Текст книги "Воительница Морены"

– Самой прилежной выпускнице актерского факультета, гениальной актрисе и моей блистательной невесте, – он надел ей на палец кольцо, и оно удивительно точно подошло к ее светлым волосам и синим глазам. Инга обняла Глеба и поцеловала его, как он любил: чуть подрагивающими губами, сначала легко и нежно, а затем крепче, сжимая пальцами его влажные виски. Яхту качнуло. Глеб придержался рукой за радарную стойку. Инга сделала шаг вперед. Подняв голову, она вдохнула полной грудью вечерний воздух океана. Вытянула руку с кольцом, словно древняя богиня, указующая путь кораблям. Длинная тень легла на нее и потянулась по яхте. Инга оглянулась. Глеб стоял высоко на стойке, загораживая солнце и балансируя на двух тонких перекладинах.

– Спускайся, не стоит пробовать дотянуться до богов, – улыбнулась Инга.

– Только ради тебя, дорогая, я готов шагнуть на землю, – Глеб спрыгнул на мостик, обнял Ингу, и они спустились в каюту.

Позже, смывая с себя в душе рыбный запах, которым она вся пропиталась на Тиви, Инга пыталась понять свои чувства, прислушиваясь ко внутреннему голосу. А он коварно нашептывал, что все происходящее слишком нарочито и романтично, чтобы быть правдой. И чем больше романтики сейчас, тем сложнее потом, когда она станет женой. Если бы ей дали сценарий фильма, где были бы такие сцены, как у них с Глебом, история сразу бы отправилась в мусорную корзину: очень много приторного сиропа. Но ведь в жизни она ведет себя именно так и воспринимает это нормально! Чего же она хочет? Ну и черт с ним. Пусть будет как будет. Она подставила лицо под прохладные струи воды, изгоняя из мыслей сомнения.

– Счастливая ты, – сказал Глеб по возвращении в Москву. – Отучилась. А мне еще год в универе париться.

– Глеб Александрович, от вас ли я слышу? – укоризненно покачала головой Инга. – Ты сейчас рассуждаешь как нерадивый студент.

– Если бы отец не командовал мной, я учился бы в Нью-Йорке, – поморщился Глеб. – Поработаю с папаней после окончания еще пару лет, а там свой бизнес с нуля начну.

– Если бы ты учился в Штатах, то работал бы в филиале вашего банка, а так у тебя хорошая практика в головном офисе по руководством Александра Ивановича, – заметила Инга. – Никогда не стоит пренебрегать помощью близких и родных.

– Может, ты и права, – согласился Глеб. – И у меня не было бы случая встретить тебя.

– Ну вот видишь! Случай определяет выбор, – философски изрекла Инга. – А как мы будем праздновать конец твоих мучений в универе? – она с хитринкой взглянула на Глеба. – Хочешь устроить что-нибудь необычное?

Глеб заулыбался.

– Ты и есть моя необычная, – он притянул к себе Ингу и чмокнул в нос. – Впереди еще год. Придумаем, как отпраздновать. Например, можем пожениться, ты не находишь?

– Может быть, через год подумаем, – игриво ответила Инга.

Разумом она понимала, что с Глебом они выглядят отличной парой. Но чувства нашептывали ей предостережения. Хорошо, что они отложили этот вопрос. Может быть, за это время она разберется в себе. А если Глеб решит, что она водит его за нос? Но из каких соображений? Не из-за подарков же. Когда они только начали встречаться, такая мысль могла прийти ему в голову, но теперь она вполне обеспечена. На следующее лето нужно что-то решить, иначе он сделает вывод, что она просто стерва, которой доставляет удовольствие издеваться над ним.

И этот год прошел.

Когда Клюев-младший сказал, что нужно поскорее слетать в Карелию, забрать для отца пробы грунта, а заодно отпраздновать окончание учебы, Инга насторожилась: Глеб и Карелия плохо сочетались в ее представлении. И почему грунт должен забрать именно он? Уточнять она не стала, потому что Глеб был какой-то задумчивый и нервный. Поразмыслив, Инга согласилась. В самом деле, почему бы не отдохнуть пару дней? Съемки уже закончились. Правда, впереди было еще озвучание. Она поговорила со Звонаревым. Тот махнул рукой.

– Успеешь на озвучание. Подыши свежим воздухом, тебе пойдет на пользу. Только горло не простуди.

А потом, когда вся компания уже летела в самолете и горланила под гитару песни, ей почудилось, что неспроста Глеб собрал таких разных приятелей в эту поездку. И продолжал он вести себя странно: нервная веселость, что ли… Со стороны это почти не было заметно. Она решила поговорить потом с Леной. Может быть, она что-то знает. Хотя вряд ли. Леночка очень эмоциональная, у нее все чувства на лице написаны, и по ней было видно, что ей ничего не известно. Уж с Ингой она бы обязательно поделилась.

Оставив Глеба возле ворот ангара, она с рюкзаком поднялась по трапу в самолет. Генка уставился на нее мутным взглядом, его рот разъехался до ушей.

– Надоело там сидеть? – кивнул он. – Правильно, здесь лучше. Хочешь выпить?

Инга улыбнулась, подавляя в душе брезгливость.

– Нет, Гена, спасибо.

Она прошла через салон к туалету, чувствуя спиной тяжелый взгляд.

Когда Инга закрылась в туалете, Генка заглянул в бар, мучительно выбирая, чего бы глотнуть еще. Трогать запечатанные бутылки коллекционных вин он не стал: хоть Глеб и разрешил все брать, но кто их знает, какая у них цена, пойдут потом разговоры. В компенсацию он налил полный бокал какого-то темно-красного тягучего ликера, выпил, морщась от приторного вкуса. Нащупал в кармане куртки сигареты, но курить в салоне не решился. Поднявшись, он накинул на плечо ремень сумки и, слегка пошатываясь, спустился по трапу к остальной компании.

Глеб посмотрел на часы. Встал со скамейки. Наверное, компания уже потеряла его. Нужно вернуться в ангар. Вертолет скоро будет готов.

В ангаре были все, и Генка тоже. Они дружно сидели рядком и слушали Вэла. Он негромко играл на гитаре что-то испанское. Генка, зажав сигарету в зубах, хлопал по ящику ладонями в такт мелодии.

– Бить по ящику с динамитом и при этом курить – это вершина храбрости, Гена, – громко сказал Глеб. – Мы не такие отважные, ты ребят пожалей!

Генка замер. Вскочил с ящика и уставился на него испуганным взглядом. Раздался хохот. Поняв, что над ним подшутили, он скривился, но быстро сделал вид, что подыграл.

– Что бы вы без нас с Глебом делали! – деловито сказал он. – Вот что значит подхватить шутку…

Но Глеб уже не слушал его. Он глядел на вертолет. От него к ангару бежал пилот. Глеб пошел навстречу. Летчик что-то сказал и вернулся к площадке. Клюев зашел в ангар.

– Подъем! Вертушка готова. Рюкзаки, телефоны и прочие вещи просьба не забывать.

Инга шагала по летному полю, ощущая беспокойство. Ей все отчетливей казалось, что все они стали участниками какого-то реалити-шоу, смысл которого знает только Глеб.

Когда они подошли к вертолету, винт уже вовсю раскручивался.

– Ой, мамочки! – попятилась Юлька, рукой придерживая вздувшуюся на груди блузку.

– Ну, Юль, ты чего? Не бойся, – успокоил ее Игнат. Юлька пригнулась и быстро юркнула внутрь. За ней зашли остальные. Инга видела, что Глеб продолжает играть роль командира. Он немного постоял, внимательно высматривая что-то на поле, шагнул одной ногой в салон, оглянулся, окинув взглядом оставленный ими ангар.

– Все здесь? – спросил он, хотя это было очевидно. – Окей! – Клюев закрыл дверь, и шум двигателей сразу стих.

– Когда взлетаем? – спросила Юлька и посмотрела в иллюминатор. – Вау, да мы уже летим!

Никто из компании, за исключением Глеба и Березиной, раньше не летал на вертолете. Даже Игнат. Глеб, понятное дело, сопровождал иногда отца, а Инга на съемках в Голливуде не только летала на военном вертолете, но и висела под ним на тросе. Все притихли, прислушиваясь к новым ощущениям.

– Это тоже иномарка, как самолет? – спросил Вэл, одобрительно разглядывая салон, гораздо меньший, чем в «Хоукере», но не уступающий в роскошном дизайне.

Глеб кивнул на Игната.

– Вот он лучше разбирается, хоть и гуманитарий!

– Это «Ансат», – начал объяснять Игнат. – Отечественный. «Ансат» на татарском означает «Простой», они собираются в Татарстане. Пришли на смену «Ми-восемь». Очень практичная модель. И ест не много…

– Ничего себе, простой! – восхищенно перебила Юлька, тыча пальцем в золотистую кожаную обивку и поглаживая ручки маленького изящного кресла, в котором сидела. Подлокотники из оливы были вырезаны в виде растянувшихся львов: если облокотиться, то ладонь опускалась точно на голову царя зверей.

– А нам долго лететь? – спросила Инга, внимательно вглядываясь в Глеба. И что же он так нервничает?

– Наверное, около часа, не помню, – улыбнулся Клюев, барабаня пальцами по столику. Он взял ее руки в ладони. – Ты так смотришь на меня… Не замерзла?

Не дожидаясь ответа, повернулся к остальным.

– А не выпить ли нам?

– Отчего ж, братец, не выпить, очень даже можно выпить, – подхватила Лена.

Только сейчас компания заметила, что с Генкой творится неладное. Он сидел молча, с закрытыми глазами, в углу маленького диванчика. На лице его проступила пятнами краснота.

– Ген, тебе плохо? – участливо спросила Лена и потрогала его за плечо. Генка открыл глаза и попытался улыбнуться.

– Все в порядке, в желудке давит, выпил лишнее… Пройдет…

– Тошнит? – с тревогой спросила Юлька. – Глеб, а туалет здесь есть?

– Есть, – успокоил всех Глеб. – А я предупреждал тебя – не разгоняйся. Ничего, оклемаешься, – подбодрил он.

Игнат достал из клапана рюкзака две таблетки аспирина, бросил в бокал, плеснул минералки.

– Выпей, до земли дотянешь.

Генка пил шипучку маленькими глоткам. Глеб отвернулся, пряча гримасу презрения. Он уже пожалел, что взял этого болвана с собой. Перестарался с конспирацией. Хотел шумную и беззаботную компанию, чтобы никто из отцовских недоброжелателей не заподозрил истинную цель отдыха. И вот получил. Как-то так повелось с детства, что Генка иногда оказывался рядом. Мама до сих пор помогала Генкиной семье, по старой дружбе.

Юлька, чтобы сгладить неловкость ситуации, решила применить навыки психолога.

– Глеб, давно хотела тебя спросить: а почему ваш банк так называется – «К-Банк»? И полосочки красно-синие на белом фоне?

«Определенно этих двоих нужно было оставить в Москве» – подумал Глеб.

– Полосочки – это уже при ребрендинге сделали: триколор, как на государственном флаге. «К» – значит Клюев, ну а «Банк» собственно – это банк, – пожал плечами Глеб.

На самом деле вопрос этот был очень болезненный, и не все выходило так просто. Когда Глеб еще учился в школе, отец в порыве откровения рассказал ему историю с названием банка.

Александр Иванович в советское время успешно спекулировал валютой и проворачивал крупные дела с товарами из братских стран Восточной Европы. И очень не любил, когда кто-нибудь пытался его кинуть или сдать. Не любил и наказывал таких. В своих принципах был непреклонен и жесток, ломил к цели любой ценой. За это и получил в известных кругах прозвище Кабан. В девяностые такие качества характера помогли Кабану не просто удержаться на поверхности, но и оторвать свой кусок от раздираемой на части страны. Позже он ломал голову над названием нового банка: слово должно было быть весомым и солидным, а также хорошо отражать характер Клюева. Он вспомнил о прозвище, и название сложилось само собой: «К-Банк». Произноситься будет, естественно – «Ка-Банк». Официально это будет означать «Клюев-Банк», а на самом деле это будет все тот же Кабан, с дополнительной буквой «К» в конце, которая должна как бы намекать на его сына, Клюева-младшего, ведь он, безусловно, продолжит дело отца. Вот такая тайная и сложная игра смыслов.

Лихое прошлое Клюева, по неписаному семейному закону, никогда не вспоминалось, и отец после того разговора больше не возвращался к давней истории.

А вот Глеб, попадая в немилость к отцу, поминал про себя Кабана недобрым словом. В самом деле, если его отец – Кабан, то кто тогда Глеб? Когда Клюев-младший, еще до Инги, встречался с дочкой отцовского партнера по бизнесу Викой, она как-то раз в постели игриво назвала его поросенком. Глеб залепил ей пощечину и потребовал больше никогда не называть его так. Вика ничего не поняла, а через некоторое время они расстались.

– Брателло, ты где? – услышал Глеб голос Лены.

Он улыбнулся и потер руки.

– Задумался, пардон. Лен, возьми что-нибудь из бара.

Лена достала непочатую бутылку текилы и маленькие хрустальные стаканчики.

– А лайма нет, и соли тоже, – пожала она плечами, копаясь в баре. – Зато есть авокадо – но кому это надо?

Все рассмеялись. Глеб авторитетно поднял руку.

– Спокойно! Весь этот кисло-соленый антураж употребляется исключительно ради выпендрежа и перед кинокамерой, правда, дорогая? – он посмотрел на Ингу.

– Будто сам не знаешь. По-разному бывает, – пожала плечами Березина. – На самом деле нет правильных и неправильных способов пить текилу; как я заметила, некоторые мексиканцы и американцы пьют ее залпом, как у нас водку, и ничем не закусывают, – сказала она, вспоминая проведенное в Лос-Анджелесе время.

– Насчет отсутствия соли вы не правы, – спокойно сказал Игнат. Он снова взял рюкзак и достал маленькую пеструю коробочку, раскрыл и поставил на столик.

– Пожалуйста, соль!

– Ну ты даешь! – восхитился Вэл. – Я же говорил: у Игната есть все. Вот с кем в поход идти надо. – Он быстро расчехлил гитару и заиграл марш.

– Генке не наливать, – тихо сказала Лена. Но тот, видимо, спал, уткнувшись головой в рюкзак, и ничего не слышал.

– Меня вы будете чествовать в теремке, а сейчас – за удачный отдых, и пусть сбудутся наши желания! – сказал Глеб.

– Ура! – хором подхватили все.

Юлька пригубила текилу, запила минералкой, подвинулась к Игнату и положила голову ему на плечо. Хорошо как! Игнатик просто душка, что согласился на эту поездку. Правда, пришлось приложить усилия. Когда Глеб пригласил его, он сначала отказался из-за работы.

– Миленький, ну давай сделаем перерыв, – закрутилась вокруг Игната Юлька. – Твоя работа никуда не денется. А студенты ушли на каникулы. Неужели нельзя отпроситься на кафедре? Такого талантливого преподавателя обязательно отпустят. Всего несколько дней!

– У меня, если ты помнишь, кандидатская, и я собирался сесть поработать. На кафедре взять отгулы можно, только кто будет за меня все там делать? – вздохнул Игнат. – Может, в следующий раз? В августе отпуск.

Юлька надулась. Тихонько села в кресло и поджала ноги.

– Во-первых, кандидатская – это универсальная отговорка, ее пишут годами, – твердым голосом отчеканила она. – Во-вторых, когда говорят о следующем разе, то он никогда не наступает. А в-третьих, я же прошу о такой малости, это всего несколько дней, неужели нельзя сделать исключение?

Игнат присел рядом на подлокотник. Погладил Юльку по голове, прижал к себе.

– Очень хочешь в Карелию?

Она поняла, что победила. Но радость сдержала. Вздохнула и опустила плечи.

– Ну, если не можешь, тогда ладно – грустно протянула она.

– Ну хорошо, хорошо, – согласился Игнат. – Сейчас перезвоню Глебу и скажу, что мы летим.

– Ура! – закричала Юлька и бросилась целовать Игната. За два года, что они были вместе, очень редко ей не удавалось уговорить его. В конце концов, что здесь такого – слетать на отдых в Карелию, да еще за счет Клюевых?

Познакомились они с Игнатом в метро. Юлька спускалась по эскалатору на станции «Площадь Революции», на ходу читая со смартфона конспект по социальной психологии. Вроде и тема интересная, но Юлькины мозги на ней как переклинило, а времени до сдачи оставалось в обрез. Она уже собиралась шагнуть с эскалаторной ленты, когда сзади на нее налетел какой-то парень. Юлька не удержалась и упала. Смартфон звучно хлопнулся об пол, скользнул в сторону и скрылся под ногами спешащих людей. И все это на глазах у Юльки.

Парень хотел помочь ей подняться. Она оттолкнула его и бросилась в людской поток. Смартфон, вернее, то, что от него осталось, обнаружилось возле колонны. Юлька собрала разбитые части, прижала к себе, прислонилась к колонне и заплакала. Жалко! Если бы это был старенький мобильник, то черт с ним, но она копила деньги несколько месяцев, ждала выход новой модели, и еще конспекты…

Кто-то коснулся ее плеча. Она открыла глаза. Рядом стоял тот парень.

– Девушка, ну простите, ради бога! Ну не специально я толкнул вас. Не плачьте. – Он взял разбитый смартфон, покрутил в руках.

– Легко вам говорить! – всхлипывала Юлька. – А если бы у вас такое случилось!

Парень с улыбкой смотрел на нее. Лицо у него было очень красивое.

– Знаете, что? Пойдемте! Здесь недалеко есть салон мобильной связи, я куплю вам точно такую же модель. Симку мы переставим и всю информацию вытащим, ничего не потеряется, обещаю. У меня есть друг, он с поломанной флэшки что хочешь восстановит!

– Да? А вы знаете, сколько он стоит! – укоризненно сказала Юлька. – Их только недавно выпустили!

Парень взял ее за плечи.

– Да какая разница. Пусть это вас не беспокоит.

Юлька с надеждой взглянула на него: может, шутит? Она недоверчиво улыбнулась.

– А вы не разыгрываете?

Тот втянул шею и воровато оглянулся.

– Как говорил мой кореш по тюремной камере, век воли не видать, зуб даю!

Юлька ойкнула, прижала к груди ладони и попятилась, не сводя с него глаз.

– Да пошутил я, ну что вы в самом деле! Пойдем за смартфоном! – он засмеялся и потянул Юльку к эскалатору. Она послушно засеменила рядом. Остановилась.

– Постойте, я мигом!

Подбежав к ближайшей скульптуре пограничника с собакой, она потерла начищенный до блеска миллионами рук бронзовый собачий нос – извечный ритуал московских студентов: на удачу.

– Вы верите в эту примету? – рассмеялся парень, когда она вернулась.

– Всегда так делаю. Это приносит счастье даже тем, кто не верит, – сияла Юлька.

Они поднялись на поверхность, новый знакомый представился:

– Игнат.

– Юля, студентка, – ответила она и добавила, – учусь на психолога.

Игнат взял ее под руку, и они направились в салон мобильной связи. А потом завернули в кафе и просидели там три часа. Позже Игнат проводил новую знакомую до станции. Когда электричка тронулась, Юлька протиснулась к окну и помахала ему рукой.

Маме Игната Юлька не понравилась. Девушка сразу это почувствовала, как только Игнат представил ее родителям. Игорь Васильевич еще ничего, а вот Светлана Сергеевна все время, пока они сидели за столом, спрашивала о разных вещах: где она живет, не тяжело ли ей каждый день на электричке ездить в Москву, как она поступила в университет и что собирается делать после окончания.

Юлька честно сказала, что семья у них простая, небогатая; рассказала, что поступила она собственными силами, учится на бюджете, после окончания университета планирует специализироваться дальше, а со временем хочет добиться частной практики.

– В нашей стране психолога заменяет бутылка водки, – философски изрек отец Игната, наполняя себе стопку этой самой водкой. – Будешь? – спросил он сына.

– Я за рулем, – ответил Игнат и налил дамам и себе вина.

– Ты не прав, Игорек, – деловито сказала Светлана Сергеевна, нервно поправляя прическу и переставляя бокал. – Да, наше поколение к психологам не ходит, но молодые живут в другом социально-культурном пространстве, там другая парадигма ценностей, в процессе достижения которых легко впасть в депрессию или обозлиться на весь мир, цинично пойти по головам, заразиться подлостью и меркантильностью, не правда ли, Юленька? – вроде бы шутя спрашивала она.

Юлька вызов приняла.

– Вы правы, Светлана Сергеевна, у каждого поколения свои представления о ценностях. Извечный спор. Увы, над нами довлеют жизненные стереотипы и штампы, и мы всему пытаемся дать название и определение: не по причине особого цинизма, просто жизнь очень быстрая и требует мгновенного определения кто есть кто. Если ты не смог устроиться в жизни – ты лузер, если не похож на других – это значит фрик, кто слаб, но умен – тот ботан, а те, кто едет из провинции в Москву, издавна характеризуются такими же переселившимися сюда ранее людьми общим выражением «понаехали тут», а если это особь женского пола, то, безусловно, она хищница и аферистка. Но ведь ваше поколение не такое, оно гораздо лучше, не правда ли? – Юлька поднесла бокал к губам, внимательно следя за реакцией Светланы Сергеевны. Та подняла брови, удивившись смелости этой неказистой на вид девушки.

– Светочка, ты не на заседании в министерстве, давай не будем, как говорит молодежь, грузить нашу гостью, – взял инициативу в руки Игорь Васильевич. – У меня есть тост…

– Игорек, много не пей, помни о своем инфаркте, – назидательно сказала жена.

– Это когда было? Сто лет в обед, – погрозил он шутливо пальцем супруге. – Юленька, у нас мама иногда путает работу и дом, вот кого нужно президентом сделать, – рассмеялся Игорь Васильевич.

– Кстати, о стереотипах и штампах, – заговорил Игнат. – Легко принять то, что не вызывает в тебе сопротивления по причине конформизма, а еще лучше грести под себя общепризнанные ценности, здесь точно не ошибешься в их истинности. Ведь право на собственное видение – это сегодня такая непозволительная роскошь…

– Ты о чем, Игнатик? Я не понимаю тебя, – покачала головой Светлана Сергеевна.

– Да так, мысли вслух, неважно. Давай, отец, говори тост!

Позже, везя Юльку домой, он долго молчал, крепко сжимая руль. Юлька смотрела на проезжающие автомобили и горящие окна домов своего городка и тоже о чем-то думала.

– Ты прости мою маму, – заговорил Игнат. – Типичная женская ревность, помноженная на страх.

– Я понимаю, – тихо сказала Юлька. – Никто ни в чем не виноват. Когда человек не может решить что-то за других, повлиять на их выбор, то он не хочет принять это и отпустить от себя. Наверное, если бы у каждого была врожденная способность менять желания и поступки окружающих его людей, мир сразу бы превратился в ад.

– Мы все такие, – усмехнулся Игнат. – Всегда знаем, что лучше для других.

Вертолет плавно накренился и пошел на посадку. Инга прильнула к иллюминатору, пытаясь угадать, где они приземлятся. Всюду темная зелень, вон речушка кривая, а там дальше корявое озерцо, а вдалеке еще несколько – побольше. Дикие места. Вот где нужно снимать психологические драмы. Кстати, неплохая идея. Когда-нибудь она обязательно финансирует свой собственный фильм, сама напишет сценарий, поставит его и сыграет главную роль. Неужели она не сможет? Вот Чарльз Чаплин так и делал. И это будет по-настоящему независимая и сильная картина. Художникам и писателям проще: их замысел полностью под контролем одного автора, а кино сегодня – почти всегда творчество коллективное, и даже если тебе кажется, что фильм держится исключительно на твоем таланте, есть еще сценаристы, режиссеры, монтажеры, операторы и чертовы продюсеры.

– Вроде приземляемся? – спросил Вэл.

– Наверное, – кивнул Глеб. – Я давно здесь не был. Посадочные площадки теремка на ремонте. Сядем рядом. – Он потянул сумку из рук Генки. – Будите его, пусть придет в себя, а то он весь персонал распугает своим видом.

Игнат растормошил бедолагу. Тот поднял голову, обвел мутным взглядом окружающих.

– Что, уже прилетели?

Юлька сунула ему в руки холодную минералку.

– Пей, час избавления близок.

Шасси вертолета почти неощутимо коснулись земли.

– На месте! – сказал Глеб и открыл дверь. В салон пахнул прохладный ветер. И этот смолистый, чуть кисловатый хвойный запах взволновал Ингу, заставляя думать о чем-то неясном и далеком, первозданном и грандиозном.

Они вышли из вертолета, поеживаясь после тепла. Пилоты остались в кабине. Притихнув, компания разглядывала окружающие площадку высокие темные сосны, кустарники и большие, покрытые лишайниками и мхом глыбы, грядой уходящие куда-то вниз, где за спуском угадывалась речка.

– Это настоящий Авалон! – невольно переходя на шепот восхитилась Лена и протянула руки к низким облакам. – В Финляндии я такого не видела. Но там я в городах была. Стоило побывать здесь раньше!

– Ну вот, а Хомячок не хотел лететь. Классно. Только надень курточку, – Вэл повесил на одно плечо свой рюкзак, на другое – рюкзак Лены, взял в руку гитару и обернулся к остальным.

Юлька восторженно крутила головой. Игнат стоял у нее за спиной.

Глеб взял Ингу за руку, и они подошли к краю площадки, очерченной по периметру жирной красной полосой. За ней заканчивался бетон и начиналась усыпанная рыжей хвоей и мелкими веточками земля.

– Кто сделает первый шаг? – спросила Инга.

– Да что тут такого! – рассмеялся Глеб. – Думаешь, здесь нет цивилизации? Ты еще не видела теремок, – показал он рукой за сосны.

Инга разглядела сбоку от площадки едва заметную колею. Она ровной дорожкой уходила вглубь леса; видимо, землю выравнивали для этой дороги специально, но ездили редко.

Из-за сосен показался длинный зеленый внедорожник.

– А вот и наш транспорт, – громко сказал Глеб.

Машина подъехала к площадке. Инга почему-то ожидала увидеть за рулем военного, однако водителем оказался низенький полноватый мужчина с квадратным лицом, непропорционально большими глазами и крючковатым носом. Но впечатление он производил приятное. На нем были зеленый, под цвет машины, свитер, темные брюки и ботинки с высоким голенищем. Инга подумала, что он хорошо вписывается в окружающий мир и похож на прилежного лешего, у которого каждое деревце в лесу на учете.

Водитель подошел к ним и, широко улыбаясь, протянул руку.

– Доброго здравия, Глеб Александрович! Давненько вы к нам не приезжали. Милости просим!

– Дядь Леша, давайте без официоза, – Глеб шагнул ему навстречу, крепко пожал руку и хлопнул по плечу. – Александрович я на работе – для подчиненных. Вы ж меня вот с такого возраста знаете! – Он обернулся к друзьям.

– Знакомьтесь: вот дядя Леша. Лесничий от бога! Лес для него – собственный дом, с закрытыми глазами все деревья наперечет покажет.

Инга поразилась, как точно угадала профессию этого человека.

– Не перехвали, Глеб, – сказал дядя Леша, подходя к Лене. Та опередила лесничего.

– Лена, и тоже без отчества, – поздоровалась она. Мужчина кивнул, пожимая ей руку и косясь на ее пестрый балахон.

– Александр Иванович рассказывал о вас. Хорошо, что приехали. Природа у нас – сами увидите. Только вы бы оделись потеплее, климат здесь капризный и обманчивый.

– Ничего, я закаленная, – сказала Лена.

Лесничий поздоровался с остальными, тактично делая вид, что не узнает Березину, а может быть, и действительно не знал. Жизнь в этих хвойных лесах, наверное, не очень-то тянула к просмотру фильмов. Однако Инге понравилась незамысловатая, но корректная манера общения дяди Леши.

Глеб уселся на переднее сиденье рядом с водителем. Инга села сразу позади него на среднем сиденье, вместе с Леной и Вэлом. Сзади разместились Юлька, Игнат и Генка.

Машина медленно покатила меж сосен и елей, кустарников и валунов, минуя небольшие склоны и подъемы. Они проехали равнинный участок и снова углубились в лес. Игнат внимательно смотрел по сторонам.

– Где-то здесь озерцо? Мы из вертолета видели, – обратился он к дяде Леше. Тот показал вперед и влево.

– Озеро там. И не одно. В этом районе их сотни. А в теремок – направо, – пояснил он, поворачивая руль. Внедорожник проехал еще немного и миновал поднятый шлагбаум. За соснами мелькнул высокий забор. Деревья расступились, и они подкатили к массивным бревенчатым воротам. Створка поползла в сторону, открывая вид на приземистое одноэтажное здание такого размера, что в нем свободно уместилось бы футбольное поле.

– Вот это теремок! – присвистнул Вэл. – Ни конца, ни края не видно!

– А когда я был маленький, он мне еще больше казался, – сказал Глеб.

– Хорошее бунгало, – уважительно кивнул Игнат.

– Здесь можно организовать целую киностудию, – наклонившись вперед, негромко сказала Инга Глебу.

Он что-то ответил ей, но Березина не разобрала.

Машина свернула влево, проехала по широкой, замощенной красным камнем дорожке, завернула за угол дома и остановилась возле многоярусного цветника с низенькими серебристыми растениями. От машины вдаль тянулась ровная полоса газона с миниатюрными фонтанами и беседками в классическом стиле. Далеко за низеньким заборчиком виднелись маленькие домики – видимо, подсобное хозяйство.

– Добро пожаловать! – сказал лесничий, заглушив мотор. К ним уже спешила от ближайшего крыльца низенькая, невероятно полная женщина, при виде которой сразу становилось понятно, что она родственница дяди Леши.

– Глебушка! Ой, как ты вырос! Ну здравствуй, хороший мой, – без церемоний попыталась она обнять Глеба короткими пухлыми руками.

Женщину звали Мариной, она действительно оказалась младшей сестрой лесничего и была здесь управляющей. Расцеловавшись, Глеб сделал широкий жест, приглашая компанию следовать в дом.

– А что, Марина, ты замужем? – спросил он.

Женщина хохотнула.

– Была, Глеб, да муж сбежал! Не выдержал моего тяжелого нрава, – она остановилась и подбоченилась. Все рассмеялись.

– А помнишь, как мы с тобой здесь плюшки ели? – подмигнул ей Глеб.

– Помню, как не помнить, только у тебя плюшки в ум пошли, а у меня – сам видишь, куда, – снова насмешила Марина.

– Пойдемте, пойдемте, потом осмотритесь, – обернулся к компании Глеб, видя, что все то и дело останавливаются и крутят головами.

Подходя к длинному крыльцу, Игнат заметил вдалеке возле забора вышку и внизу возле нее человека в униформе и с автоматом на плече.

Комнаты ждали их.

Первым делом Лена попросила Марину позаботиться о Генке.

Женщина вытащила из кармана пиджака маленькую рацию.

– Катя, в главную гостевую-люкс, живо! – скомандовала она. И, повернувшись к Лене, объяснила:

– Теремок большой, первое время обходились без раций. Пока работников разыщешь – уйма времени уходила.

В гостевую тихо и быстро вошла девушка в светлой кофточке и серых брюках. Лицо ее было сплошь в веснушках, словно их обладательница жила на юге под жарким солнцем, а не в карельской прохладе. Она улыбнулась и наклонила в знак приветствия голову.

– Племянница моя двоюродная, Катя, – сказала Марина Лене. – В основном родственников и знакомых берем на работу. Чужих набирать – пока их разглядишь. Своих-то уже знаешь, – доверительно пояснила она.

Генка к этому времени немного пришел в себя и с пришибленным видом разглядывал обстановку. Увидев Катю, он выпрямился и провел рукой по волосам.

– Отведи молодого человека в его апартаменты, – распорядилась Марина.

– Прошу вас, – сказала Катя, сдерживая улыбку. Генка поплелся за ней.

Комнаты для гостей походили на президентские номера в отелях. Но здесь было особенно уютно: дом, сложенный из цельных бревен, напоминал Березиной сказочную избушку в современном варианте. Правда, Бабы-Яги не хватало, но она непременно должна водиться в этих лесах, как и леший с русалками. Инга решила обязательно погулять по здешним местам.

Она открыла в спальне шкаф и разложила на полочки вещи из рюкзака, повесила курточку, нежно-голубой плотный свитер и шелковый халат японских расцветок, положила на трюмо сумочку. Хотела отнести в спальню и рюкзак Глеба, но передумала. Пройдя в гостиную, она опустилась в кресло и посмотрела на Клюева-младшего. Тот сидел с закрытыми глазами, погруженный в себя.