Текст книги "Тайси, или Девушка из сна"

– Нет, – говорил очень достойным голосом парень, – я же обещал тебя не трогать, как ты просила, вот и не тронул… проспал всю ночь рядом как бревно.

Романов согласно кивнул, как будто согласился с таким мужским поступком и достойным мужеством человека, парень чуть отвлёкся на кого-то из других гостей, а сестра приблизилась к ним, и ему, и своей сестре тихо поведала:

– Так вот я и не поняла, и всю ночь мучилась – то ли дурак полный, то ли импотент законченный!

Пойми этих женщин потом! Чему верить, когда верить, при каких обстоятельствах?.. Какое слово верное и правильное? Что в словах скрывается? Многие любят лёгкое насилие… мерзавки, мазохистки. Вот у него однажды… А интересно, впервые задался вопросом Романов, а сколько у меня было баб… э-э… простите, девчонок?.. Ну да? А? Никогда не считал. Так. Первая была Ира… потом она меня до смерти отравила глазными каплями, кажется, сернокислый атропин? Точнее, до полусмерти, до клинической смерти, врачи реанимации вытащили с того света. Потом была ещё одна Ира, потом Таня, потом Вера, её сестра Люба… нет, Люба была через Марину, а за ней ещё и Люда… а за той уже Люба, дальше Рита, ещё Люба, Света, Оля, Маша, Таня, опять Ира, снова Марина, Гуля, Лена, Лена, и опять Лена, что-то в двадцать пять на Лен тянуло… А вот чего у него не было, так это двух девчонок вместе, сегодня первая, завтра вторая, потом опять первая, потом вторая, потом первая… Это что значит? А это значит, что нравственность он ещё не потерял, с чувством порядочности у него всё в порядке. Приятно ощущать себя высоконравственным мужчиной – девчонок была куча, а нравственность не потерял.

Тайси. Интересно, она не подумает о нём, что он – то ли дурак полный, то ли… не-ет! Он просто не даст ей никакой возможности так о нём судить! Он докажет на деле! Точно. На теплоходе разберёмся. Там каюты отдельные, там места больше, санузел рядом. Гигиену же соблюдать надо, правильно?

Стучали колёса, мелькали огни за окном, и быстротечные, встречные поезда, ревя гудками, проносились мимо, как крики в ночи. Поезд летел к Москве.

Утром они проснулись одновременно. Тайси удивлённо и неразумно поднялась на колени и оглядывалась вокруг, словно оказалась в купе впервые. Потом выглянула в окно и спросила:

– Мы, случаем, ночью не поехали в обратную сторону?

– Нет, – отрывисто сказал Виталий, – едем на юг, как и вчера.

– А как я здесь проснулась? – пришла та в себя, быстро оценила ситуацию и говорила уже голосом тургеневской девушки.

– Пришлось тебя перенести, – сказал небрежно Романов, – ветер дует, носом шмыгаешь.

– Неправда, – сказала Тайси уверенно, но без резкости, – я никогда не шмыгаю носом.

– Вот как? – остановился Виталий, – Похоже, придётся правду рассказать?

– Конечно, правду, – чуть ли не потребовала она.

– Ты, когда на левом боку спала, лбом о стенку стучалась, соседи приходили жаловались. Пришлось перенести.

Секунду Тайси смотрела на него удивлённо и подозрительно, потом потрогала свой лоб и спросила:

– А почему шишки нет?

– Может, лоб такой? – предположил тот.

– А почему прошлый раз не стучалась?

– Так ты прошлый раз пьяная была, – удивился Виталий. – Упала и уснула мертвецким сном.

Она улыбнулась, схватила подушку и запустила в него. Витасик поймал и бросил подушку обратно, как это делают родители, не желая ругать расшалившихся детей.

Завтракать никто не пошёл. Пили чай, доедали у Юрия Петровича вчерашние пирожки и какую-то сырокопчёную колбасу. Андрей выглядел плохо, жевал зло и всё больше молчал. Юрий Петрович был весел и, казалось, похмелялся не вчера вечером, а сегодня, перед едой. Потом они с Андреем ушли курить, Тайси вытащила свой чемодан.

До Москвы оставалось несколько часов. Всё утро Тайси занималась своей внешностью – сидела напротив Витасика, забросив нога на ногу в своём бесстыдном халатике и два часа подпиливала свои ноготочки на руках, иногда сдувая с них образовавшуюся пыль на пол. Витасик делал вид, что читает книгу. Потом она битый час красила свои ноготочки на столе, нервничая, что вагон качает и попасть кисточкой на ноготь не всегда удаётся. Потом она их сушила разглядывая, похоже, не только на свет, но и на просвет. Потом весело и беззаботно сказала:

– Я готова!

Время было утреннее. Поезд мчался по новостройкам Подмосковья. Мимо окон уже пролетали не одинокие полустанки, а целые железнодорожные платформы с электричками возле них. Кто-то просился в туалет, на что властный голос проводницы кричал:

– Не положено! Санитарная зона! Раньше надо было опорожняться! Не положено!

Тайси надоело смотреть на свои ухоженные пальчики рук, она поднялась, быстро бросила перед собой на полку одежду, сказала Виталию:

– Отвернись! Я переоденусь. В окно! В окно, милый!

Витасик вначале щёлкнул замком в двери, чтоб никто не ворвался случайно, потом отвернулся к окну. За спиной что-то шуршало, очень быстро она сказала: «Всё». Он вернулся обратно и увидел её уже в лёгком платье.

– В сущности, – сказал Витасик, – можно было и не переодеваться, – одно и то же. Уж лучше бы оставалась в той юбке… всё более строгая одежда.

– Что касается сущности, – ответила Тайси, – то в халате по Москве-столице я не собираюсь ходить. Закончилось наше безделье, сегодня садимся на теплоход и вперёд, Витасик! Работать, работать!

– Нас там ждут? – спросил он.

– Нет, – помотала она головой, – а кто нас должен ждать? Мы, как все остальные пассажиры, плывём по Волге-матушке, по дороге снимаем всё, что нам нужно. Капитан предупреждён и против не будет. Я к нему должна подойти и сказать, что мы прибыли на борт.

Виталий осмотрел внимательней платье Тайси и нашёл, что оно очень ей идёт. Платье ещё больше подчёркивало фигуру девчонки, облегая как резиновое. Рукава платья были короткие, а верхняя часть спины была обнажена ровно настолько, насколько это было допустимо в дороге. Спрятав вагонные тапочки в чемодан, она достала ещё одни очаровательные босоножки-плетёнки, быстренько застегнула их, причесалась и, сев напротив Романова, забросила нога на ногу.

– Я тебе нравлюсь? – спросила она.

– Ноги только высоко не задирай, – ответил он.

– Осуждаешь или ревнуешь?

– Считаю это не особенно приличным.

– А я перед всеми не задираю, – ответила она, как будто что-то напомнила.

Виталий поймал себя на ночной мысли, что на теплоходе обстановка будет совсем иная, там будут отдельные каюты, санузлы с горячей водой… палубы, рестораны, бары и просто остановки в городах. А там лето, солнце, мужики поганые везде…

– Кстати, я заметила, – продолжила Тайси, – что все творческие люди очень ревнивы.

– Значит тебя тоже касается это чувство?

– Ну-у, – потянула она слегка поведя носом в сторону, – как сказать.

– Не было ещё такого человека? – иронично поинтересовался Романов, – чтоб заставил поревновать?

– А тебя это не касается! – чуть наклонилась она вперёд, состроив ему прелестную мордашку.

Романов не стал спорить, цокнул языком демонстративно и заключил:

– Любишь ты, когда мужики с тебя глаз не сводят.

– Так это все любят, – удивилась она мило и очень искренне. – Не все в этом признаются.

Виталий промолчал, похоже, согласившись, а Тайси добавила:

– У нас в «художке», в училище, девочка была. В прошлом послушница, потом к мирянам вернулась… Вот она говорила: «У человека два предназначения: либо мир восхищать, большой да маленький, либо богу служить… больше ничего нет. А тот, кто говорит, что ему на всё окружающее наплевать… Витасик, он этим и хочет к себе внимание привлечь. Ты-то сам любишь женщинам нравиться?

– Мне не наплевать, конечно, – согласился с ней тот, – но я особенно не лезу в мир… со своими восхищениями».

– Это у тебя тактика такая – скромничать в первые минуты. – Тайси забралась глубоко на полку, облокотилась спиной о стену купе, так что ножки её в плетёнках торчали перед Романовым, повернулась к окну. – Вначале мы берём измором, а когда не пролазит – берём нахрапом!

Виталий подумал, что это шутка такая, в её стиле, потому как он её ни измором, ни нахрапом пока не брал. Он вообще мог бы на неё не смотреть, но если тебе предлагают, отчего и не попробовать? По крайней мере, делал он всё сказанное очень скромно и даже застенчиво. Вообще поведение своё в этой поездке Виталий оценивал как сдержанное и джентльменское. Он не кривил душой, не играл, не пытался показаться несколько иным, нежели был в жизни, просто Тайси нравилась ему не так, как нравились обычно женщины. Один раз он даже представил себе, что она рядом с ним через… лет десять. Стало страшно. Страшно оттого, что это получилось. Он это увидел.

– А то, думаешь, – продолжила она хорошеньким голосом, девочки-наставника, – никто не видит, сколько стоит один твой взгляд на мои коленки?

– Взгляд стоит ровно столько, сколько мне показывают, – ответил Романов.

Тайси оторвалась от окна, повернулась и посмотрела на Витасика, но тот был холоден и безотрывно, смотрел вдаль.

В купе к ним заглянул Юрий Петрович, быстро оглядел обоих на предмет душевного состояния и состояния взаимоотношений, сказал:

– Через два часа прибываем, готовы?

– Как старые девы! – с вызовом ответила Тайси.

– Это ещё как? – удивился Юрий Петрович, посмотрев ей на ножки.

– Это всегда готовы и никому не нужны! – пояснила она.

– А-а, – пропел тот, – ну, ну… – здесь глянул быстро на Романова и убедительно произнёс, – трудно тебе с ней в одном купе ехать, правда?

Романов порычал что-то в окошко, Юрий Петрович ухмыльнулся и тут же выдал:

– А представь себе, если б тут одна кровать была!

И седой сводник сразу же улизнул в коридор. Тайси не успела опомниться, потом крикнула:

– Юрий Петрович?

Тоже посмотрела на Романова и насмешливо уличила:

– Ты что это закачался, как маятник?.. Представил что ли? Дурачок, никакой фантазии тебе не хватит на это!

Здесь Виталий не выдержал и ответил:

– Ты тоже особенно ни на что не рассчитывай.

– Что-о? – округлились глаза у той.

– Да, да, – мерзким голосом добавил он, – насчёт меня не строй иллюзий!

– Хам! – сказала Тайси спокойно, но с чувством.

Она зачем-то полезла в свою дамскую сумочку, что-то там стала искать, конечно, не нашла, отложила сумочку в сторону, полезла в чемодан, что лежал у неё на полке, расстегнула один карман, потом второй, потом… Романов ей сказал:

– Если честно, то пусть у меня даже и не хватит фантазии, но я себе это представил!

Тайси замерла, движения у неё остановились, она медленно повернулась к нему и спросила:

– Что это значит?

– То и значит, – ответил он весёлым голосом, – взял и… представил!

– Ну и что? – пренебрежительно поинтересовалась она, совсем нехотя.

– Мне понравилось.

– Негодяй! Извращенец!

– С чего ты взяла? У нас «было» всё прилично!

– Бы-ыло?! – вытаращила она глаза, обернувшись к нему, – Ха-ха! Не лопни от вожделения!

– Пусть лопну! – небрежно согласился он. – Зато я побыл с тобой наедине.

– Фу! – поморщилась она и вдруг забралась с ногами на полку, словно спрятаться от него хотела. – Фу, гадость какая!

– Кому ка-ак, – очень чувственно, словно до сих пор вожделение испытывал, проговорил он и потянулся откровенно неприлично.

– Прекрати сейчас же об этом думать! – сказала она, как приказала. – Я запрещаю тебе думать об этом!

– Это же эмоции, – воскликнул он, – это же не управляется! Управляется физическая сторона, а это эмоции! Мысли! Чувства! А?..

– Всё равно. Ты же говорил, что я тебе нравлюсь?

– Так, я не отказываюсь.

– Тогда сделай для девушки одолжение – прекрати об ЭТОМ думать!..

– Не получается. Это выше моих сил.

Тайси ещё раз сказала – фу! Потом стала все вещи, что достала из чемодана, прятать обратно. Когда закончила, откинулась на спинку дивана, посмотрела примирительно на Виталия и спросила спокойно и нейтрально:

– А ты на море был когда-нибудь?

– Был.

– Красиво?

– Да.

– Тепло?

– Да.

– А море?

– Что?

– Какое?

– Большое, синее, солёное.

– Почему называется «чёрное»?

– Дальтоник назвал.

Тайси хихикнула.

– Там уже растут пальмы?

– Картинки не видела?

– То картинки…

– Растут.

– И дома белые? Улицы чистые?

– Точно.

– Там можно краски купить?

– Сейчас везде, всё можно купить.

– Хочу пейзаж написать… тропический, – поделилась Тайси, – чтоб солнце на закате над самой морской водой висело. И пальма… кривая, высокая… одна… и пляж, пляж, пляж, песок, как молочная пыль…

– Там галька, камни, булыжник.

– Камни? – ужаснулась она, остановилась и вдумчиво посмотрела на Витасика.

– И пальмы у самого берега моря не растут, это же не тропический остров.

Тайси рассмотрела остановившимися глазами Витасика – шутит, нет? Потом сказала безропотно:

– Нарисуем камни… и пальмы вдали. Главное – море.

Поезд мчался как бешеный. Нырял под мощные автомобильные эстакады, пролетал над другими составами, обгонял автомобили и ревел сигналами электровоза при регулярных встречных составах, которые перед самой Москвой стали встречаться чуть ли не каждые пять минут. Окраины столицы появились также плавно и незаметно, как воды одной реки входят в воды другой. Небо над городом было синее, летнее. Деревья стояли ещё зелёные. Люди были одеты по-летнему. Лёгкий ветер гонял по тротуарам пыль и мелкие бумажки. Потом пошли заборы, заборы и заборы. Заборы сменялись высокими косогорами, за ними шли длинные мрачные здания без окон, вплотную к железнодорожному пути, потом поезд стал очень явно притормаживать… Железнодорожные линии стали расходиться в многочисленные разъезды. Составов на них было необъятное множество. Поезд сбавил ход, поползли эстакады для пешеходов. Потом и они закончились, и состав вошёл под огромный навес заполненного людьми перрона. То был Ярославский вокзал.

Когда поезд совсем остановился, Тайси аккуратно вытащила розу из бутылочки, смочила свой носовой платочек водой, обернула им корешок цветка и всё это запрятала в полиэтиленовый мешочек, после чего этот мешочек столь же аккуратно положила на самый верх своих вещей в чемодане. Виталий смотрел на эти действия и делал свои выводы. Тайси же просто сказала:

– Вот так!

Теплоход

Белоснежный, четырёхпалубный туристический теплоход «Звезда Востока» отправлялся в свой круиз из Москвы до самого Каспийского моря сразу после полудня. Перед отплытием, на всех четырёх палубах присутствовала обычная толкотня, платочки в руках отъезжавших, бросание записочек и других глупостей, каких не успели сделать перед расставанием пассажиры. На причале колыхалась одной плотной массой толпа провожающего народа. Тайси не интересовало прощание с берегом, она мигом собрала всю группу в своей каюте, построила и дала указания на всякий случай сразу всем. Указания Тайси дала таким голосом, словно наконец обрела свою начальственную суть и желала, чтобы все остальные её подчинённые это обязательно запомнили и усвоили как истину в самой последней инстанции.

– Значит, Виталий, сейчас идёшь, снимаешь мне, – последнее слово прозвучало несколько акцентированно, – порт, людей с причала, какой вид города, реку, воду… сам знаешь. Так, что встал? Работаем, работаем… время пришло работать… груши околачивать закончили, мичуринцы!

Смотря на них, она достала свой маленький телефончик, нажала одну кнопочку, сказала туда коротк: «Мы на теплоходе, начинаем работать, всё в порядке».

– Валерке отчитываешься? – спросил Романов слегка ревнивым голосом.

– Нет, – отрезала Тайси весело, – мужу!

Романов ничего не сказал, Юрий Петрович выразительно поджал губы, Андрей достал свой мобильник, смотря в его дисплей, громко спросил:

– А чего – замужем?

– Замужем, – ещё резче ответила она, – когда дурацкие вопросы задают!

Здесь глянула на Юрия Петровича и также с ним расправилась:

– Вы сразу по отплытию поищите местных матросиков и какого-нибудь боцмана. Боцман чтобы был большой и толстый. Что встали?

На первый приказ своего очаровательного начальства Виталий лишь крякнул, губы выпятил возмущённо, но фотоаппарат взял и пошёл снимать. Как пошёл снимать Сидельников со своим учеником – не видел. Но, судя по всему, тоже не очень довольно.

Оставшись одна, Тайси внимательно обследовала свою каюту и осталась ею вполне довольна. Разложила необходимые вещи по местам, села на кровать, дважды на ней подпрыгнув, проверив на мягкость, скрестила руки на коленях и облегчённо выдохнула:

– Что ж, кажется, поплыли… – что-то вспомнила и поправилась для самой себя, – пошли. Корабль он же ходит?.. Санузел есть, душ с горячей водой есть, каюта, как и обещали. Жить можно. Интересно, что там этот фантазёр снимает?

Не успела она и вещи свои разложить по полочкам, как в дверь постучали. Тайси, быстро оглянувшись – всё ли убрано, сказала – да! И в каюту вошёл Витасик. На груди Романова очень эффектно болтался мощный фотоаппарат. Сразу бросалась надпись – «Canon». Тайси была удивлена:

– Что-нибудь случилось?

– Задание выполнено, – ответил небрежно тот, – порт, народ, команда, вода… много воды.

– Уже?

– Мы отошли. Что тянуть? Двадцать кадров. Общий, средний, крупнячки.

– Быстро.

– Как учили.

– Ты уже устроился?

– Когда? Меня же работать отправили? А каюта рядом, через стенку. Ты не против?

– А мне без разницы, – на ходу ответила она рабочим тоном, не совсем правдивым, – ты реку знаешь?

– Каким образом?

– Где, что, какой город, какой объект?

– Без понятия. Я впервые на Волге.

– У меня есть небольшая схема, Валерка составил, можешь ознакомиться.

– Зачем? – удивился он совсем уже деловым голосом, – Ты начальник, что скажешь, то и снимем.

– Как у тебя со съёмкой ночных видов?

– Это смотря по освещённости. На берегу – пожалуйста, любой вид со штатива.

– Клиент, насколько я поняла, имеет приверженность и тягу к древним постройкам: храмы, церкви, укрепления в виде крепости или кремля, пышную архитектуру.

– Усвоил.

– Приходилось снимать?

– Приходилось.

– Тогда иди, устраивайся. Через час собираемся у меня. Предупредишь остальных?

– Если у тебя туго со временем, почему бы и нет? – он круто развернулся и вышел.

– Истерик, – сказала ему в след Тайси.

На теплоходе Тайси почувствовала себя, как в городе. Большая площадь, большое количество людей, там и здесь обслуживающий персонал, и даже милиция, в виде двух сержантов. Это тебе не вагон с узким качающимся коридором – не разойдёшься без приключения. И купе в два квадратных метра, в которое представитель власти прибежит, только лишь когда полвагона от ваших воплей уже с инфарктом лежать будут. А здесь даже туалет свой. Вместе с пришедшей снова в её жизнь привычной цивилизацией, к Тайси пришла и прежняя уверенность. В душе она сказала спасибо Валере за такой зигзагообразный маршрут, потом сказала спасибо таинственному заказчику из Абхазии за то, что тот ходил в молодости на корабле, потом плюхнулась на кровать навзничь, посмотрела в потолок и сказала:

– А теперь, Тайсик, у нас начинается работа. Самое главное – не дать расслабиться нашим очаровательным мужчинам и сразу поставить во главу угла точность исполнения приказа. Никаких «потом» и «в другой раз». Сказала – сделали.

Поставив, таким образом, самой себе сверхзадачу, Тайси сразу прикинула, насколько точно и вовремя эти очаровательные мужчины будут выполнять её указания, и уже на первой минуте была вынуждена признать, что покладистости она ни у кого особенно не заметила. Исполнительности тоже. Андрюша – ещё мальчик, много думающий о своей чисто мужской привлекательности, Романов – явный нигилист и отрицает любой начальствующий авторитет, хотя парень симпатичный… м-да… а Юрию Петровичу, судя по всему, вообще на всё «положить». Неплохая бригада подобралась!

Через час, как и было сказано, они собрались на совещание у Тайси. Совещание было коротким и носило скорее форму монолога. Тайси быстро распределила кто, чем занимается и где, у кого территория ответственности. Команду теплохода, работу команды, встречные корабли, виды с палубы на пролегающие по пути «Звёзды Востока» места– это всё было отдано на откуп Юрию Петровичу с Андреем. Причём, первый должен был обеспечить качество, фактуру и количество, а второй должен был обеспечить бесперебойный труд первого и носиться за Юрием Петровичем, как хвостик. Андрею такое сравнение явно не понравилось и Тайси пришлось поправиться, что носиться он должен для того, чтобы набираться опыта, зачем в сущности и отправлен в командировку. Остальное, крупномасштабное: съёмка городов, храмов, различных культурных построек, архитектуры и целых панорам речных портов, а то и просто очень колоритной береговой линии – всё это было отдано Виталию. Причём, отдано с условием, что она, Тайси, будет при съёмке корректировать его работу. Андрей на это понимающе ухмыльнулся. Романов в пол сказал: «Интересно». Они наметили примерное количество необходимого фоторяда, что должны отснять, поговорили об отдельной теме – пейзажных зарисовках и сочли собрание закрытым.

– Сегодня где-то в кают-компании, – собрание туристов, – сообщил им Юрий Петрович, – будут учить, как всем себя вести в пути и на отдыхе, какие болты и гайки нельзя у парохода выкручивать, да как выглядит спасательный круг. Идём?

– У меня ещё нормальная психика, – сказала Тайси, – чтоб посещать такие собрания.

Мужчины солидарно кивнули.

– Тогда я предлагаю нам всем отметиться, как полагается, – предложил Юрий Петрович уже требовательным голосом и достал из кармана пиджака бутылку водки. Поставил её на стол, не дожидаясь ничьего согласия, открутил пробку и договорил: «Красотища-то какая!» За «колёса» необходимо выпить, иначе работы не будет.

Все молча уставились на бутылку. Тайси молчала, видно забыв, что планировала. Витасик взял водку в руку, подбросил и прочитал:

– «Полярная». Родная, северская… да в чужих краях!..

Тайси встала и принесла из сумки, что уже стояла в шкафу, банку красной икры, грамм на сто.

– Больше у меня ничего нет, – сказала она, – но только за отъезд! Ладно?

Через минуту на столике, кроме водки и икры, стояла тарелка с хлебом, пиво, минералка, банка тушёнки, банка огурцов, конфеты и печенье. Юрий Петрович очень ловко разделил водку на два раза каждому и Виталий заметил, что их милая начальница уже с первой дозы явно захмелела. Похоже этот крепкий напиток, в отличие от коньяка, действовал на неё более расслабляющее, а уже после второй, ещё немного посидев с мужчинами, поговорив, как им всё себе представляется, попросила больше не усугублять и сейчас оставить её одну, у неё что-то разболелась голова от родной, северской водки.

Без лишних разговоров мужчины поднялись, быстренько подмели со стола остатки пищи и удалились. Выйдя из каюты Тайси, Юрий Петрович тут же попытался утащить Виталия к себе и там продолжить «собрание», но тот категорически отказался и тем самым собрание закрыл. Огорчённый Юрий Петрович ушёл к себе с учеником Андреем, сказав на прощание: «время ещё много до утра, будет мысль – заходи! Обмозгуем по-взрослому».

У себя в каюте Виталий растянулся на кровати, заложив руки за голову и уставившись в потолок пустыми, трезвыми глазами. За всё время этой короткой и глупой пьянки, он успел заметить, что Тайси не то что пить не умеет, а вообще не может. По крайней мере – водку. Пьёт – задыхается, от водочного привкуса или так называемого «послевкусия», рот рукой зажимает да закусывает, словно отнимет кто-то. Для чего тогда пить наравне со всеми? Даже и такую крошечную дозу? Принцип? Позёрство? Не похоже. А когда он уходил вместе со всеми, было похоже, что она хотела его остановить… Или опять всё было только похоже? Витасик улыбнулся – а если не так?.. Тогда… Тогда всё её поведение понятно. Но вряд ли она столь проста, как это может ему, сейчас показаться. Пойти, сходить к ней сейчас под каким-нибудь предлогом?..

В дверь каюты постучали. Виталий быстро поднялся – неужели она и здесь проявит инициативу?.. Это будет…

– Открыто! – крикнул он.

Дверь отворилась, и за ней появился Юрий Петрович. Романов застонал тихо.

– Забыл тебе сказать, – несколько смущённо проговорил он, – нам бы надо с тобой отдельно обговорить съёмку, чтоб не дублировать друг друга. Лишней работой не заниматься.

Это было деловое предложение профессионала.

– Давайте завтра, – предложил Виталий, – сегодня пусть всё утрясётся.

– Ладно, – согласился тот, – мы там с Андрюшкой кой-какую закуску соорудили… нет? Не хочешь?.. У меня «их» ещё три штуки.

– Кого «их»? – не понял Виталий, мыслями совсем находясь в другой плоскости.

– Как кого? Нашей родной, городской-северской «Полярной».

– Юрий Петрович, – устало проговорил Виталий, – я подумаю, но вряд ли.

– Смотри, она имеет свойство быстро утекать, – удивился Юрий Петрович этому отказу и вышел.

Оставшись опять один, Витасик сказал, что-то похожее на – «тьфу!» Ожидание не оправдалось. Надо всё же придумать какой-нибудь предлог и посмотреть, что там Тайси делает в своём полупьяном состоянии. Может, девушке плохо? Витасик сел на кровати, опёрся локтями о колени и уткнулся лицом в сжатые кулаки. А может он хочет воспользоваться её полупьяным состоянием?.. Нет? Витасик быстро достал свою дорожную сумку, вытащил оттуда зеркальце, при помощи которого всегда брился в дороге, глянул на себя анфас… потом личико повернул влево… потом вправо… Нет, такое лицо никак не могло воспользоваться слабым состоянием девушки… женщины… и даже начальника.

Отношения у них как-то не выстраиваются и не регулируются. С чего начать?.. Попробуй тут придумай, когда невозможно угадать, что она выкинет через минуту! Таким мыслям Витасик предавался не более получаса. Потом в каюту тихонько постучали… стук был… какой-то другой… не такой как у Юрия Петровича. Витасик с удивлением обнаружил, что у него застучало сердце. А вдруг это Андрюшка? А что Андрюшке стучаться ему в каюту? Он поднялся и открыл дверь… перед ним стояла Тайси. Всё та же, слегка нетрезвая Тайси, не регулируемая и не разгаданная. Она стояла на пороге и как-то полупьяно улыбалась. Улыбалась настоль хорошо и не пошло, что Виталий даже опешил. Пьяных женщин, будучи сам трезвым, он терпеть не мог. С такой же улыбкой она спросила – можно войти?.. И вошла. Виталий вновь подумал – зачем ей понадобилось пить наравне со всеми… Подумал и забыл. Не похоже это на неё… В другом случае?.. Все иногда поступают не так, как обычно и как на них похоже. Тайси вошла и скороговоркой сказала:

– И что ты здесь делаешь? Я думала, ты с мужиками пьёшь. Нет? Я ошиблась?

Виталий посмотрел ей в спину и повернул ручку замка на один оборот.

– Что молчишь? – обернулась она, – Ты не рад?.. Может, я не вовремя?

– Нет, нет, – заторопился он слишком явно, – просто я удивлён.

– Чему ты удивлён? Что я зашла к тебе?

– И этому тоже… я не ждал, думал, ты отдыхаешь… И ещё тому, что ты водку пьёшь… зачем-то наравне со всеми.

– А-а, – протянула Тайси, – не любишь пьяных женщин?

– Не очень. Пьяные бабы развязны и противны.

– Ну, спасибо!.. – она села на его кровать, где только что валялся он, подпрыгнула на своей попке пару раз и сказала удивлённо, – Смотри-ка! У тебя мягче, чем у меня.

– Опять будем местами меняться?

– Нет, – Тайси очень томно глянула на Витасика и выдала, – зачем нам меняться? Не всё ли равно в какой каюте спать?

– То есть? – Витасик даже ошалел от нахлынувших мыслей, – Я не понял?

– Что – то есть? И что ты не понял? – Тайси была столь искренна и непосредственна, что это никак не вязалось с мыслью о какой-то интимности, – Я ничего особенного не сказала, что можно было не понять, или двойственно подумать. Я имела в виду – на жёстком спать полезнее. Вот.

Вытянула одну ножку вперёд вверх и, посмотрев на свои домашние тапочки с изображением поросёнка на носках, сказала:

– Хрю, хрю. По-моему этот поросёнок похож на тебя. Не замечаешь?

Единственное, что заметил Виталий, это то, что она переоделась и что её довольно открытое миниплатье сменил тот самый минихалат, в котором она была в поезде. И сейчас этот нахальный халат опять немного сполз по ноге, обнажив её слегка смуглое бедро ещё больше. Тайси покачала ногой вверх-вниз, потом опустила её на пол и опять повернулась к Виталию.

– А я всё же думала, что пойдёшь продолжать… – сказала она вновь томным голосом, слегка отклонившись назад.

– Зря значит думала…

– Может тебя не звали?

– Звали.

– А что не пошёл? Тебе достаточно?

– Нет.

– Другая причина? – удивилась она.

– Нет никакой причины, не хочу и всё, – Виталий прошёл к кровати и, остановившись напротив Тайси, вдумчиво, оценивающе посмотрел на неё.

Тайси сидела всё также – чуть откинувшись назад, уперевшись руками за собой. Она подняла свою точёную ножку и толкнула Витасика чуть выше колена.

– И что ты на меня уставился? – спросила она и сразу сказала, – Я всегда считала, что если мужики начинаются пить, их уже не остановишь… пока не напьют вдрызг.

– Веди себя прилично.

– Да уж, куда приличнее? – вдруг спросила она вызывающе и несколько бесцеремонно.

Романов в который раз ничего не понял, даже слегка оторопел, но быстро сообразил – если девчонке хочется поиграть, пусть играет себе на здоровье пока не надоест. А Тайси вдруг заскользила руками ещё дальше за собой, отклонившись ещё больше и теперь смотрела на него почти из положения лёжа. Потом подняла свою ногу в тапочке с мордочкой поросёнка и, покрутив им в воздухе как рассматривая поросёнка повнимательней, сказала:

– Ты уже плавал на пароходе когда-нибудь?

– Мы не на пароходе, а на теплоходе, – поправил он осторожно, без претензий, – и, если не помнишь, как говорят товарищи матросы – корабли ходят, а не плавают… плавает кое-что другое.

– Ах, да, – сказала она вначале, а потом несколько иронично, – какие познания! – почти восхитилась и снова легонько толкнула его ногой чуть выше колена, – И за какие моря, Вы ходили на кораблях, юноша?

– Я первый раз на таком корабле.

– А как же «Северный флот»?

– Так то же морской корабль. А по рекам я никогда не ходил.

– И что ты на своём корабле делал? Пушки заряжал?.. – улыбнулась она.

– Не-ет, – серьёзно мотнул он головой и поведал, чуть приблизившись к ней, словно тайну государственную, – глубину мерил.

Тайси немного сбил с игры его серьёзный вид, она чуть повернула свою очаровательную головку и спросила как-то по-детски, смотря на него искоса:

– Это как?

– Да очень просто, – вновь рассказал серьёзно он, – на корабле обычно есть два человека, так называемые бросальщики, это по должности, когда корабль подходит близко к берегу, метров за четыреста пятьдесят восемь… они берут матроса – один за ноги, другой за руки, размахивают и бросают в воду…

– Тебя? – не поняла она.

– Тогда меня.

– Зачем?

– Как зачем? – он был крайне удивлён её глупым вопросом, – Если ноги у матроса не достают до земли и он тонет, значит кораблю можно ещё плыть к берегу…

– Дурак, – сказала Тайси, – я ведь поверила, слушаю сижу… Нет, ну правда, Виталий, какой ты всё-таки балбес?..