Электронная библиотека » Виталий Гладкий » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Приключение ваганта"


  • Текст добавлен: 21 апреля 2017, 12:29


Автор книги: Виталий Гладкий


Жанр: Исторические приключения, Приключения


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 7. Цыган

«Париж стоит мессы!» Эти слова произнесет в 1593 году вождь гугенотов Генрих Наваррский, будущий король Франции и основатель французской королевской династии Бурбонов, когда ему, чтобы получить французский престол, пришлось перейти из протестантства в католичество. Но это будет гораздо позже, а пока шел 1454 год, и Жильбер де Вержи вместе с Гийо наслаждались с высоты холма видом столицы. Париж и в XV веке выглядел превосходно. По крайней мере, на взгляд провинциала.

Стена, законченная в начале XIII века, делала город почти круглым. С юго-востока на северо-запад его пересекала Сена, в центре которой находится остров Ситэ.

Городской вал состоял из двух стен: внешней – вертикальной и внутренней – слегка наклонной. Промежуток между этими стенами из тщательно подогнанных камней был засыпан щебенкой и залит известью. Сверху вала проходил дозорный путь, вымощенный каменными плитами и огороженный парапетом с бойницами. С внешней стороны над валом возвышались башни. Они были круглыми, диаметром примерно шесть локтей. Проход через ворота (шесть из них находились на правом берегу Сены, пять – на левом) днем был свободным, а по ночам их запирали в целях безопасности.

Пространство, огороженное защитной стеной, было заселено не одинаково. Вдоль бывших дорог, ставших главными городскими артериями – улицами Сен-Дени, Сен-Мартен и Сен-Жак, возле старых мостов, Большого и Малого, где в XI–XII веках образовались «посады», плотность застройки была велика. Но в часто затопляемых половодьем районах, прилегающих к городской стене или расположенных по берегам реки, строились мало и в основном небогатый люд.

Первая половина XV века была для Парижа ужасным временем. Столетняя война с Англией, особенно после поражения при Азенкуре в 1415 году, усугубила трагические последствия гражданской войны между арманьяками и бургиньонами, которая началась с убийства Людовика Орлеанского в 1407 году и возобновилась после убийства Иоанна Бесстрашного в 1417 году. Париж был захвачен вихрем политических катастроф, усиленных безумием Карла VI. Город практически не строился, а больше занимался выживанием. И только Карл VII, сумев завоевать столицу, которая некогда от него отреклась, начиная с 1437 года задумал вернуть былое великолепие огромному городу. Вскоре Париж изрядно принарядился, сильно разросся и вышел за оборонительные стены.

Однако все эти исторические факты и подробности мало трогали юного Жиля. Он жадно пожирал взглядом открывшуюся перед ним картину большого города, по рассказам знающих людей таившего в себе массу соблазнов. Его мало занимала и волновала предстоящая учеба в Парижском университете. Где-то в глубине души юного дворянина даже проснулся мелкий бес, который начал нашептывать ему, что стоит ли тратить молодые годы на многочасовые бдения над пыльными фолиантами. Веселые компании, девушки, таверны и – музыка. Музыка и поэзия!

Жиль посмотрел на Гийо. Похоже, тот тоже был взволнован предстоящей встречей с Парижем. Только всегда улыбчивое лицо Пройдохи почему-то стало мрачным, и весь он как бы стал выше, расправил плечи и крепче оперся ногами о землю, словно собираясь сразиться с невидимым противником.

– Ну что, вперед? – с невольной дрожью в голосе сказал Жиль.

– Вперед! От судьбы не уйдешь…

«При чем тут судьба?» – озадаченно думал Жиль, когда они въехали в ворота Парижа. Тем более по отношению к Гийо. Молодому человеку всегда казалось, что тот плывет по течению как щепка, не делая никаких попыток каким-то образом изменить свою жизнь. Мало того, Гийо весьма скептически относился к предопределенности событий и высмеивал заблуждения на этот счет. И неожиданно его скепсис сменился столь странным заявлением.

– Мессир, неплохо бы нам избавиться от наших лошадок, – сказал Гийо. – И побыстрее.

– Это почему?

– Потому что в Париже из-за этих несчастных кляч мы станем предметом насмешек. Видите, вон люди уже посматривают на нас, переглядываются и посмеиваются. Парижане любят позлословить над провинциалами, коими вы и я, несомненно, являемся. Хотя, с другой стороны, мы здорово обязаны нашим лошадкам. Они совершили эпический подвиг – все-таки довезли нас до Парижа, хотя вполне могли пасть по дороге.

– Что ж, здравая мысль… Но как это сделать?

– Очень просто. Продать.

Жиль рассмеялся.

– Ты, наверное, шутишь, дорогой Гийо, – сказал он весело. – Кто их купит? Не проще ли сдать наших одров на живодерню. Я даже боюсь, что для этого нам придется еще и раскошелиться.

– Э, не скажите, мессир. Во-первых, деньги в Париже всегда нужны. Этот город ненасытен к золоту и серебру. За все нужно платить. Знаете ли, я боюсь, что тех денежек, которые отвалил вам от своих «щедрот» ваш батюшка, нам не хватит и на полгода. А во-вторых, на любой товар найдется купец. Уж поверьте мне на слово.

– Что ты предлагаешь?

– Есть тут в Париже одно местечко… На улице Жарден. Только, мессир, ничему не удивляйтесь и не показывайте вида, что в Париже вы впервые! Впрочем… – тут Гийо покачал головой: – Тагара вряд ли удастся обмануть. Он видит на пять локтей в глубь земли. А уж человеческая душа для него, что прозрачное стекло.

– Кто такой Тагар? – спросил Жиль, потому что это имя для Франции было необычным.

– Он из народа, который испанцы называют «гитанос», а мы – цыганами.

– Гийо, дьявол тебя побери! Ты предлагаешь мне, дворянину, замарать свою честь, пообщавшись с этими отверженными?!

– Мессир, вы не правы. Цыгане – вполне себе приличные люди, пусть и с некоторыми странностями, которые для нас не очень понятны. Ведь они пришли во Францию из Египта. Хотя некоторые говорят, что из Византии. А Тагар для парижских цыган является вожаком вроде герцога. Хотя на самом деле он очень хороший кузнец. Между прочим, в 1432 году король Венгрии Сигизмунд Люксембург даровал цыганам освобождение от налогов, потому что они сыграли важную роль в обороне края. Цыгане делали пушечные ядра, великолепные мечи и копья, конскую сбрую и латы для его воинов. И все это – за мизерную плату. И наконец, все цыгане – добрые христиане.

– Да ну? – удивился Гийо.

– Точно вам говорю.

Жиль немного поразмыслил и нехотя согласился:

– Ладно, будь по-твоему. Только пусть этот Тагар не вздумает прикоснуться ко мне своими грязными лапами! Я заколю его как свинью.

– Не волнуйтесь, Тагар человек благовоспитанный и имеет понятие о чести, – ответил Гийо. – Правда, иногда весьма странные…

И они, тронув поводья, свернули налево и углубились в хитросплетение парижских улочек.

Молодому дворянину было кое-что известно о цыганах, хотя в Азей-лё-Брюле они пока не появлялись. В основном цыгане бродили из графства в графство большими толпами и дурачили простой народ – утверждали, что посредством хиромантии можно узнать будущее. Искусными уловками они выманивали у людей деньги, снабжали молодежь любовными амулетами и снадобьями за немалые деньги, а кроме того, еще и тащили все, что им попадалось под руку.

Цыган жестоко наказывали: мужчин чаще всего сразу отправляли на эшафот, а женщин клеймили. Лишь после того, как цыганку ловили на краже второй раз, к ней применялась смертная казнь. В каждом княжестве клеймили по-разному. Клеймо представляло собой крест, виселицу, ключ, городские гербы или буквы, обозначающие княжество. Клеймо другого княжества основанием для казни не было. Поэтому к зрелому возрасту некоторые цыганки имели целую коллекцию выжженных на теле знаков. А если прибавить к этому отрезанные уши и рубцы от порки, то и вовсе жизнь цыган во Франции была явно не мед.

Улица Жарден ничем не отличалась от других парижских улиц. Она была очень узкой и имела посредине желоб, по которому текла дурно пахнущая жидкость; смесь мочи и различных бытовых отходов трудно было назвать водой. Душок витал на улице еще тот. Юный дворянин, привыкший к свежему и относительно чистому воздуху провинции (конечно, хлевы вилланов и конюшни вносили свои коррективы в воздушную среду Азей-лё-Брюле, но все же…), морщил нос и время от времени подносил к нему надушенный парфюмами платок. Жилю всучила этот кусок белой ткани, отороченной кружевами, мать Шарлотта, имевшая возможность посещать Париж в молодые годы и не понаслышке знакомая с его «прелестями».

Наконец они добрались и до мастерской Тагара, открытой со стороны улицы. Собственно говоря, мастерская была и лавкой, где кузнец продавал свои изделия. Дом был двухэтажным, и первый этаж представлял собой кузницу, где работал хозяин и два подмастерья – смуглые, как чертенята, подростки. Окно, выходившее на улицу, имело небольшой лоток под навесом. На лотке лежала разная металлическая всячина, изготовленная кузнецом, начиная с ухналей и подков и заканчивая красиво оформленными ножами и топорами.

Прохожие – потенциальные клиенты, проходя мимо дома, видели, как работает кузнец, и обязательно останавливались. Их привлекали не только полезные в быту вещи, разложенные на лотке, мелодичный перестук кузнечных молотков, но и сам кузнец – здоровенный детина, оголенный до пояса, но в кожаном кузнечном фартуке. Он был бородат, лохмат, очень смугл и работал молотом так ловко, что любо-дорого смотреть.

Но больше всего людям нравилось смотреть на кузнечный горн. Пляска языков пламени в горне Тагара обладала поистине колдовской притягательностью. Даже женщины, которым мало дела до разных железок, и те подолгу стояли возле кузницы, не в состоянии оторвать глаз от горна. Толпа всегда привлекает зевак, поэтому торговля у Тагара шла бойко. Прилавком заведовал совсем юный цыганенок, улыбчивый и скорый на веселую шутку.

– Эй, Тагар! – позвал Гийо кузнеца. – Отвлекись от работы, рома[25]25
  Рома – самоназвание цыган. Более трехсот лет они жили в Византии – Романской империи, где назывались синти, кале или просто мануш (люди). А когда оттуда им пришлось уйти, то цыгане стали именовать себя рома.


[Закрыть]
, дело есть.

Кузнец неторопливо отложил молот в сторону, кивнул подмастерью, который быстро сунул заготовку в огнедышащее нутро горна, смахнул широкой мозолистой ладонью пот с чела и спросил:

– А кто это там трещит?

– Добрый человек, ром. Подойди ближе. Не узнаешь?

Тагар вразвалку приблизился к выходу на улицу, всмотрелся в лицо Гийо, который растянул рот в широкой улыбке от одного глаза к другому, и удивленно воскликнул:

– Ой, ле-ле! Чтоб я пропал! Ты ли это, Жак Боном?![26]26
  Жак Боном, Жак Простак или «славный малый Жак» – так именовали своих крестьян дворяне, откуда и пошло название восстания «Жакерия».


[Закрыть]

– Тихо, тихо… – Гийо оглянулся по сторонам. – Ошибаешься, мастер. Я Гийо. Старина Гийо. Теперь вспомнил?

Тагар хохотнул.

– Ну как же, как же, конечно, вспомнил. Гийо… Ха-ха…

– У нас к тебе дело, уважаемый Тагар, – серьезным тоном сказал Гийо.

– Вы, как я понимаю, проделали дальний путь… – цыган внимательным взглядом окинул запыленные фигуры Жиля и Гийо.

– Именно так, ром, – подтвердил Гийо.

– Тогда прошу вас оказать мне честь – отобедать за моим столом тем, что послал Всевышний в мою скромную обитель.

Гийо умоляюще посмотрел на Жиля, который стоял с видом ледяной статуи. Нельзя сказать, что Тагар был ему неприятен, скорее, наоборот, но он все еще находился во власти предрассудков. Уловив взгляд слуги, Жиль колебался недолго и милостиво кивнул. По правде говоря, от голода у него уже живот притянуло к позвонкам, а еще Жиля мучила жажда и он мечтал о кубке холодного вина.

– Мы принимаем твое приглашение, Тагар, – с важным видом ответил Гийо.

– Тогда прошу за мной…

Стол накрывали две цыганки – одна в годах, а вторая совсем юная, причем красоты необыкновенной. Ее смуглая кожа была чистой и упругой, как наливное яблоко, огромные, немного раскосые черные глаза, казалось, источали жар, который проникал до самого сердца, а быстрые и плавные движения напоминали порхание сказочной птицы. Нет, не порхание, мысленно поправил себя совсем обалдевший Жиль, а скорее танец. Он был сражен наповал невиданной красотой девушки (похоже, она была дочерью кузнеца) и не знал, как себя вести, в отличие от Гийо, который болтал, не умолкая.

Комната, в которой им предстояло трапезничать, была просторной, но ее единственной меблировкой был длинный стол, за которым могло уместиться большое количество домочадцев или гостей, и несколько скамеек. На удивление Жиля, пол в комнате был не каменным, а глинобитным. Его застелили длинными листьями болотного зелья, источавшими сильный приятный запах. Он присоединялся к запаху засушенных трав, свитых в венки. Они висели на всех стенах комнаты.

– Чергэн[27]27
  Чергэн – звезда – старинное женское имя у цыган, которые вышли из Египта.


[Закрыть]
, можешь уйти! – строго приказал кузнец красавице-дочери, которая топталась у порога и заинтересованно смотрела на юного дворянина, в особенности на его лютню, выглядывавшую из-за плеча.

Девушка обожгла Жиля взглядом, от которого у него дух сперло, и выскользнула за дверь. Тагар посмотрел ей вслед, и на его суровом лице появилась добрая улыбка. Видимо, в дочери он души не чаял.

Хозяин был вежливым, вино было отменным, еда вкусная, и Жиль вскоре забыл про свои предрассудки. Он уплетал за обе щеки, не забывая прикладываться к вместительной глиняной чаше, в которой отсвечивало янтарем неизвестное вино. Оно было гораздо крепче и ароматнее бордоского, и вскоре юный дворянин почувствовал, что ноги у него стали как бы без костей. Испугавшись этого состояния, он не без некоторого усилия отдернул руку, которая сама потянулась к чаше, и отвалился от стола, чувствуя в желудке приятную тяжесть.

Тем временем Гийо вел деловой разговор:

– Коней наших видел? – спрашивал он Тагара.

– Коней? Каких коней? – недоуменно отвечал ему цыган.

– Не придуривайся! – рассердился Гийо. – На глаза ты никогда не жаловался.

– А, это ты говоришь о тех двух животинах, что стоят у коновязи… – Цыган хитровато ухмыльнулся. – Так это не кони.

– Что значит – не кони?! – возмутился Гийо, который уже был в хорошем подпитии. – Голова, четыре ноги, грива и хвост у них есть? Есть. Значит, это кони. Что тут не так?

– Все не так, – ответил Тагар. – Конь – огонь, а это готовые туши для живодерни. Впрочем, какие там туши! Кожа да кости. Их можно сразу отправлять в скотомогильник. Ты лучше прямо скажи: что тебе нужно?

– Прямо так прямо… – пробурчал Гийо. – Нам надо продать их… – и тут же поспешил добавить: – За хорошую цену!

Тагар расхохотался. Да так, что стол начал сотрясаться. Жиль с недоумением посмотрел на цыгана. Чем это его Гийо так рассмешил?

Насмеявшись вволю, Тагар вытер рукавом рубахи нечаянную слезу и сказал:

– Продать их невозможно. Да еще где – в Париже! Здесь самая паршивая коза стоит дороже двух ваших одров. Но я добрый, и в знак моего уважения к тебе, мой друг, а также чтобы выручить вас в трудную минуту, даю за этих животин… м-м… два турских гроша – по одному за каждую клячу. Это хорошие деньги, Гийо! Соглашайтесь.

– Тагар, ты хочешь меня оскорбить? – с недобрым прищуром спросил Гийо. – А то я не знаю твои штучки. Ха! Два турских гроша… Не смеши меня. Давай договариваться по-серьезному.

– Ну, коли так… – цыган допил остаток вина в чаше, вытер губы и продолжил: – Дай мне время. Скотину нужно приготовить к продаже. В таком виде на этих кляч не позарится даже торговец шкурами.

– О цене договоримся?

– Конечно. Прибыток делим пополам. Все по-честному.

– По-честному?! Да-а, с тобой не соскучишься… Я – хозяин товара, ты – торговец, а выручку пополам? Где такое видано?

– Жак… кгм!.. – запнулся Тагар, вспомнив, как просил называть себя его гость. – Гийо, этих бедолаг еще нужно довести до товарного вида, что совсем непросто, уверяю тебя. А потом, на этот, с позволения сказать, товар нужно найти покупателя. И не только найти, но и убедить его, что лошади первостатейные и стоят хороших денег. Значит, мне надо нанять подставу, чтобы поднять цену. Но этот человек за спасибо работать не будет. Ну так что, по рукам?

– Эх, была не была! Твоя взяла. По рукам!

Они скрепили уговор рукопожатием, выпили, а затем Гийо твердо сказал:

– Но продавать будем вместе. Нет-нет, я тебе доверяю! Просто мой молодой господин желает посмотреть на торги лошадьми, чтобы набраться опыта в таких делах. А лучшего, чем ты, наставника по этой части не сыскать во всей Франции.

– Я часто задавался вопросом: уж не цыган ли ты… м-м… Гийо? – улыбаясь, спросил Тагар. – Только у народа ром мог родиться такой жох.

– Должен тебя огорчить, любезный Тагар. Увы, скорее нет, чем да. Впрочем, кровь какого роду-племени течет в моих жилах, могла точно сказать лишь моя матушка, но она уже двадцать лет как упокоилась.

– Ладно, приходите… – цыган назвал день и час, – на площадь Сен-Жан-ан-Грев, где продают сено. Там есть место, на котором проходят лошадиные торги.

Они тепло распрощались и покинули дом гостеприимного кузнеца.

– Сен-Жан-ан-Грев… Лошадиные торги… – Жиль в недоумении пожал плечами. – Ты ведь говорил, что рынок, где продают и покупают лошадей, расположен возле замка Шато де Марли.

– Да, говорил, – ответил Гийо, пыхтя под грузом дорожных сумок. – Там находятся знаменитые конюшни Марли, где часто устраивают лошадиные бега. А еще возле замка расположен большой конный рынок. Но на нем представлены в основном рыцарские кони, которые стоят бешеных денег. Даже за простую лошадь на рынке возле Шато де Марли придется отдать пятнадцать ливров, а добрый боевой конь стоит не менее пятидесяти. Что касается площади Сен-Жан-ан-Грев, то туда приводят продавать лошадей, мягко говоря, сомнительных достоинств…

– Ворованных? – догадался Жиль.

– Не без того. Но и это еще не все. Впрочем, вы все сами увидите и поймете, мессир. Тагар устроит вам знатное представление…

Тут Гийо звучно захохотал, да так, что от него шарахнулись идущие навстречу служанки, которые тащили с рынка полные корзины зелени и разной снеди. Жиль попытался устроить расспросы, но Гийо лишь отмахивался: «Всему свое время…»

Он был сильно озадачен. Гийо пришлось пожить некоторое время в Париже, и он думал, что хорошо знает город, но это было давно, а за десяток с лишним лет столица Франции изменилась до неузнаваемости. Гийо вел Жиля в доходный дом неподалеку от Парижского университета, где можно было снять квартиру за небольшие деньги. Однако по прошествии времени все стало настолько ново и запутанно, что Гийо совсем обалдел. Он таращил глаза, вертел головой – да так, что, казалось, еще немного, и она отвалится, и ничего не узнавал. Тогда Гийо начал спрашивать парижан, как им найти нужный адрес.

Увы, эти расспросы ничего не дали. Конечно, парижане знали местность, прилегающую к крепостной стене, где проводились военные учения и массовые игры, знали кое-как обустроенные берега Сены со стенами, лестницами и песчаными отмелями – широкими и открытыми низменностями, служившими для складирования товаров, а также местом для прогулок. Им были известны маршруты разных процессий, к участию в которых их настойчиво приглашали. Они неплохо ориентировались по большим церковным или королевским зданиям, а также по крестам, устанавливаемым на площадях и перекрестках. Однако истинное знание всего города было свойственно не всем парижанам.

Лавочники и торговцы, мелкие конторские служащие, почтенные каноники и их слуги, хозяева мастерских, лакеи или ремесленники – все хорошо знали квартал, в котором они жили и работали, а также своих соседей. Однако люди из других городов или даже жильцы соседнего квартала не могли найти нужный им дом, не обратившись с расспросами к прохожим. Таким образом, они были вынуждены заявить о себе. Это служило гарантией всеобщей безопасности, потому что весть о присутствии в квартале чужаков разлеталась мигом, а просьба о предоставлении нужных сведений позволяла жителям квартала расспросить путника о цели его прихода и о людях, с которыми он хочет повидаться. По этой причине парижане крайне отрицательно относились к табличкам с названиями улиц. Это было очень неудобно для посторонних, зато надежно для местных жителей.

Местоположение дома на улице определяли лишь по вывескам – нарисованным или вырезанным на стене, намалеванным на подвешенной доске. Но и они имелись не на каждом здании. А если учесть, что владельцы домов устанавливали и меняли вывески, сообразуясь со своим настроением или срочной надобностью, притом совершенно произвольно, то можно понять страдания Гийо, который вскоре окончательно запутался.

Совсем отчаявшись, Гийо с подчеркнутой вежливостью попросил двух мужчин, по виду мещан средней руки, указать им путь хотя бы до замка Большой Шатле у моста Гранд-Понт, где находились суд и резиденция королевского прево. Ему, конечно, объяснили, как туда добраться, но со сдержанной враждебностью. Наверное, мещане посчитали Гийо и Жиля кандидатами в королевские ищейки, которые прибыли из провинции. Заметив их недобрые взгляды, Гийо поклонился, торопливо пробурчал слова благодарности и едва не силком потащил Жиля за собой. Уж он-то точно знал, что люди прево не пользуются у парижан благосклонностью. И ему очень не хотелось ссоры, которая в Париже обычно заканчивалась хорошим ударом шпаги или ножа.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации