Текст книги "Когнитивная гармония как механизм текстовой деятельности"

3.2. Сценарий как «схемодействование» когнитивной гармонии в повествовательном тексте

Смыслы метатекста возникают посредством взаимодействий интерпретатора с метаязыковыми репрезентациями в связи с задачами, во-первых, реконструкции метатекста ради понимания, во-вторых, собственно понимания.

Интерпретация повествовательного текста органически слита с построением «схем действования» [Кант, 1994] когнитивной гармонии. «Схема действования» когнитивной гармонии – это отнюдь не "готовый трафарет для применения" [Богин, 2001, с. 45], а особый способ взаимодействия метаязыковых репрезентаций при становлении когнитивной гармонии. Построение схем действования когнитивной гармонии начинается с реконструкции единиц метатекста, которые возникают в ходе категоризации смыслов и средств текста. «Процесс схемодействования обеспечивает логическое и социально адекватное развертывание смыслов и средств метатекста, не зависящее от случайных психических ассоциаций, от субъективизма» [Кант, 1994, с. 14].

«Непонимание возникает тогда, когда действительно начинают доминировать не признаки действия, а признаки самотечных процедур – ассоцианизм и субъективизм» [Богин, 2001, с. 15]. Схемообразование не «психично», а «деятельностно. Это предохраняет от субъективизма. Схема – средство рациональной логической интеграции и категоризации переживаний, возникающих по ходу восприятия» [Кант, 1994, с. 14]. Схемы строятся из единиц метатекста. Единицы метатекста, в свою очередь, – из элементов смысла и формы текста. В процессе схемообразования происходит взаимодействие интерпретатора с новыми ориентирами-ожиданиями, которые обращены на предстоящее продолжение текста.

При становлении когнитивной гармонии повествовательного текста именно действование по схемам позволяет в той или иной мере прогнозировать структуру предполагаемого знания, переживания, чувства, которые рождаются при интерпретации текста. «Замирая в этих конструктах, процесс действования оказывается связанным в конечном счете с реальностями действительного мира, представленными в тексте» [Богин, 2001, с. 15].

В процессе интерпретации схемы превращаются в ориентиры для реконструкции «событийного мира» метатекста.

Схемы не «существуют вообще», а «строятся» в ходе действования когнитивной гармонии, имеют принципиально динамичный, а не статичный характер. «Активность схемопостроения стимулируется как задачей ориентировки в множественности элементарных смыслов и средств в повествовательном тексте, так и необходимостью компенсировать недостаточную связность компонентов целого текста, искусственно увеличивать эту связность» [Irwin, 1980, р. 8].

Схемы когнитивной гармонии – «компенсация неполноты в системности понимаемого. Без схем нет полноты понимания, не используются все ценности, скрытые в понимаемом, все грани понимаемого, все элементы текста. Многие элементарные средства текста ошибочно принимаются за избыточные» [Graеsser, 1997, p. 29], в то время как при «действовании» по схемам все средства текста выступают как орудия достижения когнитивной гармонии повествовательного текста (см. гл. 4).

Схемы когнитивной гармонии только там, где имеет место понимание. Непонимание (неоднозначность интерпретации), возникающее при «встрече» с асимметричным знаком, преодолевается посредством памяти. Память реконструирует составную часть схемы – репрезентацию события прошлого, которое «стоит» за асимметричным знаком. Происходит комплектация схемы: различные представления о событиях присоединяются друг к другу в соответствии с временной и каузальной последовательностью в процессе взаимодействий интерпретатора с репрезентациями событий, т. е. происходит адаптация, сопровождающаяся упорядочением и равновесием возникающих репрезентаций метатекста и репрезентаций, имеющихся в качестве опыта в памяти интерпретатора. В результате происходит становление когнитивной гармонии, которой неизбежно подвергаются стороны асимметричного знака в повествовательном тексте.

То, что процесс становления когнитивной гармонии повествовательного текста развертывается «на основе схем действования, делает несостоятельной теорию проб и ошибок в ходе понимания» [Богин, 2001, с. 23]. Действительно, благодаря схемам можно сразу, а не на основе проб и ошибок, понимать «правильно» (т. е. адекватно некоторой грани понимаемого, принадлежащей общему полю социальной адекватности). Другой момент ценности схем: они «делают» процесс становления когнитивной гармонии «структурным» процессом. Схемы действования когнитивной гармонии – это упорядоченные конструкции, которые контролируют мыследействование в направлении определенных прогнозируемых категориальностей. Тем самым «повторение запомнившегося», «стоящего» за асимметричным знаком, проявляется как действительное понимание. Схема приводит к когнитивному пониманию, которое можно охарактеризовать как «полное, доступное, основательное и правильное» [Olsen, 1978, p. 45].

«Схемодействование» и «мыследействование» [Богин, 2001] протекают одновременно, так как одновременно происходит «порождение» мысли, категоризация их, с одной стороны, с другой – интерпретатор вступает во взаимоотношения с имеющимися и возникающими репрезентациями, происходит адаптация к ним посредством упорядочения, что позволяет создать условия для становления когнитивной гармонии. Интерпретатор постоянно стоит перед задачей категоризации элементов, превращения их в единицы, комплектующие схемы действования когнитивной гармонии.

Для настоящего исследования подходящей моделью когнитивного понимания асимметрии языкового знака и интерпретации повествовательного текста на когнитивном уровне является когнитивный сценарий. «Сценарий – это упорядоченная последовательность действований, разворачивающихся в некотором пространственно-временном контексте и подчиненная некоторой цели» [Schank, Abelson, 1977, р. 23; Minsky, 1975; Sowa, 1993].

Требует особого комментария приемлемость когнитивного сценария для настоящего исследования. С одной стороны, когнитивный сценарий, подобно другим схемам, есть «организованная структура знаний, где часть подразумевает целое, а целое есть нечто большее, чем сумма его частей» [Богин, 2001, с. 45]. Когнитивный сценарий, служащий для описания ситуаций или событий, действует в направлении прогнозирования компонентов ситуации или последующего события и порождает у интерпретатора ожидания относительно компонентов всего текста. С другой стороны, от других схем когнитивный сценарий отличается наличием «базового элемента "действования" и временных, а также каузальных связей между отдельными составляющими» [Schank, Abelson, 1977, р. 23].

Здесь следует подчеркнуть, что когнитивный сценарий событий повествовательного текста предстает также динамической схемой когнитивной гармонии асимметрии языкового знака, которая включает эмпирические сущности – праимпрессию, ретенцию, протенцию, находящиеся в отношениях причинно-следственной связи, возникающей благодаря памяти интерпретатора.

Необходимо выделить еще одну особенность когнитивного сценария. Все сценарии когнитивной гармонии выполняют также и жанровую функцию. «Жанр – способ восприятия структуры произведения» [Шкловский, 1987, c. 220]. «Жанр – первое собственно различимое явление текстообразования» [Мелетинский, 1983, c. 41].

Жанровая характеристика есть «указание того способа дальнейшего чтения или слушания текста (от того места, где поперечный срез когнитивного сценария позволил увидеть жанр), к которому следует прибегнуть для дальнейшего понимания текста» [Мелетинский, 1983, c. 41].

Жанр не есть «отражение объективной действительности», он есть «конструкт в мыследеятельности при рецепции текстов культуры. Научить жанрообразованию – это значит способствовать поддержанию данной интеллектуальной системы. Это один из моментов трансляции культуры. Вопрос о жанре – один из важнейших вопросов формирования нормально развитого читателя» [Шкловский, 1987, c. 220].

С одной стороны, жанрообразование возникает на уровне использования сценария когнитивной гармонии при когнитивном понимании, когда интерпретатор пользуется элементами сценария. Жанрообразование относится как к когнитивному сценарию событий, так и к когнитивному сценарию целого повествовательного текста. С другой – «значащие переживания и другие критерии – функциональные категории, организующие восприятие повествовательного текста носят жанроуказующий характер» [Culler, 1977, p. 137].

«Жанр есть ведущая метасвязка», развертывающаяся в сценариях когнитивной гармонии при понимании таким образом, «чтобы организовать другие когнитивные сценарии метатекста». Поэтому «жанр – не инструмент классификации и нормативности, а проводник смысла» [Fowler, 1982, p. 22].

Сценарии когнитивной гармонии как жанрообразующие схемы нужны для «подчинения текста определенному типу чтения» [Toдоров, 1978, c. 67]. «Жанровая характеристика читаемого определяет характер чтения и понимания» [Dawkins, 1977, p. 12]. Сценарий когнитивной гармонии – это и есть «указание на то, как именно следует читать. Вопрос о жанре – это вопрос о том, каким образом понимание одного произведения помогает пониманию другого произведения» [Wellek, Warren, 1947, p. 216]. Соответственно сценарии когнитивной гармонии могут считаться жанрообразующими средствами.

Структура сценария когнитивной гармонии сторон, образующих асимметрию языкового знака и когнитивного сценария событий (сценария когнитивной гармонии событий) повествовательного текста, включает такие компоненты: «объект, пространственную локализацию, время, причину, цель, результат, субъект, обстоятельства и средства» [Dijk, 1983, р. 23]. Это объясняется тем, что «то, с чем (или с кем), почему, с какой целью, где, что, когда и как в результате происходит» [Dijk, 1983, р. 23], является наиболее важным при когнитивном понимании повествовательного текста, и, следовательно, при становлении когнитивной гармонии текста, проявляющей, как представляется, жанрообразующий характер художественного повествования.

Сценарий как когнитивная модель может быть структурирован «во временном измерении метафорической схемой: источник – путь – цель, где начальное состояние – источник, конечное состояние – место назначения (цель), события – нахождение в пути, а путь растянут во времени» [Лакофф, 1996, c. 167].

Сценарий когнитивной гармонии есть триада темпорально и каузально связанных репрезентаций событий, реконструируемых в метатексте. События повествовательного текста сопряжены с целенаправленной деятельностью людей, находящихся во взаимодействии ради достижения некоторого результата. Поскольку события производны от целей, сценарии когнитивной гармонии (равно когнитивные сценарии событий) получают условные названия и мыслятся в рамках некоторой целенаправленной деятельности. Так, например, когнитивный сценарий «Посещение ночного клуба» может иметь цепь ассоциаций, начиная с «подбора одежды», «посадки в автомобиль» и заканчивая «возвращением домой», но все эти ассоциации строго ограничены в рамках достижения определенной цели.

Подобно самим событиям реальности, сценарии когнитивной гармонии структурированы, т. е. они состоят из сцен/подсценариев. Например, когнитивный сценарий «Сдача экзамена» включает подсценарии «подготовка к экзамену», «появление в экзаменационной аудитории», «подготовка экзаменационного ответа», «ответ экзаменатору», «оценивание ответа», каждый из которых имеет свою собственную структуру.

Сценарии событий повествовательного текста (сценарии когнитивной гармонии событий) и сценарии когнитивной гармонии являются сложными когнитивными моделями, которые структурированы посредством горизонтальных и вертикальных связей. В этих сценариях сцены/подсценарии упорядочены иерархично, поскольку, с одной стороны, «горизонтально связаны в упорядоченные последовательности», с другой – «вертикально подчинены более высоким категориям». Сцены/подсценарии в данных сценариях проявляются как «базово-уровневые концепции, непосредственно подчиненные суперкатегориям» [Dijk, 1983, р. 34] – сценарию как целому.

Можно выделить четыре главные характеристики когнитивных сценариев. Во-первых, когнитивные сценарии, выступающие в качестве блоков знания, восстанавливаются посредством памяти. Во-вторых, они представляют собой комплексные объекты, которые конструируются из элементарных составляющих (объектов). В-третьих, когнитивные сценарии, как общие и абстрактные структуры, могут быть сопряжены с разными ситуациями. Наконец, четвертая главная характеристика заключается в том, что поскольку когнитивные сценарии выражают декларированные знания, они могут быть использованы в самых различных целях: понимать, исполнять, делать умозаключение. Это происходит от того, что когнитивные сценарии описывают организацию «части – целое» [Schank, Abelson, 1977; Minsky, 1975; Sowa, 1993].

Сценарий когнитивной гармонии сторон, образующих асимметрию языкового знака и когнитивный сценарий событий повествовательного текста (сценарий когнитивной гармонии событий), предстают тождественными когнитивными моделями, моделями когнитивной гармонии при интерпретации повествовательного текста. Ключевые характеристики сценария когнитивной гармонии и событий повествовательного текста – это их целостность, последовательность, причинно-следственная связь и иерархичность. В перечень функций данных схем включаются предсказание действий и взаимодействий, интерпретация (поддержка реконструирования) повествовательного текста, организация работы памяти, гармонизация обозначающего и обозначаемого асимметричного знака.

3.3. Виды когнитивной гармонии в повествовательном тексте

В соответствии с функциональной особенностью сценариев выделяются различные виды когнитивной гармонии.

Во-первых, поскольку когнитивные сценарии предстают в качестве ориентиров для реконструкции «событийного мира» метатекста, как схемы интерпретации, «ответственные» за взаимодействие всего событийного пространства повествования посредством дивинации (предсказания/предпонимания) последующих событий, то можно говорить о когнитивной гармонии событийного пространства рассматриваемого метатекста (см. гл. 4).

Сценарий когнитивной гармонии событий повествовательного текста на синтаксическом уровне «строится» посредством цикла узловых глагольных операторов сложного синтаксического целого (далее – ССЦ), последовательность которых «определяется» дивинацией, позволяющей прогнозировать структуру предполагаемого знания, переживания, чувства при реконструкции метатекста.

Обратимся к примеру:

Семен заметил, что днем в зимовье никто не остается, и безбоязненно зашел в него. Зашел просто так, из непреодолимого любопытства. Вкусно пахло щами. Он достал из печки чугунок, стоя, обжигаясь, похлебал из него. Не смог удержаться. Сколько времени не пробовал ничего мясного, питался пресными лепешками да болтушкой, заваренной на воде, – пища не из последних, однако без жиров человеку жить трудно. В кладовой он сложил в мешок куски сала и мяса и ушел, дав себе слово больше сюда не возвращаться.

(Е. И. Замятин. Север)

Когнитивный сценарий «Посещение землянки» разворачивается в гармоничной триаде посредством глагольного цикла ССЦ: зашел в землянку, так как был голоден, поел, затем вышел. Фаза «вышел» «рождается» посредством дивинации, ибо действие, связанное с проникновением вовнутрь, предполагает «ответное» действие – «выйти наружу из помещения».

Во-вторых, мы можем выделить когнитивную гармонию сторон асимметричного дуализма языкового знака. По большому счету, данный вид когнитивной гармонии также относится к первому упомянутому выше, поскольку в результате взаимодействия интерпретатора с метаязыковыми репрезентациями в его языковом сознании возникает равновесная темпоральная триада событий.

При «встрече» с асимметричным знаком память реконструирует составную часть когнитивного сценария – репрезентацию события прошлого, которое «стоит» за асимметричным знаком. Происходит комплектация двух составляющих сценария когнитивной гармонии асимметричного дуализма знака: прошлое событие выстраивается в темпоральную цепочку за переживаемым непосредственно «настоящим» событием. У интерпретатора возникают представления в смысле преломленного в сознании опыта отношения данного события к другим событиям и явлениям в существующем мире. Прогнозируемый исход последующих событий, устанавливаемый на основе опыта предыдущих взаимодействий между событиями, приводит к реконструкции посредством дивинации третьей составляющей сценария когнитивной гармонии асимметрии (см. гл. 3, параграф 3.7).

Фазы сценария когнитивной гармонии асимметричного дуализма языкового знака и сценарий когнитивной гармонии событий повествовательного текста представляют собой триаду эмпирических сущностей, связанных причинно-следственной связью – праимпрессии, как непосредственно воспринимаемого события, ретенции, как события из прошлого, и протенции – прогнозируемого исхода последующих событий, устанавливаемого на основе опыта взаимодействий, хранящихся в памяти.

Что касается третьей разновидности когнитивной гармонии, то она распространяется на целый повествовательный текст. Триада сценария когнитивной гармонии, репрезентирующей целый повествовательный текст (см. гл. 4, параграф 4.2), носит фазовую каузальную ориентацию: фаза обособления – фаза партнерства/лиминальная – фаза преображения [Пропп, 1928, http://www.feb.ru/feb/skazki/critics/pms/pms–001–.htm].

«Действование» по сценариям когнитивной гармонии и «мыследействование» протекают одновременно, так как одновременно происходит «порождение» мыслей, категоризация их, с одной стороны, с другой – интерпретатор вступает во взаимоотношения с имеющимися и возникающими репрезентациями, происходит адаптация к ним посредством упорядочения, что способствует становлению когнитивной гармонии, комплектованию сценария когнитивной гармонии.

С учетом изложенного выше, необходимо отметить, что когнитивная гармония асимметричного знака и когнитивная гармония событий повествовательного текста сопряжены с процессом интерпретации отдельных фрагментов текста, а когнитивная гармония целого повествовательного текста – с результатом интерпретации всего текста.

Становление когнитивной гармонии в повествовательном тексте происходит в процессе непрестанного предвосхищения, пробрасывания смысла, т. е. предопределено дивинацией, речь о которой пойдет в последующем параграфе.

3.4. Дивинация событий как установка когнитивной гармонии в повествовательном тексте

Состояние и проявление когнитивной гармонии носит системный характер. И как всякая система, когнитивная гармония состоит из элементов, которые находятся в состоянии активного взаимодействия. Активность и взаимодействие элементов любой системы «организованы таким и только таким образом, чтобы обеспечить их существование и снова-таки эту активность и взаимодействие. Элементы существуют для производства функции, а эта функция существует для производства элементов, которые существуют для производства функции и так далее до бесконечности по замкнутому кругу (кругообразно)» [Маковский, 1980, с. 12]. Таким образом, когнитивная гармония, как система, сама себя воссоздает. Любые отклонения в активности системы от такой схемы приводят к прекращению существования системы, а значит, и самой активности.

Между самоорганизующейся системой когнитивной гармонии сознания интерпретатора и метаязыковыми репрезентациями повествовательного текста при интерпретации постоянно происходят активные взаимодействия, которые в общем виде могут быть представлены следующим образом. Знаковые сущности повествовательного текста, в том числе и асимметричные знаки, выступают в роли пусковых механизмов внутрисистемных процессов гармонизации, однако данные процессы они не специфицируют, их направления не определяют.

Складывающийся в результате этих взаимодействий метатекст реконструируется не по правилам существования повествовательного текста, а по правилам функционирования системы когнитивной гармонии. Любая знаковая сущность повествовательного текста может быть интерпретирована, оценена, «познана» исключительно по степени и направленности воздействия посредством метаязыковых репрезентаций на интерпретатора.

Интерпретатор «автономизирует какую-то совокупность свойств, актов, элементов» повествовательного текста от их окружения, «выделяет их в некое единство исключительно по своей воле, не важно – сознательно или бессознательно. В зависимости от того, какое количество элементов (большее или меньшее)» включается интерпретатором «в поле его сиюминутного рассмотрения, большей или меньшей будет и описываемая им целостность, единство элементов и взаимодействий. Никаких внутренних границ целостности не существует», их «полагает» интерпретатор, он же и «порождает ту или иную целостность, чтобы впоследствии с ней оперировать ради понимания: разлагать на элементы – меньшие целостности и включать в метасистемы – большие целостности» [Шпет, 1996, с. 17].

Таким образом, «целое понимается на основании отдельного, а отдельное – на основании целого» [Шпет, 1996, с. 17]. Это герменевтическое правило берет начало в античной риторике. Герменевтика Нового времени перенесла его из области ораторского искусства на искусство понимания. В обоих случаях перед нами предстает круг. Здесь части определяются целым, с одной стороны, и, в свою очередь, с другой, определяют целое. «Благодаря этому эксплицитно понятным становится то предвосхищение смысла, которым разумелось целое» [Богин, 2001, с. 76].

«Все это нам известно, коль скоро мы учили иностранные языки. Сначала нам приходилось «реконструировать» предложение, а уж потом пытаться понять его отдельные части, их значение. Однако и процессом реконструирования уже руководит ожидание смысла, вытекающее из всего предшествующего контекста. Правда, и в это ожидание приходится вносить поправки, когда того требует текст. В таком случае ожидание перестраивается, и текст образует единство подразумеваемого смысла под знаком иного смыслового ожидания. Так движение понимания постоянно переходит от целого к части и от части к целому. И задача всегда состоит в том, чтобы, строя концентрические круги, расширять единство смысла, который мы понимаем. Взаимосогласие отдельного и целого – всякий раз критерий правильности понимания» [Богин, 2001, с. 76], один из принципов когнитивной гармонии. Если такое взаимосогласие не возникает, значит, когнитивное понимание не состоялось, не состоялась когнитивная гармония.

При когнитивном понимании текста интерпретатор не «переносится в душу автора» или в «устройство» повествовательного текста, более того, он «не переносится» вообще. А если предположить, что все-таки каким-нибудь образом этот перенос совершается, то «мы переносимся в то, что» подразумевается «как смысл. А это означает не что иное, как то, что мы стремимся допустить, признать правоту (по самой сути дела) того, что говорит другой человек». Согласно справедливому замечанию Г. Гадамера, при понимании текста интерпретатор «обретается в сфере смысла, который доступен пониманию внутри себя и как таковой находится вне обращения к субъективности другого человека. Чудо понимания заключается не в том, что души таинственно сообщаются между собой, а в том, что они причастны к общему для них смыслу» [Гадамер, 1988, c. 38].

В процессе понимания и становления когнитивной гармонии повествовательного текста последний теряет свою первичность, становясь источником нового движения. «Теперь читатель < … > становится писателем сам по себе» [Деррида, 1995, c. 109].

Конечно, такое описание сокращенно и упрощенно. При чтении (понимании/интерпретации) повествовательного текста происходит реконструирование метаязыковой репрезентации исходного текста. «Любой пересмотр пробрасывания коренится в возможности пробрасывать вперед себя новую проекцию смысла. Рядом друг с другом могут существовать соперничающие проекции, пока не установится сколько-нибудь однозначное единство смысла. Толкование начинается с предварительных понятий, которые со временем заменяются более адекватными понятиями, – вот это непрестанное, пробрасывание смысла, составляет смысловое движение понимания» [Гадамер, 1988, c. 38] и становления когнитивной гармонии.

Становление когнитивной гармонии происходит как реализация предвосхищаемого сознанием предварения-предощущения целого и его последующей экспликации. Становление когнитивной гармонии сопровождает акт дивинации (дивинация – от лат. divinatio «предсказание, предчувствие, предпонимание будущего при помощи различных техник».

Известно сочинение Цицерона «О дивинации») [Справочник по истории и культуре Древней Греции и Рима, 2001], когда толкователь «целиком переносится» в автора текста, тем самым разрешая все непонятное и озадачивающее, что содержит в себе текст. Когнитивное понимание и становление когнитивной гармонии повествовательного текста всегда предопределено забегающим вперед движением дивинации (предпонимания, предсказания).

Дивинация (как «опережающее отражение» [Анохин, 1978]) событий внешнего мира является «универсальным механизмом, определяющим как врожденные, так и условнорефлекторные формы самоподдержания человека. Кроме того, именно на основе данной формы отражения был сформирован и специализировался сам мозг как орган психической деятельности» [Анохин, 1978, c. 78], иными словами, как орган, служащий в процессе адаптации человека для преобразования действительности в его мыслительной деятельности.

Адаптация «всегда имеет интегральный, системный характер, однако элементарным процессом в этих системах является разрядная деятельность нейрона» [Анохин, 1978, c. 78]. В связи с этим следует отметить крайне важный момент, касающийся физиологических свойств нейронов мозга – «разнообразие их индивидуальных реакций (при восприятии окружения) на приходящие возбуждения. Данное свойство нейронов напрямую связано со следовой деятельностью» [Анохин, 1978, c. 82] их функциональной активности, которая проявляется посредством продолжающих реакций нервных клеток уже после прекращения действия раздражителя. «Этот «след» – разрядная активность нейронов, основанная на биохимических, метаболических процессах самого нейрона» [Анохин, 1978, c. 98].

И далее, «данный разряд нейрона – производный эффект специализированных биохимических процессов, инициированный пришедшим к нейрону возбуждением. Любые влияния или возбуждения, действующие на нервную клетку, неизбежно проходят стадию химической трансформации, которая и определяет кодирование интегративного результата в нервной деятельности клетки в каждый данный момент в форме того или иного рисунка нервных импульсов. <…> Наличие следовых разрядов … нервных клеток неизбежно приводит к тому, что химические процессы нейрона, вызванные предыдущими влияниями, перекрываются новыми химическими процессами, вызванными последующим компонентом пространственно-временного континуума» [Анохин, 1978, c. 105]. Все это позволяет утверждать, что в «протоплазме нервных клеток мозга имеет место реальный химический континуум, отражающий непрерывность событий внешнего мира, т. е. его пространственно-временной континуум. Соответственно следовая деятельность нейронов, длящаяся от миллисекунд до секунд и минут, является связующим звеном прошлого, настоящего и будущего» [Анохин, 1978, с. 105].

В связи с этим уместно привести высказывание Р. Келлера: «Адаптация есть сохранение успешного опытного знания о действительности» [Keller, 1998, p. 63]. Цикличность принадлежит к опытным знаниям биологической адаптации. Природе живого характерен адаптивный характер. И можно сказать, что все в природе сводится к циклам. Именно в естествознании впервые было наиболее убедительно доказано, что устойчивые равновесия обеспечиваются циклическими процессами, круговоротами энергии и вещества в природе. Так, циклы, связанные с движением звезд и планет, замечены еще в глубокой древности. Методы циклов активно используются в термодинамике, различные типы круговоротов исследуются в биологии, географии, почвоведении и т. п.

В настоящее время подавляющее большинство наук начинает исследовать циклические процессы, так как современным естествознанием они обнаружены во всех природных земных сферах – в литосфере, гидросфере, атмосфере, биоте и т. п. Циклы установлены в осадконакоплении, сейсмичности, составе газов, изменении уровней самых различных водоемов, подземных вод и т. д. В жизни Земли и ее оболочек выявлены циклические ритмы от часа и более до сотен миллионов лет с определенной иерархической подчиненностью [Keller, 1998].

«Ментальная хронология, «порядок мыслей» и событийная хронология, «порядок мира» проявляются посредством глагольных циклов, имеющих трехчленную парадигматическую релевантность» [Борботько, 2007, c. 128]:

войти – находиться внутри – выйти,

начинать – продолжать – заканчивать,

пойти – дойти, достигнуть – возвратиться,

рождаться – жить – умирать,

открыть – производить – закрыть,

встретиться – пообщаться – проститься и т. д.

Как мы видим, парадигматический цикл глагольных операторов совпадает со структурой ССЦ и трехчастной структурой когнитивного сценария (в параграфе 3.4).

Действия одних людей могут быть сопряжены с действиями других в параллельных циклах, например:

встретить → встретиться//познакомиться;

производить → рождаться//существовать;

показывать → видеть//появляться;

двигать → идти//перемещаться;

говорить → отвечать//спрашивать;

вводить → входить//впускать.

Действия человека/людей встречного цикла могут иметь благоприятное влияние и способствовать достижению результата человеком, чьи действия расцениваются как исходный цикл, например: идти – появиться – подвезти – достичь – поблагодарить.

«Естественная последовательность взаимодействий субъекта-деятеля с разнообразными объектами выражается посредством цепочки предикатов. В обобщенном представлении базовых предикатов такая цепочка выглядит следующим образом:

воспринимать – присваивать – иметь – готовиться – производить» [Борботько, 2007, c. 128].

Приведенная выше цепочка предикатов сопряжена с логическим порядком развертывания того или иного действия, а предикаты эксплицируют его (действия) фазы. Любое действие имеет начало, продолжение и результат (цель) как окончание действия. «В динамическом представлении действие есть фазовый переход системы из одного состояния в другое. В языке действие выражается глаголом, тогда как имена существительные знаменуют собой устойчивые фазовые моменты – состояния, стадии, точки, вехи процесса» [Борботько, 2007, c. 128]. Фазы действия субъекта с объектами делятся на три сегмента соответственно трем фазам ССЦ: