Текст книги "Непрерывность"

Конечно! Как же она собиралась попасть домой без ключей?

Однако в следственном комитете ключи и телефон выдали только после того, как она написала расписку. С ума сойти – вещи ее, но взять можно на время. Еще и расписку оставить, как будто она деньги в долг берет. На самом деле так положено. И это очень хорошо, что следователь пошел ей навстречу.

– Расскажите обстоятельства произошедшего, – попросил Алексей Игоревич.

Это Лерин следователь.

– Но я же уже рассказывала, – вяло запротестовала девушка.

– Это было в дежурной части, – мягко напомнил следователь.

И Лера снова рассказывала: механически, без эмоций.

– Вы ранее были знакомы с этим человеком? – задает неожиданный вопрос Алексей Игоревич.

Лера возмущенно вскидывает руки в синяках.

– Вы запомнили марку машины?

– Синенькая… – шепчет Лера.

– Иномарка или отечественная? – не сдается следователь.

– Иномарка. Синенькая. – Лера хочет помочь.

Почему она так и не научилась разбираться в машинах? Буква H – это «хендай», да.

– Машина марки Hyundai? – радуется Алексей Игоревич.

– Нет. Да. Я не знаю! – Лера в отчаянии.

– Может быть, вы запомнили номер машины?

Лера смотрит на следователя глазами, полными слез. Какой номер? Какая марка? Она просто хотела быстро доехать домой!

Силы появились, когда ей дали ее собственный телефон. Она нашла в себе силы попросить зарядку, и через пятнадцать минут уже можно было позвонить Полине.

«Я в следственном комитете. Пожалуйста, приезжай»

Однажды Лера с Полиной поехали в караоке-бар на такси. Таксист был молод, хорош и очень весел. Когда он понял, что девушки направляются в караоке-бар, то неожиданно стал спрашивать про любимый репертуар. После названия композиции находил песню. И девчонки пели! Громко, от души. Жаль, это была всего лишь поездка по городу, а не по многочасовой трассе Москва – Санкт-Петербург, чтобы можно было распеться по полной программе.

Поездки бывают разные. Сейчас все было иначе: ни песен, ни душевной обстановки. Было совсем другое – унижение, страх и боль. И Лера не могла оторвать взгляда от настенных часов, где стрелке нужны были силы, чтобы сдвинуться. Она мысленно считала: «Один… два… три…» И на каком-то счете происходило движение стрелки.

Лере показалось, что до приезда подруги пройдут часы. Может, дни. Она уже приросла к этому стулу. Ничего не меняется. И где-то далеко светит долгожданный душ. Подушка. Плед. Можно накрыться с головой и оказаться в домике, где тебя никто не может обидеть.

В одиннадцать лет соседский мальчишка выкрикнул в ее адрес «Свинья!». Она догнала его и схватила за волосы. Вроде даже тряхнула пару раз. Парень заскулил, начал просить прощения, и она почувствовала себя победительницей.

Прошло десять лет. Ее снова обидели, но она лишь трусливо спряталась среди могил и молилась о том, чтобы выжить. Она не смогла себя защитить (не захотела?). Неужели ОН был сильнее нее? Да одинаковой комплекции! Может, он был умнее нее? Нет! Был бы умнее – не повез бы на кладбище и не позволил ей сбежать. Тогда почему?!

– Лерончик, все в порядке, – сказал кто-то рядом, и Лера увидела Полину.

Она была так напугана – ее подруга. Маленькая, хрупкая. Лера не могла сообразить, кто кого должен защищать, ведь этот ужас в глазах парализовывал. Разве все так плохо? Ах да, плохо. Вещи на месте преступления нашли, а ОН испарился.

– Мне нужно купить… – Лера попыталась вспомнить название таблеток.

Полина посмотрела куда-то в сторону.

– Мне нужно купить… – Лера никак не могла сосредоточиться.

– Мы купим, – твердо сказала Полина.

– Они на букву «п», – пыталась вспомнить Лера.

– Я знаю. Мы купим, – подтвердила подруга.

Откуда она знает? Что она знает? А вдруг купит не то? А если у нее СПИД? А вдруг он вернется? А если… Лера увидела, что пол приближается к ней слишком быстро. «Я же только что сидела!» – успела подумать. И откуда-то издалека крик: «Нашатырь! Дайте нашатырь!» Какой знакомый родной голос. Так хочется подняться и извиниться за нечаянно пролитую воду на тот восхитительный рисунок.

8

Где-то вдалеке был слышен голос Полины:

– Мы можем ехать?

Следователь разрешил, но предупредил, что придется возвращаться на следственные действия в рамках уголовного дела.

– Будет назначена судебно-медицинская экспертиза. Ну и если поймают, – он на мгновенье замешкался, – когда преступника поймают, вам необходимо будет приехать и опознать его.

Если это не сегодня, наверное, все можно выдержать. И самое главное – с ней снова рядом была Полина!

А потом стены дома. Часовой душ со скрабом – похоже, переборщила. Болела кожа. Все болело. Полина дала ей выпить какие-то таблетки. И, наконец, в руках оказался плед, о котором она мечтала. Можно завернуться и все забыть. Это был сон. Просто плохой сон – так бывает…

Сон продолжился образом женщины, которая разложила на столе готовые приборы – она готовилась обедать. Приборов было три, но Лера знала: никто не придет. Это такая инсценировка компании, репетиция. Женщина красиво разложила еду на тарелке, поправила резной огуречный кружок. Кра-со-та! Нервно оглянулась в сторону входной двери, подошла к окну. Те, кого она ждала, не могли прийти. Их не существовало. Но женщина продолжала ждать невидимую никому компанию. Снова поставила чайник, который закипел слишком быстро, не успев остыть. Женщина немного поколебалась и села за стол. Наступило время обеда. Лера еще раз пригляделась к незнакомке – кого-то она ей напоминает. Ну конечно! Это же Лариса Лукьянова! Та самая, возле памятника которой Лера провела на кладбище целую ночь. Неожиданно на тарелках вместо нарезанных огурчиков появилась земля.

Лере стало так неприятно, что она рванула в сторону выхода. Зачем ей на это смотреть?

– Все в порядке, – крикнула Лариса голосом Полины.

Лера открыла глаза. Рядом сидела подруга, которая гладила ее по руке. Все в порядке. Она дома. Под защитой. Неожиданно ожил домофон.

– Это ОН! – закричала Лера.

– Тихо! – подпрыгнула Полина.

Тихо? Лера отдернула руку. Они заодно, что ли?

– Лерочка, солнышко, полежи – я спрошу кто там. Не бойся – я с тобой.

Полина спрыгнула с кровати и отправилась к двери.

Лера окаменела. ОН мог сделать слепок с ее ключей, мог проследить за ней.

– Не открывай! – крикнула Полине, но было поздно.

Полина уже с кем-то разговаривала в коридоре, и голос оказался женским. Лера понимала, что это не ОН. Нужно разжать пальцы, которые могла в любой момент от напряжения свести судорога. На кровать что-то шмякнулось, и Лера снова сжала кулаки. Это оказался кот Шерлок, который невозмутимо прошел к изголовью и плюхнулся спать. В его мире не произошло никаких изменений – он остался прежним. Лера понимала, что нужно встать и пойти снова помыться. Завтра на работу. Она должна что-то изменить в своих неуверенных движениях и отсутствии сил. Надо встать. Надо. Или не надо. Надо спать. Надо спать. Лера хотела спросить, кто к ним пришел, но натянула одеяло на голову и снова уснула.

Ей приснилось, будто мама строго сказала: «Я же просила тебя не ездить в лифте с незнакомцами!» Лера хотела сказать, что лифт и машина – это разные вещи. Но по маме было видно, что она не готова к дискуссиям.

«Конечно, мам».

«Надеюсь, ты не брала у него конфеты?» – снова спросила мама.

И Лере показалось, что это совершенно нормальные вопросы после того, как тебя… это… ну, так с тобой обошлись. Мама предупреждала, что нужно вести себя правильно. А она нарушила правила и теперь должна расплачиваться.

«Я не взяла ни одной конфетки!» – горячо заверила Лера, и взгляд мамы потеплел.

Господи, какая же она, Лера, дура! Почему не вызвала такси? Почему не поехала на автобусе? Зачем так долго ждала лифт? Тут Лера окончательно запуталась, что должна была делать, и проснулась. Как оказалось, вовремя. Пора было собираться на работу.

9

Полина приготовила завтрак, к которому Лера не притронулась. Ей показалось, что горло существует только для того, чтобы пропускать воздух, – любой кусочек еды застрял бы там навсегда.

– Ты можешь взять отгул? – Полина крутилась возле Леры, пытаясь заглянуть в глаза.

– Зачем?

– Полежать, отдохнуть. Может, тебе больничный положен?

– Я не устала и не болею, – сказала Лера, глядя в сторону.

Она встала, даже не посмотрев в зеркало в прихожей. Полина наблюдала в окно, как Лера идет к остановке. Плечи чуть опущены, вот испугалась проезжающей мимо машины.

Они дружили вместе уже миллион лет. А началось все с такой смешной истории! Полина готовила маме рисунок на день рождения, все у нее было продумано. Осталось сделать пару штрихов, когда одноклассница с красивым именем Валерия неуклюже взмахнула рукой, и стаканчик с водой цвета всех оттенков перевернулся на рисунок. Сначала Полину за сердце схватила невидимая мохнатая лапа, но тут же отпустила. У Леры было такое лицо, как будто она сейчас полезет в драку. Может, ее мама не отмечает дни рождения? Или у нее вообще нет мамы? Лапа исчезла, и Полина вспомнила, что у мамы на рисунке не такой нос и цветы совсем не похожи на ромашки. Нужно переделать!

А потом они стали вместе сидеть. Гулять. Сидеть друг у друга в гостях. Делиться одним на двоих гамбургером (потому что на второй не хватало денег). Давать друг другу носить одежду. Делиться секретами.

– Полин, бабушке совсем плохо. Мы уезжаем!

– Бедная бабулечка! Поцелуйте ее от меня! – Полина расстроилась почти до слез.

– Сама поцелуешь – едем вместе, – удивила мама.

– Но у меня же школа!

– Будешь ходить в питерскую школу. Бабулю мы уже срывать с насиженного места не будем, поэтому переедем пока в Санкт-Петербург. Зайка, мы будем жить в культурной столице!

В отличие от мамы, Полина была не так воодушевлена. Ей нравилось ездить каждый год к бабушке, но переехать?! У нее здесь школа, лучшая подруга Лера – у нее здесь целая жизнь. А там нет ничего и никого, кроме бабушки. У Полины даже дыхание немного перехватило: разве так можно? О том, что так нельзя, сообщила Лера. Это была настоящая истерика – подруга сидела в гостях зареванная и опухшая.

– Пускай они едут одни! Пускай привезут твою бабушку моей бабушке! Пускай…

– Лерончик, они все решили. – Еще недавно плохо было Полине, но сейчас все силы уходили на то, чтобы успокоить Леру. Ей было однозначно хуже.

– А она очень старая? – вскинулась Лера.

– Кто? – растерялась Полина.

– Твоя бабушка.

– Ну-у-у… старенькая… Ей лет восемьдесят…

– Еще долго может прожить.

– Я надеюсь…

– Это плохо, – сурово заключила Лерончик.

Полина вздрогнула и поняла, что Леру нужно как-то успокоить. Иначе к имеющимся вариантам НЕразлуки добавится еще один страшный.

– Лерончик, я очень люблю бабушку! Не надо ничего ей желать. Я уговорю родителей приезжать домой летом. Или мы поедем в один лагерь. Или еще что-нибудь придумаю!

И она придумала. Уговорила родителей, чтобы Леру отпускали к ней в Санкт-Петербург на целое лето – поинтереснее лагеря оказалось.

Конечно, сейчас Полину с Питером связывала уже не бабушка, которая умерла несколько лет назад. Сначала школа, потом институт. Полина привыкла к Питеру – к его величию и холодности (в буквальном смысле слова). Но за холодными ветрами скрывалось душевное гостеприимство. Полина влюбилась в него не на шутку – да и не только в него. Однокурсник Слава тоже покорил ее сердце. Схватил, вскружил, подбросил высоко-высоко, поймал, снова подбросил. И в один непрекрасный миг Полина упала на землю – ее никто не подхватил. Она осталась один на один с воспоминаниями и многочисленными «почему?» и «как ты мог?».

Сил хватило на то, чтобы уволиться и вернуться домой. В свой родной дом. Где нет этой ухмыляющейся рожи Славика «А я тебе ничего не обещал». Где все по-другому. Где нет величия и гостеприимства. Зато есть Лера. И вернулась она, как оказалось, очень даже вовремя. Времени оплакивать любовь, которая пребывала в агонии, больше не было. Зато была подруга, которая ни о чем не хотела говорить, повторяя одно и то же «Все в порядке», ничего не хотела есть, и не было видно этому конца и края.

10

Лера резко открыла глаза, вынырнув из одной темноты в другую. В комнате было темно – наверное, надо оставлять ночник. Но почему она проснулась? Ее разбудил звук – точно, это был звук вставляемого в замок ключа. Сердце снова оглушительно застучало, отдаваясь в барабанные перепонки. Нужно позвать Полину, но Лера не могла произнести ни слова. Тишина… Такая оглушающая, пугающая. Лера поняла, что снова пытается задержать дыхание, чтобы услышать что-то больше. Однако новые звуки не появлялись: никто не поворачивал ключ в замке и не дергал дверную ручку. От напряжения Лере показалось, что в комнате появились звездочки. Надо выдохнуть, надо расслабиться. Или расслабляться нельзя? Вдруг ОН уже открыл дверь? Лера должна была сделать две вещи: позвать Полину или выйти в коридор. А если она позовет Полину и подставит ее под удар? Надо встать. Лера попыталась бесшумно скатиться с кровати, но у нее тряслись ноги. И этот шум в голове. Почему так тихо?! На столе лежал металлический фонарик – он мог бы стать хорошим орудием. Лера, задержав дыхание, направилась в прихожую. Так, тихонько приоткрыть дверь, беззвучно просочиться в коридор. Замахнувшись фонариком, она резко включила в прихожей свет. Никого! Подошла к дверному глазку – на лестничной площадке пусто. Ушел? Или ей показалось?

– Лерончик, все в порядке? – раздался сзади голос Полины.

– Да… Я просто… – Лера опустила руку с фонариком.

– Тебе что-то послышалось? – уточнила подруга.

– Да… Нет…

– Хочешь, я с тобой полежу?

Они снова легли спать – уже в одну кровать, в ногах развалился Шерлок. Лера не отрываясь смотрела на электронный циферблат. 04:33. Потом было 04:34. 04:35. 04:36. 04:37. 04:38. До утра она больше не уснула, прислушиваясь к различным звукам в квартире и за ее пределами.

– Валерия Олеговна, здравствуйте. Это следователь Макеев.

Сердце привычно екнуло. Нашли?.. Но у следователя была другая причина для звонка.

– Я хочу сделать проверку ваших показаний на месте преступления.

Лера от изумления даже закашлялась. Проверку показаний?

– Как? Вы мне не верите?!

– Это в рамках следствия – обычное дело. Нам нужно с вами проехать улицу Цветочную.

Голос следователя был сух и сдержан. Он хоть понимает, что предлагает?

– На кладбище?

– На кладбище, – подтвердил Алексей как там его. Игоревич?

Лера замолчала. Ей даже показалось, что дом, который стоял у нее на пути, начал расплываться. Нет, обман зрения. Просто разволновалась – ведь она не была там с того дня. Неужели ей опять нужно будет рассказывать эти мерзкие подробности? В горле пересохло, Лера забыла, куда идет и зачем.

– Это нужно для того, чтобы мы могли поймать преступника.

Неужели? Ей нужно ехать на кладбище, чтобы ЕГО поймать. А без этого никак? Не ловится? После изнасилования Лера поняла две вещи: она никогда не сядет в чужую машину и не увидит старого кладбища. Она решила так, а есть еще рамки следствия. И в этих рамках она оказалась зажата, как в тисках.

Всю дорогу до кладбища Лера провела в полускрюченном состоянии. Она категорически не хотела смотреть в окно, следить за дорогой, тем более входить в этот злосчастный поворот. Но когда машина остановилась, Лера была удивлена. Кладбище казалось раздетым. Обвалившиеся ворота входа, словно порванная майка, редкие деревья, как будто волосины на голове девяностолетнего старика. И словно зубы, покосившиеся кресты за оградой. Лере казалось, что она окажется здесь и потеряет сознание, не сможет справиться со страхом и болью. Однако при свете дня и спустя время кладбище выглядело… жалким. Брошенное, нелюбимое, никому не нужное. Лера попробовала проглотить ком в горле и монотонно заговорила:

– Он остановился здесь, – слабо взмахнула рукой. – Я просила его поговорить, а он ударил меня головой о дверцу машины. Потом он сказал: «Раз… раздевайся».

Лера превратилась в робота, переведя все рычаги чувств в режим offline. Она вспоминала события того дня, стараясь не погружаться, а оставаться на поверхности. Им нужны были не ее эмоции – им нужны были детали. Очень стыдно рассказывать чужим людям, тем более мужчинам, о происходящем. Ее мучило чувство стыда и даже чувство вины – если бы она тогда не села в ту машину, они не тратили бы на нее свое время. Лера хотела найти свою спасительницу, возле которой просидела всю ночь. Ей хотелось хоть кого-то поблагодарить, проявить внимание, что ли (искупиться?). Но памятник с Ларисой Лукьяновой не находился. Конечно, Лера не могла досконально помнить свой путь – это было в темноте и с большим выбросом адреналина. А может, и не было никакой Ларисы Лукьяновой?

Лера вспомнила фразу, которую прочитала в какой-то книге: «Попытка запретить себе чувствовать – это попытка запретить себе быть». Почему эта мысль приходит в голову именно сейчас? Она превратилась в робота, у которого нет ничего, кроме голого функционала: направо, налево, «где-то здесь я сидела на корточках несколько часов». Лере казалось, что она находится на улице Цветочной телом, но никак не душой. Так почему же именно сейчас ей кажется, будто она запрещает себе быть?

– Чувства можно прожить. Но сойти от них с ума невозможно, – вдруг ни с того ни с сего сказал Алексей Игоревич.

– Много вы знаете, – огрызнулась Лера.

– Много… – ответил следователь и закурил.

Может, он тоже что-то читает?

11

– Лер, ты на какой диете сидишь? – спросила Надя, кусая булочку за румяный бочок. – Поделись, плиз. Я тоже так хочу.

Лера все бы сейчас отдала, чтобы напихать в себя булочек с румяными боками и чтобы никто ее ни о чем не спрашивал.

– Может, ты паразита проглотила? Уж больно быстро похудела, – предположила Наталья Петровна.

– Паразита? – Лера подняла голову.

– Ну да, я слышала про такой способ похудения. Мерзкий, правда, но в интернете хвалят.

– Она, наверное, влюбилась, – с еще худшей версией выступила Галя.

Лере хотелось зажать уши руками, чтобы не слышать про паразитов, про любовь. Пускай они от нее отстанут! Пускай обсуждают новые тряпки, полощут своих мужиков, делятся рецептами диет – только оставьте Леру в покое.

– Может, у тебя случилось чего? – перестала жевать Надя.

«Да, случилось. Я села в попутку, и меня изнасиловали. А потом я пряталась среди могил и молилась, чтобы выжить. Но вы никогда этого не узнаете, потому что будете обсуждать меня за чаем с глазами размером с блюдца. И при этом не побрезгуете закусить печеньем. Вы будете стряхивать крошки с юбок и продолжать строить версии: кто, что и как. Вам будет абсолютно на меня наплевать, потому что первое, что вы спросите: а зачем ты села в чужую машину? Поэтому я ничего вам не скажу. Отстаньте от меня. Оставьте меня в покое!» Проговорив про себя эту тираду, Лера вскочила и выбежала из кабинета, оставив растерянных коллег строить догадки: что, где и как… Работа, еще недавно любимая, превратилась в удушающее место, где нужно поддерживать общение, улыбаться, смеяться над шутками. Лера не могла. Она очень хотела обойтись без ненужных вопросов, ей не хотелось привлекать к себе внимание, но это было слишком сложной задачей.

Так было не всегда. Вернее, когда-то было совсем по-другому. В компании Лера работала уже два года и быстро нашла со всеми общий язык. Надя – хохотушка. Сначала жалуется на лишний вес, потом тянется за сладким и хохочет над собой. Именно познакомившись с Надей, Лера увидела тонны самоиронии, которые может обрушивать на себя человек. Наверное, когда Надя поскальзывается на улице, она тоже начинает шутить, а не чертыхаться. Это качество очень помогало, когда Надя не успевала решить какую-то задачу: так представит это дело, что не обидно, а смешно получается.

Наталья Петровна была женщиной с изюминкой – изучала всякие необычные явления, к которым примешивала и необычные поступки людей, рецепты блюд, диет и всего, что, по ее мнению, выходило за рамки обыденности. Общаться с Натальей Петровной было чрезвычайно увлекательно – настолько, что иногда с ужасом приходилось понимать, что на это потрачено слишком много рабочего времени.

Галя была в вечном поиске своей второй половины, и тема любви для нее была актуальна двадцать четыре часа в сутки. Она перебирала, сравнивала, отдавалась фантазиям, и из-за этого с ней однажды произошел забавный случай. Улетев снова в свои фантазии, коллега пыталась напечатать документ. Принтер стоял на тумбочке, в которой также хранилась бумага. Галя нажала на печать, но на экране высветилось: «Бумаги нет». Галя открыла ящик тумбочки – бумага есть, все в порядке. Снова нажимает на печать. И опять на компьютере появляется надпись: «Бумаги нет». Что за черт? Есть же бумага! Битва была долгой, пока Галя не подняла глаза на едва сдерживающую смех Надежду.

Неужели это было? Неужели они хохотали на весь этаж, пересказывая друг другу эту историю? Это было давно. Это было сто лет назад.

Лера вышла на улицу, равнодушно окинула взглядом коллег, вышедших покурить.

– И ты туда же? – пошутил начальник отдела продаж Максим Юрьевич.

И Лера чисто автоматически спросила:

– Есть сигарета?

– А я не знал, что ты куришь, – удивился коллега и протянул сигарету.

Зачем она это затеяла? Лера не понимала. Но, прикурив от зажигалки, слегка втянула в легкие дым. Немножечко. Раскашляться, словно школьница, ей совсем не хотелось – тем более при свидетелях. Однако наличие сигареты дало ей возможность уединиться на вполне законных основаниях. У нее пе-ре-кур, и все по-настоящему. Лера курила первый раз в жизни и чувствовала, что немного расслабляется. Вспомнив историю про тумбочку и бумагу, даже слегка улыбнулась. А потом сигарета закончилась, и она вернулась в свой отдел, источая соответствующий запах, чем поразила коллег еще больше.

12

– Валерия Олеговна, здравствуйте.

– Да. Кто это? – Заныло сердце.

– Это ваш следователь. Макеев Алексей Игоревич. У нас находится подозреваемый в совершении преступления. Вам необходимо явиться на опознание.

Его нашли! Какая это радость! Какое счастье! Его нашли, будет суд, а потом тюрьма. Он больше никому не сможет причинить боль. Впервые за последнее время Лера оживилась, начала второй раз перемывать посуду. Потом все оставила в раковине и побежала вытирать пыль. Его нашли! Всем фарфоровым собачкам, которые когда-то собирала Лера, досталось требовательное прикосновение влажной тряпочки. После влажной уборки наступила очередь пылесоса. Все шло не по плану, не по графику, но Леру охватила такая суетливая энергия. Кто-то сказал бы в эту минуту: «Ей хотелось петь». Однако она не совсем понимала, чего именно ей хотелось. Главное – не сидеть на месте, не смотреть в одну точку, не зависать между двух миров. Поэтому Лера пропылесосила, помыла полы и уже готова была свернуть и вынести ковер на улицу, когда с работы пришла Полина.

– Его нашли! – без предисловий сказала Лера. – Я еду на опознание.

– Господи, как же я рада! – Полина распахнула объятия, и впервые за два месяца Лера ее обняла, прижалась на мгновение.

Она вспомнила, как несколько лет назад с таким же душевным подъемом обнимала подругу в Санкт-Петербурге, где они встретились после всех этих слез и вселенской печали по поводу разлуки.

– Может быть, ты поужинаешь по этому поводу? – Полина решила не упускать момент.

– Я не хо… – начала было говорить Лера, но быстро передумала. – Да, конечно, поужинаю.

И она съела целую котлету – долго жевала, отвыкнув от таких объемов пищи. Но сейчас не хотелось расстраивать ни Полину, ни себя. Ей нужны были силы, поэтому она с уважением отнеслась к каждому кусочку котлеты.

А потом было опознание. Лера зашла в темный и тесный кабинет. На столе у следователя были навалены многочисленные папки. Неужели над всем этим он работает? Если папки не хранятся где-то в сейфе или архиве (где должны храниться дела?), значит, они в работе. Но как можно при таком количестве задач что-то делать? Добиваться результата? На краю стола Лера заметила завернутый в обычный файлик шприц с какой-то темной жидкостью. Это же, наверное, улика? Холодок пополз вдоль Лериного позвоночника. Стоп. Что за дурацкие мысли. Ее вызвали на опознание, и скоро все закончится.

Три человека, стоявшие в кабинете, будто слились со стеной – Лера сразу их и не заметила. Вздрогнула. Следователь предложил посмотреть на троих похожих друг на друга людей (это были два статиста и один подозреваемый).

– Посмотрите внимательно на данные лица – знаком ли вам кто-либо? Если знаком, то при каких обстоятельствах вы с ним встречались?

Только ЕГО среди них не было. Лера подумала, что это шутка – так не может быть. Она ведь составила фоторобот, она уже мысленно дала ему срок лет на десять. А перед ней сейчас находился кто угодно, но не ОН. Не тот, кто ее бил и насиловал. Не тот, кто искал ее среди могил и обещал душить и приводить в чувство. ЕГО не было! И жуткий страх, который ослабил хватку, снова сжал ее горло ледяными пальцами. Лера долго молчала, разглядывая людей. Следователь подумал, что она не может узнать, сомневается. Но девушка чувствовала себя опустошенной – словно ее на несколько минут наполнили жизнью, а потом открыли клапан. Ее накрыл невероятный упадок сил. Лера села на стул и прошептала:

– Я никого из них не знаю…

– Вы уверены? – встревожился следователь.

Он не мог не заметить, какой она пришла и как уменьшилась в размерах буквально на глазах.

– ЕГО здесь нет… – повторила Лера.

Она хотела заплакать, лицо как будто даже настроилось – покрылось морщинками, особой мимикой, но слез не было. Что-то с ними случилось – спрятались, высохли, перестали вырабатываться? Лера провела рукой по лицу, будто стирая странную гримасу. Ей нужно было идти домой и закрыть дверь на все замки. ЕГО не поймали! Она снова почувствовала себя в опасности. Не глядя Лера подписала какие-то бумаги, затем отправилась домой, вздрагивая от вида каждой машины синего цвета. Ей казалось, что кто-то за ней следит, – она затылком чувствовала взгляд, и волосы шевелились от ужаса. Она пыталась смешиваться с толпой, резко оборачиваться, но никого, разумеется, не видела. ОН прячется. Маскируется. ОН ищет подходящий момент, чтобы напасть на нее! Лера хотела зайти в магазин за хлебом, но испугалась, что придется отрываться от случайных попутчиков и метров пятьдесят идти одной. Поэтому она покорно прошла со всеми до дома. Потом стояла перед подъездом, не решаясь войти. А вдруг ОН внутри и поджидает ее? Соседка с двумя визгливыми йоркширскими терьерами спасла положение – Лера спокойно поднялась домой и нырнула в квартиру.

Полина вышла встречать, но осеклась, видя лицо подруги. Вся мокрая от пота Лера не стала ничего объяснять, юркнув в ванную. Ей нужно было смыть этот страх, избавиться от него при помощи жесткой мочалки. Только страх никак не хотел утекать в сливное отверстие: кружил и кружил, цепляясь за воспоминания.

– Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох! – бормотала Лера, и было непонятно, к кому она обращается – к своему страху или к НЕМУ.

Страх забирал ее силы, лишал возможности не то что радоваться жизни – он не позволял ей даже сопротивляться. На мгновение Лере показалось, что она сейчас тоже просочится в сливное отверстие вместе со своим спутником страхом. Встряхнула головой, в очередной раз умыла лицо. Хотела взглянуть на себя в зеркало, но оно запотело. Лера мылась очень горячей водой, и от пара в ванной комнате стало трудно дышать. Нужно было выходить из этой маленькой комнатки в большую жизнь. Нужно было прожить еще один день.

13

– Лера, так больше не может продолжаться, – сказала Полина.

– Ты говоришь фразами из фильмов, – усмехнулась Лера.

– Может быть. Назови это как хочешь. Но нам надо выбираться.

– Нам?

– Нам. Оттого что ты почти ничего не ешь, кричишь по ночам и пугаешься своей тени, плохо не только тебе, но и мне.

– Его не нашли. Ты понимаешь? Не нашли!

– Но ищут, Лер. И я прекрасно понимаю, что твоя психика не справляется с тем, что произошло тогда. Мы даже не можем это обсудить! – Полина умоляюще прижала руки к груди, будто это могло что-то изменить.

– Я не хочу это обсуждать! – оборвала Лера. – Там не про поцелуйчики и не про обиды. Я не могу говорить о том, как облажалась. Как чувствую себя дурой с утра до вечера. И мне страшно, но я имею право бояться. Разве нет?

Полина почувствовала, что у Леры начинается истерика. Она берегла подругу и старалась лишний раз не напоминать о произошедшем. Но время не лечило – оно будто, наоборот, калечило Леру!

– Помнишь, как в детстве я провалилась под лед? – неожиданно спросила Полина.

– А это тут при чем?

Когда девочки учились в третьем классе, они однажды отправились после уроков на местный пруд. Каждый год на пруду катались на коньках – и этот год не был исключением. Но пришли они рановато, тонкий лед только начал робко сковывать водоем. Родителям даже в голову не пришло предупредить девочек или, может быть, строго-настрого запретить ходить на пруд. Взрослым казалось, что опасность очевидна, но так не казалось десятилетним девочкам. Полина почувствовала, как лед под ногами задрожал, потом хрустнул, и в сапогах появилась вода. Не успев охнуть, она начала погружаться в воду, и только тогда в голове пронеслись картинки: «Не ходи по тонкому льду!», «Лед может быть опасен!» Ей даже кричать не пришлось – только где-то сзади взвизгнула Лера. Полина инстинктивно раскинула руки и ушла под воду по грудь. Но сколько времени ее выдержит тонкая ледяная пластина?

– Помогите! Помогите! – закричала где-то сзади Лера.

Полина не знала, что у нее такой громкий голос.

– Полина, не шевелись. Я что-нибудь придумаю!

Это означало только одно – Лера в безопасности. А вот у нее, Полины, дела очень плохи. Вода пропитала одежду, и девочке казалось, что она стала весить невероятно много. Держаться на руках на льду было все сложнее.

– На помощь, тонет человек! – истошно кричала Лера., а потом у нее в руках оказалась палка.

Где Лера ее взяла, когда успела? Мокрой чугунной варежкой Полина схватилась за палку. Разве маленькая девочка сможет ее вытащить? Лера медленно отползала назад, и Полина почувствовала, что плывет за подругой, ломая лед. Они еще живы! А вдруг все не так ужасно?

– Девочка, отползай аккуратно, – услышала Полина самый прекрасный на земле мужской голос.

Ее спасли. Благодаря Лере, которая не убежала от страха (довольно частая реакция у детей), а развила кипучую деятельность – звала на помощь, нашла палку (хотя не факт, что с ее помощью вытащила бы подругу). Полина была потрясена мужеством подруги – сама она была способна только беззвучно открывать и закрывать рот.

– Помнишь, как ты меня спасла? Невзирая на то, что сама могла провалиться под лед. Помнишь?

– Помню, и что? Разве ты поступила бы по-другому? – не сдавалась Лера.