Текст книги "Изгоняющий демонов"

Глава 4
Солдат

Эрибу шагал в пыльном облаке, ориентируясь на впереди идущего воина. Пришел и его черед нести «илку» – воинскую повинность. Ашшуры могли отбывать «илку» в форме несения солдатской службы (цаб-шарри), в рядах резерва (ша-куталли), а также на строительстве дорог и крепостей (дуллу). Наиболее пригодные молодые люди при смотре и переписи определялись в солдаты – пехоту, кавалерию и даже в элитные колесничные войска. Приблизительно такое же количество, как набранные солдаты, составляли служащие резерва; и наконец, оставшиеся попадали в ряды дуллу.

Тот, кто имел возможность, мог официально освободиться от воинской повинности, оплатив расходы на содержание и обмундирование любого другого рекрута цаб-шарри. Или же сын мог отправиться в поход вместо занемогшего отца. Манну имел достаточное количество серебра для выкупа Эрибу, чтобы тот не познал тягот воинской службы, но строптивый сын был непреклонен. «Хочу познать мир!» – ответил он, как отрезал.

Мысленно Манну соглашался с мнением Эрибу – размеренная и скучная деревенская жизнь засасывала, как болото. Но, будучи бывалым солдатом, горшечник знал, что война – это не легкая прогулка ради познания мира, а пот, кровь, раны и увечья. Не говоря уже о ненасытном Нергале, который поджидал солдата на каждом шагу, в каждом сражении. Тем не менее на Эрибу не действовали никакие доводы и уговоры. Он стремился вырваться из деревни, как птица из силков, повинуясь внутреннему зову, его душа требовала перемен.

Рекрутов набирал мушаркису – придворный вельможа по имени Шарру-эмуррани. Центральные сборные пункты располагались в Кальху, Ниневии и Дур-Шаррукине. Здесь находились писцы, офицеры, обучавшие новобранцев, а также периодически происходили воинские смотры, которые проводил как сам царь, так и его высокопоставленные вельможи.

Эрибу определили в Арамейскую кицру[37]37
  Кицра – узел (арам.); когорта. Тексты из Нимруда (716–710 гг.) упоминают о пяти когортах. Наиболее значимой, крупной и старейшей была Ассирийская когорта, затем шла Арамейская и когорты городов Аррапхи, Арцухина и Арбелы; в 709 г. была добавлена Халдейская когорта.


[Закрыть] – одно из самых старых воинских подразделений Земли Ашшур. Кицрой командовал раб-кицри, старый солдат, который был жесток до предела. Эрибу отлично стрелял из лука, поэтому его назначили в отделение лучников. Мало того, спустя некоторое время он даже стал десятником – раб-эширте. А все потому, что он с честью выдержал все издевательства раб-кицри, гонявшего солдат до седьмого пота.

В конечном итоге командир кицры признал, что Эрибу стреляет не хуже превосходных лучников-итуэйцев, которых набирали из одноименного арамейского племени с берегов Идигна. В пару ему дали дюжего куррейца, копейщика и щитоносца, обладающего большой силой, но не шибко умного. Зато огромный, плетенный из прутьев щит с загнутым верхом, который хорошо защищал лучника от навесного огня, курреец мог держать сколь угодно долго. Казалось, что он не знает усталости.

Летний месяц дуузу неслучайно был выбран мудрым богом Ниншику в качестве начала сезона военных походов. В Земле Ашшур как раз заканчивался сбор урожая, и многочисленные земледельцы освобождались для несения военной повинности. Именно в это время отец Шаррукина, великий Тукульти-апал-Эшарра[38]38
  Тукульти-апал-Эшарра – «Защити наследника Эшарра» (ассир.). Тиглатпаласар III, царь Ассирии в 745–727 гг. до н. э.


[Закрыть], создатель непобедимой армии ашшуров, предпочитал проводить полномасштабные военные кампании с привлечением большого количества цаб-шарри.

Конечно, наличие профессиональных воинов кицир-шаррути позволяло царю не ждать полного завершения мобилизации цаб-шарри, чтобы выступить в поход. Войско (эмука) могло отправиться в путь в любое время. Но даже гвардейцы, зук-шепе, подобно остальным солдатам армии, были уязвимы, так как тоже зависели от снабжения. Поэтому необходимое продовольствие и фураж стекались в центральные склады и амбары провинций, через которые следовала армия, задолго до начала похода. Шаррукин, как и его отец Тукульти-апал-Эшарра, отличался предусмотрительностью и тщательно следил за исполнением своих планов и приказов.

Воинские колонны передвигались только в прохладную часть дня, поскольку ходьба по страшной жаре сильно изматывала солдат и уменьшала их шансы в бою. А идти нужно было далеко – Шаррукин решил покончить с Урарту[39]39
  Урарту, Биайнили, Ванское царство, Наири – древнее государство в юго-западной Азии, располагавшееся на территории Армянского нагорья (современная Армения, Восточная Турция, Северо-Западный Иран и часть Азербайджана).


[Закрыть], богатой и сильной страной – соперницей Земли Ашшур.

Узнав из донесений своего лучшего шпиона Ашур-рисуа о том, что весной орды гимиррайя[40]40
  Гимиррайя, гимирру – киммерийцы. Кочевые племена, вторгшиеся в Закавказье во второй половине VIII в. до н. э. и в VII в. до н. э. и завоевавшие некоторые районы Малой Азии.


[Закрыть] нанесли жесточайшее поражение урартскому царю Урсе I[41]41
  Урса I (ассир.) – Руса I, царь Урарту (735–714 гг. до н. э.), сын царя Сардури II. Покончил жизнь самоубийством.


[Закрыть], царь решил летом воспользоваться сложившейся обстановкой. Начавшийся в месяце дуузу поход был представлен как карательная экспедиция против союзника Урсы – царя страны Зикерту[42]42
  Зикерту – древний Иран.


[Закрыть], все еще не приведенной ашшурами к покорности. Таким нехитрым способом Шаррукин хотел усыпить бдительность Урсы.

Молниеносность и натиск были главными в военной стратегии ашшуров. Армия двигалась очень быстро; Шаррукин предпочитал не давать противнику времени для подготовки к сражениям, а полководцы всегда старались только наступать и заканчивать сражение решительным ударом, окружив врага с тыла и флангов, не давая ему опомниться. Нередко они применяли и военную хитрость – практиковали внезапные ночные налеты на противника.

Особое значение ашшуры придавали разведке и шпионажу. Царь уделял большое внимание выведыванию планов и намерений соседних стран, особенно тех, на которые готовился напасть. Специально обученные лазутчики и шпионы пробирались в тыл врага, сеяли среди населения панические слухи, изучали настроение народа и одновременно вели агитацию в пользу Земли Ашшур, ее могучей армии. В то же время лазутчики запугивали население, стремясь морально подавить дух сопротивления войску могучего и непобедимого царя Шаррукина.

Велась война и на измор противника. Подвижные части ашшуров занимали дороги и горные перевалы, уничтожали колодцы, переправы на реках. Противник лишался при этом возможности подвозить продукты, воду, получать подкрепление. Армия стремилась избегать обходов, двигаясь в основном в прямом направлении.

Когда на пути попадались водные рубежи, их форсировали с помощью мехов, изготовленных из кожи. Воины быстро надували их воздухом, крепко завязывали и подвязывали себе под живот, что давало возможность быстро и легко переправляться на другой берег.

Если река была не очень широкая, солдаты наводили мост. Походные мосты строились быстро. Те же надувные мехи связывались друг с другом в несколько рядов, потом перебрасывались через реку, сверху наскоро клался настил из местного подсобного материала, а иногда остов даже покрывали хворостом. Построив переправу, мост также быстро снимали, и войска стремительно продвигались вперед.

Многочисленная, хорошо вооруженная армия Земли Ашшур своими смелыми атаками наводила ужас на неприятельскую пехоту и обращала ее в бегство. Войну вели продуманно, учитывали все детали, весь накопленный ранее опыт. Благодаря этому Шаррукин превратил свою армию в могучую военную силу. Горе было стране, на которую обрушивалась ярость ассирийского царя…

В начале похода Шаррукин вступил в маннейскую область Сурикаш. Сюда была доставлена дань Маннеи самим царем Уллусуну с советниками и приближенными. Затем ашшуры прошли через владения маленького зависимого царства Аллабриа в верховьях Малого Заба, где царь получил оброк конями и скотом со своего ставленника Бел-апал-иддина[43]43
  Бел-апал-иддин – Владыка даровал наследника (ассир.).


[Закрыть], заменившего смещенного два года назад Итти.

Потом Шаррукин перешел в прежде завоеванную ашшурами область Парсуа – для того, чтобы создать у Урсы ложное представление о своих истинных намерениях. Сюда повелителю ашшуров была доставлена подать от владык поселений с ранее покоренных территорий Мидии и областей, непосредственно примыкавших к ним – несколько табунов лошадей, много мулов и двугорбых верблюдов, – весьма ценных животных, которые могли перевозить большие тяжести, тем самым облегчая воинам ашшуров путь, и наконец, стада рогатого скота – весомую мясную добавку к ежедневному рациону солдат.

Создавалось впечатление, что Шаррукин собирается повторить поход на Центральную Мидию, но намерения его были совершенно иными. Из Парсуа царь перевалил через горы и вступил в маннейскую область Миссу. Здесь, согласно предварительной договоренности, в крепости Зирдиакка его поджидал Уллусуну, подготовивший продовольственные склады и доставивший коней и скот для ассирийского войска. Во время совещания с Уллусуну царь, якобы по просьбе маннейского царя, обещал начать поход против Урарту – с целью возвратить Маннее утраченную ею территорию на южном и западном берегах озера Урмия.

Затем был устроен пир в честь Уллусуны и маннеев, причем царь Маннеи, хотя и был посажен ниже Шаррукина, однако выше, чем когда-то его отец Иранзу. Это было равносильно признанию Маннеи союзной державой. Здесь же были получены запоздавшие умилостивительные дары от правителей двух крепостей Гизильбунды – Зизи из Аппатара и Залая из Китпата, расположенных на границе с Парсуа.

Однако, несмотря на обещание начать войну с Русой I, а может быть опять-таки, чтобы ввести неприятеля в заблуждение, Шаррукин продолжил путь из Зирдиакки по южной и юго-восточной окраине Маннеи, направляясь против Зикерту. В маннейской крепости Панзиш, пограничной как с Зикерту, так и с Андией, были собраны для похода большие запасы продовольствия. А затем царь вступил в область Лукане, на территории Метатти, царя Зикерту.

Метатти применил старую тактику – оставил свою резиденцию, крепость Парду, и укрылся на горе Уашдирикка. Однако он не ограничился этим, а срочно бросил свои воинские силы на соединение с Русой, который тем временем, услышав о намерении Шаррукина углубиться в страну Зикерту, спешил с запада с целью отрезать его с тыла и разгромить.

Разгадав этот маневр, царь опрокинул заслон, оставленный Метатти на перевале через Уишдирикку, разгромил тринадцать зикертских крепостей, после чего резко повернул на запад на занятую урартами маннейскую область Уишдиш. Там Шаррукин получил от Бел-апал-иддина подтверждение о приближении войск Урсы I. С целью выиграть время, не дожидаясь подхода основной части своих войск, царь двинулся на врага в сопровождении элитного подразделения конницы – питхаллу, крупного отряда пехоты (шепе) Син-ах-уцура[44]44
  Син-ах-уцур – Син, брата храни (ассир.).


[Закрыть], своего близкого друга, и нескольких колесниц.

Всего этого Эрибу, конечно же, не знал. Несмотря на чин раб-эширте, его не посвящали в замыслы командования. Главной заботой Эрибу было накормить своих воинов и напоить (что составляло определенную проблему, так как на пути не всегда встречались реки и ручьи), следить за состоянием оружия (щитоносцы были вооружены копьями и мечами, а лучники – длинными кинжалами) и здоровьем солдат.

Что касается последнего, то более крепких и выносливых воинов, чем в подразделении раб-эширту Эрибу, трудно было найти во всей армии царя. Его руки творили чудеса: небольшие ранения солдат заживали прямо на глазах, а силы после длительного перехода восстанавливались быстро.

Подчиненные Эрибу не могли нарадоваться, что у них такой командир, но помалкивали о колдовских способностях раб-эширту – чтобы его не перевели в другую часть, на повышение. А сам он не стремился занять более высокий пост. Ему нравились дружеские отношения, которые царили среди десяти воинов его подразделения, готовность каждого немедленно прийти на выручку товарищу, пусть даже ценой собственной жизни. Но, слава богам, Нергал собирал свою кровавую жатву большей частью среди других отрядов…

Вечер выдался на удивление теплым и тихим. В горной местности, по которой шло подразделение Син-ах-уцура, куда входили лучники Эрибу, такая погода была редкостью. Здесь часто дули сильные ветра, а по ночам от холода не спасали даже костры. Тем более, что иногда их вообще запрещали зажигать – дабы не выдать расположение передового отряда ашшуров разведчикам Урарту.

Щитоносец Эрибу, которого звали Чору, колдовал над казанком, в котором булькала мясная похлебка, приправленная ароматными кореньями. Курреец кроме своей выдающейся силы обладал еще одним, несомненно, весьма ценным в походе качеством – он мог буквально из ничего сотворить вкусный обед или ужин. (Впрочем, обедать приходилось редко – отряд пехотинцев Син-ах-уцура и так с трудом поспевал за всадниками, во главе которых находился сам Шаррукин.)

В этот раз стрела удачливого Эрибу нашла отличную цель – большого горного сурка. Обычно сурки набирают вес к осени, но этот экземпляр, похоже, был чересчур прожорлив, поэтому весил, по меньшей мере, четверть билтума[45]45
  Билтум, талант – ассиро-вавилонская мера массы. Один билтум равен 60 минам, или 30,3 кг.


[Закрыть].

Обрадованный Чору, не страдающий отсутствием аппетита, тут же начал вытаскивать из своей походной сумки съедобные корешки (он жевал их по пути), быстро разделал тушку сурка и добавил в пустую чечевичную похлебку – обычный солдатский рацион – куски жирного мяса. И теперь весь десяток воинов подразделения Эрибу с вожделением принюхивались к аппетитным запахам, которые исходили из казанка.

Неожиданно плотная темень, к которой добавился туман и которую не мог отодвинуть далеко даже огонь костра, зашевелилась, послышались легкие шаги, и в освещенное пространство вошел… командир гвардейцев ша-курбути, туртану[46]46
  Туртану (аккад.) – командующий.


[Закрыть] Син-ах-уцур! Солдаты вскочили, как ужаленные, чтобы отдать честь своему полководцу, но тот мигом приложил ладонь ко рту, и они ограничились лишь тихими возгласами: «Слава Ашшуру!» Громко разговаривать в горах, а тем более кричать, было строго запрещено, ведь эхо разносило звуки очень далеко, и никто не мог поручиться, что где-нибудь поблизости не рыщут передовые дозоры армии Урарту.

– Раб-эширте, не угостишь ли ужином? – вежливо обратился Син-ах-уцур к Эрибу. – Признаюсь, – добавил он со смехом, – что меня привели к вашему костру очень аппетитные запахи.

Лишняя чашка нашлась мгновенно, и вскоре туртану уплетал за обе щеки вместе со всеми и впрямь вкусную густую похлебку. Естественно, Чору положил ему самый большой кусок мяса.

Из напитков солдатам полагалась на марше только финиковое пиво, но для Син-ах-уцура у раб-эширте нашлась фляжка превосходного урартского вина (Эрибу всегда отличался запасливостью). Туртану посмаковал, отхлебнув из фляжки несколько глотков, и с благодарной улыбкой кивнул молодому десятнику.

Син-ах-уцур был другом детства царя. Он, не колеблясь, поддержал Шаррукина, когда тот узурпировал трон Земли Ашшур вопреки всем древним законам. А в тот момент это было смертельно опасно для вельмож, которые приняли сторону младшего сына Тукульти-апал-Эшарра.

Тем не менее Син-ах-уцур пошел вместе с другом до конца и в конечном итоге стал одним из самых влиятельных придворных царя. Мало того, Шаррукин вверил ему свою жизнь, назначив командиром ша-курбути. Уж чего-чего, а заговоров в государстве ашшуров хватало.

Покончив с ужином, Син-ах-уцур с удовольствием потянулся до хруста в костях, как большой кот, вежливо поблагодарил солдат за еду и сказал, – уже строго – обращаясь к Эрибу:

– Отойдем… Нужно поговорить.

Лагерь передового отряда ашшуров, несмотря на небольшое количество воинов (по сравнению со всей армией), занимал много места. Это на равнине солдатский бивак был достаточно компактным, даже с учетом обоза. Здесь же, на более-менее удобном для привала плоскогорье то здесь, то там торчали скальные выступы, щетинились кусты, и воины, сбитые в десятки, располагались беспорядочно – как заплаты на ветхом рубище раба-вардума.

Син-ах-уцур отвел Эрибу за скалу, внимательно осмотрелся, прислушался, а затем начал негромко говорить:

– Я наслышался о тебе, раб-эширте, много интересного… Но сейчас не об этом речь. Мне нужен надежный человек, способный пройти там, где и мышь не проскочит. Я знаю, что в своей деревне ты прослыл великим охотником, несмотря на молодость. А это значит, что умеешь отменно маскироваться и передвигаться по местности, как тень. Что и требуется.

Туртану снова прислушался. Эрибу прекрасно понимал, отчего такие предосторожности. Воины Урарту были как змеи, могли проникнуть в любую щель. Конечно, боевое охранение ашшуров было настороже, но в темноте, среди нагромождения камней и скал, пробраться в лагерь и подслушать разговоры военачальников не составляло особого труда; по крайней мере, для Эрибу. А уж для представителей горных племен Биайнили, которые превосходно знали окружавшую лагерь ашшуров местность, это было и вовсе легкой задачкой.

– Так вот, тебе нужно подобрать двух-трех человек из своего десятка, – тех, кто прежде были, как и ты, охотниками, – и разведать, где расположены основные силы царя Урсы…

Эрибу едва сдержал вопрос, готовый сорваться с губ: «А как же разведчики царя из отряда ша-шепе? Ведь они лучшие в армии и всегда идут впереди». Син-ах-уцур словно подслушал мысли раб-эширте и печально молвил:

– Наши разведчики погибли в неравном бою.

– Все?

– Да. Все до единого…

Туртану понял, почему Эрибу задал этот вопрос. Урарты превосходно умели развязывать языки своим пленникам. И попади к ним хоть один ша-шепе, они уже знали бы и про отряд царя, и о количестве воинов в нем, и куда он направляется. А значит, поставили бы на пути других разведчиков плотный заслон.

Что, впрочем, не исключено; ша-шепе сильно отличались от основной массы воинов ашшуров: и мощным телосложением, и превосходным оружием, и одеждой. Урарты знали – где телохранители Шаррукина, там и он сам. Поэтому могли легко определить направление основного удара, что царь пытался скрыть.

– Бой наблюдал наш соглядатай – естественно, с некоторого отдаления, – продолжил туртану, чтобы развеять сомнения раб-эширте, которому предстояла очень нелегкая и опасная миссия.

Эрибу задумчиво покивал. Что ж, приказ есть приказ. Он солдат – и этим все сказано. Знают урарты о приближении войск Шаррукина или нет – какая разница? Ему все равно придется идти практически на верную смерть. Ведь возвратиться с пустыми руками он не намерен. Да и не имеет права. Иначе его могут наказать за трусость. А Эрибу совсем не хотелось лишиться головы прежде времени.

– Ты должен подсчитать (по возможности) силы царя Урарту, где расположена его армия, и главное – разведать подходы к лагерю Урсы. Притом самым тщательным образом. Чтобы даже ночью по той местности можно было пройти без особых затруднений. Но лучше всего взять «языка» – какого-нибудь военачальника урартов. Пусть даже невысокого ранга. Он расскажет нам все, что мы хотим знать.

«Конечно, расскажет… – Эрибу криво ухмыльнулся. – Царь всегда берет в поход своего палача. А тот большой мастер заплечных дел…»

– Ты должен выйти в путь с рассветом, – сказал Син-ах-уцур. – Охрана лагеря уже предупреждена. У тебя есть какие-нибудь просьбы, пожелания?

– Да, – ответил Эрибу. – Во-первых, мне требуется прочный волосяной аркан…

– Чего проще, – живо откликнулся туртану. – У конников-питхаллу этого добра хватает. Это все?

– Нет. Еще нужны три пары мягких сапожек и продукты. За сутки мы не обернемся, в этом я уверен. Тем более с «языком». Поэтому прикажите доставить нам верблюжий сыр (он очень питательный), орехи, мед, вяленые финики, вино, лепешки и «мясной» порошок.

Туртану остро взглянул на Эрибу, помрачнел, но ничего не сказал. О «мясном» порошке мало кто знал. Это было недавнее изобретение жрецов храма Ашшура. Чтобы получить этот ценный продукт, они долго варили овцу, затем мясо сушили и размалывали в порошок вместе с костями, солью и специями. Из «мясного» порошка получалась вкусная и питательная похлебка, которая хорошо поддерживала силы в походе.

Но он был предназначен только для разведчиков ша-шепе. На всю армию, несмотря на большую пользу, «мясного» порошка не напасешься – слишком накладно. Солдатам полагались тонкие ячменные лепешки, вяленые финики, разнообразные каши, похлебки и мясо (в основном убитых диких животных по пути следования войск).

Эрибу узнал об этом порошке благодаря общению с отшельником-субарейцем Ушпией. Иногда ему казалось, что старик знает все на свете. Подросток впитывал знания, которые предлагал ему Ушпия, как губка воду. Память у него была превосходной, а сила росла с каждым годом. Спустя некоторое время Эрибу научился отводить глаза не хуже старика. Для него не составляло труда исчезнуть прямо на глазах изумленного наблюдателя.

Правда, этот фокус он проделал лишь один раз – из бахвальства – перед своим другом по детским играм. Тот от неожиданности упал в обморок, решив, что Эрибу похищен самим Нергалом, и незадачливому штукарю пришлось долго втолковывать «подопытному», что тот просто перегрелся на солнце и с ним приключился обморок. Такие вещи случались, но все равно после этого приключения отношения с другом разладились.

Похоже, тот не очень поверил объяснениям Эрибу, но, хвала богам, помалкивал. Иначе «фокуснику» пришлось бы испытать на себе суд жрецов и обвинение в колдовстве. А поскольку Эрибу на то время минуло четырнадцать лет, то ответил бы он по всей строгости древнего закона…

Рассвет в горах всегда более ранний, нежели на равнине. Эрибу и двое выносливых стрелков Итти и Силим, которые выросли в горах и охотились едва не с младенческого возраста, и впрямь с некоторого расстояния смотрелись бесплотными тенями. Ноги в мягких сапожках ступали бесшумно, ветки кустарников, казалось, сами раздвигались перед молодыми солдатами, а путь для продвижения передового отряда армии ашшуров горцы определяли по наитию, которое с детства вошло им в плоть и кровь.

Эрибу благодарил богов, которые подсказали ему выбрать для разведывательного поиска именно Итти и Силима. Ведь задача найти удобный путь для отряда царя была отнюдь не простой. Звериные тропы, по которым могли пройти лишь одиночные воины, не подходили.

Во-первых, в составе передового отряда была конница, а во-вторых, Шаррукин практически никогда не расставался со своей знаменитой колесницей, где кроме него и возничего находились два щитоносца из подразделения ша-шепе, прикрывавшие царя от вражеских стрел и дротиков с боков и спины. К тому же в отряде было еще три десятка колесниц, которые являлись главной ударной силой армии ашшуров.

О том, что где-то впереди находятся вражеские отряды, разведчикам на второй день поиска сообщил дым костров. Он был напоен ароматами горячей снеди – повара урартов готовили солдатам завтрак. Эрибу переглянулся со своими подчиненными, и все трое многозначительно заулыбались. Объясняться опытным, несмотря на молодость, охотникам не было нужды. Ветер дул в их сторону, а значит, учуять их запах не смогут даже сторожевые псы урартов.

Едва встав во главе армии, Шаррукин придумал новый род войск – подразделения боевых псов. И до него собаки несли сторожевую службу во время походов (собственно говоря, как и в армии Урарту), но использовать их в качестве грозного оружия додумался только царь. Тысячи лет назад в древней Месопотамии была выведена порода огромных псов устрашающего вида. Их мощные челюсти, сила и злобность успешно противостояли крупным животным и оружию людей. Их использовали также во время охоты на львов и лошадей.

Чаще всего боевые псы шли в атаку вместе с колесницами и применялись подобно дрессированным гепардам. Значительно реже таких собак выпускали против вражеского пешего строя. Дрессировкой боевых псов занимались жрецы, которые могли мысленно передавать приказы своим подопечным. Это было необходимо на тот случай, если животные выходили из-под контроля. А такое в битве иногда случалось. Разъяренные псы, опьяневшие от крови, могли набрасываться и на своих воинов.

Огромные собаки без труда расправлялись с пехотой, калечили конницу. Способные убить льва, они без труда валили всадников в тяжелом вооружении. Перед боем их обычно ставили в первой шеренге, во второй шли легковооруженные рабы-пращники и лучники, и лишь в третьей – профессиональные воины-ашшуры в защитном облачении с длинными копьями и прочными щитами в металлической оковке. Свора псов размером с джульбарса[47]47
  Джульбарс, полосатый барс – туранский тигр. Вымерший подвид тигров, обитавший в Средней Азии, Северном Иране и на Кавказе до середины XX века.


[Закрыть] за считанные мгновения превращала поле боя в кровавое месиво.

Иногда их облачали в полные или частичные доспехи. Это была свободно свисавшая кольчуга-попонка, а порой и металлический шлем. Дополнительное оружие – длинные шипы на ошейнике – не давало вражеским собакам хватать боевого пса за горло, а обоюдоострыми лезвиями на шлеме он кромсал атакуемого воина, резал сухожилия ног и вспарывал животы лошадям.

В армии царя Урсы тоже использовали собак. Но лишь для сторожевой службы. Попытка пойти по пути Шаррукина и создать подразделение боевых псов не увенчалась успехом. Скорее всего, потому, что Урарту была горной страной, и сплошной строй, куда можно пристроить собак, среди скал не развернешь…

И, конечно же, передовое охранение урартов, хорошо укрытое в лощине, имело сторожевых псов. Дальше пройти не было никакой возможности – воины царя Урсы перекрывали единственную удобную тропу. А идти в обход значило обнаружить себя – собаки запросто могли учуять разведчиков-ашшуров.

Эрибу какое-то время напряженно думал, а затем спросил, обращаясь к Итти и Силиму:

– Кто из вас хорошо лазает по скалам?

Солдаты переглянулись, заулыбались и дружно ответили:

– Оба!

Эрибу оценивающе посмотрел на них и выбрал Силима. Итти более плотный, кряжистый, силы ему не занимать, но он был несколько неуклюж. А Силим гибкий, как виноградная лоза, и очень цепкий. В этом раб-эширте успел убедиться, пока они пробирались горными тропами. Мысль, которая родилась в голове Эрибу, быстро выросла в план.

Передовое охранение урарты никогда не выдвигали далеко от своего базового лагеря. В отличие от армии ашшуров – Шаррукин на привалах всегда рассылал разведчиков во все стороны, а охранения отодвигал подальше, при этом еще и дублируя сторожевые посты. Если передовой пост будет захвачен, то следующий за ним заметит возню и предупредит войско о нападении врага.

Похоже, лагерь царя Урсы находится поблизости. Но где именно? И сколько у него войск? Эти сведения были просто необходимы. Конечно, их можно получить от «языка», и раб-эширте не сомневался, что он его добудет. Но никто не мог дать гарантию, что пленник не соврет. А урарты отличались большой стойкостью. Их не могли сломить даже самые жестокие пытки. Поэтому Силим должен подняться на самую высокую скалу и тщательно осмотреть окрестности горы Уауш; сторожевой пост находился у ее подошвы.

Объяснив суть задания, Эрибу указал, по какой стороне скального отрога должен подниматься Силим, чтобы его не заметили урарты, и тот начал карабкаться наверх с быстротой и ловкостью ящерицы. Раб-эширте даже невольно позавидовал солдату. Он и сам умел лазать по скалам, но возле его родной деревни находились в основном выровненные временем холмы, которые только назывались горами. Поэтому Эрибу, конечно же, не мог тягаться с рожденным в горах в умении преодолевать практически отвесные скалы.

Вскоре Силим исчез за щетинистым кустарником, который невесть как забрался на большую высоту и пустил корни в расщелине. Потянулось томительное ожидание. Время не бежало, как обычно, а истекало вязкими медлительными каплями, которые стучали по черепу – кап-п… кап-п… кап-п… Эрибу совсем измаялся в ожидании Силима.

В отличие от Итти, который прилег за кустиком и задремал, раб-эширте лишь сокрушенно вздохнул, глядя на безмятежное лицо стрелка. Они поднялись рано, поэтому не было ничего удивительного в том, что Итти сморил сон. Впрочем, солдаты на любом, даже самом коротком, привале мгновенно засыпали. Так они поддерживали силы, растрачиваемые во время длинных переходов.

Но вот послышался тихий шорох, и на небольшую площадку, очищенную ветром и ливневыми дождями от камней, спрыгнул Силим. Он приземлился, как кот – упруго и бесшумно. На его смуглом лице сияла ослепительная белозубая улыбка.

– Ну! – Эрибу был сильно взволнован.

– Есть! – ответил Силим. – Вражеский лагерь расположен на западном склоне!

– Воинов много?

– Прости… но пересчитать их я не имел возможности, – стушевался Силим. – Думаю, что много. Там лесные заросли, поэтому поди знай, сколько урартов прячется под сенью деревьев. Но я заметил царский шатер! А это значит…

– Это значит, что на горе Уауш находятся основные силы царя Урсы! – перебил Эрибу солдата. – А об их количестве царю уже доложили! Отлично! Теперь нам осталось для подкрепления наших выводов добыть «языка». Итти, проснись, лежебока!

– А! Что?.. – подхватился солдат.

– Ничего. Готовь свой лук. Нужно перестрелять сторожевых псов. Для начала. Но если промажешь, как уже бывало, то я тебе кишки выпущу!

– Как можно… – буркнул обиженный Итти и стал тщательно отбирать стрелы.

То же самое стал делать и Силим. А Эрибу тем временем начал готовиться пустить в ход свою «невидимость»; по-иному средь бела дня «языка» не взять. Урарты отменные воины и спать в передовом охранении уж точно не будут.

Итти и Силим лишь с пониманием переглянулись, когда Эрибу уселся, скрестив ноги, сложил перед собой ладони лодочкой и прикрыл глаза. Им уже случалось видеть своего раб-эширте в такой позе. Спросить, зачем он это делает, никто не решался – все-таки командир. А в армии лишних вопросов старшему по званию не задают.

Но после того как в боях десяток Эрибу не понесли ни одной потери, что было вообще немыслимо, все решили, что он так молится каким-то неизвестным богам – хранителям солдат. И оставили десятника в покое. Пусть молится хоть Нергалу и его зловещей супруге Эрешкигаль, лишь бы вернуться домой живыми и невредимыми.

Солдаты его десятка не раз замечали, как во время сражения Эрибу «отводил» вражеские стрелы, которые летели куда угодно, но только не в цель. Или во время рукопашной схватки длинные мечи урартов не могли поразить воинов его десятка, хотя те были вооружены лишь кинжалами.

Для солдат это казалось каким-то чудом. Они считали своего раб-эширте колдуном, но помалкивали, опасаясь, что жрецам, сопровождавшим армию, это сильно не понравится и они потеряют командира. А это было равносильно собственной гибели – сражения с армией Урарту были жестокими и кровопролитными. Закованные в броню урарты были отменными воинами.

Но после боя Эрибу был выжат, как лимон. Ведь те колдовские познания, которые он получил от отшельника-субарейца, требовали огромной концентрации внимания и еще большей траты энергии. Поэтому без настройки силы обойтись было невозможно.

А она по мере взросления Эрибу росла, и временами ему казалось, что сила вот-вот уничтожит его изнутри, как это бывало, когда убитый и вовремя не освежеванный олень слишком долго полежит на солнцепеке. Скопившиеся во внутренностях животного газы нередко вырывались наружу, разворачивая все нутро, и тогда испорченное мясо выбрасывали из-за скверного запаха…

Псы урартов – звероподобные страшилища ростом с теленка – все же учуяли разведчиков. В отличие от охотничьих собак, они не обладали отменным нюхом, зато у них были отличный слух и превосходная интуиция, усиленная длительным натаскиванием на сторожевую службу.