Текст книги "Аристократка"

ГЛАВА 6

– Не может быть! Неужели ты решишься на это, дорогая? Поедешь просить герцога, чтобы он способствовал освобождению майора Лаваля?!

Отбросив журнал с модными картинками, который перелистывала, чтобы чем-то занять руки, Элиза вскочила с дивана и с вызовом посмотрела на подругу.

– А что же еще я могу предпринять, чтобы спасти Армана? Со дня на день состоится военный суд, и, если Лаваля и его товарищей обвинят в шпионаже в пользу Франции, дело может закончиться расстрелом.

– Ты и впрямь так переживаешь за этого человека, Элиза?

Кивнув, Элиза принялась возбужденно ходить по комнате.

– Да, Каро. И гораздо сильнее, чем ты думаешь. Видишь ли, я не все рассказала тебе. – Повернувшись, она пристально посмотрела на притихшую подругу. – Той ночью, когда Арман привез меня в эту пещеру в Корнуолле, мы вдруг почувствовали друг к другу сильное влечение. Не знаю, что на меня нашло, но я разоткровенничалась с ним и поведала о моих отношениях с Мартином. Арман выслушал меня, и мне стало так легко, словно с моих плеч свалилась непосильная тяжесть. А потом он поцеловал меня. И, представь, я ответила на его поцелуй! Мне трудно описать тебе свои чувства, потому что я никогда не испытывала ничего подобного. Но я точно знаю, что в те минуты была готова на все. Однако Арман поступил, как порядочный человек и не воспользовался моей слабостью.

Она остановилась, почувствовав сильное волнение при воспоминании о тех событиях.

– Вот видишь, среди представителей низшего сословия, оказывается, тоже встречаются благородные люди, – многозначительно заметила Каролина.

– Да, – согласилась Элиза, – хотя, признаюсь, до встречи с майором Лавалем я не задумывалась об этом. А всех приверженцев Бонапарта вообще считала какими-то исчадиями ада. Но Арман оказался не таким. Он безумно понравился мне, Каро! И если я о чем-то сожалею, то только об одном – что судьбу нельзя изменить, и я никогда не смогу быть вместе с этим сильным и нежным мужчиной.

– Как жаль, что дядя уговорил тебя стать женой этого негодяя Шепарда!

Элиза усмехнулась, грустно взглянув на подругу.

– Даже если бы я была свободна, это ничего бы не изменило, – тихо сказала она. – Ты забыла, что Лаваль не ровня мне по рождению. Правнучка герцога и дочь виконта не может связать свою судьбу с простолюдином.

Каролина сочувственно вздохнула.

– Понимаю, дорогая. Вас с Лавалем разделяет огромная пропасть, и перешагнуть ее не дано ни тебе, ни ему.

– Кое-что общее у нас все-таки есть, – с горькой усмешкой проговорила Элиза. – Его отец, как и мои родители, окончил жизнь под ножом гильотины.

– Какой ужас! – выдохнула Каролина, заметно побледнев. – Прости меня, я даже предположить такое не могла. Отец Лаваля, так же, как твои и мои родители… Что ж, это не так уж и удивительно. Когда Робеспьер отправил на гильотину почти всех оставшихся во Франции дворян, он взялся за банкиров и торговцев.

– А вот сестру Армана погубил мой дядя, – едва слышно вымолвила Элиза. – Поэтому он и решился на этот отчаянный поступок – чтобы отомстить. И я чувствую себя в огромном долгу перед ним. Я просто обязана его спасти. Иначе не представляю, как буду жить дальше.

– Расскажи мне еще раз эту историю теперь уже от начала до конца, со всеми подробностями, – попросила Каролина. – Да, чуть не забыла важную деталь: как же все-таки случилось, что вас так быстро нашли? Ты говорила, что смогла выбросить на дорогу медальон с портретом матери. Его подобрали и передали виконту де Марни?

– Да. И я не перестаю проклинать себя за этот поступок. Но в тот момент я была уверена, что поступаю верно. Кстати, – Элиза усмехнулась, – я удивлена, что меня так быстро хватились.

Каролина со стоном опустилась на диван.

– Если бы я только могла предположить, что поступаю тебе во вред! Когда мы вернулись с вечеринки в клубе эмигрантов, в гостиной уже находился виконт де Марни. Он поджидал тебя, чтобы уговорить вернуться к мужу. Удивившись, что тебя нет дома, я начала расспрашивать слуг, и тут выяснилось, что ты уехала вместе с маркизом де Круа. Реакция виконта была ужасной. Он тотчас бросился в полицию и поднял всех на ноги. По вашему следу немедленно отправился отряд под руководством капитана Батлера. Но боюсь, что, если бы не твой медальон, поиски вряд ли бы закончились успешно. Полагаю, не обошлось и без предательства со стороны шпионов Бонапарта, ведущих двойную игру. Отыскать убежище контрабандистов на скалистом побережье Корнуолла – задача не из легких.

– Так или иначе, сейчас об этом уже поздно рассуждать, – подвела итог Элиза. – Утром я отправила записку Сазерленду и теперь с нетерпением жду ответа.

Усевшись на диван, подруги зашептались, заново обсуждая историю похищения. Но примерно полчаса спустя их разговор был прерван неожиданным визитом Пьера де Марни. Пройдя в гостиную без доклада, виконт остановился напротив Элизы, сверля ее раздраженным взглядом, и без обиняков начал:

– Странные слухи доходят до меня, дорогая племянница! Говорят, ты повсюду рассказываешь, как почтительно обращался с тобой Лаваль, и вовсю превозносишь его благородство. А мне казалось, что у тебя хватит ума помалкивать об этой постыдной истории. Но, видно, я ошибся. А может, – произнес де Марни, повысив голос, – все дело в том, что ты воспылала нежными чувствами к своему похитителю, начитавшись романтических книг? И не осознаешь, что, защищая этого мерзавца, пускаешь по ветру свою честь!

– Ты глубоко заблуждаешься, дядя, – сдержанно проговорила Элиза, поднимаясь ему навстречу. – Я хочу не распрощаться со своей честью, а вернуть ее своему девичьему имени!

Смертельно побледнев, виконт в гневе шагнул к племяннице, но, поймав предостерегающий взгляд мадемуазель де Моленкур, сдержался.

– Пожалуйста, Каро, оставь нас одних, – попросила Элиза. – Я смогу постоять за себя в случае необходимости.

Строго взглянув на Пьера де Марни, Каролина неспешно покинула гостиную.

– Так, так, – мрачно протянул виконт, оборачиваясь к племяннице. – Значит, безродный французский ублюдок уже успел заморочить тебе голову своими россказнями? Тысяча чертей, и как только я не узнал его на том балу у Сазерленда! Ведь я столько раз встречал его в Париже, когда он был еще сопливым мальчишкой. И, конечно, ты поверила, что я, благородный аристократ, соблазнил его сестру, дочку простого торговца! Да стал бы я пятнать свою честь из-за какой-то девки!

– Жанна Лаваль не была девкой, – возразила Элиза, – так же, как и Арман не является безродным ублюдком. Его отец был почтенным торговцем, кстати, монархистом. А вот ты, – она повысила голос, – ты, знатный аристократ, так гордящийся своим высоким происхождением из герцогского рода де Марни из Оверни, поддерживал отношения с якобинцами, сторонниками Робеспьера! У меня нет оснований не верить Арману, потому что такие, как он, никогда не опустятся до лжи и клеветы!

Лицо виконта побледнело, а затем начало медленно заливаться краской. Пару минут он раздраженно мерил шагами комнату, потом, справившись с волнением, снова повернулся к племяннице. В его глазах больше не было гнева. В них читалась растерянность, еще больше убедившая девушку в справедливости обвинений Лаваля.

– Элиза, Элиза, – произнес виконт, сокрушенно покачивая головой, – дорогая моя, прошу тебя, одумайся! Кого ты защищаешь? Лаваль – бонапартист, приверженец этого корсиканского чудовища. Он сын какого-то торгаша, а мы с тобой – аристократы, а все аристократы должны поддерживать друг друга против чужаков.

– Тогда как ты объяснишь мне свою дружбу с некоторыми из этих самых чужаков? – Элиза с вызовом посмотрела на дядю.

Глубоко вздохнув, де Марни устало оперся ладонью о спинку кресла. Его плечи безвольно поникли, гордое, еще красивое лицо сразу как-то постарело и сжалось.

– Не стоит судить меня слишком строго, Элиза, – тихо проговорил он. – В те страшные годы ты была слишком мала, чтобы понимать всю опасность нашего положения в революционной Франции. Твои родители не проявили достаточной осторожности и поплатились за это собственными жизнями. Я же не хотел повторить их участь. А что касается Жанны Лаваль, – его взгляд стал хмурым и виноватым, – то в эту девушку я действительно был влюблен. И, видит бог, искренне хотел ей помочь. Но заступиться за ее отца означало подвергнуть опасности собственную жизнь. И я не рискнул этого сделать. Все, что я мог, – это предложить ей бежать вместе со мной в Англию. Но она отвергла мое предложение.

– Значит, ты признаешься, что обманул ее?

Виконт тяжело вздохнул, на мгновение, прикрыв глаза.

– Бессмысленно отрицать это, зная, что ты уже не поверишь мне. Но умоляю тебя, Элиза, не смотри на меня как на чудовище! Клянусь тебе, я до сих пор не перестаю казнить себя за этот низкий поступок. Хотя в то время я не осознавал, что поступаю дурно. Видишь ли, дорогая, в те годы мы, молодые французские дворяне, смотрели иначе на подобные вещи. Мы искренне считали, что нам все дозволено.

– И именно поэтому однажды чернь не выдержала и взбунтовалась! – Элиза взволнованно прошла к чайному столику и залпом осушила взятый с подноса стакан воды. – О, дядя, как все это ужасно! Но назад уже ничего не вернешь. Ты можешь сделать лишь одно. – Она твердо посмотрела виконту в глаза. – Обещай, что ничего не предпримешь, чтобы помешать мне вызволить майора Лаваля из английской тюрьмы.

– Дорогая, нет! Это невозможно, ты рискуешь погубить свою репутацию! Ты даже не представляешь, что будет, если об этом узнают в нашем эмигрантском кругу. Тебя все осудят.

– Ну и пусть, я этого не боюсь! – Элиза подошла к дядюшке и, вздохнув, почти беззвучно проговорила: – Мы просто обязаны помочь Арману, потому что Жанна Лаваль умерла вскоре после нашего бегства из Парижа.

Глухо застонав, де Марни опустился в кресло и закрыл ладонью глаза.

– Хорошо, – устало согласился он. – Поступай, как знаешь, и давай постараемся забыть об этой тяжелой истории. В любом случае, у меня сейчас появились более важные заботы, чем судьба этого сумасшедшего. Я собираюсь жениться на вдове маркиза Роквудского, богатенькой сорокалетней толстушке, которая давно сходит по мне с ума. И если бы ты не была так увлечена своими переживаниями за Лаваля, еще три дня назад обнаружила бы объявление о помолвке в «Таймс».

Поднявшись, виконт тронул племянницу за плечи и с чуть натянутой усмешкой проговорил:

– Что ж, пусть на этот раз победа останется за тобой, упрямая девчонка. Признаться, я и подумать не мог, что у тебя окажется такой несгибаемый характер. Хотя стоит ли удивляться? Ведь именно таким был мой покойный брат.

Коснувшись губами щеки девушки, де Марни так поспешно покинул комнату, словно стремился убежать от собственных грустных дум. Но Элизе уже было некогда осмысливать их разговор. В комнату влетела взволнованная Каролина, в руках которой было письмо, написанное на розовой душистой бумаге с золотистым гербом.

– Ответ Сазерленда! – вскричала Элиза, выхватывая записку. – Завтра, в девять часов вечера, в его дворце. Ах, Каро! – Она в смятении взглянула на подругу. – Ведь у меня даже нет подходящего платья для такого важного визита!

Более или менее подходящий наряд все же был найден – перебрав все платья из скромного гардероба мадемуазель де Моленкур, Элиза остановила свой, выбор на молочно-белом одеянии с бирюзовым шелковым пояском. Это платье считалось парадным и имело длинный шлейф. Спереди его украшала вышивка в серебристых и бирюзовых тонах, поднимающаяся узким треугольником от подола к талии. Горничная Каролины уложила волосы Элизы в пышную прическу, украсив ее такой же лентой, как и пояс. Так как своих драгоценностей у Элизы не имелось, не считая подарка Сазерленда, Каролина одолжила ей золотую цепочку с жемчужным кулоном и маленькие жемчужные сережки.

Вспомнив пожелание герцога увидеть ее на первом свидании в подаренном им наряде, Элиза задумчиво усмехнулась. Вряд ли сегодняшний визит можно рассматривать как любовное свидание. Еще неизвестно, как поведет себя гордый вельможа, узнав, что она собирается просить спасти жизнь его сопернику.

– Все, Каро, пора ехать, – озабоченно проговорила она, поглядывая на часы. – Вряд ли герцогу понравится, если я заставлю себя ждать. При других обстоятельствах, возможно, и следовало бы заставить его немного поволноваться, но только не теперь.

– Интересно, догадывается ли он о цели твоего визита? – заволновалась мадемуазель де Моленкур.

Элиза безразлично пожала плечами.

– Не имеет значения. Так или иначе, он об этом все равно узнает.

Обнявшись на прощание с подругой, Элиза перекинула через левую руку пышный шлейф и направилась к ожидающему ее наемному экипажу. Путь к резиденции Сазерленда был неблизким, но для девушки время в пути пролетело, словно одна минута. Она перебирала в уме бесчисленное множество вариантов беседы с герцогом, но это лишь убедило ее в том, что она совершенно не знает, как вести себя с этим человеком. Одно дело – непринужденная беседа в присутствии других людей, легкий флирт во время танца, и совсем другое – оказаться с влиятельным Гордоном Лесли наедине. Когда экипаж подъехал к роскошному парадному крыльцу, Элиза чувствовала, что у нее начинают дрожать колени, и сильно пожалела, что не выпила чего-нибудь крепкого перед тем, как отправиться в путь.

Судя по тому, с какой поспешностью бросился к ней дворецкий, ее ожидали. Поднявшись вслед за графиней по парадной лестнице, дворецкий свернул в анфиладу, противоположную бальной зале. Ряд богато убранных покоев промелькнул перед девушкой, словно сказочные декорации. Наконец они оказались в сравнительно небольшой комнате, в центре которой находился длинный овальный стол, покрытый бледно-голубой скатертью. На нем стояло несколько хрустальных графинов с вином различных сортов и не менее двадцати предметов дорогого саксонского сервиза. Элиза слегка удивилась, заметив только два стула, но вскоре обнаружила, что стол сервирован так богато лишь на двоих.

Изумленно покачивая головой, девушка окинула взглядом роскошную обстановку. Белые шелковые обои, переливающийся хрусталь в люстре и канделябрах, высокий потолок, представляющий собой сплошную огромную картину на античные мотивы, чрезмерное обилие позолоты – вся эта безумная роскошь ласкала взор и в то же время подавляла Элизу, заставляя чувствовать себя жалкой просительницей. А на белоснежный ковер с голубыми цветами, устилающий часть паркетного пола, ей даже боязно было наступить. В какой-то момент девушка почувствовала, что близка к панике. Способен ли владелец этих роскошных апартаментов снизойти до проблем простых смертных? Что если он уже наслышан об истории с похищением и встретит ее с холодным высокомерием?

Но вот позолоченные белые двери растворились, и в комнату вошел хозяин дворца. Порывисто обернувшись, Элиза встретилась взглядом с герцогом, и ее сердце отчаянно забилось. Как всегда, Гордон Сазерленд был величав и отчаянно красив. Прекрасно сшитый бархатный фрак вишневого цвета, белый атласный жилет с золотыми узорами, белоснежная рубашка и высокий накрахмаленный галстук, заколотый малиновым рубином, – все эти предметы одежды подчеркивали его природную элегантность и оттеняли яркую красоту. На какое-то мгновение у девушки мелькнула мысль, что Гордон намеренно оделся под интерьер этой комнаты, чтобы выгодно смотреться на фоне бело-золотых стен и голубой обивки мебели, и эта догадка рассмешила ее. Но она тут же уверила себя, что герцогу Сазерленду нет нужды задумываться о таких мелочах и подобное предположение просто нелепо.

– Леди Шепард, – с легким поклоном произнес герцог, медленно двигаясь ей навстречу, – рад видеть вас в своем доме. Надеюсь, вы уже освоились в моей малой приемной?

– Малой приемной? – переспросила Элиза, приподняв брови. – Простите, милорд, но если эта комната – малая приемная, то каких же размеров окажется большая?

Снисходительно усмехнувшись, Гордон почтительно взял ее руку и поднес к губам.

– Вы давно бы уже получили ответ на этот вопрос, если бы почаще наносили мне визиты, – многозначительно заметил он.

– В пансионе миссис Кэткарт меня учили, что наносить визиты без приглашения – признак плохих манер, – бойко парировала девушка.

Пристально взглянув на нее, герцог подошел к столу и принялся наполнять вином высокие хрустальные бокалы.

– А вас случайно не учили, что принимать приглашения от малознакомых мужчин иногда бывает чревато большими неприятностями? – не глядя на свою гостью, поинтересовался он. – Похоже, что нет. Иначе вы не попали бы в эту неприятную историю с французским офицером. Ведь, судя по тому, что вы заявили капитану Батлеру, вы отправились с майором Лавалем в Корнуолл добровольно?

Ахнув от изумления, Элиза испуганно уставилась на герцога.

– Откуда вам известны такие подробности, милорд? Я допускаю, что сама история с похищением могла до вас дойти, но…

– Вы недооцениваете меня, миледи, – перебил ее Сазерленд. – Я всегда в курсе событий, представляющих для меня какой-либо интерес. А в данном случае этот интерес самый прямой. Ведь вы приехали ко мне, чтобы просить о помощи Лавалю? Только не лгите. Я могу простить все, что угодно, но не прощаю, когда из меня пытаются сделать дурака.

– Да, – выдавила Элиза, не зная, куда деваться от неловкости. Своей проницательностью герцог спутал все ее карты. Но кто же мог предположить, что он будет так хорошо обо всем осведомлен? – Я действительно хотела просить вас способствовать освобождению майора Лаваля и его товарищей.

– Освобождению?! Я не ослышался, миледи? Я полагал, что речь идет о сохранении жизней.

– Неужели Арману грозит расстрел?! – воскликнула Элиза, смертельно побледнев. – У меня мелькало такое опасение, но я не верила, что дела французов так плохи!

Отойдя от стола, Гордон остановился напротив девушки и, приподняв ее подбородок кончиками пальцев, проговорил, глядя ей в глаза:

– А как, по-вашему, поступают со шпионами, незаконно проникшими на территорию враждебного государства? Что еще может их ожидать? О, вы побледнели, миледи! – прибавил он с ироничным смешком. – Значит, мои худшие опасения оправдываются. Этот отчаянный француз затронул ваши чувства, и вы готовы на все, чтобы спасти его. Нет, не просто спасти! Вы хотите выторговать ему свободу. Какова же будет цена? Как я понимаю, вы покупатель, а я – продавец. Предлагайте же цену, дорогая моя!

– Раз вы решили выступить в роли продавца, милорд, то сами и назначайте цену! – с отчаянным вызовом бросила Элиза, решив, что терять уже нечего. – Только без обмана, ваша светлость. Вы действительно в силах помочь французам покинуть Англию?

– Да, – отступив на шаг, ответил Сазерленд. – И, клянусь вам, что сделаю это. Собственно, я уже предпринял кое-какие меры, ожидая, что вы, в конце концов, обратитесь ко мне. Ха! К кому же еще вы могли обратиться, как не ко мне? О, наконец-то наши щечки порозовели! Похоже, цена не так уж и важна. Главное – товар спасен.

Элиза хотела что-нибудь ответить, но ее напряженные нервы не выдержали этого изощренного издевательства, и она судорожно разрыдалась, отвернувшись от герцога. На какое-то время девушке показалось, что все кончено и теперь герцог точно не станет ей помогать, с презрением выпроводив за дверь. Но вместо этого Гордон вдруг нежно обнял ее за плечи и, повернув к себе лицом, с тревогой посмотрел в ее залитые слезами глаза.

– Милая, неужели даже одна мысль о том, что вы будете принадлежать мне, приводит вас в такое отчаяние? – тихо спросил он. – Простите, что я был так резок с вами, но я потерял голову от ревности. Больше года я терпеливо ждал, когда вы повзрослеете и поймете, что должны стать моей! И вдруг появляется этот дерзкий француз и в считанные часы, без всяких усилий завоевывает ваше сердце. Но не нужно так переживать и бояться, бедная моя девочка! Я помогу вашему Лавалю покинуть английский берег. И не потребую с вас никакой платы, – прибавил он чуть дрогнувшим голосом.

Отпустив девушку, герцог подошел к маленькому столику и закурил сигару. Перестав плакать, Элиза со смешанным чувством следила за его отточенными, размеренными движениями. Красивое лицо Гордона было нахмурено, в синих глазах затаилась глубокая печаль. Внезапно осознав, как сильно обижает она его своей холодностью, молодая женщина почувствовала искреннее раскаяние. И еще, к немалому своему удивлению, – безудержное желание раствориться в нежности этого мужчины, прильнуть к его сильной груди и забыть в его ласках свою печаль.

Подчинившись своему порыву, Элиза стремительно преодолела разделяющее их пространство и, встав позади герцога, робко тронула его за плечо. Его тело мгновенно напряглось, на шее запульсировала тонкая жилка. Но он молчал, явно не собираясь облегчать ей задачу. И тогда она обошла его, стараясь не смотреть в глаза, и, положив руки ему на плечи, спрятала вспыхнувшее лицо в складках его белоснежной рубашки.

Из груди Гордона вырвался прерывистый вздох, и сильные руки плотным кольцом сжались на спине Элизы. Крепко прижимая девушку к себе, он осыпал жгучими поцелуями ее волосы, виски, пылающие щеки. Аромат дорогого табака и изысканного парфюма, исходящий от герцога, будоражил чувства Элизы, рождая опасные желания. Не в силах сдерживать поток эмоций, она сама потянулась к Гордону, и он тотчас прильнул к ее полураскрытым губам с такой страстью, что у девушки от волнения закружилась голова.

Остановившись, Сазерленд приподнял подбородок Элизы, принуждая девушку смотреть ему в глаза. С минуту он напряженно разглядывал ее лицо, словно пытаясь что-то там увидеть, а затем из его груди вырвался вздох облегчения, и на красивых губах затеплилась нежная улыбка.

– Почему ты сделала это, Элиза? – спросил он, лаская ее взглядом. – Только отвечай честно. Я ведь уже дал слово отправить Лаваля и его товарищей во Францию, и тебе нет необходимости лукавить.

Не в силах больше выносить его пристальный взгляд, Элиза осторожно отстранилась от герцога и промолвила, опустив ресницы:

– Я и сама не знаю, отчего так получилось. Наверное, я сделала это потому, что вы были так добры ко мне…

– Нет, – мягко возразил Гордон, – такой ответ меня совсем не устраивает. Впрочем, если дело лишь в этом…

Она взглянула на него с таким испугом, что он поспешно обнял ее и, ласково рассмеявшись, снова прижал к своей груди.

– Хорошо, можешь не отвечать, – прошептал он. – Я еще услышу от тебя эти слова, когда придет время. Скажи мне только одно: ты станешь моей? Позволишь мне любить тебя, как я давно мечтаю?

– Милорд, я… – пролепетала Элиза, не поднимая головы, и растерянно замолчала. Она понимала, что снова обижает его, медля с ответом, но не могла отвечать, не будучи уверенной в искренности своих чувств.

– Опять неопределенный ответ, – хрипло пробормотал герцог.

Его руки порывисто обежали округлости ее тела, заставив девушку затрепетать от волнения. Властные губы раздвинули створки ее рта, и горячий язык проник внутрь, принимаясь дерзко исследовать его нежные глубины. Внезапно Гордон с легкостью приподнял Элизу и усадил прямо на маленький столик, покрытый кружевной скатертью, словно на пьедестал. Раздвинув ее ноги и оказавшись между коленей девушки, он высвободил из корсажа ее грудь и принялся ласкать губами розовые бутоны, обжигая их племенным дыханием. Ощущения от его пылких ласк оказались столь волнующими, что Элиза почувствовала смятение, граничащее с испугом. Она не была готова к тому, что их свидание перейдет в прелюдию любовной игры, и, поддавшись минутной панике, порывисто оттолкнула Сазерленда и спрыгнула на пол.

Застонав от досады, герцог отвернулся, подошел к большому столу и залпом осушил бокал вина. Торопливо поправив корсаж, Элиза испуганно бросилась вслед за ним и остановилась чуть поодаль, не решаясь приблизиться. Гордон демонстративно стоял к ней спиной. Его широкие плечи возмущенно вздымались, дыхание было тяжелым и раздраженным.

– Милорд, послушайте, – срывающимся голосом начала Элиза, но он вдруг резко обернулся и смерил ее таким негодующим взглядом, что она тут же закрыла рот.

– Ты не хочешь меня! – с обидой бросил Сазерленд. – Или ты играешь со мной, или пытаешься убедить саму себя, что испытываешь чувства, которых нет и в помине.

С минуту девушка растерянно молчала. Пытаясь быть честной перед самой собой, она старалась вызвать в памяти минуты, проведенные наедине с Арманом, но образ мужчины, который был здесь, рядом с ней, помимо ее воли заслонял все воспоминания. И потом, завтра Сазерленд поможет Лавалю и его друзьям нелегально пересечь границу, и несчастный француз навсегда исчезнет из ее жизни. Как ни тяжело ей мириться с этой потерей, она неизбежна. Арман принадлежал другому миру, навсегда закрытому для нее.

Элиза окинула герцога долгим, внимательным взглядом и вскоре почувствовала, как ее вновь охватывает радостное волнение. Этот красивый, гордый и властный мужчина, за которым безуспешно охотятся десятки женщин, предлагает ей разделить с ним его нежность и страсть. Вспомнив, как он только что целовал ее, осыпая пылкими ласками, девушка почувствовала, что ее сердце стремительно забилось, а тело слабеет от желания.

– Гордон, – тихо промолвила она, сама удивляясь, как осмелилась назвать его по имени, – ты неправильно меня понял. Я оттолкнула тебя вовсе не потому, что мне не нравятся твои объятия. Просто я немного испугалась. Ты был таким страстным, а я ведь почти не знаю мужчин. Но зато точно знаю другое: я хочу быть твоей женщиной, хочу, чтобы ты любил меня, и сама хочу любить тебя.

Он повернулся, изумленно приподняв брови. Потом медленно, словно боясь спугнуть решимость девушки, приблизился и, осторожно взяв ее за плечи, запечатлел легкий нежный поцелуй на ее щеке.

– Клянусь тебе, Элиза, ты никогда не пожалеешь, что доверилась мне, – ласково проговорил он. – А теперь давай ужинать. Мой бедный повар, наверное, уже не знает, как спасти свои кулинарные шедевры, и просто безжалостно заставлять его столько ждать.