Текст книги "Мой властелин"

Глава 3

Край неба заалел. Близился рассвет. Высокие сосны, росшие вокруг деревни, казались кружевными на фоне разгорающегося утра. Дебора была настороже; ее спина одеревенела и ныла, ноги онемели. Сон ее был чутким. Она то и дело просыпалась, уверенная в том, что участь ее уже решена. Но на женщин никто не обращал внимания. Лагерь стал пробуждаться, Дебора услышала тихие голоса, приглушенный смех, еще какие-то звуки. Она подумала о том, что женщины для команчей значат не больше чем домашний скот. Особенно пленницы. Их вообще никто не замечал.

Дебора заметила, что из палатки вышел тот самый мужчина, который накануне разговаривал с ней. Он откинул съехавшую полость, привязал ее сзади, повернулся и лениво потянулся. У нее перехватило дыхание. Ей пришлось признать, что он – великолепное животное, от него исходили сила и уверенность. Его красота, весьма своеобразная, вызвала в ней какое-то странное чувство, не поддающееся определению, что-то вроде тревоги. Наверное, она смотрела на него слишком долго, и он ощутил на себе ее взгляд. Губы его слегка раздвинулись в улыбке.

Дебора отвернулась, почувствовала, что деревянный столб, стоявший позади, больно ткнулся ей в спину, и приняла более удобное положение.

Ястреб не сдержал улыбки, но тут же согнал ее с губ, повернулся и направился к реке, простиравшейся к востоку от лагеря.

Он разделся, нырнул в ледяную воду, вылез на берег, растерся пучком травы, чтобы очистить кожу. Стряхнул воду и потряс головой, как собака, разбрызгивая воду во все стороны. Длинные волосы, лежавшие на плечах, были мокрыми и холодными. Это бодрило. Ветерок доносил из деревни запах готовящейся пищи. Ястреб снова надел повязку и вложил длинный нож в ножны.

Возвращаясь к деревне, Ястреб увидел, что золотоволосая женщина исчезла, и зашагал к типи Пятнистого Пони. Женщина была там. В ее широко открытых глазах застыл страх, лицо стало белым, как вершины гор. Она молчала, но Ястреб видел, как дрожат ее губы.

Пятнистый Пони внимательно оглядывал женщину. Он посмотрел на приближающегося Ястреба и сразу понял, зачем тот пришел. Этот воин ростом был чуть ниже Ястреба, с хорошо развитой мускулатурой, длинными руками и ногами и сильным торсом. На темной коже виднелись боевые отметины. Пятнистый Пони не уступал Ястребу в бойцовских качествах.

– Ты оказал мне честь своим посещением, – сказал Пятнистый Пони, приветствуя гостя.

Ястреб кивнул в ответ и, заметив в глазах Пятнистого Пони алчный огонек, тут же перешел к делу:

– Сколько возьмешь лошадей за бледнолицую женщину?

– Хочешь взять ее себе? – с наигранным удивлением спросил Пятнистый Пони. – Но я захватил ее и собирался оставить себе. Она может оказаться полезной, несмотря на тощие руки. По крайней мере, не каркает как ворона.

– В лошадях больше пользы.

Ястреб не смотрел на бледнолицую женщину, вперив взгляд в Пятнистого Пони, но тон его оставался ровным и безразличным.

– Не знаю, нужны ли мне еще лошади, – в раздумье проговорил Пятнистый Пони и быстро взглянул на бледную тихую женщину, стоявшую рядом с ним. Должно быть, Дебора почувствовала, что говорят о ней; ее глаза расширились еще больше, а зрачки излучали золотистый свет. Пятнистый Пони снова взглянул на Ястреба.

– Пожалуй, мне не помешает еще одна жена: пусть готовит еду и выскабливает шкуры.

– Тебе нужны лошади, много лошадей, чтобы охотиться на бизонов и кормить жену, которая у тебя уже есть, – сказал Ястреб. – Зачем тебе лишний рот?

Пока мужчины говорили, Дебора переводила взгляд с одного на другого. Она не знала, кого боялась больше – того, кто увез ее из асиенды Веласкесов, или этого с холодным взглядом, все еще мокрого после купания в реке. Впрочем, у нее не было выбора, и она предпочла бы смерть ожидавшему ее кошмару.

Мужчины-команчи, видимо, договорились и жестами попрощались друг с другом. Высокий команчи с голубыми глазами повернулся на каблуках и пошел прочь, даже не взглянув на нее. Он ни разу не посмотрел на нее, ни жестом, ни взглядом не показал, что ощущает ее присутствие, и все же она знала, что он его ощущал.

Дебора ждала. Время шло, ее мучили ароматы, исходившие от горшков, в которых поблизости готовилась еда. Она все еще стояла со связанными руками, команчи держал ее рядом с собой. Он сидел, скрестив ноги у своего вигвама, укрытого шкурами. Он только что поел и сейчас курил трубку. Никому из белых пленниц не предложили ни еды, ни питья. Желудок Деборы выражал протест.

Но самой неотложной была потребность сходить в кусты. Мужчине прислуживала женщина, одетая в расшитую бисером оленью кожу, время от времени она что-то говорила, суетясь, поднося ему тлеющую щепку, чтобы он мог разжечь трубку, бурдюк с водой, или выполняла какое-нибудь его поручение. Дебора уже хотела сказать о своей потребности женщине, когда заметила, что вернулся голубоглазый команчи. Он вел пятерых лошадей. Это были восхитительные животные. Их стройные ноги и сильные шеи блестели на солнце, они весело гарцевали, когда он повел их вперед и привязал к столбу рядом с типи. Он повернулся, взял связку поводьев со спины одной из лошадей и протянул Пятнистому Пони.

Тот медленно поднялся, как будто все еще раздумывая, но в его темных глазах светилось удовлетворение. Взглянув на Дебору, он взял протянутую ему связку, отогнул угол плетеного одеяла и улыбнулся, увидев в складках тусклый блеск винтовки. Видимо, он был доволен сделкой. Дебора напряженно следила за голубоглазым команчи. Он повернулся к ней, и она увидела, что в глазах его пылает огонь. Итак, ее продали, как скотину, как вещь, не дав вымолвить ни слова.

Но теперь это уже не имело никакого значения. Может, этот голубоглазый хотя бы покормит ее и позволит справить нужду?

Страх и страдания сделали Дебору уступчивой, и она послушно последовала за Ястребом. Он был не таким грубым, как остальные. Он подвел ее к типи конусообразной формы, стоявшему отдельно от остальных, изнутри расписанному фигурами. В центре типи возвышались два высоких шеста, там же находился очаг, в нем пылал огонь и вверх поднимался дым. Дебора почувствовала запах еды, которая готовилась где-то снаружи. На Дебору с любопытством взглянула молодая девушка.

После короткого разговора с Ястребом она жестом пригласила Дебору следовать за ней.

Девушка отвела ее в заросли кустарника на некотором расстоянии от лагеря и дала понять, что здесь можно справить нужду. Со связанными руками сделать это было трудно, но Деборе удалось поднять юбки – верхнюю и нижнюю. После ночи, проведенной в амбаре с Мигелем, больше на ней ничего не осталось.

Выйдя из-за кустов, она благодарно улыбнулась девушке. Та кивнула и снова поманила Дебору за собой.

Девушка подвела ее к берегу быстрой речушки. Дебора хотела напиться, но девушка остановила ее, покачав головой, и сказала что-то на языке команчи, после чего разрезала ножом веревки, туго стягивавшие запястья Деборы.

Дебора с трудом сдержала крик, когда кровь хлынула через свободные от перетяжек вены в измученное тело; девушка вложила нож в ножны, взяла ее запястья в свои маленькие мозолистые ладони и растерла их для восстановления кровообращения. Затем знаками дала понять Деборе, что та может умыться.

Вода была ледяная, но чистая. Задрав юбки настолько, насколько позволяла стыдливость, Дебора перешла вброд на отмель так, чтобы вода вокруг нее кружила льдинки.

Дебора опустилась на колени и зачерпнула ладонями воду, стала пить большими глотками и плескать ее на себя. С тех пор, как она пила воду, казалось, прошла целая вечность. Девушка тронула ее за плечо и знаками показала, что нужно пить медленнее.

Утолив жажду и вымыв все, что можно вымыть, не раздеваясь целиком, Дебора вернулась на грязноватый берег и подошла к девушке, молча наблюдавшей за ней.

– Могу я отнести воду остальным? – тоже знаками спросила Дебора, кивнув в сторону деревни.

Девушка отрицательно покачала головой. Другого, впрочем, Дебора и не ждала. Сердце болезненно сжалось. Может, попросить голубоглазого команчи купить еще и Джудит. Она боялась за кузину так же сильно, как и за себя, но вместе им было бы легче. Освеженная, но все еще испуганная, Дебора молча шла рядом с девушкой по направлению к высокому типи. Она более внимательно осмотрела рисунки на типи, которые уже видела. Там были изображены мужчины и лошади и еще какие-то странные завитки, похожие на насекомых, выстроенные аккуратными рядами. Девушка жестом пригласила ее внутрь. Дебора удивилась размерам помещения. Оно было гораздо больше, чем казалось снаружи, и довольно чистое, несмотря на грязный пол и грубую мебель. Прикрепленные к столбам покрывала были расшиты узором из животных, конструкция, слегка наклоненная вперед, имела форму неровного овала, в центре которого находился обложенный камнями очаг. Между камнями тлели угли. Если позволяла погода, пищу, видимо, готовили снаружи.

Девушка, смущаясь, предложила Деборе сесть на шкуры и одеяла, сложенные стопкой, а потом вернула на место откинутый полог типи. Дебора опустилась на колени и задумалась о том, что ее ждет. Команчи куда-то ушел.

Снаружи доносился смех детей. Все дети в мире смеются. Подумав об этом, Дебора улыбнулась.

Что-то скользнуло сзади по шее, она села вполоборота, скосив глаза на кучи незнакомого ей меха, свисавшие с рам. Мех был разного цвета, разных оттенков коричневого и черного, одни шкуры – с длинным ворсом, другие – с коротким. Казалось, эти полосы прикреплены к овалам, свободно свисавшим с тонкого круга, сплетенного из тонких ивовых прутьев.

Дебора смотрела до тех пор, пока ее не охватило беспокойство, и почувствовала, как внутри растет напряжение. Эти полоски меха были слишком длинными, чтобы принадлежать какому-то животному. Дебора побледнела, не веря своим глазам, когда наконец поняла, что это скальпы.

Господи, перед ней были человеческие скальпы. Она наклонила голову, борясь с тошнотой. Когда тошнота отступила, Дебору охватила паника, она едва сдержалась, чтобы не выбежать из типи. Дебора закрыла глаза и так сидела, пока дурнота не отступила, раскаиваясь, что приехала в Техас.

Будь она сейчас дома в Натчезе, сидела бы на крыльце и потягивала холодный лимонад из изящного стакана. Воздух был бы напоен сладким ароматом магнолий и жимолости, а не зловонием подгоревшего мяса. И она не была бы в ужасе оттого, что ее собственные волосы скоро будут свисать со столба в одном из этих странных типи.

Дебора снова закрыла глаза и цитировала по памяти отрывки из Библии. Она подумала, что если Господь ее слышит, он должен совершить что-то немедленно, и стала молиться. Ей следовало научиться не только терпению, но и смирению.

Время шло. По мере того, как Дебора оглядывала помещение, любопытство ее росло. Вызывающих ужас открытий она больше не сделала, хотя искала не слишком усердно. Еще она пыталась привести в порядок одежду. Сквозь порванное платье просвечивало тело. Она попыталась связать разорванные края корсажа, но не получилось. Солнце поднялось выше и осветило внутренность типи – Дебора огляделась. У стен были аккуратно сложены разнообразные предметы. Сосуды, сделанные из тыкв, выстроились в ряды. Несколько деревянных мисок, вымытых дочиста, вклинились в ряд резных чашек и корзин свободного плетения, наполненных какими-то ягодами. В животе заурчало от голода. Ее когда-нибудь накормят? А ее кузину и других? Или их тоже будут морить голодом?

Дебора старалась расчесать пальцами спутанные волосы, а главное – сохранить самообладание. Что пользы расстраиваться? Ей понадобится вся ее воля, чтобы выдержать посланное ей судьбой испытание.

Снаружи послышались шаги, Дебора в страхе застыла, но тут же почувствовала облегчение, когда вошла девушка. Дебора ее еще не видела.

Девушка посмотрела на нее и сочувственно улыбнулась.

– Ihka puni tuihu, – произнесла она мягко и еще шире улыбнулась.

В руках она держала миску, из которой шел пар.

– Kuhtsu maru.

Девушка протянула миску Деборе, и в воздухе распространился аппетитный аромат. Дебора с благодарностью взяла ее. Ложки не было. Толстые куски мяса и овощи плавали в густой ароматной подливке. Дебора погрузила пальцы в миску.

Тихое хихиканье заставило ее поднять голову. Глаза девушки светились озорством, она протягивала Деборе плоскую ложку, вырезанную из кости, с деревянной рукояткой. Дебора улыбнулась при виде восхищения, отразившегося на лице девушки, когда она потянулась за ложкой. Она заставляла себя есть не торопясь, не набрасываться на еду, как голодный волк, но это было трудно. Съев половину содержимого миски, она взглянула на наблюдавшую за ней девушку.

– Спасибо!

Девушка стояла на коленях и смотрела на Дебору, склонив голову набок, словно маленькая любопытная пташка. Ее густые блестящие волосы сверкали в мягком свете, на губах играла улыбка.

– Ura.

Когда Дебора озадаченно взглянула на нее, она неуверенно повторила:

– Ura – спасибо.

– Вы говорите по-английски? – спросила Дебора. Девушка ничего не ответила, продолжая смотреть на Дебору.

Видимо, она знала по-английски всего одну две фразы. Наверное, выучила их на фактории. По крайней мере, девушка вела себя приветливо, и, кажется, Дебора ей понравилась. Она кашлянула.

– Wura, – произнесла Дебора, стараясь подражать девушке.

Девушка рассмеялась. Дебора тоже рассмеялась, стараясь понять, что именно она только что сказала.

– Uruu? – попыталась она еще раз, и ее усилия были вознаграждены новым взрывом смеха.

Когда она расправилась с тушеным мясом, девушка забрала у нее миску и дала ей бутыль, наполненную холодной водой. Удовлетворив все свои основные потребности, Дебора рассматривала девушку команчи, раздумывая, смогут ли они общаться. В лагере необходимо иметь союзника, она подумала об этом, вспомнив холодные голубые глаза и еще более холодное лицо.

Дебора улыбнулась, девушка улыбнулась в ответ, явно готовая к тому, чтобы подружиться.

– Дебора, – сказала Дебора, приложив руку к груди. Потом она указала на девушку, вытянув руку, и наклонив голову.

Она улыбнулась, когда девушка прощебетала в ответ:

– Ohayaa. – Девушка приложила руку к груди и повторила: – Ohayaa.

Дебора повторяла это имя до тех пор, пока девушка не осталась довольна. Потом Ohayaa указала пальчиком на клочок неба, видневшийся сквозь дымоход. Жестикулируя, она несколько минут переводила свое имя на английский язык специально для Деборы, указывая на солнце и изображая растение, пока Дебора наконец не воскликнула:

– Подсолнух!

Девушка энергично закивала.

– Подсолнух, – сказала она, радостно улыбаясь Деборе.

Затем наклонилась к ней и прошептала:

– Haitsi.

– Haitsi – что это? – спросила Дебора.

Девушка знаками объяснила, что это значит друг.

– Haitsi. Да, мы друзья.

Подсолнух кивнула, в ней была доброта, тронувшая Дебору.

– Друзья, haa. Друзья.

В этот момент раздался грубый, резкий голос. Обе девушки подняли головы, когда полог вигвама отодвинулся в сторону и появился освещенный солнцем голубоглазый команчи. Вид у него был недовольный.

– Miaru, – произнес он сердито.

Подсолнух испуганно поднялась на ноги.

Они перекинулись несколькими словами. Дебора поняла, что он выговаривает девушке за то, что та вела себя слишком любезно с пленницей. Подсолнух ушла не оглядываясь.

Команчи склонился над Деборой, которая исподтишка разглядывала его, охваченная мрачными предчувствиями.

На нем было слишком мало одежды, и она отвернулась, почувствовав, как запылало лицо.

Дебору пугал устремленный на нее холодный взгляд голубых глаз. Она покраснела, когда команчи стал рассматривать ее тело сквозь порванный корсаж, и невольно прикрыла грудь. Он сжал ее запястье сильными твердыми пальцами.

– Keta.

Она взглянула на него, не понимая, что он хочет сказать. Тогда он изобразил некое подобие улыбки и отпустил ее руку, после чего задернул подог.

Дебора больше не сомневалась в его намерениях.

Глава 4

– Нет!

Дебора попыталась отодвинуться, но Ястреб крепко сжал ее запястья, наслаждаясь прикосновением к ее нежной коже. Гладкой и мягкой, словно масло, скользившей у него под рукой, когда он провел ладонью по ее руке.

Он хорошо понимал мужчину, который отвел ее в амбар, он знал, что нежная красивая женщина, подобная этой, может подвигнуть мужчину на стремительные действия. Пятнистый Пони сказал ему, что нашел ее в амбаре с мужчиной, что они не слышали, как он приблизился, или не поняли, из-за чего поднялась суматоха, потому что занимались любовью.

Понимал Ястреб и то, что эта женщина не станет провоцировать мужчину. Она обладала природным достоинством, которое побудило ее подчиниться мужу.

Типи был уединенным местом, и Ястреб намеревался овладеть этой женщиной, ощутить ее сладость. Он будет с ней нежен, добьется своего.

– Kima habiki, – ласково прошептал он.

Он хотел, чтобы она легла с ним по своей воле.

Он видел, что Дебора напугана, и подумал, что с ней надо было бы говорить на ее родном языке, однако не стал этого делать. Пусть думает, что он команчи. Ястреб вернулся в лагерь отца, чтобы остаться здесь навсегда. Он слишком долго жил среди лжи в мире белых людей, – в мире, который он пытался сделать своим. Там он никогда не чувствовал себя уютно. Его оскорбляли, обливали грязью, и он хватался за оружие, чтобы мстить.

Может быть, здесь, в лагере отца, он найдет покой, в котором ему было отказано в мире матери. Он уже так долго ходил по зыбкой границе между ними, что это стало для него привычным.

Год, который он провел, в поездках на вспомогательном экспрессе, выработал у него инстинкт выживания и сделал знатоком оружия. Он не жалел о приобретенном опыте, хотя у него осталось множество шрамов и появилось уважение к апачам и команчам. Именно это и заставило его отправиться на поиски отца, чтобы остаться с ним навсегда.

Он больше не желает жить в двух мирах. Никогда. Он знаками объяснится с этой испуганной женщиной, а не словами.

Взгляд Ястреба остановился на двух холмах ее груди. Они были теплыми и розовыми с синими прожилками. Маленькие соски затвердели и превратились в упругие почки, когда он их коснулся, и на губах Ястреба заиграла легкая улыбка.

– Нет, – снова прошептала она, когда команчи положил ладонь на ее упругую грудь. Надо преодолеть ее сопротивление, и она захочет его так же сильно, как он ее.

– Kima, – повторил он, побуждая ее, опуститься на соломенный тюфяк.

Она яростно боролась с ним – Ястреб не ожидал, что в такой хрупкой женщине может быть столько силы. К счастью, длинные юбки сковывали ее движения, и ему удалось уложить ее на бок и прижать к своим бедрам. Однако она продолжала сопротивляться.

Ястреб ловким движением положил ногу за ее лодыжку и резко дернул. Дебора тут же откинулась назад, и он использовал весь свой вес, чтобы удержать ее на полу. Его движение нисколько не умерило ее боевого настроя; она забилась еще яростнее и сильнее, когда он лег на нее. Снова начала лягаться, юбки разметались вокруг ее бедер. Тяжело дыша от усилий, ей удалось ударить его по внутренней части бедра, и в этот раз он взвыл от боли.

– Puaru… – резко забормотал он, но не закончил, потому что ей удалось освободить одну руку.

Рука освободилась и тут же нанесла ему стремительный удар по щеке. Удар был такой сильный, что его голова откинулась назад, и он снова схватил ее руку стальной хваткой. Он задрал ее руки вверх и прижал ее к полу.

Он взглянул на нее. Ее волосы закрыли ей глаза и разметались по стопе одеял и мягкой меховой одежде, контрастируя с темным мехом. Ее лицо было бледно от страха и отчаяния, а ее глаза вспыхивали и смотрели на него с таким осуждением, что он поразился. Разве она не поняла, что кто-то из мужчин, находящихся в лагере, непременно овладеет ею? Так не все ли ей равно кто. По крайней мере, он будет с ней нежен.

Она извивалась под ним, пытаясь освободиться.

Ястреб легко подчинил ее себе, схватив за руки и придавив ее своим телом. Он повернулся так, что его ноги легли поверх ее ног, а его бедра прижались к ее бедрам. Затем подождал, пока она устанет.

Когда, наконец, она перевела дух и жалобно застонала, он немного разжал пальцы, державшие ее запястья, ослабив хватку. Она должна почувствовать, как его плоть в состоянии эрекции упирается в ее нежный живот. Он не смог не отреагировать на ее движения, и трение женского тела о его тело привело к неизбежным результатам. Она затаилась. Длинные загнутые ресницы взлетели вверх, и она взглянула на него со страхом, смешанным со смущением.

Ястреб наклонился, чтобы поцеловать ее. Она приняла поцелуй, но не ответила на него. Сначала он поцеловал уголки ее рта с легкой нежностью, вызвавшей в ней трепет, затем коснулся кончиком языка бугорка на ее верхней губе. Она стала лихорадочно хватать воздух.

Дразнящий атлас ее рта продолжал его соблазнять, его язык нежно обвел ее губы. Его дыхание участилось, она изогнулась под ним.

Когда она пошевелилась, он переместился так, что его бедра вклинились между ее стиснутых ног. Почувствовав ее сопротивление, он снова поцеловал ее. Шепча тихие успокаивающие слова, которые, как ему было известно, она не могла понять, Ястреб потерся носом о ее шею чуть пониже уха. От нее пахло древесным дымом и теплым женским телом.

Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не овладеть ею. Он хотел, чтобы она добровольно ему отдалась.

Сама, того не желая, Дебора отвечала на его ласки. Мигель делал то же самое, но реагировала она не так, как сейчас.

Это сбивало ее с толку и пугало.

Дебора почувствовала, как по ее телу скользнул нож, и она осталась, в чем мать родила. Он не сводил с нее глаз. Она залилась румянцем. Это было только началом ее унижения. Его холодный взгляд исключал возможность компромисса.

Слезы затуманили глаза, когда он поднялся над ней на колени и развязал кожаный ремень, удерживавший на талии короткую одежду. Дебора закрыла глаза. Одного короткого взгляда было достаточно, чтобы понять, что ее самые худшие опасения оправдались. Переживет ли она то, что он собирался с ней сделать. Может воспользоваться его ножом, убить его или себя? Нет, она не сможет этого сделать. Она хочет жить. Что бы с ней ни случилось, какую бы боль он ей ни причинил. Инстинкт, более сильный, чем она сама, и более древний, чем само время, заставил ее лежать не шевелясь.

Пробормотав что-то, он снова наклонился над ней и раздвинул коленями ее бедра. Дебора не произнесла ни звука.

Но когда он стал водить пальцами по густым рыжим завиткам в месте соединения ее бедер, она вздрогнула. Странно, но его голос звучал почти нежно, когда он снова сказал ей что-то и погладил интимное место. Она чувствовала себя беспомощной, оскорбленной, униженной.

К горлу подступил комок, а тело беспомощно выгнулось, когда его рука вошла в ее лоно. Это было похоже на удар ножом, она распахнула глаза и укоризненно на него взглянула. На лице ее мучителя появилось странное выражение – он был в шоке. Дебора недоумевала. Команчи убрал руку и сел на пятки. Он молча смотрел на нее, лицо его приняло спокойное выражение. Он улыбнулся:

– Sua yurahpitu.

Дебора не поняла, что он сказал, но страх постепенно стал проходить. Она знала, почему он остановился, и была благодарна ему.

Он взял одеяло и бросил ей, завязал свою одежду на талии, поднял нож и ушел.

Дебора смотрела ему вслед, ощущая боль во всем теле. Почему он не вошел в нее? Почему же он остановился?

Ястреб и сам был удивлен. Почему? Потому, что она оказалась девственницей? Пятнистый Пони ошибся, сказав, что видел, как она с мужчиной занималась любовью. Ему просто показалось в суматохе. Дебора сказала, что муж мертв, а Дебора Гамильтон не станет лгать без причины. Видимо, она рассчитывала на его сочувствие, но эта мысль была столь же нелепа, как и мысль о том, что, будучи замужем, она оказалась девственницей.

Но почему он так болезненно отреагировал на это? Потому, что не столь бессердечен, как ему казалось. Или потому, что помнил уроки, преподанные ему матерью много лет назад. Но до сегодняшнего дня он не считал нужным вспоминать о них.

Двенадцать лет. Двенадцать лет скачек и постоянного напряжения. Передышку он мог сделать только в одном месте – в лагере отца, где его наконец-то приняли. Нелегко было забыть, что в нем течет половина белой крови и всю свою прошлую жизнь, но ему это удалось. Лишь немногие в лагере сомневались в том, что он сын Белого Орла, а те, что не верили, устроили ему испытание, и он с честью выдержал его.

И даже здесь, в лагере, затерянном в холодных горах Нью-Мексико, Ястреб часто спрашивал себя, зачем он здесь? В мире бледнолицых, он пользовался дурной славой, постоянно подвергался опасности и все же тосковал по своему прошлому.

Но с того момента, как появилась эта женщина, жизнь поставила его перед выбором.

Ястреб прошел вверх по течению, разделся и поплыл в ледяной воде.

– Если ты хочешь, мой tua, возьми ее.

Белый Орел взглянул на сына. Его темные глаза искрились весельем.

– Мужчина не должен отказывать себе в удовольствии, особенно если речь идет о пленнице.

– Если бы она…

Ястреб замолчал и отвернулся.

– Если бы она не была бледнолицей? – Отец тихонько рассмеялся. – У тебя странные запросы, Tosa Nakaai.

Ястреб вздрогнул. Отец назвал его по имени. Ни один команчи не позволил бы себе назвать его по имени – значит, Белый Орел пытается подчеркнуть различия, существующие в их культурах.

– Ты предпочел бы, чтобы она была wia?

Ястреб поджал губы. С женщинами, в чьих жилах текла кровь мексиканцев и команчей, можно было делать все, только не брать их в жены. Отец хорошо знал, что сын предпочел бы бледнолицую.

– Кее! – фыркнул Ястреб.

Белый Орел пожал плечами.

– Тогда возьми ее. Или твое прошлое тебе не позволяет? Будь она wia, ты бы не раздумывал.

Он взглянул на вершины горных хребтов, вырисовывавшихся на фоне темнеющего неба.

– Она еще не знала мужчины.

– Аййй!

Это восклицание было красноречивее всяких слов. Ястреб едва сдержал улыбку. Белый Орел не очень любил разговаривать, тем более давать советы. После долгого молчания он произнес:

– Эта женщина – всего лишь пленница.

Ястреб замер.

Да, она пленница. И обращаться с ней надо соответствующим образом. Ястреб промолчал и почувствовал неодобрение отца. Сосны качались на ветру с поистине королевским достоинством, присущим только старым деревьям. Ястреб закрыл глаза, прислушиваясь к их шуму.

– Давным-давно, – промолвил отец, – я украл у бледнолицего жену. И очень пожалел об этом. Тогда погибло много народу.

Ястреб открыл глаза. Он понял, что имеет в виду отец. Если Ястреб будет просто держать ее у себя, у него появятся причины для беспокойства. В лагере она нравилась многим мужчинам, несмотря на бледную кожу и ярко-рыжие волосы. Он знал, что о нем будут говорить, если он не сделает эту женщину своей. Проклятие! С каждым днем он хотел Дебору все сильнее. Ситуация усложнялась, планы рушились. Однако он не выказал отцу своего раздражения, зная, что разочарует его. Тем более, что речь шла о пленнице.

Он смотрел на свой типи. Сейчас к Деборе зашла Подсолнух. Надо прекратить эту дружбу, пока все не зашло слишком далеко. Из этого не выйдет ничего хорошего, но Ястребу не хотелось лишать сестренку удовольствия. Подсолнух, единственная могла облегчить пребывание Деборы в лагере.

Но это было несправедливо. Он должен положить этому конец. Ястреб поднялся на ноги и направился к типи, в котором ждала Дебора.