Текст книги "Три возраста. Социолитературный нарратив"

Вспоминаю, в июне 1977 года мне было поручено возглавить делегацию советских ученых на Международной научной конференции по социалистическому образу жизни.

Вот что об этом писал журнал «Социологические исследования»:

«В июне 1977 г. в Польской Народной Республике проходила международная научная конференция по теме „Теоретические и методологические проблемы исследования социалистического образа жизни“, организованная проблемной комиссией академий наук социалистических стран „Эволюция социальной структуры социалистического общества. Социальное планирование и прогнозирование“. В работе участвовали ученые Польши, Советского Союза, Чехословакии, Германской Демократической Республики, Венгрии, Румынии, Болгарии. Обсуждались следующие вопросы:

• образ жизни как категория исторического материализма;

• объективные и субъективные аспекты образа жизни;

• критика буржуазных концепций образа жизни;

• экономические и социальные детерминанты образа жизни;

• показатели образа жизни;

• вторичный анализ в исследованиях образа жизни.

С основными докладами выступили: С. Видершпиль, Я. Щепаньски, А. Сициньски, 3. Суфин, Л. Бескид (ПНР); А.С. Ципко, В.Н. Иванов, В.Д. Патрушев, Л.А. Гордон, Б.А. Бабин (СССР); Б. Филипцова, Я. Витечкова (ЧССР); С. Стойка, Ф. Ардкиентина (СРР); X. Лашинский (ГДР).

Обсуждение докладов показало принципиальное совпадение подхода участников конференции к решению большинства актуальных проблем развития социалистического образа жизни. Наряду с этим выявилось разное понимание таких категорий, как „качество жизни“, „стиль жизни“, „деятельность“ и некоторых других.

Участники конференции пришли к выводу, что единая система показателей социалистического образа жизни может быть выработана лишь на основе дальнейших совместных исследований. В принятых конференцией рекомендациях отмечена необходимость регулярного обмена информацией о проводимых исследованиях и их результатах.

Следующую встречу, посвященную проблемам методологии и методики исследования социалистического образа жизни, решено провести в 1978 г. в Москве»[11]11
  Социологические исследования. 1977. № 4.


[Закрыть].

Имея доступ к различной информации, встречаясь с учеными из социалистических стран, я обратил внимание на то, что в идеологическом плане последние настроены более «плюралистично», чем наши. Своими наблюдениями я поделился как-то с работавшим в Институте бывшим крупным партийным работником П.И. Капыриным. Спустя какое-то время он предложил мне написать совместно книгу о современном понимании интернационализма и патриотизма. Я согласился. Книга была включена в план изданий Института. Предстояло определить ответственного редактора и попросить кого-то из маститых ученых стать ее рецензентом. П.И. Капырин предложил в качестве ответственного редактора члена-корреспондента АН СССР Ц.А. Степаняна, а в качестве рецензента – члена-корреспондента В.С. Кружкова. Так состоялось мое знакомство и с тем, и с другим.

Ц.А. Степанян к работе нашей с П.И. Капыриным отнесся с большим доверием. Рукопись прочитал быстро и подписал. В.С. Кружков проявил большую осторожность. Особенно в отношении весьма объемной главы, где мы критиковали маоизм. Под его давлением кое-какие формулировки пришлось уточнить. И вдруг рукопись запросили в отдел пропаганды ЦК КПСС. П.И. Капырин отнес ее туда. Недели через две она была возвращена нам с категорическим требованием главу по маоизму исключить вообще. Что мы и сделали. Книга вышла в весьма «облегченном» виде. Но мои контакты с В.С. Кружковым внезапно для меня участились в совершенно неожиданном для меня ключе.

МГК КПСС было проведено очередное мероприятие с ветеранами и даже избран какой-то совет, в состав которого был включен В.С. Кружков. И через какое-то время в МГК КПСС поступил «сигнал» о неблаговидном поведении В.С. Кружкова в связи с «делом Александрова», и В.С. Кружков вместе со мной был приглашен в Севастопольский РК КПСС на беседу ко второму секретарю райкома В.П. Пономареву[12]12
  Академик Г.Ф. Александров был обвинен в «моральной нечистоплотности», освобожден от должности министра культуры и направлен в Минск, где возглавил Институт философии (1955).


[Закрыть]. В моем присутствии В.С. Кружкову были заданы весьма «неприятные» вопросы. Он отверг любые подозрения в своей причастности к весьма отдаленным событиям, связанным с этим «делом». Многие члены КПСС даже с солидным партийным стажем о нем забыли. Люди помоложе вообще не знали, не знал о нем и сам второй секретарь РК (такое, во всяком случае, создалось впечатление по тем вопросам, которые он задавал В.С. Кружкову).

После нашей «коллективной» беседы спустя какое-то время В.П. Пономарев вызвал меня одного (как члена Севастопольского РК КПСС) и спросил, что я думаю по этому поводу. На что я ему ответил, что больше В.С. Кружкова тревожить по этому вопросу не надо. Человек он пожилой, не очень крепкого здоровья, дело к тому же давнее, имеющее к нему косвенное отношение. Он согласился со мной. Мы вместе подготовили вполне «резиновый» ответ в МГК КПСС, а В.С. Кружкову я сказал, что вопрос этот исчерпан и он может не волноваться. Я почувствовал, что после этого казуса он проникся ко мне какой-то особой симпатией, и я отвечал ему тем же.

В мае 1978 года я был приглашен вместе с председателем Советской социологической ассоциации Х. Момджяном участвовать в работе Третьего конгресса Болгарской социологической ассоциации (БСА). На конгрессе состоялось мое знакомство с председателем БСА профессором Живко Ошавковым, с его заместителем Нико Яхиелом, секретарем ЦК КПБ Стояном Михайловым, директором Института социологии Величко Добрияновым и другими видными болгарскими социологами. Некоторых из них я знал и раньше, но несколько дней совместной работы и общения сблизили нас. (Доклад Ж. Ошавкова «Социологическое познание и социологическая практика» до сих пор хранится в моем домашнем архиве.) Во время этой поездки удалось побывать в Габрове, где с 1975 года работал с большим успехом Дом юмора и сатиры, в котором небольшой по численности коллектив вел плодотворную работу по накоплению, обобщению и изучению юмористического наследия человечества. Директор этого центра писатель Стефан Фортунов в интервью журналу «Новое время» сказал очень точные слова о роли юмора в современной жизни: «Двадцать лет я работал в области юриспруденции, старался утверждать добро и справедливость с помощью закона. Я бы не сказал, что сменил профессию, просто для тех же целей пользуюсь другими средствами. Добро и справедливость мы стараемся, по мере сил, утверждать с помощью юмора. Юмор, что там ни говорите, – это своеобразное отношение человека к действительности, к самому себе, особый, если угодно, способ жить. Смех помогает быстрее, легче распознать плохое и хорошее вокруг нас»[13]13
  Кнорре Е. Потому что смеялся // Новое время. 1978. № 21. С. 24.


[Закрыть].

На меня посещение этого города произвело большое впечатление. И хотя прошло уже много лет, в памяти осталось очень многое из увиденного тогда.

В ноябре 1978 года я принимал поздравления от коллег и друзей с присвоением мне ученого звания «профессор».

Начиная с 1974 по 1983 год, почти десять лет, проблемы социологии пропаганды занимали центральное место в моей научной работе. Проведенные в регионах исследования информационных предпочтений респондентов, популярности среди разных слоев населения каналов телевидения и радио (включая западные каналы, Китай, Турцию, Иран) в регионах Союза позволили накопить значительный объем информации, которая требовала своего осмысления. На ее основе была издана под моей редакцией и с моим авторским участием книга «Социология пропаганды». Результаты проведенных нами исследований, хотя и были частично засекречены, сообщались нами на научно-практических конференциях, публиковались в сборниках «Для служебного пользования» и, конечно, направлялись в соответствующие отделы ЦК КПСС. Материалы о масштабах аудитории западного радио и отношении к нему населения (особенно молодежи) направлялись и в 5-е Управление КГБ, возглавляемое в то время генерал-лейтенантом Ф. Д. Бобковым, кстати, проявлявшим постоянный интерес к работе закрытого отдела Института.

Накопленный эмпирический материал, касающийся социального самочувствия и поведения различных групп населения, создавал предпосылки для определенных обобщающих выводов, на основе которых становилось, в частности, возможным разработать основы теории социальных отклонений (социальной патологии) в социалистическом обществе. Но дело, по сути, в условиях жесткого идеологического диктата сводилось чаще всего к фиксации наличия «пережитков прошлого» в сознании советских людей или вредного влияния зарубежной буржуазной идеологии и пропаганды.

Не могло быть и речи об изучении негативных явлений в советском социалистическом обществе на основе, например, теоретических посылок Э. Дюркгейма, разработавшего методологию анализа общественных дисфункций, позволявшую понять природу процессов и явлений, выходивших за рамки нормального социального функционирования и развития.

Жестко установленные партийными верхами границы научного теоретизирования в области изучения негативных тенденций объективно тормозили познание социалистического общества во всех его ипостасях и проявлениях. Теория развития социалистического общества, которую разработать в должной мере так и не удалось, могла бы дать объяснение причинам социальных девиаций, объяснить, что лежит в их основе, каковы возможные последствия, как можно предотвратить появление различных форм социальной патологии и социального недовольства.

Успешная работа на должности руководителя закрытого отдела послужила основанием для моего выдвижения на должность сначала заместителя директора (1977), а затем и директора Института.

В марте 1983 года на Ученом совете Института после ряда процедурных согласований (в основном по линии ЦК КПСС) состоялось мое официальное представление в качестве и. о. директора. Представили меня членам Ученого совета вице-президент АН СССР академик П.Н. Федосеев и зам. зав. отделом науки ЦК КПСС Р.Г. Яновский. Оба они обещали поддержку молодому директору и, как показали последующие годы, свое слово сдержали. Затем было предоставлено мне слово. Я выразил надежду, что, работая дружно, мы сумеем выправить положение дел в Институте и выйти на те рубежи в науке, которые нам предначертал ЦК КПСС и Президиум АН СССР. Говорил о возможности социологии как науки и о том, что от нас зависит реализация нами же составленных планов. После заседания коллеги подходили ко мне с поздравлениями. Помню, покойный ныне д. ф. н., профессор Ф.Р. Филиппов сказал, поздравляя: «Смелый вы человек, Вилен Николаевич!» Эту мысль я слышал потом неоднократно и от других коллег и научных сотрудников, работающих в других институтах. В этом же году я был избран вице-президентом Советской социологической ассоциации.

Мое назначение на должность директора Института было встречено положительно со стороны моих коллег – людей, проработавших со мной относительно длительное время. Были одобрительные отзывы также и из-за рубежа от моих коллег по проблемной комиссии сотрудничества в области социологии из стран социалистического содружества. Так, в моем личном архиве сохранилось письмо Янчо Гергиева[14]14
  Янчо Гергиев – руководитель Информационно-социологического центра ЦК БКП.


[Закрыть], датированное 12 августа 1983 года.

Дорогой Вилен Николаевич!

Хотел бы, прежде всего, горячо поздравить тебя с назначением директором Института социологических исследований Академии наук СССР. Искренне рад за высокое доверие, оказанное тебе. Убежден, что оно будет оправдано. От всего сердца желаю новому директору больших успехов в руководстве этим крупным идеологическим институтом, в личном научном творчестве, в жизни.

Мы, сотрудники Информационно-социологического центра ЦК БКП, с большим интересом изучили материалы июньского пленума ЦК КПСС и, в частности, положения о повышении роли социологических исследований в идеологической работе и о создании на базе Института социологических исследований АН СССР Всесоюзного центра по изучению общественного мнения. Это, несомненно, крупный шаг по пути дальнейшего утверждения социологии в жизни общества, в руководстве социальными процессами. Надеюсь, что реализация этого решения создаст еще более благоприятные возможности для расширения сотрудничества и обмена опытом между нами. Мы искренне желаем этого и готовы активно сотрудничать с вами.

Еще раз поздравляю тебя и желаю много удач в работе.

Янчо

Были письма и телефонные звонки от социологов из республик, с которыми были установлены деловые отношения в годы моей работы в должности заведующего закрытым отделом Института.

Конечно, не всем мое назначение пришлось по душе. Я понимал, что спутал карты некоторых известных социологов, видевших другое решение этого вопроса. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. В роли коллективного бога выступило партийное и академическое руководство. Недовольным пришлось смириться.

Ныне говоря в целом об этом этапе моего служения, именно моя директорская «пятилетка» (1983–1988) явилась самым напряженным, насыщенным, интересным и трудным временем. Вообще говоря, Институт наш был самым крупным социологическим учреждением в Европе и весьма сложным в управлении по многим причинам. По состоянию на март месяц 1983 года в ИСИ АН СССР числилось 404 сотрудника (без филиалов), сложной была и его структура, отражающая широкий спектр изучаемых проблем, отнюдь не бесконфликтными были отношения в коллективе сотрудников Института и т. п.

Что было главным, что удалось и что не удалось сделать в эти годы? Отвечая на этот вопрос, достаточно сослаться на тезисы двух моих докладов: доклада на Ученом совете (декабрь 1986) «О работе ИСИ АН СССР по выполнению постановления Президиума АН СССР от 31 мая 1984 года „Об основных направлениях деятельности и задачах ИСИ АН СССР“» и моего доклада, сделанного на объединенном заседании Ученого совета и партийного бюро ИСИ АН СССР 20 июня 1988 года, посвященного принятому накануне Постановлению ЦК КПСС «О повышении роли марксистско-ленинской социологии в решении узловых социальных проблем советского общества». Оба доклада подводили итоги сделанному и ориентировали коллектив Института на решение новых поставленных руководством страны задач[15]15
  См. подробнее: Иванов В.Н. Люди и годы. С. 20–43; Он же. Социология в СССР. Записки директора института. С. 155–170.


[Закрыть].

В докладах, в частности, отмечалось, что Институт в ответ на критику, прозвучавшую на июньском Пленуме (1983) ЦК КПСС, сосредоточил основные усилия на исследовании актуальных проблем развития советского социалистического общества. Были проведены всесоюзные социологические исследования: по совершенствованию социалистического образа жизни (по итогам которого ЮНЕСКО провела совещание экспертов в Москве в мае 1984 года), исследование социальных показателей развития социалистического общества, исследование работы СМИ и общественного мнения, исследования по социально-демографической, молодежной и закрытой проблематике. Не остались незамеченными мониторинговые проекты «Как идет перестройка?» и «Международный барометр мира», исследования социальных аспектов крупномасштабного экономического эксперимента и исследования по многомандатной системе выборов (совместно с рядом других институтов АН СССР) и другие. Были получены серьезные результаты в процессе реализации генерального проекта Института «Социальная сфера: показатели и тенденции развития». Значительно активизировались исследования по заданиям московских властей. Так, получило высокую оценку комплексное межотраслевое исследование по теме «Социальное обоснование стратегии градостроительства московской агломерации». Получила признание заводская социология. Значительно выросли объемы издаваемой на базе проведенных исследований литературы. Вырос тираж журнала «Социологические исследования». Институт принял активное участие в проведении в 1986 году выставки на ВДНХ, где на специальном стенде были представлены работы ученых Института. Почти все они были удостоены высоких наград. Так, профессор А.Г. Харчев был награжден Дипломом Почета, профессор И.В. Бестужев-Лада – золотой медалью, серебряной медали были удостоены профессора Г.В. Осипов и Ф.Р. Филиппов. Десять сотрудников института получили дипломы участников.

О некоторых событиях в жизни Института следует сказать особо. Одним из самых значительных среди них было проведение совместно с Советской социологической ассоциацией первого Всесоюзного совещания по развитию социологических исследований (Киев, ноябрь 1984), в котором приняли участие наряду с ведущими социологами Москвы социологи республик, партийные работники и руководители министерств и ведомств. Совещание получило значительный резонанс. Его итоги обсуждались на Президиуме АН СССР (секция Общественных наук), во Всесоюзном обществе «Знание». Ему были посвящены статьи в центральных газетах, выступления на телевидении. Оно знаменовало собой начало наступления социологии «по всему фронту». Социологи от академических до заводских почувствовали свою востребованность.

Это ощущение востребованности усилилось на какое-то время сразу после ХХVII съезда КПСС (февраль – март 1986), на котором М. Горбачев заявил, что «в стране наметились застойные явления – и надо ускорять, углублять, улучшать ее развитие». Необходимость позитивных перемен была очевидной, и вполне понятным было ожидание, что последние произойдут на научной основе. Однако этим ожиданиям не суждено было сбыться. Горбачевские социально-экономические импровизации вели к хаосу и деградации.

Большая работа была проведена сотрудниками Института по подготовке ХI Всемирного социологического конгресса в Нью-Дели (Индия, август 1986). Была издана серия работ по итогам наших исследований. Мне было поручено возглавить делегацию советских социологов. В делегацию, включающую около ста человек, вошли ученые не только из нашего Института и даже не только из институтов Академии наук. Несмотря на ее «пестрый» состав, с поставленными руководством Академии наук задачами мы успешно справились, было обеспечено достойное представительство советских социологов в руководящих органах Международной социологической ассоциации.

Итоги XI Всемирного социологического конгресса были подведены также на пленуме Советской социологической ассоциации (ССА) 26 ноября 1986 года, где было заслушано два доклада вице-президентов ССА: академика Т.И. Заславской – «О повышении роли социологии в ускорении социально-экономического развития СССР в свете решений ХХVII съезда КПСС» и мой – «Активнее использовать возможности международной деятельности Советской социологической ассоциации (к итогам ХI Всемирного социологического конгресса)». Пленум прошел весьма активно, было много интересных выступлений.

По итогам XI Всемирного социологического конгресса состоялось мое выступление на президиуме Всесоюзного общества «Знание», а также я дал интервью газете «Советская Россия», где, в частности, отметил, что на конгрессе была вполне деловая, благожелательная атмосфера, что выступления наших западных оппонентов не отличались чрезмерной критичностью в наш адрес. Я отметил также, что даже те, кто в своих научных изысканиях далек от марксизма, говорили о нем с уважением, как об авторитетной мировоззренческой теории, чье влияние растет. В то же время бросился в глаза явный пессимизм западных обществоведов, которые вынуждены были признать: социология не смогла выработать сколько-нибудь цельную концепцию социальных изменений. «Такое впечатление, будто она находится в плавании, о котором многое знает – скорость ветра, направление ураганов, подводные рифы и т. д. и т. п., но не знает главного: куда же плывет корабль?» – отметил я в своем интервью. В то время мы были уверены, что социологи-марксисты знают ответ на этот вопрос. Сегодня подобной уверенности нет.

Можно согласиться с оценкой XI Всемирного социологического конгресса Международной социологической ассоциации, данной ему профессором В.П. Култыгиным и А.Г. Кузнецовым: «Особое место в истории МСА занимает XI конгресс в Нью-Дели (Индия) в 1986 году. Впервые азиатская страна, один из лидеров Движения неприсоединения, стала страной-организатором, принявшей представителей мирового социологического сообщества. Надо особо отметить радушие и гостеприимство индийских хозяев, надолго запомнившиеся всем участникам»[16]16
  Култыгин В.П., Кузнецов А.Г. Общая социология. М., 2004. С. 184–185.


[Закрыть].

Наверное, это сыграло свою положительную роль и в том, что на следующем конгрессе (в 1990 году в Мадриде) президентом МСА был избран ученый из Индии профессор Т. Уммен.

Не скрою, что значительным для меня событием в 1986 году было мое награждение орденом Дружбы народов. На процедуре награждения от Института присутствовала председатель профкома В. Малова. Она первая поздравила меня и вручила цветы. Мне показалось в этот момент, что сделано это было от души, как-то очень сердечно и искренне. Награждение директора – это свидетельство успехов всего коллектива. Хочется вспомнить в этой связи добрым словом заместителей директора профессоров И.Т. Левыкина, В.А.Мансурова, руководителей отделов профессоров Ф.Р. Филиппова, Г.В. Осипова, Л.Л. Рыбаковского, главного редактора журнала «Социологические исследования» профессора А.Г. Харчева, д. ф. н. Ю.Н. Давыдова, д. ф. н. З.Т. Голенкову, д. ф. н. В.З. Роговина, д. ф. н. А.В. Дмитриева, д. ф. н. В.Г. Смолянского, И.В. Бестужева-Ладу, к. ф. н. Д.Н. Толстухина, к. ф. н. И.В. Ладодо, к. ф. н. Ю.П. Коваленко и многих других, на кого постоянно опирался я как директор в своей работе.

В марте 1987 года Институт получил задание от ЦК КПСС изучить социально-политические результаты эксперимента по многомандатным выборам в местные Советы народных депутатов. По этому вопросу состоялась беседа с Президентом АН СССР Г.И. Марчуком, в ходе которой он поинтересовался, в какой мере Институт готов к выполнению этого задания, подчеркнув его особую важность. Следует отметить, что данное поручение было встречено в Институте с особым интересом. Все понимали, что задуманный эксперимент – это реальный шаг на пути демократизации нашей избирательной системы. Успешному выполнению ответственного поручения способствовало и то обстоятельство, что исследовательский коллектив, его выполнявший, возглавил д. с. н. Е.Г. Андрющенко, сыгравший впоследствии весомую роль в приобщении социологов Москвы к изучению избирательного процесса в стране в целом.

Институт все в большей мере становился головным научным учреждением Бюро Совмина СССР по социальному развитию. Ведущие ученые Института вошли в состав Научного совета при нем. Я был утвержден в качестве первого заместителя председателя Совета.

Значительно выросли масштабы международных исследовательских контактов не только с социалистическими (Проблемная комиссия по многостороннему сотрудничеству стран СЭВ), но и с капиталистическими странами (Франция, Германия, Финляндия, США).

Проработал я на посту директора пять с половиной лет (с марта 1983 по сентябрь 1988 года) и передал эстафету В.А. Ядову, вызванному из Ленинграда на должность директора-организатора Института социологии. В соответствии с принятым к этому времени Постановлением ЦК КПСС о развитии социологической науки Институт социологических исследований был переименован в Институт социологии, то есть, по существу, изменялось только название. На всех основных должностях оставались те же люди.

Вице-президент АН СССР академик П.Н. Федосеев предложил мне перейти на работу, если я сочту это целесообразным, в любой другой близкий по профилю академический институт. Я решил оставаться в ставшем для меня родным Институте. Социология «не отпускала», к тому же было интересно, как сложатся отношения с моими бывшими подчиненными.

В ноябре 1988 года состоялась моя поездка в США. Ей предшествовали некоторые любопытные события. Месяца за три до этого я был приглашен в отдел науки ЦК КПСС, где зав. сектором Д.П. Грибанов сообщил мне, что Раиса Максимовна Горбачева (супруга Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева) получила приглашение на юбилейное заседание американской Ассоциации по изучению семьи, но поехать по каким-то причинам не может и попросила, чтобы была направлена на юбилей в Филадельфию представительная делегация от страны. Я до этого ни разу не был в Штатах, хотя такого рода возможности были. Мы вели к этому времени с американскими социологами совместный социологический проект по изучению образа жизни людей в малых городах. Планировались и некоторые новые темы. И были соответствующие приглашения. В этой ситуации я решил возглавить делегацию. В ее состав вошли видные советские ученые-демографы, главным образом из нашего Института. Поездка была чрезвычайно интересной и полезной во многих отношениях. Если пребывание в Филадельфии имело для нас главным образом познавательное значение, то поездка в Миннеаполис носила вполне деловой характер. Мы договорились о подготовке и совместном издании российско-американской монографии по проблемам семейных отношений, посетили центры социальной помощи и поддержки различных групп населения.

За время пребывания в штате Миннесота мы увидели много интересного и узнали много полезного. Наши исследователи семьи отметили, в частности, такие тенденции в жизни американской среднестатистической семьи, как перераспределение родительских обязанностей, смысл которого заключался в более активном участии мужчин в выполнении, казалось бы, сугубо женских обязанностей, таких как приготовление пищи, стирка, глажка, пеленание малыша и т. д.

Проведенные американскими коллегами опросы показали, что происходят серьезные изменения во взглядах мужчин на статус отцов в семье. Нас познакомили с результатами обследований 3,3 тыс. мужчин – служащих корпорации «Дюпон». Треть из них высказалась за введение сокращенного рабочего дня для отцов, имеющих малолетних детей. Почти половина – за предоставление им отпусков по уходу за больным ребенком, почти треть – за право работать меньше часов в день в течение определенного периода после рождения ребенка и т. д.

В Миннеаполисе мы посетили центр подготовки молодых отцов. Его руководитель Ричард Белл разрешил нам присутствовать на практических занятиях, и мы с интересом наблюдали, как будущие папы пеленали кукол, укачивали их и т. п. Ричард Белл с гордостью поведал нам, что за десять лет работы центра обучение в нем прошли 2 тыс. молодых отцов. Услуги по обучению были платными. Но плата вполне умеренная по американским меркам. Курс был рассчитан на три недели.

По окончании визита в Миннеаполис нашу делегацию приняла вице-губернатор штата Миннесота Мэрилин Джонсон. Я искренне поблагодарил ее от имени всей нашей делегации за оказанное содействие и теплый прием и пригласил в Москву (скорее просто из вежливости, чем с каким-то умыслом). Но к моему удивлению, не прошло и трех месяцев, как мне позвонили из Управления внешних сношений АН СССР и сообщили, что в Москву прибыла М. Джонсон и готова встретиться со мной. Я не занимал уже достаточно высокого поста, чтобы принимать ее на работе, и решил принять ее частным образом дома. К тому времени никаких разрешений на подобного рода встречи спрашивать уже было не надо, и я, узнав, где М. Джонсон остановилась, поехал, чтобы пригласить ее в гости. Она охотно согласилась, и в сопровождении зав. кафедрой Миннесотского университета и еще одной сотрудницы мы вышли из гостиницы «Националь» и направились к машине, на которой я приехал. И здесь не обошлось без конфуза. За рулем сидел мой старый боевой товарищ Анатолий Котов, который не только хорошо знал английский язык, но и проработал несколько лет в посольстве СССР в США. Я познакомил его с гостями. Он включил зажигание, и… мотор не заработал. Машина стояла как вкопанная. Ситуация трагикомичная. Я выскочил из автомобиля, судорожно соображая, что делать дальше. И, к счастью, обнаружил, что сзади нас стояла «Волга» и за рулем сидел похожий на грузина водитель. Я подошел к нему и попросил подтолкнуть нас, что он и сделал с помощью своей «Волги». Машина завелась. Мы были спасены. По дороге к себе домой я рассказал гостям, что нечто подобное случилось с нами в Миннеаполисе, когда автомобиль сопровождавшего нас журналиста заглох. По причине, что кончилось горючее. Журналист объяснил нам, что утром взял автомобиль своей невесты как более вместительный и не посмотрел, сколько в баке бензина. Мы тогда (я и профессор А.И. Антонов) вынуждены были толкать автомобиль до ближайшей заправки, которая, к счастью, оказалась недалеко, и к тому же было воскресенье и движение было незначительным.

Дома нас ждало застолье. Жена постаралась удивить наших гостей русской кухней, что ей, судя по отзывам гостей, удалось. Возвращались в приподнятом настроении. На память о наше встрече у меня остался не то мини-коврик, не то салфетка с индейским орнаментом ручной работы и, конечно, фотографии.

Говоря о поездках в Филадельфию и Миннеаполис, не могу не отметить той роли, которую сыграла в организации этой поездки неправительственная организация «Коннект/ США – СССР» и ее фактические руководители (и создатели) Сьюзан Хартман и Пола Декос. Знакомство с этими энергичными и дружелюбными женщинами никого не оставило равнодушными. С самого начала нашего пребывания в Миннеаполисе они окружили нас заботой и вниманием. Всего неделю мы жили в доме Сьюзан Хартман и пользовались ее гостеприимством. Благодаря ей нам удалось познакомиться с интересными людьми, побывать в университете, выступить там перед коллегами, познакомиться с замыслом и реализацией ряда социальных программ: оказание помощи семье, реабилитация алкоголиков, помощь детям из неблагополучных семей и др.

Приятной для всей делегации неожиданностью явилось принятие нас в почетные граждане Миннеаполиса. Диплом, подтверждающий это событие, до сих пор висит в моем кабинете.

В один из вечеров в доме Сьюзан я познакомился с очень обаятельным человеком – пастором Расселом Ф. Джонсом. Мы переписывались с ним некоторое время. Он, будучи в Москве, бывал у меня дома. Но впоследствии, как это часто бывает, наши контакты сошли на нет, но добрые чувства к нему и воспоминания о наших встречах остались.

В марте 1989 года произошло всколыхнувшее всю страну событие – состоялся Первый съезд народных депутатов СССР. В соответствии с внесенными в союзную Конституцию изменениями он был объявлен новым высшим органов власти нашей страны. Происходившие на съезде дебаты вызвали огромный интерес во всех слоях советского общества. Росло ожидание скорых позитивных изменений. Однако, как показал дальнейший ход событий, решения съезда по своей социальной сути открывали дорогу к реставрации капитализма в нашей стране. Предупредить о подобной угрозе отечественные социологи не смогли.

В марте 1990 года состоялась моя вторая поездка в ФРГ в рамках сотрудничества с Фондом им. Ф. Эберта. В первую поездку (в декабре 1986 года) я возглавлял делегацию, будучи директором Института. Во вторую – делегацию возглавлял В.А. Ядов, новый директор Института социологии. Тема семинара, участвовать в котором нас пригласили, была посвящена проблемам «индустриальной демократии».