Текст книги "Троецарствие. Герцог"

Глава 94

Ноу-Ниу сразу обиделась. Такую мордаху состряпала – мне прямо стыдно стало.

«Ничего такого я не хотела, и в мыслях не было! С чего вы вообще, господин Стратег, решили, что я ваших пленных на чистое ци буду перерабатывать! А вы на меня так грубо – фу! Я же вам не собачка какая-то, Вольная Лисица, на минуточку! И женщина красивая, с прекрасным характером, и вообще!»

Так-то я уже и сам сообразил, что несколько перегнул палку. Кадры, как говаривали разные государственные деятели, решали все, а я только что одному из самых ценных по носу палкой стукнул. Но и извиняться прямо сейчас было нельзя – и с пленником ерунда получится, и проклятые китайские традиции не дают! Нет, в культуре ханьцев не было запрета на извинения, плохо воспринимались они, только когда исходили от высшего к низшему. Точнее… Блин, как объяснить-то?

Пример: если сейчас скажу «прости, Лиса», то сделаю только хуже. Я ведь таким образом не только свою неправоту на людях признаю, но еще и прогнусь под подчиненного. В европейской традиции, густо замешанной на христианстве, в этом нет ничего крамольного, даже поощряется – на словах, по крайней мере. А у азиатов, в частности у китайцев, все это работает по-другому. Напрямую произнести слова покаяния старший по статусу может, но тем испортит себе карму и вообще подставится страшно. Потеряет лицо – вот!

В таких случаях, когда накосячишь, правильнее всего сделать морду кирпичом и вести себя так, словно ничего и не случилось вовсе. А потом втихаря, один на один – нет, не извиниться! – сделать обиженной стороне какой-нибудь подарок. Сообразный. Типа, кстати, вот брильянтик, все хотел тебе подарить, да дела-дела – забыл! И оскорбленный тобой человек поймет, что ты чувствуешь вину.

Если возьмет – значит, простил. Начнет нести всякий вздор про «очень дорогой подарок» и «я не достоин такой чести» – обиду затаил. И вот тогда бывшего друга и соратника нужно от себя быстренько удалять, рушить все связи, а в моем случае – вообще убивать. Потому что азиаты. Они ой как умеют долго холить и лелеять свои обиды, жизнь на это могут положить. Про сорок семь ронинов слыхали? Вот! Там, правда, японцы, но пример понятен, да?

Поэтому я холодно оглядел Лисицу и попросил ее удалиться.

– Вы мне мешаете, госпожа Лиса. Поговорим позже.

Надеюсь, что поговорим. А то вернусь к своим, а они скажут – нету с нами больше Ноу-Ниу! В зверя перекинулась и к лесу побежала, только мы ее и видели.

– Простите меня, Стратег, – тоже превратив свое личико в фарфоровую маску, поклонилась оборотница, и покинула собрание. Правила этой игры она знала получше меня.

– Продолжим, – велел я говорливому слуге, создателю невидимых чудовищ.

Попутно связался с капитанами и сообщил, что злодея задержал, сам в порядке. Бык отозвался первым, сказав, что больше глупостями мои воины не занимаются и воздух не копьями не колют. Что ж, значит, я все сделал правильно!

– Но я рассказал все, что знал, господин! Я просто служил старому господину и не причастен к тому, что он делал!

– Но видел, как он колдует, верно?

Осторожный кивок.

– Тогда просто скажи мне, как он это делает? Ему нужно чертить на земле или в воздухе тайные знаки? Произносить магические формулы? Видеть того, на кого насылает свои чары? В чем таится его сила? Если я сниму повязку с его глаз, он нашлет на меня яогувая? Заставит видеть невидимое?

Слуга не сразу, но сообразил, чего я от него хочу. Сейчас старик лежал спелёнатый, как младенец в люльке, и точно ничем не мог нам навредить. Но я, как и мои гвардейцы, понятия не имел, что случится, если позволить ему говорить или видеть. Вдруг парой слов активирует секретную технику, и мы тут все перебьем друг друга?

А допросить его надо. Слуга ничего полезного нам рассказать не способен, а я очень хочу узнать, кто и как решил меня таким вот образом прощупать. У господина Гэ нашлись лишние деньги на такого интересного наемника или передо мной человек господина Чжугэ? Не свой же собственный он мальчик! То есть дедушка.

– Нет, господин! – закрутил головой пленник. – Ничего такого! Старик Сяо к каждому делу готовил долгий ритуал. Ему нужно было собрать множество ингредиентов, выбрать подходящее для этого место и время, и только потом…

– Это хорошо, – качнул я головой. – То есть он беззащитен?

– Нет-нет, господин! Он очень опасен! В складки халата у него вшито множество тайных подкладок. Там хранятся магические амулеты. Их он использует для защиты и нападения. И глаза я бы ему не развязывал – опасные у него глаза!

Слуга, кажется, решил полностью слить своего господина. Наверное, не любил его никогда, но и бросить боялся. Но меня боялся еще больше, да и наглядная демонстрация с перерезанием глотки товарищу сыграла свою роль.

– Как это – опасные? – подбодрил я его. – Сглазить может?

– В глаза посмотреть и все тайны ваши узнать, – искренне, как мне показалось, прошептал пленник.

«Еще и телепат! – подумал я. – Читерство какое-то!»

Знаком велел болтуну замолчать, сам же стянул со рта старика тряпку и пару раз звонко хлопнул его по щекам.

– Просыпайся, творец яогуаев!

Повязку на глазах решил не трогать. На всякий случай.

Пленник тут же очнулся, заизвивался, но довольно быстро сообразил, что связан крепко. Тотчас прекратил крутиться, вместо этого безошибочно повернул голову в мою сторону.

– Есть хорошая новость и плохая, – сказал я, на всякий случай держа наготове технику «плащ полководца». – Хорошая – ты можешь остаться в живых. Для этого тебе лишь нужно рассказать, кто тебя ко мне послал. Плохая – я не настолько заинтересован в этой информации, чтобы выслушивать твое вранье и торговаться. Прирезать тебя все-таки проще, чем рисковать и верить.

– Так зачем мы тогда говорим? – без капли страха в голосе ухмыльнулся старик. Зря, кстати, зубов у него немного осталось, и зрелище получилось то еще.

– Затем, что убить тебя я всегда успею. Но могу и изменить свое решение. Я ведь правильно понимаю, что ты лишь помощник сил, пославших тебя? Наемник то есть? Скажи, кто отправил тебя на эту диверсию, и я оставлю тебе жизнь. К исполнителям у меня претензий нет.

– Зачем обманываете старого человека, господин Вэнь? – ничего не видящий пленник все же смог меня опознать. Хотя большого ума это не требовало.

– Почему же?

– Всем известно, что вы охотитесь на Заклинателей и Призывателей, – ответил пленник. – Убиваете всех, кто попадает к вам в руки.

Вот как? Всем, значит, известно, а я не в курсе? И что я такого сделал, чтобы обвинять меня в геноциде магической прослойки общества нетрадиционной ориентации? Нет, ну так-то имелась на моем счету парочка ритуалистов, но это другое! Они просто были моими противниками, причем очень опасными. Оставлять их в живых было нельзя!

– Значит, добром говорить не будем?

– О чем? О том, кто меня нанял? Не, этого я вам не скажу – просто не знаю. Заказ пришел от посредника, с которым я давно работал, его имя и местожительство я тоже не назову, поскольку знаком с ним лишь через получаемые письма. Подписывается он как Смеющийся Бо, а деньги за работу я обнаруживаю в алтаре маленького деревенского храма. Вы мне, скорее всего, не поверите, и приметесь пытать. Боли я боюсь, и это могло бы помочь, говори я неправду. Но я уже немолод – вы быстрее убьете меня, чем услышите то, что желаете. Я долго жил, господин Вэнь, и считаю себя готовым уйти на перерождение.

Основательный какой, зараза! Все раскидал, да так грамотно, что любому бы стало понятно – вытрясти сведения из его морщинистой шкуры вряд ли удастся. Любому, но не мне. У нас, у Стратегов, всегда есть запасной план. Ну, я надеялся, что это действительно запасной план.

– А если я скажу, что никакого перерождения вам не видать? У меня, знаете ли, есть одна знакомая Лисица, вы должны знать об этом. Так вот, того, что останется после ее трапезы, не хватит и на воплощение в цветок. Так что давайте перестанем ходить вокруг да около и перейдем уже к делу. Вы назовете мне нанимателя, я оставлю вам жизнь.

В конце концов диверсия не удалась. То есть склад-то он поджег (или даже охранники, которым он внушил какую-нибудь ерунду, сами это сделали), да и воины мои устроили дурной флешмоб с пронзанием воздуха. Не слишком опасный удар мне нанесли. Наверное. Больше похоже на прощупывание, чем на реальную диверсию. Может, оттого и послали этого старикана? Наемник отжил свою полезность, вот его и кинули в самоубийственное задание?

– Мне нечего вам сказать, господин Вэнь. Зовите уже свою ручную Хули Цзин.

– Для человека, которому нечего сказать, почтенный, вы слишком торопите смерть, – ответил я.

Командовать он тут еще будет! Слова его меня до конца не убедили. Вполне возможно, что он и правда работал через посредника, заказы получал через письма, а оплату – в алтаре деревенского храма. Наемные убийцы в моем мире, ну, если по фильмам судить, тоже так делали. Да и этот его образ доброго дедушки вместе с речами о готовности умереть – как-то это слишком киношно, что ли.

Корчит из себя самурая, мол, я не справился с заданием, я должен умереть. Нифига! Пусть еще поживет! Покоптит мир, подумает над своим поведением!

Кстати! Его же можно отпустить и проследить потом? Вскрыть его контакты, поймать, так сказать, на горячем. Отличная мысль! Так и стоит поступить!

– Воины! – велел я. – Развяжите этого старика и отпустите. Я узнал от него все, что хотел, пусть себе идет.

Внутри себя я даже лапки потирал со злобным смехом. Какой вы коварный, господин Вэнь! Надо же, как ловко все придумали! Настоящий Стратег.

И только часть меня принятому решению сопротивлялась. Рассудочная, умеющая задавать правильные и неудобные вопросы. Один из них звучал так – а как ты за этим стариканом следить собираешься? На крыльях ветра за ним лететь? Это же не город, где ты мог бы попросить Матушку И приставить ему топтуна в компанию. Это берег реки, военный лагерь вокруг паромной переправы, а потом горы, леса и вообще джунгли.

И вообще – что за игры в шпионов? Что мне с того, что я узнаю его явки и пароли? Даже если смогу выяснить со стопроцентной уверенностью, что послал мне наемника сам Чжугэ Лян – что это изменит? Стоит это того, чтобы отпускать опасного одаренного?

Гвардейцы тем временем выполняли приказ. Легко подняли дедулю на ноги, разрезали веревки, которыми были стянуты его руки, сняли повязку с его глаз. Колдун поклонился мне, мол, спасибо, очень неожиданное решение, пусть и непонятное. Я в ответ сделал лицо из камня и дернул головой – вали уже, дескать. Собой я очень гордился – на ходу, считай, на коленке, придумал такой план!

Дед сделал несколько шагов прочь от нашей компании, но затем почему-то обернулся. Вероятно, мелькнула у меня мысль, сбитый с толку моим великодушием, он решил рассказать мне всю правду. Неудивительно – с таким, как я, он еще не сталкивался. В китайцах-то милосердия и чайной ложки не наберется – другое дел у нас, у русских!

Именно в этот момент собственные рассуждения показались мне странными. Какими-то – не моими. Точнее, моими, но давними и, как мне казалось, уже изжитыми. Было в них что-то самовлюбленное, свойственное мне прежнему, когда я еще не полки водил, а бытовую технику продавал. Уверенность в собственной исключительности и даже избранности, но при этом непризнанности. И подсознательное желание того, чтобы мир наконец увидел, что за человек скрывается под рядовой внешностью консультанта «Эльдорадо».

В Китае я от всех этих фанаберий избавился довольно быстро. Думал, что избавился. Когда стоишь перед настоящим выбором, жизнь или смерть, когда должен быстро принимать решения, которые спасут или угробят тысячи твоих воинов, не остается времени на то, чтобы оценить себя со стороны и кому-то там понравиться.

Это, собственно, и корябнуло. Мне почему-то сделалось очень важно, чтобы старик-наемник понял, против кого он выступил. Проникся этим и стал сотрудничать. А, простите, с фигов?

Когда же гвардейцы взяли меня в коробочку и почему-то достали оружие, сигнал тревоги уже орал в моей голове не переставая. Научившись доверять своей интуиции, я активировал «плащ полководца» и по нему почти сразу заколотили десятки мечей.

А разум словно очистился. Я вдруг увидел, что старикан и не старикан вовсе. Что выглядит он вполне себе крепким мужчиной лет сорока пяти. Что смотрит он на то, как МОЯ стража пытается пробить МОЮ защиту с нескрываемым злорадством, а в руках держит продолговатый лист бумаги, на котором что-то написано.

Еще я заметил, что его слуга перестал трусливо сутулиться и стоит, подняв руки над головой. И пальцами еще шевелит с огромной скоростью, словно на невидимом пианино играет. Вот тогда до меня во всей полноте и дошло.

Это была не диверсия. Точнее, это была не столько диверсия, сколько покушение. Творец невидимых чудовищ привлек к себе внимание, устроил бучу в войсках, чтобы мы все кинулись его искать. Я вот – нашел, на свою голову. Только не одного одаренного, а сразу двух. Один из которых был приманкой, а второй – судя по всему – менталистом или кем-то вроде того.

А третьего, которому мой боец горло перерезал, его и вовсе не существовало. Он был только в моей голове и головах телохранителей. Чтобы мы почувствовали себя хозяевами положения. Еще, поди, и его нам предложил – я уже не был уверен, сам это решение принял.

Но своего напарника менталист специально безобидным дедушкой сделал – к такому доверия, как ни крути, больше, и убивать сразу не хочется. А потом заморочил нам голову относительно его способностей и, пока я с «дедом» говорил, подбирал ключик, чтобы потом нанести удар.

Мудрено. Тонко. Запутано. Тот, кто заказывал покушение, либо был очень умным, умеющим все просчитывать на несколько шагов, либо знал меня очень хорошо. Ну в самом деле – как можно было предсказать, что я лично Призывателя поеду искать? Что захочу сам его допросить? Или все проще было? Оба они так и так должны были попасть в плен, а уже тогда – ударить? Поэтому «старик Сяо» так долго со мной трепался? Должен был убедиться, что я тот самый Вэнь Тай?

А теперь один из них или сразу оба внушили моим воинам, что те видят чудовище. И те, верные мне до последней капли крови, сейчас лупят по защитной технике, не жалея сил.

Вот твари!

Мне захотелось срезать эту мерзкую ухмылку с лица колдуна с бумажкой. Вместе с кожей! Второму – руки к чертям отрезать, которыми он машет, как Шостакович! А потом обоих на фарш переработать! Техника «плаща» позволяла мне это сделать без труда, но я не спешил отдаться гневу. Уже понимал, что мои эмоции – сейчас не вполне мои. К тому же, начни я сейчас махать крыльями, на удобрения пойдут и мои воины.

Вместо этого я медленно повел в стороны крылья «плаща», отодвигая гвардейцев и стараясь не навредить им. На удивление, мне удалось это провернуть, хотя расход энергии на технику без всяких интерфейсов вырос втрое как минимум. Ну правильно, одно дело резать уплотненным воздухом плоть, и совсем другое – бережно отталкивать ее же в сторону.

До «старика Сяо» стало доходить, что все идет не по его плану. Он попытался атаковать, бросив бумажку мне в лицо, но та просто прилипла к невидимой защите, как гонимый ветром листок к лобовому стеклу автомобиля. Теперь уже я улыбнулся и сам нанес удар. Без всякой магии. Продолжая удерживать своих воинов «плащом», я в три скользящих шага приблизился к менталисту и без затей врезал ему в челюсть. Да, кроме магии, я еще и руками могу. Не знал?

И колдовство, делающае гвардейцев послушными марионетками, врага исчезло. Они недоуменно уставились на оружие в своих руках, подняли глаза, в которых стало проявляться понимание, на меня. Я аккуратно, чтобы неловким движением не срезать кому-нибудь руку или ногу, сделал радиус разлета крыльев поменьше. Вынул из ножен меч и ткнул им в сердце наемника. Потом еще раз, еще раз и еще раз. Когда убедился, что тот точно не встанет (и выплеснул весь свой ужас от того, что только что чуть не произошло), принялся вытирать клинок об одежду мертвеца.

– Ну, храбрецы, – скрывая трясущиеся руки за мелкими движениями, бросил я воинам. – Чуть не уделал нас этот паршивец, а?

Со всех сторон тут же полетело «мы виноваты, господин!» и «пожалуйста, накажите нас, господин!», но я прервал поток их извинений взмахом руки.

– Довольно! Я сам тоже хорош. Решил в героя поиграть. Что ж, будет и мне наука – нечего так подставляться.

А про себя подумал, что нужно бы озаботиться какой-нибудь защитой от ментального воздействия. Самому закрыться от таких вот мозговертов и ближников своих вместе с личной охраной закрыть. Не дай бог повторится, а вместо обычных людей меня будут сопровождать Бык и Юлька. Долго моя защита против их ударов не устоит.

Пока повезло. С одним менталистом я справился, стал умнее и осторожнее. Ну тот, конечно, тоже дурачок! В одиночку забраться в самый центр моих войск, чтобы меня убить! Даже не знаю – храбрость это или глупость? Скорее второе – как он потом планировал отходить?

Довольный собой, я вскочил в седло. Ванька тут же пристроился слева, Лиса – справа. Воины, все еще чувствующие себя оплеванными, чуть не убив своими руками охраняемое лицо, выстроились за спиной. И таким вот строем, триумфаторским, я бы сказал, мы двинулись в расположение армии.

Этот момент я решил использовать для того, чтобы все-таки извиниться перед оборотницей. Традиции или не традиции, а я эксцентричный Стратег и в глубине души русский.

– Ноу-Ниу, ты уж извини меня за резкость, ладно? – произнес я.

– Да без проблем, – улыбнулась девушка. – Я же понимаю, что нельзя было под руку лезть, чуть тебе все не испортила.

Я удовлетворенно кивнул. Еще одним грузом на плечах меньше. Лиса приняла извинения, мир и покой наступил в Поднебесной. Хорошо, что она такая покладистая…

Стоп! Что? Покладистая Хули Цзин?!

Глава 95

Видят боги – а у меня парочка в знакомцах ходят, – я не самый умный человек. Обычный – не тупой, не гений, в меру сообразительный. Здесь мой разум, в родном мире-времени использующийся далеко не на полную мощность, хорошенько заточился от решения прикладных, часто связанных с риском для жизни задач. Вообще, если сравнивать, то Вэнь Тай образца 199 года здорово выигрывал у Алексея из двадцать первого века. Но, как выяснилось, не настолько, чтобы его (меня) не смогли обвести вокруг пальца.

А меня именно что обвели. Развели даже, как лоха последнего! Заставили плясать под чужую дудку! Выставили полным кретином и поимели, словно дешевую девку из дома удовольствий!

Все эти мысли сжатым архивом врезались в мозг, на ходу распаковываясь и заставляя понять, что произошло. Вот только раздумывать над этим долго, равно как и убиваться по своей недалекости и доверчивости, я не стал. Вместо этого прыгнул на Лисицу прямо с коня. Сбивая ее наземь и сам падая следом.

Никто даже не шелохнулся. Головы даже не повернул. Великое дело – полководец оборотницу по земле валяет! Да у нас тут каждый день аттракционы покруче показывают! Делов-то!

А реальность поползла. На самой границе зрения, если не присматриваться – не заметишь, но поползла. Как гнилая тряпка, в которую завернули некий предмет, а потом закопали в землю на много лет. Потянешь – и она даже без треска начинает распадаться. Словно, это уже не ткань, то есть скрученные меж собой нити, а невесомая паутинка.

Там, на границе восприятия, изображение дернулось и вместо причальных конструкций проглянуло синее небо. Под рукой вместо дорогого шелка ханьфу Лисы вдруг оказалась грубая ткань халата. Да и сама Ноу-Ниу как-то изменилась неуловимо. Вроде бы та самая первая красавица и главная нимфоманка Китая, застрявшая в моей свите, будто других дел у нее не было, а присмотришься – черты лица слишком уж грубые. По-мужски грубые.

Не тратя времени на анализ всех этих странностей, я двинул оборотнице в челюсть. Ошибся – ну что ж, извинюсь. В обратку получу, если уж на то пошло – не убьет же сразу. Но что-то мне говорило, что ни о какой ошибке речь тут не шла. Все ошибки были сделаны несколько раньше.

После затрещины маска девушки еще больше исказилась и теперь напоминала криво сделанную в фотошопе личину. Еще и в паршивейшем разрешении – я, кажется, даже пиксели разглядел. И мужское лицо под ней – искаженное в испуге.

А так как лежать сверху на мужике было против моих твердых принципов (а тем более – на мужике, который выдавал себя за красивую девушку), то я врезал ему еще раз. И еще. А потом еще постучал головой по земле – его головой, разумеется. Взял за уши – мужские, что характерно, – и постучал. В завершении из чистой уже мстительности – так как необходимости в том не было – поднялся и со всей дури пнул сапогом по промежности. А потом в голову.

Теперь моя любвеобильная соратница в этом помятом и в кровь избитом мужике даже не угадывалась. Человек в недорогом платье – халат серенький, штаны темно-синие, сапожки, знавшие времена получше и видевшие множество дорог. Волосы черные, с тонкими нитями седины – немолодой уж, значит. По лицу же сейчас возраст не определить – все в крови, заплывшее. По рукам… Ну, сорокет, наверное, плюс-минус. Не из крестьян или рабочих – нет характерных мозолей, кожа не такая грубая, как у тех, кто занимается физическим трудом.

Только закончив разглядывать поверженного врага, я поднял голову и осмотрелся по сторонам. Сообразил, что нахожусь не на пристани паромной переправы сразу же. И удивился, разглядев, что стою на земле, окруженный не своими телохранителями, а озабоченными друзьями – Пиратом и Быком. При этом, если Пират казался совершенно обескураженным, то Бык лишь слегка удивленным.

Телохранители, впрочем, тоже были в наличии. Но в отдалении, шагах так в двадцати – обычное расстояние, на котором они меня в пути сопровождали. Должны вроде прям рядом стоять, нет? Но еще больше удивился тому, что мы, оказывается, не доехали до лагеря у реки где-то с десяток ли.

– Старший брат? – неуверенно произнес Гань Нин. – Почему ты избил… кто это, вместо Ноу-Ниу? Что это за черное колдовство, старший брат?

Секундой позже, проделав некую аналитическую работу, он пришел к интересному выводу. Раз Лиса оказалась совсем не Лисой, а каким-то самозванцем, так, может, и его полководец тоже не тот, кем представляется? И потянулся на всякий случай к мечу.

Молодец он у меня. Быстро соображает. Не в ту сторону, но быстро – не отнять. К счастью, другой мой побратим тоже умел думать, и – что радует – в правильном направлении. Бык, прежде чем Пират окончательно извлек меч из ножен, возложил свою тяжелую лапищу ему на плечо.

– Это наш господин, брат Нин, – прогудел Лю Юй. – Он смог раскусить коварного подсыла, принявшего облик Хули Цзин, и поверг его.

Ох, Бык! Люблю я этого внешне не очень умного, но на самом деле весьма сообразительного человека. Про идущих Путем Земли часто говорят, что они, дескать, туповатые, развивают только телесную мощь, а разум оставляют за скобками. При первом с ним знакомстве – как же давно это было! – я, признаться, придерживался сходного мнения. Но со временем изменил его. Здоровяк довольно часто демонстрировал не вяжущуюся с его обликом проницательность.

Вот и сейчас он все понял правильно. Разглядел, так сказать, самую суть произошедшего. До конца, надо признаться, не ясную и мне самому.

То есть в общих-то чертах я уже все понял. Не было никакого подожженного склада, сражающихся с невидимками воинов, троицы подсылов за бревнами бамбука на пристани. А была дорога, во время которой ко мне приблизился менталист и внушил это все. Выдал себя за Ноу-Ниу и закрутил мой разум в воображаемых событиях.

Теперь, когда он лежал без сознания, я вспомнил, что Лиса сегодня с утра сказал, что на некоторое время отстанет от нас. Ей надо было поохотится, а то в пути, как она выразилась, ее скоро тошнить начнет от скуки. Я, помнится, еще отпустил шуточку про то, когда девушек обычно тошнит без внятной причины, а обортница показала мне язык и смылась.

Юлька же и правда осталась в походном штабе, чтобы поработать с документами. А я некоторое время ехал один – попросил соратников не лезть ко мне с разговорами хотя бы часик. Хотелось подумать, как жить дальше в свете вновь открывшихся обстоятельств.

Потом ко мне присоединился Пират. Мы с ним обсуждали тренировки новобранцев, которыми займемся сразу же, как доберемся до паромной переправы. Затем – вот в тот момент враг и появился! – вместо Гань Нина рядом оказалась Лисица, и я вдруг начал рассказывать ей, как ищу способ борьбы с Чжугэ Ляном.

Вот этот момент был самым странным. Почему я, мое сознание, не среагировало на превращение мужчину в женщину. И был ли Пират вообще, или мне это тоже «показали». Надо было разобраться со всем этим. И найти способ больше на эти грабли не наступать.

– Ты сабельку-то убери, горячий юноша! – сказал я, видя, что Пират все еще пребывает в сомнениях. – Не бил я твою зазнобу, она сама кого хочешь поколотит. И вообще, быстро рассказывай, как это все со стороны выглядело.

Гань Нин еще немного поосторожничал, но, узнав меня по неподражаемой манере пересыпать академическую китайскую речь непонятными словечками на «горском» диалекте, оттаял и поведал свою версию событий.

Лиса, с его слов, уже была со мной, когда он подъехал. Мол, так-то бы он и не сунулся, помнил же, что Стратег просил всех его не дергать, потому что хотел подумать. Но увидел Ноу-Ниу, понял, что время мрачных раздумий старшего брата закончилось, и приблизился, чтобы обсудить планы относительно вечерней тренировки. И об этом, как выяснилось, мы все время и разговаривали – по крайней мере, ему так казалось.

Так, слушая его, подумал я. Значит, менталист уже был со мной рядом, когда Гань Нин решил подъехать. И – что? Путано как-то! То есть он остался в облике Лисицы, а сам сделал Пирата невидимым для меня? Или – подождал, пока мы с ним поговорили, а потом заставил забыть? Тот то на Лису вообще не среагировал, это в ее традициях было – ехать и молчать.

– А потом… Мы, вроде, закончили разговор. И ты, брат, велел мне съездить и посмотреть, что там с нашим хвостом колонны – не нужно ли их ускорить. Я сказал, что, конечно, сейчас и съезжу, а ты как прыгнешь вдруг на Ноу-Ниу! И как давай ее колотить! А она же ни слова не сказала! Просто слушала, как мы разговариваем, и все.

Тут Пират еще раз посмотрел на мужика с окровавленным лицом, которого я к тому времени уже связал его же поясом от халата. Словно хотел убедиться, что его не глючит, и он в самом деле видит не избитую Лисицу, а какого-то незнакомца.

– Ясно, – сказал я тогда. И уточнил у Быка: – А ты чего тут оказался?

Не хотел, но прозвучало так, будто бы я и его подозревал. Последствия глубокого ментального контроля, из-под которого я недавно вышел. Лю Юй, впрочем, не обиделся.

– А я к вам ехал, – просто сказал он. – Вижу – с тобой рядом Гань Нин и какой-то незнакомец. Стал ближе подъезжать и вдруг понял, что не незнакомец это, а госпожа Лисица. Я удивился, коня придержал и постоял немного на обочине. Снова посмотрел на вас – опять не госпожа Лисица, а неизвестный человек, тот, который сейчас на земле лежит. Ну, я и решил, что это какое-то колдовство, и поспешил предупредить вас. Но крика моего вы, старший брат и брат Нин, не услышали. И на «шепот ветра» не отреагировали. А когда я приблизился, мне снова привиделась госпожа Лисица, и я удивился тому, что мог принять ее за незнакомого мужчину. Все запуталось в моей голове, но тут ты, старший брат, стал бить злодея, и его чары рассеялись.

Я покивал. Теперь все произошедшее стало более понятным. Значит, этот диверсант подобрался ко мне, когда я ехал верхом в отдалении от всех. У его техники был какой-то радиус действия, в котором все видели ту иллюзию, которую он им показывал. Тех же телохранителей сейчас опроси – скажут, что видели госпожу Лисицу, которая решила составить компанию господину хоу.

Все равно слишком сложно. Как человек, который водит в бой тысячи других людей, я уже знал, что сложные планы столкновение с реальностью редко выдерживают. Чем проще маневр, чем яснее он всем твоим солдатам, тем меньше шансов, что все рассыплется на первом же этапе.

И поэтому я спрашиваю – чего менталист меня сразу ножиком по горлу не чикнул? Внушил бы всем картинку, что мы по-прежнему едем с Лисой рядом, а сам смылся бы и ловите его тряпками потом.

Получается, не мог. Морок на мертвое тело не мог наслать или какие-то другие ограничения у техники имелись. Надо будет его потом допросить. Просто чтобы знать, чего ждать от таких, как он.

Ладно, получается, он желал меня убить, но сделать это посреди войска на марше довольно затруднительно. Значит, он хотел меня уговорить отъехать куда-нибудь, да так, чтобы я велел охране за собой не следовать. А там и порешил бы. Но появился Гань Нин, и ему пришлось импровизировать и ждать. Каждого из нас он погрузил в собственную реальность – я в своей видел горящие продсклады и сражение с невидимками, а Пират просто обсуждал со мной обучение новичков.

Почему так? Потому, предполагаю, что я был весь на нерве, ждал подлянки от Чжугэ Ляна, и показать мне ее появление было менталисту проще. Модель уже была у меня в голове, он ее только окультурил и наполнил деталями. А Гань Нин был озабочен тренировками личного состава, и с ним на ура зашел другой сценарий. Бык, как и мои телохранители, просто попали в зону действия способности и видели Лису. Без дополнительных настроек.

Получается, что блиц-убийства у засланца не получилось. А в долгую он играть не мог – энергии не хватало. Чтобы снять с себя нагрузку, он внушил Пирату, будто я велю ему проехаться до хвоста колонны и проверить темп движения войск.

Но у меня к тому времени начали проявляться дыры в логике внушенной реальности. В частности, я среагировал на неправдоподобно покладистую оборотницу. А когда в челюсть ему прилетело, и со всех остальных контроль спал.

Правильно я все понял? Думаю, плюс-минус так и было. Остальное мы узнаем у этого неуважаемого господина на допросе. Или – сразу грохнуть? Во избежание? А то опять пойдет этот дивный сюрный мир, где я лично гоняюсь за злодеями, вместо того чтобы чинно приказы отдавать? Нет, все же стоит рискнуть. Обезопасить себя только как? Дистанционно допрос проводить, за пределами его возможностей к внушениям? Как вариант, как вариант.

– Бойцы, – обратился я к телохранителям. – Этого типа упаковать так, чтобы он только дышать мог. Потом сгонять к Матушке И, взять какое-нибудь снадобье, от которого человек будет спать долго и крепко. Им его напоить и держать под охраной до дальнейших распоряжений. Выполнять.

Воины расторопно принялись исполнять приказ, я же взобрался на коня и снова огляделся. Мимо – весь этот театр одного актера на обочине концертировал – шли войска. Уставшие от марша солдаты даже по сторонам не смотрели, так что вроде никакого ущерба репутации я не получил. До стен лагеря, защищавшего пристань с паромами, оставалось около получаса пути, и над ним, что характерно, никакой дым не поднимался.