Текст книги "Дом у воды"

Глава 14

На узеньком перроне в Зарецке одновременно остановились два поезда. Один – пассажирский – притащился из Архангельска и ехал дальше на юг, до самого Адлера, другой – скоростной «Адлер – Архангельск» – наоборот примчался из самой южной точки страны и что есть духу пер на Север Чернявые торговцы овощами и фруктами, выходя из его чрева, быстро выставляли на перрон увесистые ящики. Еще сошли несколько командировочных, стайка туристов и какие-то переселенцы с баулами. Из всей этой толпы Михеич сразу выхватил взглядом импозантного мужчину средних лет с мальчишеской фигурой и твердым взглядом. Лыжная куртка и пушистая меховая шапка делали его похожим на подростка. Только черный портфель и объемная коробка говорили о том, что Михеич угадал правильно. Он подошел к великовозрастному мальчику и позвал чуть слышно:

– Гена? Лурдин?

Главный Пахомовский зам улыбнулся и, раскрыв объятия, бросился на шею к похожему на медведя Михеичу. И как заранее договаривались, хохотнул громко и радостно.

– Привет, Димон!

Похлопав гостя по спине, Михеич понял, что ошибался, и маленький недопесок Гена вполне может в бою завалить крупного противника. Особенно если застанет врасплох.

– Поехали, поехали, – запричитал Молотков и, подхватив коробку, понесся к машине. Плюхнувшись на первое сидение УАЗ Патриота, припаркованного прямо около здания вокзала, Гена Лурдин, по прозвищу Кульбит, осмотрелся по сторонам. По перрону спешили люди, приехавшие в Зарецк архангельским поездом. Те же торгаши и бабки с кошелками, поэтому на их фоне двое подтянутых мужчин в спортивных куртках и высоких кроссовках смотрелись странно. Не туристы и не местные. Парни прошли мимо джипа, не обратив внимания ни на сам Патриот, ни на его пассажира. Но Гена Лурдин не зря просиживал штаны в офисе Пахомова и, по сути, вел все его дела на территории России. Кульбит обладал хорошей памятью, особенно на лица. Конечно, он мог ошибаться, но один из только-только прошедших мимо парней словно брат-близнец походил на охранника Дунаева. Тот приезжал как-то на Дон порыбачить, и Кульбит лично возил Стаса и всю его свиту на Маныч в закрытое рыбхозяйство.

Гена быстро достал телефон из кармана куртки и отбил сообщение шефу в Телеграмм.

«Они уже здесь. Идем по плану «Б».

Вернувшись в родной город из Москвы пару дней назад, Виктор Николаевич Пахомов принял решение после бессонной и тревожной ночи в поезде.

– Вывозить к чертовой матери! Сюда, домой! – рычал он в кабинете у Бессараба на собравшихся рядом и по ту сторону экрана.

– Подожди, – остановил его Иван. – Что значит вывозить? А если эти подонки уже там? Что тогда? Мы им Свету за ручку приведем?

Впервые в жизни Ивана поддержала Лиля, взволнованно взирающая из скайпа на всю разношерстную компанию.

– Витя, так не пойдет, – попробовала вставить она. – Если Света сейчас сидит в доме безвылазно, то, может, пока так и оставить?

– Для ее возвращения потребуется разработать план, а не брать с наскока, – вторил ей Бессараб.

– Плановик хренов, – пробормотал тихо Пахом, а потом предложил: – Значит, так! – Он строго глянул на Лину с Геной, а потом на Лилю, свысока взиравшую на него с экрана Филипса. – Чтобы не привлекать внимания, Гена едет один. И если ветер без камней, привозит Светку сюда. А тут спрячем, ни одна собака не найдет! А если даже заподозрит что-то неладное, то остается и ждет, пока я не пришлю охрану. Все понятно?

– Там за ней присматривают, – пробурчал Бессараб. – Мой однополчанин.

– Рядом живут? – резко уточнил Пахомов.

– Да, – кивнул Иван, особо не задумываясь, как далеко друг от друга живут Михеич и Света.

– С этим понятно, – хмыкнул Витька и снова глазами-буравчиками обвел всю компанию.

– Да ты не зыркай, не зыркай, – влезла в разговор Лина. – Что за ерунда происходит? Прям как в девяностые…

– Рот. Закрой. Быстро, – велел Пахомов и продолжил: – Что там по мужику, есть информация?

– Да, – кивнул Бессараб. – Некто Гаранин Арсений Юрьевич. Это…

– «Верфи Гаранина», что ли? – хмыкнул Витька.

– Они самые. Старший сын Юры Гаранина. Пять лет назад бросил все и уехал на Север. Да ему и работать не надо. С одних дивидендов можно до самой старости жить, – скривился Иван.

– Молодец спиногрыз, хорошо устроилась. Конечно, не Люська наш. Но тоже вариант не плохой.

– Ты как старая бабка, Витя, – пресекла разглагольствования Пахома Лиля. – Вечно нужно кого-нибудь сосватать! Сейчас разговор не об этом.

– А о чем? – нервно передернул он плечами, будто хотел сказать еще что-то, но передумал.

– Нужно понять, – спокойно заметила Лиля, – этот человек попытается защитить Свету в случае опасности или нет?

– Мой осведомитель считает его отмороженным. Может в морду поднести за просто так. Охотник. И еще по распоряжению местных властей Гаранин – один из хранителей уникального Русского зодчества.

– Церковь, что ли, охраняет? – скривился Пахомов.

– Да, – кивнул Бессараб. – И именно в его церкви находится какая-то очень ценная икона.

– Почему тогда не в музее держат? – возмутилась Лина.

– Она не старинная, – пророкотал Бессараб. – Писана специально для этого храма современным мастером. А его работы высоко ценятся на черном рынке.

– Может, эту икону того… умыкнуть? И за Светку откупиться? – снова влезла Лина.

– Глупости, – хмыкнула Золотая королева. – Но если Свете спокойней там, то пусть пока остается. Вывозить опасно. Наверное, киллеры следят за покупающими билеты.

– Ты бы так умно раньше рассуждала, – рыкнул Пахомов, но опять сдержался.

– Ты там пьян или белены объелся? – холодно поинтересовалась Лиля. – Лина, он там не на кактусе сидит?

Все рассмеялись, а Виктор Николаевич взял всю свою волю в кулак, чтобы прилюдно не наорать на подружку детства.

«Успеется, – сам себя заверил Пахом. Он только вкратце сообщил всем причастным о той беде, что нависла над крестницей. А в подробности вдаваться не стал. – Успеется еще, твою мать!»

Расходились поздно, так особо ничего и не решив, и Гена Лурдин в сопровождении шефа отправился на вокзал, наскоро поцеловав свою непутевую Ангелину.

– Береги себя, Геночка, – пробормотала она. – Больше жизни тебя люблю!

Он мечтательно глянул на свою красивую жену и отбыл вслед за Пахомом.

– На вот, – пробормотал шеф уже на перроне и протянул Кульбиту сверток. По форме и весу Гена сразу сообразил, что там.

– Как вам удалось? – выдохнул в восхищении, имея в виду охрану вокзала, рамки и досмотр вещей.

– Помнишь, в «Крестном отце» Майклу Карлеоне пистолик за унитаз спрятали? – усмехнулся Виктор Николаевич. – Вот и тут так же.

Гена рассмеялся, пряча пакет в портфель.

– Не смешите меня, – хмыкнул он. – Вы и в туалет-то не заходили.

– Не умничай, – осклабился Пахомов и обнял по-отечески. – Бывай. Светке передай, что я ее выцарапаю из заказа. Но пока пусть сидит тихо.

И вот теперь, приехав в Крушинино, Гена Лурдин понял, что до Светы еще пять километров пути, но по темноте лучше не ехать. А там, глядишь, Гаранин на тетеревов охотиться пойдет…

Кульбит в душе поморщился. И не охраняет никто, и до нее самой в случае опасности не добежать. Но мучаясь от духоты в жарко натопленной избе Михеича, Гена Лурдин трезво оценил ситуацию. Добраться незамеченным до Светланы никак нельзя, а чужих поблизости не наблюдалось. И скорее всего, у людей Дунаева есть только расплывчатые сведения о месторасположении Светы. От тех же попутчиков или проводников. Нет у них достоверной информации. Иначе бы все уже здесь были! Оцепили бы Крушинино и это … как его? … Гречихино. Они будут ее искать в самом Зарецке, но уж точно не в заброшенной деревне на краю дикого леса.

«Ай да Светка, – довольно хмыкнул про себя Гена, засыпая. – Вся в Цагерта пошла. Такая же хитроумная!»

Светлана, поправив у Олеськи задравшееся одеяло, пощупала прохладный лоб. Температура спала, но вполне возможен и рецидив. А лекарства дядюшки де Анвиля осталось на один только раз. Конечно, там в Крушинино уже приехал и, наверное, дрыхнет без задних ног Лурдин, и если надо, то Гаранин и в ночи туда смотается. За эти несколько дней она по-другому стала относиться к Арсению. Хозяин-самодур, трахающий приглянувшихся туристочек, внезапно превратился в заботливого и надежного мужика, ежедневно приносящего с охоты глухаря или тетерева. А то и парочку. Длинными изматывающими ночами, когда малышка металась в жару, а Света, бледная и уставшая, обтирала ее уксусом, ездил на гору за Сергеем. А потом подменял Свету, давая ей час-другой передышки. Он сам варил из дичи насыщенный бульон и внимательно наблюдал, как Света по ложке вливает Олеське в рот теплое варево.

В какой-то момент он чуть было не ляпнул «За маму, за папу», но вовремя нашелся:

– За зайчика, за ежика и за Жиробаса!

Кот за время болезни Олеськи раздобрел и ни в какую не соглашался возвращаться в Курыгино. Он словно приклеенный лежал у малышки в ногах и довольно мурчал.

– С ним так уютно, – слабо улыбнулась Олеська.

– Кот-мурлыка, – подмигнула ей Света, а сама подумала, что с девочкой в доме стало теплее и радостнее. Словно сам Гаранин потихонечку оттаивал от какой-то давней боли и уже смотрел на мир добрым взглядом. Каждый вечер, уложив Олеську спать, они запирались в комнатке, где стоял переносной душ. И занимались любовью. Но назвать ласками те порывистые объятия или прикосновения никто бы из них не решился. Как только закрывалась дверь, каждый из них становился зверем и добычей одновременно. В ход шли зубы и ногти, а поцелуи превращались в неистовуюбитву языков. Да и сам акт любви по своему неуемному влечению больше напоминал поединок, где каждый будто стремился одержать верх и оставить на другом свою особую метку. Пуговицы на рубашках, кружевные трусики – мелкие потери, что несли стороны в любовной схватке, – не поддавались подсчету. А потом при свете дня на смену неистовой страсти приходила нежность, когда дорого каждое прикосновение или поцелуй украдкой. Арсений мог мимоходом огладить ее по груди, а она – взъерошить ему волосы. Или за столом потереться об ногу Гаранина и вызвать такой прилив эмоций, что даже встать из-за стола не получалось. Арсений поправлял край скатерти и, задумчиво щелкнув пультом, всматривался в экран телевизора.

– Ну, погоди, – шептал он сквозь зубы.

А Олеська, кутаясь в одеяло, смеялась:

– Ну, заяц, погоди!

Про Надежду никто и не вспоминал. Она явилась, словно больная, на следующий день после того, как Света и Арсений забрали Олеську к себе. Несла какую-то чушь о том, что выпила у Петьки стопочку и проснулась только сегодня утром.

– Да я никогда, – повторяла с придыханием и истово крестилась. А потом, осмелев, ляпнула:

– Это, конечно, хорошо, что вы Олеську к себе забрали, а померла бы, к Маринке в рай попала б. Может, это судьба ее такая. А вы нарушили ход событий!

Гаранин сам не ожидал и оторопел немного, а Света, подлетев к Надьке, вцепилась в волосы, выволокла ее сначала в сени, а потом во двор, и принялась бить. Арсений выскочил следом, но вмешиваться в бабью свару не решился. Себе дороже. А Светка разошлась не на шутку, но и Надежда не думала сдаваться. Хотя силы были не равны и Гаранинская «жена» явно использовала какую-то технику, нанося короткие и ощутимые удары.

– Я на тебя ювеналку натравлю, – пригрозила Света, оттолкнув от себя дурную бабу, и, влетев в дом, выкинула оттуда на утоптанный снег Надькин пуховик и сапоги.

– Чтобы духу тут твоего не было! – заявила она напоследок и, бубня себе под нос проклятия в адрес тетки-идиотки, быстро вошла в сени.

– Ну и лиха ты, мать, – обалдело хмыкнул Гаранин, запирая дверь на щеколду. – Я думал, ты ее убьешь, закапывай потом труп в чащобе.

– Сволочь такая! – вскрикнула Света, прижимаясь к любовнику. – Как можно не ценить человеческую жизнь и разбрасываться ею попусту! Из-за любви к водке и мужикам!

– Это Север, детка! – пробормотал Арсений, целуя ее в макушку и гладя по голове.

– Да ну? – негодующе уставилась на него Света. – Здесь много хороших людей, а паршивые овцы по всему земному шару водятся…

– А ты прям мастер боев без правил, – довольно усмехнулся Гаранин. Сам он руку на женщину точно не поднял бы, но и разнимать не стал умышленно. Получила Надежда по заслугам. Иногда никаких слов не хватит, а вот хороший удар поможет привести в чувство. – Где ты так драться научилась? – осведомился он весело. – Бьешь без промаха.

– Поживи с мое в интернате, – отмахнулась Света. – Еще не так бить начнешь.

– Трудное детство? – сочувствуя поинтересовался Арсений, убирая с ее лица выбившиеся прядки.

– Не особо, – хмыкнула она. – После смерти папы мать вышла замуж, а меня сбагрили в интернат. А там пришлось отстаивать свою независимость. Пару раз врезала самым активным, потом отстали.

– Да-а, – глубокомысленно протянул Гаранин. В комнате застонала, заворочалась Олеська, и Света, наскоро вымыв руки под умывальником, бросилась к ней.

Теперь, через три дня после свары с ощипанной Надькой, она мысленно поблагодарила крестного. Вовремя прислал Гену с лекарствами, да и драться научил, когда обижали в лицее. Света вспомнила свой первый месяц учебы и снова ощутила, как от холодного пота замирает сердце. Одна, с низким уровнем знания французского языка и слишком известной в стране фамилией. Де Анвиль. Лана де Анвиль.

– Да какая из тебя графиня? – заявила ей дочка какого-то чинуши. – Ты же шваль подзаборная, – и скривила свой идеальный ротик в насмешке.

– Бей, не позволяй себя унижать, – всегда вразумлял папа, а потом повторял дядя Витя: – Бей, пусть боятся. Не давай себя в обиду.

Но если отец учил действовать честными методами, то дорогой крестный не гнушался бить исподтишка. Короткий удар под ребра или в солнечное сплетение, незаметно подставленная подножка – и враг повержен и осмеян. Ей пришлось сражаться один раз, когда дочки французской элиты ворвались к ней в спальню среди ночи и попытались сделать темную.

«Ага, сейчас», – усмехнулась про себя Света, вспомнив тот ужас, когда, проснувшись, обнаружила одеяло у себя на голове и чужие руки, шастающие по всему телу. Ей удалось сначала заехать одной красавице ногой в живот, а когда две другие ослабили хватку, то она вывернулась из их явно не дружественных объятий и приложила кого-то из нападавших головой об стенку.

– Представь, что у тебя в руке мяч, – учил крестный. Она и представила. Третья попыталась удрать, и ей это почти удалось, но в самый последний момент Лана де Анвиль подставила подножку. И глупая девица плашмя вывалилась в коридор.

«Ты, Надюха, еще легко отделалась, – хмыкнула про себя Света и жестко добавила, будто поклялась – Олеську не отдам, даже не надейся. Выкуплю, украду, но девчонки ты не получишь!»

Она, приобняв девочку, закрыла глаза и мысленно усмехнулась: «Лурдин, солнце, как же я соскучилась по семье. Приезжай, хоть тебя расцелую».

И тут же осеклась, представив, как вскипит Гаранин, стоит ей только прыгнуть на шею хоть и щуплому, но красивому мужику.

«Конечно, посмотреть на драку Джина и Кульбита было бы интересно. Но допустить этого никак нельзя. Гена – акробат хренов – подпрыгнет аки ниндзя и влепит Сенечке пяткой в лоб, потом выхаживай любовника, а пока на поправку пойдет, ни на что не сгодится, да и в душевой к стеночке не прижмет. А еще обидится, дурень ревнивый, и выставит за порог».

Сон как рукой сняло. Света уселась на кровати и, снова поправив Олеськино одеяло, принялась размышлять, куда бы ей завтра спровадить Арсения и без помех встретиться с Геной Лурдиным.

Глава 15

Следующим утром во время завтрака Гаранин потянулся лениво и возвестил, что сегодня точно никуда не пойдет. Устал и с места не сдвинется. Света небрежно осведомилась, не заболел ли ее охотник и супермен, а в душе чертыхнулась. Конечно, саму коробку с пельменями и вещами, присланную заботливой тетушкой, привез бы и сам Арсений, но очень хотелось повидаться с Генкой, да и забрать пистолет, о котором сообщил каждый из родственников, Света собиралась лично. А то мало ли, в чьи руки попадет оружие, неси потом ответственность. Да еще Лина просила подписать документы. А вот знать о них Арсению не полагалось.

План, придуманный спозаранку, отличался изумительной легкостью и изяществом.

«Тебе бы понравилось, папа, – хмыкнула Света, обращаясь к Иштвану Цагерту. – Простенько, но со вкусом. Джина отправлю за коробкой в Крушинино, а тем временем Михеич привезет ко мне Генку с бумагами и пистолетом. Отличный вариант!»

Как всегда, не получив ответа, она призадумалась. А тут еще и сам Гаранин с острым приступом лени все испортил.

«Что же мне делать? – поинтересовалась она у самой себя и от безнадеги махнула рукой. – Пусть встречаются, не поубивают же они друг друга!»

А дабы дорогого гостя не встретить с пустыми руками, затеялась печь блины. Олеська кинулась помогать. Мешала тесто, да и просто мешала, а потом с интересом следила, как Гаранин держит сковородку с длинной ручкой, а Света, наливая тоненьким слоем тесто, ворчит: «Крути, крути». Жидкая белая масса заполняет весь чугунный круг, и Арсений отправляет ее в жаркую пасть натопленной печки. Минута-другая – и блинчик готов. А на столе растет стопка поджаристых и румяных блинчиков, будто солнышек.

Гаранин, съев с медом и чаем больше десятка блинов, улегся на диван на кухне и заснул.

– Не отходя от кассы, – добродушно ругнулась Света, любуясь мерным дыханием любовника и наслаждаясь громким храпом.

– Полежи со мной, – попросила Олеська и потащила Свету в зимовку. Она прилегла на минуточку, а потом открыла глаза, когда в окно постучал Михеич и зычно прокричал:

– Хозяева!

Светка подскочила как сумасшедшая и бросилась к двери, которую уже отпирал Арсений.

– Будьте как дома, – поприветствовал он гостей, забирая коробку. Гена посмотрел на растрепанную родственницу и с усмешкой подумал: «А Светке на пользу Север пошел. Вон какая умиротворенная и красивая. Лохматая, правда. Хотя обычно в любой ситуации нафуфыренная!»

А вслух представился хозяину дома:

– Курьерская служба доставки пельменей.

Гаранин удивленно кивнул, не понимая, какого лешего тащиться представителю завода на край земли, чтобы лично передать заказ. Нерентабельно как-то!

Гена смеясь кивнул на коробку:

– Все, что ты просила. Теща хотела еще помидоры маринованные передать. И огурцы.

– А ты? – рассмеялась Света, обнимая «курьера».

– Какая еще теща? – пробурчал Гаранин, строго оглядывая незваного гостя, целующего ляльку в щеку.

– Моя, – коротко и ясно ответил Гена, отстранившись от Светы.

– Моя бабушка, – улыбнулась она Арсению.

– Вы родственники? – опешил Арсений.

– Гена женат на моей тетке. Свояк или деверь, не знаю, как правильно, – пожала плечами Света.

– Зять, – пробубнил сзади Михеич и добавил солидно: –Видишь, Дергайкин, как твою жену любят…

– Жену? – насторожился Гена, смутно догадываясь, что Пахомов спустит с него шкуру, если он не выяснит подробности. А вот этот большой и небритый мужик, способный завалить лося, просто даст по репе до полной отключки, если Кульбит влезет куда не просят.

– Проходите, что в дверях стоять, – пробурчал Арсений, уходя от ответа, и пригласил к столу. – У нас блины. Сегодня пекли.

И пока гости на кухне рассаживались вокруг стола, вынул из коробки упаковки с пельменями и понес их в сарай, чтобы не растаяли.

– Живо, – велела Света. Но и Кульбита просить не пришлось. Он достал из кармана куртки свернутые в трубочку листы и отдал племяннице. А заодно и пакет с оружием.

– Держи, – рыкнул нежно.

Светка, схватив все, бросилась в зимовку. А там, примостившись на небольшом столе рядом с ноутбуком Гаранина, аккуратно расписалась и, сунув пистолет в косметичку, поместила в заранее присмотренный тайник, потом вернулась обратно, по пути положив документы в глубокий карман Генкиной куртки.

И, войдя на кухню, наткнулась на встревоженный взгляд Арсения.

– Как она?

– Спит, – кивнула Света.

– Кто там у вас? – поинтересовался Гена, уминая блины, а Михеич бросился объяснять, как Света с мужем нашли в соседней деревне больную девочку и взяли ее к себе.

– А родственники? – проснулся в Кульбите юрист. – Вам потом никто обвинения не предъявит?

– Нет, – мотнул головой Михеич. – Эта история у всех на слуху. Не посмеет Надежда.

– Я тогда встречный иск выдвину, – резко заметила Света. – За плохое отношение к ребенку. Или как там правильно?

– Причинение вреда гражданину умышленно или по неосторожности, – пробурчал Гена. – Плюс моральный ущерб.

– А ты юрист, что ли? – хмуро уточнил Гаранин.

– Турист, – фыркнул Лурдин и пояснил: – Дочку в детском саду спросили, кем работают родители. И наша Рая выдала. Мама – финик, а папа – турист.

Все рассмеялись, а Арсения передернуло.

«Зачем этот юридически подкованный родственник притащился? Что затеяла лялька?»

– А вообще, Гена, – посерьезнела Света. – Можно лишить тетку-опекуна родительских прав? Я хочу удочерить Олесю.

На самый короткий миг в простецкой девахе промелькнула хватка Ланы де Анвиль, но деревенская красавица снова вошла в роль. Прижалась к «мужу», ласково глядя в глаза.

– Я ее никому не отдам, милый, – проворковала она.

Кульбит исподволь оглядел двух мужчин, ради которых, собственно, и давалось представление. Михеич ничего не заметил, а Гаранин довольно кивнул.

– Гена, ты сможешь помочь? – проворковала Светка.

– Естественно, – хмыкнул тот.

Арсений посмотрел на заговорщицки переглянувшихся родственников и понял, что, наверное, Света попросила приехать зятя, чтобы помочь с Олесей.

«А меня даже в известность не поставила, – раздраженно подумал он и тут же одернул себя. – Тебе-то что! Ты уж точно ни семью, ни детей заводить не собираешься. А оформлять опекунство на двоих – полное безумие. Хочет Светочка играть в дочки-матери, пусть отправляет своего зятя-юриста в органы опеки. Главное, что у меня помощи не просит».

– Пойдем покурим, – предложил он Михеичу. – Я завтра к дальним озерам на тетерева идти собираюсь. Составишь компанию?

– Мне завтра товар принимать, – скривился тот. – Хочется, да не могу.

– А меня возьмите с собой, – неожиданно попросился Гена. – Я люблю охоту. Но у нас только зайцы да куропатки.

– Стрелять умеешь? – недоверчиво поинтересовался Арсений.

– Первый юношеский по стрельбе, – довольно хмыкнул Лурдин. – В тетерева точно попаду.

– Тогда у нас оставайся ночевать, – велел Гаранин. – Утром спозаранку выходим. Когда мои красавицы проснутся, мы уже обратно вернемся.

– И мы хотим, – тоненько заверещала Олеська, забегая в комнату.

– Куда тебе? – улыбнулась Света и попыталась отвлечь ребенка. – Вот к нам приехал дядя Гена. Помнишь, я тебе рассказывала, что он шпагат делать умеет.

Олеська недоверчиво воззрилась на гостя.

– А покажете? – прошептала с придыханием.

– Спасибо, родная, – пробормотал Кульбит Светке, в точности повторяя интонацию Пахомова. – Удружила. Смотри, малышенция, – обратился он к девочке.

Гена неохотно выбрался из-за стола и осторожно заскользил носками по деревянному полу. Уселся на шпагат и помахал Олеське.

– А вы в цирке работаете? – восхищенно поинтересовалась та.

– Точно! – невесело хмыкнул Гена и многозначительно посмотрел на племянницу.

«Пошептаться бы…»

Этот цепкий и осторожный взгляд перехватил Гаранин и, стукнув Михеича по плечу, бросил небрежно:

– Пойдем, провожу!

Михеич кивнул, будто что-то вспомнил, и отправился к выходу.

А Джин, проводив гостя, поплелся колоть дрова, а потом сбегал за водой. Когда он вернулся обратно в дом, турист-акробат тыкал в экран своего мобильника, а Света с Олеськой ушли спать.

– Бросили тебя одного, – усмехнулся Гаранин.

– У Олеси вроде температура поднялась, – осторожно заметил Кульбит, но Арсений, не слушая его, уже несся в зимовку.

«Интересное кино», – хмыкнул про себя Лурдин и принялся строчить сообщение в общем чате, созданном Золотой королевой.

Уложив больного ребенка, Света с Гараниным вернулись на кухню.

– Ты что-нибудь видела, когда с Митькой беда приключилась? – осторожно поинтересовался Лурдин у Светы.

– Нет, – мотнула она головой. – Он крикнул, чтобы я уходила. И все. Так страшно стало, Гена, – пробормотала она и горько осведомилась: – Убийц так и не нашли?

– Нет, – процедил Лурдин. – Я просто подумал, что ты могла что-то или кого-то заметить, поэтому сам приехал.

– Кто-то помер? – равнодушно полюбопытствовал Гаранин и, узнав, что какой-то рок-музыкант, отмахнулся. – Может, кто из поклонников или от неразделенной любви? Вон Леннона фанат застрелил. И никаких мотивов, кроме желания прославиться. Психопат хренов…

– Да-а, – глухо протянул Гена. – Но Азимуту нашему до славы Битлов далеко. И фанатов как таковых не имелось. Хороший человек был. Музыку писал, стихи…

Он замолчал, сморгнув слезу, и уставился на пламя, полыхающее в печи. – Хорошо тут у вас, – заметил мечтательно. – Сам бы так жил!

– А что? – хохотнул Арсений. – Вон домов сколько, в любой заселяйся!

Лурдин рассмеялся, как веселой шутке.

– Пора спать, – велел Гаранин. – Завтра рано выходим. И пока Света стелила в зале постель для дорогого гостя, принялся рассказывать, как следует охотиться на глухарей: – Эти птицы уникальные. Взлетают на деревья, а потом оттуда ныряют в снег. Греются! Вот и наша задача выбрать широкую полянку, но с деревьями по краям. Птицы хитрые. Они в снегу роют ходы, а сверху снег хвостом заметают. Но опытный охотник всегда догадается, где они прячутся. Но самое главное условие – не болтать. Услышат даже шепот, сразу взлетят. А так… мы подкрадемся тихонечко и подождем в засаде. А потом уже хорошо целиться остается. Только первую врасплох застанем, тут уж успевай перезаряжать.

Оставшись один, Кульбит почувствовал сильное раздражение на самого себя. Не успел даже намекнуть Светке о грозящей опасности. Да и сама ситуация напоминала охоту на глухарей. Спит ничего не подозревающая птица, забившись глубоко в нору, а охотник уже подкрался и стоит на изготовке и ждет. Ждет.

Гена подскочил с постели и заметался по комнате.

«Завтра нужно выбрать время и поговорить. Хотя, что сказать, как объяснить, не открывая все карты? Светка и знать не знает, кто такой Дунаев. А уж почему он решил ее убить, известно только Пахому. Но тот даже словом не обмолвится, хоть пытай его, хоть расстреливай!»

– Не спит твой родственник, – прошептал Арсений, обнимая Свету. Она задремала, устроившись у него на груди. – Значит, сегодня только целомудренные поцелуи…

– Он скоро уедет, – пробормотала Света, проводя ноготками по груди Джина.

– Мог бы вообще не приезжать, – пробурчал Гаранин. – Звали его. Все эти вопросы про вашего незадачливого рокера можно и по скайпу задать.

– Генка любопытный, да и бабушка обо мне волнуется.

– Ну раз бабушка, – примирительно прогудел Арсений и накрыл ладонью грудь Светланы. Она потянулась довольно, заурчала как кошка, выгибаясь в его руках.

– Пойдем в душевую, Сенечка, – прошептала на ухо.

Гаранина не пришлось просить дважды. Он подхватил свою женщину на руки и, будто хомо сапиенс среднего палеолита, потащил драгоценную добычу в самую дальнюю комнатку дома.

Намного позже Арсений осторожно поднялся с постели, куда принес разомлевшую от ласк Свету, и аж залюбовался:

– Красивая ты, лялька моя, – пробормотал чуть слышно и, чмокнув Свету в лоб, поправил одеяло на раскинувшейся по кровати Олеське. Девочка спала улыбаясь.

– Повезло тебе, кукленок, с новой матерью, – прошептал он малышке. – Светка она хорошая. Добрая.

Он направился к себе на кухонный диван, мимоходом заметив, что дров около печки, обогревающей зимовку, осталось мало. И просунув руку за умывальник, вытащил белую клетчатую сумку, полную березовых поленьев. Гаранин намеревался положить несколько рядом с печкой, чтобы утром перед уходом растопить по новой и не тратить время на поиски дров. Он не глядя пошарил внутри клеенчатой сумки и вытащил первое попавшееся полено, как что-то с металлическим грохотом упало на дно кошелки.

«Странно», – подумал Арсений, поспешно нащупывая источник непонятного звука. А потом изумленно уставился на знакомую косметичку, показавшуюся слишком тяжелой. Ни минуты не сомневаясь, Гаранин потянул язычок молнии в другую сторону и замер, понимая, что его догадка оказалась верна. В розовых недрах стеганой черной косметички сверкнул металлическим дулом пистолет. Арсений аж перестал дышать от неожиданности. Держа оружие через мягкий бок ткани, Гаранин обалдело повертел его в разные стороны, пока в свете ночника не нашел чуть выше рукоятки круглый оттиск.

B-E-R-E-T-T-A.