручную?

– А один номер не совпал, это уже проигрыш?

– Ну да, там вроде, если серия сошлась, так это 1 рубль.

– Рубль – это тоже хорошо – как-то задумчиво протянул Андрей. И вдруг встал с кровати и направился к шкафу.

– Ты чего? – Удивленно спросила Марина.

– Ничего, погоди минутку, он сосредоточенно копался в своих вещах, в поиске тех самых летних брюк, в которых ездил на юг.

– Ты чего-то потерял?

– У меня в брюках должен быть листок из блокнота, я про него забыл, а сейчас вспомнил.

– А что за листок? Мне вроде бы не попадался.

– Понимаешь, в последний день на юге, нам с соседом на сдачу дали лотерейный билет, один на двоих, он был последний. Ну вот. Билет Андрей оставил себе, а мне записал номер и серию, на всякий случай, – объяснил Андрей, а сам продолжил аккуратно проверять карманы брюк, давно постиранных и поглаженных.

– Ага, вот, нашел – и он вытащил из кармана свернутый трубочкой листок. Листок был похож на древний папирус, но Андрей аккуратно развернул его. Цифры были немного размыты, но читались. Он тут же переписал их на другой листок. В дверях стояла Марина и держала в руках тапки мужа.

– Ну хоть обуйся, а то босиком стоишь, а пол холодный.

– Марина, а в какой газете обычно печатают результаты лотереи?

– Вроде, в «Правде».

– А у нас есть?

– В газетнице, ты же вроде брал.

Андрей посмотрел все газеты, и наконец, нашел газету «Правда».

На последней странице газеты действительно был напечатан результат розыгрыша лотереи. Андрей сверил номер и серию – не поверил своим глазам. Он долго вглядывался в написанное и молчал.

– Андрюша, ты чего? А? – испуганно спросила Марина.

Услышав голос жены, Андрей оторвал взгляд от газеты и посмотрел на Марину, стоящую в дверях. Еще несколько минут он то поднимал, то опускал глаза, потом наконец, выдавил из себя:

– Марина, здесь машина, «Москвич 412».

– Правда, что ли? Марина подошла к мужу и наклонилась над газетой.

– Ой, и правда, все совпало. Андрюш, а что теперь делать?

– Не знаю, – растерянно ответил Андрей. – Билет-то у Андрея, а вот в курсе ли он, не знаю.

– А у тебя связь-то с ним есть какая-нибудь?

– Ну, адрес, естественно, мы же обменялись адресами.

– Бывает же так, – Марина даже не знала, радоваться или нет, она ждала, как отреагирует на все это муж.

– Машина… – Задумчиво протянул Андрей. Наконец, у обоих наступило просветление, они посмотрели друг на друга и расхохотались.

Утром вернулась Ирка, и они дружно смеялись уже втроем.

– Класс! Ну папка, ты даешь! Конечно, не целая машина, а только половина, но все равно – это же деньги! Деньжищи! Вот получим, и пойдем тратить! – визжала Ирина и радовалась, как маленькая.

– Да ты погоди стрекотать, еще получить надо, – пытался утихомирить дочку Андрей.

– Вот, вот, – вторила ему Марина, – мало ли.

Чуть позже Андрей написал новому другу письмо, сообщил рабочий телефон. И стал ожидать ответа.

Прошла неделя, Андрей каждый день проверял почтовый ящик, но писем не было. Он отправил еще одно письмо, но и на него ответа не получил. Звонков из Энжинска тоже не было. Ложась спать, каждый вечер, Андрей все думал о своем новом знакомом. Неужели он ошибся в нем? Андрей Поляков показался ему простым, хорошим мужиком, так неужели за маской веселого балагура скрывался обыкновенный жадный тип? Почему тип? В конце концов, он же не обязан делиться. Ну, сказал. Ну, забыл. А если не забыл, то кто я ему? Брат? Сват? Может быть его жена сдала пиджак в химчистку, и билет этот вовсе пропал? А может сейчас вся их семья сидит за столом и радостно отмечает приобретение? Провались она пропадом, эта машина, из-за нее и веру в людей потеряешь, и поссоришься со всеми!

Мысли Андрею не давали покоя, он был уже и сам не рад, что вспомнил про эту дурацкую записку.

– Да, вот так и познаешь людей, – тихо прошептала Марина.

– Может быть, а может и нет, – задумчиво произнес Андрей.

– Что думаешь делать?

– Не знаю. Утро вечера мудренее. Давай спасть. Я тебя очень люблю.

– Давай, я тоже тебя очень люблю, а это главное.

Ночью Андрею приснилась машина. Новенький красный М-412 стоял у дверей подъезда. Семейство Савушкиных собралось на дачу. Настроение у всех было хорошее. Андрей увидел, как теща, еще совсем не старая, выходит с Иришкой на руках, Марина вынесла какие-то коробки, корзинки. Сам Андрей загрузил все это в багажник, только хотел пригласить всех садиться в машину, как вдруг с ужасом понял, что водить он не умеет, прав у него нет и никогда не было. И все остальные тоже не умели. В голове мелькнула мысль, куда же это мы собрались, толкать что ли будем. В это время появился тесть, живой, не старый, здоровый, он улыбался и приглашал всех в машину. Сели и Марина, и теща с Ириной. Андрей стоял как вкопанный и все думал, когда же это дед успел научиться ездить, ведь машины не было никогда. Он вздрогнул и заорал во весь голос:

– Не-нет!! – и проснулся. На лбу был холодный пот. Он покосился на Марину, та безмятежно спала, подложив руку под подушку.

Ну, раз не разбудил, значит заорал во сне, а не наяву. Тьфу ты! – толи подумал, толи прошептал Андрей.

Утром, во время завтрака, он объявил своим женщинам, что берет за свой счет отпуск, посылает телеграмму и едет в Энжинск.

– Ну, раз решил – езжай. – Сказала жена.

– Па, а куда? Я не ослышалась – Энжинск? – жуя бутерброд спросила Ирина. – А зачем?

– Тут такое дело, дочка… – и Андрей рассказал Ире всю эту историю.

– Пап, а можно я с тобой? – неожиданно спросила Ира.

– И чего ты там будешь делать? – удивилась Марина.

– Понимаете, я, когда из командировки возвращалась, проезжала этот город. И стоянку поезда увеличили, сказали, что стоять будем минут двадцать-тридцать. Пропускали какой-то военный состав. Ну, скучно было сидеть, и мы вышли на перрон. Там рынок, ну такой, спонтанный, бабульки с овощами, с зеленью. Я случайно услышала разговор местных, что у них там происходят какие-то аномалии, толи вампиры, толи еще какая-то нечисть, мертвецы по ночам разгуливают, ну и всякое такое. Хочу поподробнее все узнать. Представляете, какой материальчик в газету можно воткнуть!

– И ты во всю эту чушь веришь? – усмехнулась Марина.

– Нет, в это я не верю. Но дыма без огня не бывает. Там что-то происходит, скорее преступное, будет статья о криминале – гордо заключила Ира.

– Ты же не в «Криминальных новостях» работаешь! И куда такой сюжет? В газету «Моряк Балтики» или в «Вести с полей»? – усмехнулся Андрей.

– А хоть бы и так. Надо двигаться в перед, а с нашим редактором… Ну его! Тиражи падают, а он нас считает бездарными. Все, решено! Па, я уду с тобой. Она дожевала бутерброд, запила чаем, чмокнула по очереди родителей и упорхнула.

– Пусть дерзает, а то еще разочаруется в профессии, – сказал Андрей, и закончив завтрак, пошел на почту отправить телеграмму в Энжинск, заглянув по пути в почтовый ящик. Там были только две газеты.

Андрей Поляков умер неожиданно. Ничто не предвещало беды. Он собирался на работу. Лариса тоже собиралась, она была в ванной, крутила волосы электроплойкой. Что-то стукнуло, а может хлопнуло, Лариса не поняла, но высунулась из ванны и спросила:

– Андрюша, ты ушел? Было тихо. Лариса взбила волосы рукой и вышла. Странным ей показалось только то, что Андрей не сказал ей, что уходит. Обычно он всегда чмокал ее на дорожку, говорил «пока, я ушел». А тут… Лариса зашла на кухню. Андрей лежал на полу, на спине, рядом лежала перевернутая табуретка. Лариса бросилась к мужу.

– Андрюша, что с тобой? – она кричала, но ей показалось, что ее голос шипит. Ползком она добралась до двери, выползла на лестницу. Ей навстречу поднимался сантехник, пришедший по вызову к соседям.

– Что с Вами? Вам плохо? – испуганно затараторил сантехник.

– Скорую вызовите, моему мужу стало плохо, он упал – захлебываясь от слез просипела Лариса.

– Сейчас, сейчас – и слесарь побежал вниз к телефону-автомату.

– Он не знал, ни имени, ни фамилии, но вызов на скорой приняли.

Врач приехал быстро. Но было уже поздно. По словам врача, Андрей умер мгновенно, с табурета он падал уже мертвым. Предварительно врач вынес вердикт, что у мужчины произошла остановка сердца. Медик констатировал смерть до прибытия и уехал, правда Ларисе он сделал пару уколов. Сбежались соседи. Все охали и ахали, женщины плакали, как могли утешали Ларису. Сосед из квартиры напротив догадался набрать номер районного УВД, благо у него в квартире был телефон.

Олег Поляков снял трубку телефонного аппарата, так как сидел на посту дежурного. Тот попросил Олега посидеть в дежурке, пока он отлучится на десять минут. То, что Олег услышал по телефону, не укладывалось у него в голове. Он автоматически положил трубку на рычаг и впал в ступор. Сидел и смотрел перед собой, в одну точку. В мозгу предательски стучали слова: «Папа умер!»

Вернулся дежурный. Он посмотрел на Олега и испугался.

– Спасибо, Олег Андреевич. А что с Вами? Случилось что-то?

– Мой папа умер – произнес Олег глухим голосом.

– Ой, а когда? Как это?

– Только что. Сосед позвонил. Мне надо идти, там мама.

– Да, конечно, примите мои – он даже не договорил, Олег встал, похлопал его по плечу и, как робот, вышел из дежурки. Еще несколько минут он постоял в коридоре возле дежурного, а потом вдруг вылетел из отделения, громко хлопнув дверью. К дежурному помещению подошел Никитин.

– Куда это он так полетел? удивленно спросил начальник.

Дежурный козырнул и тихо ответил:

– Горе у него, товарищ капитан, отец у него умер, вот только что.

– Ничего себе, дела-а, вроде и мужик был не старый, сердце наверное – Никитин сочувственно покачал головой. С лестницы спускались Саня Орлик и Леня Борисов. Они над чем-то смеялись, громко и заразительно. Леня видел с площадки, как из отделения вылетел Олег Поляков, и подходя к окну, весело пошутил:

– Он небось узнал, что ему опять на кладбище дежурить, вот и улетел. А?

– Отставить шутки – рявкнул Никитин. – Горе у него, отец умер, прямо сейчас, ему сообщили.

Ребята мгновенно посерьезнели, и следа не осталось от их балагурства.

– Вот оно как бывает. – Саня даже присвистнул от неожиданности. Втроем они поднялись в кабинет.

– Леня, заменишь Полякова пока, с него сейчас работника не получится – распорядился Никитин.

– Есть, товарищ капитан. Может надо денег собрать на отделе, ну в качестве материальной помощи? – спросил Леня.

– Можно попробовать, а я к руководству схожу, пусть выпишут – сказал Никитин. – Да, вот с меня – сложи в конверт, – и он протянул Сане деньги.

– Мне что ли собирать? – тихо спросил Саня.

– Да, какая разница, складываем в конверт и все. Я дежурных предупрежу, чтобы сообщили нагим, ну и, кто сколько даст.

Никитин вышел из кабинета. Саня с Леней сидели на своих рабочих местах и молчали. Говорить не хотелось. Однако, работу никто не отменял, и постепенно и Леня, и Саня стали возвращаться к мыслям о делах.

Баба Тася с утра поехала в райцентр. От Энжинска туда ходил рейсовый автобус. В райцентре находился паспортный отдел, и ей необходимо было туда попасть в часы приема. Надо было зарегистрировать временно дачников, двое молодых сняли у бабы Таси комнату на сезон. Она оформила всю документацию и пешком отправилась прогуляться. На пути ей попался магазин ритуальных принадлежностей, и она, увидев на окнах образцы цветочных композиций, венков, решила зайти. Она давно собиралась сходить на кладбище к родне, обновить венки и цветы. А то старые уже выцвели, да и от дождей пострадали. Баба Тася зашла в магазин. Магазин был просторным, прилавки тянулись вдоль стен, и на них были расставлены и развешены всевозможные предметы погребальной атрибутики. Венки с лентами и без лент, цветы из шелка, единичные и составленные в букеты, разные кружевные накидки, подушечки, и даже специальная одежда и обувь. Далее находился довольно большой зал, там на специальных пьедесталах были установлены гробы. Ассортимент был довольно большой, от самого простенького гроба, обитого недорогой тканью, до дорогущих, лакированных и обитых бархатом.

В зале находились два покупателя и продавец. Покупатели явно заинтересовались одним из вариантов, а продавец, как купец расхваливал товар.

– Вы делаете правильный выбор. Это единственный экземпляр, ручная работа, изготовлены мастером «золотые руки», материал натуральный, видите рисунок выполнен лобзиком.

– Дороговато все же. У нас денег не так много. Мы уж чего-нибудь попроще купим.

– Ну, пожалуйста, выбирайте. Весь товар в зале. – Продавец отошел в сторону и увидел бабу Тасю.

– Чем интересуетесь, гражданочка? Показать Вам что-нибудь?

– Да, я смотрю, какой у Вас тут продается гроб, с рисунком, аккуратный, в таком лежать одно удовольствие, вот только не дешевый.

– Как, я уже говорил, это товар ручной работы. Один в своем роде, другого такого нет. Но Вам, конечно, дороговато будет. – Продавец продолжал расписывать достоинства товара, но баба Тася его уже почти не слышала. Она старалась вспомнить, где-то, когда-то подобное уже слышала. Но вот только где? Она молча отошла обратно к витрине с венками. И вдруг вспомнила рассказ Антоновны, о том, что муж той был мастером-краснодеревщиком, что сам смастерил себе гроб и даже вспомнила курьезный эпизод о том, как зять Антоновны перестал ездить на дачу, увидев на чердаке жуткую конструкцию.

Баба Тася вышла из магазина и потрусила к автобусной остановке. Пока она ехала из райцентра, в голове у нее все крутилась панорама увиденного сегодня. Это перемешивалось с услышанным ранее, выстраивалось в определенную мозаику и – не укладывалось в голове.

Антоновна же не говорила, что ее дед поставил производство гробов на поток, она сказала, что он сделал только один. Конечно, существуют же, наверное, какие-то мастерские по изготовлению такого рода предметов, и специалисты, наверняка, есть. Вот только продукцию они изготавливают шаблонную, обыкновенную, и вся она стоит в торговом зале ритуального магазина. А здесь – работа мастера «золотые руки». Но хуже всего было то, что Антоновна рассказала позднее. Этот рассказ о ее жутком сновидении и так удивил, и взволновал бабу Тасю. А сейчас увиденное в зале ее еще и испугало. Ну, как такое может быть? Может совпадение? А если нет? Тогда что? А тогда…

Баба Тася перекрестилась. Стало страшно., и она стала гнать от себя мысли об этом.

Автобус остановился на вокзале. Баба Тася вылезла и пошла искать Антоновну.

После похорон отца Олег Поляков еще долго не мог даже улыбаться. Он все не мог взять в толк, как же это могло произойти. Отец никогда на сердце не жаловался. Несмотря на грузное телосложение., был довольно подвижным, не увлекался алкоголем и никогда не курил. В свое время он был очень неприятно удивлен, когда застал сына курящим на балконе. Не ругал, но и не одобрил. Олег давно подружился с сигаретой, но, по его мнению, это не мешало ему жить. Сейчас он вспоминал, что за провинности и шалости его всегда ругала мама, а папа пытался его понять, и больше беседовал с ним, объясняя, чем плох был его поступок и почему делать так в дальнейшем не стоит.

Маленькому Олегу всегда было стыдно перед отцом, и он старался избегать подобных ситуаций. В более зрелом возрасте нравоучения отца уже казались Олегу нудными, но из уважения, он их принимал. И вот теперь папы больше нет. Надо было как-то жить дальше, работать, но он постоянно возвращался к мыслям об утрате, и было тяжело.

Когда Олег вышел на работу, после вынужденных выходных ребята, как могли, его утешали и поддерживали. А начальник отдела Никитин, как-то вечером, когда они дружно пили чай сказал:

– Знаешь, время – оно лучший лекарь. Ты вникай в дела, работай, как работал. Не забудешь, естественно, но отвлечешься. У тебя заявы лежат от граждан, включайся. Люди со своей бедой к тебе пришли, вот и давай!

Все бы оно ничего, и дел накопилось много, и мужик он все-таки, в конце концов, и мог бы Олег начать полноценную работу, если бы не одно обстоятельство! Мама! Олег всерьез опасался за мать. Лариса впала в жуткую депрессию. Она вроде бы успокаивалась от воздействия лекарств, вставала с кресла с твердым намерением убраться в доме, или помыть посуду. Но, натыкаясь на каждом шагу на вещь мужа, или на вещи, сделанные или купленные мужем, хватала эту вещь, прижимала к себе, и начинала отчаянно рыдать до тех пор, пока рыдания не переходили на вой.

После четвертой неотложки Олег решил, что дальше так продолжаться не может, иначе он потеряет еще и маму.

И он увез ее в свою однокомнатную квартиру. На первое время туда же приехала лучшая подруга мамы – тетя Валя. Ее Олег знал еще с детства. Они дружили семьями много лет. Теперь тети Валина дочка замужем, живет где-то на Севере, дядя Коля – муж тети Вали, как обычно, в море, ушел на полгода, и она согласилась пожить рядом с подругой, поддержать ее в трудную минуту. Олег немного успокоился, теперь мама будет под наблюдением, и начал работать.

Баба Тася разыскала Антоновну. Она сидела на складном стульчике, но не на рынке, а на обочине дороги. Там же были и другие пожилые жительницы Энжинска. Продавали все, что угодно, все дары садоводов и огородов. Антоновна сидела, и связывала в пучки укроп и петрушку.

– Здравствуй, Антоновна, – поприветствовала баба Тася знакомую.

– Здравствуй, Тася. Как жива, здорова?

– Да, жива пока. Какое теперь здоровье.

– Подвинуться? Ты торговать будешь? – спросила Антоновна.

– Нет, сегодня не буду. Слушай, ты на меня не серчай, что лезу с разговорами, но у меня к тебе дело.

– Случилось чего?

– Не знаю, может и случилось. Помнишь ты мне в прошлый раз рассказывала, что твой покойный муж тебе снится?

– О, господи! Ну, помню. Так он и теперь является.

– Говорит чего?

– А все тоже. Жалуется, что его гроб украли. – Антоновна перекрестилась. – Да я уж никому и не говорю, а то скажут – дура! В больницу обращайся.

– Вот что. Сворачивайся, поедем съездим со мной до райцентра.

– Господи, да что произошло-то? Ты меня пугаешь.

– Не знаю, может и произошло. А может и ничего, так мы домой засветло вернемся. Антоновна сложила свой товар в сумку, и не противясь пошла за бабой Тасей. Когда они уже ехали в автобусе, Антоновна опять спросила:

– Тасенька, милая, ну скажи, что случилось? Куда мы едем?

– Вот, приехали. Сама все увидишь.

Обе бабушки зашли в магазин ритуальных принадлежностей. Антоновна осмотрелась.

– Гляди, красивые какие венки, цветы как живые.

_ Пойдем чуть дальше – и баба Тася потянула свою знакомую в зал, где были выставлены образцы гробов.

– Ты никак купить хочешь? – тихонько прошептала Антоновна.

– Купила бы, да очень дорого, – тихо ответила баба Тася. – Особенно вот такой – и она показала Антоновне на продукт от мастера «золотые руки». Та подошла поближе к гробу, внимательно посмотрела на рисунок, выпиленный лобзиком. Потом взглянула на бабу Тася, и, не сказав ни слова, схватилась за сердце и упала, потеряв сознание.

Антоновну увезли на скорой в больницу, а баба Тася, обливаясь слезами, поехала обратно в Энжинск, с твердым намерением завтра, с утра, зайти в УВД.

***

Андрей Савушкин вышел в коридор из своего купе. Большая дорожная сумка уже была собрана. Ира еще спала, но скоро ее надо будет будить. Пока развеется ото сна, раскачается, как раз и подъедут к Энжинску. Он на всякий случай попросил проводницу разбудить их, но уснуть так и не смог. Поворочался, оделся и вышел. На душе было паршиво. Андрей даже не представлял, как ему предстоит разговаривать с Андреем Поляковым. Они за четырнадцать дней на море успели подружиться. Андрей ему понравился. И теперешняя ситуация казалась неразрешимой. Ну, никак не укладывалось в голове, что человек, на первый взгляд добрый и бесхитростный, на поверку оказался жадным и себе «на уме», что называется. Лучше бы они вообще не ходили в этот дурацкий буфет, не было бы этого лотерейного билета и ничего бы не было. Остались бы у двух людей самые хорошие воспоминания друг о друге и все.

– Товарищ пассажир! Ваша станция через сорок минут, – прервал мысли Андрея голос проводницы – Собирайтесь потихоньку. Этот Энжинск, будь он не ладен, какой-то! Там либо стоянку сокращают, когда из графика выходим, либо можно зависнуть на час и больше.

– Заколдованный, что ли? – вяло пошутил Андрей.

– А кто ж его знает? Только я вот шесть лет езжу и всегда что-нибудь не так! – сказала проводница и пошла дальше по коридору. Андрей тихо открыл купе и стал будить дочку.

– Чего, пап, приехали уже? – Ира взглянула сонными глазами и медленно села. – А ты, что, не спал?

– Спал немного, – соврал Андрей.

– Да не переживай ты так, папа, все будет хорошо.

– Надеюсь.

Ира свернула свои вещи, затолкала их в сумку и закрыла молнию. Андрей взял сумку, вынес из купе, тихо закрыв за собой дверь.

Они вышли из поезда на полупустой перрон, попрощались с проводницей и направились к выходу в город. Большой рупор радиосвязи, висевший на стене, вдруг зашипел, заскрипел, и хриплым голосом объявил, что стоянка поезда №12 сокращена на 10 минут и попросил пассажиров занять свои места. Когда через тоннель Андрей и Ирина вышли на вокзальную площадь, состав двинулся с места, тяжело переваливаясь поползли мимо вагоны. Однако с каждым поворотом колеса вагонов двигались все легче и легче. По ритмичному звуку было ясно, что поезд набирает скорость, и звук уплывает все дальше и дальше.

– Ну, что, доча, пойдем искать какую-нибудь гостиницу – предложил Андрей.

– Пойдем, не таскать же сумку с собой – согласилась Ира.

Пожилой дворник старательно подметал тротуар. Савушкины спросили у него, и он показал, где находится гостиница. Туда и направились Андрей с дочкой. Гостиница была небольшая, всего два этажа, без излишеств, типичная провинциальная гостиница тех лет. Свободных мест было более, чем достаточно, Энжинск не представлял интереса для иностранцев, да и для своих, столичных гостей тоже. Администратор на первом этаже взяла документы и стала оформлять бумаги по заселению.

– Вы родственники? – спросила она у Андрея.

– Да, это моя дочь. – ответил Андрей.

– Так Вас можно в один номер заселить, или как – мальчики направо, девочки – налево? – поинтересовалась администратор.

– Да, все равно! Можно и в один – ответила Ира.

Они разложили в номере вещи, перекусили в буфете внизу и выдвинулись искать улицу железнодорожников в городе Энжинск.

Ребята из отдела Никитина дружно пришли к мнению, что заставлять Олега Полякова сейчас дежурить на кладбище, по меньшей мере, кощунственно! И хоть дело о мародерстве на кладбище вел он, дежурить решили по очереди, но без Олега.

По опыту Никитин знал, что еще долго узкая тропинка к могильному холмику, будет для того самой тяжелой дорогой. Сам побывал в этой ситуации, два года назад начальник отдела похоронил родителей, они ушли друг за другом с разницей в месяц. Отец его болел долго и тяжело, домашние понимали, что неизбежное близко. Понимали головой, но не сердцем. Когда отца не стало, мать его как-то сразу сдала, начала чахнуть и через месяц отправилась вслед за мужем. Врачи сказали, что это инфаркт. Никитин, конечно, навещает могилы родителей, но только когда это положено. В другое время старается избегать визитов, слишком тяжелыми становятся ноги, да и дорожка кажется бесконечной.