Текст книги "Жизнь Маркоса де Обрегон"

Висенте Эспинель
Жизнь Маркоса де Обрегон

Высокопреосвященному сеньору кардиналу – архиепископу толедскому дону Бернардо де Сандоваль-и-Рохас,[1]1
  Бернардо де Сандовальи-Рохас – кардинал и архиепископ Толедский начала XVII в., дядя герцога Лерма (1550–1625), любимца Филиппа Ш. Жил в Толедо как знатный вельможа, покровительствуя писателям и художникам и затрачивая огромные суммы на основание монастырей в Толедо и Алькала. Эспинель был одним из писателей, пользовавшихся его покровительством и получавшим от него денежные подарки.


[Закрыть] отцу бедных и прибежищу добродетели, – маэстро Висенте Эспинель[2]2
  Маэстро Висенте Эспинель. – В 1599 г. Эспинель получил в университете в Алькала-де-Энарес ученую степень магистра (маэстро) искусств.


[Закрыть]

Маркос де Обрегон не будет первым болтуном эскудеро, какого видело ваше высокопреосвященство, ни также первым, который смиренно простирался поцеловать ногу того, кто так хорошо умеет подать руку, чтобы поднять упавших; но он будет первым эскудеро, который признал себя невеждой, по крайней мере желая исследовать и перекапывать глубокие архивы превосходств и преимуществ, унаследованных и благоприобретенных, какие открываются в этой великодушной и доблестной груди: несокрушимой правдивости, источника столь безмерных и славных добродетелей, какие сияли и сияют в вашем высокопреосвященстве с момента вашего счастливого рождения; искреннего и неподражаемого сочувствия. Когда во время бедствий сеньора дона Гонсало Чакон,[3]3
  Дон Гонсало Чакон – первый граф Касаррувьос. Бедствия, на которые намекает Эспинель, относятся к аресту графа в 1610 г., вызванному его любовными похождениями с одной придворной дамой. Кардинал-архиепископ был очень задет предполагавшимся неравным браком своего зятя и старался расстроить его, заплатив отступное. В тексте термин «брат» употреблен, очевидно, в смысле «муж сестры».


[Закрыть] вашего брата, ваше высокопреосвященство, смягчив самого Бога, истратив и расточив все свое имущество, все же не успокоилось, пока не лишилось всего, поступив так, что не было глаз, которые не увлажнились бы, ни сердца, которое не смягчилось бы: здесь сочетались справедливость с кротостью, щедрость с благоразумием, милосердие с нежностью и все другие добродетели, связанные с божественной добродетелью благоразумия.

Героические деяния, совершенные вашим высокопреосвященством по склонности вашего святого сердца, как материальные, так и духовные, – кто в них сравнится с вами, со времен Сан Эухеньо[4]4
  Сан Эухеньо – архиепископ Толедский (ум. 394), впоследствии канонизированный.


[Закрыть] и Сан Ильдефонсо,[5]5
  Сан Ильдефонсо (607–669) – один из ученых отцов испанской церкви, архиепископ Толедский, впоследствии канонизированный.


[Закрыть] если все величие и все добродетели предков собрались и сосредоточились в груди вашего высокопреосвященства? Столь великие милостыни, какие раздаются во всем архиепископстве руками ваших благочестивых слуг, достигают суммы более семидесяти тысяч дукатов;[6]6
  Дукат – старинная золотая монета. Доход толедского архиепископа достигал 350–400 тысяч дукатов в год.


[Закрыть] но разве это чудо, если ваше высокопреосвященство, еще будучи каноником Севильи,[7]7
  Каноник – соборный священник – должность, обеспеченная значительным доходом и обычно даваемая в порядке «кормления». Должность каноника при Севильском соборе считалась одной из самых доходных.


[Закрыть] половину своей ренты раздавало в виде милостыни? А материальные подвиги, совершенные в столице и в других церквах архиепископства, а этот последний подвиг обновления или перестройки дарохранительницы в Толедо, стоивший такой большой суммы золотом и серебром, как это видно из того, что написал лисенсиат дон Педро де Эррера[8]8
  Дон Педро де Эррера в 1617 г. напечатал описание толедской часовни и празднества, устроенного по случаю перенесения в нее изображения Мадонны. Частью этого празднества было поэтическое состязание, в котором участвовал ряд поэтов, – в том числе Эспинель, прочитавший латинскую эпиграмму, которая была затем напечатана в книге Эрреры.


[Закрыть] языком изящным и правдивым, хотя и простым. Святой и богатый монастырь, построенный по повелению и за счет вашего высокопреосвященства с такой рентой и такими издержками в Алькала-де-Энарес, чтобы в Божьей овчарне были заперты дочери слуг Божьих, служащие своему супругу, Иисусу Христу, – монастырь, столь же богатый праведными и святыми уставами, как и доходами и произведениями искусства.[9]9
  Монастырь бернардинок в Алькала, основанный архиепископом Толедским доном Бернардо де Сандоваль-и-Рохас.


[Закрыть] Превосходный по строению, святости и благочестию монастырь капуцинов, творящий в силу добродетели такие чудеса в городе Толедо, возносящий к небу души, молящие за ваше высокопреосвященство. Чудесное создание или перестройка святой часовни, где Святейшая Дева оказала такую честь своему рабу Ильдефонсо своим удивительным нисхождением, которой вы принесли в дар ценнейшую ризу и которая снова так сияет и будет сиять всегда. Но зачем мне тратить время и слова на перечисление того великолепия, каким все это наполнено? И поэтому мой эскудеро не осмеливается и не дерзает вступить в такое огромное море, а так как по результатам познаются причины, то, кто увидит растения, возделанные и выросшие в обширной тени столь плодовитой пальмы, тот заметит добродетель и доблесть, какие распространяются от нее по свету: он заметит скромность, благоразумие и любезность Бернардо де Овьедо, секретаря нашего повелителя короля и вашего высокопреосвященства, и ту чистоту и правдивость, с какими он выполняет свои обязанности; точность, проницательность и столь бескорыстную отзывчивость Луиса де Овьедо,[10]10
  Луис де Овьедо – каноник толедского собора, состоявший при дворе архиепископа. Брат Бернардо де Овьедо.


[Закрыть] камергера вашего высокопреосвященства; энергию и правдивость Франсиско Сальгадо,[11]11
  Франсиско Сальгадо де Сомоса (ум. 1644) – адвокат и писатель.


[Закрыть] старшего альгвасила святой инквизиции,[12]12
  Инквизиция, или «святой трибунал» (Санто офисио), была учреждена в Испании в середине XIII в. для борьбы против различных «ересей». Статут инквизиции был очень тщательно разработан, и столь же тщательно регламентировано судопроизводство. Инквизиционный трибунал имел определенный штат должностных лиц, в том числе и своих альгвасилов – низших чиновников с полицейскими функциями. Должность старшего альгвасила считалась почетной.


[Закрыть] и других живых камней, получивших свет от сияния, исходящего от этого краеугольного камня.

Я не хочу утомлять ваше высокопреосвященство, ибо Бог создал вас столь враждебным к выслушиванию восхвалений. Я подношу вашему высокопреосвященству этот скромный и ничтожный труд не для защиты его, а ради чести и поддержки его автора, ибо, если бы он оказался плохим, он будет плохим и моим, а если хорошим, то будет принадлежать Богу и вашему высокопреосвященству, которому и т. д.

Маэстро Висенте Эспинель

Пролог к читателю

Много дней и несколько месяцев и лет я находился в сомнении, выпустить ли мне в свет этого бедного Эскудеро, лишенного достоинств и богатого бедствиями, ибо уверенность и недоверие вели во мне ожесточеннейшую внутреннюю войну. Уверенность, полная заблуждений; недоверие, смущенное страхами; одна – очень надменная, а другое – очень униженное; одна – кружа голову, а другое – ослабляя силы; итак, я решился сделать посредником скромность, которая столь приятна не только взорам Бога, но также и взорам самых строгих в мире судей. Я посоветовался с лисенсиатом Тривальдосом де Толедо,[13]13
  Луис Тривальдос де Толедо (1559–1634), библиотекарь графа-герцога Оливареса, занимал кафедру риторики в университете в Алькала. Писал на латинском и испанском языках.


[Закрыть] великим латинским и испанским поэтом, знатоком греческого и латинского языка и языков живых, человеком совершенной правдивости; и с маэстро фрай Ортенсио Фелисом Парависино,[14]14
  Парависино-и-Артеага (1580–1633). королевский проповедник, блестящий оратор и поэт. Друг поэта Гонгоры. Парависино внес в церковную проповедь свойственные поэзии той эпохи изысканность и напыщенность, сложные и часто непонятные образы, игру слов. Имея ученую степень доктора богословия и занимая высокие духовные должности, Парависино неоднократно исполнял цензорские обязанности. Ему принадлежит отзыв о II части «Комедий» Лопе де Вега (1609) и хвалебная оценка «Жизни Маркоса де Обрегон» (1618), о которой он говорит, что «из книг этого рода… эта должна быть напечатана с наибольшим основанием… Она кажется мне лучшим произведением, какое будет на нашем языке». Парависино был монахом (принадлежал к ордену тринитариев), и этим объясняется титул «фрай» (т. е. брат) при его имени.


[Закрыть] ученейшим в науках божественных и мирских, великим поэтом и оратором; и в некоторой части с падре Хуаном Луисом де ла Серда,[15]15
  Падре Хуан Луис дела Серда (1560–1643) – ученый толедский иезуит, известен в качестве комментатора латинских авторов Вергилия и Тертуллиана. Писал также поэтические произведения па испанском языке.


[Закрыть] чья ученость, добродетель и прямота очень известны и восхваляемы; и с божественным гением Лопе де Bera, ибо как он в своей юности заставлял себя подчинять свои стихи моему исправлению, так я в моей старости заставил себя пройти через его оценку и суждение; с Доминго Ортисом,[16]16
  Доминго Ортис де Мандухана был назначен секретарем королевства Валенсии 8 апреля 1600 г.


[Закрыть] секретарем Верховного совета Арагона,[17]17
  Верховный совет Арагона былучрежден в конце XV в., когда Арагон вступил в личную унию с Кастилией. Так как король обычно находился в Кастилии, то управление Арагоном совершалось через Совет, состоявший из представителей высшего дворянства и юристов и бывший совещательным органом по делам Арагона при короле. Валенсия входила в состав арагонской короны.


[Закрыть] человеком выдающегося ума и замечательной рассудительности; с Педро Мантуано,[18]18
  Педро Мантуано (ум. 1656) – историк, клирик. Пользовался большой популярностью и часто цитируется современными ему писателями.Клириками назывались представители белого духовенства (от слова «клир» – «духовенство данной церкви, причт»), в отличие от представителей черного духовенства – монахов.


[Закрыть] юношей высокой добродетели и очень начитанным в серьезных авторах, – все они придали мне бодрости больше, чем у меня было; и я подчинился суждению не только их, но и суждению всех, кто находил что-нибудь заслуживающим упрека, и я прошу, чтобы мне указывали на это, потому что я смиренно приму такой упрек.

Моим намерением было попробовать, не удастся ли мне написать в прозе нечто, что принесло бы пользу моей стране, развлекая и поучая, согласно совету моего учителя Горация;[19]19
  Гораций – латинский поэт I в. до н. э. Гораций говорит об этом в своей «Поэтике». В XVI–XVII вв. Гораций был общепризнанным авторитетом; с его «Поэтикой» Эспинель был, вероятно, хорошо знаком еще до университета, так как он прилежно изучал латынь в Ронде, своем родном городе.


[Закрыть] ибо появились некоторые книги людей, очень сведущих в науках и авторитетных, которые охватывают все одним только поучением настолько, что не оставляют места, где ум мог бы оживиться и получить удовольствие; а другие настолько погружены в самомнение, что развлекают интермедийными шутками и рассказами,[20]20
  С середины XVI в. интермедии были излюбленным жанром народного театра. Это короткие пьесы, персонажами которых были слуги, крестьяне, бродяги, воры, часто употреблявшие грубые шутки. Воспитанный на классической литературе, Эспинель смотрит на этот жанр как на низший.


[Закрыть] так что, после того как их книги перелистаешь, прочтешь и опять рассмотришь, они оказываются настолько ничтожными и пустыми, что не доставляют ничего существенного и никакой пользы для читателя и ни славы, ни хорошей репутации для своих авторов. Падре маэстро Фонсека[21]21
  Кристобаль де Фонсека (ум. 1612 или 1621), монах, с 1566 г. королевский проповедник. Его проповеди славились своим языком. Основные труды Фонсеки: «Трактат о божественной любви» (Саламанка, 1592), основанный на учении Платона и Евангелии, и четырехтомная «Жизнь Христа» (Толедо и Мадрид, 1596–1631). Его «Трактат…» упомянут Сервантесом в прологе к «Дон-Кихоту».


[Закрыть] превосходно написал о божественной любви, и хотя тема эта столь высока, в книге много такого, на чем ум может развиваться и блуждать с приятностью и удовольствием, так что нет надобности всегда прибегать к строгости поучения, ни всегда руководиться легкостью развлекательности; нравоучение оставляет место для наслаждения, а наслаждение – пространство для поучения; потому что добродетель, рассматриваемая вблизи, доставляет большое удовольствие тем, кто ее любит, а наслаждение и развлечение дают много поводов для размышления о смысле вещей.

В то время, когда я еще не принял решения – как вследствие страданий от подагры, так и по причине моей неуверенности – вывести на публичное зрелище моего Эскудеро, один кабальеро, мой друг, попросил у меня несколько листов из него, и когда таким путем до сведения одного дворянина, которого я не знаю, дошел рассказ о поминальном помосте святого Хинеса,[22]22
  См. рассказ 1, гл. V.


[Закрыть] то он, полагая, что этот рассказ не появится на свет, счел его своим,[23]23
  Для той эпохи характерно широкое заимствование не только сюжетов, но даже отдельных эпизодов. В особенности это было принято среди драматургов. Даже такие выдающиеся драматурги, как Кальдерон, не стеснялись заимствовать целые акты у своих предшественников и современников.
  Эти слова Эспинеля дали повод к предположению, высказанному в предисловии к мадридскому изданию его романа (1804), что многие эпизоды из этой книги были распространены в рукописях и в таком виде могли попасть в руки Лесажа. Это предположение, однако, излишне, так как еще до рождения французского романиста в Испании было выпущено 5 изданий «Маркоса де Обрегон», и, кроме того, в 1618 г. этот роман вышел во французском переводе.
  Ален Рене Лесаж (1668–1747) в своем романе «Жиль Блас де Сантильяна», построенном на материале испанского плутовского романа, широко использовал «развлекательную» часть книги Эспинеля. В связи с этим обстоятельством в конце XVIII в. возник так называемый «вопрос о Жиль Бласе», длительный спор, начало которому положил Вольтер указанием, вызванным личной неприязнью к Лесажу, что роман последнего целиком взят из испанского романа под заглавием «Жизнь эскудеро Маркоса де Обрегон». В 1787 г. в Мадриде вышел сделанный иезуитом Исла испанский перевод «Жиль Бласа» под заглавием: «Приключения Хиля Бласа де Сантильяна, похищенные у Испании и присвоенные во Франции Лесажем; возвращенные своему отечеству и родному языку ревностным испанцем, который не мог стерпеть, чтобы смеялись над его народом». В предисловии Исла замечает, что роман заимствован из испанского оригинала, однако не называет его.
  Замечание Вольтера и перевод Исла породили яростную полемику, очень подробно изложенную в книге: L. Claretie. Lesage romancier. Paris, 1890.
  Испанского оригинала, который мог бы послужить основой для «ЖильБласа», никогда не существовало. Но во времена Лесажа испанская литература была очень распространена во Франции и хорошо знакома Лесажу, который широко использовал и плутовской роман, и испанскую драматургию. Уже Л. Тик в предисловии к своему переводу «Жизни Маркоса де Орегон» (Бреславль, 1827) указывает источники французского романа, помимо Эспинеля. В настоящее время признано, что роман Лесажа является вполне оригинальным произведением, для которого были использованы не только произведения художественной литературы, но и большое количество работ исторических, географических, описаний путешествий, что дало возможность Лесажу настолько верно изобразить Испанию, что сами испанцы приняли роман за плагиат. Все эпизоды, заимствованные у Эспинеля, оговорены в соответствующих примечаниях.


[Закрыть] говоря и утверждая, что с ним самим все это случилось; ибо некоторые способны настолько не уважать себя, что пускаются развлекать готовых их слушать тем, что следует признать им не принадлежащим.

Если кому-нибудь не понравится, что я говорю о живых людях и ссылаюсь на факты известные и происходящие в настоящее время, то я скажу, что я застал испанскую монархию столь полной и изобилующей людьми выдающимися в военных делах и в науках, что я не думаю, чтобы монархия римская имела более выдающихся, и я даже решаюсь утверждать, что она не имела ни стольких, ни столь великих. Я не буду касаться подвигов, совершенных испанцами во Фландрии,[24]24
  Фландрия – область, перешедшая под власть испанской короны по наследству от бургундских герцогов при Карле I (1517–1555), в настоящее время это название части Бельгии. В XVI в. обычно под Фландрией разумелись все владения Испании в области теперешних Бельгии и Голландии.


[Закрыть] столь превосходящих подвиги древних и описанных Луисом де Кабрера[25]25
  Луис Кабрера де Кордова (1559–1623), секретарь герцога Осуна, неаполитанского вице-короля. Участвовал в походе на Мальту, в постройке «Непобедимой армады» (флот, направленный против Англии, но погибший от бури), несколько раз был во Фландрии, состоял при Филиппе II в последние годы его жизни, а после смерти короля сделался секретарем королевы. Говоря о «Совершенном государе», Эспинель имеет в виду одну из его книг.


[Закрыть] в его «Совершенном государе», а упомяну только о тех, какие каждый день видели наши глаза и к каким прикасались наши руки, – как подвиги, с таким невероятным мужеством совершенные доном Педро Энрикесом графом де Фуэнтес:[26]26
  Дон Педро Энрикес граф де Фуэнтес (1525–1610) – генерал, в 1592 г. был отправлен во Фландрию, с 1595 г. – наместник этих провинций. Его боевые качества особенно проявились в битвах с французами, у которых им были взяты Камбрэ» Амьен и др. города.


[Закрыть] взятие и разграбление Амьена,[27]27
  Амьен (городво Франции) былвзят испанцами в 1597 г., но в том же году был вновь занят французским королем Генрихом IV после четырехмесячной осады.


[Закрыть] что описал в своих «Комментариях» дон Диего де Вильяловос,[28]28
  Капитан дон Диего де Вильяловос-и-Бенавидес, уроженец Мексики, был участником войны в Нидерландах и оставил «Записки о событиях, происшедших в Нидерландах и Фландрии с 1594 по 1598 год» (Мадрид, 1612).


[Закрыть] бывший там доблестным капитаном копейщиков и пехоты, – когда шесть капитанов при помощи телеги с сеном и мешка орехов взяли такой большой город, защиту и опору всей Франции; готовность и решимость, с какой испанцы спешат служить своему королю, подвергая свои жизни опасности потерять их, как это видно теперь на событиях в Мамора,[29]29
  Мамора, ныне Мехдиа, в Марокко в ХУЛ в. была одним из центров деятельности турецких и берберских пиратов. Чтобы очистить от пиратов средиземноморские торговые пути, Филипп Ш снарядил в 1617 г. экспедицию против турок и марокканцев. Во время этой экспедиции Мамора была взята после ожесточенного морского боя.


[Закрыть] когда испанцы плыли всю ночь, не встречая ни корабля, ни земли, где они могли бы укрыться, так что мужество их превосходило их счастье, – все это дела, не виданные в римской монархии. Какие древние авторы превосходят тех писателей, что породила Испания за немногие годы, когда она освободилась от войн? Какие ораторы были выше, чем дон Фернандо Каррильо, дон Франсиско де ла Куэва,[30]30
  Франсиско Альберто де ла Куэва, юрист и монах, умер в первой половине XVII в. Известен как блестящий оратор, напечатавший в 1624 г. одну из своих проповедей, произнесенных в соборе Барселоны.


[Закрыть] лисенсиат Беррьо[31]31
  Гонсало Матео де Беррьо (ок. 1554 – ?), поэт, юрист и оратор, очень часто упоминаемый современными ему писателями (Сервантес, Лопе де Вега и др.). Сохранилось только несколько его стихотворений.


[Закрыть] и другие, что прекрасным стилем и возвышенными идеями убеждают в несомненности своих дарований? Из того, что не читают умерших авторов и не замечают у ныне живущих тайн, какие они облекают в то, что они высказывают, возникает не воздаяние им заслуженной похвалы; ибо надлежит рассматривать не только внешнюю оболочку, но и проникать гораздо глубже взорами мысли. Авторы не потому лучшие, что они более древние, не потому они менее полезны и уважаемы, что они более современны. Тот, кто удовольствуется только внешней оболочкой, не извлекает плода из труда автора; но тот, кто рассматривает произведение духовными очами, извлекает чудесный плод.

Двое студентов шли в Саламанку из Антекеры:[32]32
  Антекера – город в Андалусии, в провинции Малага. Притча о студентах из Антекеры заимствована у Эспинеля Лесажем и в измененном виде приведена во втором предисловии к «Жиль Бласу».


[Закрыть] один очень беззаботный, другой очень любознательный; один большой враг труда и знания, другой очень усидчивый и пытливо изучавший латинский язык; и хотя очень различные во всем, они в одном были равны: оба были бедняками. Проходя однажды летним вечером по этим равнинам и долинам, умирая от жажды, они дошли до колодца, около которого, освежившись, увидели маленький камень с надписью готическими буквами, наполовину стертыми древностью и ногами животных, приходивших сюда пить; эти буквы гласили дважды: «Conditur unio, conditur unio».[33]33
  Скрывается союз, скрывается жемчужина.


[Закрыть] Тот, который знал мало, сказал: «Для чего этот пьяница высек два раза одно и то же?» Потому что невеждам свойственно быть стремительными. Другой промолчал, так как он не удовольствовался внешней оболочкой, и потом сказал: «Я устал и боюсь жажды, я сегодня больше не хочу утомляться». – «Так оставайся, как лентяй», – сказал первый. Тот остался и, рассмотревши буквы, после того как очистил камень и изощрил ум, сказал: «Unio значит союз, и unio значит драгоценнейшая жемчужина; я хочу посмотреть, что здесь за тайнами, работая изо всех сил рычагом, он поднял камень и под ним нашел союз любви – тела двух любовников из Антекеры,[34]34
  Эта притча основана на легенде, связанной со скалой на полпути между Антекерой и Арчидоной, называемой «Скалой влюбленных». Падре Мариана в своей «Истории Испании» (кн. 19, гл. 22) рассказывает эту легенду как исторический факт. В Гранаде в плену у мавров находился молодой христианин. В него влюбилась дочь хозяина; она открылась ему; он ответил взаимностью; они решили бежать из Гранады и укрыться в одном из пограничных кастильских городов. Достигнув скалы, которая стала потом известна под названием «Скалы влюбленных», они остановились отдохнуть. Здесь их настиг отец мавританки с несколькими всадниками. Видя безвыходность положения, любовники обнялись и бросились со скалы на глазах разгневанного отца. С тех пор «Скала влюбленных» и получила свое название.
  На могилу любовников была положена каменная плита с упоминаемой Эспинелем латинской надписью об их любви, а также о драгоценной жемчужине на шее у мавританки.


[Закрыть] а у нее на шее драгоценную жемчужину, крупнее ореха с ожерельем, что принесло ему четыре тысячи эскудо.[35]35
  Эскудо – золотая или серебряная монета, называвшаяся так потому, что на ней был выбит герб (escudo), и имевшая в разное время различную ценности.


[Закрыть]Он опять положил камень на место и пошел другой дорогой.

Рассказ несколько многословен, но важен для того, чтобы показать, как надлежит читать авторов, потому что и времена меняются, и возрасты преходящи. Я хотел бы, чтобы никто не довольствовался поверхностным чтением того, что я пишу, потому что во всем моем «Эскудеро» нет ни одной страницы, которая не имела бы особой цели, помимо того что она гласит. И не только теперь я это делаю, но по природной склонности я делал это в расточительной юности в шутках и в серьезном, в возрасте, который гнетет мою душу, будучи он уже пройден мной, и да будет угодно Богу, чтобы раскаянием я мог искупить грехи.

Первый рассказ о жизни Эскудеро Маркоса де Обрегон

Это длинное рассуждение о моей жизни или краткий рассказ о моих бедствиях, который задумал я предложить взорам всего света, для наставления юности, а не ради одобрения моей старости, – хотя главная цель, к какой он направлен, это облегчить на некоторое время утешением и удовольствием бремя, которое в силу ваших благих намерений лежит на плечах вашего высокопреосвященства, – заключает в себе также некоторый секрет, немаловажный для той цели, какую я всегда ставил и ставлю, а именно – показать на моих несчастиях и злоключениях, насколько важно для бедных или малоимущих эскудеро уметь преодолевать мирские трудности и противопоставлять мужество опасностям времени и судьбы, чтобы с честью и славой сохранить столь драгоценный дар, каким является жизнь, дар, предоставленный нам божественным Владыкой, чтобы воздавать Ему благодарения и восторгаться, созерцая и восхваляя этот чудесный порядок небес и стихий, точное и неотвратимое течение звезд, рождение и создание вещей, чтобы достичь истинного познания единого Творца всех вещей. И хотя это намерение явилось у меня в последние годы жизни, как у человека, которому, ради его старости и усталости, оказали милость, предоставив ему столь почетное место, как должность в Санта-Каталина-де-лос-Донадос[36]36
  Санта-Каталина-де-лос-Донадос – коллегия и приют на 12 человек, комплектовавшийся из старых и больных обедневших представителей аристократии, имевших какие-либо заслуги. Это место романа отнюдь не является автобиографическим вопреки мнению некоторых исследователей. В действительности Эспинель в 1599 г. получил должность капеллана и руководителя хора при капелле епископа Пласенсии, получая за это 42 тыс. мараведи в год, т. е. около 1300 реалов. Эти должности и жалованье он сохранял до самой смерти, так что о его бедственном положении и жизни в приюте не приходится говорить.


[Закрыть] в этом королевском городе Мадриде, где я живу как могу, – в промежутках, какие мне предоставляет подагра, я буду продолжать мое повествование, всегда соблюдая краткость и скромность. Это будет соответствовать, во-первых, моему характеру и природной склонности, а во-вторых, долгу всех тех, кто по милости Божьей принял воду крещения, религию, которая такую чистоту, скромность и непорочность исповедовала, исповедует и будет исповедовать от своего возникновения и до последнего конца этого мира. И с Божьей помощью я постараюсь, чтобы стиль мой был настолько согласован с общими вкусами и настолько мало нарушал бы вкусы отдельных лиц, что его не считали бы тяжелым и не осуждали бы, как смешной. И так, насколько хватит моих сил, я буду продолжать, развлекая читателя и вместе с тем поучая его, подражая в этом предусмотрительной природе, которая, прежде чем произвести плод, какой она создает для пищи и сохранения человека, показывает приятную для взора зелень и потом цветок, услаждающий обоняние; а плоду она дает цвет, аромат и вкус, чтобы он понравился тому, кто его ест и получает от него питание, которое его ободряет и обновляет, чтобы он мог продолжать и сохранять свой род. Или поступлю как великие врачи, которые, придя к больному, не начинают сейчас же мучить его насилием ревеня или другими стремительно действующими лекарствами, но сначала подготовляют соки мягкостью и нежностью сиропов, чтобы потом применить очистительное, которое должно оставить пациента чистым и избавленным от мучившей его болезни. И хотя эти сравнения с врачами и лекарствами очень избиты, ими вполне можно воспользоваться ради их простоты и понятности, тем более что, обладая превосходным даром исцелять при помощи заговоров, я могу пользоваться этими заговорами так, как пользуюсь ими по профессии, что доставляет мне такое одобрение и признание всего города. обусловленное занимаемым мною хорошим положением, а также тем, что я ношу очень крупные четки, перчатки из выдры, огромные очки, которые кажутся более подходящими для лошади, чем для человека, и другие вещи, какие придают вес моей персоне; я пользуюсь такой известностью, что все простые люди этой столицы и окружных селений прибегают к моей помощи с детьми, у которых болят глаза, с девушками, страдающими бледной немочью, или с полученными в голову или другие части тела ранами и с тысячей других болезней, желая получить здоровье; но я лечу с такой нежностью, мягкостью и удачей, что из тех, кто попадает в мои руки, умирает не более половины, на чем и основывается моя хорошая репутация; ибо мертвые не говорят ни слова, а те, кто выздоравливает, расхваливают меня на тысячу ладов, хотя и остаются предрасположенными к новому приступу болезни, так как все уходят без лекарства. Но больше всего благословениями меня осыпают те, которым я лечу глаза,[37]37
  …которым я лечу глаза… – шутливый намек на обилие в Мадриде нищих, притворявшихся слепыми.


[Закрыть] и так как все они или большинство из них – бедняки и нуждающиеся, то посредством одной смеси, какую я умею приготовлять из цинковой мази, медянки и других составных частей, и милостью моих рук я за пять или шесть раз делаю их способными к работе, которой они зарабатывают на жизнь очень честно, восхваляя Бога и Его святых многими благочестивыми молитвами, какие они выучивают, не умея читать их.

Глава I[38]38
  В подлиннике каждый рассказ делится на «descan-sos». Это слово значит «отдых, остановка, опора, площадка на лестнице». В переводе это слово заменено везде более привычным словом «глава».


[Закрыть]

Несколько дней назад, когда я стоял со смиренно поднятыми к небу глазами, с серьезным и спокойным лицом, положив руки на очень белый платок на ушах больного, и очень тихо произносил слова заговора, прошел какой-то придворный и сказал:

– Не могу выносить плутовства этих обманщиков.

Я промолчал и с обычным видом продолжал свою целительную молитву, а когда я окончил ее, мой спутник сказал мне:

– Разве вы не слыхали, что этот дворянин назвал вас обманщиком?

– Он говорил не со мной, – сказал я, – и я не обязан ни обижаться, ни обращать внимания на то, что говорится не мне прямо.

И я хочу убеждать в этом тех, кто, по малой опытности или по природному испорченному и вспыльчивому характеру, считают себя обиженными невежественными дерзостями людей, не имеющих смелости сказать их открыто; ибо эти дерзости не имеют характера оскорбления и не доказывают ни храбрости, ни мужества в том, кто их произносит; это великое невежество, введенное людьми, которые всегда носят в руках честь и жизнь; мне не нужно убеждать себя в том, что, когда со мной не говорят прямо, меня не оскорбляют, хотя бы и было намерение сделать это; потому что выстрелы, какие делают эти люди, похожи на выстрелы из ружья, заряженного порохом и лишенного пули, которые шумом спугивают дичь и больше ничего. Оскорблений не следует принимать на себя, если они не направлены вполне открыто, и даже надо воздерживаться от этого, насколько возможно, заглушая в себе страсть и обдумывая про себя, являются они таковыми или нет, как это чрезвычайно благоразумно сделал дон Габриэль Сапата,[39]39
  Анекдот о разбуженном для поединка дворянине заимствован у Эспинеля Лесажем («Жиль Блас», кн. 3, ЕЯ. VIII, где он составляет часть большого эпизода).


[Закрыть] настоящий кабальеро и придворный, прекрасно воспитанный. Получив в шесть часов утра письмо с вызовом на поединок от другого кабальеро, с которым он имел ссору накануне вечером, и будучи разбужен своими слугами, так как им дело показалось важным, он, прочтя письмо, сказал принесшему:

– Передайте своему господину, что даже ради дел, доставляющих мне большое удовольствие, я не имею обыкновения вставать раньше двенадцати часов дня; почему же он хочет, чтобы ради грозящей мне смерти я поднялся так рано?

И, повернувшись на другой бок, он опять заснул, и хотя потом он исполнил свой долг как настоящий кабальеро, этот ответ считается очень рассудительным.

Когда Фернандо де Толедо,[40]40
  Дон Фернандо де Толедо – один из представителей знатной испанской фамилии, с которым Эспинель был дружен во время пребывания во Фландрии и на галерах которого возвратился в Барселону из Италии (из Савоны).


[Закрыть] – которого за его остроумнейшие проделки звали пикаро, – возвращаясь из Фландрии, где он был доблестным солдатом и полководцем, выходил в Барселоне из фелюги, окруженный многочисленными капитанами, один из бывших на берегу двух пикаро сказал настолько громко, что он мог слышать:

– Вот этот – дон Фернандо Пикаро.

Обернувшись к нему, дон Фернандо сказал:

– Из чего ты это заключаешь?

Пикаро ответил:

– До сих пор из того, что слышал об этом, а теперь из того, что вы не стыдитесь этого.

Дон Фернандо сказал, умирая со смеху:

– Ты мне оказываешь большую честь, раз ты считаешь меня во главе такой почетной профессии, как твоя.

Так что даже при тех оскорблениях, которые прямо направлены к тому, чтобы оскорбить нас, мы должны стараться, пользуясь тем же оружием, сделать из яда противоядие, из досады удовольствие, из ссоры шутку и смех из оскорбления. Если человек старается постичь, по каким направлениям идет шпага, постичь круги и центры,[41]41
  В начале XVII в. было издано несколько книг, авторы которых стремились построить систему фехтования на основе математики, указывая геометрические линии, по которым должно направлять клинок.


[Закрыть] силу и слабость, нападение и защиту и упражняется в этом с большой настойчивостью, пока не сделается очень ловким, чтобы его не убили или не ранили, – то почему не упражняться ему в том, что поможет ему не прийти в столь жалкое состояние, то есть в терпении? Так как когда гнев дошел до предела и две шпаги обнажены, та и другая должны ранить или заставить бежать, что всегда считалось столь позорным у всех народов мира; и если с гораздо меньшим трудом и упражнением может человек сделаться искусным в терпении, то есть таким, который обуздывает животные порывы гнева, силу могущественных, отвагу храбрецов, грубость высокомерных невежд и избегает тысячи других неприятностей, – почему не добиваться этого, чтобы избежать другого? В Италии говорят, что терпение – это пища лентяев, но под этим понимается терпение порочное, потому что тот, кто им пользуется, чтобы есть, пить и бездельничать, испытывает вещи, какие людям недостойно и представить себе. Здесь речь идет о терпении, которое изощряет и украшает добродетели, которое обеспечивает жизнь, спокойствие духа и покой тела и которое научает не считать оскорблением то, что таковым не является и не заключает в себе ничего такого, что давало бы возможность считать это оскорблением, потому что, только пользуясь этой божественной добродетелью, можно научиться, как должно отвергать скрытые оскорбления, как должно противостоять оскорблениям открытым, как надлежит относиться к тем, какие говорятся в отсутствие, потому что это тоже достойное внимания заблуждение, распространенное среди людей, которые не умеют терпеть и не хотят этому учиться и потому чувствуют себя обиженными таким скрытым оскорблением так же, как и ударом шпаги по лицу, как будто существует на свете кто-нибудь, как бы праведен он ни был, о ком за спиной не говорили бы какой-либо клеветы. И так как эта тема сама по себе несколько скучна, я хочу сделать ее более интересной, рассказав о том, что со мной случилось, когда я был на службе у самого безрассудного, вспыльчивого человека в мире; ибо, пройдя через многие бедствия, какие я испытывал всю свою жизнь, я под старость оказался в нужде, так что должен был, чтобы меня не задержали, как бродягу, отдаться под покровительство одного моего друга, певца епископской капеллы,[42]42
  Имеется в виду капелла епископа Пласенсии, руководителем хора которой был Эспинель.


[Закрыть] – потому что эти певцы знают все, кроме самих себя, – и он устроил меня в качестве эскудеро и наставника у врача и его жены, столь похожих друг на друга хвастовством своею храбростью и красотой, что им не оставалось ничего, кроме как поделиться этим со своими соседями; с ними у меня произошли случаи, вполне достойные быть известными.