Текст книги "Бабло пожаловать! Или крик на суку"

Богдан повернулся к другу, держа в руках две чашки с кофе по-американски. По довольному виду, можно было догадаться, что Богдан неплохо провел ночь с очередной девушкой у себя в квартире, которая так же, как и множество других, поддалась его внешности – пронзительному, не дающему спокойно пройти мимо, выражению лица. Даже, если Богдан молчал и лишь смотрел в глаза: с чего, собственно, он непременно начинал каждое знакомство.

– Останемся здесь или на диван?

– Богдан, ты сейчас не путаешь меня с «разовой» девушкой, так спрашивая?

– Как, спрашивая? Э-э-э, – покачал головой Богдан. – Идиот, – по-дружески возмутился он и парировал вопросом: – Ты до сих пор не проветрился от кайфа?

– Пересядем, – коротко ответил Рамсес, но тут же добавил: – И выключи, пожалуйста, это радио.

Звуки русского хип-хопа с брутальным текстом, в который Рамсес не особенно вслушивался, смолкли, после нажатия Богданом кнопки на пульте.

Рассевшись вокруг журнального столика, Богдан сделал глоток кофе и с серьезным видом спросил:

– Что случилось? Отныне, для принятия торговых решений ты станешь пользоваться программным обеспечением, и это тебя не беспокоит?

– В смысле? – не сразу сообразил Рамсес.

– На форуме нет твоего отчета.

– А, ты об этом.

– Ничего себе – «об этом». Ты на форуме-то был? Там сплошь одни мутные обсуждения.

– Послушай, Богдан, в меня вчера стреляли.

Друг вытаращил глаза и замер.

– После того, как в меня не попали, мне саданули по голове, – продолжал Рамсес шокировать друга. – Затем спрятали меня в бочке. А после того, как я все же добрался домой и закрылся в квартире, ночью ко мне пожаловал гость, – подумав, он добавил: – Или гости. Дверь открывали ключом, но я помешал. Мало того. Со вчерашнего дня я не могу найти Алику – она не отвечает на мои звонки и ее нет в квартире. Собственно, от нее я приехал к тебе.

Понадобилось несколько секунд, чтобы друг отмер.

– Аж, в горле пересохло, – растерянно проговорил Богдан и сделал второй глоток кофе. – И?..

– Я ума не приложу, кому бы это понадобилось и, что с Аликой?

– В полиции был?

Рамсес ладонью закрыл рот и посмотрел вверх. Затем он пальцами почесал подбородок и снова перевел взгляд на Богдана.

– Тут, такое дело, – медленно произнес он, прикидывая, с чего ему начать, чтобы друг понял все. Включая вполне серьезное предположение, что киллером мог быть и парень с синдромом Дауна, как окрестил того Рамсес, но сейчас уже сомневаясь, что тот вообще болен таким недугом…

Поразмыслив, уверенной последовательной речью Рамсес начал делиться предположениями, отдельно останавливаясь на деталях вчерашнего и сегодняшнего дней. Богдан, словно завороженный, вместо того, чтобы слушать и пить кофе, казалось, мысленно посещает те места, о которых рассказывал друг. Порой Рамсесу приходилось объяснять по два раза, настолько на первый взгляд неправдоподобно звучало то, что было на самом деле с ним.

Когда Рамсес закончил тем, как он, побывав в переулке, уже здесь во дворе дома не сразу решился выйти из машины, не зная, где и какого развития ожидать в продолжение, Богдан поднялся с места, подошел к окну и тоже оглядел двор.

Детская площадка, тротуары и припаркованные машины словно превратились в плацдарм, характерный для сокрытия улик, когда доведенный до таких же, как и Рамсес, переживаний, Богдан пытался заметить что-либо подозрительное, включая любую, незнакомую ему, машину во дворе. Не увидев ничего нового, он вернулся и сел в кресло. Теперь они смотрели на события с одинаковым пониманием произошедшего и молча прикидывали варианты в потоке фактов, обрушившихся на Рамсеса за последние два дня.

Друг не нашел сразу, что предложить Рамсесу. Он сидел хмурый и молчал.

– Богдан, я не знаю, что мне делать?

– Все же, может в полицию?

В ответ Рамсес лишь посмотрел на друга, не желая в третий раз озвучивать соображения по одному и тому же поводу.

– Да, ты прав, – согласился Богдан, но, помедлив, добавил: – Рамсес, ты знаешь, что я не особо… Вернее, вообще не люблю просить у отца за что-либо. Но за тебя…

– Богдан, – оборвал Рамсес вкрадчивую речь друга. – Я, правда, признателен и буду иметь это в виду. Но сейчас, что он сможет сделать конкретно? Предоставить хорошего понимающего следователя. Или, что хуже, какой-либо «из этих», – указательным пальцем он показал наверх, – возьмет мое дело под «особый» контроль. Из практики же более действенно – договориться по месту, нежели надзор со стороны начальства. Вообще, я не о том говорю! Богдан, о чем конкретно мне им всем рассказать? Ни пуль, ни… Да, что тебе об этом опять говорить?

– А чего ждать? Когда труп в твой рост будет налицо?

– По-крайней мере, тогда можно уголовное дело заводить. Правда, сохраняется шанс «висяка».

– Идиот!

Наступила короткая пауза, после которой, неожиданно для Рамсеса, Богдан оживился – повеселев, он предложил:

– Попробуем коньяк?!

У Рамсеса это предложение не вызвало ни особых эмоций, ни смену настроения:

– Завтра открытие торговой недели.

– Каждую неделю – открытие недели, но не на каждой неделе в тебя стреляют, – Богдан запнулся. – Я фигурально, имею в виду, не в каждого из нас стреляют.

– Не суетись. Понятно, что не по случаю.

– Ну?!

Богдан радостно развел руки.

– Торги по осени считают. А сейчас она и есть, – промямлил расстроенный Рамсес. – Этой же осенью торги вообще начались так, как мало кто предполагал. Да и ситуация в течение дня будет меняться стремительно. Может, нам не надо пить? Завтра работать.

Рамсес замолчал. Глядя на Богдана, было понятно, что сейчас тому совершенно не было дела до завтрашних торгов на бирже. Да и что было перед ним говорить о том, о чем Богдан и сам прекрасно знал? Впервые за всю историю котировок осень не была похожа на предыдущие. Торги после летних каникул начались довольно неожиданно. Многие трейдеры оказались в весьма затруднительном положении: никто ничего не комментировал в сложившейся ситуации и не давал прогнозы на будущее. Происходящее многих инвесторов сводило с ума.

Такого еще не было, чтобы рынок, действительно, находился в глубочайшем кризисе. Игроки давно уже забыли, что тренды в принципе могут быть и долгосрочными. Самым любимым словосочетанием стало – кратко-среднесрочные ожидания. Поэтому Рамсесу и Богдану каждый день приходилось быть на чеку в преддверии моментального разворота, отслеживая планку «того самого» уровня.

В Рамсесе «заговорил» трейдер и он сказал:

– Теперь и моя жизнь выглядит так, как финансовый рынок – нет уверенности в завтрашнем дне, а точнее – полная жопа!

– Предлагаю в ситуации с тобой, как и на финансовом рынке, не играть тебе на опережение.

– К чему приведут эти ожидания?

– Рамсес, текущая ситуация не нова, – продолжал вторить Богдан тоже, как трейдер. – Я имею в виду, что во все времена – замахивались на убийство, посягали и будут покушаться, – он развел руки. – Ну, пафосно, конечно, но, так вот мы живем.

– Куда уж пафосней?

– Если рассматривать ситуацию с тобой и вспомнить историю котировок, то, в трудные времена, многие томились в ожидании.

– Не забывай, сколько депозитов полегло, пока дожидались.

– Ну, были же и те, кто пережил. Помнишь, как нас учили?.. Возможно, тебе тоже стоит немного затаиться. Как говорят в последние годы? В идущий паровоз уже вскакивать поздно, а бежать против – глупо. Я говорю и про тебя, и про завтрашнее начало торговой сессии, – Богдан помолчал, обдумывая, и вскоре добавил: – Что касается только тебя. Пока поживешь у меня. На работу и обратно – вместе. Я думаю, пока нас двое – никто не станет в тебя палить. А там, посмотрим. Также я переговорю и с отцом, чтобы он приставил к нам одного охранника, что работает на него.

После этих слов Богдан направился на кухню. Вернулся он с двумя пузатыми бокалами на короткой ножке, с коньяком и с тарелкой тонко нарезанного лимона, слегка присыпанного свежемолотым кофе, а поверх сахаром.

– Помнишь, Рамсес, объявление в лагере для победителей школьных шахматных олимпиад, которое вывешивали каждый раз в воскресенье, а на следующий день снимали?

– «Сегодня воскресенье. Значит, будут танцы», – процитировал Рамсес текст объявления.

– Точно! – сказал Богдан и рассмеялся.

Рамсеса не особо это развеселило – он сдержанно улыбнулся и сказал о более важном для себя:

– Попробую набрать Алику.

– Попробуй.

Рамсес принялся звонить, а Богдан разливать.

Терпкий запах ароматного коньяка вырвался наружу, когда он откупорил бутылку.

– Не берет трубку? – поинтересовался Богдан.

– У-у.

– Рамсес, ты не обижайся. Поначалу, я и сам думал, что, может, в полицию-то обратиться. Но!.. Пусть немного, но я тоже знаю Алику. Думаю, что вчерашняя ваша размолвка никак не связанна с сегодняшней историей. А соседка могла и ошибиться. Там вовсе была не Алика, а другая девушка-чика. Сам говорил, машину-то плохо было видно, а твоя подруга – далеко не одна, кто живет в том подъезде. Я, конечно, не проверял, но уверен в этом. Я о девушках, – внушительно уточнился Богдан.

Он разлил по бокалам коньяк, взял их в руки и один протянул другу. Рамсес отключил вызов абонента и тремя пальцами забрал свою порцию.

– А ее куртка? Подпертая дверь в подъезде?

– Совпадение. Ты сказал, что курка была похожа, но ты не видел лицо. А дверь подперли потому, что, допустим, это, там, делают всегда. Тип-па в подъезде такой банальный прикол.

– Кстати, это возможно. Дверь мне открыл дедок и он собирался что-то втереть мне про эту швабру, там, у входа, сетуя, чтобы прекратили такие шутки. Наверное, он думал, что я, с убегавшими от подъезда, заодно?

– Вот, видишь! Это вообще, там, могли быть малолетки – парень с телкой, у которой элементарно тоже белая куртка. А машина просто в тот же момент отъезжала от подъезда. Прикол малолеток и отъезд какого-то солидного человека на машине – это совпадение. Да и, если бы там, пардон, волокли Алику в качестве заложницы, то, почему она не просила о помощи? Можно, конечно, предположить, что ей заклеили уста. Но, Рамсес, – в отрицание, Богдан помотал головой, – …на улицу…с залепленным ртом…мимо старика, кто затем открыл тебе дверь в подъезд и заговорил только о швабре.

– Твою мать! Почему эти ребусы именно со мной и сейчас?!

– Подобное, постоянно не во время, – сказал Богдан и добавил, чокаясь: – За удачу!

Рамсес выпил залпом весь коньяк, который находился в бокале в пропорциях одной третей частью. После того, как друг опять начал дышать и перестал морщиться, Богдан сделал небольшой глоток. Но, столкнувшись с несоразмерным, оттого одиноким взглядом Рамсеса, после выпитого, Богдан сравнял счет в порциях, отправив остаток коньяка внутрь. Выровняв дыхание и закусив, Богдан налил себе ещё.

– А мне не наливай больше, – попросил Рамсес и икнул, – Я поеду к Алике. Если не дозвонюсь.

С этими словами, Рамсес отправил в рот дольку лимона: кисло-сладкая с ароматом кофе она напомнила ему, что, помимо прочего, человек живет и вкусом, и самой пищей. Он совершенно забыл, что сегодня не ел, как тут же почувствовал, что ему, после выпитого, стало теплей и внутренне комфортней: напряжение ушло и наступило долгожданное расслабление.

– А коньячок, не че так, как любит говорить Алика, если ей что-либо нравится, – язык Рамсеса оказался не столь подвижным, как пару минут назад.

– Поедем к твоей подруге вместе, – сказал Богдан также твердо и тем же неуверенным языком, как и Рамсес. Он отставил бокал. – Посидим немного и поедем.

– Но, если я не дозвонюсь, – поправил друга Рамсес трендовой заплетавшейся речью, но с серьезным видом.

Телефон не заставил себя ждать – раздался звонок, на дисплее высветился номер Алики и фото, где она улыбалась.

– Алика, – хватая трубку, радостно заговорил Рамсес и тоже улыбался.

– Нажми на «ответить», – разделяя радость, хмыкнул Богдан и так же расплылся в улыбке.

– Черт!

Вместо этого, пальцем Рамсес угодил на кнопку «громкая связь»:

– Рамсес, – раздался напряженный голос Алики в смартфоне.

– С тобой что-то случилось? – сразу же начал беспокоиться он, дыша как можно сдержанней, чтобы она не догадалась о немного выпитом. – Ты где? Я был у тебя. Целый день звонил.

– Где я? – возмутилась Алика, а голос изменился: стал строг и властен. – Это ты, где? Я-то – у подруги! И благо, что так, а то вторые сутки проводила бы в одиночестве! В отличие от тебя, как я слышу! А ты молодец! Еще и телефон отключал!..

– Подожди, подожди, подожди… – перебивая, оживленно заговорил пьяной речью Рамсес, определенно выдав себя опьяненного.

– Нет, это ты меня подожди, – теперь перебила Алика. – Если я и не брала сегодня пару часов трубку, так это потому, что ты пропал на пару дней и бухаешь неизвестно с кем!

– Ты не…

Короткие телефонные гудки прервали и улыбку, и радостную – навеселе – речь Рамсеса.

– Вот в этом она вся! Вечно не даст сказать! Выскажется сама и прекращает разговор, – по-особенному в эти минуты свирепел Рамсес – не спонтанно, а планомерно он погружался, благодаря легкому опьянению, в состояние не безумного, а всего лишь одурманенного гнева.

Отвечая пристальному, но с элементами сдержанности, взгляду Рамсеса, Богдан развел руками и добавил:

– Упс!

– Что ты все руки-то разводишь?! – нашел, что ответить недовольный Рамсес и принялся перезванивать подруге.

На это раз Богдан ответил лишь сочувственной улыбкой «алкоголика».

Оставив попытки дозвониться, Рамсес откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, почувствовав под головой, нужную ему сейчас, опору.

Какое-то время они сидели молча. Никто ничего не предпринимал, если не учитывать то, что Богдан, вновь залпом, опустошил содержимое бокала.

Молчаливое бездейство переходило от Рамсеса к Богдану и обратно, всецело отображая угрюмое настроение обоих. Более удручающе, конечно, чувствовал себя Рамсес, которого только что окончательно доконало происходящее с ним. Что на сегодня предпринять дальше он не понимал? Сознание же само побрело по отрывкам воспоминаний последних двух дней. Оставляя один фрагмент, оно переключалось на другой. Наконец, картинки слились воедино и поплыли по течению с небывалой легкостью, а красивые иллюстрации жизни в сознании накрылась волной роскошного позити-и-ива. Рамсес открыл глаза, загадочно улыбнулся Богдану и потребовал со всей твердыней этого слова:

– Наливай!

От такой неожиданности, Богдан посмотрел вопросительно на друга. Но, все же сообразив без лишних разъяснений со стороны Рамсеса, красивым размашистым жестом он наполнил бокалы: в той же пропорции к емкости, как и в первый раз.

– За тебя! – произнес Рамсес, чокаясь с другом, который не поспевал за происходящим.

Рамсес опустошил бокал так же, как и в первый раз.

У Богдана не оставалось выбора, как поступить с содержимым в своем бокале и он проделал то же самое, что и друг.

После второй у Рамсеса на пустой желудок и у сытого Богдана, но третей порцайки коньячка, судя по диалогу, время для них пошло по-другому – оно представлялось теперь достаточным, чтобы инициировать все и приблизить торжество справедливости. Естественно, без плохих последствий для друга – Рамсеса.

Благодаря следующей, – разлитой и выпитой так же, – они стали более уверенными в суждениях, как по выходу из кризиса Рамсеса, так и включая то, что им просто необходимо позвонить какой-либо знакомой Богдана, чтобы она непременно присоединялась к ним и обязательно с подругой.

Когда первая из большого списка у друга, Аленка, сразу же согласилась (и на все), планово повис вопрос «по еще одной», чтобы приблизить (теперь уже долгожданную) встречу с Аленкой и подругой, которые, как сказал Богдан, хоть и были старше их на десять лет, но из достойного общества и бывшие модели, коих хоть сейчас можно было выпускать на подиум.

Впрочем, все это уже не настолько было важным.

На удивление, они обнаружили, что бутылка коньяка пуста. И как-то незаметно она закончилась. Когда начали пользоваться баром, последнее, что запомнил Рамсес (пока еще хоть немного соображал) – это было слово «Абсент»…

Под воздействием выпитого уже с девушками, порядком отскочив от проблем, у Рамсеса одновременно сгинуло и «это» – естественная человеческая потребность приличия и, собственно, нравственности: как того уже давно (но до сего дня безрезультатно) добивался Богдан от друга.

К этому же моменту, если что-то и оставалось у Рамсеса на задворках, то теперь превратилось в мельчайшую незаметность. И сейчас ему не верилось, что когда-то «это» способно было доводить обладателя сего – Рамсеса – иногда и до самоистязания. Ныне, подчиняясь мутным глазам и сознанию в том же состоянии, «это» покачивалось в подвешенном состоянии, на фоне восходящего наугад движения ко все лучшему и оптимальному самоощущению – от коктейля к коктейлю, от глотка к глотку и от поцелуя к поцелую с девушками.

8. Change of state

Перемена в состоянии.

Рамсес с трудом открыл глаза, реагируя на мелодию будильника, которую накануне он установил в смартфоне: желание пошевелиться это не вызвало. Мутным взглядом, что сопровождал весь вечер и какую-то часть ночи, Рамсес пытался различить, что так сильно перед ним мельтешит.

Оказалось, мерцавший свет исходил от экрана работающего телевизора, где извивались – каждая у члена партнера – полуобнаженные девушки, а за кадром томный голос уверял, что лучшее средство от стресса во время кризиса – это секс по телефону. Источник света с яркой картинкой не сильно озарял темную комнату, в которой пахло перегаром, едой и спермой. Феромоны до сих пор витали в пространстве, сплетаясь в единый дуэт; или, что походило на большую правду, квартет, в котором девушки постоянно менялись парнями и то же самое охотно проделывали друзья с подругами.

По центру зала все так же, как и вчера, располагался овальный невысокий стеклянный стол. Но теперь на нем блестящими свечками возвышались пустые бутылки в окружении остатков от закуски. На диване, среди одеяла, пледов и одежды, рядом с собой Рамсес обнаружил голое тело девушки – свернувшись в калачик, оно периодически пыталось укрыться.

В режиме пробуждения заиграла еще одна мелодия на чьем-то смартфоне, дополнив не унимающийся звук будильника, который зазвучал первым у Рамсеса.

Простонав, поднялась девушка. Она села на край дивана рядом с Рамсесом, руками обхватила голову и, – то, засыпая, то, пробуждаясь – начала «клевать» носом.

С малым интервалом сработала еще пара будильников на двух других смартфонах. В довершение всей мелодической линейке, включился и заиграл музыкальный центр, настроенный на радио волну, на которой только что зазвучала песня:

 
Nossa, nossa
Assim você me mata
Ai, se eu te pego,
Ai, ai, se eu te pego
 
 
Delícia, delícia
Assim você me mata
Ai, se eu te pego
Ai, ai, se eu te pego
 

– Э, алло! – послышался претензионный голос Богдана из соседней комнаты. – Какого хуя никто ничего не отключает? – и уже тише добавил: – Без этого голова раскалывается.

Еще с минуту все оставалось, как прежде.

– Рамсес, – снова раздался тот же голос друга, – ты тут?

– Да, – выкрикнул он, чем напугал девушку и она подпрыгнула на месте.

– Во потусили! – прохрипел Богдан, стараясь, чтобы услышали все.

После продолжительного издевательства над присутствующими со стороны звуков, им пришлось непосредственно активизировать усилия: не одеваясь, голыми, каждый, как мог, отыскал свой смартфон и, наконец-то, выключил. С замолчавшим телевизором и музыкальным центром в квартире наступила долгожданная тишина.

Постепенно присутствующие в квартире стали приводить себя в порядок: по-очереди посещали душ и, по возможности, старались не шуметь.

Со временем, прибегнув к помощи благ, начиная с необходимых по этому случаю таблеток и далее, что сопровождает жизнь человека, включая утюг, плюс, девушкам – дамские сумочки, а для Рамсеса – галстук друга, через час, красивые, одетые с иголочки, вчетвером они собрались на кухне за столом: накрытому завтраком благодаря усилиям девушек и запасам в холодильнике у Богдана.

Глядя на спутниц в строгих темных брючных костюмах с белоснежными блузками и небрежно «забытыми застегнуть» верхними пуговичками, что нарочито подчеркивало грудь, можно было думать, блондинки не потеряют актуальности ни-ког-да!

Завтракали, в основном, молча, лишь изредка перебрасываясь шуточками.

Время от времени, Рамсес, незаметно для других, бросал взгляд на красивый крошечный островок груди. Благодаря расстегнутой пуговичке, он любовался аккуратными упругими холмиками той девушки, с которой проснулся. Приятная во всех отношениях ложбинка наглядно демонстрировала уникальную неповторимость женской груди.

С тех пор, как Рамсес начал встречаться с Аликой, эта измена была первой. Его мысли прервал зазвонивший телефон одной из девушек, на дисплее которого появилась чья-то фотография.

Поднимая изящный пальчик вверх, прося тишины, трубку взяла та, с кем в конечном итоге суждено было уснуть Рамсесу.

– Да, – нежно, с чувством, ответила она, стараясь не выдать недавнее бессилие. – Привет! – казалось, искренне обрадовалась девушка и затараторила. – А я и не поняла, что это ты. Как всегда, если ты звонишь со своего Севера, номер у меня не определяется. Рассказывай, как добрался и провел выходные? Опять партнеры потащили тебя в баню? – с укоризной наехала она на мужа.

Неожиданно для всех зазвонил телефон подруги, которая моментально схватила трубку и убежала в другую комнату.

– Да… я с Лерой, – она закатила глаза, – Как обычно…Нет, ну, как ты себе это представляешь? Один там, другой сям – разъехались по делам. Мы же не говорим, раз вы уехали на выходные, а не в понедельник, что партнеры по бизнесу вам дороже, чем мы, – она подмигнула замеревшему Рамсесу, в то время как Богдан сдержанно смеялся, пальцами прикрывая рот, и изображал из себя кокетку. – Ну, дорогой, – с жеманной обидчивостью заговорила она, – не висеть же в воскресенье на телефоне, чтобы перекинуться с Лерой словечками… Обязательно!..Ну, конечно!..Хорошо… Ладненько, давай! Созвонимся ближе к вечеру, мне пора в салон, – она засмеялась, – точно, тупорогих напнуть перед работой, чтоб те раскачались в нужном уклоне… Ты прав, лапуля, тем более, сегодня понедельник… Пока-пока. Целую, милый!

К этому времени вернулась Лера. Загадочно улыбнувшись Алене, она наклонилась к ней же и они нежно продолжительно поцеловались в губы, которые единственными на лице не были накрашены. После этого, Лера села на место.

Ровно в назначенное время, благодаря ночному заказу, у подъезда, где живет Богдан, припарковалось два такси.

Все вчетвером, безупречно одетые и шикарно (без иронии!) выглядевшие на лицо, они вышли на улицу и подошли к заказанным машинам.

– Рамсес, – обратилась Алена, – а ты бывал в Таиланде?

– Нет, – ответил он, стараясь скрыть удивление после неожиданного вопроса, и подумал, она намекает ему прошвырнуться с ней в ту страну.

– А на Бали?

– Доводилось, – сказал Рамсес, теперь слегка пожав плечами, не понимая, к чему она клонит.

– Если бы ты захотел остаться на острове, – томно произнесла Алена и подошла вплотную к Рамсесу: так, чтобы ладонь оказалась у него ниже пояса. Она поцеловала его в губы и пальцами через брюки взяла его за член. – При желании, ты бы смог доставить удовольствие тем, кто приезжает туда за этим к местным «Мачо»! Она слегка сжала пальцы; ими почувствовала в деталях очертания того, что и так периодически прошедшей ночью удерживала и не только руками, затем, как бы нехотя, легонько она оттолкнула от себя Рамсеса и попрощалась с обоими. – Мальчики, пока-пока. Если что, звоните.

Рамсес собрался было что-то ответить, но, понимая, что Алена приехала к нему не ради слов, решил промолчать, оставляя все так, как есть.

Богдан же попрощался, пожелав от себя и от друга девушкам хорошего дня. В ответ они поблагодарили и еще Аленой было сказано: «Берегите себя этим днем, ваш дорогой парфюм, мальчики, способен свести с ума кого угодно, а мы вас оставляем без сил».

После чего девушки и парни сели в разные такси и отправились к привычной жизни.

Уже в машине, рядом с Богданом, на заднем сиденье, Рамсес, пребывая в некотором шоке от девушек, спросил:

– Это что за каталонские бестии из Испании?

– Понравились?

– Думаешь, я помню?

– Совсем ничего?

– Хочешь сказать, у тебя в голове сохранились детали?

– Что, не похоже?

– А ты, как думаешь?

– …, – таким образом, Богдан среагировал на последний вопрос Рамсеса. Собственно, состояние обоих не располагало к особой концентрации внимания на чем-либо. Мозг словно врос в черепную коробку и теперь в ответ Богдан смог лишь только подумать о прямой русской речи.

Такси продолжало, казалось Богдану и Рамсесу, плавный ход, что в скором времени убаюкало их и они заснули.

Вдруг, машина на полном ходу резко затормозила!

Посыпался отборный мат водителя, а Богдан и Рамсес проснулись у передних сидений, угодив лицом в подголовники кресел.

– Охренел? – констатировал Богдан очевидное.

Таксист размахивал руками и продолжал орать через стекло. Наверное, полагая, что, тем самым, оглушает врага – в виде пары не задавленных демонстрантов, которые находились поодаль от основного скопища людей. После столкновения с такси, они поправляли одежду и придавали транспаранту, наскоро написанному от руки, развернутую крикливость.

– О-о-о, только их не хватало, – простонал Богдан. – Опять они высыпали на улицу! Теперь придется думать, как нам шкериться, – заговорил он в сердцах, – чтобы добраться до здания биржи и не быть растерзанными на куски!

Несколько лет назад, когда-то успешно подавленное по всему миру движение «Захвати», теперь, в некоторой схожести с тем движением, бунт тех, кто против, походил на мощную силу: по крайней мере, количественно. В каждом отдельно взятом государстве участников, недовольных политикой в области финансов, становилось все больше и уже настолько значительно, что силовым структурам становилось трудно: им уже намного тяжелее было справиться с протестующими. На помощь все чаще приходили военные, но по численности их все равно оставались тысячи, а ряды недовольных исчислялись уже миллионами. К тому же, среди служак в защиту власти все чаще находились те, кто присоединялся к бастующим, заявляя: «Мы с вами».

С недавних пор такая ситуация в большинстве стран подходила к критической отметке. Недовольство среди населения росло, а договариваться со стороны власти уже было нечем. Подобие цейтнота объяснялось просто. Взяв было правительством курс на очень жесткую экономию, населению такой шаг не понравился, потому как крупные корпорации и банки продолжали богатеть. «Да и, – считали граждане, – с какой стати каждый из нас обязан расплачиваться из собственного кармана за чьи-то ошибки в руководстве?» И это было абсолютной правдой.

В противостоянии настал такой момент, что, чем дальше, тем тяжелее в каждом отдельно взятом государстве, власть справлялась с протестами, среди которых были перформансы, выступления, распространения листовок, символические акции, забастовки, демонстрации и уже кое-где сооружали баррикады. Самым страшным в продолжение такого ряда стала информационная война в Интернете на власть, крупные корпорации и, конечно, банки. Дошло до того, что в последние месяцы в нескольких странах, включая Россию, вспыхнули протесты, которые приняли насильственные формы, а беспорядки едва не увенчались бунтом в стране.

– Мужики, ближе к зданию я не подъеду! – признался таксист, замороченный скандалом с протестующими, когда поймал на себе взгляды недовольных участников акции.

– Сейчас. Я позвоню только, – попросил Богдан. Без этого имея головную боль, ему пришлось искать на дисплее смартфона нужный номер. – Возможно, что мы подъедем к зданию с другой стороны. Подожди… пожалуйста.

– Хочешь уберечь нас, чтобы эти не растерзали? – спросил Рамсес, уныло кивнув в сторону бастующей толпы.

– Э-э, – издал укоризненный звук Богдан, пальцем нажал на кнопку соединения с абонентом и «взглядом с бодуна» посмотрел на Рамсеса, добавив: – Дурак!

Еле заметно усмехнувшись, Рамсес посмотрел в окно. У здания биржи творилось нечто невообразимое. Протестующие скандировали требования и кричали в мегафоны. Кто-то куда-то перебегал. Поодаль от собравшихся выстроились колонны военных машин. На всем этом фоне безлюдное вчерашнее воскресенье выглядело, как затишье перед бурей.

Рамсес по-особому остро почувствовал, что за выходные он пропустил нечто очень важное в новостном поводе и теперь это отразится на его работе, так как принимаемые им решения не будут адекватными в предстоящих торгах.

– Что-то со связью, – сказал Богдан и повторил вызов. – Бесполезно. Ну-ка, а твой номер… Не-а, и с тобой не соединяет. Набери-ка ты, Диму.

С первой попытки Рамсес тоже не дозвонился. Он набрал номер телефона Димы во второй раз.

– Пошли гудки. Сам переговоришь?

– Дай, – Богдан выхватил трубку.

– Дмитрий, привет! Это Богдан. Со своего не могу дозвониться… Недалеко, тут почти рядом у колонн военных машин… Хорошо, через пару минут. Уважаемый, – обратился он к таксисту, когда закончил говорить и отключил смартфон, – поезжай здесь направо, а там, я покажу.

Состояние Рамсеса – и без того не в лучшей форме – дрогнуло и внутри появилась тревога. Но уточняться, куда они едут, Рамсес не стал у друга, который подался вперед и тупо (без – право, лево) пальцем показывал дорогу. Он был уверен, что они зайдут в здание с начальником отдела, Дмитрием, с другой стороны и по понятным причинам, без соприкосновения с происходящим. Но все же от нарастающего волнения ему стало не по себе.

– Такое ощущение, – произнес Рамсес, глядя через окно на беспорядки, – что мы на другой планете… Или они на другой планете.

В машине никто на слова не среагировал.

В отдалении от биржи, на проспекте, где людей было больше, чем техники, они пересели к Дмитрию в новенький, вобравший в себя элегантность, Ауди А8 белоснежного цвета. Хозяин машины в строгом черном костюме был не менее суров и изыскан, но за безупречной внешностью скрывалась тревога и беспокойство.

– Никак не могу переговорить с женой, – сказал Дмитрий, нервничая. Он непрерывно тыкал пальцем по дисплею, не поднимая глаз и не поздоровавшись с Рамсесом и Богданом в ответ. – Вы новости слушали с утра? Можете не отвечать. Понятно, – говорил он жестко, не оставляя попытки дозвониться.

Каждый трейдер должен был приходить на работу со свежей утренней информацией и, как можно пораньше до начала торгов. По времени парни приехали загодя, но касательно новостей оправдываться бы им не получилось, поэтому Богдан и Рамсес грамотно промолчали. Не открывали они рты еще и потому, что чувствовали – сегодня самая главная новость будет более глобальна, нежели каждодневное проведение торгов в нужном направлении и в скором она прозвучит от Дмитрия.