Текст книги "Свет в ночи"

– Подожди немного, – попросил папа. – Мне сказали, что для инвалидных колясок построили пандус.

– Отлично. Вероятно, я тут одна такая. Все станут смотреть, как меня будут возить каждое утро.

– Здесь должны быть и другие девочки-инвалиды, Жизель. Они бы не стали делать специальный въезд только для тебя, – заверила я сестру, но та не отводила хмурого взгляда от разворачивающейся перед нами сцены.

– Смотри. Все друг друга знают. Вероятно, мы единственные новички в школе.

– Глупости, – откликнулся отец. – Здесь же есть класс для первокурсников, разве не так?

– Мы не первокурсницы. Мы ученицы выпускного класса, – грубо напомнила ему Жизель.

– Я должен пойти узнать, что нам следует делать, – сказал папа, открывая дверцу машины.

– Ехать домой, вот что, – сострила Жизель. Отец помахал рукой шоферу фургона, остановившегося рядом с нашей машиной. Потом подошел к женщине в зеленой юбке и жакете, которая держала блокнот.

– Все в порядке, – объявил он, вернувшись к нам. – Все оказалось очень просто. Пандус совсем рядом. Сначала вы должны пройти регистрацию в главном здании, а потом мы поедем в общежитие.

– А почему бы не отправиться сначала в общежитие? – поинтересовалась Жизель. – Я устала.

– Мне велели отвести вас сначала в главное здание, дорогая, чтобы вы смогли получить буклет с перечислением занятий, карту местности и тому подобные вещи.

– Мне не нужна карта местности. Я уверена, что все время буду проводить в своей комнате, – заявила Жизель.

– А я убежден, что нет, – возразил отец. – Я достану твое кресло, Жизель.

Сестра поджала губы и выпрямилась, сложив руки под грудью. Я вышла из машины. Кристально голубое небо, пушистые облачка, напоминавшие сахарную вату. Со стоянки открывался великолепный вид на раскинувшийся внизу город и чуть дальше – на Миссисипи, с ее баржами и пароходами, снующими вверх-вниз. Мне показалось, что мы стоим на вершине мира.

Папа помог Жизель пересесть в кресло. Она напряглась и не желала ему помогать, заставляя его буквально поднимать ее на руках. Усадив дочь, отец покатил коляску со стоянки. Моя сестра смотрела прямо перед собой, ее лицо исказила неодобрительная усмешка. Девочки улыбались нам, некоторые здоровались, но Жизель делала вид, что ничего не видит и не слышит.

Пандус привел нас к боковому входу, а оттуда мы попали в главный вестибюль с мраморным полом, высоким потолком, великолепными люстрами и большим ковром с изображением плантации сахарного тростника на дальней стене справа. Помещение было настолько огромным, что голоса учениц эхом отдавались в нем. Все девочки выстроились в три очереди, в зависимости от того, с какой буквы начиналась их фамилия. Как только Жизель увидела толпу, она застонала.

– Я не могу вот так сидеть здесь и ждать, – пожаловалась она достаточно громко, чтобы ее услышали те, кто стоял неподалеку. – В нашей школе в Новом Орлеане нам не приходилось этого делать! Мне казалось, ты говорил, что администрация знает обо мне и примет во внимание мои проблемы.

– Одну минуту, – негромко попросил отец и подошел к высокому худому мужчине в пиджаке и при галстуке, направлявшему девочек в соответствующую очередь и помогавшему им заполнить какие-то формуляры. Он посмотрел в нашу сторону, как только папа заговорил с ним, и мгновение спустя мужчины вместе подошли к столу, над которым красовалась табличка с обозначениями А-К. Отец переговорил с сидящей за ним учительницей, и та дала ему два пакета. Он поблагодарил ее и высокого преподавателя и быстро вернулся к нам.

– Все в порядке, – быстро сказал он, – я получил ваши регистрационные проспекты. Вы обе будете жить в общежитии имени Луэллы Клэрборн.

– Что это за название для спального корпуса? – изумилась Жизель.

– Его назвали так в честь матери мистера Клэрборна. В школе три общежития, и Дафна заверила меня, что вы обе будете в самом лучшем.

– Здорово.

– Спасибо, папа, – поблагодарила я, беря мой пакет у него из рук. У меня возникло чувство вины из-за того, что за компанию с Жизель ко мне отнеслись иначе, чем к другим, и я старалась избегать завистливых взглядов девочек, все еще стоявших в очереди.

– А вот твой пакет, – сказал отец, кладя его на колени моей сестре, так как она не собиралась его брать. Потом он развернул кресло и выкатил его из здания.

– Мне сказали, что в школе есть лифт, чтобы ты могла подниматься и спускаться с этажа на этаж. Все туалетные комнаты приспособлены для инвалидов. Почти все аудитории, в которых ты будешь заниматься, расположены на одном этаже, так что у тебя не будет особых трудностей при переезде из одной в другую без опозданий, – заметил папа.

Пока отец катил кресло по дорожке, Жизель молча открыла свой буклет. На первой странице было приветственное письмо от миссис Айронвуд, строго предупреждавшее, что нам следует прочесть каждую страницу предлагаемой брошюры и не забыть о выполнении указанных правил поведения.

Два спальных корпуса расположились позади главного здания и несколько правее, а наш – третий по счету – разместился тоже позади, но левее. Пока мы медленно ехали от главного здания к нашему общежитию, я посмотрела вниз и увидела у подножия холма озеро – широкая полоса водяных гиацинтов, бледно-голубых с брызгами золота на лепестках в центре цветка, в окружении светло-зеленых листьев, протянулась от одного берега до другого – и эллинг. Вода сияла, словно начищенное серебро.

С правой стороны, прямо перед зданием, раскинулись спортивные площадки.

– Как здесь красиво, – заметил отец. – И за всем так тщательно следят.

– Это похоже на тюрьму, – возразила Жизель. – Надо пройти немало миль, чтобы встретить следы цивилизации. Мы в ловушке.

– Глупости. Здесь для тебя найдется множество занятий. Ты не заскучаешь, уверяю тебя, – настаивал отец.

Как только перед нами появилось наше общежитие, Жизель надулась. Выстроенный в стиле старинной усадьбы, спальный корпус имени Луэллы Клэрборн прятался от взгляда за ветвями раскидистых ив и дубов, свободно растущих перед входом. Здание возводилось из кипариса, верхняя и нижняя галереи были обнесены балюстрадой и поддерживались прямоугольными колоннами, упиравшимися в остроконечную крышу. Когда мы подошли поближе, я заметила пандус, пристроенный к галерее. Я не хотела этого говорить, но он выглядел так, словно его специально выстроили для Жизель.

– Отлично, давайте займемся вашим обустройством на новом месте, – сказал отец. – Пойду скажу экономке, что мы уже здесь. Ее зовут миссис Пенни.

– Вероятно, столько она и стоит, – саркастически рассмеялась Жизель. Папа быстро поднялся по ступенькам и скрылся за дверью.

– Ты знаешь, что тебе придется возить меня каждый день отсюда в школу? – с угрозой спросила сестра.

– Ты отлично можешь ездить сама, Жизель. Дорожки выглядят ровными.

– Но это так далеко! – воскликнула она. – Когда я доберусь до школы, у меня не останется больше сил.

– Если тебя надо будет возить, я стану это делать, – заверила я ее со вздохом.

– Это так глупо, – заметила Жизель, складывая руки на груди и крепко переплетая их. Она рассматривала фасад спального корпуса. Спустя несколько мгновений появились отец и миссис Пенни, далеко не худенькая женщина маленького роста, с седыми волосами, аккуратно уложенными в косы вокруг головы. Ярко-синее с белым платье облегало ее полную фигуру. Когда женщина подошла поближе, я разглядела невинные голубые глаза, веселую, широкую улыбку на полных губах и пухлые щеки, почти поглотившие маленький носик. Она всплеснула ручками, когда я вышла из машины.

– Добро пожаловать, дорогая. Добро пожаловать в «Гринвуд». Меня зовут миссис Пенни. – Она протянула маленькую ладошку с толстенькими, коротенькими пальчиками, и я пожала ее.

– Благодарю вас.

– Ты Жизель?

– Нет, я Руби. Вот моя сестра Жизель.

– Здорово, она даже не знает, кто есть кто, – раздалось из машины бормотание Жизель. Если миссис Пенни и услышала эти слова, то не подала виду.

– Это так замечательно. Вы первые близнецы в моем общежитии, а я работаю экономкой в спальном корпусе имени Луэллы Клэрборн уже почти двадцать лет. Здравствуй, дорогая, – произнесла женщина, нагибаясь и заглядывая в машину, чтобы увидеть Жизель.

– Я надеюсь, что наша комната на первом этаже, – резко бросила та.

– Ах, ну конечно, милая. Вы в первом секторе, секторе А.

– Секторе?

– Комнаты нашего корпуса располагаются вокруг центральной комнаты. На четыре спальни – две туалетные комнаты и одна гостиная, – объяснила миссис Пенни. – Остальные девочки, за исключением одной, – добавила она, – уже здесь. Все они из выпускного класса, как и вы. И ждут не дождутся встречи с вами.

– А мы просто умираем от желания познакомиться с ними, – саркастически пропела Жизель, пока папа снова доставал ее кресло. Он помог ей усесться в него, и мы направились к зданию.

В передней части общежития расположилась большая гостиная с двумя широкими диванами и четырьмя креслами с высокими спинками и подушками, окружившими два длинных столика из темного дерева. Торшеры стояли рядом с диванами и креслами в центре и по углам, возле кресел и столиков поменьше. Напротив телевизора помещались небольшой диванчик и еще одно кресло с высокой спинкой. Окна закрывали белые хлопковые занавески и светло-голубые драпировки, а на полу из твердого дерева красовался овальный голубой ковер. Огромный портрет элегантной пожилой женщины – единственная картина в комнате – украшал дальнюю стену.

– Это миссис Эдит Диллиард Клэрборн, – почтительно произнесла миссис Пенни и кивнула. – Конечно, когда она была помоложе, – добавила она.

– Женщина и так выглядит старухой, – заметила Жизель. – На кого же она сейчас похожа?

Миссис Пенни не ответила. Вместо этого экономка продолжала описывать дом.

– Кухня расположена в задней части корпуса, – рассказывала она. – У нас строго определенное время для завтрака и ужина, но вы всегда можете перекусить, если захотите. Я стараюсь так вести дом, словно мы одна счастливая семья, – сказала миссис Пенни отцу. Потом взглянула на Жизель. – Я проведу с вами экскурсию, как только вы устроитесь. Ваш сектор расположен вон там, – добавила она, указывая на коридор справа от нас. – Сначала я покажу вам вашу комнату, а потом мы внесем вещи. Как прошла ваша поездка из Нового Орлеана?

– Хорошо, – ответил папа.

– Скучно, – заметила Жизель, но миссис Пенни не обратила на нее внимания, ее улыбка осталась неизменной. Казалось, что экономка не слышит и не видит ничего неприятного.

На стенах короткого коридора расположились картины с видами Нового Орлеана вперемежку с портретами людей, которых я сочла членами семьи Клэрборнов. Два настенных канделябра освещали наш путь. В конце коридора оказалась гостиная, которую уже описывала миссис Пенни, – небольшая комната с двумя парами таких же кресел, как и в главной гостиной, темным овальным сосновым столом, четырьмя письменными столами и торшерами.

Чей-то смех привлек наше внимание к первой двери справа.

– Что ж, мы можем начать знакомиться прямо сейчас, – сказала экономка. – Жаклин!.. Кэтлин!

Девочка ростом не менее пяти футов одиннадцати дюймов, если не всех шести футов,[4]4
  1 фут = 30,48 см, 1дюйм = 2,54 см. – Прим. перев.


[Закрыть] первой вышла вперед. Я заметила, что она сутулится, когда ходит, явно осознавая свой рост. У нее было мрачное лицо с длинным загнутым носом над маленьким тонкогубым ртом, казавшимся узенькой бледно-красной полоской, особенно когда она улыбалась. Я очень скоро поняла, что усмешка – это ее любимое выражение лица. Жестокость изливалась из ее неодобрительно глядящих карих глаз-щелок. Девушка выглядела так, будто шпионила за целым миром, и казалась незваным гостем, попавшим на вечеринку к людям, куда более счастливым, чем она сама.

– Это Жаклин Жидо. Жаклин, познакомься с Жизель и Руби Дюма и их отцом.

– Здравствуйте, – произнесла Жаклин, быстро переводя взгляд с меня на Жизель. Я сочла, что девочек из нашего сектора предупредили, что Жизель будет в инвалидной коляске, но, разумеется, личная встреча с ней производила куда более сильное впечатление.

– Привет, – ответила я. Жизель лишь кивнула, но на ее лице промелькнул интерес, когда соседка Жаклин по комнате выступила из-за ее спины.

– А это Кэтлин Нортон.

Улыбка этой девушки оказалась намного теплее. С пепельными волосами, примерно нашего роста, но намного шире в бедрах и плечах.

– Все зовут меня Кейт, – быстро сказала она нам с коротким смешком.

– Или Толстушка, – сухо вставила Жаклин. Кейт только рассмеялась. Мне показалось, что она смеется всегда, когда говорит сама или когда слышит, что говорят о ней, причем неважно, что именно. Это была своего рода нервная реакция. Девушка взглянула на Жизель широко открытыми глазами, почти с благоговением, и я знала, что моей сестре это не понравится.

– Толстушка? – поддразнила она.

– Она ест все, что только попадается на глаза, и по всей нашей комнате прячет сладости, словно белка, – презрительно добавила Жаклин. Кейт засмеялась. Она впитывала сарказм своей соседки подобно губке, улыбалась и вела себя так, как будто ничего не произошло.

– Добро пожаловать в «Гринвуд».

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Которая из комнат наша? – нетерпеливо спросила Жизель.

– Как раз напротив, – ответила миссис Пенни. Когда мы обернулись, то увидели очаровательную, похожую на куклу, блондинку с розовой кожей, с ямочками на щеках, стоящую на пороге комнаты, расположенной рядом с нашей.

– Это Саманта, – объявила миссис Пенни.

– Привет, – поздоровалась девушка. Она выглядела намного моложе нас.

– Ты из выпускного класса? – спросила Жизель.

Крошка Саманта кивнула.

– Саманта из штата Миссисипи, – объяснила экономка так, словно речь шла не о соседнем штате, а о другом государстве. – Саманта, это Жизель и Руби Дюма и их отец.

– Здравствуйте, – проговорила она.

Звук чьих-то шагов по коридору заставил нас обернуться. В сектор торопливо вошла девушка с видом прилежной ученицы. Ее темные волосы едва прикрывали уши, а очки с толстыми стеклами и в черной оправе увеличивали карие глаза. Ее широкое лицо с грубыми чертами казалось лицом больного из-за своей бледности, но ее грудь была не меньше, чем у миссис Пенни, а великолепную фигуру, по выражению Жаклин, напрасно приставили к такому лошадиному лицу.

– Виктория! Как раз вовремя, чтобы познакомиться с новыми соседками – Руби и Жизель Дюма, – проговорила миссис Пенни. – Вики живет в одной комнате с Самантой, – объяснила она нам.

– Привет, – поздоровалась я, – меня зовут Руби. Девушка сняла очки и лишь потом протянула для приветствия длиннопалую руку. Я пожала ее.

– Я только что из библиотеки, – задыхаясь проговорила она. – Мистер Уорден уже вывесил список книг для чтения по европейской истории.

– Вики полна решимости стать той, кто произнесет прощальную речь на выпускном вечере, – объявила со своего порога Жаклин. – В противном случае она покончит жизнь самоубийством.

– Неправда, – возразила девушка. – Просто куда разумнее начать пораньше, – сказала она мне. Потом посмотрела на Жизель, на чьем лице красовалась почти такая же презрительная ухмылка, как у Жаклин. – Добро пожаловать.

– Спасибо.

– Ну где же наконец наша комната? – простонала моя сестра.

– Прошу сюда, дорогая, – миссис Пенни указала на открытую дверь. Стоило отцу вкатить туда Жизель, как она начала причитать.

– Она слишком маленькая! Как мы сможем жить здесь вдвоем? Здесь не хватит места для моих вещей, не говоря уже о вещах Руби.

Две односпальные кровати стояли рядом, разделенные лишь ночным столиком. Один шкаф справа, один слева. К кроватям примыкали два комода. Между ними оставалось достаточно места для инвалидного кресла Жизель. Их темное дерево сочеталось со спинками кроватей. Справа от входной двери помещался маленький туалетный столик с зеркалом, равным четверти зеркала в наших комнатах в Новом Орлеане. Кровати стояли у окон, занавешенных одинаковыми гладкими хлопковыми занавесками. Стены покрывали обычные обои с цветочным рисунком, никаких украшений не было. На деревянном полу не было ковра.

– Я рада, что еще кто-то так думает, – откликнулась Жаклин.

– Не стоит раздражаться, дорогая, – заговорила миссис Пенни. – У меня достаточно места на складе.

– Я не для того везла сюда вещи, чтобы хранить их на складе. Я собираюсь ими пользоваться.

– О Господи! – вздохнула миссис Пенни, поворачиваясь к папе.

– Все будет в порядке, – заверил он ее. – Мы сначала принесем самое необходимое, а потом…

– Мне необходимо все, – безжалостно заявила Жизель.

– Может быть, она сможет положить часть вещей в комнате Эбби, – предложила экономка. – Эбби живет одна, – добавила она.

– Кто такая Эбби? Где она? – требовательно спросила Жизель.

– Она еще не приехала. Это еще одна новая ученица, – пояснила миссис Пенни, обращаясь к нашему отцу. Тот кивнул. – В любом случае тебе не стоит беспокоиться, дорогая. Миссис Пенни здесь для того, чтобы все уладить и сделать девочек счастливыми. Я занимаюсь этим очень давно, – с улыбкой закончила она. Жизель отвернулась и надула губы.

– Я пойду за багажом, – сказал папа.

– Тебе помочь? – спросила я.

– Нет, оставайся со своей сестрой, – ответил он, выразительно подняв брови. Я кивнула, и он вышел вместе с экономкой.

Жаклин, Кейт, Саманта и Вики собрались у нашего порога.

– Зачем ты привезла так много? – поинтересовалась Вики. – Разве ты не знаешь, что большой гардероб тебе не понадобится? Мы носим форму.

– Я не стану ее носить! – выкрикнула Жизель.

– Тебе придется, – вступила в разговор Кейт и коротко хихикнула.

– Я не буду. Я не могу. У меня особые проблемы, – заявила Жизель. – Я уверена, что мой отец добьется того, что я буду ходить в собственных вещах. И здесь недостаточно места для них всех. Они останутся в ящиках и займут все свободное пространство.

Вики пожала плечами.

– Тебе в любом случае не придется долго оставаться в комнате, – сказала она. – Большую часть времени мы проводим на занятиях.

– Большую часть времени ты это делаешь, – поправила ее Жаклин. – Но не мы. Из какого же города в Луизиане вы, девочки, приехали?

– Из Нового Орлеана, – сказала я. – Садовый район.

– Там очень красиво, – вступила в разговор похожая на куклу Саманта. – Мой папа возил меня туда в прошлом году, когда мы приезжали в Новый Орлеан. Может быть, я даже проходила мимо вашего дома.

Жизель развернула кресло, чтобы лучше видеть девочек.

– А вы все откуда?

– Я из Шривпорта, Толстушка из Пайнвила, а Вики из Лафейетта, – за всех ответила Жаклин.

– Мы с отцом живем в Натчезе, – сказала Саманта.

– А что случилось с твоей матерью? – поинтересовалась Жизель.

– Она погибла два года назад в автомобильной катастрофе, – ответила та и быстро закусила нижнюю губу. Все ее ямочки сразу исчезли.

– И я была искалечена так же, – сердито заметила Жизель. Прозвучало так, словно она верила, что все аварии – это ошибки машин, а не людей. – Раз ты из штата Миссисипи, то как тебе удалось попасть в эту школу? – спросила моя сестра.

– Семья моего отца из Батон-Ружа.

– Все комнаты такие маленькие? – оглядываясь по сторонам, задала Жизель следующий вопрос.

– Да, – подтвердила Жаклин.

– Как это Эбби удалось получить персональную комнату? – не унималась Жизель.

– Так получилось, – сказала Кейт и засмеялась. – Вероятно, ей выпал счастливый жребий.

– А может быть, никто не захотел с ней вместе жить, – предположила Жаклин. – Мы еще с ней не встречались.

– Вы не думаете, что она… – начала Кейт.

– Нет, – оборвала ее Жаклин. – Их не принимают в «Гринвуд», даже если кто и протестует. Это частная школа, – добавила она с какой-то гордостью.

– Что ж, ей лучше поторопиться с приездом, – заметила Вики. – Через час начнется общее собрание.

– Что за общее собрание? – быстро спросила Жизель.

– Ты, что, не читала первую страницу своего буклета? Железная Леди всегда устраивает общее собрание, чтобы познакомиться с ученицами.

– На котором она зачитывает нам акт о нарушении порядка, – добавила Жаклин. – Огонь и сера.

– Железная Леди? – переспросила я.

– Когда ты ее увидишь и услышишь, то поймешь, почему мы ее так называем, – ответила она.

– Но ведь они все это не всерьез с этими дурацкими правилами, перечисленными в брошюре, правда? спросила Жизель, протягивая буклет.

– Директриса очень серьезно к этому относится, и тебе лучше обратить внимание на штрафные баллы.

Толстушка может тебе об этом рассказать. – Жаклин кивнула в сторону Кейт.

– Почему? – поинтересовалась я.

– В прошлом году я заработала десять штрафных баллов, и мне пришлось целый месяц драить туалетные комнаты, – пожаловалась та. – И не слушайте того, кто скажет вам, что девочки чистоплотнее мальчиков. После них туалетные комнаты выглядят просто отвратительно, – сказала девушка.

– Вы никогда не увидите меня моющей туалет, – заявила Жизель.

– Сомневаюсь, что тебя накажут подобным образом, – заметила Вики.

– Отчего же? – сурово спросила моя сестра. – Из-за моего инвалидного кресла?

– Разумеется, – неустрашимо ответила Вики. Моя сестра подумала с минуту и улыбнулась:

– Вероятно, тогда не все так плохо. Может быть, мне удастся избежать большего, чем вам.

– Я бы на это не рассчитывала, – заметила Жаклин.

– Почему?

– Когда ты встретишься с Железной Леди, сама поймешь.

– Все не так плохо, – заговорила Саманта. – Это хорошая школа. Мы тут веселимся.

– А как насчет мальчиков? – поинтересовалась Жизель. Маленькая блондинка вспыхнула. Она казалась застывшей на грани, отделяющей детство от юности, ее как будто шокировала и смущала собственная сексуальность. Позже я поняла, что ее чрезмерно баловал и защищал отец.

– А что с ними такое? – спросила Вики.

– Вам удается с ними знакомиться? – пояснила Жизель.

– Конечно, на вечерах. Сюда приглашают ребят из школы для мальчиков. Раз в месяц устраивают танцы.

– Ах, как мило! – съехидничала Жизель. – Раз в месяц, как менструация.

– Что? – Саманта была шокирована, что отразилось на ее личике сердечком. Кейт хихикнула, Жаклин фыркнула.

– Менструация, – повторила Жизель. – Ты знаешь, что это такое, или у тебя их еще не было?

– Жизель! – воскликнула я, но слишком поздно. Саманта побагровела, а остальные рассмеялись.

– Ах, как мило, – заметила миссис Пенни, входя следом за папой и шофером с нашим багажом, – девочки уже подружились. Я говорила вам, что все уладится, – сказала она нашему отцу.