Текст книги "На переломе"

Не думайте, что, укрепляя свои тылы, Гитлер отказался от идеи фикс, связанной с завоеванием Востока: маньяки от своих идей чаще всего не отказываются. Они с ними ложатся в гроб. Фюрер Национал-социалистской партии Германии и глава государства, несмотря на ширившиеся разговоры о неспособности большевистской России оказать активное сопротивление в связи с репрессиями советских военачальников, прекрасно понимал, что восточный сосед может оказаться для него крепким орешком: позорный финиш наполеоновского визита в Москву ему был памятен. Но для того чтобы создать империю – из чистокровных ариев! – переселив всех представителей низших рас, «осквернивших» своим присутствием исконные земли арийских народов, за Урал, надо было создать в центре Европы ударный кулак из сотни миллионов верных ему защитников Третьего рейха. Чем, в сущности, он и занимался все тридцатые годы.

А не проще было бы – вопрос, конечно, запоздалый! – создать РГФСР (Российско-Германскую Федеративную социал-демократическую республику), закрепив сей империалистический союз рукопожатием со Сталиным и чокнувшись бокалами со шнапсом и любимым вином бывшего сына грузинского сапожника. И были бы тогда немецкие волки сыты, а советские овцы целы. И жить бы в мире да ладе со всеми другими народами очеловеченной планеты Земля, умножая её материальные и духовные богатства, заботясь о её экологическом благополучии, совершенствовании нравственного и физического здоровья человека. А чтобы не затосковать от безделья, можно было бы наслаждаться достижениями мировой многонациональной культуры, попутно изучая космические миры и океанические глубины в поиске ещё более благополучных мест обитания для разумных и во всех смыслах полноценных людей, счастьем для которых является не погоня за золотоносным источником и животное удовлетворение низменных физиологических потребностей, а наслаждение от радости общения друг с другом и постижения тайн мироздания.

Ан жажда властвовать и демонстрировать свою исключительность – бич ограниченного разума – основной камень преткновения на пути к мирному существованию планеты.

Антикоммунистическая истерия крупнейших капиталистических государств Европы, видевших в любой мирной инициативе Советской России «тайные замыслы», поощряемая всё тем же дядей Сэмом, нежелание буржуазных монополистов портить отношения с Германией – то ли будущим союзником, то ли противником в надвигавшейся войне, создали настолько напряжённую международную атмосферу, что и те страны, которые не имели никаких претензий к большевикам, но были запуганы прогностическими «страшилками», не спешили давать добро на установление добрососедских отношений, боясь быть втянутыми в войну. Поэтому усилия советских дипломатов по созданию различного рода антивоенных объединений не всегда находили поддержку в мировом сообществе. Переговоры СССР о создании Восточного пакта (1933) – договоры о взаимопомощи между Советским Союзом, Чехословакией, Финляндией, Латвией, Эстонией и Литвой были заблокированы. Та же участь постигла проект Тихоокеанского пакта о ненападении – с участием СССР, США, Китая и Японии. Пришлось отказаться от политики невмешательства, чтобы окончательно не утратить веры других государств в способность Советской России вести самостоятельную политику. Это тоже не принесло дипломатических дивидендов: помощь республиканцам в гражданской войне в Испании (1936) вызвала потоки лжи по поводу того, что Сталин собирается устроить на Пиренейском полуострове коммунистическое государство, – противники социализма окончательно отвернулись. В 1937 году пришли на помощь Китаю во время японской агрессии – получили в ответ конфликт у озера Хасан (1938), который стал своего рода разведкой боем обороноспособности Красной Армии после репрессий военачальников. И то нехорошо, и это плохо.

А в это время гитлеровская Германия прибирала к своим рукам всеми правдами и неправдами целые государства и возвращала доверсальские территории, не гнушаясь прихватить и плохо лежащее. Австрия в 1938 году стала германской провинцией. В этом же году под предлогом «самоопределения» Гитлер оттяпал – с позволения Англии и Франции – самую промышленную часть Чехословакии, являвшуюся крупнейшим производителем вооружения, – Судеты. Причём в этом случае Германия получала выгодную стратегическую позицию для нападения на Польшу и далее на Восток. Пришла пора и Советскому правительству всерьёз задуматься о собственной безопасности и отодвижении своих границ на Запад. Тем более что в октябре 1939 года гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп, потирая руки от удовольствия, залихватски заявил: «Чешский кризис показал нашу силу! У нас есть превосходство в инициативе, поэтому мы будем хозяевами положения: уже в сентябре 1939 года мы можем вести войну с великими демократами».

Из многочисленных вариантов мирной защиты СССР от внешних посягательств на его суверенитет наша дипломатия, как все знают, закончила свою предвоенную дипломатическую Одиссею заключением советско-германского договора о ненападении и подписанием секретных договоров к нему, которое состоялось 23 августа 1939 года, за неделю до нападения Германии на Польшу, ознаменовавшего начало Второй мировой войны. О правильности или неправильности того решения специалисты спорят по сей день. И не дело дилетанта вмешиваться в их оценку и переоценку.

Замечу только, что разбойничьи права агрессора Сталину были хорошо известны, и он лучше нас с вами знал цену всем этим документам. Разумеется, он не думал, что они станут для СССР охранной грамотой. Гитлер был натурой импульсивной, готовой в любой момент отказаться от договорённостей. Однако они могли – под сурдинку с Германией, начавшей активный пересмотр своих границ, – позволить Советскому Союзу осуществить некоторые из его территориальных притязаний. Этому, в частности, способствовал второй пункт «Секретного дополнительного протокола», который гласил: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана», что вполне устраивало Сталина да, возможно, и принято было по его настоянию. «Вопрос, является ли в обоюдных интересах, – цитирую продолжение этого пункта, – желательным сохранение независимого Польского государства, и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития», что следовало понимать эквивалентно фразе «война план покажет…». «Во всяком случае, – заверял секретный протокол, – оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия».

Важен был для Советского Союза и третий пункт протокола о его интересе к Бессарабии, в котором Германия заявила о «полной политической незаинтересованности» в этом вопросе. Устраивал Советскую Россию и пункт о Прибалтийских государствах (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), в котором северная граница Литвы признавалась сферой взаимных интересов договаривающихся государств, а Виленская область – зоной чисто литовских интересов, то есть у Германии оставалось право превратить Литву в свой протекторат, что давало возможность вермахту при изменении настроения нанести фланговый удар по Красной Армии в случае её вступления в западные области Украины и Белоруссии.

Через несколько дней, осознав это, Сталин предложил иной вариант, который был закреплён 28 сентября в дополнительном договоре «О дружбе и границе между СССР и Германией». По этому договору западная часть Польши (этнически польские районы) должна была перейти Германии в обмен на так называемый Виленский коридор, который был самым коротким путём к Восточной Пруссии. А Советский Союз отодвигал свою границу за счёт Восточной Польши с белорусским и украинским населением, которым вскоре первым доведётся встретиться с «дружественными» солдатами вермахта. Кроме того, СССР получал свободу действий в Прибалтике, где за год до начала Великой Отечественной войны будут свергнуты политические режимы Латвии, Литвы, Эстонии и образованы так называемые «народные правительства».

Так в СССР буквально через десять дней до начала разработки Германией плана советско-германской войны, то есть за год до Великой Отечественной, появились три (Прибалтийские) социалистические республики и Молдавская, которая по замыслу Сталина должна была защищать южные рубежи страны от юго-восточных союзников Гитлера. Но созданные в них бутафорские просоветские правительства смотрели отнюдь не в ту сторону, с которой к ним пришёл дармовой социализм.

Читатель-эрудит может спросить меня: «По какому праву?». Отвечу: «Разумеется, не по международному». Взял Иосиф Виссарионович грех на свою душу? Да, согрешил. Но Бог простит его, как прощает миллионы людей, встающих в роковую для страны минуту на защиту своего Отечества. Поэтому могу добавить, что Сталин совершил праведное дело неправедными средствами, защищая в предгрозовые годы Отечество. А в остальном разбирайтесь сами. Любая война – такой кровавый сгусток множества проблем, в котором до конца не разберётся и сам Создатель. Вот почему – для собственного умиротворения! – мы делим войны на справедливые и несправедливые, душой понимая, что справедливых войн – по большому счёту – не бывает. Справедливо только мирное сосуществование. А осознает ли мир когда-нибудь это, судить не берусь…

В усилении обороноспособности страны в предвоенную пору И. В. Сталин серьёзное значение придавал не только созданию и освоению нового вооружения, отвечающего тактико-техническим данным вооружения, которое имеется у будущего противника, или превосходящего их, но и укреплению границ на предсказуемо стратегических направлениях. Он любил повторять: «Враг воспитывает человека. Хорошо иметь дело с сильным и умным противником». Но не уточнял, что у такого врага можно, выражусь по-советски, перенять и «дурные манеры». Видя, с какой ненасытной жадностью Гитлер пригребает к себе европейские страны (и не только их!), лидер коммунистической России, не будучи от рождения феодалом-скопидомом, усвоил у своего воинствующего соседа, что разработка и накопление новейшего оружия, отвечающего требованиям времени, дело трудоёмкое, требующее времени и незаурядных финансов, и быстро понял, что приобретение стратегически выгодных территорий для оборонительных и наступательных боёв, процесс более экономичный по всем параметрам, в особенности если бывший хозяин подобных владений уделял серьёзное внимание их защите от будущих претендентов. Тому, у кого разгорелся глаз на такие земли, всегда приятнее приобрести их мирным путём, как говорится, по-соседски.

Обезопасив, как ему показалось, западную границу, Сталин, недолго раздумывая, решил расширить пограничный рубеж второй столицей России за счёт Финляндии. Длительные дипломатические усилия по этому поводу, даже подслащённые обещанием отдать финнам Карелию, не привели к успеху. Упрямый северный сосед не поддавался уговорам. Потом, наконец, согласился. Однако к этому времени терпение советской стороны иссякло. 30 ноября 1939 года, когда финны согласились на урегулирование пограничного вопроса, войска Ленинградского военного округа без какого-либо предупреждения перешли границу. Началась так называемая «зимняя война», в которой ставка делалась на то, что лилипут в одночасье спасует перед Гулливером, оказавшаяся бесславной как в военном отношении, так и в дипломатическом. Сталин, взявший ещё раз грех на себя, оказался в весьма щекотливом положении. Страна утратила авторитет державы, борющейся за мир. Советский Союз был исключён из Лиги Наций, став изгоем международного сообщества.

Красная Армия оказалась совершенно неготовой к ведению боевых действий в специфических условиях и продемонстрировала перед всем миром (хотя сведения о советско-финляндской войне подавались весьма скупо) свою беспомощность. Уже в начале января она вынуждена была перейти к обороне, только через месяц вернувшись к наступательным действиям. Еще через месяц противник, оказывая упорное сопротивление, начал отход. Стратегическое положение на северо-западе и севере Советский Союз улучшил, отодвинув границу от Ленинграда и Мурманска. Но цена этой безуспешной победы, завершившейся 12 марта 1940 года мирным договором, была очень дорогой.

В первый же заход на Хельсинки 30 ноября 1939 года при всей слабости финской противовоздушной обороны советская бомбардировочная авиация потеряла пятую часть самолётов, участвующих в атаке. Имея ничтожное количество танков и артиллерии, финны успешно боролись с советскими броневойсками, отсекая их от пехоты и уничтожая зажигательной смесью. Большой урон Красной Армии наносили снайперы и лыжные части, в совершенстве владевшие стрелковым оружием. За месяц боевых действий потери в наших танковых частях составили около 300 машин. Оперативная группа из семи батальонов, созданная Маннергеймом, за десять декабрьских дней уничтожила 4 тысячи солдат и офицеров, захватив в плен 600; 60 танков и более 200 пулемётов стали её трофеями. Окружена и полностью уничтожена была 139-я дивизия РККА. В новых налётах на финские города было сбито ещё 140 бомбардировщиков. «Советский Союз, – подводит итоги «зимней войны» историк Ю. Н. Лубченков, – бросил против маленькой Финляндии 45 дивизий, более 2000 самолётов и 3000 танков – это около одного миллиона человек. Потери Красной Армии в этой войне до сих пор не известны, и данные колеблются между 70 000 и 50 000 человек. Финская армия потеряла 23 452 бойца, которые известны поимённо»[2]2
  Лубченков Ю. Н. Сто великих сражений Второй мировой. М.: Вече, 2010. С. 88.


[Закрыть].

Другой исторический счетовод, ссылающийся на данные 1963 года, в 1998 году сообщал, что «потери советских войск составили: убитыми и умершими от ран и болезней на этапах эвакуации и в госпиталях – 87 506, пропавшими без вести – 39 369 человек. Более 5 тысяч попали в плен. Финны потеряли убитыми около 23 тысяч, ранеными более 43 тысяч, пленными 1100 человек». Трудно сказать, какие сведения вернее. Но ни те, ни другие не могут принести нам утешения. Что потери Красной Армии были внушительными, подтверждает и главнокомандующий финской армией К. Маннергейм: «Так как русские не экономили ни на пехоте, ни на танках, масштабы их потерь были ужасающими». Можно не сомневаться, что неудачи СССР в войне с финнами ускорили сроки начала Великой Отечественной.

Даже авантюристу меньшего масштаба, чем Гитлер, грех было бы не воспользоваться подобной ситуацией, тем более планируя внезапность нападения, преимущества которой были апробированы в сентябре 1939 года на польской границе, когда под разными невинными предлогами к ней были стянуты кадровые части, укомплектованные по штатам военного времени. Вторжение в Польшу, ознаменовавшее начало Второй мировой войны, прошло без сучка и задоринки, с ничтожными для Германии потерями, заняв чуть более месяца.

Почему бы не повторить подобную авантюру и с коммунистической Россией, столь бесславно проявившей себя в скоротечной войне с Финляндией? Тем более когда на столе лежит доклад начальника отдела иностранных армий Востока Генерального штаба сухопутных войск вермахта подполковника Э. Кинцеля о политико-моральной устойчивости Советского Союза и боевой мощи Красной Армии, который содержит стратегический прогноз её развития на ближайшее будущее, созданный на основе анализа советско-финляндского военного конфликта. Обращая внимание на то, что в Красной Армии началась качественная перестройка, которая скажется во всех её сферах, гитлеровский стратег высказывал предположение, что «в России плоды новых методов станут ощутимыми лишь через несколько лет, если не десятилетий. В ближайшее время повсеместно возникнут серьёзные различия в качестве войск. Части, находящиеся под наблюдением энергичных военачальников высокого ранга, уже вскоре достигнут сдвигов в знаниях и боеспособности. Но крупные провинциальные контингенты армии будут совершенствоваться лишь медленными темпами. Не изменится русский природный характер, тяжеловесность, схематизм, страх перед принятием самостоятельных решений, перед ответственностью.

Командиры всех степеней в ближайшее время не будут ещё в состоянии оперативно командовать крупными современными соединениями и их элементами. И ныне, и в ближайшем будущем они едва ли смогут проводить крупные наступательные операции, использовать благоприятную обстановку для стремительных ударов, проявлять инициативу в рамках общей поставленной командованием задачи»[3]3
  Гальдер Ф. Военный дневник // Мировые войны. ХХ век. Кн. 4. Вторая мировая война. Документы и материалы. М.: Наука, 2005. С. 128–129.


[Закрыть]. Надо отдать должное гитлеровскому генштабисту: он не были лишён прозорливости и сумел достаточно точно охарактеризовать «русский природный характер», т. е. те качества, которые, выражаясь по-современному, присущи менталитету русского народа. Можно предполагать, что Гитлера удовлетворил и прогноз Э. Кинцеля о ближайшем будущем военной доктрины Советского Союза, направленный на ускорение подготовки Германии к войне со страной, затеявшей перестройку своей армии и в этой динамичной ситуации едва ли способной дать решительный отпор вермахту. Что вскоре и подтвердил начальный период Великой Отечественной войны.

Форсировав в течение 1939 – 1940 годов оккупацию Чехословакии, Дании, Норвегии, Бельгии, Франции, Голландии (из них, пожалуй, наибольшее сопротивление оказала лишь Норвегия, на захват Голландии ушло всего пять дней), Германия наглядно продемонстрировала, какую роль в современной войне играют оперативность, неожиданность военных действий, численное превосходство авиации и выучка десантных подразделений, и обеспечила себе тылы. Оставалось немногое: укрепить руководство вооружённых сил опытными полководцами и выработать стратегию взаимодействия всех родов войск в наступательных операциях как наиболее эффективного вида военных действий. За этим дело тоже не стало. Генштаб сухопутных войск возглавил Ф. Гальдер, не совсем лояльный фюреру, но имевший на своём счету несколько успешно проведённых войсковых кампаний. В этом случае Гитлер отдал предпочтение профессионализму, а не личной преданности служаки Главнокомандующему. А стратегия военных действий вермахта целиком совпадала с советской, но учитывала фактор внезапности, который давал преимущество германской армии. В этом случае Красная Армия должна была вести оборонительные бои, тактика которых в Вооружённых Силах Советского Союза практически не была разработана. «Германское командование, – отмечает известный военный историк В. Рунов, – планировало, достигнув внезапности, имеющимися силами авиации подавить советскую авиацию на аэродромах, дезорганизовать управление танковыми соединениями в первый день войны и не допустить организованного занятия советскими войсками своих районов. Затем, блокировав гарнизоны укреплённых районов, после мощного огневого поражения нанести сильные удары наземными войсками на избранных направлениях, быстро вклиниться в советскую оборону и осуществить разгром войск прикрытия государственной границы по частям. В случае проведения контрударов механизированными корпусами на второй-третий день войны нанести им поражение ударами авиации, огнём полевой и противотанковой артиллерии и соединений сухопутных войск. После этого фашистское командование намеревалось стремительно развивать наступление на восток, препятствуя организованному отводу войск прикрытия государственной границы на тыловые рубежи и громя выдвигающиеся фронтовые резервы.

Замысел германского Генерального штаба опирался на новейшую для того времени теорию ведения наступления по принципу глубокой наступательной операции. Ставка делалась на авиацию, которая должна была расстроить управление и сковать оперативные резервы, а также на силу первоначального удара наземных войск на избранных направлениях и развития наступления танковыми формированиями»[4]4
  Рунов В. Жуков против Гальдера. Схватка военных гениев. М.: Яуза; Эксмо, 2010. С. 73 –74.


[Закрыть].

После финской авантюры Сталина, провалу которой способствовала бездарность советского командования (в этом конфликте, между прочим, Германия тайно оказывала содействие северному соседу России), Гитлер, не скрывая своих агрессивных планов, бахвалился перед своими генералами, что будущая война с СССР станет просто игрой в песочном ящике. Его организационно-технические мероприятия по усилению военного потенциала в буквальном смысле сопровождались дипломатическим штурмом по созданию всевозможных пактов, игнорирующих или блокирующих военно-политические интересы Советской России. Пункт о консультациях по спорным территориальным вопросам, содержавшийся в мирном договоре, Гитлером, конечно, был забыт. В праве собственных односторонних решений он не сомневался. Его правота опиралась на силы той могущественной орды, которая сосредоточивалась на границах Советского Союза, в особенности на западных, с которых планировалось молниеносное и неожиданное для противника вторжение, рассчитанное, по гитлеровским планам, на скорую победу вермахта.

Дипломатические усилия Гитлера были направлены на то, чтобы создать вокруг СССР со всех четырёх сторон света стальное кольцо, насыщенное новейшим вооружением, для наступательных действий союзнических войск не только в Европе, но и за её пределами. Получив в свои руки Бессарабию, Сталин радовался тому, что сможет прекратить поступление в Германию румынской нефти, в которой остро нуждался моторизованный вермахт. Радость оказалась преждевременной. Гитлер незамедлительно ввёл свои войска в Румынию, а вскоре и на территорию Финляндии. В конце сентября 1940 года в Берлине был подписан Тройственный пакт между Германией, Италией и Японией, который предусматривал взаимную помощь при нападении на кого-либо из этой тройки. Протест советского МИДа по этому поводу не имел никаких последствий, кроме одного: предложения Советскому Союзу присоединиться к Тройственному пакту, разумеется, на правах друга немецкого народа. Россия нуждалась в немецких технологиях и образцах нового вооружения. Сталин на этом основании дал согласие на предложение Гитлера, оговорив его рядом условий, неприемлемых для Германии. Сделка не состоялась. Но подготовка к войне с СССР начала форсироваться. Юг Европы тоже наводнился войсками Германии и её союзников. Как говорится – «обложили». И продолжали обкладывать, скрытно перебрасывая войска к советским границам. Надеясь на то, что войну удастся оттянуть до 1942 года, чтобы заштопать многие прорехи, Советское правительство закрывало глаза на фашистские провокации.