Текст книги "Маринелла и король Милагро"

Глава первая. Неисполненная клятва

Стоял летний вечер, и было нестерпимо душно, как это часто бывает летом в Андалусии, даже когда солнце уже садится. Желанная прохлада не приходит, все вокруг выжжено, словно в адском пекле, земля мучительно ждет дождей, но их все нет, а люди уже истомились от постоянного зноя и устали скрываться от палящего солнца.

Прятались в тени оливковой рощи, направляясь к деревенской церкви, и Маринелла, Венсан и падре Луис, причем священник вид имел весьма строгий, как и положено божьему слуге, и выговаривал своим спутникам за неподобающее поведение.

– Прошел почти год, а вы так и не обвенчались… – заметил он. – Хотя обещали мне это сделать!

– Наконец все готово! – виновато кивнула Маринелла, – Вопросы наследства и восстановления замка заняли уйму времени! Он почти весь был разрушен! И мы готовили церемонию, я шила подвенечное платье, и приглашали гостей! Столько хлопот,  падре, столько хлопот! Но все почти закончено.

– Еще несколько дней и вы сможете обвенчать нас, – заверил Венсан.

– Жду не дождусь! Ведь сейчас вы живете во грехе, дети мои…

– С моими-то прочими грехами этот – не такой уж и страшный… – начал было Венсан, но священник строго взглянул на него из-под нахмуренных бровей, и тот осекся, а Маринелла улыбнулась и сжала руку своего духовного отца.

– Еще несколько дней – и все будет, как подобает! – заверила она.

Оба, и Маринелла, и Венсан ожидали этого события со счастливым нетерпением, свойственным всем влюбленным, в то время как  получивший приглашение Берни никак не мог найти себе места и метался по дому, словно запертый в клетку дикий зверь, вызывая серьезное беспокойство своей матушки.

– Мальчик мой, – взмолилась донья Люсинда, не выдержав, и опустилась в кресло, – Да перестань же ты ходить кругами! У меня мельтешит от тебя в глазах!

– Ты не понимаешь, мама, – Берни остановился, остервенело потрясая полученным письмом, – я не могу допустить этой свадьбы! Маринелла должна была стать моей женой!

– Что ты вбил себе в голову! Она твоя кузина! И потом, зачем тебе эта бродяжка? Вспомни ее детство! То и дело пропадала со своим Хосе, и не невинно, думаю! С чего бы еще он ей замок оставил? А после путалась со всеми мужчинами при дворе Барселоны, да наверняка и в Венеции тоже, а теперь еще и этот так называемый жених! Зачем тебе такая женщина, с ней же нельзя показаться в приличном обществе.

– Кроме нее мне никто не нужен! – возразил Берни капризно, – Даже сама королева! Я молился всем богам, а теперь готов молиться и дьяволу, чтобы тот помог сорвать свадьбу! Только бы он услышал мои молитвы!

При этих словах донья Люсинда торопливо перекрестилась и испуганно заохала, а вот дьявол, очевидно,  и правда прислушался к словами Берни, потому что на следующий день случилось то, чего не было в пуэбло уже очень давно, – в гости к донье Люсинде пожаловал сам адмирал Альварес.

Чтобы понять, что привело в такую глушь досточтимого сеньора, нужно вернуться на много лет назад, когда донье Люсинде еще едва исполнилось шестнадцать. Она никогда не отличалась красотой, как, надо заметить, и ее брат, Диего Д’Алесси (свою необычайную красоту Маринелла унаследовала от матери, она передавалась в их роду только по женской линии: от матери к дочери).  Тем не менее, как и все юные девушки, Люсинда была по-своему прелестна, а юноши из благородных семейств часто влюблялись в сестер друзей, просто потому, что те – единственные девушки, которых при строгих испанских порядках они вообще могли увидеть. И Альварес, тогда еще никакой не адмирал, воспылал страстной любовью к донье Люсинде, а она ответила горячей взаимностью. Через некоторое время юноша отправился на военную службу да там и задержался, а после одного из сражений долгое время считался погибшим, и родители Люсинды решили не ждать понапрасну, понимая, что дочь не красавица и легко может упустить свой шанс найти супруга, и споро организовали ее брак с Мануэлем Вергаро, небогатым дворянином из Андалусии. Люсинда долго-долго плакала перед свадьбой, не в силах перенести разлуку с возлюбленным, пусть и считавшимся погибшим, но после смирилась со своей участью, постепенно привязалась к мужу, родила детей и теперь была вполне довольно жизнью, особенно обожаемым Берни.

Альварес же, вернувшись живым и невредимым, тяжело переживал потерю любимой, но понимал, что уже ничего не изменить, и потому посвятил себя военной карьере, добившись существенных успехов. Он так же вступил в брак, после овдовел, но так и не забыл ни своей детской дружбы с Диего, ни своей первой любви, а потому каждый раз, проездом оказываясь в Андалусии, обязательно заезжал в пуэбло Эль-Рико, чтобы справиться о здоровье доньи Люсинды.

И в этот раз, явившись буквально накануне свадьбы Маринеллы и Венсана, адмирал Альварес вызвал настоящий переполох своим появлением: Люсинда, как всегда смутилась, когда он поцеловал ей руку, а после обнялся с Мануэлем и Берни.

– Какой сюрприз, дорогой адмирал, – всплеснула руками тетушка Люсинда и побежала отдавать распоряжение о подготовке торжественного обеда в честь знатного гостя. Через минуту слуги уже вовсю суетились в усадьбе и на кухне, а хозяева расположились в гостиной, где Альварес, усаживаясь в предложенное ему кресло, произнес:

– Рад видеть вас в добром здравии, донья Люсинда.

– Сколько лет!  – улыбнулась та, торопливо вытирая увлажнившиеся глаза. Она и теперь часто плакала, вспоминая с умилением свою юную любовь, – Какое счастье, что вы снова у нас! Берни, немедленно пошли кого-нибудь за Эленой и Альберто. Ой, сеньор адмирал, у них такое прелестное дитя! Сейчас сами увидите эту чудесную малышку, настоящий ангел!  Да, Берни… наверное, нужно позвать на обед и Маринеллу… Она все же дочь Диего…

Неожиданно Хуан Альварес вздрогнул, при упоминании этого имени, а бокал с хересом замер в его руке.

– Маринеллу? – изумленно переспросил он, – Вы, неужели, говорите о Маринелле Д’Алесси?

– О ней самой! – подтвердила Люсинда,  –  О ком же еще! У нас всего одна Маринелла в семье, слава святым!

– Она что, живет у вас?  – еще больше удивился Альварес, приподнимая тяжелые брови, – Вы приютили ее?

– Нет, – с готовностью откликнулась Люсинда, не понимая удивления досточтимого гостя, – Она живет в своем замке. Вы, наверное, не слышали, она унаследовала замок Эль Рико от бастарда Хосе, сына дона Педро. Они были обручены. Вот Маринелла и живет теперь там, затеяла стройку, подняла на уши весь пуэбло! Она теперь с этим своим новым женихом… Как его там… Вот, с Венсаном Жослином.

– У них через несколько дней венчание! – зло бросил Берни.

– С Венсаном Жослином? – тут уже Альварес не усидел и буквально подскочил с кресла, пролив свой благородный напиток на кружевную манжету, – С Венсаном Жослином?!

Берни и Люсинда изумленно переглянулись, ситуация определенно начинала выходить из-под контроля! Вот только, куда клонит их знатный гость? Почему он ведет себя настолько странно? Что он знает такого, чего не знают они?

– А в чем дело? – наконец, осторожно поинтересовалась донья Люсинда. – Вас что-то удивляет, дорогой адмирал?

Последовало продолжительное молчание, потому что теперь уже неловко почувствовал себя сам адмирал Альварес. Он догадался, что семья девушки ни о чем не подозревает и колебался между своей преданностью Диего и преданностью его сестре. Но в итоге рассудил, что как военный обязан быть человеком чести и соблюдать закон, кроме того, Диего все ж мертв, а Люсинда – жива. Да и херес хорошо развязывает язык! И потому откашлялся и произнес:

– Неужели, вы ни о чем не знаете?

– О чем мы должны знать? – Берни от волнения даже подпрыгивал на месте, приподнимаясь с пятки на носок, – Да говорите же, сеньор Альварес, скорее! Не тяните!

Обреченно вздохнув, адмирал Альварес сделал ему знак сесть, потом налил еще хереса и между глотками рассказал все, что было ему известно о пиратском прошлом Венсана Жослина, о восстании в Венеции, о подвигах Маринеллы и о высокой награде, что давала Венецианская республика за ее голову. К этому моменту донья Люсинда уже лежала в кресле без чувств, и дон Мануэль пытался привести жену в сознание.

А на лице Берни играла зловещая, истинно дьявольская улыбка, он довольно потирал руки, а потом, не сдержавшись, прошептал:

– Ну, теперь–то свадьбе не бывать!

– О чем вы? – печально спросил Альварес. Он уже жалел, что приехал сюда так не вовремя и причинил своим визитом столько горя благородному семейству.

– Я немедленно иду к алькальду! – воскликнул Берни, направляясь к выходу. – Маменька, пошлите кого-нибудь другого за Эленой. Мне сейчас  не до того!

Он буквально бегом выскочил из комнаты и помчался в конюшню седлать лошадь. А чуть погодя галопом пронесся через ворота, так что только пыль поднялась столбом.

Утром накануне свадьбы, еще не зная своей судьбы, Маринелла и Венсан, обнявшись, стояли на берегу ручья, под сенью того самого  дерева, где некогда Хосе впервые признался в любви и поцеловал девушку.

– Когда–то я стояла здесь с Хосе, – печально улыбнулась Маринелла. – Теперь с тобой…  Надеюсь, он простил мне невольную измену.

– А я надеюсь, что никто: ни живые, ни мертвые, не помешают нам! Пришло наше время! – запальчиво произнес Венсан.

– Знаешь, говорят, что жених не должен видеть невесту за день до свадьбы, говорят, это сулит несчастье, – заметила Маринелла.

– Брось! Это такие же глупые выдумки, как сказки Барта про богиню Соль! – махнул рукой Венсан. – Их придумали неудачники, чтобы оправдывать поражения. Нет, нам никто не помешает! Завтра мы предстанем перед алтарем, и бог соединит нас, чтобы никто уж не разлучил. Только в это я верю!

– Не помешают, потому что я люблю тебя, – с этими словами Маринелла крепко поцеловала своего будущего мужа. Он горячо обнял ее в ответ, однако поцелуй продлился недолго, потому что послышался звук шагов и треск веток, а, обернувшись, Венсан и Маринелла увидели то, чего уж точно не ожидали увидеть никогда в жизни! По дороге к ним во весь дух мчался, да-да, не бежал, а именно мчался, падре Луис!

 Глаза Маринеллы широко раскрылись от изумления и беспокойства, а потом она бросилась к священнику, Венсан последовал за ней.

– Падре, в чем дело? Что случилось? – крикнул Венсан.

– Беда… Беда… – только и повторял запыхавшийся священник.

– В чем дело? – взволнованно спросила Маринелла.

– Замок… замок! – наконец, сумел выговорить еще не отдышавшийся Луис. Он остановился, согнувшись, ему не хватало воздуха, преклонный возраст не способствует подобным упражнениям!

Маринелла и Венсан недоуменно переглянулись, а потом, не сговариваясь, бегом помчались на вершину холма, откуда было хорошо видно всю долину.

Страшная картина предстала перед глазами: поднявшиеся в воздух столбы огня и клубы дыма, заволакивающего башни замка, он был весь объят пламенем.

Маринелла и Венсан бросились к своим лошадям, что паслись неподалеку, намереваясь отправиться на тушение, но окрик Луиса остановил их.

– Нет! Стойте! Это не пожар!

– А что же это? – Маринелла обернулась к нему.

– Замок подожгли!

– С чего вы взяли? – удивился Венсан.

– Берни приходил на исповедь… Знаю, я беру на душу грех, нарушая тайну, но я готов согрешить и сильнее, чтобы спасти твою жизнь, Маринелла. Ты моя воспитанница… И пусть тоже грешна, но не заслуживаешь виселицы, которую тебе готовят! Да простит тебя бог, моя девочка!

Маринелла нахмурилась, ожидая продолжения, и падре Луис продолжил.

– Берни пошел к алькальду. Он узнал о награде за вашу голову, узнал о том, кто вы. Он выдал вас… В замке солдаты. Вас ищут, туда нельзя возвращаться! Берни заплатил за поджог тем разбойникам, с которыми водит дружбу…

– Прошлое никак не оставит нас в покое! – воскликнул Венсан. – Я-то думал, когда уберемся из Венеции…

– Не время размышлять,  – перебил священник, – Они ищут вас. Я могу спрятать вас в церкви…

– Не нужно, падре, – Маринелла покачала головой. – Это слишком опасно. Не хочу, чтобы у вас были неприятности из-за меня. Мы должны вернуться! Там в замке мои слуги… Там Антония!

– Боюсь, никто не спасся при пожаре, – Луис перекрестился. – Пламя страшное, до небес… Оттуда не выбраться…

Потрясенная его словами, Маринелла застыла, не в силах произнести ни слова.

– Вам надо уходить! – настойчиво повторил падре Луис. – И как можно скорее!

– Нет уж! – Венсан скрестил руки на груди, – Не раньше, чем поквитаюсь с дорогим братцем Берни! Уж я устрою этому негодяю! Да мы год строили! А он все сжег! И там были люди! Я уже молчу о деньгах…  И как же твое платье… И наша свадьба!

– Не нужно, – охрипшим от волнения голосом попросила  Маринелла, – Пусть бог накажет его. Не рискуй собой! Я уже потеряла Хосе однажды. И не переживу, если с тобой тоже что-то случится. Благословите нас, падре.

– Да хранит вас бог, дети мои, – Луис торопливо перекрестил их. – Будьте осторожны. И не забудьте все ж обвенчаться в первой же церкви, когда опасность минует. Для любящих душ не важны красивые церемонии!

– Что до денег, – ответила Маринелла безразлично, словно не услышав слов священника,  – Падре, дайте нам те, что я  оставила вам. Деньги, которые просила сохранить.

– Разумеется, – Луис кивнул. – Но нужно торопиться. Они могут зайти и в церковь!

Когда они добрались до церкви, падре Луис вынес девушке увесистый мешок с монетами, потом еще раз благословил Маринеллу и Венсана.

– Господь не велел нам проливать кровь, – тихо сказал он. – Подумайте в следующий раз, прежде чем начинать бунт.

Маринелла печально кивнула, поцеловала руку духовного отца, а после они с Венсаном бросились к лошадям, вскочили в седло, и уже через несколько минут скакали прочь по проселочной дороге, уводившей к тракту, ведущему на север.

Когда вечером они, уставшие и проделавшие длинный путь, остановились на постоялом дворе, Венсан предложил девушке прислушаться к словам Луиса и обвенчаться в первой церкви, что попадется им на пути, но она отрицательно покачала головой.

– Ты не хочешь, потому что свадьба расстроилась? Ты веришь в эти дурацкие суеверия? – удивился он. – Или передумала выходить за меня? Не поверю, что больше не любишь!

– Нет. Дело не в этом. Не в суевериях, – задумчиво ответила Маринелла. – Но я знаю, почему расстроилась свадьба. Не из-за Берни. Не из-за прошлого.  Это неотомщенная душа Хосе мешает нашему счастью… Я чувствую! Помнишь, что сказал Отец Джио? Что тот, кто однажды был позван в Милагро, обязан дойти до Золотого города! Только в этом его судьба. И все остальное вокруг него будет рушиться, обращаясь в пыль, словно замок из песка, покуда предназначение не будет исполнено! И пока я не  исполню клятвы, данной Хосе, не будет нам покоя на этой земле!

Несколько мгновений Венсан молчал, размышляя над словами своей невесты. Он нисколько не верил в силу проклятий, клятв, в судьбу и предзнаменовение, и  еще меньше верил в богиню Солнца и слова старого смутьяна Джио. Но покой любимой девушки значил для него очень и очень много. Кроме того, ему и самому было чрезвычайно любопытно взглянуть на Золотой город, если тот, конечно, существует. Да и сокровища привлекали, особенно теперь, когда путь к замку Эль Рико им заказан, а в Старом свете больше нет места. Но главное, в этом Венсан не признавался и сам себе, – душа его стосковалась по морю, по бушующим волнам, по запаху соли, по качающейся палубе под ногами и скрипу мачт, по радостным крикам чаек и тугому штурвалу в руках. Он мечтал снова отчалить от причала, мечтал пересечь океан и увидеть Новый свет!

– Хорошо, – он согласно кивнул. – Мы доберемся до Барселоны. Ты останешься в одной из гостиниц, запишись только под чужим именем. А я раздобуду корабль.

– Это каким же образом? – нахмурилась Маринелла. Эта фраза ей очень не понравилась и наводила на подозрения. – Разве не можем мы просто заплатить кому-то, кто плывет в Новый свет? Денег у нас теперь достаточно. Назовемся чужими именами – и дело с концом!

Но Венсан с сомнением покачал головой.

– Помнишь, я говорил тебе, что в мире есть лишь один человек, способный довести корабль до Милагро? Так вот, я до сих пор придерживаюсь такого мнения. А во всем, что касается моря, интуиция меня не подводила ни разу! Вспомни, что говорил Джио! Лишь двое смогли добраться до Милагро – он сам, и твой Хосе. Это же не просто так! Значит, путь сложен, обычному моряку туда дороги нет!

– Ты хочешь встретиться с Мишелем Шаметом?

– А что? Марисоль забрала корабль, который вообще-то украл я! К тому же эти двое помешаны на сокровищах, да уже и засиделись на своей Сицилии. И соскучился я по ним, чего  скрывать.

– Тогда позволь мне плыть с тобой! – горячо попросила Маринелла, обнимая его. – Я, как и ты, скучаю по нашим друзьям!

– Об этом не может быть и речи! – оборвал Венсан.  – Вспомни, что случилось с твоим замком! А сколько людей будут счастливы видеть нас в Республике! Точнее, наши лица через тюремную решетку!

– Ты знаешь, я не боюсь опасностей! – воскликнула Маринелла с негодованием.

– Но я боюсь, что ты снова попадешь в руки Монтелеони. Я не допущу этого, как вспомню, что пережил в прошлый раз, когда ты пропала, – все внутри холодеет!  Так что ты будешь ждать меня здесь. И, прошу, веди себя очень тихо. В конце концов, я твой будущий муж, и ты обязана слушаться меня!

– Хорошо, – печально кивнула Маринелла,  – Как скажешь.

Внесан прижал девушку к себе и задумчиво произнес:

– Надо же, я так хотел покоя, хотел просто быть с тобой… Но видно не судьба. А значит… Эх! Здравствуй, пиратская жизнь!

***

Маринелла осталась ждать Венсана в скромной гостинице на окраине Барселоны, она почти не выходила из своей комнаты и даже попросила пожилую хозяйку и еду приносить под дверь, дабы не привлекать к себе внимания. С тех пор, как она первый раз, еще в юности, покинула пуэбло, где все к ней привыкли и воспринимали как явление само собой разумеющееся, Маринелла заметила, что люди оборачиваются ей вслед на улице: она постоянно ловила на себе их взгляды и  даже просто пройти, не привлекая внимания, было практически невозможно. Иногда это льстило и радовало, но чаще утомляло, а иногда и вовсе становилось опасным, как теперь. Она начинала завидовать женщинам востока, о которых рассказывал Венсан, что ходят, замотанные в черную ткань с головы до пят, так что и лица не видно. Конечно, есть плащи, маски и вуали, но Маринелла не доверяла им, предпочитая оставаться в своей комнате, никуда не выходить и ждать, как велел ей Венсан.

А сам он за две недели добрался на попутном корабле до севера Сицилии, пересел на небольшое суденышко, идущее на юг, и тут же попал в самый эпицентр пиратской жизни, а после и вовсе оказался на разудалом празднике, где было не протолкнуться: то и дело летели пустые бутылки, раздавались выстрелы, а в углу устроили самодельную арену, на которой дрались по очереди участники боев. И один из них был Мишель Шамет. Марисоль, прислонившись к дереву, как всегда в цветастой яркой юбке и с платком на голове, с интересом наблюдала за поединком.

– Давай, капитан! Покажи ему! – крикнул кто-то, но в этот момент противник Мишеля, огромного роста парень, куда крупнее самого Шамета, нанес несчастному удар такой силы, что тот рухнул и больше не поднялся. Незнакомый парень поднял руки, что ознаменовало его победу, толпа довольно заревела, приветствуя чемпиона. Венсан сделал шаг вперед.

– Неплохо! – крикнул он,  – Может, теперь попробуешь со мной!

Все с изумлением расступились, недоумевая, кем может быть этот безумец, и потому Венсан беспрепятственно поднялся на арену и протянул лежащему Мишелю руку. Марисоль узнала его и с радостным воплем бросилась на шею Предводителю.

– Не советую с ним связываться! – заметил Мишель, поднимаясь и вытирая окровавленное лицо, –  Это сам капитан Жослин! Привет, дружище! Не ждал тебя! Но ты, как всегда, вовремя.

Толпа снова с изумлением загудела. А Венсан обнял друга и крепко расцеловал Марисоль.

– И что привело тебя?  – спросила та, – Разве по плану ты не должен был жить счастливо графской жизнью в испанском замке с прекрасной Маринеллой? Только не говори, что она бросила тебя. Ни за что не поверю, хотя это и было бы самым правильным решением в ее жизни!

– Счастье откладывается. Я пришел сообщить вам кое–что!

– Ой, не нравится мне это… – вздохнул Мишель, спускаясь с арены, – И что же?

– Мы решили плыть на поиски Милагро. И причем на  «Стремительном».

– Нет! – тут же оборвала его женщина.

– А что нам мешает? – развел руками Венсан, – У нас есть прекрасный корабль, отличная команда, лучший в мире капитан. Что еще нужно! К тому же несметные сокровища Золотого города ждут нас! Не вечно тебе тратить жизнь на проигрыши в кулачных боях. Ты уже не молод, приятель. И дерешься не так здорово, как прежде!

Мишель и Марисоль с недоумением переглянулись.

– Ладно, ладно…  – вздохнул Мишель, – Подумаем. И правда, засиделись мы тут, моя Королева! А как же рыцари Солнца? Это же вроде с ними вы хотели плыть?

Венсан раздраженно махнул рукой.

– К черту этих блаженных! Вместе с их несуществующей  богиней. Сами управимся!

После долгих раздумий Марисоль и Шамет решили все ж таки отважиться на дальнее путешествие, они никак не могли забыть о перспективе получения несметных сокровищ, да и прав был Шамет, уж слишком засиделись они на Сицилии!

Глава вторая. Могущество Соль

Пираты приступили к подготовке к отплытию, которая заняла по их подсчетам около месяца. Однако уже ближе к назначенной дате, когда «Стремительный» был полностью загружен, а команда набрана, произошло то, что и должно было произойти – поползли слухи, что пиратский корабль уходит через океан, а значит, становится привлекательной добычей для остальных разбойников. Слухи дошли и до сицилийских властей, которые поступили так, как следовало им поступить: перехватили «Стремительный» лишь только он вышел в море, а его команда была взята под стражу. Довольно быстро установили они личность Венсана Жослина и его друзей, а позже, памятуя, что награду за их головы никто не отменял, арестанты были отправлены в Венецианскую республику. Граф Монтелеони честно выплатил обещанную награду, причем в удвоенном размере, настолько велико было его желание поквитаться с врагами. Хотя надо заметить, произошло это крайне не ко времени!

Вот так бывает, ждешь-ждешь, мечтаешь, а потом мечта сбывается в самый неподходящий момент! Потому как примерно недели три назад скончался после продолжительной тяжелой болезни Великий дож, сейчас как раз шел очередной тур голосования – выбирали нового, и граф Монтелеони уже видел себя правителем столь любимой им Венецианской республики – ему оставался всего-то шаг до вожделенного звания! И однако… троих пленников доставил к нему именно в это время все тот же преданный синьор Ванди, который наконец-то вернул себе потерянный прекрасный корабль, до сих пор остававшийся самым быстроходным судном на всем Средиземноморье. Остальную команду повесили тут же, без суда и следствия, предполагая, что пираты заслужили пиратскую расправу. Гибель друзей потрясла даже видавшую виды Марисоль, и она не смогла сдержать слез. В который раз она осталась жива, а все вокруг погибли! Неужели, судьба почему-то хранит именно ее! Хотя, скорее всего, в ближайшем будущем виселица ждала и остальных пленников.

Венсану досталось больше других: он получил лично от Ванди пятьдесят ударов плетью, которые тот отвесил ему с большим удовольствием в наказание за украденный корабль, и теперь Предводитель лежал недвижимо в трюме, почти не приходя в сознание и никак не откликаясь на происходящее.

Уже в венецианской тюрьме, на холодном полу в камере, он начал приходить в себя и даже смог подняться на ноги – крепкий организм пирата не собирался сдаваться. Марисоль и Мишель сидели рядом, стараясь, как могли, облегчить участь бедного страдальца. В темнице было непереносимо сыро и холодно, утешало лишь, что пребывать им здесь предстояло недолго. На следующий день несчастную троицу отправили в поместье графа Монтелеони: выплатив награду, он мог распоряжаться судьбой пленников.

Дож предпочел устроить публичную казнь, чтобы устрашить тех, кто хотя бы помышляет о новом восстании, но сделать это подальше от Венеции – в городе расправы над мятежниками стремительно теряли популярность после январского указа, согласно которому многим было даровано прощение, а выискивать новых шпионов прекратили. Но Венсан Жослин, Мишель Шамет и Марисоль Мариньи (женщина носила итальянскую фамилию своего покойного мужа) были не просто мятежниками, но пиратами. А пиратам прощения никто не предлагал. Ванди предупреждал своего господина, что лучше подождать с казнью до окончания выборов, но тому слишком не терпелось поскорее разделаться с врагами, к тому же выборы заставляли графа Монтелеони серьезно нервничать, что никак не сказывалось положительно на его настроении. В общем, чтобы хоть как-то это самое настроение поднять, полагалось порадовать себя чем-нибудь приятным, а что может быть приятнее, чем повесить ненавистного Предводителя, за которым столько охотился! Была и еще одна причина, побудившая графа принять столь поспешное и без сомнения, ошибочное решение, стоившее ему в итоге заветного титула.

Он не мог  отказать себе в удовольствии посетить своих пленников в камере  и, надо сказать, во время визита сиял от счастья: давно жизнь не подносила ему таких чудесных сюрпризов! Ибо месть врагам была одним из тех чувств, которое граф Монтелеони любил даже больше власти и больше самой войны.

– Кого я вижу! – радостно улыбаясь, провозгласил он. Его враги, бледные, в оборванной одежде, все в синяках, и особенно истерзанный Предводитель, с его окровавленной спиной, теперь являли разительный контраст с ухоженным видом, дорогой одеждой и чуть мрачноватой красотой самого графа.

– И вы здесь, прекрасная дама в красном?  – усмехнулся он, проведя ладонью по плечу Марисоль. – У меня сохранились о вас и хорошие воспоминания, дорогая синьора. И плохие тоже. Однако, несмотря ни на что, воспоминания воспоминаниями, а закон Республики – превыше всего! Потому скоро вас троих публично повесят на площади! Да-да, и вас это тоже касается, Королева пиратов, вы вполне заслужили! А пока у меня будет еще один вопрос. Где графиня Д’Алесси?

– Маринелла в Испании,  живет в своем замке, как и положено знатной даме, – откликнулась Марисоль.  – И вам, Ваша Светлость, до нее не дотянуться. Руки коротки!

– А тот щенок, которого я поклялся убить? – нахмурился Монтелеони. – Барт, кажется?

– Барт, как и положено монаху, отплыл в свой монастырь, – смиренно, но весьма язвительно, с готовностью ответил Мишель. – И добраться туда тоже непросто, хочу заметить.

– Для полного счастья его здесь не хватает!  Но пока и вы трое – лучше, чем ничего! А? Капитан Жослин? Предводитель! Где теперь твой отряд? Не сражаешься больше? И выглядишь неважно!

– У меня связаны руки… – хрипло сказал Венсан. – Развяжи меня и сражайся, как мужчина, если хочешь драться. Я и в таком состоянии справлюсь с тобой! Если бы твои верные псы не подоспели тогда, ты бы уже давно лежал в земле!

– Я не сражаюсь с пиратами… – презрительно бросил Монтелеони, – Но зато с большим удовольствием посмотрю, как тебя повесят! Мы истребили всех, кто имел отношения к твоему восстанию. Я приложил к этому много усилий. И если вы думаете, что монахи-иноверцы и графиня выйдут сухими из воды – то нет, клянусь, я не допущу! Скоро, как возможно вам известно, я займу место Великого дожа, почившего недавно. Царствие ему Небесное! И тогда первым делом доберусь до этих лже-рыцарей. А после – займемся графиней. Я бываю в Испании, и довольно часто. Что ж. Отдыхайте, синьоры. Ваше время на исходе.

С этими словами он, глумливо усмехнувшись, повернулся и пошел к выходу, но Венсан, взбешенный его тоном и усмешкой, не сдержался. Он понимал, что роет себе могилу и рискует превратить свои последние дни на земле в ад, но уже не мог остановиться и громко крикнул ему в след:

– И все же, пусть так! Но мне лучше, чем тебе, граф! Мы с Маринеллой собирались пожениться, она любит меня! И ненавидит тебя! Мы провели чудесные месяцы в ее замке вместе. Да-да, представь себе, я тоже жил в замке, будто благородный господин… Рассказать тебе что-нибудь из нашей жизни? Пару занимательных историй, к примеру?

Монтелеони остановился, он отказывался верить в услышанное, но голос в глубине души говорил, что сказанное пиратом – правда. Он же и сам подозревал… Маринелла не ввязалась бы в восстание, если бы не влюбленность в Предводителя, ясно, как день! Она бунтарка, но не безумна!

Он вернулся и, схватив Венсана за шиворот, поставил на ноги и несколько раз ударил спиной о стену, тот сжал зубы, чтобы не закричать, после чего граф швырнул пленника на пол, где Венсан тут же лишился сознания от боли.

– Завтра вы уже будете гореть в аду, – бросил Монтелеони, удаляясь, после чего дверь в темницу захлопнулась за ним.

– Кажется, мы крепко влипли на этот раз, хотя – давно пора, столько раз ходили по краю могилы, нам не может везти вечно! Кстати, только я заметил,  что нам  все время везет в последний момент? Или кому-то еще это кажется странным? – спросил Мишель, пока Марисоль пыталась привести Венсана в чувство, что было весьма сложно сделать – кровь не останавливалась, а сознание не возвращалось. Если так продолжится – бедняга не доживет и до казни! Оно и к лучшему…  Женщина подняла глаза.

– Если уж завтра умирать, может, хоть признаешь, что любишь меня? – устало спросила она.

На лице Мишеля тут же отразилось возмущение.

– Ну, уж нет! С какой стати? – он вызывающе скрестил руки на груди, – Предпочту пройти через казнь хоть двадцать раз, чем лгать перед смертью! А вот тебя твой любовник-граф может еще и пощадит, если хорошо попросишь!

Марисоль с негодованием отвернулась, понимая, что этого горбатого точно исправит только могила.

Через несколько дней они были доставлены в поместье графа Монтелеони, где в день казни на площади небольшого поселения близ Езоло собралось необычайно много народу: в основном это были, конечно же, любопытные зеваки, которым не терпелось поскорее посмотреть на казнь, ведь других развлечений в городке все равно не было. И потому местные жители принарядились и в большинстве своем пребывали в отличном настроении. Но были и те, кто сочувствовал Предводителю, памятуя о мятеже, о том, что этот человек пытался восстать против самоуправства дожей, помочь простому народу и теперь должен умереть за свою храбрость. В общем, мнения разделились, но горячо обсуждали происходящее все без исключения, а уж сколько сплетен родилось в тот день – не счесть!