Текст книги "PSYCHOлогические эксперименты Ву и Безе"

Глава 9. Гонка разоружений, или Несколько слов о фторе

Мало кто со школьных лет помнит хотя бы четвертую часть таблицы Менделеева, но ведь о ее существовании известно всем? Даже если нет, то такой ее элемент как фтор у обывателя всегда на слуху (спасибо за то бесконечным рекламным кампаниям зубных паст).

Так вот фтор… Его название с древнегреческого переводится как «разрушение», а все потому, что этот чрезвычайно активный неметалл взаимодействует почти со всеми веществами и с большинством из них – с горением и взрывом.

Человеческие эмоции сложнее таблицы дедушки Менделеева, и таких «фторов» среди них несчетное количество: и зависть, и злость, и ревность. И от них никуда не деться, как не выкинуть из природы вышеупомянутый семнадцатый элемент. Они способны за считанные мгновения разрушить то, что человек воспитывает в себе и создает вокруг годами. Подумайте, ведь в атмосфере фтора горят даже вода и платина! Как в ревности любовь, как в зависти дружба, как в злости покой…

Но, черт возьми, существуют-таки реакции, где даже фтор является восстановителем! Я уж не знаю, кто и когда до них додумался, но додумался же. И я более чем уверен, методом проб и ошибок, ибо то, что получается сразу – это случайность, а не заслуга. Но вот если открытие выстрадано, то ты жил не зря. И это понятно даже коту!

– Безе! Я поняла, как это работает!

– Что это? – нехотя пробурчал я сквозь сон.

– Правда!

Ву ткнула выключатель, и, не разуваясь, плюхнулась на топчан. Меня подбросило, но вскакивать на лапы после продолжительного сна было лень, а потому я, не шевельнувшись и не открыв глаз, промычал:

– «Правда, ты поняла» или «правда работает»?

– Она не просто работает! – Ву было некогда удостаивать меня ответа. – Она обезоруживает!

– Ты не перепутала правду с электрошокером?

– Да нет же! Она обезоруживает всех вокруг, вне зависимости от того, как они ко мне относятся, понимаешь? Если я говорю правду другим, то у них либо не остается аргументов, чтобы спорить, либо пропадает желание это делать. А если я говорю правду себе…

– То у тебя начинается либо затяжная депрессия, либо очередной психологический эксперимент, – не без иронии заключил я.

Должен заметить, что котам, особенно когда они не выспались, тоже свойственен сарказм. К счастью, с этой особенностью моего характера Ву разобралась сразу, а потому никогда не обижалась, даже в этот раз.

Еще, как любого кота, принятие меня таким, каков я есть, меня не только трогает, но и вызывает бесконтрольное чувство благодарности. А потому я поудобнее уселся на попе, принял соответствующее случаю выражение морды и постарался отнестись к разговору со всей серьезностью, на которую только способно столь милое существо, как я.

– Так, говоришь, обезоруживает? Ммм… позволь усомниться… Обоснуешь?

– К черту теорию! Так показывает практика. Ну вот, скажем, сегодня. Надька купила машину и, естественно, решила поделиться сей радостной новостью со мной. И я честно сказала, что очень ей завидую. Открыто, понимаешь, только без злобы. А еще добавила, что понимаю, что зависть – плохое чувство, но ничего с собой поделать не могу. И ты не поверишь, зависть не то чтобы улетучилась, а как-то подстихла. И еще Надька! Она бы все равно поняла по моему взгляду на ее красавицу, что меня гложет черная, и где-то глубоко в душе обиделась бы. А теперь у нее нет повода обижаться, ловишь? И это еще не все! Все, кто слышал наш разговор, сказали, что стали уважать меня еще больше за то, что я не побоялась честно признаться. И какой тогда смысл скрывать свои чувства?

– Ого… Значит, ты нашла нужную концентрацию?

– ..?

– Это о фторе. Значит, ты нашла ту оптимальную концентрацию правды, которая дает положительную реакцию, и то место, где эта реакция уместна?

– Гораздо больше! Я нашла способ…

– Погасить активность элементов!!! Не уничтожить, поскольку это невозможно, не сделать вид, что их не существует, а именно погасить. Нейтрализовать!

Ву посмотрела на меня, как на шального, хотя и знала, что иногда в моей рыжей голове роятся мысли, касающиеся не только человечьих проблем, но и проблем всего человечества. А я отвернулся к окну и подумал вот о чем: ведь фтор невероятно агрессивное вещество – соприкосновение кожи с газом всего на две секунды вызывает сильнейший термический ожог. И вместе с тем, он является жизненно необходимым для организма элементом. Так и все то ужасное, и раздражающее, и низкое, что рождает психика человека необходимо для его полноценного существования. С этим стоит смириться, и к этому стоит приспособиться.

Главное, как и в химических реакциях, не забывать о технике безопасности!

Глава 10. Первые навыки составления химических формул

Иногда намного проще изменить мир вокруг себя, чем внутри, и столь популярное в человеческих кругах «там хорошо, где нас нет» – лишнее подтверждение тому. Счастье мерещится вам за горизонтом, трава кажется зеленее в соседском дворе… Но стоит ли бежать за счастьем за тридевять земель, если можно быть счастливым здесь и сейчас?

Как-то (в память о своем юридическом прошлом) Ву решила расшевелить мозги и прочитать что-нибудь этакое, общечеловеческое. Как на грех наткнулась на знаменитую Женевскую Конвенцию «О статусе беженцев», и неожиданно, ярый патриотизм моей хозяйки стал потихоньку рассеиваться между строк сего документа.

– Вот ведь валенки с заплатками! Когда-нибудь, находясь в статусе беженца в чужой, совсем непонятной мне стране, я смогу иметь больше прав (как ее НЕДОгражданин), свобод (как ЛИЧНОСТЬ) и социальных гарантий (как маленький, слабый, но член ТОГО общества). А на что могу рассчитывать я в СВОЕЙ стране, будучи ее гражданином?

– Что ж… крысы всегда бегут… – я робко поглядел на чемодан и стал прикидывать, сколько скарба может перенести через границу одна хорошо упитанная кошка со средней физической подготовкой.

– А может они правы в своей готовности в любой момент покинуть тонущий корабль? Бегут-то не оттого, что крысы, а потому, что жить хочется! – парировала Ву.

– Слушай, крысы действительно неглупые существа. И именно потому покидают обреченный корабль еще в порту. Но мы-то уже плывем. И даже если бросим это судно, не факт, что нам удастся выбрать нужное направление, но еще менее вероятно, что нам хватит сил добраться до суши!

Каким бы разумным не был приведенный мной аргумент, должного действия он не возымел, ибо помимо прочих недостатков, есть у Ву такая черта, как увлекаемость, и уж если что-либо втемяшится в ее голову, то не выйдет оттуда до тех пор, пока вследствие длительного бодания забора не образуется для этого выход в черепной коробке. Пока голову не разобьет, если уж проще.

Своим переездом Ву решила осчастливить одну из самых закрытых для миграции стран – Израиль. За пять лет совместной жизни я ни разу не замечал в ней любви к земле обетованной, но преимущества и социальные гарантии, которые дает «возвращенцам» эта страна, сделали ее в глазах Ву невероятно привлекательной.

Что ж, поскольку родственников-евреев к великому разочарованию у нее не нашлось, решено было окончательно и бесповоротно стать иудейкой самой. То, что процесс сей мог затянуться лет на несколько, Ву скорее подстегнуло, чем напугало, и она с рвением взялась штудировать Тору и самоучитель иврита.

Через месяц моя экспериментаторша более или менее знала иудейский закон, владела основными разговорными фразами, честно соблюдала кашрут и уже в красках представляла, как пройдет ее гиюр – тот самый момент превращения в иудейку. Из атеистки (простите, не удержался)!

На собеседование с представителем раввината Ву отправилась с утра пораньше в воскресенье, отпраздновав перед этим свой первый Шаббат с традиционной мацой, форшмаком и фаршированной рыбкой. А вернулась в обед с огромным шматом соленой грудинки, головкой сыра, килограммом свиной вырезки и твердым намерением съесть все это, безотлагательно и непременно вместе.

– Хм… я слышал, что встречаются евреи, которые едят пельмени со сметаной, но чтоб так явно, да еще и после встречи с раввином…

– Может я не совсем русская, зато уж точно не еврейка, – буркнула Ву.

– Тебя не взяли в евреи? – как можно искреннее спросил я. Дело в том, что всегда и в любой роли Ву была неизменно органична, и, притворяясь кем-то другим, убеждала в этом не только окружающих, но и себя.

– Надо смотреть правде в лицо. Ну какая из меня иудейка? Каким бы ни было вредным сало, ни одна вера не заставит меня навсегда отказаться от кусочка… с горчицей, с черным хлебом, с чесночком. И уж тем более, я не променяю ни на какие социальные блага мамину курочку в сметане!

На секунду мне показалось, что такие вот бытовые мелочи оказались для Ву важнее, чем комфортная, устроенная жизнь в солнечной стране на берегу средиземного моря. Но потом, увидев с каким чувством облегчения она сняла с косяка входной двери маленький свиток с иудейской молитвой, я понял! Глядя в глаза старому еврею, свято верящему в Единого Творца, посвятившему всю жизнь служению ему и своему многострадальному народу, Ву поняла, что никогда искренне не поверит во все это. А быть кем-то напоказ, будь то иудейкой или католичкой, вопреки потребностям своей души и в разлад со своей совестью – слишком тяжело для того, кто научился говорить СЕБЕ правду.

– А знаешь, Ву, ведь если в химической формуле вещества заменить хоть один элемент или хотя бы его количество, то это будет уже совсем другое вещество. А уж если такую переделку произвести в уравнении химической реакции, то последствия могут быть вообще непредсказуемы! Понимаешь? Приняв иудаизм внешне, со временем ты бы все равно прониклась им изнутри. И это была бы уже другая ты. Но стала бы ты счастливее, изменив себя не потому, что в том была потребность, а лишь из мимолетной прихоти? Была бы ты счастлива в стране, ради которой тебе пришлось так насиловать себя?

– Ты хочешь сказать, если природа сделала тебя водой, стоит ли пытаться стать огнем?

– Вот именно! Вода не станет даже искоркой в огне, и если попытаться присоединить ее к его пламени, она просто испарится. А вот частью реки будет всегда. Даже испаряясь на солнце, она всегда будет возвращаться в нее дождем. Можно быть нужным и счастливым даже там, где порой сыро и прохладно, главное – понимать, что это ТВОЯ стихия!

Ву сунула мне под нос кусок сала, и пока я с умилением жевал соленый кусочек некошерного счастья, сказала:

– Ты не был бы так категоричен, если бы я надумала принять иудаизм года этак четыре назад…

– Это еще почему?

– Ну, видишь ли, иудейский закон запрещает кастрировать животных…

Глава 11. Третий закон Ньютона

За окном стучал дождь, а мы с Ву стучали по тачскрину, выписывая длиннющие тексты SMS. Моя хозяйка то садилась по-турецки, то откидывалась на подушку, вперемежку выдавая то нервные смешки, то череду отборного отечественного мата. И это была вовсе не любовная ссора, как вы наверняка подумали. Она безуспешно пыталась доказать автору с левой стороны экрана, что была права в своем предательстве…

– Ну не дура ли??? – в двадцать первый раз вздохнула она. – Безе, дружочек, ну неужели до нее так и не дойдет?

– Девочка моя, она имеет право обижаться. Она доверила тебе страшный (кстати, в прямом смысле этого слова) секрет. А ты рассказала его трижды.

– Иронично, – хмыкнула Ву. – Только я не обещала его хранить! А потом, я рассказала ее тайну, чтобы эта тайна не сломала ей жизнь. Она ведь еще совсем ребенок и не понимает, чем рискует, ввязываясь в такое болото под влиянием каких-то там гормонов пубертатного назначения.

– Знаешь ли, бремя обуздания сих гормонов лежит на ее родителях, на друзьях, это необходимая функция ее левого полушария, в конце концов, но никак не твоя. Увы!

– Но мне же не всё равно, – Ву потупила взгляд и бросила телефон в плед. Поняв, что теперь у меня появилась возможность быть услышанным, я подсел поближе и, выдержав паузу (так ведь поступает каждый человеческий оратор перед тем, как начать умничать?), начал:

– Ты ведь не понимаешь, почему она с такой готовностью прыгает с моста, а от нее ждешь, чтобы она поняла твой поступок. Хочешь быть понятой сама, попытайся понять ее.

– Чего тут понимать?

– Что это ее жизнь, и она вправе жить ее как заблагорассудится.

– Да пусть живет себе! Только на добро надо учиться отвечать добром.

– Чего ты уперлась в свое добро!? Оно тебе было нужно, не ей. Ты ведь для себя это сделала, для собственного успокоения и для своей, если тебе будет угодно, совести. И не удивительно, что она теперь первым врагом тебя считает – третий закон Ньютона, детка, утверждает, что действию всегда есть равное и противоположное противодействие.

– …?

– Тьфу, блин, – я чертыхнулся, – всё проще некуда: с какой силой ты нажала, с такой она тебя и оттолкнула. Либо не лезь к автомату, либо будь готов к отдаче!

– Я думала, что готова, – Ву глубоко вздохнула. Где-то в гнезде пледа глухо тявкнул телефон.

«Вы больше не друзья» – сообщил электронный дружок.

– Но если повернуть время вспять, я поступила бы точно также…

Я забрался ей на коленки, как бы ненароком заслонив упитанной мордой экран, и соврал:

– Знаешь, еще этот закон утверждает, что силы возникают лишь попарно. Так что ей сейчас ничуть не лучше.

Что ж, кто поспорит с Ньютоном… в противодействие моей лжи, она в нее поверила.

Глава 12. Гравитация как она есть

Коты влюбляются раз в год. И к слову, если бы не одно обстоятельство (точнее его отсутствие), ваш покорный слуга тоже был бы не прочь последовать примеру большинства. А вот моя Ву идти в ногу с человеческим большинством не собиралась. Она влюблялась раз в три месяца: и в Джонни Деппа, и в моего ветеринара, и даже в Елизавету, да будь она здорова, из Виндзоров.

– Мне сегодня один субъект осмелился намекнуть, что это ненормально, – обиженно делилась со мной хозяйка. – Видите ли, восхищаться другими людьми это нечестно по отношению к своему избраннику. Ему, вроде как, обидно должно быть.

– Ну?

– Что ну?

– Ну так ему обидно?

– Нет, – уверенно замотала она головой. – Он же не дурак!

– Ну так может ИХ суженым обидно. Потому и судят со своей колокольни. Просто суженых не тех выбирают?

Ву рассмеялась.

– Утянет ведь только в одном случае, – я никак не мог упустить возможность блеснуть своими познаниями в области небесной механики, – ежели нет гравитации.

– Помню-помню, – воодушевленно подхватила Ву. – Единственное из фундаментальных воздействий!

– Ага, – довольно улыбнулись мои усы, – Можно спутник на тросик к Земле пришпандорить. Он, безусловно, повисит какое то время. Какое то… А если тут всемирное тяготение подключится? Вот тут уж его не то что ветерками – никакими «торнадами» не уволочет.

Дав себе немного времени дабы восхититься собственным остроумием, я всё же попробовал включить заднюю:

– Хотя может тебе всё же у благоверного спросить? А то вдруг твои восхищенные взгляды он тоже за неверность примет…

И тут моя Ву расплылась в довольной улыбке.

– Он сказал: «верность, это не когда вместе на всех аватарках и никого в целом мире краше тебя нету. Это когда танк горит, и вместе вам вряд ли вылезти, но ты будешь тащить до конца и даже не подумаешь спасаться один. Потому что без того, кто был с тобой в этом танке, выживать просто незачем».

Да уж, – я умилился так, как только способны и без того милейшие создания коты, – гравитация, танки… Главное в нужное поле попасть.

Глава 13. О большом взрыве и маленькой вселенной

Порой так неправы те, кто верит в свою значимость!

Еще чаще заблуждаются те немногие, которые считают, что ни на что не годны…

Но и те и другие непрестанно ищут свое место в этой жизни, спотыкаясь, падая, совершая ошибки, и лишь изредка взлетая. И уж они наверняка знают, что лететь с горы – не менее завидная доля, чем стоять на ее вершине. А вот висеть где-то между, не карабкаясь вверх из-за боязни оступиться и не спускаясь вниз, чтобы не потерять то, чего уже достиг – значит так и остаться в конечном итоге никем.

– Безе, ты знаешь кто ты?

– Конечно, я кот.

– Нет, я имею виду, нашел ли ты свое место в жизни?

– Я – кот, – недоуменно повторил я. – Это мое место и мое предназначение.

– Мурлыкать и умываться лапкой? – съерничала Ву, что, впрочем, вовсе меня не обидело (мы же теперь говорили правду).

– Мурлыкать, умываться лапкой, смотреть в окно, катать по полу твою помаду. А еще лежать у тебя на груди, когда ты простыла, и в ногах, когда пробегала весь день по городу, и внимательно слушать рассказы о том, как прошел твой день, делая вид, что я хоть что-то понимаю. И лизать напоказ твои руки под удивленные возгласы: «Смотри, прямо как собака!» И вертеться у тебя под ногами, и пить из оставленной у кровати кружки остывший чай, и ждать тебя у двери, и рано утром, еще не проснувшись, сидеть рядом пока ты умываешься…

– Откуда ты знаешь, что все это именно то, для чего тебя создала природа?

– Я просто делаю то, что для меня естественно, то, что в данный момент времени не противоречит обстоятельствам и моим потребностям. И только.

– Ах, Безе. Человеку куда сложнее делать то, что он хочет…

– Не спорю, но ведь и мне было не всегда просто. Помнишь, как ты упорно ставила мой лоток в туалет, хотя очень хорошо знала, что «эти самые дела» я люблю делать, упершись лбом в косяк входной двери? А как долго ты сопротивлялась моим попыткам грызть сырую картошку?

– Я пыталась тебя воспитать, дурачок, – она ласково потрепала меня и хихикнула, – но не воспитала!

– А вот тебя воспитали. Понимаешь?

– Более чем, дружок…

– Ты ведь всю жизнь пытаешься стать кем-то другим. Сначала преуспевающим управленцем, потому что это может обеспечить достойное с материальной точки зрения существование. Потом надеваешь погоны в попытке стать похожей на свою мать, потом кидаешься в юриспруденцию из соображений, что только этот статус имеет какой-то вес в современном обществе. И ты ни разу не задумалась, почему на этих поприщах ты такими жертвами добиваешься того, что другим валится с неба. Вспомни, сколько бы лучше и качественнее других ты не работала, это никогда не приносило тебе чувства удовлетворения. И неважно, служишь ты фемиде или продаешь сотовые телефоны, несмотря на значимые достижения или объем продаж, ты никогда не ходила на работу с радостью и никогда не считала ее своим призванием…

– Просто мне всегда хотелось что-то из себя представлять, понимаешь?

– И для этого жить по шаблону? Загнав себя в общепринятые рамки и навязанные правила, ты никогда не станешь собой, а значит не найдешь и своего места. Начни с начала, с того момента, когда ты в последний раз была собою. А все остальное… Знаешь, существует теория, согласно которой 14 миллиардов лет назад размеры Вселенной равнялись нулю, она была сжата в точку. А потом БАБАХ! произошел большой взрыв. И благодаря одному-единственному взрыву Вселенная расширилась, и стало возможным существование в ней материй и антиматерий, физических сил и элементарных частиц. И нас с тобой!

– Большое начинается с малого?

– Вот именно. Поначалу взрыв казался большим и был самым главным, что произошло на тот момент. Но в конечном итоге он стал лишь маленькой точкой отсчета для чего-то бесконечно значимого, грандиозного и такого важного не только для нас с тобой, не только для всего человечества, но для ВСЕГО!

Глава 14. Фундаментальный закон природы

В вольной трактовке Закон сохранения энергии звучит так: «Энергия не возникает из ничего и не может исчезнуть в никуда». Его знает каждый двоечник, а вот применить на практике порой не додумываются даже отличники.

– Знаешь, Безе, я заметила одну вещь, – призналась мне как-то Ву. – Если я выхожу из дома с хорошим настроением, то весь день у меня все ладится. И даже если случается что-то неприятное, то оно как-то само собой разрешается. Но стоит мне с утра повздорить, например, с кондуктором, или посетовать на то, как долго варятся яйца, как весь день меня преследуют неудачи.

– Не удивительно. Ты получишь столько добра, сколько подаришь этому миру. И в десять раз сильнее ударит по тебе то зло, которое ты в него пошлешь.

– Так то оно так, только бороться с негативными эмоциями получается далеко не всегда. Вот, скажем, еду я в трамвае, никого не трогаю, а тут проходит мимо меня кондуктор и толкается, и ворчит непрестанно, то ей деньги не такие дали, то стоят не так. Как тут не заведешься?

– Чего проще! Ты ее пожалей, только искренне, и не вслух, упаси тебя! Она ворчит не потому, что счастлива, а потому, что дома у нее не ладится, и торчит она в этом холодном, разваливающемся на ходу вагоне не от хорошей жизни, и ругается со всеми просто потому, что чувствует себя уязвленной и обиженной. Чем-то или кем-то.

– Ну, хорошо. А вполне обеспеченного и благополучного с виду дядечку, который кидает обертку из-под жвачки или того хуже сморкается мне под ноги, тоже пожалеть?

– Почему бы и нет? Мусорят на улицах либо очень глупые, либо слишком закомплексованные люди. Первые – потому что мартышке не дано понять, отчего нельзя какать у кормушки, а вторые – потому что таким нелепым способом пытаются доказать миру и прежде всего себе, что они свободны. Разве такие люди не вызывают жалость?

– Что ж, тогда стоит жалеть и любого, кто кроет меня матом или кидается в драку?

– Не иначе! Природа обделила их интеллектом достаточным для того, чтобы превзойти тебя в пристойном словесном поединке. И тот, кто грабит тебя, и тот, кто ворует, и тот, кто в открытую или исподтишка делает подлости – все они обделены. Обделены умением находить счастье не в материальных благах видеть прекрасное в обыденном, получать удовольствие от малого. Будь снисходительна к ним, и тогда мир будет снисходителен к тебе.

– Буду. – Ву многозначительно замолчала, а спустя минуту, уже улыбаясь как деревенский дурачок, выпалила, – А знаешь, Безе, я ведь самый счастливый человек на свете! У меня есть голова, есть руки и ноги, я могу говорить и слушать, а еще у меня есть вот эта огромная кружка для чая, и этот удобный топчан, и по телевизору сегодня есть что посмотреть. И мама сегодня хорошо себя чувствует, и она у меня есть, и есть все те замечательные люди, которые окружают меня. И есть ты. И всем этим счастьем я готова делиться с миром. Чтобы ни у кого и никогда не было повода меня пожалеть.