Текст книги "Изгоняющий демонов"

Глава 6
Караван

Дорога тянулась бесконечной лентой среди песков и хилых деревьев, исчезая в зыбком мареве далеко впереди. Караван ослов, нагруженных изделиями горшечников и другими товарами Земли Ашшур, медленно полз по дороге, как полудохлый уж, и Эрибу изнывал от жары и безделья. Как и все погонщики, он вышагивал рядом с животными, время от времени подгоняя длинной палкой особо упертых осликов, которым хотелось свернуть в ближайший лесок, где журчал ручей, и, вдоволь напившись воды, отдохнуть в тени густых кущ.

Но до ближайшего караван-сарая было еще далеко, и розовые мечты бедного животного безжалостно разрушал немилосердный погонщик…

Постоялые дворы (или караван-сараи) на пути следования торговых караванов начали сооружать еще со времен правления вавилонского царя Хаммурапи. Их располагали с таким расчетом, чтобы до следующего места отдыха можно было добраться за один переход. Прежде торговые пути охраняли отряды солдат, но в последнее время из-за смуты в Вавилоне снабжать дорожную стражу необходимым припасам стало некому, и охрану караван-сараев упразднили.

Поэтому погонщики ослов имели оружие, и не только привычные луки, но и копья, и пращи, и мечи. Мало того, в основной своей массе они были солдатами-ветеранами, которые прошли не одну войну и их не пугала встреча с разбойниками, охотниками за легкой добычей.

Эрибу не без зависти посмотрел на крытую двухколесную повозку, переделанную из боевой колесницы, в которой ехал изрядно упитанный купец, владелец каравана. Его звали Бэл-аплу-уцур. Не считалось большим секретом, что почти все купцы в той или иной мере были шпионами своих государей. Иногда они продавали секреты и своим, и чужим – лишь бы хорошо заплатили. Веры им не было никакой, но и без них тайно проникнуть в логово врага не представлялось возможным. А для купцов ворота любого города всегда открыты.

Бэл-аплу-уцур верно служил всем, кто хорошо платит. Он был жаден до неприличия. Погонщикам – практически своей охране, от которой зависела его жизнь, – купец платил сущий мизер. Большинство ветеранов нанялось к нему от безысходности. Все они были авилум – свободными людьми, но без средств к существованию. В конечном итоге им светило долговое рабство, но бывшие солдаты считали, что лучше умереть, чем стать вардумом.

По этой причине торговаться с Бэл-аплу-уцуром никто не стал. По крайней мере, деньги он платил исправно, хоть и небольшие, да и питание и кое-какая одежка были за счет хозяина. К тому же в Вавилоне, по слухам, все дешевле, нежели в Дур-Шаррукине, Ашшуре и Ниневии, поэтому ветераны надеялись прикупить ходовой товар, чтобы дома продать значительно дороже и немного поправить свое финансовое положение.

Что касается Эрибу, то юноша попал в погонщики по воле случая. Он все еще был солдатом армии ашшуров (шел лишь второй год его службы), правда, уже не раб-эширте, а в очень высоком для простолюдина звании – лапуттама. Син-ах-уцур выздоровел на удивление быстро, поразив этим и воинского лекаря-асу, и жрецов, которые точно знали, что их заклинания не помогут туртану.

И тут – такое неожиданное выздоровление. Все решили, что это огромная милость богов к столь выдающейся личности. И только Син-ах-уцур точно знал, кому он обязан жизнью. Но помалкивал. Армейскую дисциплину никто не отменял, законы Земли Ашшур незыблемы, и самовольное проникновение простого солдата, пусть и раб-эширте, в шатер туртану каралось смертью. Чего спасенному от верной смерти Син-ах-уцуру вовсе не хотелось.

Он не стал отягощать сумку Эрибу серебром, а нашел иной способ отблагодарить юного врачевателя, который, несомненно, был добрым колдуном. Командиры высокого ранга в армии Земли Ашшур в основном являлись выходцами из аристократических семейств. Для простых солдат получить вожделенное офицерское звание можно было только свершив какой-нибудь выдающийся подвиг. И Эрибу это удалось. В чем Син-ах-уцур не сомневался…

Крепость Аниаштаниа, где находилась главная ценность страны маннеев – конный завод, который поставлял армии Урарту превосходных скакунов, с наскока взять приступом не удалось. Воинам Шаррукина удалось захватить лишь один лошадиный табун. Но что это были за кони! Впервые увидев их, Эрибу восхитился. Даже гвардия царя не имела таких жеребцов.

Обычно в колесницы запрягали местных лошадей, которые были низкорослыми, но сильными и выносливыми в беге. А поставками урартских жеребцов (их называли «ослами гор») для конницы занимался придворный вельможа Набу-шуму-иддин. Конюшни царя получали в среднем по сотне лошадей в день. Они были очень ценным государственным имуществом, но в мирное время содержались самими конниками и колесничими в местах их проживания; правда, с помощью казны.

Весной лошадей готовили к сезону походов. В каждую провинцию-хальсум для проведения сбора лошадей Набу-шуму-иддин посылал двух своих подчиненных вместе с заведующим конюшнями. Пункты сбора – пиррани – располагались в Ниневии, Дур-Шаррукине, а также на территории казарм в Кальху.

Лошадей тренировать начинали с осени. Происходило это действо на свободном поле и на специальных площадках со скаковой дорожкой, ограниченной барьером.

Эрибу в начале службы, когда из него готовили солдата, однажды довелось побывать на скаковом поле. Там было на что посмотреть! Своенравные необученные лошади сбрасывали даже самых опытных наездников. Особенно отличались в этом «ослы гор» – рослые, длинноногие кони, чрезвычайно пугливые, но в то же время свирепые. Они постоянно норовили укусить сброшенного наездника или забить его острыми копытами, и только палки рабов спасали бедолагу от страшных увечий.

Но все равно жеребцы, захваченные у маннейцев, были гораздо лучше тех, которыми располагало войско царя. Шаррукин готов был положить под крепостью Аниаштаниа половину армии, но добыть несколько тысяч лошадей, которые скрывались за ее стенами. Однако горная цитадель не сдавалась на милость победителя, хотя царь соблазнял начальника гарнизона огромными деньгами и большими милостями в будущем. Крепость была практически неприступной, и мужественный маннеец лишь посмеялся в ответ на посулы ашшуров.

Задача и впрямь оказалась очень сложной даже для опытного в делах осады крепостей специального воинского подразделения. Оно всегда шло впереди армии, прокладывая дороги, строя мосты через неширокие и наводя переправы через полноводные реки, а также устанавливая метательные машины для обстрела вражеских городов и заготавливая для них камни.

Аниаштаниа располагалась на высоких скалах, поэтому подкоп под стены крепости исключался. Невозможно было использовать и таран, чтобы пробить брешь в стене или разрушить ворота, так как крепость с трех сторон окружали обрывы, а подъезд к главному ее входу – массивным воротам, сколоченным из дубовых плах и обитых железными полосами – представлял собой узкую извилистую дорогу, по которой едва проезжала колесница.

Оставалась последняя возможность – незаметно проникнуть в цитадель и открыть ворота, чтобы впустить армию ашшуров. Но кто и как может это сделать? Несколько попыток, предпринятых разведчиками Син-ах-уцура, оказались провальными. Все они погибли. Ночь оказалась не лучшим временем для подобных операций. Маннейцы хорошо знали методы ведения войны с ашшурами и по ночам были особенно бдительны. К тому же разведчики поднимались на стены по самому легкому пути, где их, конечно же, ждали сторожевые псы и ночная стража.

Взбешенный Шаррукин поклялся жестоко расправиться с непокорными маннейцами. Но что толку от ярости повелителя Земли Ашшур, когда неприступную крепость, по поверьям маннейцев, сооружали древние боги? И впрямь, затащить громадные блоки, из которых были сделаны стены Аниаштании, на плоское скальное плато могли только небожители.

Тогда Син-ах-уцур вспомнил про Эрибу. Если крепость не взять обычными методами, так почему не применить колдовство? Он твердо уверовал в то, что раб-эширте обладает колдовским даром. А иначе как можно объяснить его выздоровление, когда и жрецы-заклинатели и лекари-асу уже доложили Шаррукину, что туртану не жилец на этом свете?

Задача была поставлена, и Эрибу не осталось ничего другого, как исполнить приказ туртану. Он понимал, что Син-ах-уцур практически посылает его на верную смерть – солдаты уже знали, чем закончились попытки тайного проникновения в крепость. Горечь железными тисками сжимала сердце юноши: вот и спасай после этого вельмож! Хороша благодарность за то, что он буквально вырвал туртану из лап Нергала…

Эрибу взял с собой все тех же солдат Силима и Итти. Сам он лазал по горам тоже неплохо, но сравниться с горцами, конечно, не мог. Прежде чем отправиться на задание, Эрибу и двое его подчиненных целый день внимательнейшим образом рассматривали скальные обрывы, над которыми высились стены крепости.

– А мы пойдем вон туда, – с ленцой сказал Итти, указав на самый неприступный участок крепостного сооружения, и глянул на Силима.

Тот лишь с удовлетворением улыбнулся в ответ; он был такого же мнения, в отличие от Эрибу.

– Вы что, с ума сошли?! – воскликнул раб-эширте. – У вас что, прорезались крылья? Лезть на такую верхотуру, да еще ночью…

– Только в этом месте нет сторожевого охранения, – ответил Итти. – По крайней мере, солдат мы не заметили. Надеюсь, что и ночью их не будет. Но подняться по скалам туда можно. Там лишь один сложный участок.

Раб-эширте лишь коротко вздохнул. Да какая разница, где и как сложить голову?! То ли сорваться со скалы и разбиться о камни бушующего потока, то ли получить отравленную стрелу маннейского лучника…

Эрибу редко когда бывало страшно. Но той ночью он испытал даже не страх, а ужас. Солдаты не без трудов забрались по почти отвесным скалам наверх, к подножью крепостной стены, но раб-эширте долез лишь до половины. Внизу бурлила горная река, темень казалась мрачнее той, что царит в могиле, вокруг Эрибу роились, как ему чудилось, невидимые даже его третьему глазу демоны, норовившие спихнуть раб-эширте вниз, а в тело постепенно вступала предательская слабость.

Спас аркан, который сбросили ему солдаты. Он схватился за него, как утопающий за соломинку, и наконец оказался наверху. Но прежде чем лезть на стену, Эрибу долго лежал, прижавшись к еще теплым камням, изрядно прогретым под дневным солнцем, – никак не мог поверить, что одолел такой крутой и опасный подъем.

Лазание по стене показались ему детской игрой по сравнению со скалами. Огромные камни, из которых она была сложена, послужили превосходными ступеньками, и наверх разведчики просто взлетели. Как и предполагали солдаты, маннейцы понадеялись на неприступность этого участка крепостной стены и не удосужились поставить сюда даже сторожевых псов.

Впрочем, это было неудивительно – до недавнего времени маннейцы вообще не разводили собак сторожевых пород, так как звероподобные чудища пугали кобыл на сносях и молодых жеребчиков, из-за чего те плохо поддавались дрессировке. Только потом уже взрослых коней приучали не бояться боевых псов и даже отбиваться от них с помощью копыт. Но для этих целей находили собак поплоше, а значит, и более дешевых, нежели сторожевые псы.

На первый пост разведчики наткнулись возле лестницы, которая вела к воротам. Ночи в горах прохладные, и два солдата-маннейца грелись, соорудив небольшой костерок под прикрытием стены – с таким расчетом, чтобы его не было видно со стороны ашшуров. А чтобы огонь не пропадал зря, над костерком скворчал добрый кус мяса.

Один из маннейцев как раз приложился к бурдючку, в котором булькала явно не вода, как перед ним появился, словно пророс из камней, Эрибу. Он запретил солдатам стрелять по стражам крепости. Ведь нельзя было гарантировать, что кто-нибудь из двоих маннейцев не вскрикнет. А в тихой ночи, да еще в горах, любой звук усиливался многократно. Поэтому Эрибу решил применить свои способности отводить глаза, которым его обучил отшельник-субареец.

– Тихо, тихо… – Голос раб-эширте журчал, как весенний ручей. – Превосходная ночь, отличное вино, ароматное жаркое, что еще нужно солдату?

Маннеец с бурдюком глядел на Эрибу, как завороженный. Что в этот момент он видел, не знал даже раб-эширте. Да что он – Ушпия не имел понятия, какие видения в такой момент проносятся в голове «подопытного кролика»! Второй солдат медленно поднялся и подошел поближе. Завораживающий голос Эрибу заполз к нему в душу, и в горле появился ком, который не давал возможности произнести даже слово.

Солдаты глядели только на Эрибу и не видели теней, которые материализовались из темноты. Еще миг – и острые ножи прочертили на их шеях две красные полоски. Ни единый звук не вырвался из гортаней бедолаг, потому как их рты были плотно закрыты ладонями Силима и Итти.

– Вниз, к воротам! – приказал Эрибу, и все трое начали спускаться по изрядно выщербленным ступеням каменной лестницы.

Возле ворот их ждал неприятный сюрприз – два сторожевых пса и три охранника. Но и здесь боги явно были на стороне ашшуров. Ночные стражи, как и их товарищи на стене, грелись у костра, который превосходно освещал всю картину.

Конечно же, псы учуяли присутствие чужаков. Разглядеть ашшуров они не могли – разведчики таились в глубокой тени – но собаки насторожились и встали. Теперь осторожничать было поздно. Нужно торопиться!

– Псы ваши… – чуть слышно шепнул Эрибу. – Готовы?

– Да… – прошелестело в ответ, как дуновение легкого ветерка.

– Начали!

Эрибу успел застрелить двоих стражей ворот, пока Итти и Силим разбирались с псами. Третий маннеец получил сразу три стрелы, все же слабо вскрикнул, и неподалеку раздались тревожные возгласы, но Эрибу и солдаты уже бежали к воротам. Снять массивную перекладину, которой запирались ворота, оказалось легко – с помощью противовеса. Ворота со скрипом отворились, и неприступная крепость оказалась взломана с необычайной легкостью, словно сундук богатого купца, которого ночью посетил вор и для которого любые, самые сложные, замки не помеха.

Эрибу выхватил из костра пылающую головню и начал размахивать над головой. Через минуту по узкому подъездному мосту загрохотали копыта лошадей, и конница ашшуров ворвалась в крепость маннейцев…

Десятник, который открыл ворота, был допущен даже на прием к царю. Осчастливленный превосходными трофеями, – в крепости маннейцы держали около пяти тысяч первоклассных скакунов, – Шаррукин отсыпал Эрибу мешок серебра и своим указом присвоил звание лапуттама.

Рядом с царем стоял Син-ах-уцур. По тому, как тот весело и многозначительно подмигнул раб-эширте, совершенно обалдевшему от таких милостей, Эрибу сообразил, что они просыпались на него с подачи благодарного туртану. А иначе подвиг разведчиков был бы просто не замечен. Ведь они лишь исполняли свой солдатский долг. После этого Эрибу проникся к Син-ах-уцуру еще большим уважением и стал служить ему верой и правдой.

Серебро он по-честному разделил на троих. Итти и Силим визжали от радости, как щенки. Такие деньжищи! Теперь они хорошо обеспеченные люди, и после окончания службы солдаты решили заняться торговлей, которая приносила большой доход. Если только не пропьют и не прогуляют свои доли с падшими женщинами. А уж в этом молодые солдаты были сильны…

Но и это еще не все. Син-ах-уцур перевел Эрибу и двух его боевых товарищей в подчиненное ему подразделение воинской разведки, где новоиспеченный лапуттам стал командиром пятидесяти отлично обученных воинов-«теней». Так называли разведчиков обычные солдаты, потому как «тени» могли бесшумно и незаметно проникнуть куда угодно и когда угодно.

Однако долго воевать в составе армии ашшуров им не пришлось. В Вавилоне назревали события, которые насущно требовали Шаррукина вмешаться.

Двенадцать лет назад, после смерти царя ашшуров Шульману-ашареда V[56]56
  Шульману-ашаред V – «Бог Шульману – предводитель» (аккад.). Ассирийский царь Салмансар V (727–722 гг. до н. э.).


[Закрыть], власть в Вавилоне захватил Мардук-апла-иддин[57]57
  Мардук-апла-иддин II – «Мардук дал наследника» (аккад.). Царь Вавилона, правил приблизительно в 722–710 и 703–702 гг. до н. э.


[Закрыть], вождь халдейского племени Бит-Якин, претендовавший на происхождение от вавилонского царя Эриба-Мардука. Он заключил союз с Эламом, тем самым значительно усилив свою армию. Спустя год Шаррукин предпринял поход на Вавилонию, который окончился для ашшуров плачевно. В сражении у Дера войско Шаррукина потерпело поражение от эламского царя Хубман-никаша, союзника вавилонян.

Мардук-апла-иддин с войском поспешил на помощь своему эламскому союзнику, но к началу сражения опоздал, скорее всего, умышленно; он был еще тем хитрецом. Вавилоняне прибыли только тогда, когда ашшуры уже обратились в бегство. Однако Мардук-апла-иддин не сумел извлечь пользу из этой победы. Город Дер так и остался под властью Шаррукина.

Изъятие Мардук-апла-иддином сокровищ вавилонских храмов для удовлетворения нужд союзников и собственного войска, вызвало ненависть к нему со стороны жречества и знати. Возмущавшихся вавилонян и состоятельных граждан других привилегированных городов, вопреки договорам, Мардук-апла-иддин ссылал или заключал в тюрьмы, а их имущество изымал в казну.

Вавилоняне создали заговор против халдеев, но без помощи сильной армии ашшуров не могли начинать восстание. Они прислали в лагерь ашшуров своего гонца с письмом, в котором униженно просили Шаррукина помочь им освободиться от царя-самозванца и стать правителем Вавилона.

На совете военачальников было решено прежде всего оценить обстановку в Вавилоне. Царь Земли Ашшур, наученный горьким опытом, теперь никогда не начинал новую воинскую кампанию без предварительной разведки. Так Эрибу и еще семеро его подчиненных, в том числе Итти и Силим, оказались в числе погонщиков ослов (а заодно и охранников) каравана надменного купчины Бэл-аплу-уцура.

Конечно же, купец не был посвящен в миссию лапуттама и его воинов. Он даже не подозревал, что среди его погонщиков, сплошь и рядом полунищих отставных солдат, есть внедренные армейские разведчики. Син-ах-уцур прекрасно знал, что Бэл-аплу-уцур исправно предоставляет сведения не только для армии ашшуров, но еще и докладывает обо всем, что им интересно, халдеям. Естественно, за хорошую плату.

Поэтому купчину халдеи не трогали и практически не досматривали, что и учел Син-ах-уцур, отправляя своих лучших людей в Вавилон в качестве погонщиков ослов и по совместительству охранников купца. Правда, для этого его помощнику пришлось здорово постараться, потому что желающих заработать несколько сиклей серебра было хоть отбавляй.

При всем том с виду неповоротливый купец был не промах. Храбрости ему было не занимать. Ведь промышлять торговлей могли только умные, ловкие, хитрые и смелые люди.

Купцам приходилось изворачиваться, отбиваться от нападений разбойников и пиратов. Они должны были уметь ладить с вождями далеких диких племен, у которых выменивали или покупали рабов; им надлежало знать не только языки, но также нравы и обычаи чужих стран, быть обходительными и льстивыми с царями и их вельможами, потому что самые важные и дорогие товары продавались в царских дворцах.

Для удобства торговли в чужих краях купцы строили там свои поселения, жили среди местных людей и лишь изредка возвращались на родину за новым товаром. В древней столице Ашшур, когда еще не было царей, купцы, богатейшие граждане города, составляли городской совет, которым верховодил укуллум, жрец-правитель местного храма и по совместительству ишшиаккум, военный вождь, «наместник бога Энлиля». Купеческая верхушка руководила всеми городскими делами. Высокие должности занимали жрецы самых почитаемых храмов и богатые торговцы.

При нынешнем царе в городах Дур-Шаррукине, Ниневии и Кальху картина была почти такая же. Всем заправляли купцы и ростовщики. Шаррукина это устраивало; лишь бы торговый люд и жречество не мешало ему покорять сопредельные страны…

Утомительный путь навевал разные мысли. Эрибу часто вспоминал семью и свою деревеньку Шаду, и тогда сердце сжималось в сладостном предвкушении скорой встречи с родными, близкими и друзьями. Ведь ему осталось служить в армии всего год!

Впрочем, его новый чин предполагал, что воинская служба отныне станет для него профессией, но Эрибу почему-то не прельщало ни высокое жалованье, ни почести, полагающиеся офицерам армии. Лапуттам – все же немалый чин; ведь под его началом обычно находилась сотня воинов. Это только в разведке, где собраны лучшие из лучших, лапуттаму подчинялось подразделение из пятидесяти солдат.

И все чаще Эрибу почему-то вспоминался старый отшельник Ушпия. Который оказался обманщиком. Добрым обманщиком. Ушпия не был обычным фокусником – из тех, кто развлекает толпы праздношатающихся людей. Субарейцы прогнали его от родных очагов из-за того, что он был колдуном. И не каким-нибудь самоучкой, а рожденным ведьмой.

Этот опасный дар обнаружился у юного Ушпии, едва тому исполнилось пятнадцать лет. Его племя – остатки некогда сильной державы Субарту, с которой не раз сражались ашшуры, причем нередко терпели поражения, – жило в горах, на севере от Вавилона. В конечном итоге субарейцев завоевали цари Урарту. Завоевали, но не подчинили всецело. Субарейцы считались мятежниками; они постоянно поднимали восстания.

Подчинить их своей воли пытались многие цари, но с большой армией в горах особо не развернешься (а сражаться субарецы умели и дрались неистово). Поэтому правители, как Урарту, так и Земли Ашшур, убирались восвояси не солоно хлебавши.

Колдунов боялись и не любили все племена. Несмотря на то, что они приносили много пользы, суеверные соплеменники (чаще всего под влиянием жрецов) относились к ним весьма прохладно, чтобы не сказать больше. Колдовской дар Ушпии вызывал страх, и в конечном итоге он разделил судьбу многих субарейцев, которые стали скитальцами без роду-племени – по разным причинам, в основном из-за своего свободолюбивого характера.

А Ушпия и впрямь был выдающимся колдуном. Конечно, Эрибу это понял гораздо позже – когда втянулся в обучение, предложенное субарейцем. Поначалу Ушпия хотел ограничиться лишь показом некоторых фокусов, способных помочь на житейском пути понравившемуся ему мальчику-ашшуру. Что ни говори, но жизнь отшельника скучна и однообразна. Эрибу скрашивал монотонное течение реки времени, по волнам которой неспешно плыл субареец.

Но однажды все резко изменилось. Ушпия оступился, упал со скалы, и сломал себе все, что только мог: руку, обе ноги, несколько ребер… Хвала богам, что не шею. Возможно, он и мог выжить после этого несчастного случая, но остался бы калекой, что подразумевало скорую голодную смерть.

Немощный отшельник – практически не жилец, так как он не сможет обеспечить себя хотя бы минимумом продуктов. Ведь Ушпию кормили его ноги и руки. Он добывал пчелиный мед из дупел деревьев, собирал грибы в лесу и ягоды на солнечных склонах холмов, ловил рыбу в горном ручье и выпускал ее в запруду, чтобы еда всегда была под рукой, ставил петли и капканы на мелких животных и грызунов…

Эрибу застал старика в плачевном состоянии. Это так поразило мальчика, что он решил не скрывать своих способностей и немедленно принялся лечить Ушпию. Субареец сразу понял, с чем ему пришлось столкнуться. Это была не просто сила, а нечто гораздо большее. А когда спустя две недели он твердо встал на ноги, убедившись, что кости срослись, Ушпия уже не сомневался – перед ним колдун, которому он не годится и в подмастерья. Только необученный. Что в конечном итоге могло наделать много бед.

И отшельник стал учить Эрибу разным колдовским премудростям с жаром, который трудно было заподозрить в несколько меланхоличном старике. Создавалось впечатление, что Ушпия куда-то спешил. Впрочем, так оно и оказалось – спустя два года старика не стало. Лишь несколько позже Эрибу понял, что Ушпия не только научил его разным заклинаниям, но еще и передал ему остатки своей магической силы, что истощило отшельника вконец.

Эрибу похоронил своего Учителя в его пещере. Туда же он перенес и статую Хены. А вход в пещеру тщательно замаскировал. Раз в месяц Эрибу обязательно приходил сюда, чтобы принести жертву богине субарейцев и помянуть Ушпию. Он подолгу сидел в полной неподвижности возле водоема, наблюдая, как в прозрачной воде плавают рыбки, и слушая неумолчное журчание ручья. Иногда ему чудилось, что в круглом зеркале водоема всплывает лицо старика. Ушпия загадочно улыбался…

– Командир, впереди засада! – Шепот Силима разрушил воспоминания Эрибу.

Начальником охраны каравана купец поставил ветерана, бывшего раб-эширте копьеносцев, которого звали Джераб. Главным его достоинством была невозмутимость. Создавалось впечатление, что Джераб уверен в отсутствии опасностей на пути следования каравана. Конечно, поведение начальника охраны успокаивало погонщиков, но только не людей Эрибу. Опытные разведчики всегда были настороже.

– Ты сказал об этом Джерабу? – обеспокоенно спросил Эрибу.

– Конечно.

– И что?

– А ничего. Послал меня подальше. Приказал не паниковать впустую, заткнуться и заниматься своим делом.

– Понятно… Но откуда тебе известно, что нас поджидают разбойники?

– Птички, лапуттам. Взгляни…

И впрямь, далеко впереди, над невысокими зелеными холмами, которые вырастали из желтого песочного марева, кружила птичья стая. Птицы явно были чем-то обеспокоены. Чем именно – тут и гадать долго не приходилось. Пернатые волновались за своих птенцов. Ведь люди расположились в кустарнике, где находились птичьи гнезда. Это было понятно любому человеку, только не флегматичному Джерабу.

Он единственный из всех охранников имел право ехать верхом на осле. При этом Джераб еще и умудрялся дремать на ходу, чем изрядно скрашивал тоскливую монотонную жизнь погонщиков. Они постоянно бились об заклад: как долго продержится Джераб на спине осла, прежде чем свалится на землю?

Падение бывшего раб-эширте вызывало оживление и взрыв смеха. Проигравшие расплачивались и вновь заключали пари. Ведь следующее падение грузного Джераба было не за горами, а значит, появлялся шанс отыграться.

– Предупреди наших, – приказал Эрибу. – Только тихо! А они пусть передадут остальным по цепочке.

– Слушаюсь!

– И еще одно: перед холмами пошли четверых лучших лучников отделения вперед. Их задача – зайти в тыл разбойникам. Те не ждут нападения, поэтому часть их можно будет расстрелять, как глупых каменных куропаток.

Силим убежал. Потянулось томительное ожидание…