Текст книги "Основы институционального проектирования. Учебное пособие"

12. Общая модель процесса институционального проектирования

С учетом приведенных соображений, охарактеризуем процесс институционального проектирования для ситуации, более или менее близкой к тому идеализированному устройству государственной власти, которое было очерчено выше. Нужно заметить также, что основные параметры этого процесса будут иметь место и в неидеальных случаях, претерпевая, разумеется, некоторые изменения.

Отметим, прежде всего, что вся совокупность экономических институтов с точки зрения их происхождения может быть разделена на два класса – естественные и искусственные. В трактовке этих понятий мы следуем позиции, согласно которой некоторый феномен является естественным, если его возникновению (формированию, становлению) не предшествовал во времени тот или иной план (или проект) – идеальная нормативная модель, существующая в сознании субъекта (субъектов) либо зафиксированная в знаковой форме [Лефевр, Щедровицкий, Юдин, 1967]. Другими словами, естественное действие – это некоторая «автоматическая» реакция индивида нате или иные изменения. Искусственными же являются такие феномены, которые сформированы человеческими действиями, осуществляемыми в соответствии с идеальной нормативной моделью. Тем самым, искусственное предполагает предвосхищение упомянутых изменений, а не отклик на них ex post.

Общей характеристикой и естественных, и искусственных институтов выступает их функциональность. «Поведение функционально, если оно способствует достижению конкретных целей – будь то удовольствие или удовлетворение индивида или обеспечение пищи и крова для членов общества… Институты функциональны, если здравомыслящие люди создали и поддерживают их для удовлетворения общественных потребностей или достижения общественных целей. Это вовсе не означает, что адаптация институтов или поведенческих моделей применительно к тем или иным целям происходит осознанно или намеренно. Когда такое сознание или намерение налицо, адаптационную функцию называют явной, в противном случае она именуется латентной» [Саймон, 1993, с. 19].

Деятельность по выработке новых институтов может рассматриваться как одно из проявлений экономической модели человека, определяемого как «изобретательный, оценивающий, максимизирующий человек» (REMM – от «resourcefull, evaluative, maximizing man»)[Brunner К. and Meckling, 1977], [Бруннер, 1993]. Эта краткая формула включает в себя, в сущности, порядок действий по принятию решений в любой области, начиная от охоты и кончая созданием новых законов, При осуществлении любого рационального действия индивид создает нормативную модель этого действия и затем реализует ее. Если такая модель имеет «разовый» характер, предопределена обстоятельствами, мы говорим об адаптации к среде, о естественном поведении. Если модель систематически реализуется при попадании индивида всхожие ситуации – налицо индивидуальная привычка или же социальная норма. Если же модель поведения начинает навязываться другим индивидам посредством некоторого механизма принуждения или санкционирования – мы имеем дело с таким частным случаем процесса принятия решений, как институциональное проектирование.

Исходным пунктом любого процесса принятия решений является, с нашей точки зрения, возникновение некоторой проблемной ситуации, – такого положения дел, которое осознается столкнувшимся с ним субъектом как неудовлетворительное. Источники проблемной ситуации, – это, как правило, упоминавшиеся выше изменения в относительной стоимости ресурсов либо изменения в предпочтениях субъектов.

Описание проблемной ситуации, которой дает ей этот (или какой-то иной) субъект, будем называть проблемой. Изданного определения следует, что одна и та же проблемная ситуация может быть осознана в виде различных проблем. При этом каждая из последних выделяет и подчеркивает несовпадающие аспекты исходной проблемной ситуации, – как источники или причины неудовлетворительности сложившегося положения дел, так и направления поиска способов его изменения.

Формулировки проблем имеют обычно характер указания на нехватку, недостачу или отсутствие чего-либо, т. е. негативных высказываний. Если построить логическое отрицание такого высказывания, то мы получим соответствующую проблеме постановку цели – описание будущего желаемого состояния.[3]3
  Более точно, цель – это будущее желаемое состояние индивида, которое может быть, по его мнению, достигнуто. В силу ограниченной рациональности субъектов, последние могут выдвигать и качестве целен и такие состояния, которые объективно нельзя реализовать, что, разумеется, сказывается на результатах деятельности, направляемой такими «ложными» целями.


[Закрыть] Цель, рассматриваемая в совокупности с тем или иным множеством возможных средств ее достижения, образует задачу выбора (принятия решения).

Введенные термины позволяют более подробно рассмотреть логику процесса институционального проектирования, которая, с нашей точки зрения, представляет собой частный случай общей логики процесса принятия решений. Существует значительное число различающихся в деталях структуризации подобной логики (см., например, [Майминас, 1968, гл. 5–7], [Вилкас, Майминас, 1981, § 1.3] и др.), исходя из которых, можно вывести следующую последовательность типичных шагов:

• осознание проблемной ситуации, т. е. формулировка проблемы;

• постановка цели;

• определение ограничений на множество возможных средств достижения цели;

• разработка, анализ и оценка вариантов достижения цели;

• постановка задачи принятия решения;

• принятие решения, т. е. выбор наилучшего варианта;[4]4
  Мы отвлекаемся здесь от ряда моментов, связанных с тем, что поставленная задача представляет собой фактически дескриптивное имя решения, см. [Тамбовцев, 1993].


[Закрыть]

• детализация и оформление выбранного варианта.

Обсудим теперь наиболее важные особенности каждого из этих этапов применительно к нашей теме. В рамках рассматриваемого здесь процесса институционального проектирования целесообразно различать две группы возможных постановок проблем «над» некоторой проблемной ситуацией:

(1) постановки, концентрирующие внимание на недостаток каких-либо ресурсов в предположении, что правила (и другие возможности) их использования остаются неизменными;

(2) постановки, привлекающие внимание к ограничениям на возможности использования ресурсов в предположении, что сами ресурсы остаются неизменными.

Очевидно, проблемы типа (1), которые можно назвать экстенсивными, не влекут за собой возникновения задач институционального проектирования. Субъект, столкнувшийся с некоторой проблемной ситуацией, видит ее источник в том, что – при фиксированных технологиях его деятельности и ограничениях на их выбор – у него недостает каких-либо ресурсов на обеспечение ранее достигавшегося уровня его благосостояния (богатства). Соответственно, преодоление так понимаемой проблемной ситуации видится им как приобретение (покупка, захват и т. п.) требуемых объемов таких ресурсов.

Проблемы типа (2) приводят к постановке задачи институционального проектирования в том случае, если в роли «проблемогенного» ограничения осознается именно ограничение на действия с наличными или доступными ресурсами, имеющее характер санкционируемого правила, а не, скажем, ограничения, обусловливаемого каким-либо законом природы.[5]5
  Отсутствие желательной технологии использования ресурсов относится к постановкам проблем типа (1), т. к. технологические знания суть разновидность ресурсов [Тамбовцев, 1993].


[Закрыть]

В настоящее время отсутствуют исследования, которые давали бы ответ на вопросы, как и почему индивид формулирует именно такие проблемы, которые он формулирует, чем определяются его формулировки и т. п. Поэтому мы можем лишь констатировать здесь, что изменения в относительных ценностях ресурсов не автоматически порождают стимулы к институциональным изменениям.

Если последовательно применять принцип ограниченной рациональности, то можно высказать предположение о том, что к постановке проблемы типа (2) в ее институциональном варианте, индивид, скорее всего, может прийти лишь после того, как убедится в невозможности преодоления исходной проблемной ситуации путем решения иных вариантов проблем, которые он формулирует над нею. Дело в том, что вследствие существования эффекта безбилетника централизованное создание новых правил как способ такого преодоления является, вероятно, наиболее сложным из всех возможных способов (по крайней мере, на уровне изменения общеэкономических правил).[6]6
  Заметим в этом связи, что сказанное не относится к таким постановкам проблем, которые влекут за собой выработку новых индивидуальных способом повеления: ведь в этом случае субъекту нет нужды задумываться над трудностями создания нового института. При этом удачно найденный новый алгоритм «индивидуального пользования», вполне способен стать основой для спонтанного формирования институционального изменения.


[Закрыть]

Постановка цели разработки проекта зачастую рассматривается как исходный пункт процесса проектирования. С нашей точки зрения, цель выступает результатом осуществления этапа формулирования проблемы и представляет собой логическое отрицание последней. Несмотря на кажущуюся очевидность содержания этапа формирования цели, с ним связаны значительные методологические трудности.

Первая из них – это вопрос о том, насколько адекватно отражает видимая субъектом проблема ту проблемную ситуацию, в которой он пребывает либо которую он предвидит. Ведь связь проблем и проблемных ситуаций неоднозначна. Например, нехватку наличности – объективную ситуацию – можно трактовать как проблему недостаточной эмиссии денег, а можно – как проблему низкой скорости оборота наличности или же как неизбежное следствие закона Грэшема. Очевидно, что и цели, формулируемые на базе таких проблем, также окажутся разными.

Вторая методологическая трудность – это соотношение декларируемых и фактических, реальных целей субъекта, осуществляющего ИП либо заказывающего институциональный проект. Особая актуальность присуща данной проблеме в связи с крупными институциональными изменениями, например, разработкой и принятием законов высшими органами государственной власти. Несовпадение деклараций, содержащихся в преамбулах соответствующих документов либо в публицистических комментариях к ним, с действительными экономическими последствиями от реализации процедур, зафиксированных в положениях законов, невольно подталкивает общественное мнение (чаще всего, через средства массовой информации) к мысли о том, что действительные намерения законодателя были обусловлены тем или иным частным интересом, – интересом какой-либо группы экономических агентов. Разумеется, в таком предположении нет ничего невозможного, – вследствие существования и действия института лоббирования, как явного, так и скрытого. Однако чаще, как представляется, за фактами рассогласования декларируемых намерений и фактических последствий организованных коллективных действий стоит непродуманность логических и причинных цепочек, начинающихся с ожидаемых «первичных» результатов институциональных изменений, а заканчивающихся негативными (с точки зрения общественного мнения) последствиями, которые, однако, оказываются выгодными некоторой группе (или слою) субъектов экономической деятельности. Другими словами, здесь проявляется не «злая воля», а феномен формирования спонтанного порядка.

Названная проблема может иметь и другую интерпретацию, в рамках которой она предстает как проявление общей проблемы «поручитель – исполнитель»: в силу затрудненности контроля избирателей (поручителей) за действиями выбранных политических представителей (исполнителей), последние оказываются в состоянии формулировать и ставить для решения не проблемы, которые важны для граждан, а те, решение которых выгодно в первую очередь им самим. В рамках такой интерпретации особую значимость приобретает фактор однородности общества и, соответственно, электората. Ведь значительное сходство предпочтений избирателей означает наличие у них близких общих представлений, или общей идеологии, по терминологии Д. Норта [Норт, 19936], которая если не предотвращает, то существенно облегчает решение проблемы оппортунизма в отношениях поручителя и исполнителя.

Третий момент, который необходимо здесь упомянуть – это возможность формулирования цели институционального проекта как в функциональной, так и в предметной форме [Майминас, Тамбовцев, Фонотов, 1985, гл. 2–4]. В первом случае содержание будущего желаемого состояния или его изменения трактуется и выражается в виде одного или нескольких свойств соответствующего объекта, без фиксации конкретно» его формы. Функциональная форма цели институционального проекта обусловливает возможность ее осуществления широким разнообразием единичных форм экономических институтов и их сочетаний. Предметная форма целеполагания фиксирует будущее желаемое состояние (или его изменение) более конкретно – не как уровень выполнения функции, а как узкий класс структур или объектов, к которому должно принадлежать желаемое будущее состояние.

Формирование цели, заключающейся, в общем виде, с учетом сказанного об этом этапе, в изменении какого-то из существующих или введении новых правил, позволяет перейти к следующему, весьма ответственному этапу институционального проектирования: локализации объекта изменения или той области деятельности, которая остается неоформленной каким-либо законодательно введенным правилом. Основной вопрос, на который предстоит дать ответ на данной стадии процесса – что именно должно быть изменено в институциональной среде или на уровне институциональных соглашении для того, чтобы исходная проблемная ситуация могла быть преодолена? В общем случае ответ на этот вопрос предполагает знание о том, как связаны правила использования ресурсов и эффективность их использования, какие именно правила или группы правил «ответственны» за невозможность достижения желаемых результатов, исходя из наличных ресурсов.

Как известно, выявление причинно-следственных связей представляет собой, с одной стороны, типичную задачу любого научного исследования, а с другой стороны – одну из наиболее сложных его задач. В сфере экономики, где эксперименты весьма затруднены, а вопросы контроля влияния факторов представляются вообще неразрешимыми за пределами чисто лабораторных экспериментов, наиболее часто используемым является, вероятно, сравнительный метод анализа. При его использовании сопоставляются приблизительно схожие ситуации, различающиеся лишь одним (или небольшой группой) фактором, гипотетически могущим оказаться причиной возникновения интересующего исследователя результата. Очевидно, сравнительный метод является достаточно действенным инструментом определения тех правил (или нерегламентированных сфер деятельности), которые выступают объектом институционального проектирования.

Следующая стадия процесса является для него центральной, поскольку именно на ней формируются те институциональные альтернативы, из числа которых будет выбираться вариант, образующий содержательное «ядро» законопроекта, поступающего на политический рынок в качестве объекта торга и выбора. Если разработанные здесь правила будут неэффективными, – в принципе неработоспособными, или же приводящими к результатам, далеким от желаемых, – однако окажутся принятыми законодателем и станут законом, то негативные последствия таких действий будут ощущаться как на политическом рынке, так и в рамках всей экономики.

В этой связи основная проблема, которая должна быть решена в рамках методологии разработки идеальных нормативных моделей экономических институтов, сознательно и целенаправленно «вживляемых» в массовое хозяйственное поведение, – т. е. методологии институционального проектирования, ИП, – это проблема обоснования и выработки таких принципов подобной деятельности, следование которым позволило бы заинтересованным субъектам формировать институты, эффективно решающие проблемы, для преодоления которых они предназначены. В сущности, это центральная задача любой проектной деятельности, как в сфере технической, так и в сфере социально-экономической.[7]7
  Социальное проектирование в сфере культуры: методологические проблемы. – М., НИИ культуры, 1986.


[Закрыть]

Постановка задачи выбора наиболее эффективного варианта предполагает соединение воедино согласованных по форме описаний всех компонентов ситуации принятия решения – цели, вариантов решения, критерия выбора и самого субъекта решения (роль описания последнего выполняют упоминавшиеся выше закономерности, связывающие действие и его последствия для преодоления проблемной ситуации) [Тамбовцев, 1993, с. 15–23]. Отсутствующим (точнее, не обсужденным пока) элементом здесь являются критерии выбора. По своему содержанию они представляют собой требования, предъявляемые к возможным вариантам действий (для процесса институционального проектирования – к разработанным альтернативным проектам правила).

Для задач институционального проектирования очевидными являются два критерия отбора: 1) обеспечение достижения цели проектирования (критерий действенности институционального проекта) и 2) обеспечение минимальных трансакционных издержек осуществления варианта (критерии эффективности институционального проекта). Кроме того, необходимо анализировать альтернативы также и с точки зрения следующих признаков:

(а) ресурсная осуществимость проекта, исходя из имеющихся у субъекта возможностей – финансовых, информационных, властных, и т. п.; легко представить себе проект, реализация которого дает субъекту желаемые преимущества, однако требует подключения государственных органов, влиять на которые данный субъект не в состоянии;

(б) приемлемость периода времени реализации проекта; бесспорно, он зависит от объема расходуемых ресурсов, однако существуют «естественные» (внешние) ограничения на время протекания отдельных процессов: время усвоения норм поведения, регламентированные периоды рассмотрения и утверждения различных документов в органах государственной власти и т. д. Очевидно, что указанные критерии не исчерпывают всего возможного разнообразия признаков вариантов проекта, которые может принимать во внимание при их оценке субъект целеполагания.

В целом вопросы определения критериев выбора принадлежат к числу мало разработанных в теориях принятия решений, поскольку относятся к числу творческих составляющих соответствующих процессов. Некоторые дополнительные соображения по этому поводу для процессов институционального проектирования приведены в следующем параграфе.

Выбор наилучшего варианта институционального проекта, поскольку он осуществляется по нескольким критериям, имеет характер принятия сложного решения. В этой связи значимой становится процедура принятия решения. Рациональными являются две ее структурные схемы.

В рамках первом схемы оба критерия осуществимости, (а) и (б), используются как своеобразные фильтры, не пропускающие к дальнейшему сопоставлению те варианты, которые им не соответствуют. Среди оставшихся отбираются варианты, обеспечивающие полное достижение поставленной цели, а среди них тот, который характеризуется минимальными трансакционными издержками.

В рамках второй схемы варианты, прошедшие через фильтры (а) и (б), оцениваются далее так: среди них выделяются те, которые имеют приемлемые трансакционные издержки, а среди них выбирается вариант, дающий максимальный уровень достижения цели субъекта.

Очевидно, первая схема более подходит для случаев институционального проектирования, в которых цель задана «точечно», т. е. в виде состояния, относительно которого можно сказать, достигнуто оно или не достигнуто, а вторая схема – для случаев «интервального» задания цели, когда можно измерить соответствующий уровень ее достижения (например, размер получаемых экономических преимуществ, оцененный в денежных единицах).

Дополнительные индивидуальные критерии в составе обеих этих схем используются как фильтры, т. е. на их первых стадиях.

Детализация и оформление выбранного варианта проекта как этап институционального проектирования выполняет функцию «шлифовки», доводки общей схемы института до уровня наполнения его конкретными субъектами-исполнителями, индивидами и юридическими лицами. Ясно, что подобная конкретизация во всей ее полноте для каждого варианта проекта попросту нерациональна, выбор на предыдущем этапе может осуществляться на уровне схем (структур) институциональных вариантов и приближенных оценок.

Приведенная последовательность этапов процессов институционального проектирования представляет собой, разумеется, упрощенную логическую конструкцию линейного типа. Ясно, что в ходе осуществления реальных процессов разработки институциональных проектов вполне возможны возвраты к более ранним этапам, повторное прохождение каких-то из них и т. п.

В заключение этого параграфа сделаем еще три замечания, соединяющие обсуждаемую нормативную проблематику с общими положениями позитивной теории институциональных изменении.[8]8
  См.: Тамбовцев В. Л. Теории институциональных изменений: Учебное пособие. – М., 2008.


[Закрыть] Во-первых, напомним, что сознательное формирование нового института – разновидность планируемой культурной инновации. Для того чтобы распространение («внедрение») культурной инновации было успешным, необходимо, чтобы она соответствовала элементам культурного пространства, в которое она погружается. Моделью этой ситуации может служить процесс понимания: новый термин понимается индивидом, если его значение «сцепляется» с элементами уже существующего тезауруса индивида, т. е. включается в цепи ассоциаций, парадигмы и т. п. Если такое соответствие для культурной инновации имеет место, на первый план выступает фактор сравнительной эффективности выполнения той или иной функции вводимым феноменом по отношению к уже существующим субститутам. Если же требования соответствия среде, «сцепления» со средой, не учитывать, необъяснимыми будут оставаться ситуации, когда действенный «сам по себе» экономический институт «не идет» в неадекватной ему среде.

Во-вторых, подчеркнем, что вариант решения некоторой проблемы, являющийся по своему содержанию некоторым правилом и оцениваемый как эффективный субъектом, поставившим эту проблему, должен получить – для обеспечения его достаточно широкого бытования в экономике – аналогичную оценку и со стороны других индивидов. Если последние не найдут привлекательным предлагаемый «товар», – проект нового правила, – массовые сделки на институциональном рынке не будут заключаться, новый институт не начнет функционировать.

В-третьих, поскольку исходное решение о целенаправленной разработке институциональной инновации представляет собой политическое решение, устройство политического рынка оказывает существенное воздействие на процесс институционального проектирования. Доля того, чтобы на политическом рынке «проходили» решения, способствующие принятию правил, обеспечивающих повышение эффективности, нужно, чтобы он был достаточно близок к модели нулевых трансакционных издержек экономического обмена. Что может обеспечить такое приближение? По мнению Д. Норта, «на этот вопрос нетрудно ответить. Необходимо ввести такое законодательство, которое позволяет увеличить совокупный доход и при котором общий выигрыш победителей уравновешивает общую потерю побежденных. Причем этот баланс достигается на таком низком уровне трансакционных издержек, который приемлем для обеих сторон» [Норт, 1997, с. 139].

Д. Норт формулирует четыре условия, при которых политический рынок обеспечивает указанные им возможности:

«1. При подготовке какого-либо закона участники обмена, чьи интересы он затрагивает, должны располагать информацией и правильной моделью, которая позволяет судить о том, как на них отразится этот закон, а также какие выигрыши и потери он им принесет.

2. Данные суждения должны быть доведены до агентов, представляющих интересы участников обмена (до законодателей), и последние должны добросовестно голосовать в соответствии с этими суждениями.

3. Результаты голосования оцениваются как совокупный чистый выигрыш или совокупный чистый проигрыш с тем, чтобы мог быть установлен чистый (нетто) результат и проигравшие получили соответствующую компенсацию.

4. Этот обмен совершается на уровне трансакционных издержек, достаточно низком для того, чтобы трансакция была выгодна обеим сторонам» [Норт, 1997, с. 139–140].

С точки зрения Д. Норта, такие возможности в наибольшей мере обеспечивает современное демократическое общество со всеобщим избирательным правом, поскольку в нем «торговля голосами, логроллинг и поощрение победителя его оппонентами к тому, чтобы он раскрывал перед избирателями слабости и недостатки своих позиций как агента (представителя), – все это способно улучшить эффективность такой институциональной структуры» [Норт, 1997, с.140].

С учетом всех сделанных замечаний перейдем непосредственно к характеристике принципов институционального проектирования.