Текст книги "Ген Любви"

Глава 8

Я всегда любил баскетбол. Смотря на игру, переживал, страдал, расстраивался и радовался. Игру можно сравнить с жизнью. Мы выигрываем, проигрываем, иногда происходит ничья. Но самое главное – в жизни должно быть движение. Состязание с самой жизнью. Нужно рисковать, менять и интересоваться. Но это я понял совсем недавно. Чего бы я хотел от жизни? Счастья. Поэтому я пытался контролировать свою жизнь, считая, что именно в контроле и есть счастье. Я смотрел в зеркало, и мне казалось, что именно такого человека я хочу видеть в отражении. Понятие счастья у каждого свое. Иногда спокойствие мы путаем со счастьем, из-за этого еще больше запутываемся, улыбаемся, потому что так нас учили. Но бывают такие ситуации, которые меняют нашу жизнь. Случайная встреча может перевернуть все понятие о счастье. Случайный взгляд открывает новую главу в книге твоей судьбы. И покажет, что счастливая жизнь состоит из других событий, из других интересов и увлечений.

Глория позвонила за неделю до моего дня рождения и обещала приехать. Особой радости я не испытал, потому что последнее время постоянно задавался вопросом – как назвать те отношения, которые сложились между нами. Мы учились вместе. Глория всегда была одной из самых привлекательных девушек нашей школы и на выпускной вечер сама пригласила меня, так как я не проявил вовремя инициативы. А потом была наша первая ночь. Правда, все последующие годы мы виделись больше урывками, и все из-за того, что она уехала покорять модельный бизнес и очень в нем преуспела.

Естественно, я не оставался один и периодически встречался с девушками, но все это было временным, секс без любви не приносил мне настоящего удовлетворения. Со временем я всегда разочаровывался в девушках и разрывал отношения. Сцены расставания всегда были похожи между собой – скандалы, выяснение, женские слезы. Я никак не мог понять, чем всех их привлекал и почему им так больно воспринимать разрыв со мной. Даже у Алана все происходило проще, и он умудрялся с некоторыми оставаться в дружеских отношениях, но только не у меня. Единственной и неизменной оставалась Глория, которая явно о многом догадывалась, но никаких сцен не устраивала. Вот поэтому я был с ней.

– Делай что хочешь, будь с кем хочешь, – повторяла она перед каждым своим отъездом, – но когда приезжаю к тебе, то существую только я. Большего пока нам и не нужно друг от друга.

Эти отношения меня всегда устраивали, но не устраивали моих друзей, сестер и маму. Уолтер и Алан невзлюбили Глорию еще со школы, но терпели ради меня. Мирабель и Шания так и не смогли найти с ней общий язык. Она была для них не только непонятна, но и неприятна. Шания говорила, что Глория – гладкая, отполированная, как мраморная раковина в ванной, и такая же холодная. У матери я вообще был любимцем и будущим наследником. Она даже дома не хотела появляться, когда приезжала Глория. Из-за этого в дни приезда Глории я уходил жить к ней. Когда же возвращался, то читал в глазах матери упрек и странную грусть. Я все же надеялся, что мои близкие и друзья, несмотря на разногласия, когда-нибудь найдут общий язык с Глорией.

– Конни, а я думаю, ты просто ревнуешь. Оставь сына в покое, он сам разберется, с кем жить. – Только папа вел политику невмешательства в личную жизнь, считая, что у всех свои вкусы и пристрастия. Да и вообще отец был добрейшим человеком, который видел в людях только хорошее.

– Моя интуиция подсказывает, что она Дилану не пара, – часто повторяла мама. – Да и разве можно сравнить его непонятные отношения с Глорией и отношения наших дочерей с Аланом или Уолтером? А наши с тобой отношения?

– Если они устраивают моего сына, то почему бы и нет. – В ответ отец только пожимал плечами.

Да, меня все устраивало до последнего момента. Я помню маленькую Мирабель. Когда ей было плохо, она плакала, когда хорошо, она улыбалась. Потом моя младшая сестра выросла и влюбилась. Но этого уже никто не заметил, потому что с возрастом мы учимся скрывать свои истинные эмоции и чувства. А мы, не видя улыбок и грусти на лицах, перестаем понимать чувства тех, кто рядом с нами. Мы скрываемся за масками. Но в один момент судьба выбивает землю у тебя из-под ног, и тогда от этого толчка маска слетает. И, как круги от брошенного в воду камня, все вокруг нас начинает изменяться.

Впервые после звонка Глории у меня испортилось настроение. Почему-то я не хотел, чтобы она приезжала. Мне исполнится двадцать четыре года, а чего-то не хватало, что-то отсутствовало в моей жизни. Даже среди близких я чувствовал последнее время себя если не чужим, то точно лишним. Я понимал, что являлся лидером всей компании и никак не мог быть лишним. Я объединял их, на меня полагались, со мной советовались, мне больше всех открывали сердце каждый по отдельности. Но недавно со мной произошел случай, который открыл мне глаза – я не имел того, что было у моих друзей. И все мои планы на будущее и спокойная размеренная жизнь рухнули в один миг.

В университет я приехал чуть раньше: у меня должна была состояться встреча с профессором, и мы собирались обсудить мою работу. Стэнфорд был уникальным учебным заведением. Любые начинания и идеи поддерживались преподавателями, а инициативность всегда приветствовалась. Преподаватели Стэнфорда даже могли внести свой вклад не только на уровне идеи, но и профинансировать проект. Этим и живет вся Кремниевая долина, а сам Стэнфорд внес огромный вклад в мировые разработки, тем самым доказав Университету Беркли, что тоже достоин места здесь.

Я закрыл машину, развернулся и увидел вдалеке девушку. Она быстро шла к дверям университета, а ее волосы, схваченные в хвост, развевались на ветру. Я зачаровано продолжал на нее смотреть, не в состоянии двигаться, оторвать взгляд. Сердце все сильнее колотилось в груди, и что-то теплое и приятное разрасталось, пока вдруг не взорвалось, и я почувствовал, что меня пробило током. В этот самый момент девушка резко остановилась.

– Дилан, доброе утро, как хорошо, что ты уже приехал. Я на досуге подумал о твоей теме по хирургии. Давай пройдем в мой кабинет, чтобы мы могли выработать схему нашего дальнейшего сотрудничества…

Я, еще плохо соображая, повернулся на голос, но даже своим зрением никого не увидел – перед глазами была ОНА. Постепенно странное состояние меня отпустило, и я понял, что передо мной стоит профессор Томас Мюррей.

– Доброе утро, профессор Мюррей, – промямлил я, – как раз направлялся к вам.

– Так я и говорю, пойдем ко мне в кабинет. Я кое-что посмотрел. Работа предстоит большая, но она того стоит. Я понимаю, что ты хочешь продолжить ординатуру в больнице, где работают твои родители, но поверь, ты бы мог получить грант и в более престижных клиниках.

– Да, конечно, я понял, профессор, – думая совсем не о будущей работе и гранте, я повернул голову, выискивая девушку. Но ее и след простыл. Скорее всего, она зашла в одно из зданий университета. С тяжелым сердцем я направился с профессором.

Я помню, что профессор что-то мне говорил, советовал, показывал, подчеркивал в моей работе, но я ничего не запомнил из услышанного. Там на стоянке впервые в жизни мне захотелось быть откровенным, открыть чувства, а не просто «играть в любовь». Что такого было в той девушке, что у меня просто снесло крышу? С этого мгновения меня будто тянуло по течению, и я знал, что уже не остановлюсь. Я думал только об одном: как найти ее в этом огромнейшем университете? Весь день я бродил из здания в здание, гулял по улице и парку, пытаясь встретить ее. Но все было неудачно, настроение из-за этого еще больше портилось, навалилось чувство тоски и одиночества. Впервые по собственной воле, без малейшего поощрения с чьей-либо стороны я так сильно желал девушку.

Алан заметил, что со мной что-то не так, и предложил пойти посидеть с ними и немного развеяться.

– Хватит уже быть одному. Из-за этой дополнительной работы и учебы ты совсем нас забросил. Все равно уже никуда из города не уедешь после окончания Стэнфорда. – Алан локтем пнул меня в ребро. – Никогда такого раньше не было, мы всегда были вместе, всегда! Мне хочется дать тебе по голове, чтобы ты получил сотрясение и забыл свои учебники и гранты хотя бы на время. Живи и радуйся жизни, старик! Ты молодой и очень привлекательный! Вон смотри, как на тебя блондиночка смотрит. Ты явно ей понравился.

– Я тоже не прочь влепить ему затрещину, – поддержал Алана подошедший Уолтер. – Что с тобой, Дилан?

– Мне не до блондиночки. – Я натянуто улыбнулся друзьям и вдруг признался им: – Я рад, что вы у меня есть.

– М-да. – Уолтер поморщился, как от кислого лимона, и взъерошил волосы. – Кажется, с тобой что-то не так.

– У тебя что-то случилось? – удивился Алан.

– Да не знаю даже, – начал я, – мне вдруг показалось, что все, что я делал до этого, было неправильным. Вся моя жизнь неправильная.

– Да, парень, ты попал, обычно это бывает у мужиков лет в сорок, – похлопал меня по плечу Уолтер и тут же оживился: – Но ты не унывай. Возможно, в твоей жизни настал новый период.

– Я это запомню.

– А может, это хандра перед днем рождения, – предположил Алан. – Ты чувствуешь, что прожил чуть меньше четверти века, а ничего хорошего не сделал.

– Дилану грех жаловаться, – объявил Уолтер, – учится на отлично. Будет в будущем прекрасным врачом. – Он вопросительно посмотрел на Алана. – И что значит он ничего не сделал? А мы что с тобой сделали?

– Вот вы счастливы, у вас есть Мира и Шания, – вдруг признался я. – Не знаю, что со мной происходит. У меня нет таких серьезных отношений. Я не завидую, но иногда чувствую себя лишним среди вас. – Я продолжал изливать душу своим близким друзьям, а они смотрели на меня, будто впервые видели. Я действительно смог их удивить, это было написано на их лицах. – Я как узник, закрывший сам за собой клетку.

– Самый умный, правильный, целеустремленный и лидер всей компании, – первым заговорил Алан, – говорит о том, что все в его жизни не так? Ты очень странный. Ты не влюбился случайно?

– Точно! – поддержал его Уолтер. – Может, тебе любовь нужна для полной гармонии? Отвернись от мрачных мыслей о прошлом и устремись вперед!

– Спасибо за совет.

– Замечу, – не унимался Алан, – трудности помогают нам расти и процветать.

– Я это понял.

– Дилан неполноценный сейчас, – кивнул Уолтер Алану.

– И кто у нас неполноценный? – Мы так увлеклись, что не заметили, как к нам подошла Шания.

– Да вот Дилан хандрит… – ответил Уолтер.

– Нормальное состояние перед праздником. Мы стали старше на год. У меня, кстати, тоже нет настроения. Я стала такой взрослой. Просто ужас! – Шания встала между мной и Уолтером. – Кстати, забыла сказать, Поли не придет на праздник. Жаль, она влила новую струю в нашу жизнь. А теперь вот Дилан еще неполноценный…

– Если вы трое еще что-нибудь скажете, я пристрелю вас на месте! – перебил я сестру, так как увидел, что два моих друга уже открыли рты, чтобы продолжить рассуждать о моем настроении.

– Да, мальчики, кажется, это серьезно… – Шания во все глаза смотрела на меня. – Тебе надо чаще с нами бывать, и всякая хрень из головы сама уйдет. Очисть папку.

И я послушался ее совета, проведя весь день с друзьями. Радовало одно – любимая подружка моей младшей сестренки отсутствовала. Сейчас я был не в том настроении, чтобы с кем-то знакомиться. Про девушку я никому не сказал, боясь, что меня поднимут на смех. Следующий день не улучшил моего настроения. Я был так же рассеян на занятиях, а голова была забита незнакомкой. А вечером, как назло, позвонила Глория.

– Милый, я приехала, – радостно защебетала она в трубку. – Бросай всех и приезжай ко мне.

– Извини, я заболел, – вежливым голосом соврал я. – Увидимся на дне рождения.

– Как заболел? Тогда я к тебе приеду, – ласковым голосом пропела она.

– Глория, не нужно. Я хочу побыть один. Созвонимся позже.

– Целую, – немного растерянно ответила Глория.

– И я тебя, – автоматически ответил я.

Выключив телефон, я отправился на кухню в поисках чего-нибудь сладкого.

– Все хорошо, Дилан?

Мама застала меня за поеданием чизкейка. Я даже не заметил, как она вошла.

– Конечно. – Я придал своему голосу бодрость.

– Дилан, меня ты можешь не обманывать. – Мама села рядом на диван. – Я же вижу, с тобой что-то происходит последнее время. У тебя ничего не болит?

– Болит… Душа… – Давило одиночество, одиночество души. Мне казалось, что душа плакала где-то внутри и постоянно просила найти что-то, потерянное когда-то.

– Ты просто вырос. Ты стал взрослым, и потом эта твоя Глория…

– Только не начинай про Глорию, – перебил я ее. – Прошу тебя, не сегодня. Ладно?

Мама погладила меня по щеке.

– Ты очень хороший. В тебе собраны лучшие качества: как красоты внешней, так и душевной, порядочности, ума и целеустремленности. Ты не был бы Диланом Четвертым, если бы сейчас это не осознал. И ты никогда не был лжецом. Запомни, душа просто так не болит. Любой человек выбирает жизнь, реальность, хаос и любовь. А может, ты уже влюбился? – Мама с любопытством на меня посмотрела.

– Честно… я не знаю. Совсем не знаю. Я увидел ее в университете, а теперь не могу забыть. Я даже учиться не могу. Я не могу сосредоточиться, со мной такого никогда не было.

– Тогда найди ее.

Я невесело усмехнулся:

– Легко сказать, у нас столько студентов… – Разговор с мамой пришлось резко прервать, потому что в кухню ворвался Алан.

– Опять сожрал мой кусок чизкейка! Я убью тебя! – Алан навалился на меня.

– А я вас обоих! – завопил Уолтер, появившийся сразу за Аланом.

Мама засмеялась и вскочила с дивана. Началась знакомая борьба на диване. Мы мутузили друг друга и хохотали. И тут я вспомнил нашу первую встречу, которая навсегда нас связала.

⁂

Я стоял с сестрой в свой самый первый учебный день и ел шоколадку, которую дала мне мама. Вдруг к нам подошел очень красивый кудрявый мальчик и сказал, что он тоже любит такие шоколадки, и достал точно такую из своего школьного рюкзака. В этот миг появился еще один мальчик, правда, он обратился не ко мне, а к Шани.

– Меня зовут Уолтер, а тебя как?

– Шания, – ответила она, кокетливо потупив взор.

– Пошли вместе в класс, – предложил Уолтер моей сестре, – чего стоять с этими сладкоежками. Настоящие мальчики не едят столько сладкого.

– Ты мне тут поговори! – угрожающе произнес я и сделал шаг в сторону Уолтера.

Рядом со мной встал второй мальчик с шоколадкой, тем самым выражая поддержку мне и протест Уолтеру.

– Сейчас дам в глаз! – крикнул он.

– Эй, ты, кудрявый, волосы свои или накрутил дома на мамины бигуди? – подначил его Уолтер.

И тут сначала мне на голову, а затем на голову кудрявого мальчика обрушился рюкзак. Это Шания ударила нас.

– Мне он нравится, не обижайте его, – объявила она. – Он настоящий!

– А мы тогда ненастоящие? – обиженно спросил мальчик с шоколадкой, потирая ушибленную голову.

– Вы оба будете моими братьями и теперь должны дружить с Уолтером и защищать меня. – Шания сузив зеленые глаза и, поджав губы, накручивала свою косичку на указательный палец.

– С чего это он теперь твой брат? – Я ревниво ткнул в кудрявого мальчика, имени которого еще не знал.

– А он, как и ты, очень любит сладкое. Значит, вы и есть братья, и мне он тоже теперь брат.

– Сразу говорю, что братом я тебе не стану, и не проси, – твердо заявил Уолтер. – Шоколадки не люблю. Я люблю мясо и буду твоим рыцарем.

– Принимается. Я согласна, – произнесла Шания и улыбнулась ему улыбкой, которой мне никогда не улыбалась.

Я очень ревновал сестру к Уолтеру. Но второй мальчик, которого звали Алан, подкинул мне одну идею.

– Мы заставим его поклясться, – прошептал Алан мне на ухо, чтобы моя сестра ничего не услышала.

Отозвав на перемене Уолтера в сторону, я потребовал от него «слово рыцаря»:

– Ты должен мне обещать, что никогда не бросишь мою сестру и женишься на ней. А Алан будет свидетелем.

Алан, стоявший с серьезным видом, кивнул.

– Клянусь, что я, Уолтер Маршалл, всегда буду любить только Шани Реймонд. И только смерть разлучит нас, – заявил торжественно Уолтер.

С этого момента все встало на свои места. Ревность и подозрения ушли навсегда, и мы больше никогда не расставалась.

Родители Уолтера были известными фотографами и ездили в экспедиции по всему миру. А единственного сына на долгие месяцы оставляли жить со своей старой незамужней теткой. Тетушка была не против нашего семейства Реймондов. Познакомившись с нами поближе, она со спокойной совестью отпускала племянника к нам. Дом у нас был большой, и Уолтер получил в свое распоряжение комнату.

Алан тоже потребовал себе отдельную комнату, хотя ему было где жить. Его мама была домохозяйкой в огромном современном доме, который построил его отец-архитектор. Когда Алан был в девятом классе, мама попала в аварию и погибла, а отец довольно быстро после смерти жены нашел себе другую. Сыну он оставил прекрасный дом, но после смерти матери Алан не слишком любил свой дом, зато любил устраивать в нем вечеринки и приводил девушек, с которыми встречался. Так продолжалось, пока он не полюбил Мирабель. После этого он перебрался к нам.

⁂

– Я сейчас вспомнил, как мы познакомились, – переводя дыхание, произнес я.

– Кому шоколадкой в глаз?! – заржал Алан.

– Только твои прелестные голубые глаза и просят шоколадок! – подхватил Уолтер.

– Опять шумим. – В кухню вошла Шания.

– Да, вспомнил, как ты огрела меня и Алана рюкзаком, – ответил я.

– Нашла себе мясника, а всех остальных решила добить тяжелыми сумками, – подхватил Алан. – Нет, ну скажи, мне очень интересно, что ты нашла в нем?

– У него не было шоколадок, и это меня обрадовало, – засмеялась Шания.

– До знакомства с Уолтером Шания была мне дорогой сестрой и преданным другом!

– Что значит «была»? – с подозрением спросила Шания.

– Не-не-не, Шания, как связалась с Уолтером, превратилась в злого ангела, приносящего несчастья! – как девиз выкрикнул Алан.

Уолтер закашлял, пытаясь тем самым скрыть смех. Мама, сидящая на другом конце стола, улыбнулась. Вошла Мирабель.

– Ну а ты нам что расскажешь? – спросил ее Алан после того, как получил полотенцем по голове от Шани.

– Поли улетает завтра. Что-то взгрустнулось.

– Только не про Поли, – взмолился я, перебивая сестру.

– Я подарки привезла для вас от нее. – Мирабель с укором смотрела на меня.

– А подарки – это хорошо. Давай их сюда! – обрадовался я.

– Нет! Только на день рождения получите, а тебе вообще подарок не полагается. Потому что ты не любишь Поли! – вызывающе ответила мне Мирабель. – Она всю неделю спрашивала у меня, чем ты интересуешься и что любишь. Она так старалась, а ты такие вещи говоришь про нее.

– Ладно-ладно, сдаюсь. – Я поднял руки вверх. – Я ничего про нее не говорю. А прошу, чтобы вы реже ее упоминали. Она как привидение в нашем доме. Вот вернется, и скажу ей «спасибо». Договорились? – примирительно сказал я Мирабель.

– Ты лучше кусок торта ей оставь. Она просила, – сострила Шания.

– Это к нему! – Я ткнул указательным пальцем в сторону Алана. – Сами знаете, с этим сложнее. Может, отмажусь «спасибо»?

– Ну ты и жмот! – Алан опять на меня навалился.

Настроение у меня немного поднялось. Я был благодарен судьбе, что у меня есть такие родители, сестры и друзья. Но где-то внутри все равно что-то болело, рвалось и требовало.

Я продолжал в свободное от учебы время ходить по университету в поисках незнакомки. Но ее нигде не было. В какой-то момент мне пришла мысль, что это было только видение. Но от этого заключения на душе стало только тяжелее.

Глава 9

День рождения. Каково значение этого дня? Кто привел нас в этот мир и оставил, молча наблюдая? Почему нас не спрашивают, а просто ставят перед фактом, когда мы уже здесь? Механизм под названием Жизнь с огромным количеством правил и условностей, о которых мы ничего не знаем, а может, и не помним. И к кому обращаться, если мы чего-то не поняли или чем-то расстроены?

В субботу долго спать не дали.

– С днем рождения! – Ко мне в комнату ворвалась шумная толпа.

– С днем рождения, сестричка! – крикнул я Шани. – Желаю всего самого светлого!

– И тебя! – закричали все нестройным хором.

– Сейчас я покажу тебе мой подарок. Ты точно свалишься с кровати. – И Шания выскочила из комнаты.

– Пошли подарки смотреть! – Эту фразу Алан произносил из года в год.

Ничего не оставалось делать, как послушаться. Я слез с кровати, и в этот момент в комнату вернулась Шания, неся что-то прямоугольное и большое.

– Вот смотрите! – Развернув, она поставила что-то на столик рядом с зеркалом.

Это была картина. Но самым удивительным в ней было то, что на ней была изображена пара, которую я очень хорошо знал. Художник передал с точностью не только самих героев, но их чувства друг к другу: молодость, любовь, страсть, красоту.

– Шани и Уолтер, – выдохнул я в полной тишине, которая воцарилась с того момента, как сестра показала картину.

– Я тоже стояла с открытым ртом, когда увидела ее, – призналась Мирабель. – Это Поли нарисовала. Помнишь эту сцену, Алан?

– Угу, – булькнул Алан, продолжая таращиться на картину, – тогда она впервые их увидела.

– Интересно, а что она подарила Дилану? – вдруг спросила Шания. – А ведь она даже с ним не знакома.

– И мне тоже подарок от нее? – изумленно спросил я. – Мира не шутила вчера?

– Не шутила! – выкрикнула Мирабель.

Я первым выскочил из спальни и побежал в гостиную. Все бросились за мной. В салоне громоздились две кипы со свертками. С самого детства у нас было заведено – подарки Шани лежали отдельно от моих.

– Мира, где подарок от Поли? – спросил я.

– Вот он, – указала Мирабель.

Небольшой аккуратный сверток с карточкой, на которой было написано: «С днем рождения! Дилану от Поли», лежал поверх остальных подарков. Все наблюдали за мной, как я распаковывал сверток. В салоне установилась тишина.

– Давай, скорее открывай, – нарушив тишину, начал подгонять меня Алан.

Мирабель нетерпеливо протараторила:

– Спорим, что тебе понравится.

– Уверена, что понравится, – ответила за меня Шания.

– Ну, давай уже, – прогремел Уолтер слева от меня.

– А я не тороплюсь. – Я взглянул на него с лукавством.

– Специально на нервах играет, – заметил Алан.

Наконец бумага упала на пол.

– Виктор Аскочинский, «Новый подход в сердечно-сосудистой хирургии», – прочитал я. Подарок Поли застал меня врасплох, и, похоже, не только меня.

– Книга? – удивленно спросил Алан.

– Мира, ты очень подробно рассказала подруге о Дилане, – засмеялся Уолтер, и к нему примкнул Алан.

– Чего вы ржете? – начал я защищать Поли, с которой даже не был знаком. – Это известнейший хирург, он очень продвинулся в операциях на сердце. Она еще и с автографом! – Я потряс книгой. – Обалденный подарок!

– Ладно. Верим. Давай смотреть дальше. – Алана книга не вдохновила.

Мы уселись на пол и стали разворачивать подарки для меня и сестры, а потом выбирали победителя – так у нас было заведено с самого детства. Естественно, победителем была выбрана Поли.

– Ну? – Мира с лукавством посмотрела на меня. – Что скажешь про мою подругу?

– Клянусь, – я положил руку на сердце, – я больше не буду выступать против Поли и в университете лично скажу ей спасибо.

– Давайте унесем подарки наверх, так как вечером у нас намечается вечеринка, – предложила Мирабель.

Мои друзья подготовили прекрасный вечер. Много старых школьных друзей и из университета. Но присутствие Глории очень угнетало меня. Танцевать я не хотел, а ее прикосновения раздражали. Я смотрел на эту красивую девушку, с которой столько лет был вместе, и думал о том, что совсем ничего к ней не чувствую.

– Дилан, кончай дуться, – произнесла она обиженным тоном. – Пойдем потанцуем, а то уйду танцевать вон с тем молодым человеком. Он весь вечер на меня таращится. Мне скучно уже.

– Глория, мне нужно с тобой поговорить. – Я взял ее за руку и повел на верхний этаж. Она, заинтригованная, тут же подчинилась.

Как только мы вошли в салон и остались одни, Глория подошла ко мне и обняла. Я тут же освободился из ее объятий.

– Сядь, пожалуйста, – попросил я.

Не говоря ни слова, походкой манекенщицы она подошла к креслу и изящно села в него, закинув ногу на ногу.

– Послушай, – начал я, смотря на нее, – мы должны прекратить наши непонятные отношения.

– У тебя появилась девушка? – улыбнулась она, хотя глаза в этот момент стали холодными.

– Нет, – честно признался я, – девушки у меня нет, но и наши отношения меня не устраивают. С тобой было легко и приятно, но теперь мне нужно другое.

– Правда? И чего ты хочешь? Чего-то особенного? Я не нравлюсь тебе в постели?

– Понимаешь, ты всегда думаешь только о постели, а мне нужен рядом человек, – признался я.

– Господи, ты меня напугал, – уже теплее ответила Глория. – Любимый, подожди только год, ты окончишь университет и приедешь ко мне, мы будем всегда вместе.

– Нет, Глория, ты не поняла. Я признателен тебе за многое. Видимо, на каком-то этапе моей жизни мне нужна была такая девушка, как ты. Но теперь мне это не нужно. Меня такие отношения тяготят. – Я смотрел ей в глаза, пытаясь визуально доказать правдивость своих слов. И чувствовал, что Глория не видит и не слышит меня. Она не понимала. Мы были с ней на разной волне. А мне нужна была девушка, которая посмотрит мне в глаза и сразу поймет, чего я хочу. – К тому же я всегда тебе говорил, что не уеду из города.

– И что же тебе нужно? Уж очень мне интересно. – Глория поменяла позу в кресле. Ее платье задралось еще выше, обнажив красивую ногу. А я вдруг осознал, что меня совсем не трогает даже эта вызывающая поза. Покопавшись в памяти, вспомнил, что особо страстных чувств никогда к ней не испытывал. С ней было легко в отношениях и больше ничего. Она сама навязалась мне в школе, потом пригласила меня на выпускной вечер, а после отдалась. Если бы не ее активность, скорее всего, я бы прошел мимо, не обратив внимания на ее модельную внешность. И я никогда по ней не скучал и не ревновал. Меня не интересовало, с кем она была и жила, когда уезжала на долгое время. И я никогда не испытывал муки совести, изменяя ей с другими девушками. – Ну, что ты молчишь? – с раздражением в голосе спросила она.

– Да так, – я пожал плечами, – вспоминал, как развивались наши отношения. А развивались они не особенно романтично.

– А ты, оказывается, у нас романтик, – невесело усмехнулась она. – Так что же тебя не устраивает во мне?

– Глория, ты замечательная, хорошая. Но мне нужна та, кого я могу полюбить. Я хочу любить.

– Дилан, я дам тебе время подумать, – спокойно ответила она. – У мужчин такое бывает. Но учти, меня еще никто никогда не бросал. Я бросала, ради тебя, а меня – никто. Ты же понимаешь, что у нас с тобой были свободные отношения. Я понимала, что ты мне изменяешь, я по своей работе изменяла тебе, но все это было мимолетно. Мы всегда возвращались друг к другу.

– Ты возвращалась сюда, – поправил ее я. – Моя проблема заключалась в том, что я не был готов к переменам. Я старался уходить от них, приспосабливался к своему образу жизни, боясь что-то изменить. Вокруг меня уже давно происходят изменения, а я как зритель наблюдаю это со стороны. Мне надоело лгать самому себе, что у меня, у нас с тобой, в наших отношениях все прекрасно. Я думаю, перемены, на которые я решился, лучше для нас с тобой.

– Хорошо, пусть так. Но я такое отношение простить тебе не смогу. Я ухожу, моих слез ты не дождешься. Знаешь, Дилан, ты живешь в своих мыслях, ты создаешь вокруг себя пространство, в котором имеют значение только твои гордыня и эгоизм. Удивляюсь, как вообще я смогла затащить тебя в постель и столько времени быть с тобой. Главное, что было удобно тебе, мою жизнь и мои чувства ты в расчет никогда не брал. Как говорится – каждому свой мир. Ты только делал вид, что любишь.

– Я никогда не говорил, что люблю тебя, – поправил ее я. – Нас обоих устраивала эта связь, без сцен и скандалов, без ревности и подозрений.

– На мой взгляд, ты вообще не знаешь, что значит любить. Сможешь ли ты, читая только книги, научиться чувствовать другого? Как ты можешь обвинять меня, если сам не берешь ответственность за свои ошибки?

– Глория, я знаю свои ошибки. Но я и никогда не притворялся. Возможно, моя проблема в том, что я так и не снял маску, которую носил для тебя, потому что меня действительно все устраивало. Нужно было давно все остановить.

– Ты странный мужчина, – медленно произнесла Глория. – Я знаю, что ты страстный, но при этом никогда не пытаешься сам сделать первый шаг. Тебя очень трудно понять. Возможно, ты так подкармливаешь свое эго, выжидая, когда девушка сама приползет к твоим ногам.

– Иногда надо остановиться и позволить событиям двигаться своим чередом. – Я пожал плечами.

– И что же произошло сейчас? – Она явно ждала ответа, но, не дождавшись, продолжила: – Позвоню позже, когда ты немного остынешь. – Глория поднялась, поправила платье и, расправив плечи, вышла из комнаты.

Я остался один в комнате, смотрел на дверь, за которой исчезла Глория, и не пытался остановить ее. Мне было жалко ее, но из жалости я с ней быть не хотел, да и не мог. А где-то внутри появлялась надежда на что-то новое, и я почувствовал ликование. Внизу громыхала музыка, был слышен смех гостей. Я подавил стон досады, выпрямился и подошел через к окну. Как и предполагалось, Глория быстро уходила с вечеринки. Когда она растворилась в темноте, я невидящим взглядом продолжал смотреть в окно, а этажом ниже праздник продолжал жить. Послышались шаги, я повернул голову и увидел Алана и Уолтера.

– Дилан, ну ты-то куда пропал? – сразу начал Уолтер. – И что вообще происходит? Глория попрощалась довольно холодно и ушла, торта даже не дождалась.

– Мы расстались, – пояснил я.

– Наконец-то наш маленький Дилан Четвертый вырос и сделал первый серьезный шаг! – Алан хлопнул меня по спине. – Поздравляю от всей души! Как мне стало хорошо и радостно!

– Алан, да подожди ты, – перебил его Уолтер. – Ты ее оставил? Ты это сам сделал?

– Сам.

– Ну и как ты?

– Нормально… Я рад, что мы расстались. Вернее, не рад, а просто меня все это тяготило. А сейчас я чувствую свободу. Я ведь никогда от нее не был в восторге и голову не терял. Я вообще никогда не терял голову из-за девушек, как вы оба. Один от Шани, второй от Миры. – Я сделал паузу, друзья меня не перебивали. – Даже не знаю, как это – потерять голову из-за любви? Испытать страсть любви. Но что я точно знаю, что будущего с Глорией у меня нет. Моя жизнь распланирована. Я встаю утром, чищу зубы, учусь, читаю, хочу быть лучше всех. Буду кардиохирургом. Я сам распланировал свою жизнь. И только совсем недавно понял, что это все оказалось иллюзией. Вся наша жизнь – хаос, а я боюсь в него вступить. Но время хаоса пришло, и я готов.